Дмитрий Балашов «Вечер столетия»

«Для чего мы живем? В чем наше счастье? И в чем долг всякого людина перед собою и Господом?»

Окончание «Святой Руси» — «Степной закат» (или «Вечер столетия») повествует о событиях последнего десятилетия 14 века. Это подведение итогов долгой борьбы за русскую государственность, объединение земель, за православную веру, культуру, язык. Борьбы, которая не окончена.

В романе-эпопее показано старение одних цивилизаций и расцветание других, наползание их на одряхлевшие политические проекты. В третьем томе (7 и 8 частях) доминируют две основные темы — военное переустройство власти в Орде и сохранение православной веры на Руси, вопреки умиранию Византии.

В ордынской борьбе за власть показана война Тимура с Тохтамышем, Тохтамыша и Витовта против Темир-Кутлуга и Идигу. Описаны сражения и подготовка к ним. Уделено внимание внешнему виду доспехов и снаряжения воинов, ведению переговоров перед началом боевых действий. Есть эпизоды с описаниями повседневной жизни в Орде. Многое показано взглядом на происходящее Василия Федорова, который много лет назад был угнан в ордынский полон, освободился, стал воином, десятником, сотником, жил и у Тохтамыша, и у Тимура. Теперь он видит, как меняется Орда — наступает степной закат.

Тема продолжения пути православия, для меня — русского человека, наиболее важна. И дело тут не в увлеченности религией, а в русском духе, который основан на канонах нашей традиционной веры. Скажу словами Балашова: «Да, не безгрешны мы, никоторый из нас не свет, но сама Русь свята! Пото, што держит Христово учение без отмены, безо всяких там латынских скверн... что среди нас всякий людин иного племени принят как равный... да и не в папах одних зло, а в отвержении свободы воли, вот в чем! В том, что почитают одних обреченными свету от самого рождения своего, других же — тьме... И пото Русь свята, что никого в православие не обращают насильно, что святых книг не жгут на Руси!... И чужие языки мы не губим, как те орденские рыцари, за то только, что не нашей веры! Пото мы и великий народ! Пото и вера наша — вера не скорби, а радости!... А осильнеем — поди, и всему миру станем защитою!».

Много хорошего сказано Балашовым о православии словами разных героев «Степного заката». Один из таких разговоров состоялся между Феофаном Греком, русскими иконописцами и княгиней Софьей, урожденной литвинкой, дочерью Витовта, всей сутью своей повторяющей его изменчивость, скользскость, хитрость и непонимание незыблемости веры. Душевный монолог иконописцев был о художественном труде, правилах написания и понимания воплощенного в иконах и фресках. О зримых образах. В этом эпизоде, как и во встрече Софьи с Сергием Радонежским, видна вся чуждость литовской княжны, которая с замужеством так и не стала «за мужем», не разделила его интересы и взгляды на окружающий мир, русское государство, веру и культуру. К сожалению, влюбленный Великий князь Василий этого не понимает, даже когда отчетливо видит. Он смотрит на нее очень по-русски примирительно, с доверием.

Запомнилось мне, как князь Василий в тяжелый для себя момент обретает душевную силу в церкви, расписаной Феофаном Греком, теми самыми образами, понимание которых пытался передать Феофан Грек Софье. Глядя на волевые возвышенные лики, князь собирает волю в кулак, обретает внутреннюю силу к борьбе.

Тут надо вспомнить, что в «Святой Руси» идет борьба митрополитов за власть. Борьба нешуточная. В «Степном закате» есть даже эпизод с истязанием архиепископа на дыбе. В конце концов наступает в третьем томе развязка в борьбе за престол митрополита Всея Руси между Киприаном и Пименом, с участием Дионисия и Митяя. Заканчивается земной путь Сергия Радонежского и его рода — его брата Стефана и его племянника, архиепископа Федора.

Грустное прощание состоялось у Ивана Федорова в «Степном закате» с православной Византией, во время осады Баязетом (турками) Царьграда (Константинополя). Оно случилось в рамках миссии по доставке очередной русской «милостыни» от князей Московского, Тверского и от митрополита Киприана (отвозимое на поддержку Византии русское серебро и дары). Перед отъездом Иван проходит по городу «... со смутной печалью к этому уходящему величию, к этой красоте, обреченной на неизбежную гибель». Кусочек гибели Византии — основы русского православия, означающий, что православная Русь, сохраняя веру становится ее правопреемницей.

На фоне угасания Византии особенно тяжело читается сцена политического обольщения Великого князя Василия Витовтом, потому что это о твоей стране, пусть и в прошлом, о русской земле и опасности ее умаления, потери идентичности. «... не в том дело, кто там лучше, а кто хуже, все лучше у себя и в своей порядне, и все хуже, когда чужой хомут на свою шею меряют!» — гордые Витовт и Софья этого не понимают и не принимают. Не понимают этого и те, кто с ними. «И где теперь те князья, и где то княжество? Окраина, украйна, за которую спорят ныне венгерцы с ляхами! Вот и все, что осталось от тебя, Великая Галицко-Волынская Русь!», говорит Балашов. Не так ли оно и сейчас?

Ближе к финалу романа Иван Федоров, давний знакомец читающих весь исторический цикл «Государи московские» узнает о секретном соглашении Литвы и Орды. Разбитый Тимуром Тохтамыш, никогда особо не соблюдающий свое честное слово и какую-то логику, ищет в лице Витовта способ вновь обрести силу, победить, вернуть власть. Витовт заключает военный союз Тохтамышем, по которому «русский улус» должен перейти в его владение. Тесть князя Василия друг или враг ему? Опасно ли для русской идентичности все то, что движет им, не имеющим прямых наследников, кроме детей Софьи и Василия? Далеко позади Куликово поле, но ордынские дела по-прежнему влияют на Русь.

Хороший получился роман, хороший финал большого подробного разбора фрагмента русской истории. Да, есть в нем отдельные фразы Балашова, царапнувшие подбором слов (о времени СССР и его распада), показавшиеся лишними — не зря на историю принято смотреть спустя отрезок времени, когда ты можешь говорить более отстраненно, пригасив сиюминутную резкость, быть может правильную, но излишне горькую. В остальном же — никаких разочарований. Да, над сутью рассказанного автором нужно думать, иначе можно пропустить что-то, посчитать лишним, не важным. Но разве не для того мы, читаем, узнаем что-то, чтобы мыслить, сопоставлять, расширять кругозор. Такой подход кажется более правильным, в сравнении с тем, когда тебе «в рот кладут уже разжеванную пищу», как несмышленому младенцу. В этом достоинство, а не недостаток.

«Степной закат» увлекательный, яркий, философский. Не приключенческий роман, но в нем есть приключения. Атмосферный, о своем, родном и понятном. Хороший финал «Святой Руси», оставляющий вопросы о дальнейшем.

Ты вспомни, как всё начиналось...

Обалдеть! Кто-то «умный» отнёс эту книгу к категории «исторических приключений». Ещё бы написали, что это «юмористическое фэнтези»… Шутники!

Дмитрий Балашов, взявшись за эту архисложную тему, наверняка не раз испытывал сильные чувства. Потому что написать нужно было и максимально близко к историческим реалиям и достоверным фактам, и все выдвигаемые автором версии и варианты должны были хотя бы не противоречить документалистике и исторической логике. А ведь ещё необходимо было подумать и о таком критерии, как интересность книги для читателя — не для опытного знатока истории, а для рядового простого читателя. Причём и читатель этот явно был неоднороден и в своём гражданстве, и в своём собственном отношении к историческим реалиям, и наверняка были (есть и будут) те, кто имеет и свою трактовку всего происходившего на Руси и с Русью, а также в Орде и с Ордой, и на Литве и с Литвой в описываемый Балашовым период — конец XIV века, и с этими читателями тоже нужно было как-то соотносится в своей книге и посредством её. И при всём этом как раз не свалиться в эти самые уже упомянутые выше «исторические приключения» — просто тогда это уже была бы другая книга и другой цикл, и Балашов был бы уже не Балашов, а «Дюма».

На мой пристрастный (не стесняюсь в этом признаться) взгляд, всё у Балашова получилось. И получилось на «отлично». Т.е., качественно и глубоко раскрыта и проработана широкая картина государственно-политической и общественной жизни на всём европейском пространстве — с версиями и гипотезами о значимых причинно-следственных связях, и с проникновениями в мысли и чувства героев и персонажей романа и цикла — реальных исторических персон, а также просто литературных героев. И конечно, вся внутренняя жизнь героев книги Дмитрием Балашовым сочинена и придумана — нет пока что такого прибора, который читал бы мысли людей, тем более с захватом событий полутысячелетней давности, миелофон пока что не изобретён. Однако увязка вот этого выдуманного с реально и исторически достоверной картиной того, что происходило на самом деле сделана Балашовым мастерски, всё сочетается практически полностью, и даже там, где автор высказывает гипотезы и строит какие-то предположения, они не противоречат ходу истории. Тем более, что автор в таких местах прямо предупреждает читателя, что исторически описываемый вариант событий ничем и никем не подтверждён и является гипотетическим.

А ещё это, конечно, великолепная стилизованная беллетристика, с обилием характерных для тех времён слов и терминов (к которым довольно быстро привыкаешь и которые в общем-то уже не требуют перевода и толкования), с яркими красочными бытовыми картинами и батальными сценами, со всеми прочими настоящестями жизни людей того времени. И порой после чтения книг Балашова вскидываешь взгляд сюда, в реал, и воспринимаешь всё нынешнее странным взором из глубины веков...

Завершение трилогии — эпопеи «Святая Русь» из серии «Государи Московские» русского писателя историка Дмитрия Михайловича Балашова.

Вслед за рассветом всегда приходит закат, вслед за наглым татарским насилием, тупым, без малейшего желания подумать, что за все, что творишь, придется держать ответ, бесталанный, зато чистокровный потомок Чингисхана хан Тохтамыш получит то, что заслужил.

На реке Ворскле хан в очередной раз первым побежит с поля боя, в очередной раз подставив всех, кто ему доверился. К сожалению, погибнут там и многие доблестные воины, ранее защищавшие Русь на поле Куликовом.

Описания как битв, так и похода огромного войска на тысячи километров, быта и культуры татар, русичей, литвинов изложены тщательно и воспринимаются легко и с интересом, жизнь потомков Михалка, соратника князя Данилы Московского, на фоне событий связывает историю страны с историей простого человека очень гармонично, подчеркивает неразрывность судеб родины и народа.

В общем, книга не менее интересная, чем предыдущие части и не менее поучительная для думающих читателей.

Пропустил я вторую часть трилогии «Святая Русь» — больно мне не нравится Сергий Радонежский в исполнении Балашова, ну и в завершенье прочел «Вечер столетия». Все та же масштабность, стремление объять необъятное. И Витовт и Тимур. Начиная с Симеона Гордого образы собственно государей московским, по мне, у балашова все хуже и хуже. И Дмитрий Донской выписан бледной тенью и Василий не сильно запоминается. Чтобы придать хоть что-то уникальное, автор решил показать князя эдаким одержимым женой подкаблучником, отсюда неизбежная демонизация софьи, Витовта и проч. Тенденциозность угрюмая. Хуже всего то, что Балашов-публицист, уже вовсю отбросивший художественность в первом романе трилогии, в третьей книге как с цепи сорвался. Его объемные рассуждения о мифотворчестве образов Матросова и Космодемьянской, масонах и Ленине, передаче Крыма Украине, неизбежности монархического строя для России не слишком оригинальны, а порой — чего уж там — очень близки к тому, что называется «черносотенство». Балашов ну никак не мыслитель уровня Гумилева и переложение стилистики «Нашего современника» так сильно портит трилогию «Святая Русь», что читать ее рекомендую убежденным, категорическим поклонникам, уже прочитавшим предыдущие книги.