Из книги «Русь безначальная»
ТИМОФЕЙ АНКУДИНОВ 1654
Хто сначала скачет,
тот напоследок плачет.
Тимофей Анкудинов
Полюбуйтесь: удачлив, блестящ, знаменит
и владыками принят как равный,
кальвинист-протестант, мусульманин-суннит,
првавоверный жидок православный.
Он сулит: возвращу золотой на алтын,
только дочку с приданным просватай.
Перед нами – Василия Шуйского сын,
Иоанн, получается, Пятый.
Короля и султана раздев догола,
он останется в прежнем почете.
Поищите второго такого козла –
и такого козла не найдете.
Ведь когда-то, едва зазубрив алфавит,
разобравшись в цифири немножко,
три деревни, а такожде пруд рыбовит,
лихо пропил келейник Тимошка.
А ему наплевать: меж столичных кутил
не особо и трудно-то выжить.
Но в Москве, если лапу в казну запустил,
могут оную вмиг отчекрыжить.
Как сапожник, упьется купчина Миклаф,
позабудет про русские нравы,
а Тимошка, чужого коня оседлав,
как стрела, долетит до Варшавы.
Если сперли коня – не кричи караул,
с морды пьяной волосья откинув.
Будь доволен: тебя, как ребенка, надул
прохиндей Тимофей Анкудинов.
Польше сладко напакостить русским. Изволь,
трон полякам не отдали – нате ж:
самозванцу в Варшаве подарит король
столько денег, что всех не потратишь.
Но подобный почет ненадежен, увы,
и Тимошка, завывши с досады,
очень близко почувствовал руку Москвы
на пиру Переяславской рады.
Ну и пусть: разломилась судьба пополам,
он – калач исключительно тертый,
он в Крыму без зазрения принял ислам
и свалил до блистательной Порты.
Если б только не страсть прохлаждаться в грязи,
процветал бы он в Порте поныне,
но почуял, что жареным пахнет вблизи
и сбежал к королеве Кристине.
Он-то думал: ничто ему там не грозит,
но наткнулся на русского дьяка,
и удрал через Ревель и Ригу в Тильзит,
восхитительный жулик-вояка.
Но Миклаф, обворованный в прошлом купец,
предъявил с золотишком лукошко,
и пришел нашей сволочи знатный конец:
был Москве предоставлен Тимошка.
Приговор у суда оказался таков:
впредь негоже ловить святотатца,
разрубить его на шесть отдельных кусков
чтоб не мог никуда разбежаться.
Полагается вспомнить, что все – суета,
грязный ров оказался постелькой.
Ты записан на первой неделе Поста
после Гришки и перед Емелькой.
Окаянную жизнь не удержишь в горсти,
на судьбу не наденешь вериги,
потому как на плахе не сможет спасти
карусель перемены религий.