Владислав Крапивин «Кораблики, или «Помоги мне в пути…»»

Великолепная книга! Очень правильное сочетание составляющих единое целое фантастических элементов (путешествия во времени, покорение космоса), гуманитарной, социальной проблематики (беспризорные дети, терроризм, распад государства, дружба, любовь к животным), триллера-хоррора (инфернальное зло, маньяк-садист, слуга-карлик, пытки), религиозно-философской составляющей (вера, культ корабликов, размышления о природе Добра и Зла, законов Мироздания). Читается легко, интересно, и вместе с тем никакого ощущения халтуры или хотя бы несерьезности. Хоть книга и написана в тяжелый для страны 1993 год, но вызывает состояние спокойствия, неумолимой победы добра над злом, веру в торжество Правды.

Традиционная для Крапивина история взрослого и ребенка предстала здесь в неожиданном виде встречи одного и того же человека в разных возрастах. И здесь, на мой взгляд, важна не только фантастическая составляющая (что же будет со мной, взрослым, если что то случится со мной – ребенком), но и экзистенциальная. Кто такой я? Вот этот вот Петька-петушок – я ли это? Или этот вот толстый увалень Питвик – хотел бы я стать таким? Тема несбывшихся надежд, упущенных возможностей. Интересно, какой бы я дал совет сам себе четырнадцатилетнему…И услышал бы я сам себя взрослого четырнадцатилетним? Очень сомнительно, ведь столько раз зарекался делать или не делать что-либо и столько раз срывался. В общем, интересный опыт, необычые переживания, разговор с самим собой – есть что осмыслить.

Зловещим и по-настоящему жутким получился образ главного злодея. Тема массовых убийств, маньяков-садистов стала, можно сказать уверенно, –популярной в конце восьмидесятых-начале девяностых в связи с именами, которые не хочется и вспоминать. Но, что интересно, Владислав Петрович, во-многом, переосмыслил образ этих людей, которые, в большинстве своем были и есть малообразованные, социально отчужденные особи с задержками и отклонениями в психическом развитии. Здесь же злодей иной: артистичный, утонченный, рафинированный. Это зло особого, эстетского рода, зло, имеющее под собой своего рода идейную основу. Да, мир диалектичен и гармония требует единства и борьбы противоположностей, и Феликс Антуан Полоз верный слуга темной стороны Мироздания. И описан он классно, так и представляется вживую это вытянутое лицо, крупные зубы, локоны парика, слуга-горбун. Фальшь, уродство, ненастоящесть, искажение. И как точно автор находит ремесло столь ужасному существу – руководитель детского хора: и величественно, и трагично, и возвышенно, а в целом ¬ – прямое попадание в образ слуги Дьявола.

До слез трогательна в повести тема мамы, ее любви, памяти о ней, ее поисков. Мама, рельсы уходящие вдаль, тяжелое детство – Господи, благослови душу раба твоего Владислава! Читая этот, постоянный для автора сюжет матери и ребенка я понимаю сколь мелочны и незначительны проблемы денег, недостаточного жизненного комфорта, моды и т.п. в сравнении с этой вечной и всепобеждающей темой! Как же велик, замечателен, и по-хорошему человечен Автор, из книги в книгу напоминающий мне, что значит быть Человеком! В очередной раз, спасибо вам, Владислав Петрович!

Пожалуй, этот период творчества мне нравится больше всего. Если в ранних произведениях в основном все волшебно, радужно и сказочно-счастливо, то в «Корабликах...» атмосфера совершенно другая, непосредственности и шуток — меньше, проблемы — взрослые, настроение — мрачное. А у меня такое настроение бывает, к сожалению, очень и очень часто... И тогда особенно приятно взять в руки любимую книгу и в который раз переживать за героев, будто впервые... Захватывающе и впечатляюще, как всегда. Спасибо.

