Шеддад и Шеддид, сыновья Ада и внуки Уза, прославились по всему Хадрамауту, а родились они на свет в районе Акаф, земле пустынь, окружённой пустынями, заброшенной как Хиджаз, бесплодной как Техама, выжженной как "красная" Дахна, ужасной, как Гоби, и менее изученной, чем Сахара. Древние евреи называли Хадрамаут Хазармавет, что значит "двор смерти", и таковое замогильное именование вполне соответствует чёрным скалам, которые громоздятся тут и там над осыпающимся песчаными отмелями, подобно столь многим колоссальным надгробиям посреди мрачнейшего из кладбищ. Здесь же обитало племя Ад, не просто процветавшее, но совершившее вещи, навсегда запечатлённые в легендах и песнях.
Пересекая пустыню Хан-Халь, Марко Поло сообщает, что стал очевидцем призрачных видений, и даже слышал, как они разговаривали, называя людей по именам их, и стопорили его караванщиков такими странными звуками, как топот лошадиных копыт, удары в барабаны, игра на флейте и на других музыкальных инструментах. На Востоке принято относить эти призрачные пустынные манифестации к одному из множества аспектов мировой духовной тайны, и древний араб никогда не шёл в пустоши с наступлением ночи, не произнеся с должной торжественностью молитвы проверенную поколениями формулу уверенности: "Спешу я к убежищу хозяина этой земли, да защитит меня он от глупейших из своих подданных".
Не подлежит сомнениям убеждённость бедуинов в том, что в неисчислимые века до сотворения Адама Аллахом из огня были созданы мириады джиннов или гениев, наслаждавшихся дарами этого мира под началом успешных правителей, имевших общее имя Сулейман. Эти воздушные создания, как бы то ни было, имели низшую природу и не только страдали смертными желаниями, как то: еды, питья и размножения, но и были к тому же подвержены порче и смерти. Посему, когда их развращённость вызвала праведный гнев Аллаха, он приказал Иблису изгнать их в самые неприютные пустыни, где их держали в строгом заточении, однако не без некоторой степени свободы действий. Так как им было позволено упражнять свои потенциальные энергии и потакать разнообразным наклонностям к добру либо ко злу, одни становились злобными, другие же – благодетельными. Схожие с фейри Пери, гигантские Дивы и зловещие Таквины*, или Судьбы, упоминаются в Коране, каковой факт снимает вопрос об их существовании.
Итак, секрет мощи Ада, позволившей ему процветать и умножаться в сердце запустения, заключался во владении джиннами, перешедшими ему от его отца Уза, сына Арама, бывшего сыном Шема, одного из трёх отпрысков Ноя. Имея в услужении нечеловеческих помощников для выполнения проектов, Ад задумал строительство самого грандиозного дворца на земле в глухомани Адена, и намекнул об этом проекте старшему сыну Шеддаду. Воображение Шеддада тут же воспламенилось, однако объём предложенного плана делал его реализацию несколько затруднительной, невзирая на природу рабочей силы.
– Твой план, отче, превосходит по величине саму Бабилонскую башню, однако в мои амбиции входит ещё и окружить величайший из дворцов под небесами садами, подобными Парадизу, и для этого сил, данных тебе, должно вполне хватить. – сказал так первый сын Ада.
– Дворец и сады пусть будут возведены руками невидимыми! – воскликнул Ад в хвастовстве, после чего приступил к рисованию чертежа на песке.
По его задумке, дворец должен был покоиться на плато, равным по высоте самому высокому месту Йемена, иметь достаточно свободного пространства, чтобы вместить всё его потомство, умноженное тысячекратно, а его главной жемчужиной должен стать зал невероятной величины, с комнатой для царского трона, стоящего посреди двора его и воинства, а всё громадное сооружение должно быть укрыто садом, подобным Эдену, доступ же к нему был бы позволителен
лишь с царского указа.
Сказочная мечта Ада вновь была приукрашена его изобретательным сыном, предложившим разместить вокруг дворца кварталы княжеских жилищ, сады бы окружали весь дворцовый район целиком и, в свою очередь, были бы огорожены стеной с величественными порталами. Дополнительное новшество было высоко оценено Адом, однако исполнение задуманного сопрягалось с элементом опасности, о которой его проектировщикам было неведомо и которая оказалась фатальной для измыслившего столь дерзкий план. Уверившись, что настало должное время для начала работы, тёмной ночью Ад в одиночестве направил стопы свои в мрачное место, чтобы сонастроить себя с могучим инструментарием, на который возлагал он осуществление мечты своей. Встревоженный ли мрачной заброшенностью пустыни, или же смущённый инстинктивным ужасом перед сверхъестественной машинерией, должной быть пущенной в ход, заклинатель произнёс неправильную формулу, и последовало нечто чудовищное. Вместо сияющих духов, склонившихся перед ним, он узрел отвратительный легион демонов, виляющих хвостами, обрушившихся на него подобно буре, хмурых и скалящихся, с глазами, метающими ярость и ненависть. По недоумию Ад потревожил ужасающих Таквинов, которым ничего не стоило разорвать его в клочья, если бы не мистический знак, зажатый в его руке, талисман, который в последующую эпоху позволил Соломону связать Ашмодея и владычествовать над мириадами гениев. Однако, ужас этого момента парализовал сердце незадачливого волхва. Ад был найден мёртвым, и его тело было горестно оплакано его семьёй и всем племенем, носящим его имя.
Отнюдь не остановленный трагическим концом своего отца, Шеддад, теперь уже признанный вождь своего племени и владелец печати могущества, посвятил в секрет своего брата Шеддида, делая упор на том, что их сыновней обязанностью отныне будет во что бы то ни стало завершить начатое их родителем. Шеддид же не обладал авантюрным характером; он скорее предпочёл бы простоту шатра предприятиям, чреватым подобной опасностью, потому стал умолять своего брата отказаться от попытки, уже однажды доказавшей свою фатальность, признавая за собой самим, что вполне доволен, будучи простым членом племени. Однако, как единоличный хозяин положения, Шеддад сгорал от нетерпения узреть своё ослепительное видение принимающим форму реальности; вконец захмелев от амбиций и наплевавши на опасность, начал он действовать по замыслу отца своего и себя самого. Его общение с дружественными джиннами, подвластными его воле, оказалось более плодотворным, чем у Ада, и, поразив их чертежом, он обрисовал им, в чём заключалась их помощь в воплощении проекта в жизнь, ибо к этому времени предыдущий контур плана был даже ещё расширен, так что его приказы принимались с непререкаемым авторитетом.
– Вам требуется выстроить для меня град, с которым ничто не могло бы сравниться, а уж тем более – превзойти, какие бы усилия какого бы искусства или навыка не прилагались бы к этому; это будет дом для народа, в тысячу раз превосходящего племя Ада, и его коронным чудом должен стать мой дворец – великолепие коего подобает царю царей, и такого размаха, чтобы вместить весь царский двор и всю армию. Покоящиеся на каменном фундаменте на уровне йеменских высокогорий, стены и жилища этого города должны сиять белизной сродни алебастру, однако дворец должен быть изваян из оникса, отделанного золотом и инкрустированного драгоценными камнями. Двенадцать великолепных зал, названные по именам знаков зодиака, должны открываться в один грандиозный чертог, размахом более всех их вместе взятых, под куполом, светящимся, как небосвод, озарённый солнцем, луной и сверкающими звёздами, движущимися по велению царя вокруг его трона. Трон же должен полыхать наиболее драгоценными и удивительными самоцветами, могущими соперничать с блеском созвездий. Сокровищницы, пиршественные хоромы, павильоны для досуга, укромные альковы для любви, гроты для прохлады, балконы для созерцания, наконец, скамьи для услад, всё это должно сделать мой дворец непревзойдённым во все времена. Как дворец, так и город должны утопать в Эдеме листвы, цветов и фруктов, оживлённом птицами с искрящимся опереньем и сладчайшими трелями. Употребите ваши умения, чтобы сделать это чудо света ещё более совершенным, чем я мог бы просить, но только не менее; и пусть ваша магия сделает отступления от плана недопустимыми без царского соизволения. – завершил свою речь Шеддад, внутренне сокрушаясь, что его изобретательная мысль отставала от его скачущей амбиции быть неподражаемым в величии и славе.
