Пётр Воробьёв «Разбой»

Начну с двух отступлений.

Когда Джим Хенсон снимал ставший культовым фильм «Темный кристалл», в первоначальном варианте, значительная часть диалогов в фильме должна была произноситься на специально разработанных языках, с субтитрами.

«Трудно быть богом» изначально планировался Стругацкими как «мушкетерский роман».

»...Существует где-то планета, точная копия Земли, можно с небольшими отклонениями, в эпоху непосредственно перед Великими географическими открытиями. Абсолютизм, веселые пьяные мушкетеры, кардинал, король, мятежные принцы, инквизиция, матросские кабаки, галеоны и фрегаты, красавицы, веревочные лестницы, серенады и пр. [...] Это можно написать весело и интересно, как «Три мушкетера», только со средневековой мочой и грязью, как там пахли женщины, и в вине была масса дохлых мух.»

(из письма Аркадия Стругацкого, 1963)

Теперь о книге, и о том, почему понадобились такие отступления.

Представьте мир, где люди (или кто там живет) за редчайшими исключениями храбры, правдивы, и верны слову, слушают исключительно авторскую песню и рок, и доверьте рассказ об это мире морякам, летчикам, физикам, астрономам, географам, и так далее. Должно получиться что-то вроде «Полдня, XXII Века»?

А кровавой бойни, такой, что Мартин с Аберкромби зеленеют лицами, не хотите? Так вот, отсылка к «Трудно быть богом» не случайна. У Стругацких: «Подайте для меня и вот этого дона все самое лучшее, и пусть нам служит не какая-нибудь смазливая вертихвостка, а почтенная пожилая женщина!» В «Разбое»: «И пусть подаст та же смазливая вертихвостка, что пиво принесла, а твою уксусную морду сделай вид, чтоб я долго искал!» Это явно сделано намеренно. Книга нагружена ссылками и аллюзиями, явными и скрытыми, в несколько слоев. «Жизнь давно научила Горма, что чем ближе к Сеймуру Харальдссону с одноглазым Ласетом [так зовут филина] на плече, тем реже всякое совпадение объяснялось просто как падение сов, а зачастую и сами совы оказывались не тем, чем казались.»

Возможно, что автор хотел написать веселый иронический стимпанк, но получилось одновременно смешно и местами откровенно жутко — особенно если учесть, что книга уже была в основном написана и частично опубликована в 2013 году, а некоторые описанные в ней события зловеще перекликаются с реальными событиями уже 2014-2015 года. В результате, то ли реальный тон повествования, то ли восприятие оказывается не вполне оптимистическим — хотя, в отличие от «Трудно быть богом», местная угроза цивилизации оказывается остановленной, ценой кровавых потерь. Добавлю, что эта угроза, при полной самобытности и вписанности в мир, неприятно перекликается с [запрещенной в России террористической организацией]. То же можно сказать и о поначалу довольно слабых попытках цивилизации противостоять этой угрозе.

Теперь, о том, почему я поставил «Разбою» десятку и поменял мою оценку «Горма» на девять. В «Горме» степень проработанности мира очень высока, но это мир, на 90 % базированный на реальной земной истории. В «Разбое» прошли века после того, как цивилизация отступила от знакомого нам пути — и технологически, и социально. За этот элемент социальной фантастики я и добавил очко. В проработку мира вошли и правдоподобно звучащие языки, на которых ведутся довольно длинные диалоги. Вот почему вспоминается и «Темный кристалл», и...

«Маpко было бы тукнуть по пестpякам. Да хохаpи облыго pужуют. Hа том и покалим сpостень. Это наш пpимаp...»

«Ето ж урын нечистой, де кладушки! – Кладушки? Килу мне в холку, кича-та стужна! Утекам! Шшас утекам!»

Повествовательно, книга построена необычно. Сюжет линеен, и мне как раз показалось, что «Разбой» читается легче, чем «Горм» — нет многочисленных сюжетных линий, не так важно помнить, кто кому кем приходится. Рассказчики меняются от главы к главе, каждый со своей точкой зрения. У книги и один герой, и двадцать четыре.

И главное, несмотря на местами жестокий и мрачный тон повествования (сам автор почти наверняка «видел некоторое дерьмо» собственными глазами), книга глубоко гуманистична.

Итак, книга не только превосходная, но и крайне своевременная.

«Зачем губим Русскую землю, сами между собой устраивая распри?»

