Джон Апдайк «Гертруда и Клавдий»

Не верьте аннотации. Или верьте. Оправдаются или нет ваши ожидания, возложенные на этот роман, зависит от того, как вы воспринимаете шекспировского «Гамлета». Мои, увы, не оправдались.

Во-первых, если убрать отсылки к трагедии Шекспира, то получится если и не откровенно банальная, то уж точно давно и многими авторами освоенная тема: женщина, когда-то выданная замуж из политических (или финансовых) соображений, тоскует по «большой и светлой», а мужчина положил глаз на чужое (сначала жену, а потом — а, может, и одновременно — и королевство) и вообще жаждет занять место старшего брата. Вся эта история легко прочитывается между строк шекспировского «Гамлета», для этого совсем не нужно развернутое (и порой довольно затянутое) описание другого автора. Имеющий глаза — да увидит. На сцене или в тексте пьесы Шекспира, но увидит он ровно то же самое, о чем написал Апдайк.

Во-вторых, о самом Гамлете в этом романе тоже не сказано абсолютно ничего нового. По крайней мере, лично я ничего нового для себя не открыла — всё тот же застрявший в пубертате 30-летний наследник, озлобленный на всех и вся, заигравшийся в безумие настолько, что и в самом деле сходит с ума. В общем, Дании сильно повезло, что Гамлета убили прежде, чем он успел взойти на престол.

А могло бы получиться интересно и даже правдоподобно. Как могло бы получиться правдоподобно у тех постановщиков, которые рискнули бы показать Гамлета не 30-летним оболдуем, а 20-летним запутавшимся в своих переживаниях и мыслях юношей*. Интересно, что в первоначальной версии трагедии он был именно таким. Позднее, видимо чтобы приспособить эту роль под конкретного актера, Гамлет «постарел» на 10 лет. И в итоге вся история развалилась прямо на глазах — то, что простительно и даже понятно, когда речь идет о вчерашнем мальчике, у зрелого (по годам) мужчины выглядит жалко и порой даже отталкивающе.

Гамлет Апдайка тоже доживает до 30. И в результате читатель наблюдает, как автор буквально насилует повествование, чтобы подтянуть все его нити к этому факту. Эти пресловутые 10 лет — как черная дыра. В этот период в жизни ключевых героев ничего существенного не происходит: один вынужден мотаться по разным странам вдали от старшего брата и его жены, другая просто стареет и ждет непонятно чего, третий якобы студенчествует в Виттенберге.

Вообще, странное дело. Единственный наследник мотается черт-те где, а его отец (пока еще жив) говорит о том, что вот неплохо бы мальчика выгодно женить, но с таким же успехом он мог бы говорить о поездке на охоту — можно поехать, а можно и не поехать. Как будто это ерунда — единственный наследник во времена, когда каждый день может стать последним что для отца, что для сына, якобы постигает утонченность и науки в других странах, а царствующие родители смотрят на это сквозь пальцы: «А, мальчику всего-то тридцатник скоро. Но ничего, перебесится — королем будет. Когда-нибудь».

Уже взрослого Гамлета в разговорах нередко называют мальчиком. Похоже, что Апдайк и сам наконец осознал, что это звучит совсем уж бредово, и даже вложил в уста одного из персонажей восклицание: «Мальчик! Тридцать лет — и всё мальчик». Невольно задаешься вопросом — а был ли в этой истории мужчина по имени Гамлет-сын (ибо Гамлет-отец все-таки был)?

И еще одно замечание, которое, увы, не знаю, кому адресовать, автору или переводчику: герои говорят на таком современном языке, что очень трудно воспринимать описываемые события как исторические (пусть даже псевдоисторические). Чего только стоит «языковой барьер», которые мешает иностранному слуге полноценно общаться с датчанами.

__________________

* Надо отметить, что некоторые современные режиссеры ставили спектакли, где Гамлет еще очень молод. К сожалению, мне удалось увидеть только один.

Ну, не знаю, с какой стати это называют Анти-Гамлетом! Скорее это просто предыстория Гамлета, рассказанная нам его матерью, королевой Гертрудой. И потому никакого противопоставления здесь нет.

А вот сама идея великолепна — ведь частенько бывает — читаешь какую-то громкую историю и думаешь, а какова предыстория, что там лежит в основе событий, предшествовавших читаемому? И Джон Апдайк как раз даёт читателю возможность прикоснуться к предтече тайны, к корням знаменитой шекспировской «Быть или не быть?».

Правда нужно иметь ввиду, что знакомая картина шекспировских событий в нашем романе совсем отсутствует — прежде всего потому, что у Апдайка шекспировских событий ещё не наступило, но ещё и потому, что даже совсем знакомое место, развёрнутое на 90 градусов и показанное в необычном освещении, узнаётся с трудом, а то и вовсе не узнаётся. И конечно же вся драма жизни Гертруды, рассказанная ею самой, выглядит совсем иначе, нежели когда она была бы нам поведана устами Гамлета. Потому что нам понятнее и мотивы её поступков и решений, и внутренний мир её чувств и переживаний, да и просто на виду оказывается вся её жизнь, начиная с младенчества и заканчивая тем, что непосредственно предшествует Гамлету шекспировскому. И сам Гамлет тут совсем не тот романтический мятущийся герой, каким мы привыкли его видеть у Шекспира, да ещё если и в киношном варианте в исполнении Смоктуновского.

Так что прочитать этот роман ей-богу стоило. А там можно и Гамлета в классическом варианте перечитать, тоже не лишним станется.

Совершенно нетипичная для Апдайка книга, как по стилю, так и по сюжетным приемам. История адюльтера датской королевы и ее деверя дана в трех системах координат, которые друг с другом не пересекаются, но эти варианты могут быть прочтены как последовательно, так и вразброс, на манер дневника или сборника исторических эссе. Стиль неуловимо, но неуклонно изменяется от стилизации под датские хроники Саксона Грамматика и «Песнь о Нибелунгах» до вполне современной психологической прозы (в третьей главе даже проскакивают Ницше и виттенбергские профессора-апологеты свободного рынка, по чьей вине молодой Гамлет совсем от рук отбился). Сюжет точно следует скупым указаниям, данным в шекспировском тексте, но воспринимается как несомненный апокриф или, что еще парадоксальнее, свободная новеллизация фильма Майкла Альмерейды «Гамлет», вышедшего в том же 2000 г.

Перевод Гуровой безукоризнен.