Кейт Аткинсон «Жизнь после жизни»

Сад расходящихся тропок

Какой Шекспир из кабачка

Домой вернувшись на рассвете,

В бреду сползая с тюфяка,

В таком спасается сюжете?

Первым это сделал О.Генри в «Дорогах судьбы,« помните новеллу, где молодой фермер, не лишенный поэтического таланта, проживает несколько вариантов развития обстоятельств: пытается переменить участь и отправиться в город, погибая по дороге; попадает в столицу и оказывается втянут пешкой в череду дворцовых интриг, также погибая в результате; остается при своих землях и стадах, благополучно женится, и стреляется через много лет пустой бессмысленной жизни. Во всех случаях орудием убийства служит пистоль с монограммой знатного вельможи и в целом смысл — от судьбы не уйдешь. После этого очень долго никто ничего подобного не пытался делать, потому что куда уж после гениального О.Генри, и тема казалась исчерпанной, может быть я не права с «никто не» — буду благодарна за уточнения.

Новое время, компьютерные технологии и игры, предоставляющие возможность многократного прохождения тупиковых прежде ситуаций, изменили все. А если в ключевой момент свернуть не туда? А если повести себя иначе? Как сложится в этом случае дальнейшая жизнь и можно ли надеяться, что существует идеальный вариант, который удастся воплотить? И каков он, этот идеальный вариант, в чем он; добиться богатства, славы, власти или наиболее полно исполнить замысел Творца в отношении себя?

«Жизнь после жизни» одна из книг этого рода, бунтующего против предопределенности. Малышка Урсула Тодд рождается в семье, принадлежащей к верхушке британского среднего класса в 1910 году и тотчас погибает из-за обвития пуповиной — была метель, доктор не сумел добраться до роженицы. Или доктор все-таки успел, младенец спасен, жизнь начинается, оборвавшись, когда четырехлетняя Урсула тонет в прибрежных волнах во время семейного пикника. Или в тот раз рядом кстати оказывается художник-дилетант и успевает вытащить девочку, но она разобьется о камни двора, пытаясь спасти фигурку, которую злобный маленький тролль братец Морис отберет и закинет в водосточный желоб?

Вариантов множество. В этом она умрет восьмилетней, заразившись «испанкой» в 1918. В том в шестнадцать окажется изнасилованной приятелем своего мерзкого брата, заработает комплекс жертвы и замуж выйдет за абъюзера, который ее и убьет, когда попытается вырваться из этого брака. А здесь упреждающей агрессией избежит заражения, насилия, кошмарного брака, но поедет в Германию, где познакомится и подружится с Евой Браун, сделавшись женой одного из высокопоставленных чиновников вермахта.

Кейт Аткинсон рассказчица от Бога со способностью из глины слов создавать живых людей, но сама по себе форма, напоминающая прохождение компьютерной игры — она, как бы сказать, чтобы не обидно — упрощает и уплощает повествование, читая которое чувствуешь себя отчасти читером. И еще один немаловажный момент, недавно, рассказывая о книге, мир которой авторской волей лишен смерти, я говорила, что это разом обесценивает повествование. В случае «Семьи Тодд» смерть, напротив, приходит во множестве разнообразных обличий, но действует это примерно в том же духе. Все-таки очевидно смерть из числа основополагающих вещей, к какой бы то ни было ревизии которых мы не готовы.

Но в целом идея, что если бы убить Гитлера до того, как он стал тем, кем стал, представляется слишком заманчивой, чтобы все мы время от времени не пытались помечтать, что было бы. если...

!Führer, — произнесла она, словно заклинание, — für Sie». Вдох. Выстрел. Урсула спустила курок.

Жизнь после жизни. Одна жизнь за другой и все это жизни одного и того же человека. Аннотация к книге, в общем-то, раскрывает все секреты сюжета, основу непростой жизни Урсулы Тодд, главной героини романа. Что было бы, если бы человек смог проживать свою жизнь раз за разом? Не помня прошлых жизней, но при этом что-то ощущая, будто замечая в дымке призраки дней давно минувших. Что если бы этот человек старался раз за разом прожить свою жизнь так, чтобы в итоге прожить ее правильно?