Ребят, книга написана восемь лет назад, но написана про конкретно сейчас! Точно вторая часть, где раздоры славян между собой, взаимно понятные языки, город в осаде и на карантине, симптомы подозрительно похожи на ковид. Главный герой западный славянин, но никакой специальной симпатии к западному миру в книге нет, у всех свои проблемы, а вот антивоенный месседж есть. Конечно, мир в книге совсем другой, чем наш, немного хочется, чтоб наш был более похож на этот. Что соответствует там России, по намекам, разбросанным в тексте, это нейтральная сверхдержава-конфедерация, ей управляет вече из Альдейгьи. Альдейгью автор не придумал, это Старая Ладога, предшественник Новгорода Великого, и похожая достоверность у очень многих исторических деталей.

Но и современных деталей полно. Майдан, шахтеры восстали, самолет (ну дирижабль) кто-то сбил, авианалеты, даже попытка олигарха вывести активы за рубеж и ни за что сожженная «Мрия». Точки зрения персонажей отзеркаливают нынешние события. Ктот-то жалуется на бардак, уповает, что придет сверхдержава с востока навести порядок, только вместо сверхдержавы с востока приходит нашествие варваров, разговаривающих на чужом, но подозрительно понятном языке, а остальному миру плевать. Скажем спасибо автору за честность — никаких волшебных рецептов, как сделать, чтоб воцарился мир. Как такое мог написать «русский ученый и инженер, работающий преимущественно в Америке»?

Автор любезно разрешил мне прочитать книгу еще до ее издания, что я немедленно и сделал. Это в каком-то смысле часть цикла, начатого в 1992-м году культовой среди моих знакомых “Наблой Квадрат”, которую я безусловно рекомендую — тот же мир, стиль и отчасти язык.

В двух словах — безусловно понравилось, хочу ещё. Теперь подробнее.

Мир “Разбоя”, планета Хейм и ее окрестности — сочный, прекрасно разработанный, и совершенно оригинальный. В первом чтении никаких заимствований и параллелей мне в глаза не бросилось, что бывает весьма редко. Общая стилистика, в грубом приближении — «нордический дизель-панк”. Но в отличие от обычной у *-панков блёкло-безнадежной интонации, от этого мира остается позитивное впечатление, несмотря на обилие конфликтов, насилия и кишок по стенам. “Боевой фантастикой” я бы это не назвал — оскорбительно узкий ярлык — но все “конфликтные” сцены написаны зрелищно и энергично, даже кинематографично.

Инженерно-техническая изобретательность автора заслуживает отдельного замечания — самые фантастические контрапции при ближайшем рассмотрении оказываются вполне правдоподобными и имеющими реальные прообразы. Самостоятельно вставляют технические справки в конце книги; «Счёт и Меры” — изумительный стёб над традиционной имперской системой с ярдами, унциями и лошадиными силами.

Теперь про спорные моменты, как же без них. Во-первых, автор, на мой взгляд, перегнул палку с изобретением уникального словаря для своего мира. Понятно, что это сделано не просто так, и дает дополнительный слой смысла, но временами отвлекает от сюжета. Я знаю людей, которые такие эксперименты любят и ценят, но не всем дан такой интерес к лингвистике. Сноски, впрочем, помогают, и уместно дополняют текст, позволяя иногда помочь читателю, а когда и подшутить над ним.

Сами конструкции речи, как прямой, так и авторской, местами слишком тяжеловесны. Я готов это считать элементом тамошнего цветистого языка, но тоже несколько сбивает с темпа. Хотя в формате аудио-книги это может быть, напротив, достоинством.

Дуглас Адамс называл свою “Автостопом по галактике” “трилогией из пяти книг”. “Разбой” же — трилогия в одной книге, притом не особенно толстой. Количества событий, персонажей и идей хватило бы на несколько томов, и даже жалко, что автор поторопился все их выложить в одном тексте. Плотность текста такова, что требует некоторой адаптации — “ложка стоит”. Моргнул — пропустил важную для дальнейшего понимания деталь.

Книга у Петра Воробьева получилась отличная, с энергичным сюжетом, живыми персонажами, изобретательно придуманным миром и своеобразным ироничным языком. Хочется верить, что материала для продолжения ли, или других приключений в мире Хейма у автора найдется. Обязательно куплю себе бумажную версию, это одна из тех книг, которые просят себя перечитать.

Крутость и интенсивность «Разбоя» сбивает с ног и выносит мозг с первых страниц. Читатель попадает в мясорубку и с трудом держиться на поверхности многоликой лингвистики, блестяще проработанной науки и технологий. Автор — человек науки и предан ей безмерно. Воробьев оттачивает образы и сюжет с точностью скальпеля, доносить до читателей события и устройства бытия на планете Хейм с исторической детальностью археолога. Язык сложный, но чертовски сочный,образный и пропитанный чувством юмора. «Разбой» — книга не для малодушных ,интеллектуально ленивых и падующих в обморок от вида крови. Многие события в романе пророческие и очень резонируют с современной историей. Будем надеяться что это не последняя книга автора.

