Воспоминания об „одержимых
рубрика «Наши активисты», журнал «Уральский следопыт»
«Король в стальной короне», «Семь девяток», «Царь — станок», «Ясак березовский», «Комсомольский академик» — эти интересные очерки и заметки ленинградского литератора ГРИГОРИЯ |МИШКЕВИЧА запомнились многим читателям нашего журнала. Но особенно много откликов вызвали его «Воспоминания об одержимых», надпечатанные в М 11 за прошлый год. В них рассказывалось о профессоре Рынине, популяризаторе науки Я. И, Перельмане и капитане дальнего плавания А. П. Смирнове. «Хочется быть хоть в чем-то похожим на этих людей, одержимых страстью к любимому делу, предельно целеустремленных, беззаветно преданных народу»,— писал в редакцию один из читателей.
Григорий Иосифович Мишкевич — активный автор «Следопыта»* Он родился в 1906 году на Днепропетровщине, в семье рабочего. Рано потеряв родителей, начал работать учеником столяра, потом токарем-металлистом: сначала в Полтаве, затем в Днепропетровске и в Ленинграде.
Его первая рабкоровская заметка была надпечатана в ленинградской «Красной газете» в 1928 году. Касалась она непорядков во втором механическом цехе завода имени Карла Маркса.
В 1929 году Г. И. Мишкевич стал печататься в журнале «Юный пролетарий». После IX съезда ВЛКСМ, делегатом которого Григорий Иосифович был избран от Ленинградской комсомольской организации, он в 1930 году вступил в партию. Григорий Иосифович работал в 5 газете «Смена» членом редколлегии и заведую-
щим промышленным отделом. Потом в обкоме ВЛКСМ, издательствах ЦК комсомола «Молодая гвардия» и «Детгиз».
За тридцать с лишним лет журналистской работы он напечатал семь книг и брошюр книги об И. В. Бабушкине, К. Н. Самойловой, научно-художественную книгу «Мастер-невидимка», брошюру об истребителях гитлеровских танков и другие, а также более 400 очерков и рассказов. Писал и сценарии научно-популярных фильмов.
Журналистские интересы Г. И. Мишкевича в основном связаны с людьми труда, с успехами науки и техники в СССР, с философскими аспектами научно-технического прогресса.
Две главы из трёх
Академик и мореплаватель. Популяризатор науки и ревнитель космических полетов... Люди — очень разные и в то же время очень схожие.
Их всех объединяет одна общая черта — фанатическая привержен-ность любимому делу, неуемное следопытство.
С волнением вспоминаю о них: общение с такими людьми — большая радость.
ТРОЙНОЙ ПИЛОТ
Раннею весною 1933 года я пришел к профессору Ленинградского института инженеров путей сообщения — Николаю Алексеевичу Рынину. Мне, тогда начинающему журналисту, редакция молодежной газеты поручила «взять интервью» о необычной коллекции ученого.
Дверь открыл коренастый человек с сильно полысевшей ' седой головой, с крупным лбом и внимательными карими глазами. Он посмотрел на часы: я понял, что профессор любил точность.
Мы прошли в кабинет.
Разговор зашел об уникальной коллекции книг, гравюр, рисунков и фотоснимков, посвященных воздушным сообщениям и космическим полетам. Все это упорно и любовно собиралось на протяжении десятков лет. Николай Алексеевич доставал из шкафов и раскладывал на столе один шедевр за другим: снимок заседания секции межпланетных сообщений Академии Воздушного Флота... Обложка первого * номера советского журнала «Ракета»... Картина художника Зеньковича «Дедал и Икар»... Старинные гравюры — «Полет Доминико Гонзалеса на лебедях к Луне», «Катастрофический полет фаэтона на конях к небу», «Ива-нушка-дурачок разговаривает с месяцем»... Забавная карикатура — небесный полицейский регулирует движение на дороге Земля — Марс...
То была действительно редкостная иллюстрированная энциклопедия легенд, мечтаний и фантазий о межпланетных сообщениях!
