Как говорится: Ничего не понял, но очень интересно... Мнение моё конечно чисто субъективно, но повествование уж очень сложно с технической стороны, ибо всё моё понятие о квантовой механике основывается на познавательных видео из соцсетей. Я так и не смог построить в своём воображении картину описываемого мира, не мог представить графы, нововакуум, вендеков, квантовых червей, совершенно запутался в масштабах. Точно также я бы запутался, если бы читал книгу о программистах, коде и сетевых протоколах, изобилующую специальными терминами. Но сама идея конечно потрясающая, особенно забавна в свете гипотезы Создателя, как и кто создал Вселенную, бог ли он и стоит ли ему поклоняться... А вообще чувствуется конечно, что этот жанр еще даст о себе знать, так как классика, разбитая о стену современной науки, исчерпана досуха, а здесь просто terra inkognita.

Прекрасный, абсолютно игановский рассказ, о той, близкой уже нам реальности, когда люди научатся настраивать свой характер и свои чувства, как им заблагорассудится. Позже Иган реализовал эту идею в полноформатной форме, в романе «Город Перестановок». Иган — это такой современный Жюль Верн, к его предсказаниям стоит прислушаться. И к его выводам из них — тоже.

Если оценивать роман с разных точек зрения, то оценки такие: за литературу -4, не более. Как писатель Иган трудно читаем, не обращает внимания на аудиторию, весь в плену своей теории и науки, обилие малопонятных терминов, которых даже не разобрать с толковыми словарями, сюжет фрагментарен, при переходе от одного действия к другому непонятно в какой топологии герой и в каком он виде.Короче — несвязно.Можно прочитать 2 листа и ничего не понять.

Читать Грега Игана с успехом и пониманием могут только физики-теоретики и математики. Весь сюжет технократический -основное для Игана -это научные идеи, которые он воплощает в своих сюжетах да ещё и дополняет романы в конце приложениями с формулами и графиками.Терминология того же века, который он описывает — у переводчиков ум заходит за разум и требуется реабилитация после окончания перевода.

Но в целом оценка -10! За смелость! Он один из немногих авторов, которые развитие Разума и Вселенной описывают до конца. К таким единицам я бы отнёс Олафа Стэплдона, Станислава Лема(отчасти) и Лю Цысиня. Вот и все писатели. Остальные гении и таланты, но останавливаются на полпути и многое оставляют нам читателям, какие бы оригинальные идеи не высказывали. До логического финала расписать Бытие — это надо иметь смелость, брать на себя удар критиков, иметь дальнее видение и чутьё мира.

К сути романа — 39-45 века — человечество разделено на три расы: первая полмиллиарда обычных биологических людей, но , естественно, с возможностями технологий 39-го века, вторая — люди в роботозированных оболочках, практически бессмертных и живущих уже в самом Космосе, и третья — оцифрованное человечество в виде .....виртуальной энергии.

Смысл всего повествования — это насколько уязвим Разум в нашей Вселенной? Является ли он плесенью на теле Галактик, пылью в пространстве, которых можно просто не иметь ввиду или... ?

Цифровое человечество в 39-м веке столкнулось с космической катастрофой, которая уничтожила всё живое на Земле.Развёрнута программа полёта к ближайшим звёздам для поиска иных цивилизаций, чтобы понять, как в будущем избежать таких катастроф и что это была за катастрофа? Поиски ведутся в направлении контакта с более развитыми цивилизациями, которые могут обладать опытом и знаниями. Ищут цивилизации, которым миллиарды лет ... и находят!

Вывод автора — спастись от гибели и просуществовать миллиарды лет может только оцифрованный биологический вид во многомерной Вселенной. Только в топологически многомерной Вселенной оцифрованные могут быть защищены от взрывов сверхновых, чёрных дыр и коллапса Вселенной.

И самый мощный вывод автора , вернее изображение Мира и Бытия, за миллиарды лет размножаясь в геометрической прогрессии хотя бы цивилизации достигают такого количества, что уже в оцифрованном топологически многомерном виде управляют всей Вселенной. Что им там звёзды и Галактики!

Трудное чтение, но если не спеша за месяц прочитать, то впечатление на десятилетия жизни. Этого оно стоит!

Да и переводчик Сташевски — тоже парень не промах! Тоже теоретик физики и математики. Поэтому и смысл романа понятен.

Отрывок взят из романа «Диаспора». По какой причине — не знаю. Издан в нескольких изданиях как отдельный рассказ и судя по отзывам с плохим переводом. Я же читаю весь роман и перевод другой Сташевского и смысл романа в целом и рассказа — это одно целое. Разорвать вот так нельзя, как это кто-то ранее сделал. Это крупная ошибка!

Поэтому для тех, кто в недоразумении от рассказа:

Читать Грега Игана с успехом и пониманием могут только физики-теоретики и математики. Весь сюжет технократический -основное для Игана -это научные идеи, которые он воплощает в своих сюжетах да ещё и дополняет романы в конце приложениями с формулами и графиками.Терминология того же века, который он описывает — у переводчиков ум заходит за разум и требуется реабилитация после окончания перевода.

К сути романа и рассказа — цифровое человечество в 39-м веке столкнулось с космической катастрофой, которая уничтожила всё живое на Земле.Развёрнута программа полёта к ближайшим звёздам для поиска цивилизаций, чтобы понять, как в будущем избежать таких катастроф и что это была за катастрофа? Поиски ведутся в направлении контакта с более развитыми цивилизациями, которые могут обладать опытом и знаниями.

В отрывке -подготовка экспедиций к ближайшим звёздам для поиска цивилизаций.

Рассказ взят из романа «Диаспора». По какой причине — не знаю. Издан в нескольких изданиях как отдельный рассказ и судя по отзывам с плохим переводом. Я же читаю весь роман и перевод другой Сташевского и смысл романа в целом и рассказа — это одно целое. Разорвать вот так нельзя, как это кто-то ранее сделал. Это крупная ошибка!

Поэтому для тех, кто в недоразумении от рассказа:

Читать Грега Игана с успехом и пониманием могут только физики-теоретики и математики. Весь сюжет технократический -основное для Игана -это научные идеи, которые он воплощает в своих сюжетах да ещё и дополняет романы в конце приложениями с формулами и графиками.Терминология того же века, который он описывает — у переводчиков ум заходит за разум и требуется реабилитация после окончания перевода.

К сути романа и рассказа — цифровое человечество в 39-м веке столкнулось с космической катастрофой, которая уничтожила всё живое на Земле.Развёрнута программа полёта к ближайшим звёздам для поиска цивилизаций, чтобы понять, как в будущем избежать таких катастроф и что это была за катастрофа? Поиски ведутся в направлении контакта с более развитыми цивилизациями, которые могут обладать опытом и знаниями.

В рассказе как раз отображается сюжет- контакт у звезды Вега планета Орфей с цивилизацией так называемых ковров.

Вот здесь Иган на высоте — такое и представить сложно, такой вид цивилизации. С учётом теории учёного Вана, которая применительна к построению компьютерных сетей. Отсюда и «ковры Вана».

Сейф для человек без имени явился точкой отсчёта, якорем от которого главный герой начал взрослеть и в итоге пришел к пониманию и принятию себя. За несколько страниц мы узнаем историю персонажа, расширяем знания в нейробиологии и в конце раскрываем вместе с главным героем загадочную тайну его происхождения. Думаю, что данный рассказ никого не оставит равнодушным. На мой субъективнонеадекватный взгляд — это 8 баллов, но если быть объективным — твердая 10-ка.

Сознание — это конфликт. Сильное заявление, да, и я даже постараюсь его проверить. Кроме противоречий в мышлении и в психике, кроме бесконечных споров философ и нейрофизиологов друг с другом (ведь в спорах, на самом деле, рождается не истина, а только конфликт), есть еще один смысл, контекст для подобной формулы. Начну с откровения, что мое первое образование именуется пугающим словом «конфликтология». Как и в любом современном вузе, гуманитарное образование и наука вообще, к огромному сожалению, лишь переливание из пустого в порожнее, откровенная многословная пустота со всякими «концептуальностями» и «дискурсами», с полым, выхолощенным учебным процессам. В такой обстановке лишь самообразование спасает. А также подсказывает вместе с элементарной формальной логикой, что понятие «конфликт» внутренне противоречиво и избыточно. Ведь оно включает в себя явления качественно ну очень, очень разнородные и отличные — какие-нибудь внутриличностные конфликты, межведомственные, семейные. Это всего лишь случайность и даже глупость, называть эти разные вещи одним словом, а уж тем более возводить этот уродливый языковой конструкт в ранг объекта научного изучения. Про универсальные методы их решения, инвариант примирения всех со всеми я умолчу, ведь тема совершенно иная. А именно есть ли сознание, как и, положим, конфликт всего лишь языковая ошибка? Горькое заблуждение? И имеется ли место свободе в нашей природе?

Главный герой, Алекс, живет, как и многие другие герои Игана, в мире на пороге радикальных технологических и социальных трансформаций. Капитализированный прогресс уничтожает рабочие места, а сопутствующая ему структурная безработица становится обыденной данностью. Ждать, когда же роботы будут жить за человека, остается немного. Но Алекс худо-бедно справляется, занимаясь воровством в темных переулков технологических побрикушек и валюты у состоятельного класса. Кроме того, в эти секунды и более свободные минуты он живет, размышляя об экзистенциальных, философских вопросах. Насколько он свободен? Где, в каких дебрях, вне социально-культурных установок лежит его воление, машина желаний, истинное, самое свободное «Я»? И вот украденное у богатого паренька научное чудо дает пугающий и неоднозначный ответ.

Имплант, воспроизводящий перед взором Алекса странные, причудливые узоры и схемы, оказывается машиной интроспекции. Неким усилителем внутреннего, мысленного взора, глаз души, который как под микроскопом позволяет разглядеть каждую мысль своего владельца. И вот с каждым новым взятым уровнем увеличения, подробно разглядывая свои ментальные лабиринты, Алекс все ближе подходит к тому, чтобы по-ницшеански отринуть мораль и совершить прыжок веры к самому себе. К своей свободе, которой, как думается главному герою, он и является. А всякие социальные нормы преграждают нам эту дорогу. И вот Алекс открывает в себе Повелителя Воли — как он думает, самого себя. И вот, подставив дуло пистолета к виску очередного среднеклассовца, имплант, как микроскоп или подзорная труба приближавший мельчайшие частицы правды к Алексу, достиг изначального уровня сознания. Наткнулся на ментальные пиксели, мыслительные кирпичи своего носителя. А они показали, что главный герой и любой человек не обладают никаким «Я» — что декартовским, что сартровским или иным. Нет вас как некоторой единой сущности, даже в представлении вульгарного материализма позапрошлого столетия. Все гораздо причудливее и ужаснее. Ведь сознание, как и говорит чаще всего когнитивстика, есть скопление бессознательных процессов. Не эмерджентное свойство мозговых тканей, как, например, у Джона Серла, который в этом понимании ближе к марксизму, чем любой другой аналитический философ в данном вопросе. Именно из бессознательных процедур, из взаимодействия довольно большого числа нейронных комплексов, которые на самом первичном уровне есть разрозненные недосознания. Конфликтующие друг с другом неразумные, но наделенные определенной информацией организмы, которые на высшем уровне своих взаимосвязей образуют коллективное сознание. А оно самообманом предстает самому себе, то есть нам и Алексу как монолитное «Я».