Я взяла эту книгу в библиотеке случайно, и даже не думала что наткнусь на такое, книга понравилась безумно

:pray:супер однажды взял Крапивина в библиотеке случайно сейчас только его и читаю:pray:

Книга-предвидие. Пускай и утрированно, но Крапивин (уж не знаю как он это узнал в 1993 году) предсказал многое из того, что можно наблюдать в нашем нынешнем веке. Конечно, я отдаю себе отчёт в том, что перестройка, когда вдруг всё стало можно, когда вовсю попёрла социальная чернуха, тоже отличилась на ниве беспризорности, нравов в детских домах и прочих подобных явлениях. (Можно вспомнить хотя бы те же фильмы «Казённый дом» 1989-го года выпуска с его детской проституцией и токсикоманией; «Авария» — дочь мента» того же года и др.) Но в этих «произведениях искусства» всё подано слишком безыскусно, прямолинейно, «в лоб».

Тут же, в «Корабликах», чувствуется талант, пускай и подавленный социальной катастрофой, но не сдавшийся и не скатившийся к озлобленности на весь мир. Напротив, несмотря на то, что в романе преобладают чёрные краски (да и откуда взяться светлым в 1993-м-то году?), писатель не скатывается до дешёвого, как бы это сейчас назвали «хайпа» и выписывает вполне достоверный мир ещё одной грани «Великого Кристалла».

На этот раз это не Восточная и не Западная Федерация. Тут всё несколько сложнее. Северо-Восточная республика, в которой находится город Старотополь. По соседству с ней находится Полуостров (мне кажется, что если увязывать его с нашей географией, то это будет, примерно, Крым, а если с Крапивинской, то на одной из граней Кристалла Византийску соответствует Реттерберг).

Повторюсь, роман написан в 1993-м году, но вместе с тем кажется достаточно интересным моментом тот факт, что гланый герой, Питвик, смотрит «очень длинный фильм», снятый по «Властелину колец» с нынешними 3D эффектами (угадал). С другой стороны у Владислава Петровича, при нешуточном развитии сферы IT наблюдаются достаточно забавные с нынешней точки зрения моменты (к недостаткам ни в коем случае не относятся):

1. Вовсю используется пневмопочта (один из типичных маркеров фантастики 90-х).

2. До сих пор сохраняются междугосударственные переговорные пункты (в условиях реалий художественного мира вполне оправданные).

Вообще сам по себе роман очень интересен хотя бы тем, что в нём нет предубуждения к «служителям культа», как это любят называть некоторые комментаторы. Напртив, один из священников является абсолютно положительным персонажем, пусть и несколько второстепенным, но имеющим некоторое влияние на сюжетную линию. Конечно, к каноническому православному священству его отнести нельзя, но вот тема религиозности (пускай спонтанной, сознательно не оформленной) пронизывает всё произведение (вместо православных крестов тут всё чаще выступают детские кораблики).

Второе предвидение Крапивина (отмечу особо, в далёком 1993-м году) ювенальная юстиция. Пусть и не в такой конкретной форме, как она появилась в XXI веке, но всё-таки основы её описаны достаточно верно. Ещё вернее описано то, к чему эту систему приводят дельцы, прикрывающиеся благой идеей.

Впрочем, автор касался этой темы (приютов и беспризорников) ещё раньше в «Гуси-гуси, га-га-га...», коснётся он её и позже (в «Тополятах»).

Но, пожалуй, центральной идеей этого романа является принятие себя.

Конечно, можно предположить, что к 1993-му году фантастика накопила огромный объём всяких временных аномалий при космических перелётах. Мол, на корабле прошла минута, корабль вернулся, а на Земле минули тысячелетия. Но мне кажется, что Крапивин скорее возвращается в этом случае не к общефантастической идее разности во времени при «сверхсветовых» скоростях, а к одному из своих ранних рассказов («Я иду встречать брата»). На это намекает и одна из сцен, где Питвик с Петей оказываются на берегу моря, а неподалёку от них находится эскалатор.

Несмотря на то, что роман в достаточной степени наполнен жестокостью, от него остаётся ощущение, что всё будет хорошо. Недаром зло в лице главного отрицательного персонажа наказано, а главный герой в итоге обретает целостность и возможность всё сделать правильно. Владислав Петрович даже в это суровое время, видя всю грязь, распространяющуюся вокруг, всё равно продолжает быть оптимистом, надеется на то, что всё будет лучше, чем сейчас.

Пугающая, мрачная и тяжелая вещь, которая, тем не менее, не оставляет послевкусия безнадежности и отчаяния. Мастер дарит нам свет, все равно в какой форме... Это его фирменный знак.