– Хозяин могущественной печати, – отвечал начальник сияющего воинства, – твоё повеление есть наша забота. В одиннадцать ночей Шеддад утвердит нашу работу своим одобрением.
Возведённому в своих собственных глазах до ранга царя царей, сознающему о своей власти, равной божественной, Шеддаду требовался лишь малейший стимул, чтобы его тщеславие перескочило через само себя, и инфернальный Иблис был уже тут как тут, дабы исполнить это. В обличье ангела, дьявол, в замешательстве от сооружения Ирема, отсалютовал Шеддаду как богу.
– Рождённый женщиной, принадлежит тебе то, что достойно самого принца небесного, пред коим духи склоняются ниц, возвышенный Шеддад! – произнёс дьявольский обольститель с глубоким салаамом и поднялся на своих могучих крыльях, дабы исчезнуть в пустоте пустыни.
После такого Шеддада уже бы не удивило, что о его величестве возглашают звёзды, однако он был всё же удивлён, когда его любимая жёнушка Альмена, выслушав чудесную историю о городе, должном быть выстроенным для него джиннами, увидела дурное предзнаменование в том факте, что Шеддад проигнорировал воздать должные почести единственному истинному Богу в своём плане по строительству роскошного архитектурного ансамбля.
– Как мог Шеддад забыть Того, Кто создал небеса и землю, звёзды и духов, и по воле Чьего гнева было уничтожено племя людское во времена нашего предка Ноя? Божий храм должен возвыситься над дворцом твоим, иначе ему не выстоять, как то было предречено Худом, твоим дядьём, чьи слова были подтверждены знаками Свыше. – пеняла ему Альмена.
– Женщина, твой бог – Шеддад, и ему должно возносить молитвы, ибо владеет он могуществом и воздаст по заслугам тем, кто угодит ему. Божественная благодать наградила меня знаком отличия ещё до того, как вошёл я в этот шатёр, и в одиннадцать ночей племя Ада узрит чудо земное. Мой дворец, станет он их храмом, трон мой – их алтарём, сама ты будешь их богиней, а Шеддад – их богом! – воскликнул увлечённый вождь.
Альмена была хрупкой дочерью Евы, и картина их приуготованной божественности, нарисованная Шеддадом, была принята, как то было с одобрением ангела, и эта картина изменила её, дабы разделила она безумие её супруга. Мысли, занимавшие их днём, приходили ночью в странных видениях – толпы, преклоняющие колени перед ними, дым горящих благовоний, доносящиеся откуда-то искупительные призывания и даже цари, спешащие со всех концов земли, чтобы получить свои короны и скипетры из благословенных рук Шеддада. Что касается племени, то проще всего было бы сказать, что люди воспринимали божественный статус их вождя как вспышку откровения.
В то время, как племя Ада крепко спало в своих шатрах, мужчина и женщина осторожно выскользнули из лагеря. Они сели на двух быстроногих дромедаров и заскользили, словно призраки, в сердце пустыни, погружённые в ночь и тишь. Вновь Иблис сыграл свой трюк с заблуждающимся Шеддадом, теперь уже в компании его очарованной Альмены, в обновленном шутливом поклонении явившись воздать им хвалу в образе крылатого херувима. Вряд ли нужно упоминать, что увлечённая парочка спешила к обители их будущего блаженства. Не прошло ещё долгих часов езды, как гладкий, словно блин, лик пустошей смягчился волнами, скудно поросшими теми видами растительности, которые под силу переварить разве только верблюду – его пищеварительные силы практически равны страусу – и дорога стала постепенно забирать вверх. Вдоль оставшейся части пути стали вздыматься тут и там с угрожающе нарастающей частотой чёрные скалы, пока дикая местность не стала выглядеть, как каменный лабиринт мрачных ущелий и выступов, источенных жадными песками, вечно движущимися под порывами знойного ветра. На востоке уже занимался рассвет, когда Шеддад и Альмена достигли высоты, с которой могли созерцать ширь горизонта, ограниченную морем с юго-востока, но всё же являющую собой бесплодные земли Аравийской пустыни. Курьёзный и озадачивающий паралич речи не позволил обменяться сантиментами, и, поднявшись в гору ещё на милю или около того, наша парочка оказалась перед арочным порталом должной внушительности, открывающим вход в великий град, наполовину скрытый от глаз лесными и цветочными богатствами Эдема.
Жена и муж обменялись удивлённым взглядом, странно чуждым слышимой артикуляции чувств в то самое время, когда вокруг было столь много чудесностей. Не было никого, кто мог бы препятствовать им, как и никого, кого можно было приветствовать, так что Шеддад и Альмена привязали своих животных к мерцающим ручкам медных створок ворот и приступили к принятию суверенного владения над тем, что думалось им как их необсуждаемая собственность. Восходящую аллею впереди них можно было бы назвать "Проспектом Чар". Её извилистые повороты были огорожены хрустальными ручьями, которые ниспадали вниз ограниченными каскадами, прерываемыми люфтами, вода же в них изобиловала рыбой столь пёстрых оттенков, что напоминала об изменчивых румянцах Авроры. Высящиеся в тени деревья с их переплетающимися кронами восхитительных листьев, тропическое изобилие более низкорослых растений, отягощённое сочными фруктами или же светящееся и искрящееся мягкими красками, составляли часть восхитительного беспорядка кустов и виноградных лоз, карабкающихся вверх, извивающихся, ползущих, висящих и цветущих, но отступающих то тут, то там, чтобы раскрыть спокойное зерцало озера, прозрачного, словно берилл, или же родник самой прохладной и чистой жидкости, к которым вели сотни пересекающихся тропок, ровных и столь мягко покрытых газоном, что необутая ступня ступала по ним, словно по шёлковым коврам из лучших текстур. Здесь нота бюльбюля тонула в концерте соперничающих певцов, чьи мелодии были столь же сладки, сколь сверкающи их перья.
С жадной алчностью Шеддад и Альмена сдались перед искушениями сада, поглощая огромные количества драгоценных фруктов, но голод их, казалось, только возрастал по мере насыщения; охладительный же напиток, который они жадно всасывали, не смягчал их яростную жажду. Однако возбуждённый аппетит сделал их чувственное наслаждение невероятно увлекательным; и, среди, казалось бы, безграничного выбора яств, муж и жена могли полностью отказаться от потребностей физического тела, если бы их не пронзило непреодолимое зрелище, подобно видению внезапно разверзшихся небес.
По недоумию Ад потревожил ужасающих Таквинов, которым ничего не стоило разорвать его в клочья, если бы не мистический знак, зажатый в его руке...
