В этой рубрике мы станем публиковать статьи только о редких и коллекционных изданиях. Разумеется, для таких статей особое значение имеет визуальный ряд, поэтому просим авторов не забывать снабжать свои тексты иллюстрациями.
У меня наибольший интерес вызывают малоизвестные или забытые имена.
Сашу Чёрного (Александра Гликберга) сейчас трудно причислить к забытым, он уже стал классиком отечественной сатиры, но ведь после эмиграции в 1920 году на родине его не издавали несколько десятилетий и лишь с "оттепелью" при активном участии Чуковского вновь вспомнили об этом писателе. В антологии "Ёлка" Саша Чёрный представлен рассказом "Домик в саду" и стихотворением "Трубочист". Рисунок к Трубочисту выполнил художник В. Лебедев, нарисовавший также обложку (не слишком удачную, на мой взгляд) и титульный лист для сборника. Лебедев известен отличными иллюстрациями к изданиям Маршака.
Саша Чёрныйтитул антологии Чёрного "Радуга"
В 1922 году в Берлине Саша Чёрный издал монументальный сборник русской детской поэзии — от Пушкина до своих современников. Интересно, что антология Чёрного получила название "Радуга" — так первоначально должна была называться "Ёлка". Оформлением "Радуги" занималась художница Ксения Богуславская, а среди авторов присутствовала Мария Моравская.
Петербургская полячка, родившаяся в Варшаве, Моравская вполне могла бы стать классиком советской детской поэзии, но уехала из России в США ещё после Февральской революции. В России она писала исключительно на русском: "Я полька, католичка, но обрусела настолько, что пишу исключительно по-русски. Моё глубокое убеждение, что русский язык — самый музыкальный для стихов, и я очень радуюсь, что я русский поэт, хотя знаю и ценю польскую литературу…".. В Америке быстро выучила английский и приобрела определённую известность как писательница Maria Moravsky, печаталась в Weird Tales. Прославилась также необычными увлечениями: "занималась выведением новых пород попугаев-неразлучников и домашних уток, дрессировкой диких животных, разведением несвойственных для Флориды растений, печатаньем книг с помощью самодельного оборудования. Путешествовала по Южной Америке, где сплавлялась по рекам на каноэ". В конце жизни уехала в Чили, Корней Чуковский получил от неё письмо в конце 50-х: "Несколько лет назад я получил от неё письмо из Чили. Судьба забросила её туда, она вышла замуж за почтальона и с ним доживает свой век. Как было бы интересно вам её повстречать. Представляете — рафинированная петербургская барышня, поэтесса, подруга поэтов, завсегдатай «Бродячей собаки», и вот какой финал — супруга чилийского почтальона!". В сборник "Ёлка" Моравская предоставила два стихотворения — "Два жука" и "Хочу котёнка".
Мария Моравская
Острая на язык Моравская порой нелицеприятно отзывалась о коллегах по цеху, например: "Этот внешне талантливый стихотворец с умопомрачительно дурным вкусом... Он — продавец сказочных лубочных картинок, которыми кухарки оклеивают свои сундуки... Игорь — худшая часть плебейской поэзии..." (о Северянине), но её капризные стихи тоже вызывали неоднозначные отзывы. Но я считаю, что стихи Моравской не лишены очарования. Рисунки к её произведениям в "Ёлке" выполнены Сергеем Чехониным, известным графиком и всемирно признанным мастером агитфарфора. Наиболее известный сборник детских стихов Моравской "Апельсинные корки" (1914) тоже проиллюстрирован Чехониным.
Художница Ксения Богуславская, сокровенная муза Велимира Хлебникова, участник многих проектов русского авангарда, представлена в сборнике "Ёлка" сказкой "Иеремия-лентяй". Иллюстрации к сказке сделал муж Богуславской художник Иван Пуни. Пуни происходил из довольно состоятельной творческой семьи (дед — известный балетный композитор, отец — виолончелист Мариинского театра) и супруги могли себе позволить спонсорскую помощь другим творческим людям, в квартире Пуни был организован "салон" для творческих встреч футуристов и прочих авангардистов, на свои деньги Пуни издали "культовый" сразу же запрещённый футуристический сборник "Рыкающий Парнас" (первая публикация "Нате!" Маяковского, манифест "Идите к чёрту!", цикл Д. Бурлюка «Доитель изнуренных жаб» и другие интересные вещи).