Это открытие спасает избежавшую смерти жертву Алекса, но, на мой взгляд, мало решает долгий и все никак нерешаемый вопрос сути сознания. Очень просто сказать, что сознания на самом деле просто нет как в любом плане понимаемой сущности, некоторой вещи. Только как, возможно, не самым философским способом (вспоминаем пытавшегося ходьбой опровергнуть Зенона Элейского) Джон Серл показывал, что ваша мысль, чем бы она не была, заставляет руку подняться вверх. Переходит ли тут бессознательное в сознательное — это вопрос второй. Важнее, что ваше сознательное желание превратилось в физическое перемещение физического объекта. Остается разрыв в объяснении, а напирать на иллюзорность проблемы у отрицателей сознания пока получается не очень. Во всяком случае, на мой взгляд. А трагический, но человечный финал рассказа мог закончиться совсем иначе. Ведь «поймавшее дзен» несуществующее «Я» Алекса могло интерпретировать свою машину переплетенных желаний как Орудие Сверхчеловека, заглушив все остальные бессознательные миролюбивые пучки нейронов. К сожалению, нейрофизиологическое убийство сознания не убивает вместе с тем нацизма и злого, темного варианта экзистенциализма. Без сарказма талантливый и энциклопедичный Иган здесь, увы, просчитался. Его решение — лишь оправдание для действительных машин убийства, а вот упомянутый Грегом Сартр с полной ответственностью каждого человека за принимаемое им решение, даже если «Я» — языковая иллюзия, как раз способен противостоять фашиствующим зверям и самому себе.

Шестидесятые, семидесятые годы прошлого века. Хиппи, студенческие бунты, рок, новые левые и психоделическая революция, во многом определившая путь и конец всех перечисленных вещей. Вот те слова, которыми можно отчасти передать суть той эпохи. Грег Иган в «Соломинке...» количеством слов несколько большим рисует эпоху, лежащую впереди от наших дней на десятилетие-другое. И в ней психоделическая магия, запряженная духом левацкого бунтаря, способно либо сгубить все, называемое человеческим, либо открыть дорогу целой эре свободы. Положить конец царству необходимости по Марксу. Вопрос только в том, не освободит ли свобода человека от самого же человека.

Именно перед такими сценариями будущего всего человеческого рода оказывается наемник большой фармакологической компании. Которая, разумеется, без разработки биологического оружия обойтись не способна. Прибыль, ничего личного. А когда один из ее ключевых разработчиков, в прошлом любитель левых революционных статей и романов, Гильермо Ларго, исчезает в искусственных джунглях латиноамериканских наркобаронов, главного героя посылает для его возврата к работодателям. Или к переходу в неживое состояние. Но все оказывается на порядок сложнее, в том числе мотивы Ларго и его работа в компании.

Целью наемника оказывается создатель «серых рыцарей» — искусственного вируса, который позволяет своему носителю перестраивать архитектонику мозга по собственному желанию. Точнее, изменять самого себя по своей же воле. Притом это фантастическое допущение посильнее тех гипотетических нейроимплантов из рассказов самого же Грега, которые временно могли изменить некоторые свойства своего носителя. Так сказать, сделать его на пару часов смелым, религиозным или даже поэтом. А «серые рыцари» позволяют изменить строй ваших мозгов навсегда. Всего лишь сильно захотите — прямо как на лучших сеансах различных тренеров личностного роста, не правда ли? А тут правда. С фактом существования «серых рыцарей» Сократу пришлось бы согласиться со своим учеником, что душа человека схожа с гармонией лиры. То есть ее взаправду можно подтянуть, откалибровать и сделать совершеннее. Но и расстроить в таком случае тоже, ведь и это верно? Неужто все захотят быть поэтами, художниками, эмпатами, альтруистами, героями и т.д. словами со знаком плюс? Или хотя бы не минус. Общественное бытие, черт его, настаивает на своем и оскверняет чистый лист, который становится человеком, как ему вздумается. Пусть случаются ошибки и получаются сильные, правильные и способные к борьбе за более справедливый мир личности, но их единицы. И не из-за природы человеческих мозгов, а из-за тела социального организма — всего огромного человечества, экономически и географически составляющего капиталистическую мир-систему. Мы не ангелы, как правильно заметили герои рассказа. И далеко не все из нас хотят ими стать, потому что так велит мир. Надо его изменить, а для этого, чертовы парадоксы, надо изменить себя! Сломить общественные оковы лицемерия, конформизма, страха, тщеславия, лености и начать действовать. Сложно, но возможно. История щедро покажет вам перечень тех «счастливчиков» (потому что им не повезло родиться с лучшим устроением мозгом — они сами его изменили, без всяких там рыцарей), кто смог стать лучше. Для этого требуются жертвы, время, страдания и, возможно, в конце нас ждет неудача. Провал. Печально, больно, но такова цена свободы, заброшенности в наш мир. Мы обречены быть свободными, и это замечательно. Не стоит обесценивать те труды, которыми настоящие люди себя выстраивают, ведь самый главный труд здесь — это искренне пожелать стать большим, лучше, чем ты есть. Решиться на это никакие рыцари, кроме нас самих, не помогут.

Наверное, «Это не путь домой» — один из самых простых, я бы даже сказал простеньких рассказов Грега Игана. Для восприятия, понимания, без достаточно сложных естественно-научных проблематик и соответствующей лексики. И потому, наверное, не самый интересный. Не игановский!

Сюжет прост как мир. На Земле китайцы-покорители-луны и американская хакерская держава чего-то не поделили и устроили на Земле не пойми что. Вроде бы, по горящим огням ночных городов на африканском континенте, все не так плохо, да вот несколько ребят, в том числе совершенно неученая пара, застряли из-за этих неурядиц на холодной Луне. И вот мать с маленькой дочкой самоотверженно и кропотливо старается оттуда выбраться. И, спойлер, выбирается.

Правда, по заглавию рассказа понятно, что ее потуги могут привести совсем не домой...

Рассказ как составная часть цикла «Вселенная «Диаспоры»» и романа «Диаспора» , начинает роман как первая глава — рождение ячейки искусственного электронного Разума, Разума человеческого, но уже не биологического. Понять физику, химию и биологию зарождения и появления невозможно — автор применяет термины, не существующие в этих науках — сожалею переводчикам. Это скорее литература конца 21-го — или 22 -го веков. Но описание процесса своеобразно.

Цифровое человечество — человечество ли оно уже?

Помните ли вы о том, как впервые осознали себя в окружающем мире? Как запомнили своё имя? А о том, когда именно стали воспринимать себя как разумную личность, способную ставить цели и планировать действия?

Фантастический элемент в рассказе – «День Сурка» навыворот: разум, каждый день просыпающийся в разных человеческих телах. Кто-нибудь другой на основе этого мог бы решить написать остросюжетную историю. Грег Иган же, в стиле «твёрдой» НФ, предпочитает спокойное повествование с анализом аспектов и статистических закономерностей ситуации, а также даёт гипотезу возможного объяснения происходящему.

Как часто бывает у автора, сюжет оставляет концовку открытой, но здесь это и не столь важно: самое яркое и запоминающееся протекает в ретроспективе. Многие писали о переселении разума, но, наверное, лишь одному Игану пришла мысль показать процесс формирования сознания и личности в настолько странных уникальных условиях. Воспоминания о детстве и взрослении оставляют потрясающее впечатление. На 100% выполняется одна из важных задач научной фантастики – заставить посмотреть на привычные нам вещи с необычного угла. При этом сильно с психологической стороны и заставляет сопереживать герою, не имеющему даже собственного имени...

9 (с плюсом) из 10.

Рассказ с одной из самых интригующих завязок, что мне встречались в фантастике. Вроде бы вполне благополучная семья, трудящаяся над сбором урожая. И вместе с тем что-то ненормальное и зловещее: почему ферма обнесена решётками и следящими датчиками? Какие причины заставляют подростка притворяться и строить хитроумный план побега?

Можно смело поспорить, что без спойлеров развитие событий окажется для читающего весьма неожиданным и из экспозиции практически невозможно угадать, что на самом деле происходит...

Жутковатый мир с конклавами «зомби-лунатиков» и необычными фабриками, производящими качественные пиратские подделки обуви. Оригинально вплетённые мотивы легенды о Гамельнском крысолове.

С любопытной стороны затрагиваются характерные для творчества Игана вопросы определения границ человеческой личности, сознания и индивидуальности. А также границ свободы при контроле над разумом.

9 (с плюсом) из 10.

З.Ы. Если интересно почитать ещё нешаблонной НФ о пугающих последствиях

После излишне хардовой «Лестницы Шильда» (в которой из научных выкладок мне понятны два десятых процента), я на какое-то время взял паузу. Но чем хорош Иган, так это тем, что оценить замысел любого его романа можно и без погружения в бездны графиков и формул. Метода чтения при этом простейшая. Если автор говорит нам: «Скорость света в этом мире непостоянна!», то мы отвечаем: «Да, Грег, как скажешь...». А затем, ничтоже сумняшеся, пролистываем страницы с математическими расчётами. Вот, собственно, и вся хитрость.

Но начав чтение «ЗР», я был удивлён несколькими моментами. Во-первых, не заметить некоторого сходства с Азимовым просто нереально. Во-вторых, простота и доступность научных теорий, предложенных автором. Ага! Чую, милые моему сердцу гуманитарии воспряли духом и бодренько так заинтересовались произведением. А вот дудки. Чем дальше в лес... Постепенно сложность теорий будет нарастать, хотя до совсем уж нечитаемых не доберётся. Собственно Иган буквально «на пальцах» пытается объяснить устройство созданного им мира, используя при этом простейшую практику диалога, вида вопрос-ответ. О какой-либо литературности здесь, понятное дело, речь идти не может. Но ведь Иган в том и не был силён практически никогда. А вот в создании цивилизации, что проживает в мире лишённом жидкостей и электрических импульсов; в мире, где химия гораздо более взрывоопасная наука, чем может показаться; в мире, где нервные импульсы человека замещают импульсы световые; вот в создании такого мира Иган, разумеется, великолепен. Ну и спасибо автору, что воспользовался при описании жизни в этой параллельной вселенной простыми словами: люди, женщина, мужчина и т.д. Не стал огород городить, придумывая свою собственную терминологию. Мы то ни на миг не забываем, что главными героями являются существа с совершенно иной физиологией.