А что значит — правильно? Как это — правильно? Кто вообще может судить о том, прожита ли его жизнь правильно? Автор пытается высказать свою точку зрения, воплощая ее в жизни героини своей книги. Получается ли? Ровно настолько, насколько получится рассказать о смысле жизни.

Раз основная интрига книги раскрывается еще до ее чтения, нам остается лишь наблюдать за течением многочисленных жизней Урсулы. И раз за разом мы будем наблюдать, как она совершает ошибки, потом исправляет их, потом совершает другие, опять их исправляет. Пытается спасти себя, других, весь мир. И никак не может чего-то найти, к чему-то прийти.

Традиционно для подобных сюжетов мы видим, как незначительные детали могут менять всю дальнейшую жизнь. Как главного героя, так и окружающих людей. Вечная бабочка, взмахнувшая крыльями в далеком прошлом... Это все не ново, это все уже было.

Написано хорошо, здесь вопросов нет. Начиная от подробностей жизни в Лисьей поляне, поместье Тоддов, и заканчивая описанием трудных будней англичан в Лондоне, во время бомбежек немцами во Вторую мировую. Переживания Урсулы, её метания в поисках — чего? Некоего смысла, ради чего её жизнь крутится как заевшая пленка. Много внимания уделяется отношениям с ее семьёй, братьями и сестрами — Памелой, Морисом и Тедом. И еще с эксцентричной тетей Иззи. То есть, по большому счету, это такая себе семейная драма. С приобретениями и потерями, радостями и печалями. Хотя почему-то, несмотря на все изменения в жизни Урсулы, остальные в каждой новой жизни живут практически также. Значит ли это, что ее собственная жизнь не столь и важна? Или может это значит, что для нас важна прежде всего наша жизнь. И кажется, будто мы находимся в центре вселенной, которая крутится вокруг.

Концовка мне сначала показалась несколько неожиданной. Не приятно неожиданной, а просто как бы раз — и что и зачем это было? И только лишь узнав, что существует продолжение этой книги, стало понятно, что концовка писалась именно под это продолжение. Вот почему я не люблю долгоиграющие серии. Не стоит тянуть резину дольше, чем она может тянуться. Шедевр должен быть мгновенным и мимолетным, оставляя за собой улетающий в даль аромат волшебства. А не растягиваться в вечность, превращаясь в рутину.

История множества «...если бы», множества переводов стрелок времени назад к зиме 1910 года. Множества вариантов судеб персонажей, событий и их последствий. И никак не удостовериться какой вариант самый верный. Каждый вариант «...если бы» ведёт за собой цепочку из других множеств «...если бы».

Каждый вариант жизни главной героини мог бы стать отдельным романом, наполненный радостями и горестями. Но Автор предлагает нам подумать над множеством вариантов. Потому что довольно часто каждый из нас задумывается, что что-то сделал бы по-другому, доведись случай. А здесь каждый новый сценарий жизни героини даже не всегда целиком и полностью зависит от неё самой.

В романе очень много персонажей. Практически каждый из них каким-либо образом упоминается во всех вариантах — когда подробнее, когда мельком. Их даже особо и запоминать то не надо, потому что всё равно в памяти останутся самые главные — это семья Тодд. Неинтересных персонажей, даже второстепенных, нет ни одного. Автор очень постаралась прописать каждого, что верится в реальность их существования.

Книгу нельзя назвать позитивной. Но она бесспорно имеет своё обаяние, уют, вызывает отклик в душе и сердце, согласие или несогласие с Автором, героиней, событиями... И главным через восприятие проходит — ценить каждый день, каждое мгновение своей жизни, не размениваться по пустякам и мелочам...хотя кто знает какое значение в итоге имеют эти мелочи и пустяки, а вдруг, без них было бы не так хорошо, как есть....

Я люблю ощущение дежа вю, когда будто во временную петлю попадаешь, проживая события повторно. Кейт свою героиню закрутила не то что в петлю — в целую спираль жизней. Вначале я пыталась сосчитать сколько раз Урсула рождается и умирает при разных обстоятельствах, но забросила это, погрузившись вместе с ней в лабиринты её жизни — одной, но множественной. Это эффект бабочки и 9 жизней кошки, в каждой из которых ей удаётся избежать одних трагических событий (и относительно себя, и порой людей, которые рядом), но попасться в другие.

