Джордж Эдгар Слассер (George Edgar Slusser) родился 14 июля 1939 года в Сан-Франциско, Калифорния. Получил докторскую степень в области сравнительной литературы в Гарварде и 25 лет был куратором «Коллекции научной фантастики, фэнтези, ужасов и утопической литературы Дж. Ллойда Итона», насчитывающей более 300 000 единиц хранения.
Организатор ежегодной Итонской научно-фантастичес-кой конференции (Eaton Science Fiction Conference, Университет Риверсайда, штат Калифорния) по изучению фантастики. http://eatonconference.ucr.edu/
Конференции проходили с 1977 по 2001 гг., на них выбиралась лучшая нон-фикшен книга о фантастике.
Слассер написал несколько книг о научной фантастике:
Роберт А. Хайнлайн: Незнакомец на своей земле (1976)
Дальнейшие берега Урсулы К. Ле Гуин (1976)
Харлан Эллисон: Нераскаявшийся Арлекин (1977)
Хроники Брэдбери (1977)
Классические годы Роберта А. Хайнлайна (1977)
Пересечение Дилэни: Сэмюэля Р. Дилэни считают писателем полудрагоценных слов (1977)
Космические одиссеи Артура Кларка (1978)
Художественная литература 2000: Киберпанк и будущее повествования (1992) (совместно Томом Шипи)
Трансформации утопии: изменение взглядов на идеальное общество (1999) (коллективная монография)
Жанр на перепутье: Вызов фэнтези (2003)
Грегори Бенфорд (2014) (есть русский перевод с цветными вклейками)
Некоторые издания представлены на страничке: https://fantlab.ru/autor31105/alleditions
Он отредактировал множество антологий критических эссе, в том числе серию статей, представленных на Итонской конференции, под редакцией совместно с другими учеными. Серия «Доклады конференции Итона» началась с книги «Мосты к научной фантастике» (1980, с Джорджем Робертом Гаффи и Марком Роузом) и продолжалась более чем в двадцати томах. Он также переводил французские жанровые произведения Оноре де Бальзака и Ж.Рони-ст.
За вклад в изучение НФ в 1986 году Слассер получил премию «Пилигрим».
Скончался исследователь 4 ноября 2014 года.
В 2022 году на английском языке вышла монография Д.Слассера «Science Fiction: Toward a World Literature», через три года ее перевели на русский язык («Научная фантастика: На пути к мировой литературе», Минск, 2025). Сегодня мы публикуем небольшой фрагмент из этой книги.
Фуга сновавидения Гека Финна
В ряде юношеских романов Хайнлайна, выходивших в 1950-х годах в издательстве «Scribner», рассказывается о внезапной смерти и отсрочке. Юный Кип в книге «Имею скафандр — готов путешествовать» (1958) находится на волосок от того, чтобы «вращаться» вместе со всем человечеством. Но благодаря непоколебимости его курса ему в последний миг предоставляется отсрочка, и в финальной сцене романа мы снова видим его у автомата с газировкой на Среднем Западе, где он дерется с местным хулиганом и снова думает о будущих возможностях человечества в космосе. Подростковые произведения Хайнлайна были созданы под сенью образцового американского романа — «Приключения Гекльберри Финна» Марка Твена (1884). Интересно, что то, что Де Квинси представляет в своей «Фуге сновидений» середины века — динамику разума, движения и отсрочки — также описывает действующий механизм более поздних произведений Твена, которые на свой лад и в своей культуре также реагируют на силы технологических инноваций и научного прогресса. В конце своего физического путешествия почтовая карета Де Квинси сталкивается с традиционными структурами собственной культуры — церковью и нацией, судьбой и апокалипсисом. Гек Финн Марка Твена в конце своей реки встречается с открытой природой и фронтиром. Здесь встреча и попытка отсрочки происходит не между мчащейся каретой и маленькой двуколкой, технологиями и романтизмом, а между речными пароходами и плотом Гека. Результатом отсрочки становится выживание на новых землях и, подобным образом в понимании Хайнлайна, на новых планетах.
В «Гекльберри Финне» главный герой Твена освобождает себя из фантастического мира детских шалостей Тома Сойера. В начале романа он отворачивается от этих фантазий, чтобы бороться с миром мисс Уотсон и Папаши, суровой реальностью социальных и родительских ловушек, из которых он постоянно выскальзывает, обычно в последний момент и под угрозой внезапной смерти. Сценарии Гека не являются ментальными формами, которые, как в случае с Томом Сойером, впоследствии основываются на ситуациях реальной жизни. Скорее, это стратегии, придуманные на месте, позволяющие ему выскользнуть из социальных ловушек – «воспитания» мисс Уотсон – и серии все более опасных ситуаций, которые сами по себе обычно являются результатом неудачных фантазий. Тень смерти сопровождает его во время плавания по реке. Геку приходится инсценировать свою смерть, чтобы сбежать от Папаши. На реке он решает помочь беглому рабу Джиму добраться до Огайо, но в тумане они пропускают место слияния рек и их уносит течением вниз по реке на Юг. В плавучем доме Джим обнаруживает тело застреленного Папаши. Пристав к берегу реки, Гек сталкивается с опасностью и угрозы смертью в результате рыцарских фантазий Грэнджерфордов и Шепердсонов. Эти фантазии заканчиваются кровавой бойней, от которой ему в самый последний момент удается ускользнуть. В Арканзасе он становится свидетелем столь же опасной фантазии «чести», когда полковник Шерборн хладнокровно убивает безобидного Богса.
Если суша опасна, то и река таит в себе свои опасности. На плот садятся авантюристы Герцог и Король, которые продают Джима в рабство. Эти два мошенника буквально нападают на невинных сестер Уилкс, надеясь украсть их наследство. В конце концов девочек спасает резкий поворот, совершенный Геком, который прячет украденные деньги в гробу Уилкса. На последних страницах Гек ненадолго попадает в ловушку придуманного Томом плана по «освобождению» Джима — сложной и абсурдной «героической» фантазии, которая не только навлекает на них новые неприятности, но и в конце концов оказывается напрасной, так как мисс Уотсон умерла и в своем завещании дала Джиму свободу. Последняя попытка тети Полли «усыновить» Гека терпит неудачу, и он убегает от нее.
Слово «фуга» означает музыкальную структуру, включающую имитационный контрапункт, когда один голос время от времени повторяет другой. Однако в своем первоначальном значении оно означает бегство. У Твена, как и у Де Квинси, есть множество моментов такого бегства – никто не контролирует ни плот, ни карету – когда наблюдателей несет поток времени, устремляясь навстречу внезапной смерти (в прямом или переносном смысле), лишь затем, чтобы в последний момент свернуть прочь, чтобы отбросить прошлое в движущийся сон. В бегстве Гека по реке все формы кайроса (рыцарство, королевская власть, «воспитание») подвластны хроносу. Задача Гека – возможно, даже более неотложная, чем задача рассказчика Де Квинси, – состоит в том, чтобы наблюдать, адаптироваться, а в экстремальные моменты действовать и выживать. Оба — продукты постоянно ускоряющегося технологического века, вынужденные переосмыслить свое существование, которое теперь связано с неостановимым движением во времени.
Первый значительный роман Хайнлайна для подростков, «Астронавт Джонс» (1953), по сути, представляет собой историю молодого фермера Макса Джонса, который устраивается выполнять черную работу на звездолете. Покойный дядя Макса был «астрогатором», членом жестко управляемой гильдии, в которую Макс, не будучи его прямым потомком, не может в нее вступить. Однако Макс запомнил расчетные таблицы своего дяди (в 1953 году не было удобных компьютеров). Когда корабль из-за ошибочных расчетов теряется в другом пространственно-временном измерении, а таблицы злонамеренно уничтожены, человеку-вычислителю Максу удается, пока корабль мчится навстречу забвению, в нужный момент повернуть его обратно, в нашу знакомую вселенную.
Полное имя Макса — Максимилиан, этакий намек на императоров (Максимилиана I, основавшего династию Габсбургов, или злополучного Максимилиана I Мексиканского). Этим именем Хайнлайн намекает на структуры, созданные божественной силой, однако он связывает это имя с фамилией «Джонс», передающей динамику жизни обычного человека. В рамках одного имени Хайнлайн создал комплекс, в который встроен поворот, где кайрос теперь направляется Хроносом, так же, как Гек Финн открывает закрытый мир Тома Сойера, плывя по реке и буквально оседлав ее изгибы и повороты. Макс (который предпочитает свое народное имя) сталкивается с гильдией астрогаторов, считающих себя обществом избранных, структурой, в которой наследование осуществляется по праву первородства. Восхождение Макса на космический корабль, с таблицами астрогаторов в голове, которые охраняет гильдия, как будто это некий масонский ритуал, имеет тот же эффект, что и когда рассказчик у Де Квинси поднимается на борт английской почтовой кареты, которая в его глазах становится продолжением двигателя перемен, сметающего старый порядок по всей Европе. В романе Хайнлайна Макс, садясь на корабль, буквально оказывается в шкуре другого выскочки, императора — Наполеона, и в компании сержанта Сэма Андерсона из Имперской морской пехоты благодаря своему таланту становится главным астрогатором этого конкретного полета и в конечном итоге капитаном корабля. В то же время существует и явная параллель с Геком Финном. Твеновские Герцог и Король претендуют на титулы, но на деле это подлые негодяи и самозванцы. Гек же, простой обыватель, за время путешествия осознает благородство Джима и в конце концов оказывается способен использовать свои уловки «благородным образом», чтобы спасти сестер Уилкс.
Затерянный в новом измерении пространства-времени, корабль Макса приземляется на планете, жители которой — разумные существа, похожие на кентавров, но стремящиеся поработить людей. Критики узрели здесь отсылку к свифтовскому Гулливеру среди гуигнгмов. Если это так, то Хайнлайн представляет нам свою версию этой истории, которая отказывается от таких закрытых ограничений, как неоклассическая «золотая середина», и превозносит способность человечества продвигаться вперед в новом мире, определяемом скоростью и космическими путешествиями. Гулливер признал превосходство разумных лошадей над тем, что он считает своей собственной расой «еху». Вернувшись в Англию, он больше не в состоянии переносить вид и запах себе подобных и укрывается в конюшне. Кентавры Хайнлайна, как и все «высшие» существа, встречающиеся в его произведениях, обладают более обширным запасом технологий и «знаний», нежели люди, но, как и гуигнгмы, они фатально испорчены своей неспособностью меняться. Подобно крокодилу Де Квинси, они двигаются вперед по дороге и не могут от нее отклониться. Однако люди сражаются и сопротивляются, и, в конце концов, Максу удается сбежать и получить первую отсрочку, потому что несмотря на превосходящие силы, Сэм в порыве альтруизма поворачивается лицом к врагу и отдает свою жизнь.
Пока Макс пытается вычислить параметры, которые позволят кораблю «совершить прыжок» обратно в нашу вселенную, он находится в положении, аналогичном рассказчику Де Квинси на крыше мчащейся кареты, поскольку его корабль неумолимо движется к точке пространства-времени, где столкновение и поворот в сторону разделяет всего лишь микросекунда. Пока корабль приближается к моменту «прыжка», Макс продолжает свои хладнокровные расчеты, его ясный разум оседлал силу, которую он не в состоянии остановить. Но в отличие от рассказчика Де Квинси, он оказывается способен в самый крайний момент найти в «носовом платке» пространства-времени нужную «складку» и выполнить поворот, который вернет корабль домой. Прокручивая цифры в голове, Макс начинает мечтать: «Прокрутив числа у себя в голове, Макс с ужасом понял, что они ничего не говорят ему». В самый последний миг Келли призывает его к порядку: «Капитан! — резко позвал Келли. Встряхнув головой,макс опустился кресло… С непрекращающимся чувством паники он попробовал приступить к программированию. Теперь, по крайней мере, он знал, что это такое — ходить по самому краю запретной черты, потеряв уверенность в своих силах». За микросекунду от неминуемого столкновения все же решается: «Он рассчитал еще одну коррекцию, бросил взгляд на пульт управления и крикнул: «Внимание!» Он нажал кнопку, позволяющую совершить прыжок с точностью до микросекунды… Макс посмотрел вверх. Они вновь оказались в знакомом небе Ню Пегаса и Халкиона».