Попутно с жизненным становлением Ялды (центрального персонажа истории), а она ни много ни мало выдающийся учёный своего времени, мы вникаем в суть процессов, являющихся фундаментальными, для той вселенной. Другими словами, эта книга чуть менее, чем полностью, о научных исследованиях. Однако достаточное время Иган уделяет и для описания социальной структуры общества, и даже непростому месту женщины в нём (не в последнюю очередь из-за уникальных свойств размножения людей). Найдётся время и драматическим событиям, и, конечно же, заводной ракете. Заводной она не зря названа, поверьте. В мире, где не существует никакой электроники, бал правят пружины и заводные механизмы. Но неужели кто-то думает, что это послужит препятствием, и скала, являющая собой корпус заводной ракеты не достигнет бесконечной скорости? Друзья, вы просто плохо знаете Грега Игана :)

В диалоге Платона «Федон», где исследуется природа нашей самости и загробной жизни, мелькает следующее мнение. Один из учеников Сократа отстаивает точку зрения, что душа — это гармония тела. Телесного и психического. Конечно, философ, расколовший античную философию на досократическую и после, смог разумно и логично переубедить своего духовного сына. Но метафору гармонии как души можно применить, к примеру, в литературе. Особенно фантастической, где авторам научной или не слишком вольной фантазии нужно привести к гармонии и равновесию портреты персонажей, сюжетные линии, писательский язык, и, разумеется, фантастический пейзаж.

Дело это не из легких. Вложить душу в книгу или даже рассказ таким способом тяжело и трудно. Порой и маститые авторы допускают провалы в гармоническом рождении души своих творений. На мой взгляд, достаточно претенциозная трилогия Грега Игана «Ортогональная вселенная» являет собой не самую высокую гармонию. Замысел порождения не просто научной фантастики, а «фантастической науки» слишком вскружил голову старику Игану. И как бы я не ценил некоторые его рассказы («Учись быть мною», «Ров», «Соломинка, подхваченная ветром» и т.д.) и энное количество романов («Лестница Шильда», «Диаспора», «Город перестановок»), не увидеть значительные минусы в этой трилогии нельзя.

Что, собственно, не так? Сага о вселенной, где временное измерение ведет себя как пространственное, из-за чего возникает целый ком поразительных отличий от наших скучных мирков, начинается с достаточно удачного романа. С «Заводной ракеты», большая часть действий которой происходит на родине диковинных и гибких пришельцев. У них намечается конец света, который должна остановить сумасбродная задумка местной «бастардки» и гения физики — Ялды. Она предлагает запустить в космос целую гору, который станет кораблем-поколений с обратным эффектом парадокса близнецов. Там избранные должны придумать способ спасти сородичей на умирающем мирке. В «Заводной ракете» проносится целая череда самых разных и интересных событий с фоном в виде сложного и несправедливого социального устройства инопланетян (в связи с биологической природой оных, от которой радикальные фемки облысеют в силу ужаса и лютого негодования) и живыми персонажами. Правда, пришельцы, несмотря на физические и биологические различия вышли слишком уж похожи на людей. Наверное, тут не столь бедность фантазии австралийского «твердого» фантаста, сколько его общий посыл на универсальность человеческого (вспомним его постлюдей). Так или иначе роман вышел бодрым, богатым на всякие ходы в сюжете, описания мира, интересных героев и объем в разумных пределах. То есть гармония имела место быть. Вот со второго романа назревают явные проблемы с ней. Иган хочет продвигать и развивать далее физическую фантастичность описываемого мироздания с научной хроникой его исследования, что, разумеется, хорошо. Но этого элемента так много, что начинают страдать иные пазлы от общей гармонии картины. Сюжет в меньшей степени, а в большей персонажи. Если живость Ялды и иных «людей» из первой книги достаточно хорошо отложилась в голове, то «ребята» из «Вечного пламени» и «Стрел времени» очень быстро выветрились в небытие. Но конфликт повествования вытаскивает вторую часть трилогии из болота скукоты и серости, ведь горная ракета стоит на пороге мальтузианской катастрофы. И новым персонажам придется решать — либо «рациональный» геноцид, либо радикальное изменение своей природы с дальнейшими последствиями для культуры и социальных устоев. Своеобразная дилемма Биологической Сингулярности. А последний роман, к сожалению, не может похвастаться каким-либо конфликтом повествования и уж тем более интересными героями. Ни того, ни другого. Скука и тоска, которая растянула прочтение мною финальной части саги на полгода, если не больше. Действие происходит крайне медленно, научная хроника стала чрезмерно затянутой и невыносимо пустой и серой, без научного же энтузиазма и полета фантазии. Главная фантастическая идея (которая одновременно и сюжетный конфликт) уже частично встречалась у Игана в том же рассказе «Дневник, посланный за сотню световых лет», но подана вяло и неинтересно. Окончание не шибко достойное красоты и гармонии первого романа. «Стрелы времени» совсем без души, что, конечно, плохо. Но планета спасена, сюжет саги завершен.

Что можно заключить в общем? Крайне претенциозная с большим потенциалом задумка совершенно отличной от нас вселенной с наукоцентристским взглядом на нее. В принципе, разобраться в этой альтернативной физике можно и не технарю, но, видимо, некоторые оттенки смыслов и замыслов от меня ушли. К сожалению или счастью. Так или иначе мир в общем и целом понять можно, вместе с его красотой и удивительностью. Да вот только сюжет трех романов далеко не всегда располагает к боле подробному и глубокому изучения этого мира. Плюс, как я уже сказал, слишком уж человеками вышли эти нечеловеки, хотя любопытны подходы Игана в их физиологии и социальности. Хотелось бы большего размаха и иных разумов, как в той де «Диаспоре», но тут писатель решил сделать более камерную вселенную, что ли. Не знаю. В общем, поклонники и лютые фанаты Игана, а также самые «твердолобые» любители «твердолобой» фантастики — сюда. Остальные могут остановиться только на первом романе.

П.С. Voyual, как всегда, спасибо за безвозмездные переводы. Регистрируйтесь на его сайте и читайте переводные романы и рассказы Игана и не только ;)

С давних пор человечество размышляло о смерти. Где-то принимало её, но чаще не смирялось с ней. Говорят, что на пороге смерти способность к рефлексии повышается многократно и сознание человека коренным образом меняется, так что уже непонятно — тот ли это человек, что ждёт смерти? Этот же факт подтверждается и изменёнными личностями людей, переживших клиническую смерть. Ну, с таким мышлением я более-менее знаком, поскольку не вечен.

С развитием цифровых технологий не исключено, что человечество ждёт качественно изменяющий его прыжок в будущее. Ведь уже не является фантастикой то, что существуют цифровые версии людей, с помощью которых уже можно воссоздать какую-то часть человека, к примеру с помощью биопринтера. А что если оцифрованную копию человека наделять его же сознанием? Это уже гигантский шаг в бессмертие. Грег Иган в своём рассказе попытался воссоздать мышление человека, ждущего замены своего сознания на цифровое, полностью идентичное, но не исчезающего на протяжении миллиона лет благодаря вживлённой «жемчужине» — устройству, которое содержит в себе личность человека.

Что меня особенно зацепило в рассказе, так это почти полная когерентность моих размышлений с мыслями главного героя. Ну ведь хочется же иногда понять: каким бы я был, если бы в моём распоряжении была бы вечность? Но ведь есть такая вещь, как инертность мышления, когда даже представить такое страшно, ведь известно, что человек смертен. Останусь ли я той же самой личностью или это уже будет кто-то похожий на человека, но не я? Это всего лишь часть вопросов, поднятых в рассказе и потому Грег Иган впечатлил меня ответами на мои же собственные вопросы о бессмертии. Очень достоверный рассказ, наполненный рефлексией личности, стоящей на пороге вечности.

Не знаю всех технических аспектов проблемы бессмертия, потому судить об этой стороне рассказа не могу. Но то, что я поверил в будущее, показаное автором — это точно. Потому что на время я оказался этим человеком будущего и прочувствовал всё, что чувствует он. А это и есть показатель авторского таланта.

Очень сильный рассказ, один из лучших у Игана. Даже финал удался ;)

Что-то вроде приквела к «Городу Перестановок» с очень умной философской составляющей.

Фантдопущение – относительно дешёвый специфический способ сохранения мозга при потере тела в процессе выращивания клона... На мой взгляд, не более отталкивающий, чем некоторые медицинские операции и процедуры, особенно с целью спасения жизни (тут как-то выбора нет), но слишком впечатлительным людям читать рассказ не рекомендую.

Поднимаемая философско-физиологическая проблема: можно ли продолжать испытывать чувства при полном осознании и понимании их природы? Здесь я не согласен с видением персонажа, но задуматься есть над чем.

Что такое «я»? Каково это «быть мною» или «быть другим»? Какая природа у нашего сознания, материально ли оно в классическом смысле слова? Возможно ли копировать его? Существует ли бессмертие психического в природе? Хоть в каком-либо смысле. Все эти вопросы будоражат умы человечеству. Бурлят в религиозных богословских тусовках, научных кружках и на философских вершинах. Не отстают и писатели. Особенно писатели-фантасты, «твердого» направления, где, казалось бы, нежелательно заводить разговоры о столь тонких и не шибко эмпирических, позитивистских и доподлинно научных «материях». Ведь заочно для лабораторных интеллектуалов в академических неприступных крепостях вопрос решенный: какие бы структуры мозга не порождали ощущения от первого лица, нашу самость, они уходят после затухания внутричерепной активности в вечное Ничто. В этом же сциентистском русле пребывал и Грег Иган. Ведь большая часть его творчества направлена на морально-этические задачки и, как модно говорить, «кейсы», связанные с дублированием личности при помощи загрузки в компьютерные системы или другим образом (и трудностью в определении идентичности копий с вопросом о неизменности «я»). Достаточно вспомнить рассказы «Учись быть мною», «Статист», «Похищение», «Зловещая долина», «Сближение», «Верность», плюс романы с похожими вопрошаниями и фантастическими допущениями. Но в «Прогулке» научный автор пошел по слишком умозрительной и крайне философской дорожке. И выбирал такой путь не зря.

Главные герои, правда, свои маршруты не избирали. Напрямую. Рассказчик, молодой хакер, оторвал слишком большой кусок пирога из темного рынка махинаций. А мафиозный киллер Картер просто работает тем, кем у него лучше всего получается быть. Как в «Стене» Сартра или менее удачном «Последнем дне приговоренного к смерти» Гюго (менее в сравнении с Жан-Полем), Иган ведет повествование от лица, на которого легла печать скорой смерти. Поэтому через рассказчика передается самое таинственное и страшное, невозможное и чуждое жизни, как писал Толстой — смерть. Ее ожидание. Главный герой говорит нелепицы, обещает невозможное, ощущает наиболее печальное. Но Картер оказывается не простым палачом. Ведь он предлагает не просто абсурдное в такие мгновения философствование на дорожку в последний путь, а познать Истину с большой буквы. Через нейроимплант собственной работы.

С технологией «перепайки» и перепрограммирования мозгов у Игана связан давний интерес. Почти во всех упомянутых рассказах все эти микроскопические нейро-волшебные-палочки, способные на раз-два на недельку-другую или навсегда сделать из тебя исламистского фанатика или верного любовника, упоминаются. Но здесь смысловая суть даже не в этом фантдопе и события, который он создает. Все гораздо сложнее, интереснее и по-философски. Грег Иган через Картера ведет с приговоренным к исчезновению сократический диалог, задавая заглавный вопрос — а что или кто должен исчезнуть? Думаю, я вас не удивлю, если скажу, что все атомы нашего тела в течение энного количества лет полностью заменяются на другие, нервные клетки непостоянны, ведь не только отмирают, но и возникают наново, не говоря уж о регулярной перетасовке связей между нейронами мозга. А также умолчу о такой скуке и явных вещах, что бессмертие через детей довольно эфемерно, а память непостоянна и подвержена дефектам и изменениям, именуемыми конфабуляцией. Принимая эти замечания за логические предпосылки, неотложные истинные факты, скажите — а остается ли «я»? Или просто Я? Что же делает нас нами, если все заменимо и непостоянно? Если в одну реку вступить дважды нельзя. Кто-то считает в связи с этим, что никакого я и нет вовсе. Как и самости и чего бы ни было связанного с самоощущениями от первого лица. Но, опуская все эти множественные концепции о ложности наличия субъективности в нашей голове, которые, быть может, с моим пока не самым полным знанием, кажутся слишком софистическими.

