Аркадий и Борис Стругацкие «Попытка к бегству»

Почему-то именно от этой повести авторов у меня мурашки по коже. Я далеко не все в ней поняла, кое где авторский замысел остался для меня загадкой, может, однажды, при перечитывании... Но почему-то концовка одновременно пугает и вдохновляет меня.

Вадим и Антон — светлые, добрые и невероятно наивные герои — люди своего времени, безоблачного будущего, сталкиваются со страшными реалиями варварской планеты, жуткими даже по нашим меркам, а для них и вовсе немыслимыми. Еще один герой — Саул — личность куда более загадочная и неоднозначная, если я верно поняла, то он

Некоторое время назад, после прочтения «Дьявола среди людей», эта книга была воспринята мной как глоток свежего воздуха. Вот именно за такие книги буквально миллионы людей полюбили творчество Стругацких! За книги с интересными идеями, описывающие светлое будущее и взаимодействие с разными чудесами и глубинами человеческой психологии, за них, а не за чернуху, которая пошла с 80-ых. Да, я понимаю, что люди взрослеют, меняют свои взгляды и т.д, но тем не менее, это интересный парадокс, что очень многие музыканты-писатели-режиссёры-творческие люди, жалующиеся на советскую цензуру, все свои шедевры сотворили именно в этот период. Нет, я не стану спорить, может, чисто технически поздние работы и более совершенны, но всё равно почему-то подавляющее большинство поклонников любит и перечитывает «Понедельник начинается в субботу», «Трудно быть богом», «Далёкую радугу», «Попытку к бегству», «Пикник на обочине», «Полдень» и «Обитаемый остров», а не «Град обречённый» и ко.

Извиняюсь, что отвлёкся. Сама по себе это, к слову, достаточно мрачная работа. Герои наивны, им категорически не хватает опыта и здоровой осторожности, в чём-то — кругозора. Да и в целом они — слишком хорошие люди, и это не заканчивается ничем хорошим... Любопытно, что именно здесь, оказывается, впервые появляются и «Странники» (если я ничего не упускаю), да и начинается любимая авторами тема прогрессорства и ответственности. А уж «Трудно быть богом», которую я сейчас понемногу дочитываю, с идейной точки зрения — вообще прямое продолжение «Попытки к бегству». Для творчества братьев это во-многом центральная книга, очень удачно, в какой-то степени, получилось, что я прочитал её одной из последних и могу ретроспективно оценить влияние на последующие работы.

В очередной раз убеждаюсь, что браття Стругацкие просто не мои писатели, кроме хорошего слога, ничего интересного я для себя не открыл, еле закончив данное произведение. С пониманием отношусь, что у писателей есть своя огромная аудитория, но мне к сожалению ее пока не понять.

Сильная повесть. Прямолинейная, емкая и даже местами довольно жестокая. Отвратительная примитивная планета, резко контрастирующая с безоблачным миром Антона и Вадима, с ее мерзкими котлованами и потерянными беднягами-аборигенами, надолго врезается в память. Стругацкие задаются классическим для фантастики вопросом: а может ли человек вмешаться в естественный ход вещей, возомнить из себя божество? Есть ли у него моральное право на это? Может ли добро в данном случае обойтись без кулаков, то бишь кровопролития («добро» в понимании людей будущего, естественно)? Однозначного ответа, ясное дело, нет, хоть и в конце немного проклевываются нотки оптимизма и надежды на светлый исход с радугой и единорогами. Как мне показалось, персонаж Саул — это авторский рупор, Стругацкие рефлексируют через него. Уверенный в себе, обладает определенными моральными качествами, волевой, но сильно уставший от положения вещей человек из прошлого, он-то куда более ярко понимает причинно-следственные связи и законы аборигенного общества, ведь это личность совершенно другой формации, повидавшая огромное количество конфликтов, несправедливости и гнета. Как будто бы он тщетно пытался найти свой душевный покой, убежать от самого себя, что отражается в названии рассказа, но ничего у него не получилось. Показалось весьма ироничным то, что Вадим и Антон, называвшие Саула «книжным червем», на деле куда больше подходят под эту характеристику, выглядят куда более инфантильными и незрелыми, хоть и сведущими во многих вопросах. Оно понятно — для них все это чуждо, и они подсознательно понимают это, разрываясь изнутри от противоречий и сомнений. Может, конечно, показаться, что концовка совершенно не к месту, непонятная, дурацкая, однако нет. Хоть финал и сильно выбивается из фантастического антуража, в повести, как по мне, изображены стадии принятия Саула, его внутренняя борьба с самим собой, а в итоге он понял, что закопать свои скелеты в шкафу, перестать сражаться, переживать за свой мир он не может. Для его парадигмы это просто самоубийство.

