Леонид Юзефович Самодержец


Вы здесь: Авторские колонки FantLab > Авторская колонка «kerigma» > Леонид Юзефович "Самодержец пустыни"
Поиск статьи:
   расширенный поиск »

Леонид Юзефович «Самодержец пустыни»

Статья написана 26 июля 13:25

сабж

Это большой документальный роман (я читала позднюю, расширенную версию) про барона Р. Ф. Унгерна-Штернберга — деятеля Белого движения, оперировавшего, прежде всего, в Монголии, который какое-то время фактически контролировал страну. С исторической точки зрения — очень интересно и познавательно, я узнала много нового, причем о своих родных местах (Восточная Сибирь). Рефлексировала тут, почему в моем детстве у нас в Иркутске городской достопримечательностью были декабристы (у нас были в ссылке Волконский и Трубецкой, сохранились их дома), но при этом школьная программа как-то обошла вниманием расстрел Колчака и вообще все события Гражданской войны. И про барона Унгерна-то я услышала, только когда начала читать этот роман.

Он был странный персонаж. У нас теперь принято часто романтизировать белое движение, Белая гвардия, Булгаков, «на кортике своем Марина», вот это все. Но судя по всему, и там всякой дряни было порядочно, другое дело, что этот персонаж — выдающаяся дрянь. Безусловный психопат, судя по всему, начисто лишенный некоторых нормальных человеческих свойств, типа любви, сочувствия и потребности в отношениях. И к тому же — исключительный садист. В романе много всего, и по правде, Юзефович проделал огромную историческую работу, восстановив досконально не только происшествия с героем, но и все, что было вокруг его истории. Но то, что запомнилось мне прежде всего, — многочисленные и детальные описания ужасных вещей, который барон и его войска, включая штатных палачей, делали с теми, кто попал им в руки — от противников (реже) до местного населения (чаще) и собственных членов, которые в чем-то провинились (преимущественно). Общим местом являются ужасы, которые творили фашистские войска на захваченных территориях — ну так вот генерал Белого движения вместе со своей армией ни в чем им не уступали по части изобретения совершенно средневековых и изуверских методов пыток и казней. От романа остается чувство, что он весь исключительно про это — на самом деле нет, но эти описания настолько выбиваются из общего ряда, что на остальное уже не особо обращаешь внимание.

Юзефович отличный документалист и хорошо пишет, и это было бы очень интересно, если бы не было так противно и омерзительно. Причем частые и детальные описания пыток — только одна из причин. Другая состоит в том, что все без исключения персонажи нарисованы исключительно черным цветом, и зная историю, не ждешь никакого позитивного развития сюжета. Я не говорю, что автор специально кого-то очернял — отнюдь, просто и сам барон Унгерн был опасный и больной на всю голову маньяк, и окружение у него подобралось такое же. Про этих людей читать может быть интересно, но исключительно неприятно, и это причина, по которой я мучала книгу почти месяц — от нее каждый раз слишком портится настроение. Настолько происходящее в ней и описанные герои выходят за рамки нормального в сторону чего-то омерзительного и ужасного.

У Унгерна были интересные в общем-то, идеи возродить Великую Монголию, и если какой-то исторический персонаж и страдал панмонголизмом, то он. Ему даже удалось захватить и удерживать некоторое время столицу Монголии, называвшуюся тогда Ургой. Другое дело, что его идеи были исключительно общими, без какой-то внятной программы, и у меня скорее сложилось впечатление, что Унгерн, как и психи из Третьего Рейха, больше интересовался мистической стороной вопроса. В его ценностях перемешаны буддизм, монархизм и панмонголизм, но не то чтобы это способствовало создаиню чего-то нового — скорее это доморощенная мистика тирана, а интерес к культуре и истории региона — больше в духе Аненербе. Иллюзия чего-то великого и прикосновения к мистическому опыту, но без конкретики, и ничуть не мешающая жечь своих людей заживо за малые провинности.

Не то чтобы я жалею, что прочитала этот текст — он хорошо написан, и я многое узнала. Но я определенно не получила от него удовольствия и скорее испытываю к нему неприязнь.





93
просмотры





  Комментарии


Ссылка на сообщение26 июля 14:01
Всё собираюсь прочитать — и вообще Юзефовича, и эту книгу в частности. Не знал, что у неё есть две версии.
А о протагонисте я помню балладу Несмелова, с тем же колоритом.

К оврагу, где травы рыжели от крови,
Где смерть опрокинула трупы на склон,
Папаху надвинув на самые брови,
На черном коне подъезжает барон.

Он спустится шагом к изрубленным трупам,
И смотрит им в лица, склоняясь с седла, —
И прядает конь, оседающий крупом,
И в пене испуга его удила.

И яростью, бредом ее истомяся,
Кавказский клинок — он уже обнажен —
В гниющее красноармейское мясо, —
Повиснув к земле, погружает барон.

Скакун обезумел, не слушает шпор он,
Выносит на гребень, весь в лунном огне, —
Испуганный шумом, проснувшийся ворон
Закаркает хрипло на черной сосне.

И каркает ворон, и слушает всадник,
И льдисто светлеет худое лицо.
Чем возгласы птицы звучат безотрадней,
Тем, сжавшее сердце, слабеет кольцо.

Глаза засветились. В тревожном их блеске —
Две крошечных искры, два тонких луча...
Но нынче, вернувшись из страшной поездки,
Барон приказал: «Позовите врача!»

И лекарю, мутной тоскою оборон,
(Шаги и бряцание шпор в тишине),
Отрывисто бросил: «Хворает мой ворон:
Увидев меня, не закаркал он мне!

Ты будешь лечить его. Если ж последней
Отрады лишусь — посчитаюсь с тобой!»
Врач вышел безмолвно и тут же в передней,
Руками развел и покончил с собой.

А в полдень, в кровавом Особом Отделе,
Барону, в сторонку дохнув перегар,
Сказали: «Вот эти... Они засиделись:
Она — партизанка, а он — комиссар».

И медленно, в шепот тревожных известий, —
Они напряженными стали опять, —
Им брошено: «На ночь сведите их вместе,
А ночью — под вороном — расстрелять!»

И утром начштаба барону прохаркал
О ночи и смерти казненных двоих...
«А ворон их видел? А ворон закаркал?» —
Барон перебил... И полковник затих.

«Случилось несчастье! — он выдавил (дабы
Удар отклонить — сокрушительный вздох), —
С испугу ли, — все-таки крикнула баба, —
Иль гнили объевшись, но... ворон издох!»

«Каналья! Ты сдохнешь, а ворон мой — умер!
Он, каркая, славил удел палача!» —
От гнева и ужаса обезумев,
Хватаясь за шашку, барон закричал:

«Он был моим другом. В кровавой неволе
Другого найти я уже не смогу!» —
И, весь содрогаясь от гнева и боли,
Он отдал приказ отступать на Ургу.

Стенали степные поджарые волки,
Шептались пески, умирал небосклон...
Как идол, сидел на косматой монголке,
Монголом одет, сумасшедший барон.

И шорохам ночи безсонной внимая,
Он призраку гибели выплюнул: «Прочь!»
И каркала вороном глухонемая,
Упавшая сзади, даурская ночь.

************

Я слышал: в монгольских унылых улусах,
Ребенка качая при дымном огне,
Раскосая женщина в кольцах и бусах
Поет о бароне на черном коне...

И будто бы в дни, когда в яростной злобе
Шевелится буря в горячем песке, —
Огромный, он мчит над пустынею Гоби,
И ворон сидит у него на плече.
свернуть ветку
 


Ссылка на сообщение26 июля 16:37
Да, Юзефович ее цитирует)
 


Ссылка на сообщение26 июля 16:43
Ох ты, даже так.


⇑ Наверх