Они собирались подняться на террасу, выложенную со всем магическим искусством, и полюбоваться всеми красотами природы, когда достигли входа на огромную площадь, великолепно окружённую тем, что казалось одной сплошной массой из слитых воедино множества дворцов разномастных достоинств. Один из них, с противоположного конца площади, превосходил всех остальных своим куполом, который пылал в сиянии солнца, как если бы был инкрустирован карбункулами. Симметрично пропорциональная размеру величественного пространства, по центру площади пробегала впадина, определяемая линией художественных колонн из алебастра, увенчанных шарами полированного золота, усыпанных драгоценными каменьями, и величественно возвышавшихся над рощей эмалированной зелени, густо покрытой цветами с одуряющими ароматами. В центре низины находился бассейн, наполненный стремительной водой, прозрачной как небо и оживлённой звёздными пятнами плавниковых речных обитателей. Это был лазурный поток сада Элизиума, расположенный в самом центре процессии сооружений, далеко выходящих за рамки человеческих ресурсов и изобретательности. За исключением пернатых музыкантов и зефира, перемешивающего воздух и листву, не было слышно ни звука, не было видно не единого живого создания. Потрясающее величие архитектуры, превращаюшей пантеоны в карликовые памятники тщётного человеческого стремления подражать неподражаемому, и великолепие, о котором нельзя было и грезить, памятуя об ограниченности земных искусств и богатств, какими бы великими они не были, полностью оправдывали тщеславие Шеддада о его сверхчеловеческой сущности; тщеславие, которое теперь полностью разделялось и Альменой. Всё ещё не в силах выразить своё удивление словами, они прибегали к жестам и гримасам, как если бы история о дворце Шеддада Иремского стала тождественна притче о Вавилонской башне. Их удивление усилилось ещё, когда, входя в левое крыло дворца через возвышающийся портик, они узрели высокие сводчатые чертоги, сообщающиеся через изящно вырезанные арки, создающие иллюзию, будто потолки были под стать небесам, искрящимся настоящими звёздами.
Для них уже подготовили приём в первом же зале – в нём стояли накрытые столы, сервированные безупречными золотыми приборами – яства и напитки, достойные самих богов. Часы, проведённые за роскошной трапезой, не успокоили их голода и не утолили жажды. Каждый съеденный кусочек и каждый выпитый кувшин только обостряли их тягу к большему. Когда же им всё-таки удалось вырваться от неисчерпаемых столовых блюд, их продвижение по дворцовым пространствам заняло больше времени, чем можно было ожидать, очарование же этих чертогов было столь же разнообразным, сколь и чудесным. Не считая несметного богатства и щедрого декоративного искусства, присущего каждой пройденной ими зале, их основное обаяние заключалось в оптических иллюзиях, заставляющих Шеддада и его спутницу смеяться от удовольствия и удивления, вскрикивать от изумления или вздрагивать от ужаса.
Согласно с женской любознательностью, Альмена была всегда на шаг впереди своего мужа, постоянно алкая ещё больших удивлений, и её желание было полностью удовлетворено. В какой-то момент её возглас смеха привёл Шеддада к его жене, и он увидел, что то, что она приняла за чистую воду, покрытую рябью от лёгкого ветерка, было на самом деле прочным полом пространной зелёной арочной галереи, создающим иллюзию водяного потока, струящегося под сенью прекрасных деревьев; Альмена уже приготовилась пересечь его вплавь, сняв сандалии и задрав юбки, вообразив, как водя мягко волнуется на ложе из золотого песка. Тут – в который раз – она в ужасе отпрянула от вопиющих глаз притаившегося льва, готового прыгнуть на неё в ярости; в другом месте её парализовал страх перед смертоносной руктой**, свернувшейся в клубок на императорском диване, с готовыми к нападению острыми клыками и пронзительными глазами. В подобной манере самые грозные особи животного царства встречали их по всему дворцу, часто в окружении своей естественной среды обитания, всегда в позе агрессивной свирепости. И всё же, несмотря на всё это, Шеддад имел вид отдыхающего божества в своём царстве; заносчиво шагал он по отдающимся таинственным эхом залам, отголоски коих долгое время ещё смешивались с музыкальными переливами, сладость которых была за пределами выразимости. Утопащие в напыщенных гармониях, они спустились по величавому лестничному маршу, оканчивающемуся площадкой, от которой вёл вниз ещё один пролёт, пройдя который, они обнаружили себя на краю огромной пещеры, залитой полупрозрачной дымкой неземной иллюминации. Приглушённый гул отдалённого водопада волшебным образом смешивался с мелодическими волнами, непостижимо проплывающими сквозь странные лабиринты схожих с раковинами гротов, в не имеющие конца и края пещеристые пространства, проходы и галереи. Пользуясь удобными выступающими ступенями, исследователи отважились проникнуть в самые нижние пределы, довольно сносно освещённые отражённым светом поверхностей сталактитов, гротескных по форме, громоздких в размерах и неопределяемых по цвету, ибо все мыслимые оттенки смешались в магическую игру постоянно изменяющегося спектра; эти наблюдения приводили к мысли, что дворец наверху был цветком, для которого подземные массивы служили корнями. Здесь наши герои были околдованы симфониями, которых не могли и вообразить, и пейзажами, о которых человеческий гений может мечтать, но которые он не в силах имитировать.
Разрываемые между прелестями для слуха и чарами для глаз, Шеддад и Альмена меж тем не теряли из виду хрустального барьера, за коим текла чистая вода, полная светящихся рыб, сквозь который они мельком видели расположенное выше, признав в нём дно стремительного потока, текущего во дворе дворца, что питался неисчерпаемыми водоёмами и изливался в беззвучную бездну. По мере их продвижения чудеса лишь возрастали. Рифлёные столбы снежно-белого алебастра, драпированные и изумительно прорисованные невидимыми руками; возвышающиеся колонны белого, красного, янтарного и синего цветов; висячие балконы воздушной лёгкости, украшенные шарфами, более тонкими, чем индийские шали; балдахины, ощетинившиеся бесчисленными кристаллами всех форм и оттенков; водопады, окаменевшие в процессе осаждения; гроты, фонтаны, ручейки и каскады, и мириады прочих произведений магического искусства, заполняющих подземные пространства неизмеримой величины.
Проходя сквозь неправильные арки и извилистые проходы, Шеддад и Альмена вконец заплутали в лабиринте. Памятуя, однако, что хрустальный бассейн проходил по огромному наземному двору, Шеддад проследовал вдоль него и обнаружил восходящую дорогу, которая привела их к подножию широкой лестницы. Это оказался нижний вход в гипостиль поразительной высоты и размеров, охватывающий всю ширину двора и имеющий с обоих концов грандиозные лестничные марши, ведущие к крылу дворца, увенчанному пылающими куполом.
Если сын Ада и его супруга удивлялись тому, что видели до сих пор, они почувствовали себя просто ошеломлёнными, поднявшись и замерев перед золотой дугой, созданной в подражании радуге и ведущей в залитый светом тронный зал с высящимся в его центре надменным престолом. Стоя на задних лапах, четверо тигров держались передними за сидение роскошного царского дивана, украшенного бесценными самоцветами, под высоким куполом, затенённым гобеленами несравненной ткани и вышивки. Справа, подвешенный к крыше балдахина, свисал скипетр — булава, инкрустированная бриллиантами; слева находилась корона, источающая ослепительное сияние; над самим троном в вогнутости купола расположились солнце, луна и звёзды, в то время как двенадцать соседних залов схожим манером представляли зодиакальные знаки, завершая этим потрясающую иллюзию небес.
Как бы ведомый непреодолимой силой, Шеддад твёрдой поступью царя двинулся вперёд, готовясь завладеть троном, Альмена же наблюдала за ним с бьющимся сердцем. Чтобы взойти на престол, нужно было одолеть девять ступеней. Претенденту на божественное звание почудилось смертельное дыхание тигров, чьи выпущенные когти и горящие яростью глаза угрожали уничтожением, но он собрался с духом и поднялся на престол. Одновременно с его прикосновением к трону на его чело спустилась корона, в руку его влетел скипетр, а сияющая мантия окутала его фигуру. Шеддад почувствовал, что он и вправду бог, ибо его коронация была подтверждена непосредственным движением солнца, луны и звёзд, которые вдруг тронулись с места по своим орбитам, проливая мягкий свет и наполняя пространство сладостными мелодиями.
