Алексей Иванов «Блуда и МУДО»

К новому роману Иванова приступал с большой опаской, и дело было даже не в странноватых рецензиях, вроде Нестеровской, а в страхе, что Иванов, обычно писавший с небольшой скоростью, не мог с такой скоростью всего за один год написать полноценный новый роман. Я ошибся, чему очень рад. Видимо, слишком давно Иванов вынашивал идеи, вокруг которых он выстроил свое произведение, они не производят впечатления скоропалительных выводов, сделанных только ради того, чтобы было что вставить в текст. Иванов наблюдателен, он сумел увидеть и выделить болевые точки современного социального устройства и мировоззрения, а в таланте описать это на хорошем правильном образном русском языке сомневаться никто не будет, на этом поприще с Ивановым мало, кто может тягаться.

Роман отнесен автором к поджанру «плутовской порнографии», в этом, мне кажется, есть немного самолюбования, потому что несмотря на то, что он включает себя и остроумные проделки главного героя и эротические сцены, описанные подчеркнуто физиологично, не к плутовскому роману, не к порнографическому отнести его невозможно. К роману идей, кстати, я бы тоже его не отнес. Иванов будучи вполне в традициях русского романа написал роман всеединый — «слепок эпохи», в котором найдется месту всему: и описанию жизни России, и мыслям автора о причинах этой жизни, и остроумной по-хорошему злой сатире, и настоящей трагедии. Я пока не прочитал второй роман, вышедший в прошлом году и так же претендующий на ту же роль — «Ж/Д» Дмитрия Быкова, поэтому сравнивать виденье двух писателей не могу. Но Иванов, на мой взгляд сумел справиться с задачей, которую перед собой поставил. Сумел Быков почитаем.

Место действия — провинциальный город Ковязин. Самый обычные и ничем особенно не привлекательный. Небогатая история уже в прошлом, медленное умирание сейчас. Центрами жизни становятся уже не квартиры с семьями, а разнообразные общественные учреждения, школы, бани, рестораны. Жители Козявина разучились жить семейной жизнью. Главный герой — недоучившийся художник Борис Моржов, немножко плут, немножко философ, все возможным развлечениям предпочитающий занятия любовью. Нежданно негаданно к нему пришел успех, его картины, а вернее даже не картины, а пластины, а это ИМХО важно — хорошо продаются в Москве. Несмотря на то, что с деньгами у него все в порядке он продолжает работу в доме творчества юных скрывающемся под злой аббревиатурой МУДО. Аббревиатуры это страсть главного героя, он легко преобразует базовые принципы окружающей действительности в короткие хлесткие сокращения (возможно, мне показалось, но ИМХО эта стрела в сторону ДПП(НН) Пелевина). Один из местных начальников решает провернуть небольшую авантюру, преобразовать МУДО в Антикризисный центр, разогнать старых преподавателей и спокойно сидеть на финансовом потоке. Все бы прошло гладко, но мешает случайно сделанный американцами выбор как места отдыха — летнего лагеря, принадлежащего МУДО. Так закручивается цепочка событий, временами довольно абсурдных, временами очень страшных, а временами очень трагичных.

В своем романе Иванов дает основы своего представления о пиксельном мышление. Упрощенное, плоское штампированное мировозрение делающее своего носителя абсолютно адекватным происходящему вокруг. Такой тип мышление дает ответы на все возникающие вопросы. Короткие фразы — почти катехезис современной жизни. Страшно, что войти в него очень легко а вот выход чрезвычайно сложен. Даже главный герой, который вроде бы и подмечает эту особенность, поначалу мыслит в рамках пиксельного мышления (Иванов это подчеркивает тем, что тот раскрашивает пластины, а не рисует картины. Вроде бы очень близка суть, но насколько разный смысл). Как не странно, выход Моржова из пиксельного мышления связан не столько с какими то внутренними рефлексиями, сколько с внешними событиями, которые в первую очередь касаются не столько Моржова, а его коллег. Первоначальная цель потрахаться с тремя женщинами, также поехавшим в лагерь, в какой то момент преобразуется в жалость и ответственность за них, а пиксельное мышление с жалостью сосуществовать не может. Какой ответ внешнему давлению может противопоставить Моржов — создание семьи нового типа — фамильона на основе ОБЖ — обмена биологическими жидкостями.

9/10 и очень рекомендую.

Прежде всего роман порадовал очень хорошим языком. Понимание, «чутьё» языка есть далеко не у каждого автора; многие пишут неживым, внешне правильным, но фальшивым и оторванным от жизни языком, точнее набором словосочетаний, которые когда-то выучили; иные творцы в надежде оживить свои произведения насыщают их уродливыми просторечиями и слэнгом. Иванову удаётся найти золотую середину: язык его произведения живой, ироничный, образный, автор понимает слово, знает ему цену и потому не боится играть с ним. Что же касается «обилия « мата, то его не такое уж и обилие, там же , где «непарламентские» выражения встречаются, они выглядят вполне к месту, как необходимый элемент истории. То же самое можно сказать и об эротических сценах, описанных смело, но, как ни странно, в тоже время — деликатно. И несмотря на лукавое определение «плутовская порнография», ничего неприличного в романе нет, присутствует разве только озорство. Фантастики, конечно, в книге немного, точнее — почти и нет, так, намёки. Но уж реализм реальный.