Есть ли идеальный «сценарий» жизни для Урсулы? Думаю, и сама Кейт его не знает. Она просто нанизывает варианты один на другой. В одном из них есть шанс изменить историю не только отдельной девушки, но и мира в целом: а что, если бы Гитлера устранили до того, как? И тут мне вспомнился роман Э. Шмитта «Другая судьба», в котором он подаёт альтернативную историю: Адольф все-таки поступил в академию художеств. Вернее, там их было два — один воплотивший свою мечту художника, второй — о котором мы знаем. Альтернатива — это всегда любопытно. Мы и сами каждый день принимаем множество решений, от которых зависит то, как пройдет наш день, неделя, жизнь. Или не зависит? И какими бы дорогами мы не шли, результат будет тот же, так как есть понятие судьбы? Или нет? Много вопросов, и ответы каждый даёт себе сам.

В книге несколько раз повторяются слова о том, что нужно радоваться всему, что посылает тебе судьба, не задумываясь, хорошо это или плохо, а смерть — это всего лишь одна из тех вещей, которые нужно принимать. За время чтения данного романа, ты столько раз встречаешься с ней, что принимаешь, как нечто обыденное. Ведь важна не она — а жизнь, даже та, которая случается уже после жизни.

<b>«Время не циклично, — сказала она доктору Келлету. — Время — это… новые письмена поверх старых.» (с)</b>

На дворе февраль 1910 года, за окном снежные заносы, а в Лисьей поляне родилась девочка и так и не смогла сделать первый вдох...

И снова на дворе февраль 1910 года, за окном снежные заносы, а в Лисьей поляне родилась девочка и в это раз ей повезло больше, но не на много. Протянула она не долго....

И снова на дворе февраль 1910 года, за окном снежные заносы, а в Лисьей поляне родилась девочка....

Ну Вы поняли. Собственно аннотация очень точно передает смысл книги.

По началу чувствуешь себя так, будто попал в день сурка. Снова и снова за окном наступает февраль 1910. И это начинает утомлять...

Но потом действие разворачивается чуть дольше и мы узнаем чуть больше подробностей из жизни главной героини и ее семьи. И как только ты начинаешь втягиваться и думать о том, что же будет дальше, как бац... и тебя снова отбрасывает назад...

Книга напоминает текстовые Квесты из детства, когда сюжет истории зависел от твоего выбора в той или иной ситуации. Такое чувство будто у автора в какие то моменты возникали различные варианты сюжета, и она не в силах выбрать какой же из них лучше, включала в повествование их все. При этом многие куски повествования повторяются слово слово от одной линии реальности к другой, что тоже слегка разочаровывало.

Сначала, я думала, что у главной героини есть какая-то конечная цель, тайная миссия, ну или хоть какое-то объяснение почему она все время проживает жизнь заново. Но нет. Автор нам там и не объясняет в чем смысл этих перерождений, и в чем заключается конечная цель, и почему именно в этом варианте реальности героиня переродилась последний раз. Да и был ли это последний...

Но если отбросить эти придирки то в итоге мы получаем довольно неплохую историю жизни одного английского семейства. Все эти семейные ссоры, радости, мелочи семейного быта. Пару вечеров неспешного осеннего чтения.

Прочитала. Теперь нахожусь между двух стогов сена — либо перечитать у Аткинсон все подряд из соображений интеллигентского мазохизма, либо забросить и вообще никогда больше не открывать.

«Жизнь после жизни» — это странная и немного шизофреничная книжка. И депрессивная вдобавок, причем в значительной степени. И еще практически сага. И при всем этом, как ни странно, очень английская — для меня, т.е. содержит все мои любимые штампы, применимые к английскому пространству в текстах. Ее нельзя никому советовать, потому что она затягивает в себя, несмотря на умеренное, немного викторианское занудство, несмотря на общую серость тона, бесконечный февраль и еще более бесконечные 40-е годы двадцатого века. Из тех книг, которые дочитав, ощущаешь, что совершил нечто на грани подвига. А не дочитать по какой-то причине нельзя. В общем, это тот самый кактус, который временами превращается в текилу, и еще неизвестно, что лучше — жевать растение или же глотать нечто огненное, и совсем без лайма.