Особенно прекрасен Севастополь, как бы он не назывался на разных гранях Великого кристалла.

Не мы идём по пути, но Путь проходит сквозь нас

Хотя эта книга и включена в цикл повестей о «Великом Кристалле», однако отношение к этому крапивинскому «открытию/гипотезе» имеет лишь косвенное. Ибо само понятие Великого Кристалла в книге не произносится ни разу. Однако термины «дорога», и понятия о плоскостях бытия и многовариантности Мироздания в книге стали одними из главных идей. И хотя роман оформлен как детективно-фантастический, однако детективная составляющая является скорее кожурой, оболочкой, внутрь которой помещены идеи гуманистические, социальные, ну и научно-популярные и научно-гипотетические. Развивающие и дополняющие представления о Мироздании в форме Великого Кристалла.

А героями книги стали два человека с одной и той же фамилией, взрослый Пётр и подросток Петя. Но не однофамильцы и не братья, и не сын-отец, а всё гораздо сложнее и фантастичнее.

Поскольку книга написана Крапивиным в 1993 году, то она не может не отражать актуальную картину той реальности, в которой жили все мы в начале 90-х. И хотя Крапивин никак не упоминает и политических дрязгах и экономических трудностях той поры, одна уже сама конструкция мира в этом романе провидчески прогнозирует распад нашей единой большой страны и всякие противостояния друг другу, в том числе и вооружённые. И конечно же социальные запущенности стали в центре проблематики романа, ибо неизбежным итогом каждой мятежности и бурности становится появление брошенных детей разного возраста. Дети-бродяги, беспризорность и запущенность всегда скачкообразно растут вместе с ростом политической напряжённости и экономической разрухи.

Как вырулил эту ситуацию мастер подростковой литературы капитан-командор Крапивин — легко узнать из текста самой книги. Я же просто радуюсь, что спустя двухлетнего перерыва вновь окунаюсь в недра крапивинских миров и ценностей.

Все таки распад СССР и крах устоявшегося мировоззрения сильно повлияли на Крапивина. После этих событий его книги стали жестче и размытее, «крапивинские мальчики» внутренне повзрослели, огрубели и поняли, что в свободном новом мире, вводящем в парадигму как преобладающую общность потребителей вещей, нет места самопожертвованию, сочувствию и помощи всем тем, кто просит и надеется... Эти мальчики еще пытаются барахтаться в этой непривычной для себя среде, но уже, скорее, по инерции, без эмоций, понимая, что изменить ничего нельзя уже. Постепенно (возможно, даже с этой книги) уходит крапивинская легкость изложения и ясность моральных принципов и поступков героев книг, начинается период хаоса в стране и крах в человеческих головах. Отпечаток эпохи виден предельно точно, просвета, кажется, нет.

Тяжеленная для ума книга, поднимающая страшные вопросы, но не дающая на них ответов.

Маньяки, многочисленнные садистические дискурсы, машина времени под названием «хроноскоп», мальчики-таланты. Удивляет владелец данного аппарата, применяющий технику для очень странных целей. Зачем такая сложная схема? В то время дети сотнями исчезали...одним певцом больше, одним меньше... Вечная грязь и преступники, которых никто не ищет. Приметы эпохи, вызывающие недоумение — неужели мы так жили тогда?

Жуткое послевкусие, однако заставил себя спустя много лет перечитать этот роман, чтобы сравнить ощущения. Ну что...после прочтения даже шевелиться не хочется, не то, что жить.

Глядя каждодневные новости, где в топе жестокость, убийства, насилие и извращения, хочется спросить всех тех, кто радуется краху коммунистических идей — «Ну что, вам нравится ваш свободный новый мир? Где ребёнка нельзя оставить одного на улице больше чем на пять минут, где власть творит что хочет, где скотство стало достоинством. Где человеческое стадо занимает очереди за новой никому не нужной безделушкой, попискивая в экстазе от предвкушения. Где главный критерий успеха это не дела, которыми ты приносишь пользу человечеству, а лайки в интернете и количество подписчиков? Нравится? Тогда хлебайте полной ложкой, родные мои, дальше будет только хуже»

Как и тогда, после первого прочтения, сумбур в голове и стойкое ощущение скорого конца света...

