Станислав Лем «Терминус»

Старый добрый пилот Пиркс... начинающий пока. Старый корабль — ржавчина, пыль, текущая гидравлика, все системы, дышащие на ладан. Его выпускают в рейс с огромными нарушениями, стремясь выжать из него «последние жалкие экю», пока первый встречный инспектор не поставит его на прикол. Старый скрежещущий ремонтный робот и старый корабельный кот. Экипаж, собранный кое-как.

И вдруг — морзянка! Переговариваются люди, которые давно и трагично погибли в катастрофе. Которых не может быть на корабле, и вообще нигде. Что же это такое?...

Нет, никакой мистики. И Пиркс вовсе не испугался, хотя и был шокирован поначалу. И он вовсе не поступил, подобно завхозу, как тут кто-то написал, не подумав. Просто надо уважать память погибших, и не заниматься вивисекцией «призраков» прошлого.

Коллекционный рассказ. Браво, Лем!

Пиркс поступил как завхоз, а не как кибернетик, психолог или историк.

Историку было бы интересно задокументировать каждую точку и тире, которыми перестукивался экипаж корабля, чтобы затем восстановить наиболее полную картину произошедшей на корабле катастрофы.

Психологу было бы интересно изучить феномен обезумевшего робота и стать первооткрывателем уникального случая в истории психиатрии, когда искусстенный интеллект смоделировал в своём мозге переживания погибающих людей.

Кибернетику было бы интересно разобраться, почему в примитивном мозге автомата, расчитанного исключительно на ремонт течей в реакторе космического корабля, зародилось сознание, прообразом которого стали погибающие люди? Почему это сознание проявляло себя только через вторичные каналы передачи информации, не затронув основных функций автомата?

Главный герой ввёл себя как истеричка. Возможно другим было бы интересно всё узнать и задокументировать. Пиркс же, как паникующая девочка, метался и игнорировал робота, а потом и вообще решил уничтожить. Типа не понимаешь → боишься → уничтожь. Так себе логика.

Но идея в том, что робот “сознанием из сна” (не знаю как лучше описать) подсознательно воспроизводит отголоски прошлого, пугает, но в то же время интригует. Это стоило бы изучить, а не списывать в утиль как главный герой.

Конечно, рассказ можно назвать большим таким анахронизмом из-за технологий и методов космического путешествия, так похожего на путешествие на морском судне, но будто бы фантастика писателей времени текущего через 50 лет не будут считаться таковой.

Мне очень понравился «Непобедимый» Лема и поэтому к этому рассказу создались ожидания. И вот не сказать, чтобы они оправдались.

Во-первых, очень раздражает сочащийся со всех щелей анахронизм. Калька и циркули для расчетов межзвездных трасс, арифмометры и латунные приборы из парусного века, цементные оболочки ядерного реактора — это все дико отвлекает и раздражает. У тех же Шекли или Брауна рассказы почти экс-темпоральны, то есть время действия не ощущается и не впадает в диссонанс с реальностью в 1980х или 2020х.

Во-вторых, Лем забросил в рассказ пару сюжетных удочек с неизвестным незакрепленным грузом на корме, странным поведением экипажа, проблемами работы реактора, и загадкой о комиссии, слушающей робота за закрытыми дверями. Из всех них, раскрытие получила только последняя, остальные же остались невыстрелившими «Ружьями Бондарчука».

Ну и мякотка. Поведение Пирса в отношении робота совершенно бессмысленное и нелогичное. Все-таки, он капитан корабля и в других произведениях сталкивается с загадками и проблемами. Тут же, с высоты знаний о machine learning 21-го века, можно предположить что робот освоил паттерны морзянки и особенности общения первого экипажа, а затем по какой-то причине стал повторять их. Вместо того, чтобы пообщаться с этим «черным ящиком» и вытащить какие-то детали, которые возможно помогли бы сделать звездные путешествия безопаснее, Пирс сдал робота на вторсырье. Нет робота — нет проблемы?