БогуславскаяПуниКартина И. Пуникартина К. Богуславской
Сказка Богуславской стала для меня главным открытием книги.
В 1920 году супруги Пуни через Финляндию бежали в Германию, а затем — во Францию, где успешно занимались творчеством, общались с известными творческими людьми, например, с основателем дадаизма Тцарой. Пуни провёл в Европе 12 персональных выставок, Ксана Богуславская увлеклась дизайном моды.
БогуславскаяБогуславская и Малевич
Сказка "Как пропала Баба-Яга" прекрасно оформлена Б. Поповым, колоритная Баба-Яга и интересное у неё жилище, бычьи черепа на стенах, книга с пентаграммой лежит на полу:
Кроме перечисленного в сборник вошли стихотворение Брюсова "Венок из васильков", прекрасный рассказ графа Алексея Толстого "Фофка", стихотворения Натана Венгрова "Как прыгал зайчик", "Блошки", "Моя учительница" (совместно с С. Дубновой). Позже Венгров стал одним из создателей советской детской литературы — руководил детской секцией оргкомитета Союза писателей, участвовал в создании "Детгиза", был редактором журналов "Ёж", "Мурзилка".
Венгров"Блошки", рис. Ю. Анненкова"Моя учительница", рис. Лебедева
Очень интересен размещённый в книге ребус, особенно часть, которая означает "сто рож" — художник Добужинский зашифровал в "рожах" шаржи на реальных людей, сразу угадываются Чуковский, Горький, Алексей Толстой...
Александр Лейзерович в своей статье о "Ёлке" приводит список тех, кого удалось опознать (Брюсов, Бальмонт, Станиславский, Тэффи, Аверченко, Чёрный, А. Бенуа, Духов, Н. Гумилёв и др.) но определить удалось далеко не всех.
Работая над библиографиями для Фантлаба, я ознакомился с двумя старыми детскими антологиями, выходившими в разное время, при разных условиях, но имеющими одинаковое название и огромное влияние на развитие советской детской литературы. Речь об антологиях "Ёлка" — 1918 и "Ёлка"1941 годов.
.
Символично, что обе антологии по воле случая вышли на грани "великих перемен" — первая готовилась к изданию ещё при царском режиме, но из-за проблем с бумагой и общей революционной ситуации вышла в начале 1918 года (по другим источникам — в последних числах декабря 1917 года, в выходных данных — 1918 год) в издательстве "Парус", одним из основателей которого был Максим Горький; вторая подписана в печать в последнем на долгое время мирном году, новогодние праздники были вновь разрешены, лишились клейма буржуазного пережитка, у поколения, выросшего в новом мире, появились свои дети и требовалось сформировать новый облик праздника. Старые символы новую власть явно не устраивали — посмотрите на фронтиспис "Ёлки -18" работы Бенуа, ангелочки резвятся в ветвях, ангел вручает детям подарки, малыш в ореоле шестиконечной Вифлеемской звёзды — на макушке ели. При этом на обложке — "славное язычество" — дед Мороз водит хоровод с лешим и лесными зверями; но ёлочка увенчана шестиконечной звездой. По оформлению книги 1941 года видно, как изменилась новогодняя символика — пятиконечные звёзды, Ленин в хороводе, флаги с серпом и молотом, самолётики, дирижабли. Но антологии объединяет общий высочайший уровень участников — писателей и художников.
Подготовленная Корнеем Чуковским и Александром Бенуа антология была задумана ещё в 1916 году должна была выйти весной следующего под названием "Радуга", но выход задержался до конца года и книгу переименовали в "Ёлку", добавив соответствующее новогоднее оформление. Состав участников, конечно, поражает воображение: Горький, Чуковский, Брюсов, Алексей Толстой, Саша Чёрный, Ходасевич, Мария Моравская и другие звёзды "серебряного века". Чуковский решил изменить традиционное умильно-снисходительное отношение к детским произведениям и для создания детского сборника нового типа обратился к "взрослым" писателям — Брюсову, Волошину, планировалось участие Маяковского. Волошин посоветовал Ходасевича и Цветаеву. Не все планы удалось реализовать: нет здесь произведений Цветаевой и Маяковского, планировалось впервые опубликовать в книге сказку Чуковского "Крокодил", которая, без сомнения, украсила бы сборник, но из-за длительной подготовки антологии Чуковский разместил сказку в периодике. Но всё равно получился сильнейший детский сборник. Вместо "Крокодила" Чуковский опубликовал в антологии пересказы иностранных сказок — английскую "Джек — покоритель великанов" и норвежскую "Сказку о глупом царе". Пересказ "Джека" до сих пор очень популярен, но надо сказать, что более поздний советский вариант пересказа стал отличаться и большей беспощадностью к врагу, в первой версии Джек, например, не убивает двухголового великана, а сажает в клетку на потеху детворе, великана содержат в хороших условиях, кормят изюмом и пряниками. Проникла в издание описка, позже исправленная автором, непонятно, кто кому приходится дядей — Корморан или Блендербор. Интересные мрачные рисунки создал к сказке Виктор Замирайло, известный иллюстратор, большой поклонник и последователь Доре и Гранвиля.