Настоятельно рекомендую тем, кто соберется прочитать эту книгу, не заглядывать в аннотацию. Конечно, никого уже не удивить раскрытием основной интриги и спойлерами, которыми грешат издатели в составлении описаний, но это – первый раз, когда я встречаю аннотацию, в нескольких предложениях пересказывающую весь сюжет романа. Теперь, собственно, к рецензии…

Честно говоря, я ожидала от произведения Аткинсон несколько больше, чем просто «роман о жизни». Фантастическое допущение, позволяющее главной героине постоянно начинать все сначала, можно было превратить во что угодно: от психологического триллера до философской притчи о цикличности времени. Однако автор использует его лишь для того, чтобы ставить Урсулу Тодд в новые трагические обстоятельства. Даже в финале, когда кажется, что цель всего замысла вот-вот станет ясна, мы снова возвращаемся к отправной точке. На мой взгляд, это – основной недостаток книги. Нам словно бы показали отрывок из каких-то «Бесконечных жизней Урсулы Тодд», отчего роман оставил чувство незаконченности и недосказанности. Впрочем, если основной мыслью считать именно цикличность, то ход как раз получился удачным.

Итак, 11 февраля 1910 года на свет появляется маленькая девочка, которую на сложном жизненном пути подстерегает множество бед и несчастий. Однако, в отличие от нас с вами, Урсуле дана возможность проживать жизнь с самого начала, исправляя свои фатальные ошибки (не всегда в лучшую сторону). Сама героиня получилась не самым приятным персонажем. Казалось бы, многочисленные испытания должны были ее закалить, но она на протяжении всех своих жизней остается на удивление наивной и какой-то вялой – словно бы неживой. Ей трудно сопереживать, потому что она большей частью плывет по течению. Даже ее мысли проникнуты мрачным фатализмом. А вот второстепенные герои – члены семьи Урсулы, ее мужчины и немногочисленные друзья вышли куда живее, ярче и интереснее главной героини.

Несмотря на достаточно неторопливый темп повествования и обилие бытовых деталей, относящихся к жизни в Англии начала XX века, роман оказался по-настоящему увлекательным. Следить за перипетиями сюжета, за тем, как Урсула обойдет очередное препятствие или очертя голову бросится прямо в омут подстерегающих ее бедствий, было невероятно интересно. Непростые испытания, ужасы военного времени, противоречивые отношения героев – все это показано в книге очень жизненно и реалистично. Еще бы пришло к логическому завершению – цены б ей не было!

Не уверен, что книга мне очень понравилась. Хотя автор обратил на себя внимание и я буду продолжать знакомство с её творчеством, особенно учитывая то, что Кинг хвалил её детективный цикл. Что касается романа «Жизнь после жизни» — я ожидал большего, поскольку суть писательского приёма захватывает довольно затёртую тему: «что было бы, если» и «как жаль, что нельзя сохраниться в игре под названием жизнь» и я надеялся на нечто более оригинальное, чем получилось.

Прочитав аннотацию, привлекла идея книги, но смущало что будет описание того как живёт главная героиня, думал в эти моменты будет скука смертная. Однако я глубоко заблуждался. Её появление на свет, её жизнь, и её окружение, — всё это интересно читать, приятно, по крайней мере мне понравилось. Что-то новое даже узнал об Англии тех времён. Персонажи хорошо проработанные, одна Иззи чего стоит :-) Читается легко, и вообще приятно проводить время за этим произведением.

Людей завораживает власть случайностей над их судьбой, и, кажется, Кейт Аткинсон решила всерьез попытаться ответить на вечный вопрос: «а что, если?».

А что, если сердце девочки Урсулы Тодд Бересфорд перестанет биться сразу после рождения? А что, если доктор успеет в «Лисью поляну» вовремя? А что, если прислуга не поедет на празднование во время разгула «испанки»? А что, если девочка не полезет за куклой, выброшеннной из окна на крышу?

А что, если по мере взросления ее будут ждать все более ужасные причины смерти?

Константой жизней Урсулы будут оставаться ее родные: Морис, не любимый никем старший брат, неизменно будет агрессивно, нахраписто и успешно делать карьеру; сестра Памела – воспитывать детей в счастливом браке, тетушка Иззи – вносить дух эпатажа, хаоса и веселой аморальности в приличную английскую семью. Мать будет «кривым зеркалом», критиком и скептиком, отец – надежной опорой.