Со своей возвышенной точки обзора Шеддад впервые получил расширенное представление о своих владениях, и понял, что то, чему они были свидетелями до сих пор, было лишь сердцем целого, которое казалось неограниченным по размаху и недоступным в великолепии. Стало ясно, что дворец с его двором формировали фокус великого города, расходящегося во множестве направлений широкими проспектами, утопающими в тени деревьев и охлаждёнными восхитительными источниками, спокойными озёрами, играющими фонтанами и пузырящимися ручейками. Отчего же ему упускать момент, чтобы явить себя как бога своему племени и привести их сюда торжествующими в подтверждении этому? Кто на всей земле был могущественнее него?
Он поднялся. Скипетр выскользнул из его руки, корона слетела с головы, мантия спорхнула с плеч. Всё остановилось. Песнь умерла. Вокруг потемнело. Глаза тигров злобно сверкнули. Он стоял рядом с женой. Они взялись за руки, спустились вниз и вышли на свежий воздух, чтобы встретить сумерки и зной. Определённо сад теперь потерял в своей зелени, цветы – в свежести, воздух – в мягкости, а вода – в прозрачности. Песни птиц превратились в меланхолическую щебень, а глаза их горели угрожающей яростью. Из глубин бассейна рыбы пронзали царскую пару такими же огненными глазами, а ветер с причитаниями носился по коридорам и меж деревьев. Подгоняемая женским инстинктом близящейся опасности, Альмена бросилась прочь со двора, однако сад погрузился в туман, что сделало невозможным быстрый выход из древесных зарослей. Пытаясь выбраться на главный проспект, они наткнулись на своих дромедаров, удовлетворённо трапезничавших в гуще самого изысканного кустарника, причём без сёдел и верёвок. Животные казались необъяснимо взлохмаченными; они бросились бежать при приближении своего хозяина и не останавливались, пока не миновали спасительные ворота, к которым стремился и сам Шеддад. Здесь же были найдены сёдла, потрёпанные и заплесневелые, которые тут же водрузили на их прежнее место на спинах верблюдов, которые, успокоившись, подчинились понуканиям, и путешествие к дому началось.
Он поднялся. Скипетр выскользнул из его руки, корона слетела с головы, мантия спорхнула с плеч.
Глубокий вздох вырвался из груди Альмены, когда расстояние между ними и зачарованным городом достаточно увеличилось, и, когда у неё нашлись нужные слова, она торжественно начала:
– Шеддад, что мы видели и где побывали? Озноб холодит мою кожу, когда я думаю о том месте; и действительно ли ты хочешь сделать это нашим постоянным обиталищем и войти туда вновь?
– Ты женщина. иначе тебе было бы ведомо, что то, что сотворил Шеддад из ничего, Шеддаду же и принадлежит по праву владения. Разве те духи не подчинены воле моей? – получила она властный ответ.
– Ты должен быть снисходителен к причудам своей Альмены, господин мой. Но разве призрачные города и чудесные сады, часто встречающиеся в дымке пустыни, не вселяют ужас заблудшим арабам, которые, принимая их за плодородные оазисы, несутся к своей погибели? Поистине, козни Иблиса не имеют счёта, а твой великий дворец лишён священного места, могущего доказать, что это работа дружественных джиннов. Пусть же кончина твоего отца будет предупреждением для тебя, о свет очей моих! – воскликнула женщина умоляюще.
– Жена ли ты Шеддада али Шеддида? Позвольте женщине быть робкой, но мужчине не пристало трусить. Перстень на пальце моём, отвергает он инфернальные ловушки. Видела меня ты на ужасном троне, предназначенном судьбой быть объектом поклонения народов, и должна ты разделить божественный суверенитет Шеддада. Но, Альмена, отчего голос твой так не похож на тот, что я слышу ещё с дней нашей юной любви? Он звучит так, будто ты говоришь со мной из пещеры. – беспокойно сказал сын Ада.
– Ты взял этот вопрос из уст моих, мой господин; ибо речь твоя так же непривычна моему слуху, что, если бы не была я рядом с тобой, приняла я бы её за эхо, услышанное мною на взгорьях Йемена. – призналась дочь пустыни.
Не было времени для прочих ремарок. Воздух наполнился тысячами огненных амуров, каждый из которых держал под левой рукой крошечную арфу. Сбившись в стаи, они сгруппировались таким образом, что образовали изумительную арку, совершенную по форме и пылающую подобно полумесяцу, срезанному с сияющего солнца. На вершине дуги появился амур, превосходящий остальных в размерах, в его протянутых к Шеддаду руках сверкнула тиара; её продвижение навстречу царю было встречено сладострастными призывами:
– Славься, вождь наш, власть твоего скипетра! Правь же Иремом, о Шеддад, подчиняемся тебе мы! Перстень твой приказал духам быть рабами твоими! Славься, бог волшебных залов Ирема!
С угасанием хорового апострофа предательское видение, вызванное Иблисом, чтобы развеять интуитивный страх Альмены от ожидания чего-то зловещего, начало рассеиваться. Верные дромадеры пробирались среди мрачных скал и песчаных хребтов, и не было ни проблеска, чтобы разбить темноту, ни слова, чтобы подстегнуть их. Шеддад и Альмена продолжали хранить молчание под превозмогающими чарами видения, которое ещё долго после своего исчезновения с глаз парило перед их мысленными взорами.
Рассвет встретил их возле одинокого утёса, известного своей солоноватой водой, сочащейся из какой-то его расселины, и скудной растительности, пригодной для верблюдов. Потянувшись к своему бурдюку с пресной водой, чтобы утолить жажду, Шеддад обнаружил, что тот не только пуст, но и сух, как старая шкура, в то же время припасённые смоквы были заплесневелы и тверды, как камень. У Альмены было то же самое. Каким бы необъяснимым не казалось это открытие, оно было менее неожиданным, чем трупообразный облик мужа и его жены, когда они смотрели друг на друга в дневное время.
– Ты сам на себя не похож, господин мой. В твоих жилах нет крови, а в глазах ни проблеска жизни. – воскликнула ошеломлённая спутница вознёсшегося бога.
– И ты только что описала свой собственный облик, о Альмена. Это лишь увядание нашей смертной субстанции перед тем, как наши существа пропитаются бессмертной добродетелью. – предположил Шеддад с видом возвышенного безразличия, однако, его сердце не было с этим согласно. Зловещий облик Альмены, некогда источающий красоту юности, задел струну невыразимой боли в сердце её ослеплённого супруга.
Можно вообразить себе оцепенение племени Ада, узнавших о прибытии в их лагерь двух мертвецов верхом на громоздких делулах***. Новость принесли несколько арабов, которые, завидев приближение чужаков, сделали вылазку, однако поспешно вернулись с ужасающим предупреждением: "Мёртвые идут!" Тот, кто мог бежать, вскочил на ноги, оставив немощных стариков и беспомощных детей лицом к лицу с призраками, вошедшими в поселение и завладевшими самым большим шатром, только что освобождённым Шеддидом, который одним из первых отказал себе в удовольствии встречи с непрошеными посетителями.
– Если мы претерпели изменения за несколько дней, то тоже можно сказать и об этом месте и всех вещах вокруг; наши молодые верблюды выросли крупными и толстыми, и кто этот спящий ребёнок? – спросил Шеддад, указывая на полуобнажённую девицу, растянувшуюся на постеленных на земле циновках. – Неужто это наша Чавива?
– Наша дочь! – истерически взвигнула мать, узнав в семилетней девочке своё двухгодовалое дитя. – Либо с нами что-то не то, либо с миром вокруг. – добавила крайне обеспокоенная женщина.
– Ни то, ни другое. Мы не те, что прежде, зрение наше не то, но мир вокруг нас всё тот же, только мы видим его преувеличенным, как и должно высшим существам. Иначе как могли бы высшие силы узнать о том, что происходит внизу? – так рассуждал Шеддад с самоутверждающей правдоподобностью.
Пока Альмена ждала, когда её дитя проснётся, Шеддад отправился исследовать окрестности, чтобы собрать аудиенцию, перед которой он мог бы раскрыть своё преображение. Зря же несчастные пожилые мужчины и женщины прятались от ищущих глаз своего трупного вождя – он разыскал и предупредил их, чтобы остерегались они гнева его.