Главный герой произведения — Борис Моржов — житель классического провинциального городка Ковязин, серого и скучного,«где первые на последних похожи». Моржов — успешный художник. Но «успешным художником» его считают в Москве и за рубежом, для ковязинцев он просто странный тип, который умеет «рисовать похоже» и каким-то непонятным образом сумел устроиться в жизни. Ковязинцы тоже хотят стать успешными, но у них совершенно иные представления об успехе: хорошая работа ( продавцом в супермаркете или даже проституткой), удачное замужество ( пусть даже жених — сутенёр и алкоголик), культурные развлечения ( бухнуть, потрахаться, спереть, что плохо лежит), главное — жить не хуже других. Принципы другой жизнь многим из ковязинцев трудно понять, ведь они противоречат их житейскому опыту. Это не просто картина мрачных сторон российской действительности, а в более широком смысле — описание оскудения человеческих личностей, очутившихся в болоте духовной бездеятельности и безысходности. И Моржов предполагавший лишь несколько амурных приключений, начинает борьбу со злом, для этого ему нужны таланты Казановы и Остапа Бендера. Книга не ограничивается социальной сатирой, здесь немало философских размышлений, интересных психологических наблюдений и целая философская жизненная система.

«Блуда и МУДО», на первый взгляд, является самым доступным из всех ивановских романов, включая даже «Общагу на крови». ...Главный герой «БиМ», 28-летний методист МУДО (муниципального учреждения дошкольного образования) Моржов, проживающий в типичном русском провинциальном городке Ковязин, на протяжении всего романа вступает в беспорядочные половые связи с девицами и всеми правдами-неправдами пытается спасти от грядущего сокращения свою работу с неприличной аббревиатурой — МУДО... Концентрация эротики, эротических сцен достигает в «БиМ» отметки «выше среднего». Эротические сцены перемежаются с комедийными, сатирическими, откровенно фарсовыми — Иванов еще раз доказывает то, что писатель он всесторонний и помимо всего прочего — блистательный сатирик и комедиограф. Но главный пласт романа, скрытый под эротикой и фарсом, — социальная критика современной российской жизни практически во всех ее аспектах. И ванов дает совершенно замечательное и неожиданное определение новому, выстраивавшемуся с начала 2000 — х гг. российскому обществу «стабильности и порядка» определение: «дешевое порно — долбежка друг друга за небольшие деньги с небольшим удовольствием». Роман наполнен литературными аллюзиями — читая Иванова вспоминаешь Гоголя («Мертвые души») , Достоевского, М. Булгакова, даже Ильфа-Петрова... М.б. часть читателей, из тех, что ждали от Иванова чего-нибудь в жанре «Пармы» или «Золота бунта», и будут отчасти разочарованы, но, на мой взгляд, «Блуда и МУДО» пока самое продуманное, выверенное и совершенное произведение Иванова.

Начало 2000-х, утлый провинциальный городок Ковязин (Кунгур Пермского края), путинские чиновники в рамках национального проекта «Образование», прикладывая титанические усилия, пытаются уничтожить русскую школу. Одна из мишеней реформы — МУДО, муниципальное учреждение дополнительного образования, бывший Дом пионеров, в котором для детей открыты бесплатные кружки краеведения, туризма, английского языка, тенниса и т.д. Местный образовательный князёк Манжетов желает «оптимизировать» МУДО, преобразуя его в Городской Антикризисный Подростковый центр; на практике же это подразумевает увольнение всех педагогов (за исключением самых лояльных или скандальных) и закрытие всех кружков — ради создания непыльной и прибыльной синекуры для подельников Манжетова. Решение уже принято и подписано, невзирая на протесты коллектива, но внезапно некие непонятные «американцы» приобретают путевку в пока еще принадлежащий МУДО загородный лагерь Троельга, а опростоволоситься перед заграницей чинари трусят, поэтому в качестве лебединой песни в Троельгу высаживают десант преподавателей дополнительного образования с детьми из их кружков. Главный герой, Борис Моржов решает воспользоваться шансом и обратить педагогическое оружие против самих бюрократов.

Протагонист Моржов — одна из самых важных составляющих успеха романа. В кои-то веки Иванов согласился дать читателю героя, с которым хотелось бы себя отождествлять. В отличие от шута-декадента Географа-Служкина, маниакально-депрессивного Осташи из «Золота бунта», суицидального и бесхребетного Отличника из «Общаги», Борис Моржов креативен, энергичен и жовиален, добродушен и богат, всегда платит свои долги и не боится ставить перед собой грандиозные цели. Символическим образом субъективно эгоистическая мотивация Моржова — переспать со всеми красивыми девушками в Троельге — в процессе исполнения обеспечивает решение общественно важных задач: сохранение рабочих мест талантливых педагогов, срыв аферы путинских мошенников, разгром и наказание банды местных уголовников и сутенеров. Все потому, что это — тоже часть тонкого плана героя, который под маской безобидного бабника-выпивохи прячет железный характер, иезуитский ум и душу античного философа.

Последний фактор обусловил наличие в книге некоторых «метафизических» рассуждений, декларируя которые, герой (автор) пытается как-то систематизировать и простым языком описать элементы мироустройства, осложняющие жизнь людей и их коммуникацию друг с другом. Например, это ПМ, «пиксельное мышление»: врожденная или приобретенная невозможность анализировать ситуацию комплексно, как совокупность объективных фактов. Вместо этого «пиксельщик» просто отсекает неудобоваримые элементы схемы, не позволяя «короне свалиться с головы», виня во всем других и не понимая, что чем дальше, тем сильнее такое «мышление» заводит в тупик. Так и плодятся непризнанные гении («я был честен, потому мне ходу и не дали») и 45-летние безмужние мадам («мужики-то нормальные повывелись на свете»), но иногда ситуация требует все же вылезать из зоны комфорта — и тут «пиксельным» на помощь приходит ТТУ: титанический точечный удар. А именно — атака всеми оставшимися средствами по предполагаемой причине неудач; атака безрезультатная, поскольку у человека с ПМ банально сбит прицел, но, по крайней мере, отвлекающая от трагической экзистенции. Это только небольшая часть философских взглядов главного героя, которая, впрочем, без особых потерь может быть пропущена, но на мой взгляд, является недурной авторской находкой: ведь мы нередко видим в разных людях одинаковые шаблонные блоки порочного мышления, просто не удосуживаемся их классифицировать; или ж приклеиваем глобальный ярлык бабства, жлобства, нетерпимости...

