https://boosty.to/norin/posts/0b4db3bf-2a...
Перевод: Было ли писателю когда-нибудь труднее зарабатывать на жизнь?
ОРИГИНАЛ Кейт Дуайер, "Эсквайр"
https://www.esquire.com/entertainment/boo...
В начале августа, после того как Эндрю Липштейн опубликовал свой второй роман «Веган», несколько близких людей спросили, планирует ли он бросить свою основную работу по разработке продуктов в крупной финансово-технологической компании. Несмотря на публикацию двух книг в престижном литературном издательстве «Фаррар, Штраус и Жиру», Липштейн не собирался уходить; он считает разработку продуктов своей «карьерой», и он не сможет содержать свою растущую семью исключительно за счет доходов от написания романов. «Я разочарован, что вынужден говорить это людям, потому что благополучный выход романов кажется им признаком успеха», — сказал он. — «Если я не обеспечиваю себя писательством, то тем, кто не знает реальности этого ремесла, это в каком-то смысле кажется провалом».
Миф о Писателе занимает важное место в нашем культурном сознании. Когда большинство читателей представляют себе автора, они представляют себе очкастого ученого, который просыпается на рассвете в доме, напоминающем монашескую келью, набитом книгами и окруженном природой. Писатель заваривает кофе и садится за специальный письменный стол для сотворения каждодневных утренних страниц. Он делает перерыв на обед — или, возможно, на утреннюю зарядку, — во время которой у них возникает ага!-момент о сложной сюжетной точке. Подобная эстетика образа жизни — это «то, во что мы давно хотели поверить», — сказал Пол Богардс, опытный книжный публицист, работавший с такими людьми, как Джоан Дидион , Донна Тартт и Роберт Каро. «Это правда для очень небольшой группы писателей. И делать так становится все труднее и труднее».
Несколько лет назад литературный агент сказал мне, что «написание книг — это не карьера», и это было не совсем уместно в тот момент. Конечно, написание книг – это карьера! — думала я. Этот агент имел в виду следующее: написание книг — это не только карьера, это еще и работа . Без каких-либо других источников дохода маловероятно, что кто-то сможет свести концы с концами или поддерживать семью писанием романов. У большинства писателей есть повседневная работа, а большинство тех, у кого ее нет, либо имеют источники независимого дохода, либо одновременно занимаются несколькими проектами, часто в разных сферах, таких как кино, журналистика и аудио.
«После того, как автор продает свою первую книгу, мы всегда предостерегаем его от увольнения с основной работы, даже если успех значителен», — сказала давний редактор Knopf Дженни Джексон, которая сама попала в список бестселлеров New York Times со своим дебютным романом «Ананасовая улица» годом ранее. «Это не обязательно та сумма денег, которая изменит жизнь. Если вы слышите, что кто-то получает 300 000 долларов за свою книгу, это звучит потрясающе. Но на самом деле, действительно ли это дает им пять лет, чтобы написать книгу?»
Есть два взгляда на работу писателей с полной занятостью. Первый — нужно найти такое занятие, которое не истощает ваши творческие резервы, — говорит Джексон, ссылаясь на ее автора Эмили Сент-Джон Мэндел, которая заказывала корпоративные поездки во время написания «Станции одиннадцать». «И обратная сторона, — добавила она, — это писатели, которые преподают, потому что они целый день занимаются чем-то, что задействует те же части их мозга, что и их письмо». Пол Юн, автор книги «Улей и мед», преподает в Гарварде; он сказал, что обстановка в классе позволяет ему «входить и выходить» из своего художественного свободного пространства, «и иметь возможность включить его быстрее». Обучение писательскому искусству на высоком уровне также приносит пользу для здоровья и чувство общности с другими авторами, которые преподают. (Но, конечно, эти рабочие места высококонкурентны; многие рабочие места в академических и издательских сферах плохо оплачиваются, что делает их по своей сути исключительными).
Тем не менее, некоторые писатели все же увольняются с работы, например Ванесса Чан, чей роман «Буря, которую мы устроили», обещает стать прорывным дебютом 2024 года. Она пошла на риск, оставив должность старшего директора по связям с общественностью Meta, и дала себе два года на то, чтобы написать и продать свою книгу. «У меня было достаточно сбережений, чтобы прокормить себя в течение года или двух, прежде чем я получила аванс, который был достаточно значительным, чтобы я могла писать полный рабочий день», — сказала она. Если бы ей не удалось сделать это за два года, она бы вернулась в корпоративные коммуникации.