– Сообщите племени, и пусть Шеддид узнает, что Шеддад и Альмена ныне обитают в земле духов как бог и богиня, и что я пришёл, дабы забрать вас в Эдем бесконечных блаженств, лишь бы вы только сказали: "Веди нас, Шеддад".
– Разве не жил ты с мёртвыми всё это время? – спросила дрожащая старуха.
– Нет, дочь благородного народа; в течение лишь пяти дней были мы в отъезде…
– Пяти лет! – прервал его хор голосов. – В течение пяти лет Шеддад и Альмена были потеряны без вести и оплаканы. – добавила пожилая женщина к неописуемому испугу своего божества. Он провёл годы заместо часов в зачарованном дворце, и всё вокруг способствовало к подтверждению этого поразительного факта. Однако, каким бы запредельным ни было его удивление, вера Шеддада в свою сверхчеловечность была столь глубоко укоренена, что это новое откровение, свалившееся ему на голову, стало лишь ещё одним свидетельством его сверхъестественной судьбы. Им удалось прожить в течение пяти лет без постоянного питания и сна, и это стало для него ярчайшим доказательством его трансмутации, в то время как многие годы, прошедшие, словно часы, свидетельствовали только о блаженстве места, созданного им.
Человеком, больше всего беспокоившимся и менее всего обрадованным возвращением Шеддада из-за черты смерти, был его собственный брат Шеддид, который желал оказаться в тысяче миль от этих мест; не то, чтобы он ревновал к первородному праву старшего брата, но потому, что содрогался он при мысли о встречи с умертвием, не говоря уже о его отвращении к химерическим проектам заклинателя. Как бы то ни было, взвинтив свои нервы до чрезвычайности, Шеддид встретил брата вопросом, намерен ли он провести своих людей в царство, откуда они вернутся подобно ему, выглядя более мёртвыми, чем живыми.
– Злобное влияние овладело сердцем твоим, о брат мой. Счастливы дети Ада, так зачем же им лезть в ловушку, которую расставил Иблис?
Ответ Шеддада рисовал сияющие очертания Эдема, приуготованные тем, кто последует за ним.
– Чтобы уверились вы все в истине, что содержат слова мои, этим вечером поднимется туман с лона Хадрамаута, и вместе с ним вознесутся картины дворца и города, погружённого в сады, подобные Парадизу. Оставайтесь же в убогости, кому это по нраву; но те из вас, кто предпочитает мраморное обиталище, прохладные тропы, студёные родники, хрустальные ванны, восхитительные фрукты, мягкий солнечный свет, чарующие виды и господство над миром тёмному шатру, скудной пище и засушливому климату – милости прошу разделить их с Шеддадом. – воскликнул он с богоподобным радушием.
Это предложение было встречено дикими воплями неистовых детей пустыни, и обещанный мираж ожидали с большим интересом. Удалившись в свою палатку, могущественный чародей призвал начальника джиннов и поручил ему вызвать картину Дворца Ирема. Закат стал сигналом для каждой пары глаз повернуться в сторону пустыни. С наступлением сумерек пришла прозрачная серебристость, превратившая пустыню в атмосферный холст, на котором возвышались, вырисовываясь в совершенных очертаниях и величественных пропорциях, город, дворец и сады Ирема. Дикая радость сменилась чувством трезвого благоговения перед тем, кто таким образом доказал своё притязание на поклонение перед собой.
– Веди нас, божественный Шеддад! – раздался крик, за которым последовали снос шатров и погрузка верблюдов, всё племя было захвачено единой страстью – обладать и жить в величайшем и счастливейшем из земных городов. Шеддид был поставлен перед выбором: либо остаться, либо пойти вместе с племенем, и он выбрал связать свою судьбу со своим народом, несмотря на дурные предчувствия.
Процессия открывалась танцами и песнями, а Шеддад и Альмена возглавляли пёстрый караван. Но вскоре набухшую тишину мрачных пустошей стали оглашать голоса, не принадлежащие человеку. Имя Шеддада произносилось под аккомпанемент душераздирающего хохота. Словно подгоняемые демонами к безумию, верблюды становились норовистыми, скидывая женщин и детей со своих спин и затаптывая их насмерть, так что уже все мечтали, чтобы наступающий день избавил их от ужаса. Но ночи не было конца и края, хотя, казалось бы, она растянулась уже в три ночи. И когда свет наконец озарил караван, он пришёл столь внезапно, что практически ослепил смущённых арабов. И вместе с ним с небес раздался шум, подобный несметным ордам рыкающих львов, нарастающий, множащийся и отражающийся до тех пор, пока всё небо не заполнилось рёвом – земля дрожала, пустыня пылала, словно печь, пески вспучивались и кружились, подобно урагану летучего газа, и взрывались ядовитыми огненными сполохами. Люди и звери пытались зарываться с головой в горящие пески. Катастрофа была слишком страшной, чтобы выжить. В своей агонии Шеддад почувствовал, как перстень соскользнул с его пальца. Ошеломлённый и оглохший, сын Ада погибал вместе со своими последователями, ураганный огонь сжирал их плоть и кости. Только те, в ком ещё оставались слабости или любовь к малым вещам, были сохранены, чтобы возродить практически испепелённое племя Ада.
Таково было наказание Шеддада за его стремление к божественности. Его имя живёт в легендарных сказаниях Аравии. До этих дней Аллах сохранил город и дворец как памятники божественного возмездия, и многочисленны рассказы о блуждающих паломниках или заблудших бедуинах, которым удалось уловить их мимолётный образ. Среди них – Калаба, который, заплутавши в пустыне в поисках своего верблюда, неожиданно оказался перед вратами ослепительного города. Он вошёл в него, но был так взволнован мертвящей тишиной, что с ужасом сбежал из этих пределов, прихватив с собой бесценный камень в качестве сувенира. Этот камень он показал калифу Мадвиге в подтверждении своих приключений – как и было честь по чести записано.
<Примечание переводчика. Существует мнение, что легендарный Ирем, град Тысячи Колонн, нашёл своё подтверждение в археологической зоне, открытой в 1992-ом году на юге Йемена в пустыне Руб аль-Хали, известной ныне как городище Убар, принадлежащее неизвестному народу древности. Ирем уже несколько столетий будоражит умы европейских мечтателей и, само собой, получил несколько ярких художественных авторских воплощений. К примеру, он прямо фигурирует в рассказе Х. Ф. Лавкрафта "Безымянной город" (1921), также мы можем найти его отголоски в рассказе Эдварда Дансейни "Конец Баббулкунда" (1912), в притче Х. Л. Борхеса "Бессмертный" (1949), в "Садах Адомфы" (1938) Кларка Эштона Смита, и в сотне других фантастических историй 18-го, 19-го и 20-го столетий н.э. о призрачных, древних и заколдованных городах пустыни. По сути, Ирем превратился в своеобразный метафизический локус, в мифический портал Дипнета, который известен у Кроули как Город Пирамид, а в сказках Тысячи и Одной Ночи – как Медный Город. Ирем даже присутствует под собственным названием в концептуальной дизельпанковой визионерской компьютерной игре Sunless Sea, где он почему-то расположен на дальнем севере. Вступить в него может лишь тот, кто дойдёт до должной степени духовного созерцания и гнозиса. И каждому/-ой дерзнувшему/-ей проникнуть туда придётся держать совет перед огненными стражами, алчущими до свежих историй из подлунного мира.>
цитата
*Таквины — нам удалось лишь установить, что в Коране таквин упоминается только в значении "божественный атрибут младших духов, означающий их способность к со-творению согласно воле Аллаха". — прим. пер.