«Терминус» — рассказ, который в очередной раз подтверждает мою мысль о том, что в абсолютно любом жанре Станислав Лем мог создать захватывающую историю, интригу и при этом вскрыть интересные проблемы.

В мрачном безмолвии космической ночи ржавеющий списанный робот «морзянкой» отстукивает загадочные послания в шлюзах такого же древнего звездолёта. Он, точно пожилой дворецкий, тихонечко шаркает по утробе покинутого замка, гасит и вновь возжигает свечи ушедшей в прошлое жизни. Что означает подобная рачительность старого слуги? Привязанность ли это к месту, сбившаяся в наборе электронных интерфейсов программа или нечто большее, выходящее за пределы человеческого рацио?

Пожалуй, на сей раз загадка бытия, подкинутая пилоту Пирксу, оказалась тому не по зубам. А вместе с ним не в состоянии её разрешить окажется и читатель. Списать ли эту почти мистическую эманацию на угасающие функции робота или поверить в посмертное существование обреченного раз за разом переживать собственную гибель экипажа — личный выбор каждого.В отличие от Пиркса, решившего разрубить гордиев узел, мы оставлены наедине с муками выбора.

Понятно, что Пиркс попросту испугался. Нас вообще всегда пугает неизвестность, но когда она подпитана древним страхом неизбежной смерти и ещё большим страхом посмертного «ничто» — кто захочет разбираться с такой неизвестностью? Пиркс стал старше, Лем — пессимистичнее, ну а мы… Мы продолжаем сочувствовать ветхой машине, по стечению обстоятельств ставшей последним прибежищем людского отчаяния.

P. S. В рассказе я постоянно недоумевал, когда пилот Пиркс принимался бетонировать (а не, например, заваривать) пробоины и трещины в корпусе корабля. А пару недель назад мне попалась новость, где говорилось о новом составе бетона, который NASA будет испытывать в ремонтных работах на околоземной орбите. Пан Станислав, в моем гардеробе недостаточно шляп, которые я мог бы снять перед Вашей прозорливостью.

И опять меня сумел удивить великий поляк. На этот раз — со знаком плюс. Вот уж чего я не ожидал встретить у Лема, так это хоррора. А ведь «Терминус» (название-то какое!) — хоррор и есть. По огромной, пережившей катастрофу с человеческими жертвами, космической барже бродит единственный уцелевший в той катастрофе — робот — и сам того не осознавая, выстукивает морзянкой послания погибших. Причём, послания эти не лежат в нём мертвым грузом, а каким-то образом преобразовались в программы, с которыми можно вести общение. Фактически, разговаривать с призраками. Ну кому ещё, кроме Лема, могло такое прийти в голову? А уж дополнительные штрихи — поиски кота, сцена с рыбками — придают рассказу такой жути, что мороз по коже.

Об экзистенциальном страхе перед трансцендентным и о проблеме выбора в максимально концентрированном изложении. Концентрированное совершенство. Заслуживает включения в десятку лучших произведений литературы всех времен и народов.

Большой ошибкой с моей стороны было прочитать описание рассказа в статье на Википедии. Однозначно — читать аннотации к таким произведениям ни в коем случае нельзя! Ведь загадка, интрига, подобная удачно закинутой приманке, должна держать читателя в напряжении, выливаясь в финале в трагическую историю.

Рассказ очень сильный и мастерски построенный в плане композиции. Следует также отметить полное междустрочной иронии начало, после которого настраиваешься на какой-то несерьёзный лад — тем неожиданней дальнейшее развитие событий.

Правильно ли сделал Пиркс, отправив старого робота в утиль? Сложный вопрос.

С точки зрения науки и профессиональной этики — конечно же, нет, ведь феномен обязательно нужно было исследовать, а разгадка тайны гибели корабля, вполне возможно, дала бы специалистам ценный материал. Кто знает — может быть, спасла бы впоследствии других космонавтов.

