Бывают дни, когда нестерпимо хочется стать дровосеком.
Перебраться в края, где небо скребут вечнозелёные деревья, где бегут холодные ручьи, а в лесах из угла в угол слоняются гризли. Но чтобы при этом никакой зимы.
Устроил бы двухэтажный домик у озера. Гараж для грязного пикапа. Сарай с инструментами. У двери поставил бы дробовик.
От тяжёлой работы я окрепну. Отпущу бороду. Стану курить абрикосовые самокрутки и пить крепкое. Простые румяные парни за писательство будут звать меня чудаком, а за жену — счастливчиком.
Женюсь на девушке чуть младше меня, по имени, скажем, Мэри-Энн, с длинными соломенными волосами и крошечными ножками. Мы познакомимся на каком-нибудь нелепом местечковом фестивале вроде «Дня лосося». В старинной церкви на холме нас обвенчает благодушный падре-алкоголик с седыми бакенбардами и ирландской фамилией с приставкой О'.
Я научу её русскому языку на собственных произведениях.
Писать буду вечерами на веранде, в белой рубахе и бурых штанах на подтяжках. Жена будет тихонько обновлять чай и иногда тереться щекой о мою лихую бородищу. Каждый вечер мы будем читать свежие страницы, а потом заниматься любовью на медвежьей шкуре.
Ночами будем смотреть в небо и нарекать созвездия нашими собственными названиями.
У нас будет лодка, на которой можно запросто пересечь озеро. Назовём её пафосно до абсурда: «Владычицей морей» или «Невестой Посейдона». Я буду грести и скверно орать моряцкие песни, распугивая рыбаков и рыбу, а жена будет смеяться, перегибаться через борт и зачёрпывать ладошкой прозрачную воду.
Конечно, не обойдётся без ссор. Тогда я буду выбираться в город, напиваться там вдрызг, исповедоваться бармену, вступать в драки, в пух и прах продувать в армрестлинг.
Вернусь под утро, голодный и избитый, а она поставит компресс, нальёт бульону и ласково назовёт дурачком.
Да, порой ужасно хочется стать дровосеком.
Хотя, пожалуй, даже дровосеки вынуждены иногда вставать по будильнику.