КИНОрецензии

История эта, думается, известна почти всем. Мелкий нью-йоркский прощелыга Том Рипли (в данном случае Эндрю Скотт) однажды получает от богача Герберта Гринлифа заманчивое предложение: надо съездить в Италию, чтобы уговорить его сына вернуться домой, а то что-то он слишком уж загулял. Тома Рипли абсолютно не смущает, что его приняли за другого (никакой он не друг блудного сына), ведь поручение предполагает хороший гонорар. В итоге наш талантливый мистер находит-таки в Италии Дикки Гринлифа и ловко втирается к нему и его подружке Мардж в доверие. В конце концов, Том настолько проникается восхитительным образом жизни в Италии, что решает пойти на убийство Дикки, чтобы занять его место и продолжить роскошествовать. Очевидным образом одно убийство влечет следующие, а тут еще и появляется назойливый инспектор полиции.

Когда объявили о планах по новой экранизации «Талантливого мистера Рипли» (тогда утверждалось, что будут использованы все пять книг цикла, а это предполагало, по крайней мере, несколько сезонов, в идеале как раз пять) сразу стало очевидно, что Эндрю Скотт – идеальная кандидатура на роль главного героя. У него точно должно было получиться убедительно сыграть социопата, который готов идти на все ради заветной цели. Без эмпатии, на одной только логике и целеустремленности. А то, что Скотт старше книжного героя, ничего страшного, кинематограф еще и не такие возрастные сдвиги видал. В конце концов, сорокалетний аферист, решивший, наконец, идти до конца в своих целях, гораздо правдоподобней, чем двадцатилетний юнец, который просто хочет получить от жизни все. Ожидания, надо сказать, оправдались полностью. Эндрю Скотт идеально справился с ролью. Порой он вызывает практически страх, но ему невозможно не сопереживать. В конце концов, он тут единственный, кто работает, не покладая рук, для поддержания своего благосостояния, остальные же – просто лентяи, которым повезло распоряжаться тем, что у них есть. В общем, роль нашла своего актера. Увы, только на восемь серий. Сериал быстро закрыли. Но, конечно, не из-за игры Эндрю Скотта, а по совокупности причин. Стивен Зеллиан снял сериал, который не смог завоевать всеобщий успех, многие зрители были просто выбешаны «Рипли» и посчитали его невыносимым зрелищем. Хотя, безусловно, детище Стивена Зеллиана обречено стать культовым, но для этого должно пройти некоторое время, хотя бы лет пять.

Медленный, почти медитативный, черно-белый, поразительно красивый, отстраненный, не желающий понравиться, грандиозный – все это «Рипли» Стивена Зеллиана. Зритель словно проваливается в космос европейских фильмов 1960-ых и поздних работ Альфреда Хичкока. Стивен Зеллиан будто решил поиграть в Микеланджело Антониони, и у него получилась не просто реплика, а вполне себе самостоятельное произведение искусства. Нас, конечно, не удивишь роскошными и дорогими сериалами, но в случае «Рипли» есть не только дыхание большого кино, тут еще и абсолютно каждый кадр является отдельным шедевром. Да, перипетии сюжета всем более или менее знакомы, потому-то не важно, кто убил, не важно даже, почему убил, тут важно то, как это снято. Да, от Антониони тут больше, чем от Хичкока, но некоторые напряженные сцены не дают забыть и об этом вдохновителе Стивена Зеллиана. Терпеливый зритель, который доберется до эпизода в лодке, убедится, что ведь можно устроить полный драматизма саспенс без единого слова примерно на двадцать минут, а то и на полчаса. Открытое море, лодка, убийство, лицо главного героя и тяжелые физические условия – этого достаточно, если у вас в операторах Роберт Элсвит, а в кадре Эндрю Скотт. И никакой музыки, только плеск воды и шуршание веревки.