Главным богатством Николая Алексеевича было, бесспорно, его чудесное собрание книг по воздушным сообщениям и космическим полетам1. Многие преподаватели, научные работники, просто книголюбы и студенты приходили к Рынину, чтобы познакомиться с какой-либо диковинной книгой, отказа никому не было. Николай Алексеевич отвел для таких посетителей один день в неделю, кажется, четверг, и все знали, что прийти можно только в определенное время, так как Рынин во всем любил строгий порядок.
Николай Алексеевич был одержим — в лучшем значении этого слова — идеей космических полетоа. Он был ее неутомимым пропагандистом и популяризатором. Блестящий геометр (его перу принадлежат «Сборник задач по начертательной геометрии» и «Аксонометрия»), автор таких серьезных научных работ, как «Дневной свет и расчеты освещенности помещений», «Кино-перспектива», «Перспектива» и много других. Рынин прежде всего тяготел к своему наилю-бимейшему детищу — воздушным сообщениям и космонавтике.
Примечательна научная судьба Николая Алексеевича. Окончив в начале девятисотых годов Петербургский институт инженеров путей сообщения, он стал наземным путейцем лишь по диплому. Иные пути нацело завладели им — пути в небо! Он стал неутомимым прокладчиком воздушных дорог в стране, для которой телега была чуть ли не вершиной транспортной техники... И не только в тиши кабинета мечтал Рынин о будущем России ф воздухе.
В 1910 году Нико-, лай Алексеевич поднимается на аэростате объемом 1437 кубических метров на высоту 6400 метров — рекордный результат для того времени!
Вскоре Рынин усаживается на зыбкую
1 Библиотека Н. А. Рынина — так называемый Рынинский фонд — хранится ныне в Ленинградской Военно-воздушной Академии имени Можайского.
«этажерку» аэроплана и совершает самостоятельный полет на аппарате тяжелее воздуха.
А еще спустя некоторое время он — в пилотской кабине дирижабля искусно управляет воздушным кораблем...
Инженер наземных путей сообщения становится универсальным пилотом.
Я бережно перелистываю великолепно напечатанные дипломы «тройного пилота». Да, этот человек лично был знаком с воздушным океаном!
Задолго до Октябрьской революции Николай Алексеевич соорудил в .Петербурге одну из первых в России аэродинамическую трубу. Он создает и начинает читать курс «Основы авиации». В советское время профессор Рынин организует факультет воздушных сообщений (деканом которого был до конца дней своих) и становится крупнейшим теоретиком в области проектирования воздушных линий.
При всей многогранности своих обширных знаний и интересов Николай Алексеевич особенно любил космонавтику. В 1927—1932 годах профессор Рынин издал девять выпусков капитального труда «Межпланетные сообщения». Три из них — «Суперавиация и суперартиллерия», «Межпланетные сообщения (мечты, легенды и первые фантазии)» и «Лучистая энергия» были изданы П. П. Сойкиным на собственные средства автора... Остальные выпуски в издании Академии наук СССР и Института инженеров путей сообщения. Тиражи выпусков — не более 1000 экземпляров; все они давно стали библиографической редкостью.
Особенно ценен выпуск, посвященный К. Э. Циолковскому, с которым Николай Алексеевич был очень дружен и состоял в оживленной переписке. Выпуск «Летопись и библиография» содержит сводку литературы — не менее пяти тысяч наименований. Сколько поисков в библиотеках! И все книги прочитаны, и с чисто рынинской добросовестностью проштудированы.
Николай Алексеевич был отменным педагогом.
Его лекции были образцом ясного и строго научного изложения мыслей. Рынин придерживался золотого правила: «Ясность есть вежливость тех, кто публично говорит». Сам он превосходно чертил и рисовал. Очень не любил Рынин, когда студент начинал растолковывать милую сердцу Николая Алексеевича начертательную геометрию «на пальцах»: взмах рукой в пространстве — мол, одна плоскость, еще взмахи — считайте, что проведены секущие плоскости. Он вежливо останавливал такого жесторечивого студента:
— Простите, но я попрошу вас погасить свет в аудитории.