Так вот, опуская это, готовы ли мы признать себя иллюзией, способной и должной воспринимать другие иллюзии? Не отдает ли подобное замечание бредом? Ведь истинность я единственное, в чем каждый из нас может быть уверен, не вдаваясь в тонкости лингвистических и психологических парадоксов. Поэтому и Картер, менее многословно, чем я, признает наличие некоего ядра, которое делает нас именно нами. Несмотря на переменчивость атомной структуры и эмпирических данных в нас самих. Но это не душа в представлениях авраамических религий. Скорее идеи киллера из «Прогулки» ближе к Шопенгауэру с его бессмертной Волей. Если очень просто, то должно быть что-то такое, что связано с материальным миром, но не умирает с остальными частями личности человека после смерти индивида, а по законам статистики реализуется в ком-то другом. Не знаю, по Игану, быть может, это какие-то особые структурные связи мозга или некие квантовые соединения. Так или иначе киллер дает возможность бедолаге внедрить в себе уверенность в такой диковинной идее. Через внутренние сопротивления и чудовищное по силе желание жить, герой все-таки соглашается, а дальше... (спойлер!) А дальше до определенной степени открытая концовка. Киллер обещал убить героя при любом исходе. Тем не менее рассказчик остался жив. Или же все сложнее? Картер утверждал, что есть нечто, заставляющее нас быть нами. То, что может реализоваться и в ком-то другом, спустя века и световые годы. Не стал ли таким человеком главный герой, на нейрохимической глубине уверовав в концепции заказного убийцы? Или он перенес в голову смертника часть себя в виде воспоминаний, которые он не считал подлинной самостью? А может, верны оба варианта? Бог весть, возможно, что приобретя через нейрогаджет убеждения Картера, основной персонаж «Прогулки» получил и посредством какой-то метафизики воспоминания несчастного убийцы? Но это уже слишком значительный отход от рассказа и его настроения, который кроме этих философий доносит более простые и не менее важные мысли. Как страшна и ужасна смерть, как она отвратительна. И что умирать надо не в кромешном одиночестве. В этом плане мы скорее слоны, чем кошки. Прощальная прогулка предназначена не для одного, а для всех нас. Поэтому на последнем одре всякому требуется диалог.

Мир, где органический мозг до начала старения заменяется протезом.

Неторопливо повествуется о восприятии этого людьми, о взрослении персонажа, от лица которого ведётся рассказ.

И уже одно это было бы неплохо. Но тут – неожиданный сюжетный ход и переход на новый острый виток...

Мои выводы: герой заслужил

Помимо очевидной проблемы «будет ли абсолютно точная имитация мной самим», имхо, неявно имеет место одна из общих идей, проскальзывающая иногда в хороших произведениях на тему клонирования личности в том или ином виде:

З.Ы. Вещь входит в топ-15 (upd. даже уже в топ-5) фантастических рассказов Фантлаба по максимальной средней оценке (с порогом 10 человек), и, в общем, не зря. Жаль, что Иган малопопулярен относительно уровня его таланта...

Думаю, многим жителям «фантастического гетто» известен парадокс корабля Тесея. Мысленный эксперимент, который ставит вопрос о (не)возможности идентичности и тождественности объектов. Страшнейшая по значимости и сложности философская «задачка», перекочевавшая в квантовые размышления и такие произведения, как великолепный рассказ Станислава Лема «Существуете ли вы, мистер Джонс?». Но Грег Иган проделывает немыслимое. «Твердонаучник» из Австралии ставит этот парадокс в степень 2, вопрошая, будет ли корабль, наделенный сознанием, самим собой, коль он сам решает, какой будет его бревенчатая копия? В том числе выбирая не только дрова с гвоздями для своего «продолжения», но и «кирпичики» сознания, самости.

«Зловещая долина», конечно, не только об этом, но все-таки коренной вопрос видится именно в «корабле Тесея». Главный герой с говорящим именем Адам (как не только первый «искусственный человек», один из первых скопированных, но и творимый по «образу и подобию» своим оригиналом) Моррис оказывается в достаточно непростой ситуации. Он является почти точной копией одноименного человека, знаменитого и богатого сценариста, который в силу своей ориентации не оставил наследников. Но всякие двоюродные и внучатые племянники, разумеется, хотят «отобрать и поделить» неплохое состояние «любимого дяди». Но юридические и судебные баталии родственников и «воскресшего» еще до смерти Адама лишь побочная линия сюжета. Основа повествования, как я уже заметил, это вопрос о тождественности и идентичности. Адам-копия, настоящий герой «Зловещий долины», пытается понять, насколько доподлинно он скопирован со своего оригинала, «Адама-старика». Ведь далеко не все воспоминания перекочевали в синтетические мозги якобы скопированного. И дело тут явно не в старческой деменции человеческого образчика. Разумеется, подспудным вопросом идет следующий: а даже если б все сто процентов памяти, структур мозга, реакции на раздражители и т.д., и т.д. стали основной Адама-копии, равен ли он оригиналу? Делают ли нас нами только наши воспоминания (переменчивые и ошибочные, если вспомнить один из рассказов Теда Чана), только структуры нашего мозга, только взаимодействия всех этих структур или же что-то еще? Либо все вместе взятое? Может, правы радикальные психологи и представители нейронаук, что «я» и «самости» вообще нет? Даже если так, вопрос об идентичности этим отрицанием остается неразрешенным. Лично мне представляется невозможность постановки знака равно между копией и оригиналом в подобной и любой другой ситуации. Человеческое сознание уникально, и самое точное копирование не удвоит ядра такой уникальности. Это не означает веру в бессмертную душу или даже некую нематериальную субстанцию. Совсем нет. Да и вообще, как бы там ни было, а Адам-копия-Моррис со мной бы в кое-чем согласится. Ведь (спойлер!) в конце «Зловещей долины» он решается жить своей жизнью, наново создаваемой им самим. А не бытием того печального и именитого старика, которого все-таки больше нет.

Таким образом, «Зловещая долина» продолжает долгую историю игановских рассказов о проблеме идентичности и «Я», возможности его копирования, сосуществования копии и оригинала и вопроса свободы в такой ситуации. Так что читаем обязательно и мыслим, мыслим прочитанное.

«Твёрдая» физиологически-философская НФ.

Для большего «эффекта погружения» в произведение даже необязательно иметь похожие нарушения обработки зрительной информации (которые встречаются и в реальности, пусть и не настолько экзотическим образом).

Достаточно иметь опыт поездки невыспавшимся у окна автобуса.

Сквозь дремоту кажется, что всё ещё видишь знакомые пробегающие фоны за окном, хотя глаза уже слиплись – мозг достраивает объекты.

А ещё можно вспомнить известный, но удивительный факт, что на самом деле линза хрусталика передаёт картину окружающего в ПЕРЕВЁРНУТОМ виде...

История о человеке с интересной профессией, после неудачного покушения получившего возможность почти буквально «посмотреть на себя со стороны».

Табличка: В случае выхода из своего тела звонить: 137-4597

Неужели это мистический опыт?

Собственно, об этом и говорит кажущаяся с виду невзыскательной концовка.

Как характерно для Игана, идея проработана и развёрнута на 100%.

Этот рассказ, как крик души, пронизанный отчаянием, с нотами безысходности.

Читая его, вместе с главным героем проживаешь день за днем чужую жизнь, не в переносном смысле, а в буквальном.

Понимаешь, что ничего изменить нельзя, но ты живешь, как то барахтаешься, держишься.

А сейф, получается, является якорем.

Главный герой вызывает восхищение, своей волей к жизни.

(p.s. спасибо за совет DGOBLEK)

Кратенькая зарисовочка от Игана, которая в очередной раз заставляет меня думать, что я тупой. Потому что я не понял мотива у киллера, почему он так сделал. Хотел перенести свое сознание в молодое тело? Но зачем? Там же жертва думала, что от этого легко избавиться. Или у него на самом деле поменялись взгляды? Вопросы, вопросы.

Где заканчивается человек и начинается машина? Станет ли оцифровка ста миллиардов нейронов в мозгу настолько доскональной, что сотрется граница различий? Действительно ли сознание не является проявлением каких бы то ни было магических или потусторонних феноменов (прочел в википедии)? Лично я считаю, что человек умирает, а имитация остается. И это, на самом деле, не плохо. А че еще делать? Все материальное тлен. Показалось, что Иган тоже так считает.

Идея напомнила сериал Квантовый скачок, который, кстати, снимался до выхода этого рассказа в свет...

Хочется верить, что Клейн и есть тело, которое покинуло сознание и путешествует по другим хозяевам ....

Отважные исследователи отправляются на поиски новых земель с благородной целью. На крайнем юге новооткрытых территорий обнаруживается таинственный проход. С помощью новейших технических достижений (век науки, делаются уже первые шаги в воздухоплавании) экспедиция смельчаков спускается в новый мир. Из-за вопросов финансирования одним из членов экспедиции становится рабовладелец (и его раб), остальные путешественники – аболиционисты. На пути встречаются почти непреодолимые препятствия, ряды экспедиции редеют. Кажется, что оставшиеся участники похода обречены, но беспомощных людей спасают и выхаживают технически малоразвитые, но доброжелательные туземцы. Когда у туземцев наступают голодные времена, они собираются избавиться от непонятных и всё ещё беспомощных чужестранцев, но рабу удаётся выучить язык и наладить диалог. Путешественники участвуют в стычках между туземцами. В благодарность за помощь туземцы помогают путешественникам отправиться в обратный путь. Раб освобождён и остаётся с туземцами. Удастся ли путешественникам вернуться в родные края? Вот такой географический приключенческий роман Жюля Верна второй половины девятнадцатого века. Только его написал Грег Иган в две тысячи семнадцатом году.

Вселенная, в которой происходят вышеописанные географические открытия, порождена автором тем же способом, которым создана вселенная Orthogonal – изменением одного из знаков в метрике пространства-времени. В Orthogonal был изменён минус на плюс перед временем, и время стало пространственноподобным. В «Дихронавтах» изменён плюс на минус перед одним из пространственных измерений, и оно стало времяподобным со всеми отягчающими: конус причинности в пространстве — это конус слепоты, поворот на 90 градусов геометрически/физически невозможен, и так далее. Проработка физики тут менее глубокая, чем в Orthogonal.

Роман является остроумным ответом «Опрокинутому миру» Кристофера Приста (только тут гиперболоид другой) – построено великолепнейшее (однако объясняемое только на сайте) обоснование необходимости миграции. Интересно, ответ задуманный или так случайно получилось?