иллюстрации Виктора Замирайлоиллюстрации Виктора Замирайлоиллюстрации Виктора Замирайло
Виктор ЗамирайлоВалентина ХодасевичКорней Чуковский
Владислав Ходасевич специально для сборника написал своё первое детское стихотворение, оказавшееся весьма удачным и остроумным, — "Разговор человека с мышкой, которая ест его книги".
рисунок Б. Попова
А открывалась книга сказкой Горького "Самовар" с рисунками Юрия Анненкова.
Максим ГорькийВладислав Ходасевичрисунок Ю. Анненкова
Кроме того Горький отметился в книге ещё и сказкой "Про Иванушку-Дурачка", к этой сказке прилагалась акварель самого Ильи Репина (напрямую именно с этой сказкой не связанная):
Помимо стихов и сказок в антологию вошли весёлые картинки А. Радакова. Вот они, я их размещал в колонке вчера, но почему бы не повторить для более широкого круга читателей.
И интереснейший ребус, но о нём и о других произведениях — в следующий раз.
Много раз еще Беляев писал о Циолковском. Когда роман "Звезда КЭЦ" вышел отдельной книжкой, Александр Романович подарил его дочери ученого Любови Константиновне с дружеской дарственной надписью: Многоуважаемой Марии Константиновне Костиной на добрую память. А. Беляев. 27.III.41, г. Пушкин.
Примечание: КОСТИНА Мария Константиновна (1894— 1964). Средняя дочь К. Э. Циолковского.
Книга из архива Беляева. Шуточный автограф жене: "Милой Кэти, другу Кэти, как всегда первый экземпляр. Шаша. 13/Х-29"
Джон Бакстер (John Baxter, не путать со Стивеном Бакстером) — австралийский писатель, редактор и кинокритик. Родился 14 декабря 1939 г. в Сиднее, там же окончил Уэйверли-колледж. Работал в администрации штата Новый Южный Уэльс, занимал ряд постов в австралийской киноиндустрии. С 1969 года жил в Лондоне, в 1974-75 преподавал в США, в 1980 — вернулся в Сидней, а с 1990 — осел в Париже. Джон Бакстер — заядлый букинист и собиратель первых изданий книг, он даже написал книжку о своем книгоманстве (см. ниже книжку 2004 года). Первая НФ публикация — рассказ «Конец вендетты» (1962). В 1968 году выпустил антологию "The Pacific Book of Australian SF" (Тихоокеанская книга австралийской фантастики), книга выдвигалась на австралийскую фантастическую премию Дитмар:
И в 1971 выпустил вторую аналогичную книгу, "The Second Pacific Book of Science Fiction"
В 1970 написал книгу "НФ в кино" (от "Путешествия на Луну" Мельеса 1902 года — до "Космической Одиссеи" Кубрика 1968 года), два варианта издания книги:
И книжку про гангстерское кино:
В 1973 — историю самого раннего-раннего кинематографа, начиная с 1894 года:
В 1999 выпустил биографию Джорджа Лукаса (не переводилась)
Книга про своё увлечение букинистикой ("A Pound of Paper: Confessions of a Book Addict", 2004 год, нечто вроде "Фунт бумаги: книжная зависимость"), в которой впрочем не стесняясь рассказывает байки и про других современных собирателей книг:
Писал фантастику он мало и эпизодически, но на русском языке прорвался один рассказик, "Капитуляция отменяется" (Takeover Bid, 1965), причем сразу — в журнал "Вокруг света", № 9 за 1984 год. Правда он поблек на фоне фантастического детектива в одеждах планетарной космооперы, повести "Голубой ксилл" Анатолия Ромова, печатавшейся в том же номере журнала, но не о художественной прозе Джона Бакстера у нас речь. Когда в 1970 году Джон Бакстер переехал жить в Лондон, он подружился с Джеймсом Баллардом, хотя и раньше следил за его творчеством. Вот что пишет Джон Бакстер в своей книге:
Я знал Джима еще до своего приезда в Британию. В середине 1960-х годов Тед Карнелл публиковал рассказы нас обоих иногда даже в одном и том же номере. Высшая точка моей карьеры в издательстве «Nova Publications» имела место под той же обложкой «Новых миров», № 140, что и баллардовский «Последний берег». То, что Джим как писатель на голову меня выше, никогда не подвергалось сомнению. И когда я экспериментировал с его стилем, Тед напечатал рассказ, хотя и попенял на подражательство. Одного Балларда, похоже, было вполне достаточно.