Студент, ничего не понимая, щелкал выключателем. Воцарялась тьма.
— А теперь, пожалуйста, продолжайте, — любезно говорил профессор.
И студент, лишенный спасительной возможности жестикулировать, вынужден был в полной темноте, без всяких чертежей, рассказывать о сложных пространственных построениях, подбирая слова так, чтобы и в темноте объяснение было понятно всем. И если это удавалось студенту (Николай Алексеевич утверждал, что знающему студенту это обязательно удается!), пятерка в матрикуле была обеспечена.
Но вернемся к коллекции Рынина. Как и все «одержимые», он обладал поразительной настойчивостью в пополнении ее. Несмотря на свои уже немолодые годы, он не поленился однажды рыться полдня в пыли книжного развала на Андреевском рынке, но зато «выудил» там ценнейшую добычу: книгу старинных рассказов о «летании Александра Македонского к небу»...
Ему щедро помогали в пополнении коллекции другие энтузиасты, как, впрочем, помогал и он себе подобным. Почтовый ящик Рынина никогда не пустовал.
Константин Эдуардович Циолковский шлет ему из Калуги оттиски своих трудов...
Валентин Петрович Глушко сообщает новые интересные сведения и подробности из истории подготовки межпланетных сообщений в.СССР...
Знаменитый питерский коллекционер материалов по истории воздухоплавания и авиации — агент страхового товарищества «Саламандра» Александр Алексеевич Родных (колоритнейший представитель семьи «одержимых»!) делится с Рыниным своими уникальнейшими экспонатами. Родных делится!!! Надо было знать Александра Алексеевича, чтобы понять, каким уважением пользовался в его глазах Рынин, если Родных жертвовал
что-либо из своих коллекций! Я неоднократно бывал у Родных. Он жил на Петроградской стороне, где-то в районе Бармалеевой улицы. Помню громадные бельевые корзины, ящики и даже бочку из-под огурцов, доверху набитые всевозможными вырезками, брошюрами, книгами, письмами, фотографиями. На видном месте висел окантованный под стекло рукописный журнал «Летун» — детище А. А. Родных. И повсюду развешаны «страшные» предупреждения, написанные на кусках обоев и украшенные для пущей острастки черепами и костями, вроде: «В сем дому просить книги, а т^кже вырезки опасно для жизни!»... Или: «К корзинам не подходить — смертельно!»... Висела и такая любезная надпись: «Родных всех принимает, но ничего никому не дарит!»...
Только для Рынина не было отказа.
Г. Оберт, Г. Хаман, Р. Эсно-Пельтри, Годдарт и многие другие ученые, аэронавты и писатели шлют ему из-за границы статьи, заметки, рисунки...
Многие сотни советских читателей-доброхотов адресуют письма в Ленинград с отзывами, вырезками, критическими замечаниями.
— Вот видите, — сказал Рынин, перебирая груду писем, лежавшую на столе,— никакое собирательство немыслимо без такой коллективной диффузии мыслей.
Замечательный энтузиаст межпланетных перелетов Николай Алексеевич Рынин в предисловии к своей книге «Астронавигация» писал 1 марта 1932 года: «Сделанная нами работа, конечно, не может быть совершенной, но мы сделали, что могли. Пусть могущие сделают лучше».
...Когда наша беседа подходила к, концу, Николай Алексеевич произнес слова, которые мне захотелось немедленно записать. Воспроизвожу эти слова с пожелтевшего листка бумаги, разграфленного в клетку: «Не забудем, что реальная действительность часто превосходит самые пылкие фантазии: ковры-самолеты именно лишь детские сказки по сравнению с воздушными гигантами нашего времени, а колдуны и чародеи просто мальчишки перед овладевшим паром, газом и электричеством человеком».
Право, эти слова ученого-энтузиаста не потеряли своей звонкости и сегодня!
журнал «Уральский следопыт» 1961'11»