Джордж Элиот «Мидлмарч: Картины провинциальной жизни»

«Роман классический старинный,

Отменно длинный, длинный, длинный,

Нравоучительный и чинный,

Без романтических затей»...

Лучшей характеристики для «Мидлмарча» можно и не искать. Меня поразило, кстати, что сама Элиот считает свою немаленькую книгу динамичной, под стать динамичному XIX веку — не то, что Филдинг в его неторопливом XVIII столетии!

И еще — с какой последовательностью она разбивает романтические штампы. Скажем, есть юный красавец с загадочным происхождением (привет Вальтеру Скотту!) — но он не оказывается ни принцем, ни лордом. Есть кроткая белокурая дева, но она не будет скромно опускать глаза и безмолвно обожать своего супруга и повелителя.

«Миддлмарч» — мое первое знакомство с Джордж Элиот. И сразу на память пришла Джейн Остин — те же ирония, афористичность, меткие психологические характеристики. И не только это. Кто-то сказал, что Остин выдумывает своих героев для того, чтобы с удовольствием рубить им головы. На самом деле о мисс Джейн я бы такого не сказала, но вот Элиот, похоже, именно такова. Почти все ее герои честны, добропорядочны и полны наилучших намерений. И всем автор задает прежестокую таску, просто чтоб проверить, много ли в процессе останется от их благих помыслов и высоких идеалов? Да как изящно она это делает! Всех героев Элиот старается описать с их собственной точки зрения — казалось бы, более всепонимающего автора не найти. Но как же она при этом умеет подчеркнуть непоследовательность благородной Доротеи, бездушие ученого Кейсобона, эгоизм безупречной Розамонды!

«Мидлмарч» заставил меня задуматься над удивительной конструкцией под названием «викторианский брак». Барышни попросту ждут прекрасного принца и в силу ограниченности жизненного опыта готовы признать за такового едва ли не любого претендента. У мужчин жизненный опыт есть; как же они выбирают подруг? Представьте: солидный мужчина, ученый или там врач, а не какой-нибудь восторженный юнец, ищет супругу. И ведь ни о какой задней мысли «не понравится — разведусь» не может быть и речи! Так что дело ответственное.

И что же? Достаточно джентльмену заметить белокурую наяду (или темнокудрую святую Терезу) да поймать нежный взгляд избранницы — и все! Он уже не сомневается, что в браке она будет настоящим ангелом. Он даже не задумывается, что там у барышни за душой. И как только выясняется, что даже у самой терпеливой Гризельды есть свои мнения, желания, воля... все, брак рушится моментально. Счастливые новобрачные превращаются в бедолаг, пожизненно приговоренных к обществу друг друга.

Закончила фразу и задумалась — законы о браке, конечно, стали снисходительнее к нашим ошибкам, но стали ли мы сами разумнее в выборе?

Да это не один роман, а три или четыре, чьи герои почти не общаются друг с другом (хотя Лидгейт оказывается лечащим врачом Кейсобона), но в чьих историях очень много параллелей (Кейcобон работает над «ключом ко всей мифологии», а Лидгейт ищет «первоначальную ткань» в анатомии)! Это история двух несчастных браков и одного счастливого. Эта книга о том, как важно выбирать себе призвание (

Это история людей, которые опоздали с выбором дела жизни или (как это понимает нынешний читатель) родились слишком рано.

Фамилия «Casaubon» — это фамилия Исаака Казобона, крупного историка религии в XVII веке. Но Кейсобон в своей сфере деятельности безнадежно опоздал, так как он не читает по-немецки, он безнадежно отстал от последних достижений в истории древности и истории религии. И книга, материалы к которой он собирал всю жизнь,

А вот Доротея (как понимает нынешний читатель) родилась или слишком поздно (чтобы основать монашеский орден) или слишком рано. В наше время она не стала бы всего лишь личным секретарем своего ученого супруга, она сама стала бы ученым. А может быть, она стала бы женщиной-священником. Сейчас англиканская церковь признает женское священство, в 1830 году оно было немыслимо. Впрочем, у сектантов женщины-проповедницы уже были, этот путь был для Доротеи открыт уже тогда.

Как мало тогда было у женщин возможностей для заработка (Мэри не хочет быть учительницей, но других возможностей для заработка у нее еще нет, «Королева Виктория пришла к власти в стране, где женщинам было запрещено служить даже почтальонами» (с)). Эти размышления об участи женщин, слишком талантливых для того, чтобы просто быть хранительницами очага, парадоксально сближают роман с «Что делать» Чернышевского. Другое соприкосновение — Джордж Элиот тоже восхищалась философией Фейербаха.

Брак Лидгейта и Розамонд несчастлив по-своему. Как Кейсобону нужна была не жена, а секретарь со знанием арамейского, так Лидгейту нужна была не жена, а канареечка, чьим пением он бы наслаждался после трудового дня.

Калеба Гарта Элиот писала со своего отца и ее любящее описание читателю кажется слишком неправдоподобным. А его пафос трудовой этики и

Роман еще одна страничка «энциклопедии английской жизни». Мы можем много узнать о быте и нравах английской провинции в бурную эпоху перед парламентской реформой (эпоху крестьянских беспорядков, между прочим).

В книге много комических персонажей, описанных то с доброй улыбкой (дядюшка Брук, миссис Кадвалладер, родственницы Фейрбратера, аукционщик), то с ядовитой усмешкой (Фезерстоун и его родственники). А вот Булстрод персонаж уже трагический, он не лицемер, он искренне верит в то, что говорит, тем хуже для него, что он когда-то поддался искушению.