«Аванс» за книгу — это аванс в счет гонорара, так что автор, получивший аванс в размере 300 000 долларов, не получит другого чека (кроме продажи прав на экранизацию или дополнительных прав), пока он не продаст достаточно экземпляров книги, чтобы «заработать». Для большинства книг в твердом переплете гонорар составляет три или четыре доллара (в то время как электронные книги — два доллара, а книги в мягкой обложке — один доллар), так что писатель, получивший аванс в размере 300 000 долларов — редкость в наши дни — должен будет продать примерно 40 000 экземпляров, прежде чем начнутся выплаты роялти.
Кроме того, каждая последующая сделка с книгой будет оцениваться по объему продаж предыдущих книг. «Подавляющее большинство книг не приносит прибыли», — утверждает Джексон. «И поэтому писатель не сможет получить эти 300 000 долларов во второй раз».
«Мы всегда предостерегаем их от увольнения с основной работы».
По мнению Дэна Синикина, автора книги «Большая фантастика: как конгломерация изменила издательское дело и американскую литературу», миф о Писателе и комфортной жизни, вероятно, никогда не был реальностью для большинства . «Здесь нет никакой истории Золотого века», — сказал он. В 1907 году У. Т. Ларнед написал в журнале Life Magazine жалобу, что средний успешный писатель может заработать на книге 20 000 долларов в сегодняшних деньгах. А в 1981 году, по словам Синикина, исследования показали, что большинство писателей в США платили налоги ниже черты бедности. (Сегодня подавляющее большинство авансов за книги составляют менее 50 000 долларов.) [тут был фрагмент о медстраховке и налогах американских писателей, я его вырезал — прим. Е.Н.]Что касается льгот, авторы считаются независимыми подрядчиками (то есть очень малыми предприятиями), поэтому они не могут объединяться в профсоюзы, не нарушая антимонопольного законодательства. В результате Гильдия авторов является профессиональной организацией, а не союзом. «Это также означает, что мы не можем обеспечить медицинскую страховку», — сказала исполнительный директор Гильдии авторов Мэри Расенбергер, поскольку в соответствии с Законом о доступном медицинском обслуживании ассоциации не могут предлагать своим членам льготы по здоровью; только профсоюзы могут. Авторы, работающие полный рабочий день, либо приобретают медицинскую страховку в соответствии с Законом о доступном медицинском обслуживании, либо получают страховое покрытие через своих домашних партнеров. © гугл переводчик
В наши дни кажется, что единственный способ для писателя, работающего полный рабочий день, обеспечить финансовую стабильность и комфортную жизнь — это написать Большую Книгу — но это почти полностью находится за пределами его контроля.
Сегодняшние Большие Книги колоссальны. Опра Уинфри, Риз Уизерспун, «Доброе утро, Америка» или Дженна Буш Хагер, способны обеспечить несколько тысяч, десятков, а то и сотен тысяч тиража. Иногда доходит до миллионов экземпляров, если принять во внимание аудио, электронные книги и книги в мягкой обложке. (Во время судебного разбирательства по делу Penguin Random House против Министерства юстиции в 2022 году стало общеизвестно , что 4% книг приносят 60% прибыли). Тем не менее, хотя общий объем продаж книг в 2020 году увеличился — и все еще находится на заоблачном уровне — рост затраты на печать, доставку и бумагу сокрушает издателей. Таким образом, несмотря на огромный спрос публики на книги, многие издания испытывают дефицит.
Это возвращает нас к сегодняшнему деловому климату, когда большинство изданий, по словам Синикина, продаются тиражом менее 5000 экземпляров. «По разным подсчетам, на сегодняшний день только от 2% до 12% книг продаются тиражом в 5000 экземпляров и более», — сказал он.
На фоне этих бюджетных проблем, когда издательства тратят большую часть рекламных усилий на несколько изданий, от писателей теперь ожидается, что они станут представителями своих книг. По оценкам Джексон, штатные авторы из ее списка тратят 20 часов в неделю на написание статей, проведение дискуссий, общение со своими поклонниками в социальных сетях, участие в PR-кампаниях и встречи с голливудскими шишками. Вот почему те, у кого есть основная работа – а это большинство в отрасли – должны относиться к публикации своей книги как к второй работе. И отчасти именно поэтому такой человек, как Чан (которая помимо прекрасного писательского мастерства имеет опыт работы в сфере связей с общественностью), имеет такие хорошие возможности для того, чтобы вырваться на свободу.