**рукта — очевидно, имеется в виду малоизвестный вид аравийской пустынной гадюки – прим. пер.
***делул – верблюд-дромедар (одногорбый арабский), обученный и используемый как ездовое животное, а не как носитель тяжестей. – прим. автора
Из авторского сборника A Wine of Wizardry and Other Poems by George Sterling (San Francisco: A. M. Robertson, 1909).
Краткая биографическая справка: Дж. Стерлинг был хорошим другом и духовным учителем Кларка Э. Смита. Вдохновлённый его "Вином", Смит забабахал своего "Гашишееда". Мотивы, мифологемы и даже ритмика обоих чудовищно-гротескных поэм пересекаются, хотя "Гашишеед", конечно, более модерновый (и куда как более громоздкий), чего не отнять.
Наконец, на этот шедевр откликнулись современные поэты, такие разные, как Ричард Л. Тирни, Брюс Бостон, Алан Гуллетт, Ли Блэкмор, Майкл Фантина, Уэйд Герман, Эрл Ливингс и Кайла Ли Уорд. Их великолепные стихи вызывают непреходящие, вневременные качества шедевров Стерлинга и Смита и дорабатывают заклинание, чтобы увлечь новое поколение в дебри фантасмагорических эльфийских измерений.
цитата
Похоже, что мы с вами живём в эпоху возрождения фантастической поэзии, о чем свидетельствует настоящий том. Поэты в этой книге нашли в своей работе достаточно вдохновения, дабы соткать гобелен странности, который является существенным вкладом в фантастический стих нашего времени. Знатоки поэзии знают, какие эстетические удовольствия ждут их, когда они читают яркую, тщательно обработанную работу, такую, как содержимое этой книги, йеас.
S. T. Joshi (автор «Сверхъестественная литература мира», «I Am Providence», H. P. Lovecraft: «Всесторонняя библиография»)
цитата
Вдохновленный Джорджем Стерлингом и Кларком Эштоном Смитом, все еще подпитываемый талантами XXI века знаменитых поэтов из обоих полушарий, этот сборник урожаев имеет что-то на любой самый болезненный и изысканный вкус. От гашишинских сновидений до экстрасенсорных экспедиций через глубокий космос-время — здесь нет опыта, который нельзя было бы найти в другом месте. Пейте медленно и наслаждайтесь полетом.
Энн К. Швадер (автор «Искривленный во сне», «Время Яддита», «Дикая охота звезд»)
цитата
Праздник фантастических стихов, особый восторг для Кларкаш-Тонцев, которым не нужно больше успокаиваться, что величественная, космическая традиция, представленная такими шедеврами, как «Звездный-Погромщик» и «Похититель Гашиша», жива и здорова.
Даррелл Швейцер (автор книги «Пути к Элфланду», «Окна воображения», «Изучение миров фэнтези»)
=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=-=
Перевод честь по чести: Э. Эрдлунг, 2017
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
"Когда горы были запятнаны, будто вином,
Времени рассветом,
А вином этим были моря."
Амброзий Бирс
* * *
Первое издание сабжа
Извне, среди зубцов вершин закатных,
И куполов морских ветров, ярящихся прегрозно,
В чашу хрустальную вино сумрачно-тёмное
Я лью и, размышляя о святыне столь богатой,
Взираю на звезду, что всё преследует её румяный мрак.
Теперь Фантазия, императрица пурпурного царства,
Встаёт со лбом, ласкаемым цветами мака.
И в неожиданном порыве взлетают её крылья
На пряди, где опалы из раздробленного света
Блестят в всклокоченной ветрами пене, и спешат девицы
Чуть впереди размаха бурунов гремящих.
Иль же высматривают мхи морские, ржавчиной покрытые,
Иль раковины сморщенные, что манят с побережья.
И услаждают сердце же Фантазии моей; вдруг обернулась,
Вся в дрожи, к гроту розового шпата,
Где бородавчатые чудища в зевоте сторожат
Укутанного в рясу чародея, что взирает на проклятых
Сквозь виалы, в коих великолепный яд горит,
Рассеивая сатанинские борозды на челе его.
Так что Фантазия моя не будет вместе с ним глядеть на то, теперь
Свои стопы направив к айсбергу, горящему
В лучистых, ауральных вымпелах нордического края,
Туда, где зимней стужей скрыты самоцветы пылкие,
Сокровищницы стылых анадем*
Освещены там робкими сапфирами снегов.
Сам поэт в образе посвящённого в Элевсинские мистерии.
Мечты же её были о камнях не столь холодных, потому
Направились глаза её в готовности из мест,
Откуда глубоко-лазурное таинственно мерцает,
Туда, где уголья Тартара в безлунном воздухе,
Вподобь Титанам, замышляющим Олимпа трон на штурм,
...Это рассвет дроновых чародеев. Звуковая Эра Хора манифестировала себя 9-го ноября 2013 года в "Стар энд Шэдоу Синема", Ньюкасл, Англия, через магическую работу, озаглавленную не иначе, как "Выкапывание Забытых Хорроров". Свободное творческое объединение эзотериков, экспериментаторов, музыкантов, путешественников и эксцентриков явилось на зов, чтобы поделиться своей музыкой, опытными изысканиями и интересами в сверхъестественной и трансцендентальной земной реальности. Инвокация "Взрывного Пластика" неизбежна, если её производят Кеннет Ангер и Алекс Сандерс; кинематографические бэкграунды "Крови На Клешне Сатаны" и "Каменной Ленты" открывают каналы для работы с глубоким наследием британского хоррора, помогая выстроить должную атмосферу для музыкальных колдований таких артистов, как "Кульвер", "Психогеографическая Комиссия" и "Храм Сохмет", звучания которых вызывают страдающих духов гонимых ковенов, друидские жертвоприношения на пропитанных кровью камнях и одичалых призраков заброшенных аббатств. Творения Монтегю Родса Джэймса, Артура Мэчена и Уильяма Ходжсона, визуалы Студии Хаммер, Армикус и Тигон, философские концепты сэра А. Кровли, мистера О. О. Спэйра и мистера К. Гранта, плюс окрестности Каменного Круга Семи Ведьм, одержимого прихода ректора в Борли и туманного Данвича – вся эта дичь проходит сквозь широкоугольную призму звуковых перформансов. Комбинируя ритуализированный нойз, задумчивые гудельни и вихрящиеся, резонантные сэмплы, а также жутковатые полевые диктофонные записи, эти артисты, леди и джентльмены, не просто музыканты или эстеты; они – маги, исследователи, странники, очевидцы и историки, иначе, психогеографисты, замешивающие звук, образ и сверхъестественное, дабы деформировать время, пространство и сознание. "Выкапывание Забытых Хорроров" (далее – ВЗХ) стало апофеозом растущего андеграундного движения, имеющего некое общее ядро интересов, но выражающего их через крайне творческие и разнокалиберные мультимедийные метатезы. На протяжении последней декады, эта мистическая сеть музыкантов-художников–писателей–режиссёров-учёных занималась коллаборациями, исследованиями и презентацией своих уникальных и могучих творений тем, чьи вкусы тяготеют к ночной стороне природы. Четверо из ключевых участников ВЗХ и по совместительству лидеров жанра occult wave – это "Английский Еретик", "Трансмиттер Чёрной Горы", "Ансамбль с Тупиковой Улицы" и, наконец, Джозеф Кёрвен. Эти одержимые хоррором странники вирдовых электроизмерений были так добры, что согласились выделить чутка временного ресурса для Хоррор Ньюс Нетворк, дабы просветить адептов weird music по эту сторону пруда.
* * *
“Culver”
Любителям дронового мозговыносного шума нет нужды представлять плодовитый сольный проект Ли Стоко. Участник таких групп, как “Skullflower”, “Inseminoid” и “Индийская Леди”, “Калвер” отличается нефтесмольными, густонасыщенными гусиными дронами и дребезжаще тяжелыми кромешными саундскейпами, которые поистине зловещи, как шпили Горменгаста.