В отличие от Orthogonal, в книжке нет картинок, которые помогли бы читателю представить, как выглядит описываемое. На сайте автора имеются сопровождающие материалы, которые в этом помогают — например, до посещения сайта я не мог понять, как (и куда) светит местное солнце. Также там имеется уморительный апплет, позволяющий бросать предметы друг на друга с высоты, очень полезный для понимания, почему тут все так боятся упасть.

Минус в метрике романа в том, что жанр географических приключений находится в противоречии с непредставимым визуально миром. Географические приключения подразумевают открывающиеся перед путешественниками виды новооткрытых земель. В отличие от Orthogonal, где более-менее можно представить, как выглядит описываемое, в мире «Дихронавтов» простейшие вещи требовали от меня непомерных усилий воображения. Читал из-за этого долго и трудно. Автор в первой половине романа старается для обучения читателя описать побольше таких простых вещей (лазанье по деревьям, подножка, падение, перемещение крупных предметов), но это не особо помогает.

Персонажи получились не очень проработанными; если сравнивать с недавними «Четыре тысячи, восемьсот» или Uncanny Valley, так и вообще схематичными. Действия и поступки их довольно ожидаемые, есть и аналог тошнотной сцены из «Отчаяния» с вскрытием пупка. Видимо, и у автора большая часть сил ушла на воображение непредставимого мира.

Однако вот эти вот моменты просветления/понимания устройства придуманного/нашего мира во время чтения всё ещё присутствуют, только Иган так может.

Добротно и качественно сделанная вещь. Книга читается с интересом, и с некоторым, вполне приличным, умственным усилием. Прочитав роман, понял, почему некоторые критики называют книги Грега Игана «hardest science fiction». Да, гуманитарию, наверное сложно будет продираться сквозь текст, плотно нашпигованный отсылками к таким дисциплинам, как квантовая физика, математическое моделирование, биология, биохимия, кибернетика и т.д. И все изложено «по-взрослому», отнюдь не на дилетантском уровне. Я был очень удивлен, когда узнал, что роман написан в далёком 1994 году, в прошлом ещё веке. Описываемые события в тексте поданы так, что прочитывается и воспринимается всё современно. Автор умело оставил в стороне конкретные технические детали — вы нигде не встретите, например, данных, на какой частоте работали процессоры или какой объём памяти требовался компьютерам, в недрах которых стал функционировать искусственный мир-вселенная. Это не только бы выдало время написания, но и спровоцировало моральное устарение как фактов, так и самого текста. Зато идея мира внутри компьютеров показана и развернута великолепно. Иган на первый план выдвинул идею, и выиграл!

Итак, уважаемый читатель, добро пожаловать в Цифру! И ещё раз, в Цифру, смоделированную в первой Цифре. И так далее — в одну матрешку за другой, вложенных друг в друга.

Логика автора, логика построения виртуального, а точнее — смоделированного мира, безупречная. И это сильно подкупает. Если принять допущение, что обычные компьютеры и написанные для них программы способны породить и дать развиться некой более сложной сущности, чем они сами. Сам вопрос о возможности искусственного создания некоей сущности, более сложной, чем её Создатель — интересный, философски спорный. Автор принимает это как аксиому, вводя понятие цифровой эволюции — аналога природной эволюции, показывает как цифровая эволюция работает и её результаты — и это как минимум интересная и любопытная находка.

Есть ещё большой плюс романа — не остались в стороне «вечные» человеческие вопросы, вопросы нравственности. Ответственность за совершённон преступление, например. Один из ГГ, став Копией (оцифрованным человеком), вынужден разбираться со своим «человеческим» прошлым, в котором когда-то он совершил убийство. Своеобразное «Преступление и наказание» в миниатюре, да ещё и на ином «уровне реальности». Качественный такой привет Федору Михайловичу. Вообще, главные герои выписаны добротно, особенно Мария и Пол Дарэм — «прародители» нового цифрового мира.

И, наконец, не обошлось без темы Контакта. Фишка в том, что «контактирует» не реальное человечество и не с реальной инопланетной цивилизацией, а «цифровое» и то и другое. Ловил себя на мысли: а что же есть «реальность» и чем цифровая реальность менее реальна, чем реальная реальность? А может, наоборот — по глубине и масштабности происходящих событий, цифровая реальность даже мощнее, выпуклее, «реальнее»? Вспгминался не раз Филип Дик с его сногсшибательными финтами с многими «реальностями». Единственное, что в процессе чтения где-то на заднем мысленном плане оставалось понимание, что Цифра — это реальность «зависимая», она « второго порядка», как бы подчинённая нашей физической вселенной. Хотя и тут Иган дал намёк на возможность Цифре совсем отделиться от нашего мира — при работающих тысячелетиями компах на почти неиссякаемых источниках энергии.

В сухом остатке: книга на твердую 4+, если идти по школьной шкале оценок. СтОит прочтения, а со временем — и перечитывания. Удивительное сочетание твёрдой научности (довольно плотной, без воды) и занимательного, ни разу не скучного повествования. Без тени сомнения — 8 баллов

Вещь жуткая и мрачная, хотя и написана фирменным сухим языком Игана. Она собственно не о синтетической девочке, она — о сжигающем чувстве одиночества и о хрупкости бытия человека, который он считает незыблемым и которое оказывается самообманом при легком, но реальном эмоциональном контакте.

Что-то, а Иган писать умеет. Порою его язык кажется сухим и излишне тяжеловесным, но с другой стороны это его изюм.

Рассказ напомнил мне его же «Карантин», напомнил детективом. Начало спокойное, история странная, развязка резкая. После думаешь: генная инженерия не всегда есть хорошо. Вроде и полезна, но будет ли таковой в руках богатого психа. Хотя химере вроде нормас.

Роман оставил очень неоднозначное впечатление. На мой взгляд, его лучше всего сформулировать так : «Город перестановок» — интересная книга с неинтересным сюжетом.

Это произведение – образец одного из тех современных НФ-романов, в которых во главе угла стоят идеи. Именно ради них что-то делают персонажи, и как-то движется сюжет. Герои – просто функции (в тематике данной книги это звучит особенно иронично), их цель проиллюстрировать идею, а дальше их судьба нисколько не волнует автора. То же и с сюжетом – это просто эволюция различных концепций. Самое удивительное, что персонажи здесь довольно подробно прописаны, в отличие от очень похожего, на мой взгляд, «Бытие» Дэвида Брина. Но такая скрупулёзность в проработке героев тоже нужна для развития концепций, а не ради достоверности или на благо атмосфере. И всё это делало бы «Город перестановок» весьма посредственной книгой, если бы не, собственно, сами идеи.

Прочитав немало фантастической и научно-популярной литературы, всё сложнее наткнуться на какую-нибудь оригинальную, свежую мысль. Но эта книга прямо-таки фонтанирует ими. Она предоставляет интересный взгляд на природу распределённых вычислений, обработку данных, эмоции людей и логику вселенной. За развитием идей наблюдать значительно увлекательней, чем за действием героев . Такого удивительного коктейля из киберпанка, физики и философии я ещё не встречал.

Мои претензии к этой книге, в основном, субъективны. Мне кажется, что роман лишён той самой эфемерной «души», герои неприятны и не вызывают сочувствия, а магистральный сюжет нельзя назвать увлекательным. Но спустя некоторое время после прочтения, всё это забывается, а потрясающие в своей изобретательности идеи – остаются в памяти. А такое удаётся далеко не каждой книге.

.

«Твёрдая» НФ тяжёлыми шагами

Идёт, сметая крепости, с огнём в очах (c)

Первое прочитанное произведение у Игана после знакомства с грандиозной по глубине идей «Космологической» трилогией. В общем-то, было мало сомнений, что и в малой форме может писать отлично (отдельные главы романов иногда сами по себе представляли сильные вещи), что и подтвердилось.

Великолепно! Всего одним фантдопущением и введением всего одного оригинального физического процесса, с ним связанного, автор выводит сюжет играть сразу на нескольких полях.

1) Околоапокалиптическая тема: меры, предпринимаемые человечеством для снижения количества жертв и для исследований в условиях непредсказуемой угрозы глобального характера

2) «Герметичные» приключения (в необычном замкнутом пространстве)

3) Психологический хоррор

4) Философская аллегория

5) Социальная составляющая: взаимодействия персонажей; диалоги, когда только один может слышать. Опять же можно отметить аллегорию, на этот раз менее явную (уловил уже при повторном прочтении):

Как бы в нарушение традиционных канонов, автор не пытается нагнетать неразгаданностью, а почти сразу же выкладывает разумную рабочую гипотезу и основные известные свойства аномалии. При этом нам понятно, насколько серьёзная общая работа людей за этим стоит.

Все разнообразные вытекающие из посылки физическо-информационные эффекты и их следствия прописаны действительно очень тщательно и увлекательно.

Отлично разъясняются моменты из теории вероятностей в приложении к самому главному: шансам на выживание.

Достойно и абсолютно без пафоса подана опасная миссия героя и работа поддержки.

К сожалению, самый драматический момент немного портит перевод: «every time they slip, every time they give ground» почему-то передано как «если догадываются немного отступить». На самом деле, ужасающий образ: представьте себя запертым в ловушке между стеной тьмы и невидимой непреходимой стеной, медленно загоняющей в угол при малейшем движении назад или проскальзывании вдоль неё... Рассказ даёт сто очков вперёд классическому хоррору, причём без привлечения мистики.

Долго колебался с оценкой, и при дополнительном осмыслении поднимаю с 9 (с плюсом) до 10 (с минусом) по совокупности достоинств. Не назову рассказ очень сильно поразившим или вдохновляющим, но это действительно НФ с Большой Буквы.

Огромное спасибо A.Ch за наводку и аплодирую за «гейзенберговскую концовку» в его отзыве :)

Извините, но это просто тихий ужас. То ли автор — полный невежда, то ли переводчик, а скорее всего — оба.

Ну скажите на милость, как можно относиться к автору, который:

измеряет расстояние в кубических (!) световых годах,

на одной странице называет Вегу звездой, а на другой — галактикой (!),

путает углеводы с углеводородами (вы бы спутали сахар с бензином?),

уверяет, что Северный полюс гораздо обширнее Южного (как может одна географическая ТОЧКА быть обширнее другой?) и так далее и тому подобное?

Кроме того, в рассказе что ни фраза, то «рекбус, кроксворд» (с).

Вот, к примеру:

«Два вытянутых континента пересекали океаны полушарий планеты, оба полюса представляли собой ослепительные ледяные равнины».

Вы что-нибудь поняли?

Кто кого пересекал и каким образом?

Что такое «океаны полушарий»?

Как может полюс (условная точка на карте) представлять собой равнину?

Или:

«На Орфее была похожая на земную поверхность, состоящая из никеля, железа и силикатов»

Во-первых, первая часть фразы построена совершенно не по-русски. По-русски будет «Поверхность Орфея походила на земную».

Во-вторых, что-то я не замечал, что земная поверхность, по которой я хожу, состоит из никеля и железа. На самом деле в земной коре содержится ничтожно мало никеля — всего 0,01 процента, да и то не чистого (построение фразы подразумевает именно это), а в виде соединений. В общем, «неуд» автору по химии.

