Геннадий Прашкевич «Нет плохих вестей из Сиккима»

Пять лет назад он прошел через ужасную авиакатастрофу, где оказался единственным выжившим. Но удача — вещь временная и переменчивая: он полностью потерял память и даже забыл собственное имя. Пришлось начинать жизнь заново в одной из фирм, занимающихся созданием компьютерных игр. И вот во время работы над проектом «Нет плохих вестей из Сиккима» вокруг героя начинает происходить череда необычных событий, так или иначе увязанных с выдуманным сюжетом еще не созданной игры...

Наверное, это самое сильное творение российского фантаста за последние годы. В первую очередь, благодаря созданному им весьма неординарному миру. Не сразу понимаешь, где и когда происходит действие повести, пока не осиливаешь половину произведения. А когда начинаешь понимать, запутываешься с персонажами: какие из них реальные, а какие — выдуманные? Финал произведения традиционно остается открытым, но в этот момент мы уже «сечем фишку» и сами додумываем окончание истории. Собственно, сама фантастика проявляется именно в финале, а до этого — скорее, какая-то психоделика, намекающая на последствия душевно-телесной травмы героя после пережитой им авиакатастрофы. Суть фантастического допущения я раскрывать в полной мере не буду, ибо в нем заключена главная интрига произведения. Скажу лишь, что автор решился соединить два разных мира — реальный и выдуманный, литературный. Получилось у него весьма неплохо — у меня в голове даже возникла прямая аналогия его творения с известной картиной Сальвадора Дали «Сон, вызванный полётом пчелы вокруг граната, за секунду до пробуждения». Та же иллюзорность нарисованной автором «картинки» на фоне вполне реальных пейзажей и образов. С великим идальго российского фантаста связывает необычный язык повествования, основанный на мыслях и чувствах главного героя, его ощущениях настоящего и предчувствиях будущего. Так же, как и для восприятия названной мной картины, для понимания повести требуется некоторое время после ее прочтения. Поэтому докопаться до истины смогут только истинные ценители «умной» фантастики, а всякие «искатели приключений» так и останутся в неведении и потом будут ругать писателя за излишнюю стильность языка и двусмысленность сюжета. Задумку так же легко смогут понять и те, кто сам когда-то брался за перо и не один год потратил на создание собственных миров.

-------------

РЕЗЮМЕ: повесть о настоящем писателе, создавшем настолько правдивый мир, что он сам стал новой реальностью. В повести много отсылок в наше недавнее прошлое, которое так же причудливо повторилось и в нашим настоящем.

«Текущая история — это коллективное восприятие тех или иных концепций. Как текущие события будут поданы в учебниках, книгах и даже в компьютерных играх, так историю и будут воспринимать. При любой власти существует кучка преданных, на всё готовых людей. Они умеют работать. ... то есть формируют общественное восприятие».

Вот, собственно, эта вбитая в повествование прямым текстом мысль (для большинства людей давно уже очевидная) и есть та основная тема, тот стержень, вокруг которого автор строит своё повествование. Строит, надо признать, так, что это понравится далеко не всякому читателю: очень путано, очень выпендрёжно, с претензией на странность и непонятность (например, перемешивая книжных героев и живых людей), которая так покоряет некоторых любителей фантастики.

Кстати, любопытно, что Прашкевич своим текстом как бы подтверждает своё же концептуальное утверждение о текущем состоянии истории, формируя у читателя образ НКВД как тупой безмозглой машины, призванной в каждом видеть врага. «А если врага нет, его надо обязательно придумать!». Наверное, на самом деле всё было не так просто....

В этом номере Полдня 12-летней давности помню все тексты за исключением этого. И — нет, не потому, что это Окончание, а «...начало — в предыдущем номере...». В головне осталось только название — яркое, сочное,«с таинкой».

Попробовал перечесть. Причина «забывчивости» — прояснилась моментально. Это — защитная реакция организма. Идиосинкразия на подобные тексты. Именно — на уровне генетики. Искренне не понимаю, с какого-такого бодуна у подобных текстов может быть аудитория читательская, просто в голове не укладывается.