(обложка журнала New Worlds Science Fiction, март 1964)
Собирая его книги, по мере того, как они выходили в свет, я в 1970 году, приехав в Лондон, разыскал Джима. У нас завязалась профессиональная дружба, подпитываемая моей любовью к книгам. Время от времени я приобретал на рынке его рукописи или письма, которые хранил потом рядом с его записками мне. Постепенно эта коллекция превратилась в своеобразный архив первых изданий, гранок, писем, распечаток, которые включали в себя его наброски таких романов, как «Бетонный остров» и машинописный текст оригинальной нередактированной версии «Автокатастрофы». Джим смотрел на мою коллекцию с улыбкой, добавив, к моему вящему ужасу, что время от времени он устраивает в ямке в своем заднем саду костер, куда летит вся эта макулатура.
(первый лист машинописи романа "Автокатастрофа, с правками)
Я иногда приезжал в Шеппертон взять у него интервью, в частности, для моей биографии Стива Спилберга, и собственными глазами видел и пресловутую пыль и работы Дельво. Он написал доброжелательные рецензии на некоторые из моих биографий. Казалось вполне логичным, что я должен написать и его биографию, однако когда я несколько раз предлагал ему эту идею, он всякий раз отказывался, ссылаясь на то, что ему неприятно копаться в его взаимоотношениях с родителями. Позднее я узнал, что не единственный обращался к нему с таким предложением, но он отказывал всем.
Я рад, что не написал эту книгу, пока он еще был жив. Чтобы честно рассказывать о своей непростой жизни, понадобилась бы гораздо более сильная воля, нежели у него. Многие мои вопросы наверняка повергли бы его в безмолвную ярость, о которой говорил Муркок: «устрица, перевязанная изолентой». Когда Уильяма Берроуза спросили, почему он назвал свой роман «Голый Завтрак», он процедил сквозь зубы: «заголовок означает именно то, что говорят его слова — голый завтрак, момент, застывший на конце каждой вилки».
Джим бежал от реальности подобных моментов, находя спасение в физической изоляции и бегстве в мир искусства. И когда он, наконец, обрел покой, самое время спросить, что это значило с точки зрения его творчества и жизни.
Одним из главных удовольствий написания этой книги была возможность провести долгие часы в обществе Майка и Линды Муркоков. Несмотря на пошатнувшееся здоровье, Майк щедро делился воспоминаниями о человеке, который на протяжении трех десятилетий был его самым близким другом. Я также многим обязан Дэвиду Принглу, библиографу Джима, за его неизменную поддержку. Самый частый совет, который я слышал от знакомых Балларда, звучал так: «Спроси Дэвида Прингла. Он точно знает». И они чаще всего оказывались правы.
Джон Хардинг, архивариус школы Лис, провел меня через то время, когда в ее стенах учился Джим и вместе с Келли О'Рейли любезно предоставил мне доступ к документам. Дэвид Кертис и Билли Пиппин разъяснили мне историю IRAT и помогли разобраться в тонкостях выставки Разбитых Автомобилей. Салли Поттер и Ричард Джон из Колледжа Искусств Св. Мартина предоставили дополнительную информацию. Джон «Хоппи» Хопкинс одолжил мне видео закрытого просмотра этой выставки и, при посредничестве Адама Локхарта, восстановил ее в Центре визуальных исследований университета Данди. Нил Хорник поделился со мной знанием альтернативных художественных площадок в Лондоне шестидесятых годов и предоставил доступ к своему архиву. Он также от моего имени взял интервью у Стива Двоскина.