Наконец-то бумажное издание, я-то прочитал в электронике пару лет назад. По сравнению с «Гормом» и «Наблой», книга ближе к «Набле» по темпу, хотя читается легче, чем «Набла» — сюжет действительно линейный, притом есть и свой постмодернизм, языковой. Раз в романе есть мир, где англоязычная цивилизация не доминирует, то никаких английских терминов, они заменены заумными словами преимущественно греческого звучания. Аэронаосы, пиросифоны, оплофоры собраны в словарь в конце книги, но все не так серьезно: там же есть русал — самец русалки, и животное боброудав, автор явно был знаком с фидонетом. Большое внимание к мелким деталям и развитию авторского мира, например, в «Горме» намеренно были персонажи с одинаковыми именами, что немудрено: сколько там было персонажей. А здесь цивилизация развилась, прибавилось людей, и люди стали брать себе двойные имена. И так со всем. «Добрая работа», как сказал бы герой.

Здесь, братья, такая заморочка.

Скажу даже, несрастуха!

Локшево! Куропяка! Сингулярность треснутая. Кобыла окотившаяся!

Простите, увлекся.

Ага!!!

Съели?!

Это книга бесконечно увлекшегося автора.

Он фанатеет за свой мир, он нашпиговал супер сложное повествование миллионом деталей и подробностей, ссылок, сносок, аллюзий, хиханек и баек.

«Горм» сложный?! Это вы «Разбоя» не нюхали.

Совершенно ядерная смесь из народов и верований, пулеметов и заводных боевых болгарок, ездовых мегацеросов, сбитых вертолетов, пиршеств, эскимосов, радистки Кэт, ждущей вестей от суженого, космической программы этих и тех, атомных реакторов, поездов, пиратов, вулканов, стрельбы из лука и всякого аутентичного огнестрельного мусора... и еще миллиарда ВСЕГО!!!

Автор обесоумел!

Автор пошел вразнос!

Автор ударился в тотальный разбой головного мозга!

Здесь опять крайне симпатичный протагонист. Самбор просто отменный парень.

Здесь нереально много промотки экшена. Герои увидели, что сейчас им настанет трында, напружинились, ощерились стволами — cut! — герои в таверне травят байки, как они наваляли врагам, проявили сметку и ловкоту мысли.

Здесь нереально много соленого воробьевского хумора, ржать писака горазд.

Здесь безумие и смелость того же писаки, просто вывалил в котел все, что нашел на полках: кисель, пельмени, баранью ногу, изюм, сухари, и кайенским перцем — погуще, погуще.

Эта книга не для пугливых.

Она длинная. У нее хищное многосуставчатое тело.

Она будет бесить. Ей не нравится быть простой.

Это шаг назад — по сравнению с «Гормом» в плане прозрачности (хотя и тот был норвежским рагу), но длииииииииинный прыжок вперед в плане развития мира, оторванной и бесстрашной авторской дичи.

Вива, Самбор!

Айе, Пит.

Должен добавить эту рецензию.

Peter Vorobieff — заметная фигура в American Physical Soceity. Кахдый год появляется на собрании Division of Fluid Dynamics. Выделяется среди нормальных ученых — больше похож на помесь Алукарда из манги Hellsing с Батоу из Ghost in the Shell. За ним ходят бритоголовые аспиранты-качки, как утята за мамой-уткой. В последний раз еще появлялась карибская аспиранточка ростом метр восемьдесят. Колоритный персонаж, короче. Делает интересную науку. Пишет о ней очень короткие и понятные статьи. Несколько лет назад разгромил вдрызг французскую теорию о течении ручьев. В присутствии авторов. И посвятил доклад двухсотлетию пересечения Наполеоном Березины.

Недавно узнал случайно, что он еще и пишет фантастику. Прочитал «Разбой». Многое стало понятно. В мире его книги рулят ученые. Они организованы в рыцарские ордена, которые названы в честь драконов. Кодекс чести средневековый. При этом он описал, как молодой ученый пытается найти поддержку для своей теории — вполне правдоподобно и для Земли. Научный руководитель сволочь, склоки между институтами, поиск matching funds (не знаю, как называется по-русски, но в книге это колоритная «встречная мошна».).

