|
Душители
Глава 7 (долгожданная, финальная)
– Аккуратно, аккуратно, держи его, держи! – кричал Баз, входя задом в открытую дверь квартиры. Они вместе с Шульцом и Джанин тащили закованного в цепи редактора. Тот брыкался как дикий вепрь, и все время норовил кого-нибудь укусить.
Когда они вошли в комнату, где творил свои опусы писака, Баз вытер со лба пот и сказал:
– Да сколько раз вам повторять, Аристарх Платонович, мы не писатели-графоманы. Не надо на нас кидаться. Мы – Душители миров.
– Чего вам от меня нужно? – прохрипел редактор. – Что за Душители?!
Это был пожилой мужчина с залысинами на голове и большой окладистой бородой цвета соли с перцем. На кончике его носа висели толстые очки с немалым количеством диоптрий.
– Короче, вы сражаетесь с графоманией сидя за письменным столом, а мы – с оружием в руках.
– О, как, – удивился Аристарх Платонович. – Тогда понятно. Можете снять с меня это, – он указал на цепи.
– Точно? – Баз почесал подбородок.
– Ага.
Баз кивнул Шульцу, тот достал ключ и подошел к редактору, но Аристарх Платонович резко извернулся и куснул Шульца за плечо. В ответ Шульц дал редактору промеж глаз. Тот, как куль с ветошью, рухнул в писательское кресло и притих.
Шульц потер руку и невозмутимо спросил:
– Как думаете, он не заразный?
– Не должен… – ответил Баз.
– Я слышала, они могут быть переносчиками лингвистического педантизма 3-степени, – сказала Джанин – маленькая, невзрачная и вечно чем-то напуганная секретарша Душителей.
– Это что еще за фигня? – насупился Шульц.
– Это все сплетни, не слушай ее, не до того, – махнул рукой Баз. – Аристарх Платонович, вы там как? Редактировать сможете?
Аристарх Платонович приоткрыл один глаз. Повращал им. Приоткрыл второй.
– Синяк теперь будет... – безразлично сказал он. – Наверное, смогу. Но, не много. Мне срочно нужно назад в редакцию «Сельского сплетника». Номер готовить. Ведь скоро сдача в печать.
– Уделите нам хотя бы несколько минут, Аристарх! Мир в опасности! Вот текст, – Баз указал на монитор. – Начните с конца, где «касмический карабль размером с Юпитер бараздит просторы Вселенной». Не исправляйте, просто, подчеркивайте слова, в которых найдете ошибки. Сколько сможете. Предупреждаю, дело сложное – писака матерый был, даром, что нач.пис.
Аристарх Платонович повернулся к монитору, поправил очки, некоторое время вглядывался в текст. Лицо его медленно бледнело.
– Отойдите подальше, – наконец сказал он, закатывая рукава, – это может быть опасно.
Затем редактор взял мышку и принялся отмечать ошибки красным выделителем. Скоро редактора начало трясти, с его лица потекли ручьи пота. В какой-то момент в комнате запахло озоном, замигали лампочки. Душители стояли в уголке, испуганно наблюдали за происходящим и перешептывались. Потом вдруг из экрана вырвалась струя синего пламени, точь-в-точь как молния, ударила в грудь редактору, и тот с диким воплем отлетел в другой конец комнаты. Душители бросились к нему, но Аристарха Платоновича было уже не спасти. В его груди чернела большая обугленная дыра, через которую виднелся коричневый ламинат.
Напоследок редактор прошептал:
– Я сделал все, что мог, – и испустил дух.
***
Дролер занес турбо-щекотун, и Джон зажмурился, в ожидании ужасных мучений. В этот момент космический корабль содрогнулся, будто налетел на космический риф, потом накренился, послышались звуки раздираемого металла. Джон распахнул глаза и увидел, что Дролер потерял равновесие и свалился на пол, турбо-щекотун упал на его брюхо и рептилоид взвыл не своим голосом и откинул пыточную машину в сторону. Со всех сторон к ним неслись толпы рептилоидов – больших и малых, косых и хромых, голых и одетых, похожих на Дролера или принадлежащих к совершенно иным рептилоидным расам.
Корабль содрогнулся опять. Металл стонал; стены помещения сминались как бумага, в них появлялись рваные дыры, откуда начинал идти едкий вонючий дым. Вдруг с потолка хлынули потоки багряной дымящейся субстанции, похожей на магму. Она лилась на рептилоидов – те воспламенялись и, дико завывая, носились по огромному залу, поджигая собратьев, аппаратуру, пыточные столы и прочую мебель; другие рептилоиды падали на пол и исступленно катались, пытаясь себя потушить.