»...Наркотики, гейши, / Цунами, сакэ, харакири — / Вот что нас губит...». Да, Херохито — тут как раз к месту.

Самая устойчивая ассоциация с подобными текстами — старый-престарый советский анекдот;

»- Товарищ сташина, вот Вы всё время говорите «логично». А что это такое — «логично»?

- Ну..., как тебе объяснить, боец... Вон — видишь мост? А корову на мосту — тоже видишь?

- Так точно,товарищ старшина, вижу.

- Ну..., вот так и человек...: жил-жил и помер»

Человек живущий без памяти о прошлом, фактически заново родившийся уже взрослым. А нужны ли ему эти воспоминания, когда жизнь в целом после этого «второго рождения» уже наладилась? Вопрос риторический потому, что прошлое так или иначе, рано или поздно, но напомнит о себе и проложит путь в твою настоящую жизнь. Даже если это прошлое не нужно тебе самому, оно нужно тем кого ты создал, кому ты так или иначе дал жизнь, тому чью судьбу определили твои желания или поступки.

Повесть ассоциируется у меня с мозаикой, из разрозненных кусочков которой автор постепенно восстанавливает у ГГ воспоминания о его прошлом. Собственно воспринимать перипетии происходящего, читателю можно как угодно. Тут как с искусством абстракционистов, каждый зритель видит столько сколько в нем уже заложено, его жизненным опытом, знаниями, воспитанием. Так и в этой повести, в полотне постепенно складывающемся из кусочков мозаики можно при желании увидеть и путешествия сквозь время, и материализацию мысленных идей, и воплощение в конкретном человеческом теле части некоей божественной сущности чья воля и желание могут изменить судьбы живущих, и просто, наконец, проявления шизофренического бреда у человека пережившего авиакатастрофу.

Для меня финал повести остается более чем открытым, скорее его нет совсем, полотно складываемое из найденных кусочков остается у автора незавершенным. Но, вероятно это и заставляет вновь и вновь возвращаться к переосмыслению того, что уже сказано, колеблясь и меняясь во мнениях о крайних оценках этого произведения. Не уверен, что чтение книги откроет кому-либо новые истины и горизонты, но определенное удовольствие от распутывания этой интеллектуальной головоломки все же получите.

Для меня – так лучшая книга года. На хоженом-перехоженом поле фантастики писатель нашел что-то новое, да еще какое! Как это сделано? Немного загадок мирозданья, немного Пелевина с его буддизмом – а остальному аналогов нет. Персонажи немного напоминают старую черную комедию «Экстази», такая же невероятная обыденность, в которой нашлось место жителю Бобруйска и монгольским бедуинам, интеллектуальным существам запредельного мира, жене олигарха-писательнице и последнему атланту. У каждого второго из них бак потёк, у остальных в голове гуси.

Поначалу сюжет прост. Авиакатастрофа. Выжил единственный пассажир. Он обгорел и потерял память. Кто он? Откуда и куда летел? Дальше рассказывать не буду, но ничего смешнее я давно не читал. Еще пара подобных вещей, и поклонников у Пелевина просто не останется.

Интересное наблюдение: структура книги напоминает 2008 год. Невероятно веселое, оптимистичное начало, а вот финал заставляет задуматься. У всех писателей бывают озарения, их надо лишь вовремя и правильно понять.

Довольно необычная повесть, в смысле подачи интересной идеи замысловатым способом. Порой вызывала у меня скуку, читал иногда даже больше на автоматизме или из-за чистого интереса: «Что же случилось с главным героем?» И ближе к концу начал осознавать, что не так все легко и просто, как мне казалось вначале (даже при необычной подачи идеи в плане стиля произведения). Видимо и скука была вызвана недопониманием или неувлеченностью. Но дочитать до конца и кардинально изменить свою точку зрения на данную повесть вероятно все же стоило.

У Прашкевича прослеживается занятный юмор. Вполне своеобразный :wink: