Пэлем Грэнвил Вудхауз. Приключение с расщеплённым инфинитивом

Пэлем Грэнвил Вудхауз

Приключение с расщеплённым инфинитивом

The Adventure of the Split Infinitive, 1902

Рассказ, впервые опубликованный в мартовском номере журнала «Public School Magazine» за 1902 год. Это второе появление Бердока Роуза и доктора Вотсинга.

Глава I

Мы успели на ночной почтовый. Случилось это в старые добрые времена нашего пребывания на Бакалей-сквер, когда запрыгивание в ночные поезда представлялось для нас делом самым заурядным.

Купе оказалось в полном нашем распоряжении. Роузу хватило одного взгляда, чтобы определить, что кондуктор в некий период своей жизни был каннибалом, и решив, что грешно скрывать подобный факт, мимоходом поставил того в известность, попутно выразив пожелание путешествовать в пустом купе. Кондуктор оказался восхитительно предупредительным. В рекордно короткие сроки он выдворил из купе двух епископов, одного почтенного профессора и трёх профессиональных боксёров-чемпионов и пригласил нас занять освободившиеся места.

Поезд мчался вперёд.

— Любопытное дельце, Вотсинг, — наконец произнёс Роуз.

— Какое именно? — спросил я.

— Да это убийство в Сент-Астериксе.

— Вы о Бакстон-Смайзе? Я… то есть мы раскрыли то дело давным-давно.

— Нет, нет, — отмахнулся Роуз. Почему-то упоминание об этом деле всегда его раздражает. — Это нечто совершенно иное. Вотсинг, — он вдруг резко сменил тему, — почему вы брились утром холодной водой?

— Я не брился. А вот почему вы выпили всего один стакан лимонада, когда выходили днём?

— Но, дорогой Вотсинг, чёрт возьми, как?..

— Так-так. К чему мне объяснять вам такие мелочи, Роуз. Но что за история с Сент-Астериксом?

Роуз достал из кармана газетную вырезку.

— Не стану зачитывать вам это, — хмыкнул он, — стиль и впрямь весьма ужасен. Не скажу, однако, что у репортёра в данном случае не имеется оправданий. В процессе написания у него болело ухо, а по его странному пристрастию к цитатам из Ювенала я заключаю, что он едва оправился от приступа подагры. Суть же состоит в следующем. Смит, школьный привратник из Сент-Астериксе, совершая обход утром в прошлую пятницу, обнаружил — к своему ужасу — что в классе шестого года обучения было совершено ужасное преступление. Жертвой стал инфинитив. По утверждению Смита тот был расщеплён, вероятно, каким-то тупым орудием, вроде плохого отточенного пера. Тело инфинитива пребывало на клочке бумаги, а несколько капель чернил на листке, вкупе с общим помятым видом, свидетельствовали, что жертва не сдалась без борьбы. Смит, проявив смётку, коею не мешало бы перенять кое-кому из недотёп Скотленд-Ярда, оставил всё на месте преступления в точности таким, как и нашёл.

— Есть подозреваемые? — поинтересовался я.

— Как раз к этому подхожу. Один из учеников, по имени Вандерпуп, под чьей партой и было обнаружено тело, уже арестован.

— Он дал какие-нибудь показания?

— Ну, он ударил полисмена в челюсть, если это можно считать показанием. Сейчас он в местном полицейском участке в ожидании суда. Должен сказать, общественное мнение настроено против него крайне решительно.

— Полагаю, одного этого достаточно, чтобы его оправдать. Общественное мнение всегда ошибается.

— Ну, ну, посмотрим, — сказал Роуз. — Во всяком случае, эта задача обладает множеством привлекательных сторон.

— И, — подхватил я, — она спасла меня от чёрной меланхолии.

Роуз сверкнул глазами. Он сам собирался это сказать.

Глава II

— Итак, мы снова в деле, — сказал я на следующий день, входя в классную комнату. — Комната сия, Роуз, стала ареной многих захватывающих событий. Где же тело?

Смит, привратник, предъявил требуемое и удалился. Роуз мгновенно опустился на четвереньки, извлёк микроскоп и приступил к своим обычным манипуляциям. Я же вёл расследование в более спокойных тонах.