Симметрия практически в каждом кадре, море до горизонта, курортные многоэтажные городки на склонах гор, величественный Рим, скульптуры и барельефы, классическая живопись, узкие улочки, булыжная мостовая, все эти предметы быта, кажущиеся с определенных ракурсов полнейшим антиквариатом, бесконечные лестницы, в конце концов, ночная Аппиева дорога – все это так плотно заполняет пространство сериала, что нет ничего удивительного в том, что персонажи среди всего этого практически теряются. Даже сам Рипли (но в меньшей степени). Отсюда и отстраненная актерская игра: слишком мало слов, слишком много позы. Дикки как-то вяло возмущается тому, что Том взял да и надел его вещи, включая белье. Мардж вроде бы переживает за исчезнувшего Дикки, но чаще делает это, картинно застыв. Тут если и ругаются, то почти шепотом. Тут если и горюют, то без слез. Тем сильней выглядят сцены, в которых прорывается чувство, но опять же чувство почти что не выказанное. Просто посмотрите внимательно эпизод, в котором инспектор полиции унижает Мардж. За пару минут на лице актрисы промелькнут растерянность, обида и бешенство, но даже бровь не дернется. С таким подходом к актерской игре сложно смириться, если привык к драйвовым современным сериалам, но в данном случае это как раз достоинство. Искусство должно провоцировать. Стивен Зеллиан бесстрашно вызывает протест у зрителя, делая текстуру деревянной двери и следы кота на мраморной лестнице важней того, кто что там кому сказал и куда побежал. Действие тут важно, без него никуда, но оно слишком часто на втором плане, даже когда Рипли везет труп на уже помянутую Аппиеву дорогу, потому что там такие силуэты деревьев в ночи, что отходишь от них только, когда на землю начинают падать лампочки от вспышки в фотоаппарате (это полицейский фотограф делает снимки места обнаружения трупа). При этом один из самых неожиданных сюжетных намеков – для героя Эндрю Скотта Том Рипли вполне может быть просто еще одной личиной, чужой присвоенной жизнью – дается настолько вскользь, что можно и не заметить. То ли дело потрескавшаяся краска на трапе с парома.

Стивен Зеллиан с первого же кадра наводит зрителя на мысль, что вот сериал, который надо смотреть предельно отстраненно (отчуждение и все такое). А подобный подход к просмотру сам собой приведет к ощущению, что у того, что ты смотришь, есть множество подтекстов и смыслов. И в этом отношении здесь есть, о чем подумать, есть, в чем покопаться. Сыщется многое, но неизбежен простой вопрос: а вкладывалось ли это многое авторами? В конце концов, на поверхности тут сплошные банальности. Лестницы как символ социального неравенства, вот и приходится Тому Рипли постоянно по ним то карабкаться, то спускаться. Сюда же можно добавить мысль о том, что у нас редко когда бывает то, что мы заслужили. Вон, Рипли умен, эродирован, умеет видеть красоту, разбирается в искусстве, но для него весь этот вальяжный стиль жизни недостижим (до поры до времени, но тут уже права качает именно что сюжет), ведь нет у него богатых родителей, нет влиятельных друзей и живет он не на итальянской вилле, а в какой-то богом забытой нью-йоркской меблирашке. Тут непроизвольно видится насмешка над американской концепцией человека, который сам себя сделал. Такой человек прикладывает массу усилий, сам всего добивается, оказывается лучше тех, кто получил многое по наследству. Ну да, наш талантливый мистер, который сам себя сделал, проворачивает все это с помощью убийств и махинаций. И, в общем-то, добивается всего, что ему так было надо. Патриция Хайсмит неоднократно подчеркивала, что ее Рипли не интересуется сексом, его влечет исключительно к красивому образу жизни, именно в него он и влюблен. Стивен Зеллиан тщательно и прилежно разрабатывает эту тему, добавляя по необходимости простенькую социальную критику. Пожалуй, этого вполне достаточно для сериала, в котором можно бесконечно любоваться на то, как Эндрю Скотт выбрасывает мешающие ему вещи, или уплывает вдаль на катере в Венеции. Все остальное, что мы откопаем, вполне может оказаться обманом зрения. Даже параллели с Караваджо (с ним так навязчиво ассоциирует себя Том Рипли), они тут могут быть только для того, чтобы в какой-то момент вдохновленный Том догадался поиграть со светом и тенью, чтобы обмануть приставучего инспектора. Но как он опускает шторы! И как раз это интересней всего остального.

Зрительские симпатии, конечно, важны. Сериалы продлевают только тогда, когда широкая публика готова смотреть их все дальше и дальше. Потому закрытие «Рипли» – сериала, который мы все-таки не заслужили, – закономерно. Но симпатии критиков также важны. И в этом отношении кажется страшной недальновидностью, что на «Золотом глобусе» «Рипли» практически проигнорировали. Да, номинации были, но ни в одной не случилось победы. Хотя, конечно, их премия, кому хотят, тому дают.