Не ожидал я, что повесть окажется такой тяжеломысленной. Думал, что передо мной неплохая космофантастика с покорением других планет и атмосферой прогрессивного коммунизма, но совсем забыл, что это Стругацкие (хотя «Полдень» в этом плане была чуть легче). Это повесть примерно на 100 страниц, но мыслей в ней и идей вполне хватило бы на эпический роман о столкновении двух сторон человеческой цивилизации.

Атмосфера — моё почтение. Саула — планета, покрытая снегом, где люди живут в своеобразной эпохе средневековья и строго делятся на две касты: те, кто правит, и те — кто подчиняется. А беда в том, что сделать с этим ничего нельзя — герои повести оказываются бессильны против устоявшегося строя и поэтому вынуждены уйти с пустыми руками; не помогают даже попытки «подружиться» с дикарями, ибо те просто не знаю как жить иначе — они слышат голос неведомого Небесного Утеса и верят в его силу. Концовка, конечно, оставляет надежду на счастливый исход, но достигнут ли его герои без кровопролития и ненужных человеческих жертв — неизвестно, а именно эта проблема стоит краеугольным камнем в повести. Она же выражается в персонаже Сауле, чья судьба проходит таинственной нитью через всю историю. И только в конце мы поймём — почему.

Великолепная социальная фантастика.

Проблемы, затронутые в этой ранней повести, ещё неоднократно появятся у АБС и в «Трудно быть Богом», и, в «Обитаемом острове». Да, наверное, и, в «Стажерах».

Здесь много философии — простых, но, вечных и неразрешимых вопросов. Даже не перечислить, тут и «добро с кулаками», и про то, «что цель оправдывает средства», про естественный ход истории, и, попытку дать «счастье всем, даром». Социальные проблемы, вопросы морали.

Книга для того, чтобы неспешно, лениво задуматься.

Да, это довольно грубо смоделированная ситуация, но, есть ли идеальное решение у этой модели?

Конечно, в «Трудно быть Богом» авторы нарисовали яркий фэнтезийный мир, в «Обитаемом острове» — добавили экшена, динамики.

Здесь — лишь схема.

Можно сказать, что герои карикатурные и беспомощные — но, а какими должны быть люди, живущие в «парниковых условиях», никогда не видящие насилия, жестокости, горя? По-моему, ребята, наоборот, вышли очень натуральными. Ну да, это не «попаданцы», мгновенно хватающие валяющийся меч, и, крушащие всех без разбора.

Саул.

Тут стоит задуматься.

Ещё, отличные стихи. Надолго запоминающиеся.

Ответ на вопрос, о чём эта повесть, пришёл ко мне сразу после того, как дочитал последний абзац и закрыл книгу. Мне тут же вспомнились собственные впечатления почти двадцатилетней давности, когда я прочитал эту книгу впервые. Мне тогда было примерно столько же, сколько Вадиму и Антону — героям произведения. И впечатления мои от прочитанного были тогда сильные, но не глубокие. Да, острые ситуации, да, моральные противоречия, да, этический выбор, философия, место человека в обществе и в истории. Всё понятно, умно, а кто бы сомневался?

Но всё же, для адекватного восприятия жизни, для грамотного выбора, который приведёт к действенным и правильным с точки зрения морали результатам, для, соответственно, гармоничного существования в этой самой объективной реальности, человеку не достаточно только знать принципы. И понимать — ведь понимание в привычном смысле слова — это всего лишь осознание полученных сведений, а посему само по себе понимание особо ничем не отличается от приобретения знания. Нет, получить хорошее воспитание, качественное образование, прочитать кучу умных книжек — этого ещё не достаточно для того, чтобы считать себя высокоморальным и интеллигентным человеком. Нужно ещё эти самые принципы, этическую конституцию прочувствовать, применить на себя, методом проб и ошибок убедиться в её правильности и непогрешимости. А этого у двадцатипятилетнего человека по определению быть не может. Ну, разве что, за редким исключением. Поэтому и воспринимается со смехом замызганная фраза «не учите меня жить».

Перечитывая повесть сегодня, гораздо большее внутреннее родство я-сегодняшний ощущал с Саулом — другим героем произведения. Та стадия взросления, когда просто устал от морализаторского идеализма и готов идти, быть может, не по самому правильному с точки зрения морали пути, а по другому, более действенному и оправданному, сбалансированному по соотношению «цель-средство».

