Илья Донец, Полина Шкивидорова, Маргарита Щетинская «Записки и зарисовки о втором путешествии по острову Синего Солнца»
«...Где-то в глубине синего океана, на одной синей-синей планете каждый день просыпается Синее Солнце. Отправив в бесконечность остатки своих солнечных снов, светило потягивается, делает несколько наклонов, поворачивается вокруг своей оси и протягивает свои лучи к острову Синего Солнца». Так начинаются «Записки и зарисовки о втором путешествии по острову Синего Солнца», оставленные служащим банка без денег Аркадием. Это фантастическая повесть, в которой мы узнаем силу репейного сока, посетим театр гигантских марионеток, отправимся в путешествие птице-рыбами Рыбофлота, чтобы в конце пуститься в погоню за одноглазым Циклоном. Во время своего путешествия Аркадий настолько тщательно вел записи, что, несмотря на фонтан каламбуров и неожиданных поворотов событий, получилось почти научное и энциклопедическое описание острова. Его воспоминания авторы этой книги схватили на лету, перемололи их в слова и перетерли в буквы. Чтобы буквы оказались на страницах этой книги, складываясь в слова, мысли, дела... и чтобы у всех всё складывалось.
2010 г.
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
[ 2 ]
ааа иии, 16 октября 2016 г.
Маркеры — удобная вещь. Идентифицируется «попаданец», «эпическая фэнтези», «космоопера» — осталось лишь вычленить, чем подъярлычное отличается от соседей по полке (отстойнику) и, пробив гвоздем, чтоб не раскрылось, в мусоросжигатель. Или зал славы, это уж как повезет.
Для этих 88 страниц маркеры малополезны. Сказка. А какая?
Рыболётные путешествия («ё» авторское), репейный сок, остров на спине сонной рыбы Марты, слоновий экспресс, циклоны летят домой поесть окрошки, Необитай, рыслый рост...
И собственно создающие книгу иллюстрации. Глянцевая бумага. Мягкие цвета, «рукодельные» линии, волшебные сценки, транквилизирующая атмосфера. Идущие волной строчки и всякая прочая типографика — вертеть в руках, медленно листать и пальчиком детским водить.
Но для настолько малых должен б быть сюжет, если не сутеевский, то, хотя бы, колобкового саспенса. А вместо него сугубо литературное: «рассыпалось по полу ослепительно сверкающим множеством многоточий», «Аркадий пришел на работу и обнаружил нарастающую реальность самого себя». Мистерия в театре — навряд ребенок проникнется.
И сок, похоже, хмелит, а иллюстрации двух сортов — головастиков алфавит тайнописных букв на карте и межтекстовые маргиналии подразумевают более зрелую романтику загвоздок и загадок.
Если слогом Нобелевского комитета, то: вот представитель великой традиции игры со словом и глазом. Не скажу «Юрий Коваль». Не Сахарнов, не Левшин, но местами почти Макс Фрай, Р.Воронежский, ранний Кудрявцев, Валенте...
Оценка затруднительна, рекомендации сугубо эстетские.
Удачи авторам!