И подобные нелепости и корявости — на каждом шагу. Сквозь текст приходится продираться, читать практически невозможно.

Оценка соответствующая.

Как я уже неоднократно говорил, в современной наиболее «твердой», но не лбом, фантастике меня впечатляют и обнадеживают два имени. Питера Уоттса и Грега Игана.

Притом австралийский писатель меня радует не только своим техническим образованием, но и практически всегда отчетливой гуманистической линией в своих произведениях. Верой в человека и человечество. Для меня эта черта в научной фантастике крайне важна. И, последнее, что нужно добавить перед небольшим обзором рассказа «Дискретное очарование машины Тьюринга», эта наличествующая и актуальная (потенциально актуальная) остросоциальность рассказов Игана. То, что он показывает обычных людей обычного (западного) общества перед лицом скорой Технологической Сингулярности и неуемной компьютеризации сферы труда, которую ради благозвучия красиво обзывают оптимизацией капитализма. Благодаря присутствию этой черты, этого повествовательного элемента, можно довольно складно по левосоциальному препарировать подобные работы.

Итак, перед нами вновь Австралия скорого будущего, вместо которой можно представить любую другую западную страну или даже полупериферийную Россию. Например, нечто похожее можно встретить в том же «Юджине» («Евгении») и других рассказах, но в них, в основном, остросоциальность является общим фоном, а рассматриваются проблемы моральные, нравственные и философские. Хотя разве не к этим же категориям относится и классовый вопрос? Так или иначе в обозначенном произведении нам предстоит прожить несколько дней из жизни Дэна, специалиста по продажам в компании «Thriftocracy». Та, в свою очередь, занимаются довольно запутанным и с виду нечистым делом по скупке и реструктуризации кредитов физических лиц. Дэн на протяжении долгого времени показывает себя отличным работником, перевыполняющим план и днем, и ночью, но... Но прогресс неизгладим, и в конечном счете наш герой оказывается без работы. Как еще и очень многие жители стран первого, да и второго миров, ведь деиндустриализация и погоня за барышами свое дело делает на ура. Оптимизация и сверхприбыли, ибо. Ничего личного. Но и учителя в школах сменяются зайками и прочими анималистическими аватарами, не говоря уже о медсестрах на не постоянных должностях. Бухгалтеры, кассиры, и многие, многие и многие другие. Все прямиком на улицу, ради оптимизации. А по ходу сюжета еще и рядом с созданием универсальных портативных устройств для создания наркотиков возникает вероятность восстания машин. А посреди всего этого загадочные мойщики машин, экогорода и прочие, не самые радужные красоты скорого далека. Но, спойлер, концовка будет не самой пессимистичной.

А что в итоге? Рассказ действительно очень насыщенный картинами будущего и вызывает соответствующие эмоции. И тему представляет вполне реалистично. А что, кастрированные профсоюзы без того левореволюционного сердечника, который был в начале двадцатого века (и не только), дозволяют наступить именно такой реальности. Миру, где оптимизация будет оптимизировать почти до абсурда. Правда, и капитализму с крупными, транснациональными буржуа необходимы потребители с некоторым минимумом. Но среднего класса не ждите. Да и классов вообще, и не сносной, а тем более достойной жизни, если отказываетесь от Борьбы с большой буквы. С теорией и отдачей всего себя. Несмотря на то, что под конец победили не Дэн и ему подобные, а крупный капитал вместе с полуразумными программами-брокерами, надежда на лучшее остается. Иган вправду отлично научился управляться с эмоциями читателя, ведь определенная безнадежность в начале сменилась под конец некоторой оптимистичностью. Ведь (спойлер!) зачин программирования у главного героя и его финальная фраза намекнули мне следующее. Да, «Капитал» вряд ли он скоро возьмет, но, возможно, катехизисом-мануалом для революционного действия следующего дня будет пособие для начинающего программиста...

«Каждая перестановка пыли, способная осознать себя, воспринять себя как мыслящее «я», именно это и сделает.»

Последняя прочитанная книга в прошлом году. Она уже была в рекомендациях и планах, стало ясно, что непременно нужно скорее познакомиться после разлетевшихся осенью 2018 новостей о исследованиях «проблемы Харухи» (или «проблемы суперперестановки»).

Действительно забавный и примечательный эпизод современной науки: оценки верхней и нижней границ для серьёзной математической проблемы предложили, соответственно, известный писатель-фантаст и анонимус с аниме-борды!

Так вот, о «Городе перестановок». Этот роман, написанный четверть века назад, читается сейчас не менее свежо и актуально.

О виртуальной реальности и электронных клонах. О границах того, что мы понимаем под Личностью и сознанием. О клеточных автоматах и «Эдемских садах». О числовой пыли и бессмертии. О религии и эволюции. О Городе и Элизиуме.

О достоинствах книги можно говорить долго. Так что перечислю, что мне лично не очень понравилось:

1) Осознав, что оцифрован, персонаж ни с того ни с сего паникует, и хочет «выпилиться», хотя не испытывает никаких непосредственных неудобств. Плевать на план эксперимента, который сам же продумывал. Ведёт себя не как целеустремлённый исследователь, а как эмо-истеричка.

То есть, понятно, что это служит акцентированию проблем существования виртуальной копии личности и завязке сюжета, но всё равно раздражает. Возможно, стоило попытаться придумать более логичное раскрытие.

Копия ведёт себя не просто эгоистично, но элементарно непоследовательно.

2) Как-то смешно читается побочная линия о неизбывных душевных страданиях человека, убившего наркоторговку, с которой водил шашни. Задумывающаяся как драматическая история о поисках искупления и воздаяния, эта часть выглядит очень глупо. Человек казнит сам себя за случайно совершённый общественно-полезный поступок.

3) Включения чернушности в некоторых местах. Если, скажем, у Пелевина в «алгоритмичеcком» романе «iPhuck 10» это отчасти обусловлено сюжетом, то здесь просто только портит впечатление.

Но всё это с лихвой покрывается высочайшей концентрацией идей, игры мысли и пиршества фантазии «на квадратный сантиметр текста«!

Кстати, интересно также смотрится на фоне современной волны ЛитРПГ то, что применение вычислительных мощностей для игр в нашем понимании практически не упоминается. Для развлечений Копии используют другие средства, включая самомодификацию.

Надо ли читать: обязательно!

Иган в этом произведении, похоже поймал ту неуловимую штуку, которая из аморфной идеи материализует нечто такое же прозрачное, но заставляющее забегать мурашкам по коже. Ловишь кайф на чем-то, но до конца так и не осознаешь, какие именно абзацы и предложения настолько «вштырили». Наверно, про ту самую Теорию Всего. А вообще — очень атмосферная книга. Чувствуешь, что наше (или, если не наше, то австралийское — точно) близкое будущее будет выглядеть примерно так. За это «погружение» можно простить даже обрыв некоторых сюжетных линий (к чему в процесс включен этот репортаж об оживлении убитого парня, и зачем конкретно был нужен в тексте тот самый буржуй, который превратил себя в существо, способное выжить в атмосфере Юпитера?).

Про «попаданцев» нынче не пишет только ленивый. Тема эта традиционно считается игровой. А Грег Иган сумел раскрыть ее с неожиданной стороны — в контексте проблем несанкционированной миграции. И получилась жесткая социальная фантастика.

Прошлое, будущее, параллельные миры. Всё это безумно интересно и немного сказочно. Но даже в фантастическом мире нельзя решить проблему бегством на чужбину, где тебя никто не ждет. А вот теряют фантастические мигранты гораздо больше, чем наши современные — в свою страну можно вернуться, в свой мир найти дорогу вряд ли получится, особенно если задействовано еще и время.

Рассказ написан очень просто, акцент делается не на фантастический элемент с перемещениями, а на жизнь героя до и после. Реальность почти полностью вытесняет фантастическое из восприятия, тем более, что сам герой ничего фантастического в своей истории не видит. В его поселении миграция в никуда является такой же привычной частью жизни,как война и уклонение от мобилизации. Никакой сказки, ничего таинственного. Лишь человек, который пытается убежать от непонятной ему войны в непонятное ему место, где должно быть лучше, безопаснее. А на самом деле теряет мир, в котором родился, и ничего не обретает взамен.

Этот рассказ — в первую очередь реверанс Джозефу Конраду, и реверанс не только в известной цитате, но и в структуре сюжета. Но автор не был бы самим собой, если бы написал обычную биологическую фантастику, без щедро рассыпанных фантазий и прогнозов. Эволюция биологии, а с ними и наркопроизводства, новые наркотики и генно-модифицированная утопия в Латинской Америке.

Минусы у текста тоже есть, и, как ни странно, тоже характерные для Игана:

- сюжет, который обрывается на полуслове,

- ненатуральный герой — я могу поверить в профессиональных ликвидаторов Ричарда Моргана или Дэвида Митчелла, но у Игана штатный киллер ЦРУ больше похож на бухгалтера.

Рассказ стоит прочтения, и не только как дань уважения классику.

«Лестница Шильда» – наверное самая твердая НФ Игана (да и вообще). Если обычно для твердой НФ в конце идут библиографические справочники, то тут в конце книги целая дипломная работа по физике с формулами и графиками. Чем больше понимаешь в физике – тем интереснее читать. Иначе, наверное, будет слишком много непонятных слов. Да и сюжет не сказать, что прям интересный без лежащей под ним физики. Именно правдоподобие совсем иной вселенной делает эту книгу интересной. Но, пожалуй, не начинайте читать Грега Игана с нее. Возьмите лучше «Город перестановок».

Зато при прочтении мне понравилась такая идея:

Познакомился с творчеством Грега Игана благодаря рубрикаторам «Лаборатории фантастики» и остался очень доволен. Произведение поразило меня не менее, чем «Рифтеры» Питера Уоттса.

Нетривиальный сюжет, интересная философия, качественная литература. Единственная возникшая ассоциация — «Призрак в доспехах». Уверен, что на основе «Карантина» можно было бы создать потрясающий анимационный фильм.

Необходимо отметить и футорологическую ценность произведения Игана, также сближающую этого автора с П. Уоттсом.

Конец вышел открытым и немного смазанным, что, однако, не умаляет шедевральности произведения. Однозначно рекомендую всем любителям «твёрдой» НФ.

«Корчеватель: алгоритм типичной унификации точек доступа и избыточности»(1)

У автора/переводчика (подражая ему) — «терминологическая интоксикация на почве семантической перегрузки «. Автор берет звучные и красивые термины, и мощными мазками творит пейзаж. Но смысл этих терминов (судя по тексту) автор (переводчик?) понимает исключительно интуитивно, или вульгарно. Получается завораживающая картина — «угадал все буквы но не угадал слово».

«Эти инфраструктурные цепочки лежали в основе ментальной архитектуры» — (термин «инфраструктура» это уже — «в основе», «под»).

«Поведенческие кодовые поля»

«плотская ладонь»

«геноструктура»

»..центр маткопамяти»

«создавал в вакууме нулей одинокую инфоленту»

Роман навеял воспоминание о случае:

Парень умудрился опубликовать в серьёзном научном журнале статью созданную бредогенератором. Был скандал.