В общем, вооруженный собственной системой мировоззрения Моржов видит окружающих насквозь и слету улавливает их нехитрые мотивы, так что для него не составляет особого труда манипулировать ими. Но поскольку он положительный персонаж, то ведет своих приближенных к благой цели, с хирургической точностью калибруя им самооценку, наделяя подарками и отстаивая их интересы перед внешними силами. Сложное сплетение судеб друзей и любовниц Моржова, объединенных им в сферу своего покровительства, один из важных героев нарекает «фамильоном» — постмодернистской (хотя, по сути, она лишь модернизированная версия древнеримской familia) ячейкой общества, которая в будущем повсеместно вытеснит стандартную семью.

В моржовский фамильон, построенный на базе МУДО входят, во-первых, три молодые и красивые женщины: две из них призваны олицетворять собой соответственно русский и татарский национальный характер, но главным Призом становится девушка «фронтирного» типа — метиска, сочетающая в себе лучшие черты указанных наций. Герой не просто занимается с ними любовью, но и дает каждой из них важный урок, сбивая их со скользкой дорожки приспособленчества и излишней моральной гибкости; побуждая отринуть «пиксельную» картину мира. Нашлось место и мужикам — пожилому краеведу Костёрычу и замухрышке-пьянице Щекину, которые, несмотря на совершенно неактуальный modus vivendi, любимы своими учениками и уважаемы Моржовым. Очень хороши страницы романа, посвященные детям — Иванов взял здесь идеальную ноту, не скатившись ни в сюсюканье, ни в цинизм, показав 13-летних трудных и не очень подростков именно такими, каковы они в реальности. Многим критикам и читателям больше всех пришелся по сердцу щекинский питомец Гершензон, изъясняющийся исковерканными русскими пословицами, но мне он чрезмерно напомнил Служкина из «ГГП», со всеми этими якобы народными «без шутки жить жутко», больше выглядящими как приглашение полюбоваться филологической изобретательностью автора, которая, однако, слишком искусственна, чтобы воспринимать ее всерьез. Слава Богу, Гершензона мало, и судорожного поноса словотворчества тоже почти нет: книга написана по-русски и для русских. Встречаются, конечно, нелепые псевдоэротические перлы типа «развёл ее бедра как книгу на аналое», или там «чувствовал себя горячим ледником, лежащим меж мягких горных вершин Сонечкиных грудей и коленей», но, думаю, это от природной застенчивости Алексея Иванова, вынужденного на потребу озабоченной публике писать про то, что он сам считает альковным и очень личным...

Хотя благодушно-пасторальное, пропитанное романтикой, молодостью и гедонизмом повествование в самом конце омрачается трагическим инцидентом, за ним почти сразу следует мрачное, но справедливое возмездие. Круг замыкается: сюжетные линии закрыты, добро «по очкам» одерживает победу над злом, а главный герой самостоятельно исключает себя из повествования и дальше идет стороной «как проходит косой дождь» — но не навсегда, а до следующего цикла борьбы, чтобы как тот Король-под-горой восстать в час беды и смело защитить Своих...

Замечательный роман. Иванов продолжает линию бытоописания потерянного мужчины в провинциальном городе. Но, в отличии от «Географ глобус пропил», главный герой «Блуда и МУДО» по жизни победитель. Да, он оступается, совершает не самый привлекательные поступки, и создаёт для себя не самую приглядную философию, но! Моржов достигает своих целей, попутно делая жизнь близких людей (преимущественно женщин) чуть лучше. Концовка же романа остаётся той же, что и в «Географе»: герой бесприютен, нигде и ни с кем.

Написан книга великолепно. Стиль Иванова лёгок, весел и невероятно обаятелен даже в своих перегибах. Читается книга влёт, ощущений и мыслей оставляет массу и попутно поднимает настроение. В общем, один из лучших образцов современной российской литературы.

Иванов ввязался в блуду

Книга «одного из главных современных писателей» Алексея Иванова, вышедшая в 2007-м году, носит странное, немного пугающее название — «Блуда и МУДО».

Адресована тем, кому понравился “Географ”, но посложнее и сделана лучше: мастерство автора очевидно растет. Это непростая житейская история, плотно начиненная авантюрами и философией.

Странное название имеет довольно простую расшифровку: блуда — это “засада”, неприятность, МУДО — муниципальное учреждение дополнительного образования “Родник” г.Ковязин. С МУДО случилась блуда. Грядут реформы: здание по осени отдадут модному антикризисному центру, педагогов выгонят на улицу. Спасение приходит, откуда не ждали: таинственные американцы непонятным образом узнали о давно заброшенном лагере МУДО “Троельга” и оплатили отдых в нем. Теперь в кратчайшие сроки нужно сделать вид, будто лагерь функционирует. Шестерых сотрудников учреждения отправляют “в лагеря”, а американцы... не приезжают. Да и местных-то детей вместо положенных тридцати набирается лишь шестеро — как раз по числу педагогов. Мудовцы, подзуживаемые главным героем книги Моржовым, решают начальству лишнего не сообщать и хоть месяц “пожить по-человечески”. И, если повезет, даже спасти МУДО.