Вопрос о том, а нужен ли он вообще — такой прогресс, авторы, как мне показалось, пока ещё только обозначили. Насколько помню, вопрос целесообразности прогрессорской деятельности в принципе гораздо острее будет поставлен в повести «Трудно быть богом». Поэтому мне, читающему Историю будущего АБС в строгом хронологическом порядке, пока ближе и правильнее кажется подход Ивана Жилина, предположившего, что для преодоления кризиса хищных вещей века необходим план лет на сто. В «Попытке с бегству» хищными вещами даже не пахнет, однако здесь и ситуация посложнее. Сколько времени нужно на приведение варварской цивилизации Саулы к более-менее культурному состоянию, оценить сложно. Определённо можно сказать лишь одно: дело это далеко не одного поколения.

Что же касается праведного гнева других рецензентов, то хочется задать им вопрос: а вы себя помните году эдак в 1991-м? Если не помните, спросите своих родителей. И вместо того чтобы осуждать Вадима и Антона — нерешительных и сбитых с толку интеллигентов, воспитанных на морали XXII века, — вспомните наших соотечественников, имевших несчастье жить на стыке эпох. Не были ли они, представители самой читающей в мире страны, такими же мямлями, когда нос к носу столкнулись с мракобесием «прогрессивного» мира? Не были ли они, с детства воспринимающие принципы свободы, равенства и братства в качестве непреложной истины, обескуражены свалившимися им на голову законами «свободного» рынка и «либерального» общества вседозволенности? Легко ли было им, выросшим в стерильных инкубаторах высокой морали, противостоять всей гнили и грязи, что нахлынула в эту страну изо всех щелей?

Мне кажется, приведённая аналогия наглядно иллюстрирует реакцию и возможность к адаптации человека, попавшего из благополучного и обустроенного мира в мир средневековой дикости и мерзости.

Как всегда прекрасный Мир Полудня Стругацких, где любой человек может получить лицензию звездолётчика, приобрести космический корабль «Турист» (всё бесплатно, заметьте, ведь там коммунизм) и отправиться в отпуск в любую неизученную звёздную систему. Но, прекрасное и благополучное никогда не бывает повсеместным, и даже если на Земле не осталось места глобальным страданиям и жестокостям, где-то в Галактике всё это есть. Герои повести встречаются на другой планете с теми низкими и страшными явлениями общества, которых на Земле в их эпоху уже нет.

«...Правд на земле — что заборов,

У каждого — свой удел...».

Разнообразие мнений — базовое свойство нашей Реальности, впаянное в её ткань Творцом, это — понимаемо и принимаемо, конечно же. Но... грустно видеть, как яркую и неповторимую жемчужину этой Реальности — буквально распинают на прокрустовом ложе политических постулатов и мировоззренческих концепций. Да, Стругацкие ваяют вполне интеллектуальное чтиво, с мастодонтальнейшим философским подтекстом, все так. Но всякий раз все эти внутренние противоречия адресуются Личности НАПРЯМУЮ, минуя всяческих посредников в лице кого бы и чего бы то ни было — Социума, Этики, Морали и т.п. Человек не бывает — и не может быть по природе своей — ни посланцем Тьмы, ни воином Света, мы — все до единого, без каких-либо исключений — дети Сумрака, великой и неповторимой Игры Полутеней. И ежели твёрдо об этом помнить, то в этой Книжке — при желании — можно увидеть и то, что в ней есть помимо всех этих философИческих изысков, а именно: шикарную, нетривиальную, великолепную Фантастику, изысканную помесь твёрдой НФ с душещипательными психоделический вывертами.

«...Доношу первое: большая машина «воин-купол» пришла в движение от пальца в отверстии пятом и от пальца в отверстии сорок седьмом, и движение было неодолимое, быстрое и прямое. Доношу второе: явились на небывалой машине трое, не знающие речи, не носящие оружия, не понимающие установления и желающие странного. На зная их сущности, пребываю в ожидании высоких приказаний. Доношу третье: уголь кончается, а топить мертвецами по вашему милостивому слову мы за невежеством и недоумием не умеем...».

Все же прочее — можно спокойно вынести за скобки. АБС никогда не ставили своей целью кого-либо чем-либо «воспитывать», именно этим их творения и притягательны. Именно ЭТИМ.