Автор «научной» работы скопировал в «Википедии» статью о митохондриях и заменил их на мидихлорианы (микроскопические формы жизни, существующие в симбиозе внутри всех клеток живого организма и позволяющие чувствовать силу). Также в текст своей статьи мужчина вставил монолог Палпатина о Дарте Плэгасе. Для абсурдности ситуации он даже подписал свою работу именами доктора Лукаса Макджорджа и Аннеты Кин.

(1) «Корчеватель: алгоритм типичной унификации точек доступа и избыточности» — еще одна псевдонаучная статья, прогремевшая в научном сообществе РФ.

(2) Иган по образованию программист.

Хм... странный какой-то рассказ. Вроде бы и идеяя интересная, а не зацепляет. Интересная завязка есть, а концовка смятая. Главный вопрос: так врут нам или нет, остался не решённым. И насколько всё детерминировано — тоже. Да что уж тут говорить, в случае такого детерминирования и выборы и вообще вся жизнь становится фарсом (как и пытается показать нам автор). По факту мы видим представление вселенной, в которой всё происходит вне зависимости от того, кто что отправляет, что говорит и что пытается изменить... но... позвольте, понимая, что происходит подмена понятий, ложь и всё такое... я не понимаю самой концовки рассказа. Детерминизма всё-таки не существует и герой смог нарушить законы физики, установленные в начале рассказа? Это вообще странно. Вроде бы и есть какое-то интересное зерно в рассказе, но... нет... чего-то не хватает. Сухо и немного нелогично. А вот небольшую повесть на этом фундаменте можно было бы построить, размочив сухарь подробностями и объяснив происходящее более подробно. И даже когда главный герой выжег на чипе ошибки, и это не помешало законам физики сделать в компьютере сбой и записать совершенно иную информацию, можно же было как-то раскрыть ситуацию более детально, написать продолжение к этому? Да, они скормили сказку маленькому ГГ, но всё же... не верю, что всё именно настолько детерминированно, настолько измеримо, что нет смысла даже пытаться что-то менять. Может, именно знание будущего заставило всё застыть, как на картинке? Беспросветно всё как-то. И Главный герой просто скрылся в раковину. Странные ощущения от прочитанного. Не особо верю в проиходящее и, увы, не зацепило.

Любопытная фант. идея. Немного скучное начало, дальше становится интересней. Правда, не потому, что тут какой-то великолепный стиль или острый сюжет, а просто из-за того, что интересно представить себя на месте героя и понаблюдать за его поведением и решениями, может быть, сравнить со своими. Возможность проживать тысячи разных жизней в чужих телах, при этом сохраняя собственное сознание и восприятие, привлекательна уже в силу одного любопытства, не говоря о всяких открывающихся возможностях. Хотя, по правде, я так и не решил до конца, хорошо это или плохо и насколько.

В концовке у главгероя появляется догадка о причинах с ним произошедшего, и он принимает довольно кардинальное решение. Жаль только, что на этом рассказ и заканчивается. Можно сказать, на самом интересном.

Восхитительно вкусная книга. Её не портят даже регулярные научные выкладки, поскольку читаются они на одном дыхании. Но всё же есть у неё пара отрицательных моментов. Во-первых, герои получились слегка тусклыми, даже в своей выпяченности они не стали мне какими-то родными, чувствовалось, что автор писал не о людях, а о мире в целом, раз за разом вставляя в него всё новые и новые идеи, забывая (а точнее, не ставя перед собой цели) при этом очеловечить персонажей. Как и для них самих – наука автору важнее. Во-вторых, терминология. Да, я написал, что выкладки читались легко, и это правда, но, увы, при попытках что-то сформулировать самому себе, объяснить иными словами, нежели в книге, какую-то идею – мой мозг автоматически впадал в депрессию из-за неразберихи в подходящих терминах. Вот такое же чувство, как и у главного героя на конференциях: показываются кучи графиков, слов, мыслей, а ты в них теряешься, в непостижимом круговороте идей. Всё же читателю хочется быть немножечко умнее, чем он есть, а подобные книги этому пусть и помогают в итоге, но как бы и не церемонятся с ним. В этом их прелесть, конечно, но многих подобный подход отпугивает.

Тем не менее, книга прекрасна, особенно меня приятно удивило, что она как будто вне времени: вроде и написана почти двадцать лет назад, а такое чувство, будто всего лишь вчера, ни капли архаичности, которую я отметил, например, в «Запретном районе», где каждую главу то и дело настигало ощущение ветхости и штампованной архаики, чьи времена уже далеко позади. В «Отчаянии» же море свежих идей, так или иначе до сих пор актуальных, а где-то даже опередивших и наше время; чувствуется, что если когда-нибудь ещё лет через 20 я надумаю перечитать книгу, она по-прежнему будет поражать своей своевременностью.

И ещё. Я не представляю, каких переводческих трудов стоило это все грамотно подать русскоязычному читателю, поэтому просто скажу «браво» людям, ответственным за это дело. Получилось очень здорово, минимум канцелярщины, много живого языка, даже скобочки у асексуала не раздражали и не запинали (впрочем, для меня он(а) на протяжении всего времени был(а) только мужчиной, поэтому ближе к концу было даже как-то неловко), а все многочисленные идеи донесены отлично.

Не все книги дочитываю до конца. Обычно определяюсь, когда прочитал 10-30 % текста. Если все ещё интересно на 30-ти, то вся книга будет читаться увлекательно. Так всегда было. Может только финал не устроить. В этом же романе эта стратегия не сработала. Сначала была одна книга, затем началась другая. Фантастический детектив превратился в НФ. Я не против ни того, ни другого, но когда в середине книги у главгера меняется мотивация и он по существу становится другим человеком, меняется стиль и жанр повествования — это какой-то обман читателя, одна книга не закончена, начата другая. С таким я ещё не сталкивался. Читать вторую часть о квантовых терзаниях героя было поначалу тоже интересно, затем скучновато, затем непонятно, затем (раз уж осталось 20%) на автопилоте по диагонали.

Было бы интересней дочитать фант детектив. Нормально ведь все было. Всякие фишки в виде модов, Дети Бездны обещали дать жару герою, но... Перешли на другие рельсы.

В общем, пробуйте ))

Давно не читал Грега Игана. В последнем рассказе, «Соломинка, подхваченная ветром» («Chaff»), автор обратился к проблеме свободы человека, в довольно широкой интерпретации свободы воли как таковой. Не просто свободы самой нашей самости выбирать нечто, какие-либо решения и пути снаружи, во внешнем мире и во внутреннем развитии. А свободы менять свою собственную самость. Иган ввел фантастическое допущение возможности «Я» изменять свою природу до такой степени, где изначального «Я» может не быть вообще. Где мы можем стать чем угодно, в том числе и Ничем.

В принципе, тема подобной радикальной свободы выбора, которая может полностью стереть свободу выбора, довольно часто поднимается в произведениях австралийского писателя. Наряду с проблемами определения своего «Я» и природы нашей субъектности, самости, их значимости, вопрос свободы проявляется в самых разных рассказах, в том числе в сериях про механизмы для бессмертия «Ндоли» и эпизоды про механизмы изменения сознания. В этом труде Игана, в «Серебряном пламени», вопросы свободы выбора и природе нашего «Я» переплетаются, как правильно заметил предыдущий рецензент, с трансцендентными и метафизическими мотивами, с вопросами противостояния веры и науки. Даже с различными подходами к пониманию бытия.

Как и всегда, действие произведения Грега Игана происходит в будущем. Недалеком, которому вновь веришь в мельчайших прорисованных деталях. Эпидемии, деконструированная массовая культура, смешение и столкновение науки с профанациями, фальсификациями и сектантскими учениями. Стирание понятия истины и лжи в глобальном информационном пространстве. Сюжет выстроен вокруг диковинной и сюрреалистичной болезни, одноименной с заглавием рассказа, которая превращает людей в живые факелы. В этом моменте видится пересечение с «Пожарным». На этом сходство прекращаются. Главная героиня, ученый-эпидемиолог, занимается по ходу сюжета изучением контактов одного из заразившихся, надеясь найти первопричину всей этой фантасмагорической и невозможной инфекции. На своем пути ей предстоит встреча с феноменом Нового Средневековья и возрождением суеверий и не-рационалистических учений. Верований и философий, сотрясающих ее здравый смысл. Весь этот фанатизм из донаучной эпохи героиня не понимает и не может принять. И она чувствует себя абсолютно одинокой. В том числе и в собственной семье, где родная дочь увлекается алхимической эзотерикой и псевдомистическими музыкальными группами. Она видит, что мир погружается не только в эпидемию Серебряного пламени, но и в чуму мракобесия.

Но это лишь взгляд героини. Как мне кажется, не авторский, который оставляет на самом деле возможность выбора правильной интерпретации происходящего. В частности, по поводу сущности Серебряного пламени: либо как болезни, либо как дара для освобождения. Как мне кажется, правда, все гораздо сложнее. На страницах «Серебряного пламени» сходятся в схватке не только и не столько наука с восточным мистицизмом и иррациональным мышлением. Сталкиваются две эпохи, две культуры, два взгляда на мир и концепций воздействия на него. Западная культура рацио, которая свелась к чистой науке, собиранию фактов и механистичном иерархическом устройстве общества. Утопия нового «Государства» Платона, правового государства, где все слаженно и как по маслу работает. Современный Запад, перводвигатель текущего варианта глобализации, раскидываясь пестрыми фразами о демократии, свободе личности, гражданском обществе на самом деле продвигает несколько иное. Ведь все сказанное лишь фольга и обертка. Следствия. Внутри же лежит холодное, бессмысленное бытие посредственного человека, идеальной марионетки в руках мегакорпораций и постиндустриального капитализма. Евро-Америка сегодняшнего дня предоставляет прекрасный питательный раствор массовой культуры с кучей пряников и по факту без кнута. Но и без всяких целей, всего с одной обязанностью и свойством — покупать. Даже потребность в семье и философствовании пытаются секулязировать. В «Серебряном пламени» показано противостояние: обессмысленная рациональность существования вместе с глобализмом против возрожденных старых смыслов. Притом варианты смысла различные, в том числе и западные — философия, христианство. Вечно иронизирующий постмодерн, унифицирующий все прочие культуры и языки, кастрирующий их, оставляющий после новояз и масскульт, против постпостмодерна, новой восстановленной культуры чувствования... Унификация против разнообразия, рацио против чувств, смерть против жизни. Бессмысленность против смыслов древних. Все крайне образно, многослойно и многомерно.

Ищите свои смыслы и наслаждайтесь. Не останавливайтесь на достигнутом и будьте хозяином своей судьбы, желательно осознающим существования и других судеб с их хозяевами. Кроме самого себя. Об этом пишет Грег Иган, и это прекрасно.

Как всегда у Игана: превосходный НФ-текст с глубокими и продуманными концепциями. Минус тут только один — во время написания книги детерминизм и полная вычислимость внутримозговых процессов считалась мэйнстримом и не оспаривалась. Впрочем, это как раз 1994 год, когда Роджер Пенроуз выпустил свою вторую книгу о природе сознания «Тени разума», где поставил полную вычислимость (сводимость к арифметическим операциям) деятельности мозга под сомнение. Интересно, что до сих пор оба подхода опираются почти исключительно на личную веру того или иного исследователя.