В книге удивительно живые герои. Главный харизматик — Борис Моржов, художник-умник-остроумник в очках-окнах. Он не страдает, не загибается со своим талантом в провинциальном Ковязине: ему здесь нравится. У него есть деньги и пистолет. Бабник — страшный! Нет, он “не думает о бабах — он бабами думает обо всем”. Только в лагере у Моржова три любовницы (собственно, все имеющиеся там женщины) А на втором плане мелькает “балда-проститутка” Аленушка, а на орбите кружатся дианки, дашеньки, стеллы, юльки, женьки, алиски... Писатель Иванов женщин явно любит и чересчур хорошо понимает, просто насквозь видит. Даже страшно от такой проницательности. Герой Моржов тоже любит и за всех несет ответственность. Впрочем, не только за женщин — за коллег, друзей, детей...

Кстати, название “Блуда и МУДО” можно расшифровать и иначе, поглубже. На языке Щекина, чокнутого моржовского кореша, блуда — это Вселенная, безграничный объем хаотичной информации. Мудо — самозародившийся в ней смысл. А троельга — оболочка, не дающая мудо раствориться в блуде... Да, у Иванова вечно так: ни слова в простоте. Философские раскладки; куча аббревиатур вроде КВ (Кризис Вербальности) или ПВЦ (Призрак Великой Цели)... А еще пикселя, фамильоны, мерцоиды... Метафор в целом даже больше, чем нужно для простого читательского счастья. Зато эту книгу можно смело изучать дважды — и даже подряд. Первый — ради сюжета, второй — вдумываясь в смыслы и “подсмыслы”, если захочется.

Если вы читали Иванова раньше, то понимаете, что хеппи-энда ждать не стоит. Одна из женщин погибнет, один из мужчин за это поплатится — Моржов своих не бросает. А другая женщина, всю книгу жадно пытающаяся урвать чего-то у жизни, “махнет на все рукой — и на ревность свою, и на бедность, и на уходящую молодость” — и станет “просто ждать Моржова обратно. Хоть какого. Хоть когда”.

Я бы такого тоже ждала.

Хоть и бабник, и обалдуй.

Поразительно «вкусная» книга. Вначале не пошла, книгу отложил, а вчера взял в руки и не хотел выпускать. НАСТОЛЬКО богатого русского языка я больше ни у одного автора не встречал. Текст просто перенасыщен образами, метафорами, мыслями, картинками, вообще перенасыщен всем.

И объём всего этого настольков велик, что не сразу и не везде улавливаешь авторскую позицию. Тем не менее — это книга, в которую меня затягивало, как в омут. Начав читать, с трудом заставлял себя её отложить и пойти работать.

«Герой его книг, как, впрочем, и любой другой человек — это Вселенная. В ней есть грязь и чистота, предательство и верность, любовь и ненависть — это причудливое и, как может показаться, неестественное сочетание — делает героя Миллера на редкость полнокровным и убедительным. К нему, к этому герою, можно относиться по разному — в зависимости от воспитания и эстетических устремлений, однако вряд ли кто упрекнёт писателя в неправде.»

А. Яковлев. Из предисловия к роману Генри Миллера «Sexus».

«Это так утомительно — всё время гоняться за новой бабой. Есть в этом что-то механическое. Беда в том, что я не могу влюбиться. Я слишком большой эгоист. Женщины только помогают мне мечтать. Я знаю, что это порок — как пьянство или опиум. Каждый день мне нужна новая баба, и если её нет, я становлюсь мрачным. Я слишком много думаю.»

Генри Миллер «Тропик Рака». (из монолога ван Нордена)

Не претендуя на оригинальность и новизну, я определил для себя этот роман как энциклопедию русской жизни, причём многочисленные явления этой жизни автор рассматривает под микроскопом. Не получится ли именно микроскоп, если сложить вместе оптику, которой вооружён Моржов, т.е. очки плюс бинокль? Пусть не получится, но какой-то намёк, по моему, тут присутствует.

Из всего книжного многообразия этот роман выделяется огромным количеством шуток и юмора, часто переходящего в злейшую сатиру. Есть шутки остроумные, есть смешные, а есть такие, которым присущи оба эти качества одновременно. Таких «смешных» книг я припомнил только три. Это «Новичок в Антарктиде» В. Санина, «Расстрелять» А. Покровского и рассказы В. Конецкого, написанные от имени Петра Ниточкина. Таким образом А. Иванов оказался в прекрасной кают-компании.

Несколько слов о правдоподобии персонажей. Правдоподобны они, во первых, абсолютно, и, во вторых, все, кроме Моржова, в отношении которого автор всё же немного хватил через край. Уж слишком он широк, просто «русская масленица», а не человек, который ходит рядом с нами. Автор определённо хочет создать у читателя впечатление, что Моржов джентльмен. Так он относится к женщинам и негодяям. Я попробовал представить себе джентльмена, который почти незнакомую девушку приглашает в универмаге в примерочную, где собирается переодевать брюки. Попробовал и не смог. Ни один мужчина, по моему, на такое не способен даже если он и не джентльмен. Даже ван Норден из «Тропика Рака». Так не принято. Тут Моржов выглядит скорее, как инопланетянин с Ориона, чем как нормальный художник-алкоголик.

И ещё мелкая странность. Моржов от злости (так утверждает автор) забывает зааббревиатурить (есть у него такая привычка) формат пиксельного мышления (ПМ), названный им Форматом Скорейшего Блага. Не верю! (Как говорил Станиславский). Уж это-то Моржов не забыл бы ни в коем случае. А при наличии злости тем более.