Поэтому, в данном конкретном случае, Мерило Истины — просто, как валенок: «нравится — не нравится». Все прочее — от Лукавого

Два коммунара, Вадим и Антон, структуральный лингвист и врач-недоучка, а по совместительству — звездолётчик, отправляются на неизвестную планету в системе желтого карлика ЕН 7031, чтобы доставить туда Саула, странного историка двадцатого века, буквально свалившегося им на голову. Прилетев на планету, друзья обнаруживают, что она обитаема. Перед ними открывается страшная и непонятная картина борьбы туземцев с неумолимыми машинами, оставшимися от предыдущих посетителей планеты. Спустя некоторое время земляне с ужасом осознают, что попали на планету, где общество еще не переросло феодализм.

Эта повесть — своего рода зародыш «сильных» произведений Стругацких. Здесь уже присутствуют многообещающие ростки идей и обрисовывается этический конфликт, развитый позже в «Трудно быть богом». И хотя некоторые фантдопущения не подкрепляются никакими объяснениями, характеры героев-коммунаров прописаны несколько однобоко, есть и удачные моменты, например, срыв Саула по причине того, что сегодня можно назвать посттравматическим стрессовым расстройством.

В итоге имеем довольно хорошую повесть, хотя и не дотягивающую до более поздних произведений братьев.

Если попытаться немного выстроить хронологию событий 22-го века, то получается таким был первый контакт коммунаров с «земным прошлым». Так вышло, что на Саулу первыми прилетели «звездолетчик», «структуральный лингвист» и «историк».

И столкнулись там со своим «прошлым», но отягощенным

Тут сразу в голову приходит повесть «Стажеры» и рассуждения кажется Жилина о пользе инструкций. Инструкция она и есть на такой случай — не знаешь как поступить, поступай по инструкции. Т.е. обнаружил цивилизацию — быстренько прибрался, и на Землю. Там есть Комкон, Горбовский с Дауге, это их работа.

А так вышло как вышло, и хорошо что так вышло.

Отсюда мораль: нечего по космосу гулять, как по парку. Для праздношатающихся есть Пандора с тахоргами, подстрелил пяток, раздарил черепа знакомым — и за работу, структуральнейший лингвист. Хотя и тут есть замечание, см. С.Лем «Спасем космос!».

Литературоведы, и особенно люди, изучающие творчество братьев Стругацких, часто говорят, что “те самые” Стругацкие начались именно с “Попытки к Бегству” 1962-го года. Я, как человек доселе не знакомившийся с ни одним их более ранним произведением, чем “Трудно быть Богом”, со своей стороны пока этого утверждать не могу. Но точно могу сказать, что история про Румату и история про высадку на Сауле – это довольно схожие как по атмосфере, так и по поднимаемым вопросам произведения.

Со своей стороны не могу сказать, что вопрос соединения эпох и их взаимодействия, обозреваемый с психологической стороны в “Трудно быть Богом”, так же раскрыт здесь, как там – нет. Это, как раз, будет ложью. Всё же история об Арконарской резне куда глубже и бьёт сугубо по человеческому восприятию, сложенному в современном социуме, со стороны морали и нравственности, что вызывает и больший водоворот чувств. Однако “Попытка к бегству” – таковая площадка для разгона, на которой вместе с этой темой был поднят ряд дополнительных, также глобальнее раскрытых уже в следующих произведениях авторов.

Таким темами были: способность человека повлиять на естественный исторический процесс формирования общества; способность человека определённых моральных принципов перестраивать их в угоду ситуации; возможность контакта между биологически не отличающимися видами, однако сильно различающихся по степени развития; насколько чётко может слиться научный и технический прогресс по-разному развитых цивилизаций и какие конфликты внутри каждой из культур он способен оставить.

Безусловно, каждый из вопросов – глобальное поле для раздумий. Однако в одной повести Стругацкие решили лишь очерками обозначить своё мнение, прибегнув к своему любимому, как раз с момента этой повести, приёму “Отказа от объяснений”, дабы сократить количество страниц и сосредоточиться именно на идеях. Это очень благоприятно влияет на динамику, позволяет с интересом наблюдать как за развитием событий, так и за развитием героев и их мировоззрения за пределами их же зоны комфорта.

Поднимая вопрос об влиянии человека на историю, Стругацкие не вдаются в долгие философские размышления о природе этого человека или доступного ему времени. Они дают начало и потом демонстрируют конец. Задают цель, а потом показывают, на какой точке продвижения к ней остановился человек, будь то середина пути или финиш. Вырабатывая совершенно безумную идею соединения четырёх миров, различных по уровню своего развития и мироощущения (14-ый век, 20-ый век, 22-ой век и высшая, развитая раса) они балансируют этот, казалось бы, безумный образ наличием предметов из различных миров. Это также крайне благоприятно работает на восприятие истории и осознание главной темы: от 20-го и 22-го века – межличностное взаимодействие и академический интерес, от высшей развитой расы – загадка в виде машин, от 14-го века – весь мир, социальная политика, культура, попытки управления теми самыми машина, бесчеловечное пользование рабочей силы и так далее, и так далее. То есть то, на чём хотят сфокусировать взгляд читателя авторы – больше всего. То, на чём они хотят отобразить контраст – меньше. На взаимодействии большего с меньшим вырастают вопросы, измышления и какие-никакие выводы.

Вместе с тем стоит сказать, что сами авторы также поступают крайне изобретательно: читателя в гущу этих вопросов и размышлений они вводят благодаря героям более-менее близких к нему. Саул (20-ый век) и Антон с Димкой (22-ой век) – разница между ними есть, но он не столь критична, как между тем, что они увидят на Сауле, планете, на которую и прибудут в начале повести. Таким образом они также станут всего лишь заложниками ситуации, которые будут пытаться в ней (а) – разобраться и (б) – как-то на неё повлиять. Вместе с тем преображаясь в ходе событий и физически, и морально. Обретая опыт о построении прогресса и делясь им с читателем, то есть, делсь мыслями писателей об этом с читателем. А что для себя найдёт этот самый читатель – уже его дело.

Весьма любопытная повесть, по сути живо напомнившая «Эдем» Лема. Межцивилизационный контакт каким он и должен быть — без логики, без смысла, с жалкими попытками понять и объяснить, невольно выставляющий на посмешище привычные человеку морально-нравственные критерии оценки. Тот сложный для любого автора момент, когда слова «дикость» и «средневековье» заведомо кажутся сознательным упрощением. А иначе никак. Иначе получится сказка из разряда «Жили-были...»

Главная загадка — как один из трёх героев оказался в будущем — затмевается главной идеей — что делать с обществом, которое хочется вытащить из внутреннего ада, но совершенно непонятно как это сделать. Вспоминаются пословицы: «В чужой монастырь со своим уставом не ходят» и «Насильно мил не будешь». На мой взгляд, без интриги с загадочным попутчиком сюжет бы только выиграл. Но тогда его фраза о газовых камерах на благо человечества была бы не так свежа. Нет, прав странник из «Острова», когда говорит, что ход развития чужой цивилизации нужно подправлять постепенно, год за годом и приходится согласиться с героем этой книги, которому «Жаль, что нельзя уничтожить одним махом всю тупость и жестокость, не уничтожив при этом человека». А надо ли? — спросим мы сегодня. В советские 70-е с этим было проще — будущее казалось интересным и относительно безоблачным. А сегодня? Сейчас кажется, что появись здесь странник, он бы точно так же расплевался, посмотрев на то дремучее озлобление, которое расползается сегодня по планете под знаменем цивилизации. Обидно. Обидно, что простые и совершенно очевидные когда-то идеи фантастов-Стругацких с годами всё чётче отдают каким-то социальным абсурдизмом. Смешные люди! Они хотят ставить других на путь истинный. А сами-то, сами-то... Нас бы кто из залётных не поставил.

Оставить всё как есть и не пачкать себе карму — решение абсолютно правильное в отношении иной цивилизации, а в отношении своей?

Первый раз я прочитал «Попытку…», будто проглотив. Толком и не понял, как это я так. Видимо, тогда атмосфера повести удачно наложилась на мое настроение, породив душевный резонанс. Хотя вопросов и недоумений возникло множество. Ныне же вопросы и недоумения почти удвоились, а душевного резонанса я так и не дождался…

Знаете, как бывает: ты берешь в руки красивую коробочку, развязываешь шелковую ленточку, открываешь, облизываясь, а из коробки выскакивает фига на пружине, и звучит идиотский ярморочный смех. Так вот, читая «Попытку» вторично, было стойкое ощущение, что авторы между строк показывают мне фигу.

Начинается все многообещающе: далекое светлое будущее, симпатичный парень просыпается и делает утреннюю пробежку. Вкусно описана природа, томная после ночного дождя и т.д. Всякие биоморфные машины, которые сперва надо вырастить из особых субстанций-зародышей – любопытная идея для тех лет, ну и прочие приятные детали.

