Геннадий Прашкевич «Туман в ботинке»
- Жанры/поджанры: Фантастика («Мягкая» (гуманитарная) научная фантастика )
- Общие характеристики: Ироническое
- Место действия: Наш мир (Земля) (Россия/СССР/Русь )
- Время действия: 20 век
- Сюжетные ходы: Изобретения и научные исследования
- Линейность сюжета: Линейный
- Возраст читателя: Любой
Геолог Сеня Шустов сделал открытие, что Земля – это не просто набор химических элементов, а живое существо, которому очень не нравится разрушительная деятельность человечества. Поэтому планета время от времени мстит людям, насылая на них различные стихийные бедствия. Однако катаклизмов можно избежать, применив некий звукоряд, открытый Сеней. Вот только этот звукоряд звучит так, что незадачливого ученого отправляют подлечиться в специальный санаторий…
Входит в:
— антологию «Волгакон-1», 1993 г.
— сборник «Шкатулка рыцаря», 2008 г.
1993 г.
2008 г.
Отзывы читателей
Рейтинг отзыва
[ 2 ]
god54, 5 ноября 2017 г.
Рассказ опубликован в 1993 году, когда уже стало можно все и даже такие произведения издавать. Я сторонник того, что такие вещи нужно было публиковать тогда, когда было нельзя, тогда можно было бы оценить героизм автора, а когда можно, лучше публиковать чистую фантастику без политики. Всему должно быть свое время. Или публиковать политические эссе... А потому рассказ остался произведением своего времени и сегодня уже не актуален, сегодня просто взрывают вместе с машиной.
[ 4 ]
Lartis, 11 июня 2010 г.
Из эссе Геннадия Прашкевича «Возьми меня в Калькутте»:
«…А помнишь, как в селе Коблево, под Николаевым, теперь это все заграница, на Соцконе-89 ночная гроза вырубила освещение? А заодно пропала в номерах вода. А значит, вырубилась канализация.
В начавшемся ужасном дожде в канавке перед порогом в наш флигель утонула молодая крыса. Кричала верблюдица Дашка, на мохнатом боку которой мы масляной краской нарисовали шашечки и вывели два слова: Коблево—Таллин.
Это мы утешали Мишу Веллера, не знавшего, как ему приобрести билет в Эстонию.
Некая девушка, ходившая по грязи в белых носочках, подружилась с Толей Гланцем, а он познакомил с нею меня и Борю Штерна. Девушка оказалась милая, но из Литвы. Окончание ее фамилии говорило о том, что она девственница. Мы, конечно, пытались исправить положение и всяко заманивали ее в соседний флигель, который называли между собой Домом культуры имени Отдыха, но наша новая приятельница обожала свободу и литературу. Правда, научила нас словосочетанию — туман патинки. Я вас люблю, так это переводилось. И уговорила всех троих написать рассказ под одним названием. Мы, дураки, так и поступили, но, не желая печатать наши рассказы, девственница отделилась со своей Литвой от России, и рассказы несколько позже напечатал Боря Завгородний в странной книжке, не имевшей титульного листа, оглавления и выходных данных.
Черное море величественно клубилось под окнами, но воды, самой обыкновенной воды, не было ни в барах, ни в столовых, ни, о Боже, в одном туалете. В вечерней мгле десятки любителей фантастики боязливо копошились в сырых кустах. Аркадий Натанович Стругацкий, добыв где-то брезентовый плащ, тащил по лестнице ведро воды, сердитый, как жук в муравейнике.»