Есть у Моржова один только крупный недостаток, не считая огромного количества потребляемого им алкоголя. Это — отсутствие самоиронии. Такое случается даже при хорошем чувстве юмора, просто этот юмор направлен исключительно на внешние раздражители. Получив по мозгам от Алёнушки, Моржов не только устраивает стрельбу из пистолета в кафе, но даже нарушает табу на алкоголь, что ещё более рискованно. А всего-то и надо было — посмотреть на себя со стороны и посмеяться над собой, но на это он, очевидно, не способен. Но...Моржов — человек сложный, и отсутствие самоиронии у него не стопроцентное. На остроумную самокритику в разговоре с лучшим (и единственным) другом он способен вполне. Вот его блестящий автопортрет: «...Я же весь картонный. На подпорках. Для социума у меня кодировка от алкоголизма, а для друзей пластиковая карточка. Для врагов — пистолет, для баб — виагра. Сам по себе я ничто.»

Друг Моржова Щёкин как раз наоборот — обладает отличной самоиронией. Одна только изобретённая им небывалая доселе профессия чего стоит! Вспоминается бессмертный зицпредседатель Фунт из «Золотого телёнка».

В связи с темой юмора и самоиронии невозможно пройти мимо удивительной характеристики, данной автором своим ГГ почти в самом начале книги. «...Сам Моржов, к примеру, думал на эту тему [о сексе] всегда, а раз в сорок пять секунд отвлекался на второстепенное — на живопись, скажем, на МУДО или на Бога. А вот Щёкин совсем никогда не отвлекался.» «...Моржов не думал о бабах — он бабами думал обо всём. И мужчины, мысль которых возвращалась к теме секса реже, чем раз в сорок пять секунд, представлялись Моржову подозрительными.» Воспринимается это как попытка дать читателю как можно более глубокое и точное представление о героях. Ну, такое возникает впечатление, что автор не шутит, выставляя этих двух замечательных мужиков сексуально озабоченными дебилами. Они, конечно, озабоченные, но уж никак не дебилы. Тот же ван Норден далеко не дурак при том, что он на три головы ниже по интеллекту. Зачем это нужно было Иванову, я так и не понял. Можно же было как-то дать понять читателю, что это такая «гиперболическая метафора», но — нет ни малейшего намёка, всё серьёзно. По мере чтения, разумеется, всё оказывается не так печально*. Примеров, опровергающих эту характеристику, в книге масса. Достаточно представить себе человека, хотя бы на миг отвлекающегося на что угодно постороннее, когда он учит подростков лазать по скалам или играть в покер. Очевидно, что не получится.

Возвращаясь к правдоподобию персонажей, должен заметить, что женские образы удались автору ещё лучше, чем мужские. Тут Иванов оказывается в одной компании с самим Н.В.Гоголем. Моржов, как Чичиков, объезжает тех, у кого можно «начичить» «мёртвые души» т. е. сертификаты на несуществующих детей. И перед читателем проходит целая галерея женских портретов бывших и теперешних, состоявшихся и несостоявшихся любовниц Моржова. Все дамы сплошь просто приятные, а одна даже приятная во всех отношениях. Это, конечно, Лена, резко отличающаяся от остальных и тоже, как и Моржов, кажущаяся немного инопланетянкой.

Опять вернусь к мужской половине изображённого в романе народа. (А ведь это всё электорат, действующий и подрастающий, не следует забывать и об этом.) Оба они, Моржов и Щёкин, философы. Оба не только так или иначе объясняют окружающий мир, но и по мере сил стараются изменить его. Щёкин заявляет, что он марксист, хотя и в шутку, но доля шутки здесь не так уж и велика. Особенно интересна философско-социологическая теория фамильона, которую Иванов выдаёт от имени этого марксиста. Это настолько интересно, что даже забываешь, что это всего лишь умный интеллигентский трёп. Авторы аннотации к книге ( а у меня в руках издание Санкт-Петербургского Издательского Дома «Азбука-Классика» 2007 года, где сказано, что это повесть, а несколькими строками ниже, что роман) умудрились написать, что «это история о человеке, создающем совершенно новый тип семьи», очевидно приняв теорию фамильона за чистую монету(!).

Хотелось бы коснуться также и отрицательной части «электората». Очень колоритные типы и Сергач и Лёнчик. С первым всё просто и ясно. О трудовых буднях органов иногда можно узнать из СМИ. В частности, кое-какая информация о жизни транспортной полиции прошла недавно (14 марта) по каналу Россия 1 в программе «Честный детектив». Смотреть там было не на что (нескольких сергачей показали с большими звёздами), но было исключительно интересно послушать.

Второй, симпатичный подонок, отдалённый потомок какой-то калики перехожей, этакий навозный жук, который в принципе не может обойтись без жульничества в любом деле, при любых обстоятельствах. Правда, если бы он не обманул Моржова, всучив тому ПМ с неполной обоймой, то последним (седьмым, а в обойме было шесть патронов) выстрелом был бы убит работник милиции, и тогда Моржов не исчез бы в финале в неизвестном направлении**, так и не вернув Диане сертификаты (ну это к делу не относится, просто к слову пришлось). Тоже мне, джентльмен! А ещё в очках!

Не написал я ничего о Манжетове (а стоит ли?) и ещё о нескольких персонах второго плана, которые, каждая по своему, интересны, но заметка и без них получилась слишком большой. Об Алёнушке писать не могу. Чудесная амфора хоть и сивухой наполнена, а всё равно жалко до слёз.

А ещё есть в книге замечательные дети. Особенно хорош «средний класс» — упыри. Просто фоторепортаж да и только. «Республику ШКИД» вспомнил и не единожды. Очень этот роман полезно почитать педагогам всех уровней. Чего стоит один только замечательный афоризм Гершензона: «Береги честь смолоду, коли рожа крива!» Для нашей педагогической науки и практики это звучит как руководящее указание. Припомнив ещё одно замечательное изречение этого маленького мудреца (чо вы на меня смотрите всё время сквозь зубы!), я подумал — а вдруг из него вырастет не большой упырь, а что-нибудь подобное его известному однофамильцу, бывшему некогда председателем Всероссийского Союза Писателей.