Корабль тряхнуло еще, да так сильно, что Джона покинуло в воздух, потом он упал в свою ячейку, после чего до него дошло, что защитное поле, ранее удерживавшее его на месте, больше не работает. Самецки вскочил на ноги и увидел, что Синтия, пригнувшись к полу, крадется в сторону Дролера, который на время забыл про пленников и, повернувшись к ним спиной, отдавал какие-то приказания по рации. Невольно Джон засмотрелся на грациозные движения напарницы, но еще больше – на ее аппетитные обнаженные ягодицы.
Тут рядом с Джоном возник невысокий мелкотравчатый пират-рептилоид и попытался ухватить за ногу, но Джон прописал ему хороший апперкот – рептилоид подлетел в воздух и рухнул на пол, после чего перестал подавать признаки жизни. Затем появился другой пират – мощный и кряжистый, к тому же обвешенный толстой колючей броней. За его поясом висел целый арсенал оружия: бластеры, миниганы, ракетница. Но пират сжал кулаки и бросился на Джона врукопашную – тот отступил, прикрываясь или уворачиваясь от могучих ударов, кажется, способных нокаутировать и слона. Тут несколько мелких рептилоидов кинулись Джону в ноги, повисли на них, и он застыл на месте, покачиваясь из стороны в сторону. Теперь пространства для маневра почти не осталось, и скоро в ухо Душителя миров прилетел здоровенный кулак. В голове Джона словно разбилось множество витрин, в глазах помутнело...
К этому времени Синтия добралась до турбо-щекотуна. Она осторожно подняла дьявольское устройство, дрожащими руками переключила в режим внутреннего щекотания, огляделась и со всей силы швырнула пыточный аппарат в бронированного пирата, атаковавшего Джона Самецки. Щекотун попал прямо в голову рептилоида, тот дернулся, потом рухнул на четвереньки, зачем-то попытался укусить себя за спину, захрюкал, замяукал и... вдруг вывернулся наизнанку. Брызнула зеленая кровь, на полу образовалась куча подергивающихся внутренностей; завоняло, как на бойне. Джон раскидал мелких рептилоидов, висевших на его ногах наподобие утяжелителей, и кинулся разгребать кучу склизких потрохов в поисках оружия. Самое ужасное заключалось в том, что вывернутый наизнанку рептилоид был все еще жив и даже силился сказать что-то оскорбительное.
Тем временем Дролер закончил разговор, убрал рацию в карман и обернулся. Он увидел, что недалеко от него стоит Синтия, яростно зарычал и одним прыжком оказался возле нее. Девушка тут же ударила его ногой в живот, но пиратский капитан как будто ничего и не почувствовал – схватил Синтию за шею и принялся душить. Вдруг его левая рука взорвалась, а в воздухе повисло кровавое облако из мельчайших частиц кожи, мяса и костей. Синтия повернула голову и увидела Джона, который стоял с бластером наизготовку и целился в Дролера. Пиратский капитан оскорбленно взвыл и, нарезая зигзаги, кинулся к своему трону. Джон пальнул ему вдогонку, но в этот раз промахнулся – совсем рядом с потолка рухнула огромная металлическая балка – сотрясла корабль, сбила прицел бластера, зашибла не меньше дюжины рептилоидов и подняла в воздух огромное пылевое облако. Потолок прорвался, и в образовавшуюся дыру посыпались девы-рабыни. Они душераздирающе кричали, звали на помощь, а потом шлепались на пол и замолкали.
Дролер же тем временем метнулся к ноутбуку и на всем ходу бросился мордой в экран. Несколько секунд казалось – его нос не пролезет, но Дролер извернулся, согнул нос, будто заправский рептилоид-акробат, и проскочил! Джон пальнул еще раз ему вдогонку, отстрелил половину ноги, а мгновением позже пиратский капитан уже полностью растворился в сине-золотистом сиянии монитора.
– Твою мать! – заорал Джон, – Опять ушел!
Синтия подбежала к ноутбуку, заглянула в экран. Ее симпатичное личико сморщилось от отвращения:
– Тут что-то на рептилийском… «...гурзак, архыр, каброк рык рав горхекор рептун». Какой отвратительный язык! Постой, постой... – Синтия вдруг расплылась в улыбке и поманила Джона к себе. – Прикинь, – сказала она, когда он подошел поближе, – этот ноут — офлайн, мне кажется, он не подключен к сети. Должно быть, Дролер-бройлер боялся подцепить вирус!