Пионер в области душевной хирургии Стивенсон некогда захотел найти выход качествам грозного и властного У.Х. Хенли на уровне, доступном простому мореходу; и, как мне кажется, оказавшись рядом, пират и писатель смогли бы увидеть свое внутреннее родство.

А вот личность самой Урсулы равномерно распределена между прожитым. Ее характер абсолютно неизменен, потому что слишком зыбок для точных характеристик. Если бы Урсулу не напитывала и не подпирала яркая вещность фона (Аткинсон превосходный мастер деталировки, в духе старых голландцев), то она просто плыла бы по сюжету, как бледное привидение. Храбрая? Пожалуй… Стойкая? Может быть… А что еще?

И если всех Урсул познакомить между собой, то, обменявшись любезностями, они равнодушно разойдутся, каждая в свою сторону: на тоскливую пенсионную лавочку в Гайд-парке семидесятых, в берлинскую булочную тридцатых, в разбомбленный военный Лондон, в разбомбленный военный Берлин, под пяту мелкого домашнего тирана…

Их объединяет лишь то, что каждой из Урсул, осторожно поднимающихся вверх по ступенькам событий, лестница рано или поздно подсунет подгнившую половицу и сбросит вниз.

Урсула не помнит о своем прошлом, но, когда на нее накатывает чувство «что-то страшное грядет», она пытается изменить будущее. В эти моменты автор умело и изящно играет со временем, напоминая целый ряд ставших классикой произведений, от «Дороги, которые мы выбираем», и до «И грянул гром», от «Дня сурка» до «Беги, Лола, беги».

Мне очень хотелось в сюжетном клубке увидеть, опознать единственное, неизменное, настоящее… вытянуть красную нить той самой, правильно прожитой жизни и следовать за ней.

Где-то до середины книги я верила, что эта нить существует.

К последней трети я заподозрила, что это игра ради самой игры.

Отдельные истории Урсулы великолепны. В этом легко убедиться, проделав несложный мысленный опыт: нужно превратить книгу в сборник рассказов о женщинах с разными именами. Тогда почти каждая история запомнится и заденет за живое.

Пожилая дама… ммм... допустим, Эмили Уокингшо, которая прожила жизнь так, словно это была прогулка в тесноватой обуви: почти все в порядке, но что-то не так, и, чем дальше идешь, тем острее становится это смутное недовольство собой и миром.

Отдых Третьего Рейха и фрау Брайнер, которая, ясно сознавая все происходящее, попала в самую прочную ловушку в мире – ловушку материнства.

Шестнадцатилетняя Миллисент Хоуп, такая же, как тысячи ее сверстниц; жертва, которую наивность и невинность сделали полностью беззащитной, которая расплатилась здоровьем и жизнью за то, в чем не было ни грана ее вины.

Девушка Лора Торнтон в отряде гражданской обороны Лондона, которая видит людей, чудом уцелевших, людей, превращенных в месиво, людей, так похожих на живых, что не поймешь правды, пока тело не развалится надвое в твоих руках. (Эта история очень напоминает и «Ночной дозор» Уотерс, и «Пожарную охрану» Конни Уиллис).

Но больше всего сходства у «Жизни после жизни» с «Детской книгой» Антонии Байетт. Их роднит не только тема «английская семья на фоне катаклизмов мировой истории», но и украденная кульминация. Обе книги написаны на один лад, под общий мотив «что-нибудь должно произойти – что-нибудь и происходит; что-нибудь должно произойти – что-нибудь и происходит…», и так вплоть до самого финала.

Можно сомневаться, существует ли внеположенный смысл человеческой жизни, но он точно существует в истории о человеческой жизни – просто потому, что у нее есть автор.

В финале Аткинсон все же дала ответ, но, увы, он показался мне до обидного простым.

Конечно, Урсула совершает поступок глобального масштаба. Он меняет историю и, возможно, отменяет бесчисленные страдания.

Но после всех путей, которые читатель прошел с Урсулой, он желает на ее примере узнать две вещи: а) как не совершить роковую ошибку; б) как вернуться к нормальной жизни, если эта ошибка все же совершена.

Читателю не грозят способности Урсулы Тодд, и потому ее финальный ответ «непригоден в быту».

Возникает легкое чувство обмана.