Когда руководители отделов издательского дома встречаются, чтобы обсудить проект, поясняет Пол Богардс, на ум приходит одно слово: «платформа». «Это сейсмическая разница в сегодняшнем мире, этот вопрос платформы: что автор собирается предложить?» — указал он. Вспоминая, как он начал работать в издательском деле в 1980-х годах, он сказал: «Знаете, что приносил автор? Сам текст как таковой». Насколько Богардс вспоминает ту эпоху издательского дела, все больше писателей зарабатывали себе на жизнь только писательством. У авторов также не было дополнительной работы по саморекламе; например, он вспоминает, что Джон Апдайк «в целом был сдержанным участником связей с общественностью». Другие писатели, такие как Кормак Маккарти, вообще избегали новых медиа. «Я не знаю, можно ли быть Кормаком Маккарти в мире, в котором мы живем сегодня», — сказал Богардс. Чтобы внести ясность, он добавляет: «Отсутствие платформы не помешает издателям приобретать хорошие книги». Тем не менее, платформа сегодня является неизбежной частью разговора, чего не было в 1970-х и 1980-х годах.
В то время писатели доходили до читателей более традиционными способами. По словам Синикина, в 1970-х и 1980-х годах в пригородах появились сетевые книжные магазины и торговые центры, что значительно увеличило продажи книг. (До 1970-х годов большинство американцев читали художественную литературу в таких журналах, как Harper's, The New Yorker, Esquire, The Saturday Evening Post и The Atlantic). «В 1950-х и 1960-х годах такие писатели, как Норман Мейлер, Джеймс Болдуин и Трумэн Капоте стали культурными фигурами таким путем, какой сейчас трудно себе представить», — сказал Синикин. Даже в 1980-х и 1990-х годах писатели могли стать национальными знаменитостями благодаря обложкам журналов и выступлениям в ток-шоу. Сегодня, когда экономика внимания все больше раздроблена, писателям приходится конкурировать за зрительское внимание на наших маленьких экранах в надежде, что кто-то из этих зрительских глаз купит их книгу. Сейчас авторы в основном обращаются к читателям через социальные сети, где информационные бюллетени по электронной почте и рекламные акции в розничной торговле являются основными драйверами продаж книг.
По словам Синикина, последние 50 лет принесли писателям те же структурные стрессы, что и любому другому рабочему в Америке, а именно «сочетание инфляции и стагнации заработной платы». Так почему же так много писателей живут комфортно?
Они подрабатывают сценаристами. «Если у вас нет большого, огромного хита или удачного романа-бестселлера, вы, вероятно, оплачиваете свои счета с помощью работы на телевидении или в кино», — сказал Лоуэлл Петерсон, исполнительный директор Гильдии писателей Восточной Америки.
По его словам, до того, как экранизация «Выборов» изменила его жизнь, Том Перротта был «классической версией» своего поколения писателей, получив степень магистра творческого письма в Сиракузах в 1988 году, когда ему было около двадцати пяти лет. В последующие десять лет он преподавал в качестве адъюнкт-профессора в Йельском, Гарвардском и Бруклинском колледжах; работал корректором и рекламным копирайтером, а также литературным негром. В 1999 году, после того как фильм «Выборы» стал хитом на большом экране, для Перротты все изменилось. «Я получил возможность написать несколько телевизионных пилотных проектов», — сказал он. «Мне заплатили за то, чтобы я научился стать сценаристом. Мне платили в три раза больше, чем я зарабатывал преподавателем в Гарварде».
В 2010-х годах был момент, когда дипломированные авторы программ художественной литературы заканчивали обучение прямо в кабинетах телевизионных сценаристов. «Когда мы работали над «Оставленными», к третьему сезону половина наших авторов пришла из программ по написанию художественной литературы», — сказал Перротта, который был одновременно писателем, сценаристом и шоураннером. «Это был действительно интересный момент сближения этих двух литературных культур, которые долгое время были разделены».
Но в конце 2010-х годов, когда стриминговые сервисы сократили продолжительность телевизионных сезонов, писатели внезапно столкнулись с более короткими периодами работы, более длительными периодами безработицы и меньшим количеством возможностей подняться по карьерной лестнице.