Наконец Роуз поднялся.

— Вотсинг, — сказал он, — дело ясное. Это Вандерпуп.

— Вы читали сегодняшнюю местную газету, Роуз?

— Нет.

— А вот если бы читали, то узнали бы, что Вандерпуп освобождён с абсолютно незапятнанной репутацией.

— Какое дурачьё! Эти гении из Скотленд-Ярда…

— Но он предъявил самое что ни на есть убедительное алиби. Убийство, должно быть, совершено в четверг. Это, полагаю, очевидно. А Вандерпуп в среду и четверг находился в лазарете. Но, Роуз…

— Что?

— Я нашёл настоящего преступника.

Роуз аж присвистнул от изумления.

— И это?..

— Господин директор, — вдруг произнёс Смит, открывая дверь.

— Доброе утро, сэр, — сказал я, когда тот вошёл. — Прошу, присаживайтесь. Ах, да тут нет стульев. Присядьте на парту.

Он уселся на подоконник, выглядя удивительно удручённым. Ещё вчера он был полным. А теперь похудел.

— Я получил вашу записку, доктор Вотсинг, — тихо сказал он. — Но кто это? — Он указал на Роуза, всё ещё пребывавшего на четвереньках.

— Это, — ответил я, — мой друг и коллега, мистер Бердок Роуз. Вы можете говорить при нём так же свободно, как и наедине со мною. Строго говоря, считается, что он здесь главный и ведёт всё представление. Но прошу, продолжайте, сэр.

— Я получил вашу записку, — повторил директор. — Не знаю, как вы всё выяснили.

— Моя система. Предельно простая. Итак, вы говорили?..

— Вы правы в каждой детали, доктор Вотсинг. Никто иной, как я, расщепил тот инфинитив. Уж пожалейте бедного старика в горести. — Выглядел он так, словно вот-вот рухнет без чувств.

— Если вы планируете упасть в обморок, — сказал я, — я приложу все усилия по приведению вас в чувство при помощи чернил. Воды тут нет. Но, сэр, послушайтесь совета врача и не делайте этого.

Он не сделал.

— Постарайтесь объясниться, — предложил я.

— Разумеется, — отозвался он. — Родившись в богатой, но честной семье, доктор Вотсинг, я в раннем возрасте был направлен в публичную школу.

— Простите, что перебиваю, — вежливо сказал я, — но если вы попробуете изложить покороче, то весьма меня обяжете. Мне нужно успеть на поезд. Сконденсируйте свои мысли.

— Хорошо. Публичная школа. Латынь. Греческий. Греческий. Латынь. Никакого английского. Английский — не годный. Университет. Латынь. Греческий. Греческий. Латынь. Английский — не годный. И вот я здесь. Улавливаете?

— Я понимаю так, что ваше образование пренебрегло английским в пользу латыни и греческого. Я прав?

— Попали в самую точку.

— Сэр, — сказал я, — снимаю с вас все обвинения. Вы не столько грешник, сколько жертва обстоятельств. Ступай и не греши.

Он ушёл, и я надеюсь, исправился.

— Я искренне рад, что вы женитесь, Вотсинг, — сказал мне Роуз по дороге назад в город. — Когда, кстати?

— Через месяц.

Первое, что он сделал, выйдя из поезда, — купил календарь и запер в своём письменном столе. Каждый день Роуз вычёркивает очередную дату и улыбается.

Примечание

В английском языке инфинитив (начальная форма глагола) обычно выглядит как «to + глагол» (например, «to be» — «быть», «to go» — «идти»).

«Расщепить» инфинитив — значит вставить какое-нибудь слово (чаще всего наречие) между этой частицей to и самим глаголом.

Классический пример: «to boldly go» («смело идти»).

«Правильный», но менее выразительный вариант: «to go boldly».

«Расщеплённый» (и ставший знаменитым благодаря сериалу «Star Trek»): «to boldly go».

В викторианскую эпоху (да и после) учёные-пуристы считали, что расщепление инфинитива грубой грамматической ошибкой. Они пытались подогнать английский язык под правила латинской грамматики, где инфинитив — неделимое слово, и вставить в его середину что-либо невозможно.