Очевидно, что, как и в случае с кучером Де Квинси, момент триумфа Макса смягчен. В более широкой схеме технологического прогресса человечества эти отсрочки незначительны с точки зрения кайроса. Но с точки зрения реального времени, хроноса, это знаменует собой незначительную брешь в старой философии человеческих ограничений, которая, если ее умножить, позволит людям продолжить поиск новых горизонтов. В конце концов Макс платит штраф и и его принимают в гильдию астрогаторов. Подобно Кипу он возвращается в мир обычных общественных институтов. Он не женится на Элли, потому что «астрогатор не должен быть женат». Получив второй шанс, он просто будет ждать своего часа: «Не оспаривая справедливость наказания, он был виновен и знал это; в глубине души Макс считал, что Союз ошибался в другом: его правила должны давать одинаковые возможности любому желающему вступить в Союз. Когда-нибудь он станет достаточно авторитетным, чтобы изменить существующую политику».
Финальная сцена романа Хайнлайна «Имею скафандр — готов путешествовать» представляет собой крещендо масштабов, сравнимых с произведением Де Квинси. Кип и Крошка, как в сцене в соборе из сновидения рассказчика у Де Квинси, предстают перед космическим правосудием. Судьи, групповая сущность, являют собой материальное воплощение всех кругов разума, по-видимому, способных принять все линейные векторы в свою постоянно расширяющуюся окружность, поглощающую растущее число «цивилизованных» рас во вселенной. Однако Кип и Крошка — люди, и величайшая сила человечества состоит в том, что оно состоит из пула свободных личностей, каждая из которых является «дверью», через которую становится возможным побег из логических ловушек и темниц разума. И здесь молодой мужчина и девушка сидят на скамье подсудимых, а на них неудержимо несется «карета» фатальной обреченности. И вновь, в самую последнюю секунду, совершается поворот от свободного действия. Судьи опасаются иррациональной и агрессивной природы человечества. Кип подтверждает эту природу, демонстративно выкрикнув перед лицом приговора: «Им нет пределов! И никто не способен предсказать наше будущее». Судьи опасаются, что однажды они действительно могут достичь звезд, и осуждают все человечество. Но в ход судебного процесса снова вмешивается акт альтруизма. Точно так же, как мужчина в карете пытается спасти женщину, или Гибнущий Трубач поднимается, чтобы предупредить о надвигающейся гибели, Кип и Крошка действуют свободно, связав свою судьбу с человечеством и требуя, чтобы их отправили обратно на Землю. Такое иррациональное поведение вызывает у судей нерешительность; размышляя о последствиях этого поступка. они приостановят стрелу внезапной смерти. Как всегда бывает в этой научно-фантастическом странствии, которая начинается с того, что карета Де Квинси несет надежду на победу, человечество получает отсрочку, шанс продолжить дальше свое путешествие.
В научной фантастике мы снова и снова видим, как в момент отсрочки круг разума разрывается. Даже если разрыв невелик (бесконечно мал в случае двойника), он сохраняет открытым путь для динамики движения и прогресса. Более того, вид фуги сна у Де Квинси почти точно воспроизведен в американском контексте сто лет спустя с космическими Геками Финнами Хайнлайна, давая читателю ощущение, что это лишь один из многих еще не открытых путей, ведущих из литературы девятнадцатого века в научную фантастику века двадцатого. Произведение Де Квинси — всего лишь один пример мощного потока книг, чьи нарративные модели можно проследить, как здесь, до научной фантастики — произведений, которые, как и работы Де Квинси, буквально и физически проверяют в тигле художественной литературы то, что Азимов считает базовым определением научной фантастики — влияние на человека научно-технического прогресса.
* * *
Перевод любезно предоставлен А. Бушуевым, Т. Бушуевой.
цитировать
свернуть ветку