Не знаю, хотела автор этого или нет, но вот вывод, который я сделала, закрыв книгу.

Проще убить Гитлера, чем наладить отношения с собственной матерью! Первое удалось Урсуле хотя бы однажды. (Не спойлер: убийство произошло еще на первых страницах романа)

История — о жизни. История — о семье. История — о бытие.

Если отбросить весь мистицизм этого романа, то останется история жизни девушки (женщины), ее взаимоотношений с семьей. Радостей, неудач, подъемов, лишений. Очень многое на характер главной герои оказывают ее родные. На первый взгляд обычная семья: мать, видящая цель своей жизни в рождении и воспитании детей, старший брат, которого никто не любит, любимая сестра и два младших брата, любимый отец и в центре — Урсула. Девочка спокойная, склонная к глупым вопросам и резким приступам паники.

Сомневаюсь, что это удивительная семья. Во многих других семьях тоже есть свои любимчики, странные дети, и такие же родители. Но, эта семья отличается от других. А именно, присутствием в ней Урсулы. А конкретнее, способностью Урсулы «восстанавливаться после неудач». По-другому и не скажешь. Как супергерой, не ведающий о своем таланте, способностью которого является изменение своей жизни. Вот только тут возникает главный вопрос — для чего? Какая цель? Почему Урсула? Напрашивается ответ — убрать Гитлера, ан нет...Она будет проживать свои жизни, смутно помня о потерях, постоянно меняя результат. Кто-то будет погибать, кто-то наоборот останется жить. Но, основная цель и замысел, для меня остались скрытыми. Или как в «Загадочной истории Бенджамина Баттона» — просто загадочная история, без точного объяснения происходящего?!

Я так и не решил, что хотел сказать этим автор.

Повествование в основном ведется от лица Урсулы. Иногда, путаешь в датах, изменениях. Ведь если брать всю книгу, временные отрезки, охваченные метаморфозами, не так уж и малы. Но читается легко. Переживания, пути поиска решений, которые изменят жизнь в лучшую сторону. Удачей автора можно назвать и Урсулу — девушку действительно сильную характером, не унывающую, открытую. Если считать, что способность ей дана для того, чтобы рассказать историю, то это того стоило. Рассказчик она интересный, с долей юмора. Действительно сильная женщина своего времени!

Долгожданный роман, восторженно принятый, судя по приведеннм на обложке отзывам. У меня впечатление очень двойственное. В принципе, прекрасная Кейт написала очень традиционный семейный роман о судьбах большого семейства, рассеянного ветром и поредевшего в двух войнах. Назови она роман «Возвращщение в Лисью Поляну» — не было бы сомнений, что именно родное поместье ( как у упомянутого Фостера) и тихий уголок и есть та пристань, отклонение от которой влечет альтернативные темные тупики, а магистральная линия — всегда поближе к родным. В этой реальности несколько пустоватая Урсула доживает до старости, выходит на пенсию. Возможно, первоначально так и планировалось, но это было бы уж очень сильно традиционно и якобы избито. «Детская книга» Байетт именно такая. Подобно тому, как Уотерс для придания второго дна традиционный психологический ретро-роман оживила лесбийством ( она всегда так делает), но и перемонтировала в обратной последовательности событийный ряд, Аткинсон ввела несколько альтернативных тупиковых поворотов, заканчивающихся смертью Урсулы. дальше идет возврат к точке ответвления и все идет традиционно. Полагаю, конспективные последние главы галопом по Европам, призванные оправдать немотивированное покушение на фюрера ( Урсула — нерефлексивная в целом девушка и в отличие от героя Кинга будущее не прозревает) в начале книги для пущего оживления — излишни и скомкали концовку. Завершать роман стоило приветствием от Хьюго. Сами по себе «тупиковые ответвления» — вполне самодостаточные хорошие зарисовки, а в части пребывания в окружении фюрера — и вовсе славная часть другого романа. «Жизнь после жизни» имеет очень существенным недостатков, на мой вкус, необязательность и неубедительность альтернативных завитушек, а также отсутствие чувства меры, выраажающееся в жонглерстве сюжетами, персонажами и техниками со стороны автора, в чьих талантах в этой области никаких сомнений нет. Ну это и привело к оконцовке к утрате целостности и некоторой эмоциональной выхолощенности текста по его завершении ( сентиментальных микро-сцен, трогательных и хороших очень много). Для большой писательницы Кейт в последних романах и про Броуди и в этом подозрительно многовато использует образ страдающего и беззащитного ребенка, который придает градус при подаче и более слабым произведениям. В главах с разбором после бомбежек сходства с манерой и почерком Уотерс было столь велико, что я все ждал появления из-за угла лесбиянки.