Аяд Ахтар , драматург, лауреат Пулитцеровской премии и президент Американского ПЕН-клуба, считает, что идея о том, что писатели должны распыляться, чтобы сводить концы с концами, «говорит о недостаточном значении, которое мы придаем искусству в нашей культуре в целом». Хотя в «интенсивном, конкурентном характере» искусства, «подпитываемом американским капитализмом», есть свои преимущества, есть и существенные недостатки, сказал он. В конечном счете, поскольку писатели участвуют во множестве проектов одновременно, они учатся относиться к историям как к товару. По словам Ахтара, это влияет на то, какие истории рассказывают в Голливуде. «Писатели придумывают, как вписаться в систему, в которой руководители, которые в конечном итоге некреативны – и я не имею в виду это как уничижительное слово, просто как наблюдение факта – принимают решения о том, что будет работать, а что нет.
За годы и месяцы, предшествовавшие забастовке писателей этим летом, креативные руководители стриминговых компаний все чаще заменялись техническими руководителями, которые подталкивали индустрию к принятию производственных решений на основе наборов данных о типах историй, которые привлекают внимание аудитории. У Ахтара есть близкий друг (креативный руководитель), который последние полгода использует искусственный интеллект для написания сценариев. «Я прочитал сценарий, который они выпустили около двух с половиной месяцев назад. Это был, без сомнения, самый захватывающий телевизионный сценарий, который я читал за долгое время», — сказал он. Не потому, что это было хорошо , а потому, что, по его словам, «у него был мой номер точно так же, как у iPhone есть мой номер». Я перелистывал страницы, хотя по-настоящему не понимал, почему меня это волнует».
Соглашение Гильдии писателей, достигнутое 27 сентября, касается использования искусственного интеллекта и других опасений по поводу жизнеспособности написания сценариев как профессии. «Во всяком случае, это своего рода забастовка и контракт, ориентированные на будущее», — сказал Петерсон. Защита, касающаяся искусственного интеллекта (а также минимумов, льгот, возможностей для развития и эпизодической занятости), останется в силе до 2026 года, и «они станут основой для дальнейших переговоров». Писатели являются «одними из основных бенефициаров этого контракта», добавил Петерсон. «Может быть, не сразу, но идея состоит в том, чтобы сохранить это как жизнеспособную карьеру в будущем». Он надеется, что соглашение сделает сценарную карьеру жизнеспособной. Однако он продолжил: «Я надеюсь, что написание книг, журналистика и драматургия станут более жизнеспособными, чтобы люди могли выражать себя всеми этими способами».
Что касается Гильдии авторов, которая не может вести коллективные переговоры, поскольку она не является профсоюзом, Расенбергер заявил, что изучает способы, позволяющие ее членам предпринимать коллективные действия в рамках своих прав как независимых подрядчиков в книжном издательстве, предусмотренных Законом Норриса-Ла Гуардиа и Законом Клейтона. «Мы не хотим слишком сильно раздвигать границы, потому что не хотим, чтобы нас привлекли к ответственности, — сказала она, — но мы считаем, что это дает нам право предпринимать определенные действия без создания профсоюза. В отличие от Гильдии писателей, у нас не может быть коллективного договора».
Многие авторы смирились с идеей, что написание романов — это «карьера», а не «работа». Юн определяет писательство как «профессию, которой я занимаюсь», а «преподавание — это моя работа». Чан определяет «работу» как «то, что вы делаете, чтобы выжить, то, что нужно, чтобы зарабатывать деньги». Но продолжает: «Карьера — это то место, где вы обретаете чувство удовлетворения и, надеюсь, достижений, и тогда приятно иметь деньги».
Тем временем Липштейн считает писательство искусством; как он описал это: «Это форма самовыражения, и я чувствую себя обязанным это сделать». До публикации он написал не одну, не две, а пять рукописей, и ни за одну из них не получил ни копейки. «Если вы собираетесь стать писателем сегодня, вы должны быть вынуждены писать, независимо от того, сколько денег вы этим заработаете», — сказал он, — «потому что, вероятно, вы не заработаете достаточно, чтобы заниматься только этим».
|
–––
Say, we should form our own book club. With black jack! And hookers! In fact, forget the books.
© Bender Bending Rodríguez |
|
цитировать