Харли Коклисс предоставил в мое распоряжение свою переписку с Баллардом по поводу фильма «Автокатастрофа» для Би-Би-Си. Дэвид Томпсон привлек мое внимание к многочисленным, но малоизвестным единицам хранения я в архиве Би-Би-Си, имеющими то или иное отношение к Балларду.
Малкольм Эдвардс описал свои взаимоотношения с Баллардом в роли его редактора и издателя. Чарльз Платт поделился ценными подробностями своей дружбы с Джимом, а Джон и Джудит Клют — своим уникальным знанием лондонской научно-фантастической тусовки шестидесятых и семидесятых годов, а ряд интересных фактов добавил позднее Пит Уэстон.
Сайт Саймона Селлера, www.ballardian.com, стал не только источником ценной информации, но также удовольствия и вдохновения, так же как и другой, www.jgballard.ca Рика Маккрата. Воспоминания Бригид Марлин о том, как она работала над портретом Балларда, а также написала для него копии двух картин Дельво, позволили мне заглянуть в его внутренний мир. Иэн Синклер как всегда любезно поделился интереснейшими воспоминаниями о своей дружбе с Баллардом. Джереми Рид, Джонатан Мидс, Питер Уэстон, Брайан Олдисс, Рик Гекоски, Дон Моррисон, Кевин Джексон, Ричард Фидчук, Ли Хардинг, Рик Макграт, Максим Якубовски, Маргарет Хэнбери и сэр Кристофер Фрейлинг были не менее любезны. Доктор Мартин Симсон помог с медицинской информацией.
Что касается доступа к дополнительным документам, письмам и другим материалам, то здесь я в долгу перед Энн Брикто из книжного магазина «Addyman» и Дэвидом Ароновичем из компании «Fine Books».
(и далее список использованной литературы на семь страниц)
•••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••• •• конец цитаты •••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••••• ••••••••••
Книга австралийского критика и фантаста Джона Бакстера, объёмом в 19 авторских листов, вышла 8 сентября 2011 года:
В декабре 2015 году Дэвид Стрейтфельд выпустил в Melville House Publishing книжку "Филип Дик: последнее интервью и другие беседы". (Стрейтфельд — журналист, обладатель Пулитцеровской премии, пишет для «Нью-Йорк Таймс». Живет в Сан-Франциско со своей семьей, и уже выпускал аналогичный сборник интервью с Г.Г.Маркесом).
Сборник интервью с Ф.К.Диком заинтересовал меня тем что в нём есть крохотная заметка от 1955 года, Филип Дик еще был малоизвестный автор, а в газете "Окленд Трибьюн" о нём уже написали:
цитата
МЕСТНЫЙ ПАРЕНЬ ДОБИВАЕТСЯ УСПЕХА
Знакомьтесь: Филип К. Дик, 26 лет, выпускник Беркли, прочитал научно-фантастический рассказ в 1951 году. Как и миллион других читателей научной фантастики, пробормотал: «Я могу написать лучше». Но в отличие от 999999 остальных, он сделал это. Начал писать в 1951-м, продал вещь в течение трех месяцев. На данный момент продал уже семьдесят рассказов; одним из его рассказов назван сборник в твердом переплете, «Горсть тьмы», который отправлен для публикации в Англии; роман в карманном формате «Quiz Master Take All», подготовленный к осенней публикации в США. Специализируясь на научной фантастике и фэнтези, Дик пишет у себя дома, в Беркли, Франсиско-стрит, 1126, до самого утра, встает поздно. Это объясняет, почему местные читатели засыпали журнал «IF» письмами, когда в «Выставочном экспонате» у Дика появляется рано встающий бизнесмен, размахивающий «Трибьюн». «Ужас, ужас, — простонал писатель. — Мне стыдно. Я никогда не встаю раньше полудня. Понимаете, я думал, что «Трибьюн» утренняя газета». Но во всем, что касается роботов, космических ракет и временных ворот, Фил Дик предельно точен…
ОКЛЕНД ТРИБЬЮН, 10 января 1955 года
Из других материалов в книге присутствуют интервью:
облако тэгов