В заключение пара слов о городе Ковязине. Красивый город. Издалека. Реставрируются через пень-колоду храмы, но ничего не делается для ликвидации гетто, которое носит здесь имя Багдад, возможно в честь знаменитого багдадского вора. А местные власти додумались до превращения кладбища в Парк культуры и отдыха. Слава Б-гу, не успели. Страшный город. Вблизи. Как и сотни других таких же российских городов.

Спрашивается — разве можно такому произведению, пусть оно и не без мелких ошибок и пусть автор не всегда прав, давать оценку меньше 10 баллов? Ну конечно нельзя.

*) Не так печально — это значит, что думают они на эту тему всегда, но в свободное от работы время.

**) На этом бесследном исчезновении реализм романа исчезает и это момент мистики. Исчезновение Моржова равносильно явке с повинной, но зачем тогда он столь тщательно готовил своё преступление? Ведь не для того же, чтобы тут же выдать себя с головой. Он же должен понимать, что его скоро найдут. Может быть идея Автора в том, что Моржова забрали туда же, куда и булгаковского Мастера? Но не слишком ли велика цена — один порядочный человек за одного подонка?

Начиналось за здравие: блестящая сатира в стиле то ли Хармса, то ли Зощенко, и главное — действительно смешная! Глянув на объём романа, я уже начал предвкушать 800 страниц искромётного юмора и метких характеристик. Увы, очень скоро Иванов словно опомнился («я ж — продолжатель лучших традиций реалистической прозы, чернозёмная мощь земли Русской!») и всё потекло куда-то в тягучий омут описаний и, нередко, бессмысленных сцен, коими наш золотовалютный запас грешил и ранее, но всё же не в такой степени и — главное! — ранее эти недостатки сглаживались очарованием уральской экзотики и разнообразием сюжетных линий. Здесь, увы, наблюдается разнообразие лишь в женских характерах и способах их совокупления (физического и умственного) с главным героем. Порадовали детские образы, вот они действительно написаны от души. А всё прочее, налипшее на рассказ о похождениях Моржова, кажется столь же неинтересным, как грязь, прилипшая к колёсам его велосипеда. Я уж не говорю о том, что интрига с самого начала будто высосана из пальца: надо было автору отправить всех в заброшенный летний лагерь, он и отправил. А уж из-за чего они там оказались — несущественная мелочь. И всё же хочется спросить Иванова: а где ж пресловутые американцы? И если не о них, то о чём говорилось в телеграмме, поставившей на дыбы всё МУДО? И хотя к концу романа завязка уже не играет роли, концовка его опять превращает всё в бред, ибо она никак — ну никак! — не вытекает из повествования. Нет, Иванов, конечно, объясняет нам, что и как, но лишь между делом и скороговоркой, словно логика сюжета его вообще не заботит. Главное — показать пропасть между женскими мыслями и действиями, а на какой сюжет всё это нанизать, не имеет значения. Может, лучше тогда стоило написать эссе, чем тратить своё время на ЭТО? Хотя — издатели требуют, а народ покупает. Чего же больше? Вот отсюда и началась та дорожка, которая вывела Иванова к раскритикованным «Псоглавцам» и разнесённому в пух и прах «Комьюнити».

А вообще книжка очень женоненавистническая. В ней почти нет положительных женских образов. Все героини (кроме мелькающей где-то за кадром Дашеньки) сплошь эгоистичные и лицемерные стервы. Удивительно это, честное слово. По-моему, здесь у Иванова некий пунктик. Уже в «Золоте бунта» я заметил, как он инструментально использует женщин. Но там, как он сам говорил, повествование намеренно сделано более «попсовым». А здесь? Тех же щей, да погуще влей. Не знаю, что об этом и думать. Либо все женщины и впрямь меркантильные и двуличные стервы, либо Иванов их просто не знает. Вспомнилось тут, как прочёл на одном форуме девичий пост: «Гумилёв выучил немецкий ради Анны Ахматовой. А сейчас куда подевались рыцари? Ухаживать совершенно разучились». Ух как меня подмывало ответить томящейся любовно: «Милая, так ведь и вы — не Ахматова!», но стерпел, сдержался. Ибо подумал: может, она и права? Но после прочтения «Блуды и МУДО» засомневался: так ли уж мы, мужики, виноваты в отсутствии романтики? Ну скажите, какая из героинь Ивановского романа нуждается в ухаживании? Ради какой из них стоит рвать жилы? Если и начнёте читать любой из них стихи или цветы дарить, взглянет на вас как на дурачка и рассмеётся — вот ведь несуразный какой, даже жалко его, убогого. И всё же надеюсь, неправ Иванов, сгустил он краски. Ну не может быть всё так беспросветно.

А чего ж тогда восемь? — спросит удивлённый фантлабовец. Да потому что написано неплохо, диалоги живые, язык хорош. А сюжет... Да плюньте вы на него. Не за это мы Иванова последнее время любим. :)

«Блуда и МУДО». Потрясающий, образный, красивый до невозможности язык, и второсортный сюжет с гнилушками-героями. Выгребная яма, мастерски написанная талантливой кистью. При этом, сюжетная линия романа местами хромает, местами — откровенно трещит по швам. Герои вызывают омерзение, а явное любование автора ими и их отношениями — страх за тех, кто слишком доверчив к печатному слову, или, не имея стержня личности и своих мыслей, примет описанные модели отношений «в абсолюте». Иронией в книге и не пахнет — ГГ в полную силу, на полном серьезе стоит на своем мироощущении и гордо держит над головой свое жизнепонимание и жизнеутверждение.