Но вот когда два взрослых и неглупых парня враз меняют свои планы при появлении, как чертика из табакерки, какого-то не то чтобы загадочного, а вообще совершенно мутного человека, темной лошадки – Саула! Вот скажите, если к вам на улице подойдет незнакомец и, никак не мотивируя своего предложения, попросит вас вдруг пойти совершенно в другую сторону, как вы поступите? Оно понятно — вы в предложенном направлении и шагу не ступите. А тут люди, перечеркнув свои планы, вообще полетели на другую планету!!! Это как?! Дальше, думаю можно не продолжать.

Известно, что в этой повести Стругацкие решили намеренно ничего не объяснять, а просто описывать некие события и как бы плыть по течению, подспудно ставя вопрос за вопросом, без даже намеков на ответы. И лишь в конце соизволили выдать свою глобальную идею. Позднее Борис Стругацкий вспоминал, мол, как сладостно просто сообщать читателю, что произошло ТО-ТО и ТО-ТО, а вот ПОЧЕМУ это произошло, КАК, откуда что взялось – НЕ СУЩЕСТВЕННО, ибо дело совсем в другом — в том самом, о чем эта повесть.

Но, позвольте, стоило ли тогда эти нескончаемые сто с лишним страниц толочь в ступе воду? Ведь долго-долго читаемое воспринимается именно так (кроме, пожалуй, самого начала — вплоть до момента появления на «сцене» пресловутого Саула). Для сравнения: замечательный «Пикник на обочине» занимает примерно 170 страниц стандартного книжного формата, но в «Пикнике» едва ли не каждая фраза по-своему наполнена смыслом и значением – это ощущается буквально физически, хочется перечитывать вновь и вновь, и главное – размышлять о прочитанным, запоминать его! В данном случае, как мне кажется, было бы разумнее создать полноценный рассказ объемом 30-40 страниц и более «упруго» выразить задуманное. А ведь работа над «Попыткой к бегству» поначалу буксовала, и лишь после мучительного творческого кризиса все пошло как по маслу. Масло в результате и вышло – скользкое и пачкающееся.

В «Попытке» еще очень заметна незрелость авторов, неубедительность, они ищут себя в жанре и свои идеи, хотя стиль литературный и характерная аура произведений Стругацких уже начали вполне вырисовываться. Правда для сравнения, «Далекая радуга», созданная примерно в те же годы, производит более убедительное впечатление — эту повесть я с огромным удовольствием перечитываю, хотя и она – это еще не ТЕ, фирменные Стругацкие, и чувствуется определенное желание авторов соответствовать требованиям и духу советской фантастики того времени. Но что мне всегда нравилось у ранних Стругацких, так это их подход совсем не идеализировать людей будущего, что нередко вызывало нападки в их адрес со стороны идейной научной фантастики и приверженцев стиля а ля «Туманность Андромеды», а также живой образный язык, тонкие детали психологии и глубокомыслие.

На мой взгляд, авторы прекрасно показывают последствия незнания исторических процессов для психики отдельных индивидуумов. Нам показывают двух сообразительных молодых ребят, которые сильны в своей области. Уровень критического мышления у каждого из них на достаточно высоком уровне. Они отлично анализируют информацию. Такие люди есть и сейчас в большом количестве. Ребята отлично совмещают человеческий гуманизм с абстрактной логикой внутри себя. На другой чаше весов их попутчик Саул. Этот человек во многих аспектах противоположен ребятам и это читается почти во всех их диалогах и фразах. Но Саул знаком с историей, а ребята не особенно (в общих чертах где то там что то слышали ну так в общем всё ясно примерно как бы да вроде знаем че там было в 20 веке). И самое интересное начинается когда вся троица сталкивается с культурой другой планеты.

Когда ты сталкиваешься с чем-то новым, то чем больше ты будешь об этом знать, тем легче тебе будет реагировать на это новое. Крайне важна доступность информации. Крайне важно знать «врага в лицо». А так как у нас из нового в мире появляются только технологии, а люди остаются теми же. То помимо знаний наших технологий важно также знать историю людей. Чтобы встретив неандертальца на улице, который тебе предлагает разбогатеть за 10 минут, вложив совсем немного денег, ты мог вспомнить, что такой развод уже был. Чтобы встретив неандертальца по телевизору или на ютубе, который будет тебе обещать много чего абстрактного, ругать плохих, и не давать никакой конкретики, ты мог вспомнить, что такой популизм и что популисты никогда ничего хорошего в истории не давали, придя к власти. И это перечисление можно продолжать бесконечно, ведь граней нашего общества велико множество.