Фридрих Дюрренматт «Правосудие»

Данная книга время от времени вызывала у меня довольно серьезные проблемы с пониманием. И дело даже не в обильно использованном юридическом жаргоне (за исключением нескольких специфических терминов, все было более-менее понятно), и не во вкраплениях гельветизмов («Komisch, unser Schweizerdeutsch,« — говорит один из героев), а в манере изложения. Стиль, избранный швейцарским детективщиком для нарратива, производил впечатление эдакого недооформленного потока сознания — главный герой, молодой rechtsanwalt (адвокат), от лица которого ведется рассказ, жадный до дела, полный амбиций и адвокатских идеалов, постоянно сбивается с нормального повествования то на скомканнyю скороговорку, когда действие погребается под обилием деталей, то на отдельные информационные блоки, как будто сосредотачивается, вспоминая, как все было (некоторые моменты он не помнит или помнит плохо из-за передозировки алкоголем), в результате нарратив скачет от одной реперной точки до другой: вот дом, который построил Джек, вот жена Джека, вот эпизод строительства дома, вот нож, которым Джек убил жену, вот тюрьма, в которой сидит Джек, а вот первое знакомство с Джеком. Подобная манера сильно смущает при попытке понять, что из этого было в прошлом, а что только произойдет в будущем — далеко не сразу осознаешь, что дело происходит в условном настоящем, когда главный герой, вдребезги пьяный и одержимый жаждой мести, с револьвером в руке пытается навести порядок в своих бумагах и записях. Очень сложно понять, какие событий в каком порядке идут, особенно ближе к концу, когда герой начинает бить рекорды на ниве алкоголизма и начинает нести пьяный бред, сам ему удивляясь.

У романа занятная композиция — из двух разноразмерных и разносмысловых частей. В первой части, занимающей большую часть книги, разворачивается ее основное содержание. Главный герой, герр Spat, чуть ли не по получении лицензии адвоката оказывается вовлечен в очень странную историю — выдающийся местный деятель, почетный житель и очень богатый человек убивает другого человека. Убивает на глазах свидетелей, абсолютно безмотивно, не прячется, спокойно дает себя арестовать и никак на допросах не объясняет случившегося. Прокуратура и полиция, где немало друзей убийцы, несколько обалдело отправляет его за решетку, однако есть нюанс — ни орудия преступления, ни мотива так и не нашли. Убийца нанимает беднягу Шпэта для решения довольно занятной юридической задачки, которая казалось бы, имеет только научный, умозрительный характер: определить, кто еще мог совершить данное злодеяние. Именно из этого задания и вырастет чудовищное дерево дальнейших событий, обвешанное трупами, которое приведет главного героя к личной и профессиональной катастрофе. По мере развития тот впадает в депрессию, много пьет, и начинает смотреть на все через черные очки: мол, и Швейцария уже не та, и бабы — шлюхи, а юриспруденция — вообще гуано невообразимое. Это сильно сказывается на его восприятии всего окружающего пространства, людей и себя самого: тьма нависла над Средиземьем, всюду назгулы, выхода нет, пойду напьюсь.

Вторая же часть книги — гораздо меньшая по размеру — совсем другая, почти документальная. В ней автор (сложно сказать, Дюрренматт ли это или его альтер эго) рассказывает, как он по кускам собирал эту историю — разговаривал с участниками событий, читал дневники, газетные материалы, пытаясь понять, что в этой фантасмагоричной, почти кафкианской байке правда, а что — вымысел. И этот рассказ постороннего, отстраненного наблюдателя ставит все с ног на голову. И несмотря на некоторое разочарование, смущение и замешательство от подобного поворота сюжета, чем больше думаешь над ним, тем большее впечатление он производит.

Суть романа очень точно выражена в его названии — слово Justiz можно перевести двояко, и эту двойственность автор эксплуатирует на полную катушку. Первое значение — правосудие, справедливость: именно в этом ключе рассматривает юстицию главный герой, пытающийся свою профессию поставить на службу слабым, обездоленным и угнетенным, считающий, что главная задача адвоката — найти истину. Второе значение — судопроизводство: тут царство антагониста, использующего в своих целях все недостатки судебной системы и уходящего от ответственности за свое преступление. Раздвоенность смысла порождает серую зону, в которой тонут и становятся бессмысленными любые действия, поступки, мысли, желания.

Нет факта, нет истины — только кажущееся, видимое скрывает ложь, вместо правды — догадки и слухи, и даже диалоги словно подернуты дымкой: то ли были, то ли нет, да и что означали, поди догадайся. Все как-то размыто, нечетко. В общем, тоскливый швейцарский нуар с очень неожиданным и оригинально разворачивающимся сюжетом. Впрочем, если бы это действительно был нуар, то автор бы написал открытую концовку, оставив героя направляющимся в аэропорт с револьвером в кармане навстречу своему врагу. Но поскольку это все-таки не детектив, а скорее, драма, то конец будет безжалостно отвратителен читателю и отвратительно безжалостен к герою. Хэппи-энда не ждите, энтропия восторжествует.