Действие фильма поделено на 6 глав. Начнётся же всё с 3 главы. А дальше зрителя будут бросать из главы в главу как будто бы только для того, чтобы удивить. Но ближе к финалу становится ясно, для чего всё это было сделано. Замысел был, и замысел коварный, поскольку режиссёр зрителя ловил в свои сети очень грамотно, я бы даже сказал — одержимо, как маньяк. И вот на зрителя обрушивается одно осознание за другим и первоначальный образ главных героев растворяется без следа. На их место выходят как будто бы совершенно другие персонажи, которых играют те же самые актёры: Уилла Фицджералд — талантливая актриса, которая вместе с режиссёром обманывает зрителя и удививший лично меня Кайл Галлнер, который в фильме играет не странного парня (мне он запомнился по маленьким ролям необычных подростков в ремейке «Кошмара на улице Вязов" и «Тело Дженнифер»), а очень даже решительного и брутального преследователя.

Созданию атмосферы фильма способствует мягкий и страноватый саундтрек. Буквально кожей ощущаешь настроение каждой сцены, но и вместе с тем, как будто бы сговорившись с режиссёром (скорее всего, именно так и было), композитор обманывает и ломает зрительские ожидания. Вместе с ним в заговоре участвует и оператор, которым стал человек-оркестр Джованни Рибизи (напомню, что он достаточно известный актёр). Цвета и краски очень насыщенные, крупные планы лиц героев выразительны и действительно способствуют создаваемому напряжению. И, главное, операторские работы призваны в полной мере раскрыть имя маньяка — "Электрическая леди". Отсветы красного неона в кадре насыщены электричеством до предела и кажется, что волоски на теле приподнимаются и потрескивают от разрядов. А уже после вступления, красный цвет преследует зрителя до самого финала.

В итоге, казалось бы обычная схема триллера, в которой маньяк преследует свою жертву до конца фильма, распадается. Но создаваемая режиссёром калейдоскопичная мозаика делает стандартный сюжет крайне занимательным зрелищем. Основные достоинства картины мной уже перечислены. Но главное в фильме я всё же постарался скрыть. Как это до поры до времени делали создатели фильма. Задача будущего зрителя — постараться преодолеть любопытство и ни в коем случае не смотреть трейлеры и не читать рецензии и отзывы на фильм "Странная милашка" (название "Сталкер" далеко от оригинального).

Я вас предупредил. Но выбор остаётся за вами — смотреть ли кино ради того, чтобы было что посмотреть " из интересненького". Или же сполна насладиться кинообманом, в котором вас ждёт множество маленьких и не очень открытий.

Брат и сестра, еще молодые, но уже далеко не юные люди. Встречаются в закусочной. Они только что провернули какое-то дело с ограблением/убийством, на руках пара сумок с деньгами и хорошо бы спрятаться в другом времени. У сестры подрастает дочь Стеф. Есть адрес дома рядом с кукурузным полем, надо зайти в определенную дверь — несложные манипуляции работают как кодовый замок — провести "где-то там" пару недель и вернуться.

Брат иногда вспоминает лицо посредницы, которая рассказа ему про дом.

На той стороне портала такой же сельский дом. Можно немного побродить по пустым окрестностям. Послушать музыку. Попытаться закрыть вопросы в отношениях с сестрой (в прошлом какой-то намек или на инцест, или на втягивание в преступную деятельность).

Даже по трейлеру понятно, что все пошло плохо, им придётся убивать самих себя.

Через две недели дверь не открылась.

Появляется надпись на доске, прибитой поперек двери. Идут на мельницу и рядом с ободранным трупом (наручные часы посредницы) появляется сейф. Внутри прикованный на цепь диктофон. Можно общаться. "Или вас сотрем, или будете сторожить, убьете названного гостя". В итоге брат с сестрой соглашаются.

Проходит год. Что? Да, вот так, год. Людей вокруг нет, непонятно кто убрал кукурузу с поля, в холодильнике новая еда. Сестра пытается строить теории о прежних хозяевах дома. Брат впадает в отчаяние.

Наконец появляется кто-то куртке, капюшоне, с маской на лице. Перестрелка, попытки переговоров. Снова обмен голосовыми сообщениями через сейф. Много нелепой возни. Выясняется, что это посредница это Стеф, дочь сестры, только уже взрослая, и сестра заслоняет её от пули брата.

Брат теперь один, в отчаянии. Зрители видят кукловодов (те же актеры, что играют брата с сестрой), эта парочка, сидя за пультом в стиле 1950-х, говорит, что все, брата можно стереть. Он уже не против, но просит, чтобы его выкинули чуть раньше в прошлом, он тогда попытается убить сам себя и предотвратить попадание в петлю.

Возвращается в прошлое, убивает.