Не знаю, сколько читателей поймут, но «Разбой» — производственный роман. Написан со знанием дела человеком, знающим систему изнутри. Язык заслуживает отдельной похвалы — очень емкий. Вот так неожиданно открыл себе нового писателя — писателя без скидок. Прямо в русской научной диаспоре.

РАЗБОЙ КАК ЭТАЛОН ПСИХИЧЕСКОГО ЗДОРОВЬЯ

Признаюсь сразу, обожаю дизель-панк, хоть «мне не к лицу, и не по летам», хоть и брюзжу и ворчу, что жанр уже не тот, вот было время – и керосин был крепче, и КПД выше. Зная эту мою любовь, меня периодически спрашивают, а что, собственно, я под этим термином подразумеваю и что порекомендую для знакомства? И уже второй год в топе моего рейтинга держится «Разбой». Надеюсь, я объяснила, какой я искушенный читатель, и что книга мне бескомпромиссно понравилась.

Читать с годами становится все труднее, и не потому, что линзы в очках все толще, а потому, что и в лучших, и в худших, да практически во всех образцах жанра прогрессивные задумки так или иначе нанизываются на более или менее сопливую историю. Я почти убедила себя, что иначе и быть не может, потому что ведь герои – живые люди: должны и страдать, и как-то там самосовершенствоваться. Литературный дизель-панк это ведь не опера, где можно опустить все подробности, а персонажей залакировать до блеска артуровского цикла.

Тут ведь непременно «high tech, low life»: и пот, и кровь, и отработанное масло, и «соленое», так сказать, словцо, и какая-никакая мотивация, и позиция рассказчика, а в идеале – и утопическая идея. И вот, приготовившись следить за очередными приключениями тела и духа очередного «мэдмакса» я – о чудо! – наблюдаю совсем другой фэншуй! И соплей сопереживания из меня никто не выжимает по причине беспристрастного сканирования сюжетного пространства, где отдельные персонажи попадают в фокус на столь незначительный период, что не успевают стать родными.

Знаю неловкие примеры такой композиции, а вот в «Разбое» она удалась, и это невероятно увлекательно, стильно, духоподъемно и все такое. Сюжет (а он все-таки есть), будто нарубленный самолетным пропеллером, тем не менее эпичен, автор искренен и изобретателен в своем оптимизме и в сарказме, в общем, все, как мечталось, с первой станицы и до последней. И главное, все работает! Ни одного припаянного подшипника или навешенного для красоты гофрированного шланга!

Это все очаровательно, но для хорошей книги как бы само собой разумеется. А вот что действительно неповторимо и прекрасно, так это, фанатично продуманный собственный вокабуляр. Возможно, он – всего лишь спровоцированное любовью к древним языкам озарение автора, но что-то мне подсказывает, что, напротив, огромная работа и опыт. И именно язык делает вымысел «Разбоя» почти хроникой, а автоинженерные конструкты романтическими, если не мифическими сущностями. Даже не хочу приводить примеры, опошляя их пребыванием в такой прозе, как рецензия.

Однако, есть и на «Разбое» пятна. Посвятив немало времени истории, философии и методологии науки и технологии, я сильно сомневаюсь, может ли дать «дизель-уровень» языческое мировоззрение. В отсутствиe господствующей рациональной религии, способной осмыслить фундаментальные абстрактные понятия, без которых немыслимы математика и физика?

И меня не удастся убедить, что синхрофазотрон (это не фигура речи, синхрофазотрон в романе присутствует) можно построить путем проб и ошибок, пусть даже на базе гениальности отдельного изобретателя и с допуском регулярных экстатических озарений. Я уже не касаюсь государственного устройства, хотя неспроста в классике дизель-панка всегда присутствует что-то монархическое и тоталитарное в империалистическом и экспансионистском духе.

И еще, почему, собственно, «Разбой»? Названия часто живут отдельно от книг, что не мешает ни тем, ни другим, но в этом случае они в каком-то раздражающем диссонансе. Слово само по себе хорошее, но как-то совсем из другого кодекса, что ли. Разбой это что-то выходящее за социальную норму, а на продемонстрированном срезе жизни выход за норму нигде не наблюдается. Где там разбой, я как-то не вкурила, более того, я не вкурила даже, что по меркам Хейма (это, собственно, планета действия) вообще можно было бы назвать разбоем.

Но, что правда, то правда, на литературно-художественные достоинства этого кошернейшего произведения перечисленные сомнения абсолютно не влияют. «Разбой» – это настоящая университетская проза самого что ни на есть профессорского уровня. Да, и отдельное спасибо автору за уместные примечания. Они не просто поясняют, они продлевают удовольствие.