– То есть он все еще здесь? – спросил Джон.
– Ага.
Синтия схватила чешуйчатый ноутбук и переломила об колено. Экран мигнул пару раз и потух.
А "Крушитель галактик — 2" продолжал разваливаться на куски. Вокруг душителей развернулся настоящий яд: падали пылающие балки, взрывалось какое-то оборудование, текли реки магмы, по полу змеились и ширились трещины.
– Как думаешь, у нас еще осталось время? – спросил Джон.
…Космический корабль все разрушаться, а скоро и окружающий мир начал тускнеть, будто подернутый дымкой, – тускнел и тускнел, пока не растаял совсем, пока все не поглотила безразличная бесцветная пустота…
***
Фрэнки и Дрю очнулись посреди комнаты, где когда-то злостный писатель-графоман творил свои гнусные опусы, которые едва не привели к гибели Вселенной. Фрэнки показалось, что последний раз он был здесь невероятно давно, когда-то в другой жизни. Хотя, возможно, так оно и было на самом деле…
С радостными криками их окружили остальные Душители: Баз, Шульц и Джанин. В дверях застыла фигура Главного – на его будто сошедшем с картины «Американская готика» лице медленно расплывалась улыбка.
– Ну, может, уже слезешь с меня! – сказала Дрю.
Фрэнки взглянул на нее и понял, что они вдвоем абсолютно голые лежат на полу: он сверху, а она — под ним, обвив его бедра ногами.
Слышно было, как Шульц бормочет, будто в религиозном экстазе:
– Срамота-то, какая…срамота… так я и знал. Так и знал! Они там только и делали, что шпилились как кролики, пока мы тут выполняли за них всю грязную работу!
Эпилог
Молодой, но крупный не по годам рептилоид стоял по пояс в теплой зеленой воде и смотрел вдаль, где над горизонтом висел мерцающий нефритовый диск Бартоломеуса Одинокого.
– О чем призадумался?
Он повернулся. Кларриза сидела на небольшом островке среди зарослей орхогона и кудрявого тоскурника и пыталась плести венок. Загребая воду руками, будто веслами, Дролер направился в ее сторону. Она улыбнулась, яркие васильковые глаза девушки лучились любовью и нежностью.
– Пойдем-ка домой, – сказал Дролер, – начинает холодать. Да и родители, наверное, заждались – скажут: как ушли с утра...
Она поднялась, нацепила на голову венок и закружилась перед ним. Дролер обнял и притянул девушку к себе. Так они стояли какое-то время, пока мир погружался во мрак. Не было ни одной звезды, небо казалось гладким и бархатистым, его хотелось погладить, а лучше – прилечь и полежать на нем, как на перине. Из болота все громче доносились крики лазавров и водяных бурундуков. Крупный ламыр фырчал и стучал лапами по воде – не иначе затеял купание на ночь глядя. Дролер вдруг подумал о том, что впервые за несколько столетий в его сердце не было ненависти ни к одной живой твари во всем мире. Может, потому что здесь не существовало людей? Или потому что не существовало вообще ничего, кроме этой планеты и Бога-Солнца Бартоломеуса Одинокого, которых он сам и придумал, когда еще был капитаном пиратов? Он усмехнулся: да, что-то он, конечно, придумал, но в основном воскресил. Воскресил свои детские и юношеские воспоминания, – воспоминания о годах, прожитых в гармонии с природой, гармонии с самим собой. О годах, когда были живы родители, когда была жива Кларра...
А что же горе-писака? Он не выдержал перехода. От него и так почти ничего не оставалось, а теперь, когда сознание взрослого Дролера слилось с сознанием его же – молодого, полного сил и крепкого духом, – писаке не хватило места, и он скоропостижно скончался, так и не придя в сознание. А с его смертью прошел и писательский зуд, чему Дролер был нескончаемо рад.
Дролер улыбнулся, посмотрел на тускнеющий горизонт и еще сильнее прижал Кларризу к груди.
– Ты что, раздавить меня хочешь? – хихикнула она.
– Ты не представляешь, как я скучал по тебе, – сказал он так тихо, что она почти ничего не расслышала.
А потом Дролер с Кларризой взялись за руки и ступили в теплую спокойную воду, и она обволокла их тела, словно ласковые заботливые руки, и молодые рептилоиды пошли вперед, а чуть позже – поплыли, и впереди словно само бытие, словно сама ткань мироздания расступалась пред ними, ибо не существует на всем белом свете большей силы, чем искренняя, преданная, трепетная любовь двух разумных существ.
|
цитировать