Путём многих релизов и частотных микроизданий на серьёзных крутых лейблах сформирован неизменно жуткий подход к звукам и визуальным эффектам в потрясающем теле атмосферных и ужасно одержимых работ.
"Психогеографическая Комиссия"
Психогеографическая комиссия была сформирована в начале 2008 года для изучения множества интерфейсов между построенной средой и людьми, населяющими ее, посредством магических и звуковых экспериментов.
Опираясь на экспериментальные звукдорожки «Доктор Кто» в эпоху Джона Пертви, тридцатилетние саундтреки к фильмам ужасов и массовые всплески психоделического шума, "The Dead End Street Band" не выказывают никаких усилий, доставляя нам свои плутовские шутки. Этот неуловимый трехголосный ансамбль, закрепленный на безжизненном конце кинотеатра ужасов 70-х годов, проносится сквозь некоторые действительно кошмарные звуковые ландшафты и адские синтезаторные дроны.
Несколько изданий ручной работы на своих собственных отпечатках и на лейбле Indiana's Occult Supremacy позволяют видеть, как группа развивалась от самодельной электроники до черно-белых, болезненных саундтреков из несуществующих головоломок, обнаруженных в темных подземельях подземного кинотеатра.
www.facebook.com/scumelectronics
Джозеф Кёрвен
Джозеф Кёрвен творит вдохновлённые ГФЛ злобные эмбиентные дроны, основанные на том странном состоянии между жизнью и смертью на следующий день после большой вечерины. Все цифровые шумы в комплекте.
Уфт! Родившиеся в пепле первых мастерских Психогелиофизики, последующих асимметричных пробуждений Операции Вакханале и прикрывающиеся эзотерической апофенией, супергруппа Ньюкасла/Глазго/Ипсвича – это солнцезащитные оккультисты, вскормленные горькими лактациями М. Р. Джэймса, Китая Мьёвиля, Кането Шиндо и Жана Пенлеве. Не обошлось тут и без синестетического экспериментирования досталинского советского союза. Развивая солярных/теллурийских цепей для проведения хтонических экспериментов с землей в поисках захороненных солнц и убывающих солнечных храмов, с намерением дестабилизировать человеческую нейрофизическую функцию на расстоянии, "Храм Сохмет" выдает новое предупреждение любопытным: раскрыть свое любопытство ко всему, что является жутким и устарелым, или же умереть холодной, холодной смертью доксичного подчинения ...
Nota Bene. Вахтунг Алярма! Может произойти семантическое расплавление, если принимать его в значительно больших дозах. "Храм Сохмет" не несет никакой ответственности за любую сенсорную или церебральную перегрузку или пробуждение ... Ooft!
На "Выкапывании Забытых Хорроров" будут представлены редкие кинопоказы классического английского фильма ужасов «Кровь На Клешне Сатаны» и шедевр сверхъестественного телевидения «Каменная лента» от Питера Сасди.
* * *
"Английский Еретик" (Пердурабо)
Описывая самих себя как "творческую оккультную организацию, посвящённую овеществлению вредных энергетических спектров и затемнения современного клифот", "Английский Еретик" – это крышесносная инфоперегрузка из редакции Man, Myth and Magic, встречающих коллектив Re/Search, встречающих Apocalypse Culture. Используя музыку, лекции, перформансы, журнальные статьи и полевые дневники из внешних пределов, агентура "Английского Еретика" охватывает ведьмовскую электронику, народные суеверия, абсурдистские остроты и сохраняет вирдовое течение британской истории сверхъестественного. И "А.Е." не просто сосредоточены на чудесах старинных времён, скорее, эти ребята – современные алхимики навроде Майкла Ривза, Дж. Х. Балларда и Яна Синклера, связанных воедино, как пересекающиеся, рекурсивные реальности, через космомагический континуум, объединяющий прошлое, настоящее и будущее. Земля Британии неотделима от личностей и жизненного опыта этих магических икон, потому энергии, хранящиеся в их блаженных фабулах, в их земле, в их измерении, высвобождаются с помощью мультимедийных проектов "А.Е." Сайт конкретных музыкальных/литературных/визуальных/spokenword-овых работ (https://englishheretic.bandcamp.com/), а также артефакты, такие как "Священная География Британского Кино: Сцена Первая", "Радарная Ангелология — Дроны для Джо Кеннеди", "Истории Новой Ложи Исиды" и "Антигерои" – всё это положительно доказывает нам, что английские еретики — это озаренные светом иерофанты этого нового дня, занимающегося для скрытых тайн оккультной музыки Великобритании.
ХНН: С чего началось твоё увлечение хоррором и оккультизмом?
А.Е.: Всё началось ещё в мою бытность ребёнком, это были 70-ые годы в Англии. В течение лета BBC показывало двойной киносеанс хорроров каждую субботнюю ночь. Шоу эти содержали классические трэшняки и современные фильмы ужасов ("Сатанинские Ритуалы Дракулы", "Дракула Н.Э. 1972", etc.). После того, как стало доступно домашнее видео – примерно в 81-ом – мы брали напрокат фильмы уже на каждую ночь. Мой интерес к оккультизму проявился в раннеподростковые годы – тогда меня сильно вдохновило контркультурное движение, скапливающееся вокруг индастриала. Кроули был, само собой, первоначальной точкой входа, однако вскоре меня больше заинтересовал его протеже Кеннет Грант. Его работы были столь странны и запредельны, что сравнительно быстро до меня дошло, что эти книги не касались оккультной практики, но были фактически Некрономиконами. С другой стороны, они были источниками перекрёстных ссылок на другую книгу и фильм – "Культы Тени", посвящённый Беле Лугоши – что представляло собой заманчивое взаимодействие с хоррором в его работе. Я аргументирую, что подслеповатые атавизмы сверхъестественного мира не должны разрываться между "подлинным" ритуалом и надлежащим образом поставленным кинематографическим представлением – по факту, они скорее предпочитают последнее, ибо оно богато украшено!
ХНН: Твои основные музыкальные влияния?
А.Е.: Разумеется, всё музыкальное подполье, выпущенное Индастриал Рекордз ("Кабарэ Вольтер", "Пульсирующий Хрящ", "Психическое ТВ" и т.д.), повлияло на мой контент изрядно, но я считаю это скорее культурным наследием. Меня прельщает мысль, что все эти люди шли по пути автодидактического обучения – и это сильно сказалось на моём личном становлении, посему я горжусь данной традицией. Однако, с точки зрения музыкальной стилистики, на меня повлияло множество других источников, менее ожидаемых для фолк-хоррориста: я люблю слоистые, эпические звуки таких ребят, как "Моно", к примеру. Или тот же "Электрический Кудесник" – и за звук, и за содержание. "Раненая Медсестра", и "Автоматическое Письмо" Роберта Эшли – в плане вокала и апатичной атмосферы. Перемещаясь в другую степь, я безусловно был вдохновлён DJ Шэдоу – его мастерским сэмплированием.
ХНН: Как происходит творческая работа "Английского Еретика"? Каковы твои цели?
А.Е.: Ну, цели были, значит-с, сформулированы по большей части около 10 лет тому. Общая идея состояла в том, чтобы проиллюстрировать процесс оплодотворения воображария с помощью своего рода возрождённой гиперсвязи художественной литры и исторических фактов с привлечением конкретных людей и мест. Я планировал взрастить всю эту инфу, которую кропотливо связывал в подсознании многие годы, и посмотреть, какой эффект это произведёт на мой воображариум. Проект, собссно, состоит из трёх частей: Люди (Чёрные Мемориальные Плиты), Локусы (Исторические Места Ересей) и Сказки Вирда (которые, как я надеялся, станут результирующей творческого колоброжения, иначе говоря, плоды фикции, взросшие из первых двух частей).