С психологической же точки зрения действия Пиркса вполне понятны любому обывателю — избавиться от хранителя загробной тайны, от проводника в потусторонний мир, от робота-приведения. Кто из нас на месте Пиркса поступил бы по-иному?

Чудесный рассказ,нет слов.Когда мы обсуждали его с сыном,родилась версия.Терминус явно запрограммирован на необходимость сохранять,поддерживать жизнь в ЛЮБОЙ форме(не случайны в рассказе кот,мыши).Что испытывает он (если можно так говорить о роботе),заваленный обломками,неподвижный,понимая,что угасают,умирают голоса экипажа?Программа взывает к немедленным действиям во спасение людей (думаю,что и умирающие кричали,приказывали ему помочь).А двинуться невозможно..Будь на месте Терминуса человек,я бы определил его состояние как тяжелейшую фрустрацию,где безумие-единственный выход.Ведь если стук будет продолжаться,это означает,что люди живы?Но сигнал должен приходить извне..Терминус «сходит с ума»,часть его сознания «обособляется»,металлические пальцы сводит судорога..

Пока что из прочитанных — лучший рассказ про Пиркса.

Своеобразная космо-готическая история. Вместо древнего, рассыпающегося замка — древняя, дряхлая ракета. Парадоксально, она описана намного более подробно и реалистично, чем «новенькие» в прочих рассказах и это описание сразу настраивает на какой-то мрачный лад, интригующий и дразнящий. Вместо привидения — новая техническая готика — странный сбой в управляющих контурах человекоподобного робота Терминуса, позволивший не только записать последние переговоры давно погибшего экипажа, но и предоставивший записи некую непонятную самостоятельность — и от самого Терминуса, и от содержания записи. Очень непонятный, очень загадочный сбой. Блуждания Пиркса во мраке, по чреву древнего корабля — вполне себе наукообразная мистика.

Наличие кота очень оживляет повествование; а мыши, и поведение Терминуса в отношении них — прямо умиляет.

Тут действительно присутствует нравственная дилемма. Если поступок Пиркса в отношении безумного Сэтавра у меня никакого протеста не вызвал, то здесь — все иначе. Хотя и Терминус однозначно безумен, и вполне подпадает под характеристику «распад функций». Каждый сам вправе решить — прав Пиркс или нет, но, независимо от персонального решения — осадочек остается.

10 баллов.

Жутковатый рассказ. Несколько портит впечатление обычная вещица из «золотого века» — как я это называю: ржавый меч и бластер на одном поясе. Сильное несоответствие — старая, трещащая по швам посудина и обслуживающий её реактор такой же древний автомат, НО — с искусственным интеллектом, до которого ещё расти и расти нынешним суперкомпьютерам. Он понимает любые задаваемые ему вопросы и отвечает, используя лексикон, совершенно излишний для робота-ремонтника. Ну, иначе ничего не срослось бы...

Наверное, лучший рассказ о Пирксе. Потому что совсем не такой, как остальные. В коридорах легендарного корабля веет лавкрафтовской жутью, робот Терминус, ухаживающий за мышами и стучащий по трубам морзянку от давно умерших космонавтов — бр-рр... Очень впечатляет. И Пиркс, так жестко поступивший с ожившей памятью погибших, представляется уже совсем не таким, как раньше — не мечтательным юношей с монетками в карманах, а мрачным командором, легко жертвующим чем-то «эфемерным» (но таким человечным!) ради практической цели.

Бесспорно лучший из рассказов цикла. И, в первую очередь, из-за своей роскошной эмоциональной составляющей: каково это — на корабле, одиноко несущемся в космическом пространстве, вдруг услышать людей, погибших более девятнадцати лет назад. А потом ещё и понять, что с ними можно общаться....

Кроме этого, в «Терминусе», пожалуй, лучше всего передана атмосфера космических будней, какими они представлялись людям в далёких 50 — 60-х. И пусть то, что описывает Станислав Лем, уже порядком не совпадает с нашими, современными представлениями о полётах в Солнечной системе, космосу пилота Пиркса, так талантливо нарисованному паном Станиславом, веришь гораздо больше, чем своим нынешним представлениям о полётах в космос.