Впрочем, нарисованная Иганом реализация даже «вычислительного» подхода очень красива и изящна. Кроме того, там не весьма подробно объясняется за кваксы (квадриллионы операций в секунду) ибо это могут быть и квантово-вычисляющие шаги. Правда, радикально это картину не меняет, т.к. квантовый компьютер (по крайней мере, в нынешнем понимании) это тоже алгоритмическая машина со всеми ограничениями машины Тьюринга.

Глубокое погружение в совершенно гуманитарные вопросы, опираясь на физически-достоверные размышления, а не на аргументы «мне так нравится считать» или «я верую в этот тезис» (к которым, в итоге, всё обычно сводится у гуманитариев) -- главная прелесть произведений Игана. Отдельным бонусом — умение создать динамичность сюжета без линейного экшена.

Конечно, некоторым читателям будет сложно продраться через логические построения автора, но оно стОит того... хотя бы в качестве общего познавательного развития, ведь механика мира у Игана совершенно не выдуманная. Можно даже сказать, что произведения больше популяризаторские для современных научных идей, чем художественные.

Может ли спаниель стать апельсином? Ирландка — кардиналом? Австралопитек — ватерполисткой? Легко — нужно лишь переставить буквы. Сквозь эту нехитрую «детскую» игру большой поэт вроде Хлебникова способен выйти к первичной магме языка — подвижной, пластичной, чреватой множеством форм («о бесе и о себе»). А на что годится хороший фантаст? Ни много ни мало на новую, комбинаторную, «перестановочную», теорию мироздания, которая как бы мимоходом решает проклятый вопрос человечества — неизбежность смерти. «Буквальное бессмертие? Возможность пережить вселенную? — Именно таков смысл слова “бессмертие”… Просто не умереть — и точка».

Но начинается роман Игана с бессмертия пока проблематичного, зыбко виртуального. К середине двадцать первого века люди научились делать цифровые копии своих сознаний. Ещё только научились… Перерезали красную ленточку, а за ней — гора недоделок. Компьютерные мощности далеко не всем по карману; ты физически уже умер, а твоя Копия (теперь-то это ты!) лежит в архиве, дожидаясь, пока активы какого-нибудь трастового фонда не поднимутся в цене; или — ура! — ты уже в интернете, но твоё субъективное время замедлено по сравнению с физическим в десять, двадцать, сто раз, и ты чувствуешь, будто подглядываешь за миром в замочную скважину индивидуальной тюрьмы… А в это время в «реале» ещё не определились, может ли Копия иметь какие-то права (да может ли она вообще мыслить?!); а в это время некий странный проект скупает весь цифровой трафик, погружая даже богатые Копии в большущий лаг; а в это время среди Копий ползут страхи, что грядут «тёмные века» и «злые социалистические правительства конфискуют все суперкомпьютеры для управления погодой».

В современных нейронауках, а значит и в фантастике, отчётливо выделяются два взгляда на природу сознания, два подхода к соотношению Я/мозг. Назову их линией Уоттса и линией Игана. Согласно первой, ныне преобладающей, линии, конкретное сознание — это инструмент конкретного мозга, которым тот решает поставленные эволюцией задачи; дальнейшая биологическая эволюция человека вполне может (а Уоттс считает, что даже должна!) продолжаться без этой весьма ненадёжной и устаревшей «палки-копалки». Противники-дуалисты возражают, что это мозг — инструмент сознания; последнее в принципе возможно перенести на другой, например небиологический, носитель; при неизбежных потерях в телесной рецепции всегда будет оставаться неизменное ядро личности, наше саморазвивающее «я». «Для Копии это очевидно: cogito ergo sum».

Впрочем, Иган не традиционный картезианец. Сознание для него не субстанция (и уж, конечно, не гомункул в голове!), а скорее функция, программа, которая программирует самое себя. Значит ли это, что сознание по меньшей мере вторично и нуждается в обязательном материальном субстрате, будь то мозг или компьютер? А вот и нет. Один из героев романа (что немаловажно, Копия) обнаруживает, что продолжает существовать и тогда, когда его не вычисляют процессоры. К нему приходит озарение об истинной природе сознания и вселенной — теория пыли (к слову, название красивое, но слегка неверное, ведь пыль хоть и мелка, а всё ж материальна, здесь же речь идёт о чистых числах). Понятно, что Копии суть двоичный код. Но что есть точка пространства-времени? «Только значение полей элементарных частиц — попросту набор чисел». У мироздания «нет формы, нет законов физики, нет причин и следствий». Лишь «облако случайных чисел», из которых собираются (точнее, осмысленно собирают себя!) такие структуры, как вселенные и сознания. Реальность столь же виртуальна и распределённа, как и компьютерная симуляция; нет ничего абсолютного, что не состояло бы из числовой пыли, которая подвластна единственному закону, единственному воздействию — перестановкам. «Мы — одно из решений гигантской космической анаграммы», не более того, но и не менее. «Всё пыль», но есть пыль самосознающая и самокомбинирующая, и это наше «я».

Следующий ход очевиден: создать мир, который бы не зависел от тех или иных версий «реальности», а прямо вычислялся на числовой пыли. Мир, полностью управляемый, не подверженный распаду, воистину вечный. Рай. «Элизиум». И поселиться там бессмертными сущностями, не привязанными ни к каким конкретным телам и компьютерам, но распределёнными непосредственно по числовой пыли, а значит обладающими воистину космическим сознанием! Существовать в миллионах вариаций, перепробовать всевозможные тела, вплоть до животных и растений (разве не свойственно это олимпийским богам?), настраивать свою психику как заблагорассудится, так что сегодня быть сентиментальным, а завтра (или через тысячу лет?) — холодным ироником… Спаниелем, австралопитеком, ватерполисткой… Это Город Перестановок, здесь возможно всё. — То есть нет разницы между добром и злом? Иган гуманен к своим героям. Его гуманизм даже немного старомоден, из девятнадцатого века. Он верит в совесть, верит, что «дьявол с Богом борется» в сердце, верит в спасительную любовь. Именно любовь даёт силы Пиру и Кейт из Народа Солипсистов не замечать триллионов лет «за окном» персональной вселенной; именно муки нечистой совести не позволяют Томасу наслаждаться божественностью, превращая для него Элизиум в личный ад. И всё-таки есть предел даже для хорошего человека, если он всемогущ и бессмертен, — отсутствие новизны.

Действительно ли вечность — это в конце концов вечность скуки? (О, как спорят об этом фантасты со времен Свифта и его струльдбругов!). У Игана свой ответ. Сознанию нужен вызов в виде… иного сознания — радикально Иного! Иной жизни, иного разума, иного мира с иными законами логики и физики… Сотворить такое готовым нельзя — не будет иным. Значит, оно само должно «собрать себя из пыли» — нужен лишь толчок. Монист ты или дуалист, но в наши дни неэволюционистом быть нельзя. Поэтому в Элизиуме существует подсистема «Автоверсум», которая эволюционирует вот уже пять миллиардов лет… по своему субъективному времени, конечно. Результатом этого непредсказуемого развития становится удивительная раса ламбертиан, роевых насекомых с «нервной системой в десять раз сложнее человеческой». Они не только общаются, но и делают сложнейшие расчеты, строят космологические модели с помощью… коллективного танца. А ещё они обладают непробиваемой уверенностью, что всё, что может быть станцовано, должно быть станцовано ясно. Так они создают столь непротиворечивую картину мира, что в ней их «творцам» попросту нет места. И Элизиум рассыпается, как карточный домик. В споре двух систем, собранных из пыли, побеждает не более «реальная» (таких просто нету), а более целостная, собранная что ли.

Мотив бегства Творца от собственного творения — своего рода усиленный вариант деизма — это ещё одна интересная концепция в богатом на размышления романе Игана. Вызов Иного проблематизирует саму идею Творца, бога, небожителя. «Богов не могло быть и никогда не будет». В череде перестановок, воплощений, метаморфоз — от австралопитека до ватерполистки — сохраняется одно и то же человеческое «я». Бессмертное — и ограниченное своим бессмертием. Есть ли что-то за пределами этого? Иган лишь намечает, намекает дальнейшей судьбою двух главных героев — Пира и Дарэма. Каждый из них приходит к необходимости стать иным даже своему «я», отказаться от самого себя во имя новых перемен. В полном соответствии со словами гуру Народа Солипсистов Лебега: «Моя цель — отнять всё, что почитается в качестве квинтэссенции человека... и обратить это в прах». Но потерять себя в прахе и пыли — и значит наконец найти то, что не участвует в перестановках, не отменяется Иным, не подвержено в равной мере ни смерти, ни бессмертию… Стоило побывать всемогущим Творцом, вкусить нектар вечности, повстречаться с чужим разумом, чтобы обрести то, с чем ты никогда и не расставался, — своё собственное сердце…

Не очень популярный роман Игана, который я прочла давно и все это время собиралась написать на него отзыв. По моему мнению книга достаточно сложная, во-первых из-за сухой, можно даже сказать, безэмоциональной манеры изложения, а во-вторых, из-за тем которые в ней затронуты и которые невсегда именно у российских читателей вызывают отклик. Все-таки взгляды у нас и у западных читателей на одни и те же вещи абсолютно противоположны.

Роман классифицирован как фантастика, но явной фантастики тут не так много, Иган завуалировано через весь роман проводит теорию эволюции причем в свойственной ему, абсолютно новаторской форме. Прочтя книгу целиком и поняв что к чему, я была сильно удивлена, т.к. до последнего думала, что в классификации возможно ошибка и роман всеж относится к реализму с антивоенной направленностью.

Вся история начинается на тропическом острове, находящемся где-то в районе Индонезии. Родители главного героя — ученые, индийского происхождения, которых научная работа заносит в этот вот самый во многом райский уголок и где и рождаются и проводят детство главный герой и его сестра. Начало истории очень интригующее и как-то настраивающее на что-то приключенческое с массой загадок, но постепенно вся история от красоты местной флоры и фауны переходит к печальным и даже кошмарным событиям и фантастика постепенно улетучивается. В итоге по ходу действия автор затрагивает такие явления как терроризм, сепаратизм, толерантность, деятельность правозащитных организаций, лагеря беженцев, нетрадиционную ориентацию. Все это показано без прикрас, без какой-либо романтики, без пафоса, т.е. вполне объективно, правозащитников так автор вообще высмеивает причем в злой форме. Главный герой с сестрой проходят через массу жизненных испытаний, взрослеют, адаптируются в обществе, но воспоминания об острове остаются и в конце концов вся история заканчивается там же где и началась.

Роман мне понравился и другие хвалебные слова в его адрес будут лишними. Я думаю, что из этой истории возможно бы получился хороший умный фильм, но правда на любителя, так же как и сама книга.

Мое знакомство с Иганом началось именно с этой книги, каковая есть сверхжесткая НФ из сферы переднего края теорфизики. Прочел я ее сначала на английском, т.к. пиратский перевод хотя уже и существовал на тот момент, но я о нем не знал и в свободном доступе он отсутствовал. Конечно, в книге много неясного и того, что я лично счел бы за натяжки —