Артур Шницлер «Новелла о снах»

Стэнли Кубрик в моем случае самый чудесный провокатор на свете: очень цельная и очень сильная повесть Артура Шницлера «Новелла о Снах» (в поисках ответов на открытые финалы режиссера) в режиме закономерной случайности пришла в руки сразу после очередного просмотра Eyes Wide Shut. И здесь стоит отметить, что взяв за основу своего триллера такую роскошную сердцевину австрийского прозаика, Кубрик обыграл ее в своей привычной авторитарной манере очень самобытного режиссера. Хотя вполне возможно, что почерк и посыл каждого мастера напрямую зависит и отражает именно то время, в котором творил каждый из них — начало и конец 20-го века, видимо, прорисовывали и диктовали свои тонкости и особенности этой подачи. Для Кубрика, вероятно, этот фильм в свое время стал последним культовым весьма противоречивым отблеском его чувственных фэнтезийных сюрров на вечную тему Что есть наша жизнь — сон, видение, фантазия?.. -И режиссер в своих поисках ответов на эти призрачные, вечно ускользающие истины, весьма тяжеловесен и заземлен по сравнению с романтичной завуалированной чувственностью Шницлера. Диалоги главных персонажей Кидман и Круза порой нищие, резкие и весьма отталкивающие. И там где Шницлер пытается на подсознании главного героя вдумчиво проговаривать наболевшее, накипевшее и больно пульсирующее; Кубрик скорее занят в своей подаче лапидарным отбиванием, замалчиванием и демонстрацией застарелых обид. Та зыбкая и тонкая ниточка любви, по наитию которой Шницлер пытается вернуть своего заблудшего доктора Фридолина к теплу, свету и звонкому детскому смеху, — она постоянно перетирается и рвется именно в режиссерской подаче. -Но виноват ли в этом Кубрик?.. -Нет, скорее достоверен, точен и лаконичен. Возможно, режиссер крупными размашистыми штрихами на перекошенной стене наших душевных ценностей и Любви в том числе (со временем благополучно загнанных в темный угол) рисует примерно такое ироничное граффити:

Каждый хочет чужую,

Никто не хочет свою...

Краски Шницлера мягче и теплее, несмотря на его довольно мрачную прорисовку — на протяжении всей новеллы Артур не может переделить сознание своего героя между Полночью и Мраком. И призрачный таинственный бал, на который неумолимо манит Фридолина его болезненное отчаянное любопытство — это скорее холерическая попытка этого доктора докричаться до самого себя, нежели фэнтезийное приключение избалованного маргинала. Штрихи авторских размышлений более четкие и выразительные, словно он рисует на более гладком полотне человеческих эмоций: навязчивые мысли Фридолина о том, что он лишний для всех и главным образом для самого себя вероятно можно подвести под черту самоистязания, душевного мазохизма и стремительного скатывания в бездны разрушающего подсознания. А тревожные сновидения и эротические фантазии размыты и заглажены настолько искусно и умело: словно они придуманы лишь для того, чтобы попробовать склеить разбитые осколки того зеркала, в которое не может до конца просмотреть себя заблудшая душа этого героя. И практически весь текст этого выхолощенного, опытного и очень талантливого психоаналитика виртуозно пересыпан и расцвечен аллюзиями на наши... пирровы победы. Слишком высокую цену мы платим порой за ту иллюзорную реальность, — ущербно расколотую надвое с нашей неумелой подачи — призрачные правила которой мы так легкомысленно и добровольно принимаем за чистую монету...

PS В данном случае очень сложно сравнивать кино и книгу — оба этих шедевра заслуживают пристального внимания — и в качестве красивой и более подробной подложки для экранизации Кубрика лучше все же читать Шницлера.

«И ни один сон не может быть просто сном».

С первых строчек новеллы мы видим семейную идиллию. Мать, дочь, любящий отец. Но не все так просто. Словно незнакомый человек первый раз встретив семейную пару смотрит читатель и восклицает «как они прекрасны», не зная при этом, что там за кулисами семейной жизни.

Первая глава есть введение в дальнейшие события. Мы постепенно начинаем понимать, что не все так просто. И кроме скуки, быта, рутинных исполнений обязанностей и приевшихся отношений под маской идиллии супружеской жизни растут желания, которые сложно высказать прямо своему партнеру. Тем не менее Альбертина первая ведает своему мужу о своих тайнах. Это закрадывает сомнения и неудовлетворенность в душу Фридолина. Что является пусковой точкой для последующих событий.

Фридолин отправляется в странствия по городу. Последующие события, происходящие словно во сне еще более усиливают его переживания. Присоединяется страх и вместе с тем желание вкусить запретное. Страх от того, что он женат, у него есть маленькая дочь, что имеет статус и профессию, солидный возраст. Моральные устои останавливают его. Но ночной город постепенно окутывает соблазнами словно сон. Сон есть подсознание. Желания нарастают, как нарастают сомнения и страх. В итоге он попадает на приватный карнавал, что является кульминацией в новелле. По сути это тождественно измене супруге. Все это как бы тайно в маске, ночью. Словно во сне- неправдоподобно.

Надо сказать, что Фридолин в начале новеллы также ведает о своих тайнах своей супруги. Но у нее последствия воплощаются в форме сна, по сути повторяющего события новеллы, но более гипертрофированно.

Сон и явь сливаются между собой. Различия между ними стираются. Их подсознание открывается друг другу. «И ни один сон не может быть просто сном». Да и на самом деле важно ли подумал ты или сделал, или тебе приснилось. Все это наши желания. Их отделяет тонкая стертая грань от действий, как сон от яви.

«Теперь мы пробудились- надолго». Навсегда ли?

Кино «С широко закрытыми глазами» в целом повторяет новеллу Артура Шницлера. Различие лишь во времени и прямолинейности с незначительными отклонениями от сюжета. Но в целом показан кризис брака, кризис сексуальных отношений, кризис мужчины и женщины. Новелла легко и приятно читается. Весьма короткая. Очень запоминающееся произведение. Спасибо господину Стенли Кубрику, что снимал такие фильмы, по таким книгам.

...однажды в каком-то медлительном и полузабытом сне усыпляющий поначалу фильм перерастает в гон героя, не понимающего ни правил игры, ни цели преследующей его силы — быть может, какой-то оккультной или масонской ложи. И когда герой уже летел вниз, я вдруг пробудился от прозвучавшего диссонансом слова, и, открыв глаза, обнаружил, что смотрю уже на бегущие титры — то был последний фильм С. Кубрика, в котором, правда, не было таких резвых кульбитов, но который несомненно имел что-то схожее.

/всё это fake/

И те же перипетии всплыли позднее, когда я перечитывал новеллу, послужившей литературной основой СШЗГ — которая даже не о снах и не об их отражениях в облаках, как может показаться по странному названию Traumnovelle, и даже не о супружеских изменах. Эта эротичная и вместе с тем совершенно невинная история посвящена теме сохранения верности. Было бы странно, если бы в начале ХХ века не появилась книга о фрейдистском подсознательном и о снах.

Сюжет почти такой же, как и в её вольной экранизации, действие которой перенесено в современность, поэтому следует выбирать или фильм, или первоисточник, либо же оставить между ними значительный временной промежуток, чтобы потускнели детали: в отличие от фильма, новелла более медлительна и утончённа, без финальной намекающей фразы.

/это подстава/ всё — сон. . . . . . «и ни один сон не может быть просто сном».