Но в закусочной рядом с сестрой садится уже глубокий старик и просит её убить себя, потому что все попытки ничего не дали. Она убивает, а снаружи полицейские сирены.

Какими юнитами играют создатели "киноленты"?

— есть два относительно неплохих актера, причем кастинг актрисы очень удачен: решительная, думающая, не гениальная, при том яркая;

— минимальное участие других актеров: "посредница", продавщица в закусочной, какие-то хулиганы (чисто эпизодическое появление на экране).

— есть летний дом в сельской местности, зимний дом (то есть съёмки с разницей в несколько месяцев, имеется запас по времени, что всегда хорошо при съемках фильмов о хронопрыжках), закусочная;

— есть какое-то количество реквизита: пара винтовок у брата с сестрой хорошо увязаны с пространством поля, образом перестрелок на дистанции; сейф с диктофоном на цепочке; револьверы, обстановка в доме.

Всё.

Это артхаус, снятый за три копейки.

И первые пятнадцать минут, пока брат с сестрой самым бытовым путем залазят во временную петлю, поддерживается очень неплохое ощущение тайны: "А что, так можно было?" Что у них там вообще творится? Насколько распространено подобное пережидание?

Где-то на середине двухнедельного пребывания это ощущение пропадает и потом, когда пытаются накрутить таинственности (недоговоренности, зловещая музыка и т.п.) — оно уже не работает. Персонажи слишком откровенно становятся актерами с плохими репликами. Лишь в самом конце, когда появляется уже старый брат, к нему мелькает сочувствие.

"Что делать?" (с)

Сценарист с режиссером так и не увидели самого главного визуального объекта, с которым они работают: иное пространство, зона, сумрак, изнанка, альтернативная временная линия — подходит любое название. Эту изнаночность пытаются показать другим временем года (зима вместо лета) светофильтрами, каким-то кровавым следом на стерне. И все. А сущность этой изнанки надо бы приоткрыть зрителю.

Как? В первую очередь брат с сестрой за две недели должны исследовать это непонятное пространство и регулярно сталкиваться с феноменами. Например, люди вокруг есть, но их не слышно. Видно комбайн, который убирает кукурузу, однако тот движется по полю под тихое завывание ветра. Или они не могут отойти от дома больше, чем на пару-тройку километров. Или чем дальше от дома, тем ощутимее искажение в траектории винтовочной пули.

Во вторую очередь требуется "историческое" пояснение феномена. Брат вполне уже мог отсиживаться в таких вот пузырях-укрывищах, во временных локациях, но в прошлый раз все было плохо, там было четверо-пятеро подельников, острый конфликт, маленький объем "пузыря", в итоге двоих просто зарезали. По телевизор могут рассказать о том, что в похожем пузыре пробуют добывать нефть, но проблемы, что-то не получается с её доставкой в основную реальность. Можно дать новость о какой-то катастрофе, связанной с "пузырем".

То есть брат с сестрой — отчасти Гензель и Гретель, которые живут в некоей загадке, но её таинственность не абсолютна.

И вот уже от каких-то собранных о "пузыре" сведений и можно строить годовую интригу — большой цикл. Тогда бы нивелировался эффект злоупотребления тайной, когда персонажи постоянно спрашивают "что тут твориться?", а им отвечают "Мы понимаем, но именно вам сейчас ничего толкового не скажем". Один раз это звучит, но штука повторенная трижды малость надоедает. Увы, такой эффект проявляется не только в дешевых постановках. Вот, закончился недавно второй сезон "Убежища" (SILO), буквально забодал этим приемчиком.

Нужно больше материальных "фишек". В фильме пытались в качестве "ружья на стене" показать какую-то экзотическую разновидность кочерги. Очень хорошо получилось с сейфом. Ну, и музыкальный центр можно вспомнить. Если сейф — это специфический инструмент, переговорное устройство, то нужны еще "артефакты зоны". Какие-то эффекты, искаженные петлями. В неплохом сериала "Тайная комната" смогли показать несколько артефактов, что мешает тут изобразить револьвер с отложенным или опережающим во времени выстрелом?

Ну и разговор с кукловодам никуда не годится — какая-то вымученная мораль и теория заговоров в одном флаконе. Вместо кукловодов-экспериментаторов требуется владелец этой "зоны", который все еще пытается разгрести завал и мыслит не патетическими штампами, а рациональными доводами.

Итого: если у вас есть лишние полтора часа — посмотрите. Увидите полусобранную головоломку, которую вам почти наверняка захочется переделать.