Прочитать эту книгу однозначно стОит. Но только за ее язык. Цитируя Паниковского, «такого уже не делают», поэтому нелишним будет получить представление о том, как изумительно может играть наш родной, великий и могучий, а в данной книге еще и потрясающе образный и изумительно красивый, русский язык.

Насколько я люблю Иванова, настолько же я и не ожидал, что он может написать книгу, которая вообще никак, совершенно, абсолютно может мне не понравится.

О чем?

Город Ковязин (типа нашего Урюпинска), в центре романа несколько преподавателей МУДО (муниципальное учреждение дополнительного образования), которым объявили, что с нового учебного года их учреждение «оптимизируют», а прямо сейчас, летом, надо поехать в старый пионерский лагерь, в который якобы должны приехать американские дети, навести тампорядок и создать видимость того, что «у нас все хорошо».

Главный герой — художник Моржов, весь роман занимается тем, что трахает (или пытается) всех женских героев романа (совершеннолетних), а в перерывах между, у него пиздострадания по упущенным возможностям, женщинам, образам, мыслям, друзьям. Пожалуй нет ни одного листа в романе, где герой не рефлексировал бы на тему секса.

Некоторые критики заявляли, что это «самый сенсационный роман Иванова». Нет. Новым Рю Мураками Иванову не стать никогда, да и пожалуй не стоит и пытаться.

После прочтения романа, почему-то, захотелось пойти и вымыть руки с мылом. Читать не советую.

(Из записей. Ноябрь 2013.)

«Сейчас лучше всего было бы заниматься сексом в гречихе, а не разговаривать умные разговоры.»

Полностью поддерживаю предыдущего оратора :)) Да кто бы не поддержал. Кстати, мне как-то довелось видеть поле цветущей гречихи: зрелище (и обонялище) незабываемое.

Книга реально хорошая, даже обидно, что столько авторского таланта на собственно перепихон ушло. Нет, так-то я только «за». Но этого оказалось слишком много, буквально, подетально и безотносительно к необходимости в сюжете. После восьмой или девятой бабы главгера я их путать начала :(( Получились этакие приключения отважного манипулятора в стране всепобеждающего траха.

Мне странно, что Иванов эту книгу после «Географа» написал, а не до. Так было бы логичней. Но фокус с композицией тот же самый: после продолжительного, а местами и затянутого, но интересного описания скучной жизни (на это тоже надо оказаться способным) вдруг идёт концентрированный обвал событий, напоминающий смерч, возникший на, казалось бы, пустом месте.

Наиболее увлекательной в книге конкретно для меня оказалась её философско-социологическая составляющая. Интересно то, что это концепция не автора, а главного героя (Моржов чем-то напоминает «географа» Служкина, но он куда более моржов, кхм). Читала и поражалась тому, как Иванову удалось из суммы метких жизненных наблюдений выстроить такую непротиворечивую, убедительную и обескураживающую модель окружающего нас мира.

Кто-то из авторов рецензий, помнится, жаловался на «невнятных персонажей». Полноте! Персонажи яркие, живые, абсолютно узнаваемые, типические и в то же время неоднозначные (ну, кроме, может быть, нескольких эпизодических). У каждого свой образ мыслей, манера поведения, реакции, у каждого своя речь. Максимальную дозу яда вложил автор в речения бюрократа-образованца Манжетова. Барственная путаница в именах-отчествах окружающих, эвфемизмы-канцеляризмы, фальшивая демократичность и особенно идиотическая манера ставить дополнение впереди «объясняемого объекта»:

«— Дома пионеров, Егор Сергеич, и я уже рассказывал об этом на вашем педсовете, вообще не будет, — пояснил Манжетов.

/.../

—…создание районных антикризисных центров — это этапы, и с нею не спорят, реализации федеральной программы.»

Ох, как же это всё узнаваемо! Да и вся обстановка в МУДО, его заморочки, его начальники, рядовые педагоги, дети… Мне довелось покрутиться в таком МУДО — отвечаю: всё по правде ;) В нашем маленьком, таком же провинциальном, как книжно-ивановский Ковязин, но ещё более скучном городке оно называется «Пульс». С особенным умилением читала о Щёкине — близко была знакома с его реальным близнецом, долгие годы работавшим в «Пульсе», даже звали его почти так же, эх, Саныч, в какие походы ты теперь водишь своих пацанов?.. Подслушанный Моржовым неформальный урок нравственности, который Щёкин даёт своим «упырям» — один из вдохновляющих и трогательных моментов повествования.

Великолепное владение Иванова словом несомненно. Избыточная пейзажность романа не выглядит искусственно пристёгнутой к тексту: главный герой — художник, «он так видит», ахха, а поскольку Моржов не только художник, но ещё и неуёмный трахарь, вполне объяснимо, что и окружающую натуру он воспринимает через ту же призму.

РЕЗЮМЕ. Плюсами книги для меня оказались философия, социология, меткие жизненные наблюдения, авторский язык. Минус только один: переборщил Иванов с бурной половой жизнью главного героя. Думаю, именно поэтому авторы аннотации не рекомендуют книгу читателям до восемнадцати, а вовсе не из-за половодья матюгов, но если в аннотации такую правду-матку написать — это, наоборот, реклама получится :)

1) Мои впечатления: Очень много страниц бесполезного для меня словоблудия. Беспросветная атмосфера каких-то затянувшихся 90х в унылом провинциальном городке. Очень живые и правдоподные, имхо, персонажи. Все как в жизни. Но про жизнь уездного города Ковязина и блудствующих сотрудников МУДО (дворца пионеров) мне сейчас неинтересно. Почему-то от книги я ожидала, что будет смешно, а получилось грустно... Почему я дочитала ее до конца? Ну, наверное потому что книгу, которую я начинала читать до нее я бросила по причине неинтересности и решила хоть что-то дочитать. Во-вторых, автора я все же уважаю...