Как отметили уже многие, мировосприятие Крапивина в девяностые сильно изменилось. Раньше мир его книг был доброжелательно настроен к героям, в особенности к детям. Да, бывали всякие несправедливости и тяжкие испытания, но само мироздание было на стороне героев. Высшей точкой развития этой мысли стал цикл о Великом Кристалле, где, например, в «Крике петуха» об этом написано почти прямо. А потом мир из дружественного стал враждебным, злым, и героям (как детям, так и взрослым) теперь необходимо отвоёвывать у мира своё счастье и счастье тех, кто им дорог. Пытаются они вместе с этим и как-то переделать мир, но победы их обычно непрочны. Этот взгляд полнее проявился в более поздних книгах, таких как «Полосатый жираф Алик» и «Лужайки, где пляшут скворечники». В «Корабликах» ещё осталась надежда на то, что есть где-то добро и справедливость. Зыбкая, впрочем, надежда.

Интересно, каким в романе показано близкое будущее (пусть и не наше, но весьма похожего на наш мира). Будущее, где с одной стороны невиданный прогресс и человечество дотянулось до звёзд, но с другой стороны мир сходит с ума и людям до планет и звёзд нет дела. Впрочем, мне кажется, весь потенциал придуманного будущего в романе не использован. Вышло примерно также, как в романах Роберта Шекли «Первая жертва» и «Охотник-жертва» — читателю сообщают многое о вселенной книги, но не совсем понятно, для чего, какая именно идея была в этом заложена и какой следует вывод.

Слабым местом «Корабликов» является главный злодей, Полоз, вышедший довольно неубедительным. Слишком много всего он на себя берёт: гениальный изобретатель, гениальный хормейстер, вместе с тем — садист и убийца. Такие детали, как парик, страшные и ужасные орудия пыток и казни, горбун в качестве слуги делают его образ опереточным. А философия, которой он оправдывает своё существование, получилась какой-то несуразной, что не добавляет Полозу убедительности. Я всё время сравнивал его с другим злодеем — Кантором из «Заставы на Якорном поле». Кантор не был садистом и убийцей, не изобретал никаких адских машин, выглядел обычно (даже преувеличенно обычно), но все его поступки говорили о том, какое это исчадие ада. Опять же, Кантор органично вписывался в мир «Заставы на Якорном поле», в настроение и атмосферу, а Полоз за счёт упомянутой опереточности несколько выбивается из серьёзного тона «Корабликов».

Остальные персонажи романа получились удачными. Особенно стоит отметить главных героев, и развитие их отношений. Немного досадно, что остальным персонажам досталось не так много авторского внимания, мне кажется, рассказать о них было что.

Сюжет книги довольно сумбурный, но интересный. Единственным по-настоящему слабым местом является сюрреалистичная концовка, дисгармонирующая со всем остальным содержанием.

В целом «Кораблики» — хорошая книга, но, пожалуй, вымученная.

Мрачноватая книга. И прежний Крапивин исчез безвозвратно.

Нудятина и самоповтор. Сцена с концертом и людьми в разных костюмах — Праздник лета в Старогорске. Всякие мальчики-хористы с поцарапанными носами — Янка -скрипач, разлетающиеся полы безрукавок — это описание сбора ветерков на какой-то поляне

Петька — один в один Валька, Болтик-Гвоздик и проч.

Юджин — и сам Питвик — Скицын и вся компания в научным-кухонным «лабораториях», Мадам Валентина — та самая Эльза.

Та же любовь к «онемечиванию» и парусности, локти-ноги-загорелость-носы, царапины и все атрибуты.

Смысла и идеи в повторении авторских штампов не вижу, а уж стилевые особенности приелись как и кинговские «сладенький», «задница» и «девятнацать»

Идея с монетками-кристаллами-темпоральным кольцом-взрослыми-мучителями и детьми-жертвами настолько лишена правдоподобности, что хочется вот здесь, про сирот-беспризорников и т.п. — дать ссылку на «Соленое детство» Гезалова, тут — где всякие «примитивно описанные вскользь» политинтриги и мои любимые огнестрелы-гвардия-спецназ и проч. военная стратегия и тактика — Бикбаев, Журавель, Туземный совет трудящихся. Ну а про всякие около и псевдонаучные теории и про креационизм и религию — сходите к Дробышевскому

Проблема Крапивина в том, что он пишет «от себя» про себя и свои трудности, но приписывает свои эмоции и чувствования другим. И свои мысли, иногда очень поверхностные (подросток 14 лет считает рок — муторным чем-то там), разумеется, это явно приписывание старческого брюзжания персонажу романа.