И все же, все же. Степень литературного мастерства, драматургии, умения выписывать микросцены и нюансировать психологические взаимодействия у Кейт настолько высоки, что на сегодняшний день ее в целом структурно неровный, рыхлый и многословный роман — возможно, лучшее, что появилось в английской литературе прошлого года. Написала Кейт немного роман во всяком случае содержит массу миниатюр, находок, блестящих камушков, которые скрадывают чтение, прямо завораживают блеском техники. Мне безумно понравились выписанные образы Сильви и Иззи, внутрисемейные сцены. Традиционно много вкрапленных стихотворных цитат — на сей раз над Шекспиром преобладают Донн и Китс. Ну вплела свой яркий и самобытный сонет в несколько пожухлый венок скорби относительно утраченной старой доброй семейной Англии и камелька с очагом — пусть его, с Аткинсон не убудет. С трепетом жду издания ее ранней книги про музей.

Метельной ночью 1910 года Урсула Тодд родилась мертвой, в детсадовском возрасте утонула, выпала из окна и умерла от «испанки», пережила ранний аборт, была забита до смерти мужем-кретином, так и не познав счастья материнства, застрелила Гитлера и была изрешечена штурмовиками, десяток лет спустя стала ближайшей подружкой Евы Браун, погибла при бомбежке Лондона, предпочла убить себя и дочку, чтобы не достаться наступающим на Берлин красным ордам, тихо умерла не дождавшейся счастья нестарой старушкой. Каждая смерть была настоящей, зачастую страшной, но не бесповоротной. Наоборот, она оказывалась поводом родиться заново — и жить, не помня прошлых жизней, но слепо шарахаясь от теней грядущего зла, которые убьют тебя и твоих близких. Значит, надо сделать все, чтобы не убили. Все, что можно и нельзя.

Аткинсон всегда отличала страсть к бытописательству, интерес к сшибке эпох и мерцающему режиму повествования. Ранний роман «Человеческий крокет» можно считать чуть ли не манифестом этих страсти-интереса-режима, однако и формально детективный цикл про Джексона Броуди был вполне показательным. «Жизнь после жизни» явно должна была стать вершиной на этом пути. К сожалению, не стала. И это очень странно.

Роман следует сразу куче трендов — и частному авторскому, и глобальному культурному (переживающему всплеск интереса к экзистенции на военном фоне), и локальному британскому. Эпохальная, фактурная и блистающая мелкой моторикой «Жизнь после жизни» гораздо кинематографичней счастливо (и неплохо) экранизированного «Джексона Броуди», но более всего напоминает не «День сурка» и не «Беги, Лола», а стопроцентно английские «Искупление» и «Зависит от времени» (называть «About Time» вслед за российскими прокатчиками «Бойфренд из будущего» мне не велят остатки совести). Проблема в том, что названные фильмы, да и всякие толковые сюжеты, ведут пусть к избитому, но выстраданному финалу. В романе Аткинсон избито многое, от персонажей до Великобритании, которая представлена вполне полноценным, пусть и не слишком добровольным, героем — книги, истории и жизни. Мысль «Мы и есть страна» продвигается через страницы романа с почти советским упорством и почти толстовской основательностью — при истовом соблюдении английских стандартов. Но финал романа просто съеден фабульным излишеством. Принцип «А теперь попробуем так» становится самодостаточным уже ко второй трети романа и далее торжествует упомянутым в тексте Уроборосом, тотально и безостановочно. Читатель восхищается, пугается, сострадает и ждет катарсиса. А катарсиса, тщательно подготовленного, кстати, не видать — он сожран вместе с хвостом, и чего там творится в темных желудочных безднах, поди знай.

Так обычно и бывает, конечно — что в жизни, что после жизни. Но от Аткинсон мы привыкли ждать более ясных финалов.

Сами виноваты, в принципе.