2) Мое мнение об авторе и объективный взгляд на произведение: Я вообще считаю, что Алексей Иванов — очень талантливый писатель. Полюбился мне он своими «Географом...» и «Общагой-на-крови», как говорится, задолго до того, как это стало модным А именно лет 8 назад. Вернуться к его творчеству я решила не из-за успеха фильма про географа (не смотрела), а из-за одной отличной рецензии на «Сердце Пармы», которую я обязательно планирую прочитать в дальнейшем (книгу, а не рецензию). Но тут я обнаружила, что не читала у него «Блуду и МУДО» и решила, что нечто на современную тематику хочу прочитать больше. Ошиблась. Ожидания не совпали с действительностью. Реалии, описываемые в книге мне не интересны. При этом! Я считаю, что сам текст очень качественный, автор старался. Просто не мое.

Я очень надеюсь, что книга нашла/найдет своего читателя, чьи оценки и отзывы будут лучше моих.

Если коротко (в стилистике надписей на библиотечных форзацах), то так: «Книжка очень хорошая».

Не без тараканов, конечно. Особенно выделяются навязчивое впихивание образов в каждую фразу (просто «Общага-на-крови» какая-то, прости господи) и способ мышления главного героя, который стремится свести ползущую по бокам жизнь к неким базовым понятиям, назвать их с неуклюжей напыщенностью, превратить в аббревиатуру и мусолить страниц десять, пока не наступит черед следующей аббревиатуры. Видать, издержки творческого процесса сквозь звезды и медные трубы: «Блуда», по большому счету, стала первой книгой, которую Иванов от начала и до конца писал в качестве золотовалютного резерва русской литературой. И всячески пытался соответствовать. Многозначительности нагонял, пиксельность мышления бессмысленную эту знаменем сделал (причем не только в книжке, но и во всех решительно интервью), художественности подкачивал где мог. Первая четверть книги производит впечатление заредактированной до пародийного уровня: будто Иванов сперва отписался нормальным текстом, потом, после отлежки, взялся за вычитку, принялся тихо паниковать из-за того, что как-то просто все необразно — и айда втыкать сравнения после каждой запятой. Потом то ли устал, то ли издательство поторопило — в любом случае, страницы с 70-й ряска разбегается и идет чистая вода (впрочем, у Иванова уже вошло в привычку поначалу кошмарить читателя с целью отбрасывания балласта, а потом, когда остались только свои, переходить на нормальный язык).

Тараканом можно счесть и слишком раскрытую тему виагры. Все-таки умелый и вполне молодой бабник, ни с чего особенного вдруг переходящий на химические стимуляторы, представляется мне фигурой, скорее, вымышленной, чем реальной.

А так — крайне реальная и позитивная книжка, наследующая великому «Географу» (каковой, в принципе, вполне узнаваемо появляется в образе дружка главного героя): очень настоящий провинциальный город, очень живые дядьки, тетьки, менты, гопники (а какие диалоги подростков! какой Гершензон!), безнадежный кураж, безрадостный блуд и любовь, стынущая без поддува. И очень много нового. Главное — новый тип главного героя. Были у Иванова тихие святые, сильные и бессильные, были злые вожаки, легко жертвующие всем на свете. А теперь появился Моржов — состоятельный озабоченный шалун, умеющий брать на себя ответственность и спасать всех, кто под эту ответственность попал. А за тех, кто не попал и сгинул — мстить, умно и умело.

Естественно, ни велосипеда, ни сноповязалки Иванов не изобрел: таких Тревисов Макги полбатальона на каждой полке с развлекательными жанрами. Но введение подобного типажа в качественную отечественную литературу дорогого стоит — и, соответственно, поднимает котировки золотовалютных активов.

Разрази меня гром если это плутовская порнография! «Разводит» автор, кокетничает... Не похож роман ни на что предыдущее ивановское. С этим соглашусь. Но не более. Главный герой (помилуйте, господа отозвавшиеся!) он же просто монументален, а не «картонен». Он впитал в себя столько всего и ото всех, что не может быть плоским ФУКОМ... Борис Моржов как Булкаковский Мастер обеспечен волею судьбы и финансово независим, что позволяет «творить» пластины и свою жизнь. Этакий ковязинский философ с неискоренимой любовью к обобщениям, систематизации и аббревиатуре. Женщины и секс с ними (не со всеми, естественно... антропометрия и психотипы его любовниц легко угадываемы) — основа жизнедеятельности Моржова помимо зарабатывания на хлеб, а вернее всего главный стимул ко всему... Да, немного гипертрофированный стимул (просто диву даешься в каких жизненных ситуациях Моржов, вдруг, отвлекается на женщину и начинает рассматриавть её как объект «охоты», раздевая глазами, «примеряя» свой собственный исследовательский аппарат).

Моржов это воплощение бендеровского «поэта и многоженца» в нашем времени. Его творческое форматирование ситуации с летним лагерем под свои нужды. Феноменальная шахматная партия, с эндшпилем, достойным Буратино (... ты Мальвина смейся, а ты Пьеро читай свои самые гадкие стихи)! великий комбинатор может гордиться... Живо его дело! Цели и задачи только изменились. Только продолжатель не витиевато зубоскалящий сын турецкоподданного, мечтающий о белоштанном времяпровождении в Рио. Моржов... он настолько реален... на столько органичен в предложенных ситуациях... он последователен даже в убийстве Лёнчика...

Не смогу бесстрастно коментировать матерные язык героев романа... Он не надуман. Он лаконичен. Он всем нам знаком. И, что считаю авторской удачей, грязи на страницы не выносит. Он оправдан. 10 баллов автору!!!