И с возрастом у Крапивина вот таких «приписываний» своего «я» становится все больше и больше. У него дети 11 лет вообще большей частью ведут и говорят не как дети, а как маленькие вундеркинды из голливудского фильма про «ИТ«и он что-то «слышал-читал» про Сливко-Головко и «люберецких» и «бакланку», но додумывает свои «думки», вместо того, чтобы пойти «набрать, изучить материал».

Уровень функционирования органов правопорядка, а также «научных» и «секретных» исследовательских лабораторий — тоже на уровне Лешек времен «Кондуита и Швамбрании»

Взял бы, открыл учебник русского языка, освежил стиль «научпопа» или постажировался в детской комнате милиции хотя бы.

Автор сошел со своей коронной темы «мальчики со шпагами против чиновников» и «по колено в траве», но вкуса к более «серьезному» языку не развил. Все взрослые у него выражают свои мысли как дети. Еще и ругаются детскими междометиями. Гоблин и то разнообразнее «ф*ки» интерпретирует

Взял учебник социологии, обществознания. Как работает система. Иерархия власти, отчетность, статистика, методики по выявления и профилактике...

Мне, например, «Криминалистику» интереснее было читать, чем это подростково-щенячье «ностальжи» с детскими обидами на «репрессии», хотя есть материалы, читай, анализируй, сравнивай. Тогда уже были дискуссии Богомолова и второго «писателя лейтенантской прозы», который воспевал развенчание советского строя, а затем самоубился

Не определена цель написания книги. Автора задело описание конкретного эпизода и он решил высказаться? Ну так действуй не как малолетняя истеричка, а собери материал, проанализируй, вон «Подозрения мистера Уичера» вроде и популярная (художественная) книга, но читается как профессионально составленное расследование.

Такое впечатление, что автора перемкнуло в какой-то момент, когда он осознал, что пока он писал про «мальчиков со шпагами» какой-нибудь Чикатилло орудовал в соседнем регионе и это сильно отразилось на психике.

И понеслось.

Садистское любование описаниями жестокостей, производящихся с детьми, напомнило мне один запрос на кинофоруме.

«Посоветуйте фильмов где кровь-кишки, но не так, чтобы динозавр открыл пасть и смена кадра, или мужик замахнулся бензопилой и — темнота. А чтобы натуралистично все показывалось»

Это называется «диагноз — гуро». В Японии было около 5-6 маньяков и пара из них как раз были зациклены на жанре «гуро».

Тут еще можно фрустрацию можно вспомнить и неспособность самостоятельно поставить себе диагноз и «преодолеть» травму.

Ну и на почве религии автор конкретно так «поехал»

Короче, книгу не могу дочитать, как и многое после «Островов»

Да у него уже в «Сказках Севки Глущенко» начинало это любование «смертью» появляться, слезодавилка Ну и фишка с гномами — гномы тоже любят паруса и море, гномы — это мальчики с бородой и в штанах, а не шортиках, а гномихи — это те же мальчики-гномы только с накрашенными ресницами.

Тут уж гендерно-нейтральные любителеи должны оценить по-свойски

ПС. У Сливко триггером и фетишем были ботинки мальчика-пионера, сбитого машиной. И вот он воспроизводил «пытки пионеров-героев» и обязательно фокус на башмаках/ногах-ступнях

А у ВК — очень показательная фиксация на определенных «маркерах мальчиковости», именно 12-11 лет. Угловатость, голоногость, длинноногость ( начало пубертата) и диспропрция начинается именно в это время, т.е. его описание не спутаешь с 14 летеним мальчиком , даже 13 летним.

Одна из самых тяжелых книг Автора. Читал и плакал. Веет оттуда какой-то совершенной безнадегой. Однако, читается на одном дыхании и заставляет задуматься...

Очень красивая книга, трогает за душу. Но лучше бы не было взрослого дядьки-героя, были бы только мальчишки. И описания садистских наслаждений тоже могло бы не быть. Наводит на сомнения в душевном здоровье автора.