Ну и, наконец, ещё одно, что нельзя не заметить: если предыдущие четыре рассказа цикла были написаны, как совершенно серьёзный вещи, то в «Терминусе» нет да нет, да и проскальзывают отдельные иронические нотки: здесь и бардак при загрузке корабля и оформлении полётных документов, и диспетчера, всеми правдами и неправдами собирающие штрафы со стартующих кораблей, и радиомеханик-кок, не способный приготовить хоть что-нибудь съедобное... :). И это делает рассказ ещё более привлекательным.

Н-да. Звучит довольно экзотически — «...робот — калека...». Можно сказать — Автор специализируется на подобной экзотике. И как раз именно этим, уважаемый потенциальный читатель, он — прежде всего — и интересен. И это, между прочим, очень сложно — ваять адекватную, интересную фантастику, в центре которой — не космолёты и бластеры, а психологические проблемы и нерешенные философские вопросы. Я имею в виду — именно Фантастику, в которой есть и космолёты и бластеры и все прочее, что положено, но — именно как адекватные Фон и Антураж. Это — определённый уровень, и он не каждому по плечу.

Человеческие творения, и роботы в том числе — по причинам чисто технологическим и экономическим (надо — как всегда, побыстрее и подешевле) — содержат массу сюрпризов, которые проявляются в экстремальных ситуациях. А при наличии искусственно созданной психики с ограниченной функциональностью эти сюрпризы могут быть о-о-о какими интересными.

Возьмусь утверждать следующее, уважаемый потенциальный читатель: поглощение стрелялок, бродилок и прочих гномов с принцессами — целесообразно чередовать с восприятием вот таких текстов, это полезно с любой точки зрения

Отличный рассказ. Наверное, самый лучший, из цикла произведений про пилота Пиркса.

Правда, в технологическом аспекте, рассказ устарел, как и космический корабль, на котором произошла эта трагедия. Но это не главное. Очень сильная психологически и полная драматизма история. Наверное, одна из первых, про роботов, способных на эмоции, имеющих нечто вроде души. Рассказ ведь написан в 1961 году.

Тайна этой истории так и не раскрыта. Почему робот ( автор называет его автоматом) сохранил воспоминания о произошедшей много лет трагедии? Но не это главное. Почему эти воспоминания «живые», способные взаимодействовать и разговаривать с другими людьми?

Герой не стал в этом разбираться и ворошить прошлое. Может быть Пиркс был и не прав. А может , и правда, не стоило отдавать Терминуса ученым, все равно, прошлое не вернуть, погибших давным давно астронавтов не воскресить.

Рассказ, хоть и грустный, но отличный.

Очень печальный рассказ с темным флером мистики. Физически чувствуется ощущение медленного удушья подобно нагнетаемому саспенсу. Не удивительно, что Пиркса охватило паническое состояние перешедшее в брезгливость, когда он «утилизировал» старого робота, вместо того, что бы сдать его в музей Жертв Беспощадного Космоса. Хотел ли он так прекратить мучения давно погибших коллег-космонавтов, которых он знал лично? Прекратить столь отчаянный вызов на жуткий диалог (черт его дернул выстучать морзянку и получить о т к л и к из потустороннего мира). Хотел ли он любой ценой «заткнуть рот» роботу-инвалиду? Терминус (имя латинское) предстает перед читателем старым античным рабом-калекой, который слишком много знал о страшной судьбе своих повелителей, но стал слишком старым для эффективной работы и подлежал замене как треснувшая лопата. И единственной наградой за долгие годы его верной службы людям стала сдача его в металлолом, которую впечатлительные читатели воспринимают как убийство немощного старика. Возможно этого и хотел Станислав Лем? Люди, задумайтесь, кому вы нужны будете в старости...