Однако, всё оказалось ещё более захватывающим – "Английский Еретик" стал таким вот широкоформатным проектом, концентрирующимся в основном на первых двух аспектах (Люди/Локусы), и гораздо меньше – на третьем. Полагаю, что причина здесь в том, что если хочешь выудить что-то из подсознания, ты должен для начала дистанцироваться от материи сознания. Надеюсь, что фикция также получит должное развитие в ближайшие годы.
ХНН: Как же твои оккультные интересы и музыкальные инфлюэнции состыковались меж собой?
А.Е.: Меня всегда занимало создание креативных сигил, и много лет назад, особливо когда я работал с книгами Кеннета Гранта – "Ночной Стороной Эдема", к примеру, – я очень любил сочинять звуковые этюды, как отличное средство для исследования оккультных предметов. Эта работа, по сути, продолжилась в "Английском Еретике": именно потому там столько повторяющихся вокальных сэмплов. Кроме того, мне было интересно изучить церемониальные нарративы с точки зрения звучания; мы имеем очень хороший образчик такого спеллинга в интерпретации гностической литургии Дж. Р. С. Мида, включающей звуковые элементы: хлопки, шипение, скрежет зубовный и т.д. Сам Грант, в свой черёд, интерпретирует анализ Мида в свете лавкрафтианского гнозиса, говоря, что приближение Древних сопровождается шипящим звуком. Так что, само собой, меня интересует экстраполяция оккультного значения таких звуков, в смысле, чтобы можно было создать не только символическую, но также, хотелось бы, и театрализованно-драматическую точку доступа к чуждым нам измерениям!
цитата
Джордж Роберт Стоу Мид (1863-1933) – английский писатель, историк и религеовед, действительный член Теософского Общества, весьма плодотворный. Родился в графстве Уорвикшир, Англия. Работая в тесном сотрудничестве с Блаватской и партнёрами, Мид также опубликовал множество своих работ: «Мировая тайна» (1895), «Плотин» (1895), «Орфей» (1896) и «Пистис София» (1896). Спустя более века его издание «Pistis Sophia» остается одним из лучших переводов и комментариев, доступных по этому важному гностическому тексту. Вскоре после этого Мид опубликовал еще две крупные работы: «Фрагменты затерянной веры» (1900) и «Трижды Величайший Гермес» (1906). Оба примера иллюстрируют все лучшее, что накопилось в его высококвалифицированных, научных, но в высшей степени читаемых исследованиях духовных корней христианского гностицизма и, в более общем плане, личной религии в греко-римском мире. Но его работа охватывала гораздо больше, чем просто гнозис: Мид чувствовал себя одинаково в своей тарелке и с санскритскими текстами, святоотеческой литературой, буддийской мыслью, проблемами современной философии и психических исследований. Он посвятил свою интеллектуальную энергию сложному взаимодействию гностицизма, эллинизма, иудаизма и христианства. – прим. пер.
ХНН: "Английский Еретик" – невероятно мультимодальная труппа. Является ли создаваемая вами музыка важнейшим средством самовыражения?
А.Е.: Музыцирование – чуть менее интенсивное занятие, чем, скажем, сочинительство, но последнее имело и имеет очень большую важность. Алсо я делаю уйму и тележку разной работы для А.Е. вечерами после полночасового рабочего дня – и нахожу, что музыцирование по вечерам более расслабляет, чем сочинительство – посему данное обстоятельство и имеет больший вес только лишь в прагматических соображениях.
ХНН: Локусы играют значительную роль в ваших работах. Как же окружение воздействует на твой художественный процесс?
А.Е.: В этом вся соль. Я посетил прктчски каждое место, которое изображается мною в музыке или в письме. Я всегда делаю полевые аудиозаписи, будь то атмосфера или какие-то эвристические взаимодействия с этим местом. Я также записывал музло прямо в самой локации, однако со временем этот процесс сменился с непосредственной импровизации на более современный концепт, в коем реальность становится звукозаписывающей студией. Итак, теперь я достаю свой лаптоп и композирую голые кости той или иной увертюры прямо на месте. Я недавно сделал это на мемориале Кеннеди в Раннимеде. Процесс студийной концентрации на материале, только перенесённый на природу, создаёт довольно интенсивный цикл обратной связи. Я впервые обратил внимание на данный эффект после того, как отщёлкал кучу фотографий одной локации и проглядывал их на ЖК-дисплее камеры, не сходя с места. Казалось, я попал в это самое гиперреальное состояние ума, и ко мне тогда пришла мысль – а что будет, если использовать другие цифротехнологии сходным образом. Я заметил тот же самый вейрд-эффект годы спустя, когда юзал радио в звуковых экспериментах. Тут есть довольно мощная петля обратной связи, когда ты эксплуатируешь технологии навязчивым и повторяющимся образом – похожее состояние ума, как мне кааца, достигают экспериментаторы с ФЭГ, наподобии Рэймонда Кэсса. Своего рода ощущение чрезмерной взаимосвязи с космосом, которое становится по мере усиления всё более волнительным и пугающим, а это мои любимые состояния ума.
ХНН: Отчего упаковка и бонусные материалы (Wyrd Tales, Англицкие Еретические Досье, Гиды для Путешествующих, Презентации Английских Чёрных Мемориалов) настолько неотделимы от самого проекта?
А.Е.: Упаковка – важный способ создания целостной и в должной мере определённой эстетики. "Английский Еретик" начал свой путь в известной степени как подрывная деятельность, направленная против правительственной гик-программы "Англицкое Наследие", утопающей в задолбавших всех нас штампах – чайные полотенца, фруктовое варенье, всякие там паззлы с древними замками – всё это наше "Наследие", по их мнению. Поэтому мне зело захотелось создать это иномирье, в котором разгул безудержного потреблядства истории ниспровергается в чистилище. Упакованные и серийные продукты – вполне естественный способ реализовать эту подрывную сюрреалистическую деятельность в пику исторического здравномыслия.
ХНН: Композиция "Мондо Паранойя" затягивает в тайную синхронность между убиением Кеннеди, "Предисловием к Цареубийству/33" Джэймса Шелби Даунэрда и контркультурной деменцией шестидесятников. Что ты думаешь о связях промеж оккультной феноменологией и теорией заговоров?
А.Е.: Мой аргумент в "Мондо Паранойя" состоит в том, что теория заговоров – форма творческой терапии, производная непосредственно от паранойи. Сомнительная природа Доклада Комиссии Уоррена, по ходу, создала большие подозрения в авторитарной реальности. Это подозрение, смешанное с массовым шоком и горем, вызванными ассасинацией Кеннеди, породило этот мощный и нездоровый способ рационализировать труальность. Но стоит отметить, что оккультизм и магика по своей природе параноидальны. Чтобы практиковать магию, тебе нужно принять параноидальную позицию. В самом деле, оккультист Кеннет Грант рассматривает паранойяльно-критический метод Сальвадора-в-Дали как магическую формулу, а не как фрейдистскую хрень. Мой особенный интерес заключён в том, как ты можешь использовать эти параноидальные нарративы в смысле эстетических и поэтических средств для создания мощного мифа. Сходным образом можно сказать, что Роберт Грэйвз "ткёт поэтические истины в своей «Белой Богине»"; то же самое делает Шелби Даунэрд в "Цареубийстве". Истины и в теории конспирации, и в магии не есть буквальные истины, это поэтические истины.
ХНН: Насколько для А.Е. важно выступать вживую?
А.Е.: Важно, ясен Пан, однако я считаю, что это та часть проекта, которая требует массы усилий, чтобы быть эффективной. Наши спектакли сильно изменились со времён ранних робких упражнений в ритуальной электронщине, придя к более традиционному бэндкэмп-формату. Были и более концептуальные движняки, смешанные с классикой перформанса – навроде нашего спектакля с "Синим Деревом", основанного на "Квартирной Трилогии" Романа Полански. нашей попыткой было заново представить звуковое полотно к фильму Полански "Жилец" как своего рода документалку по психиатрии, с цитатами научных статей о шизофрении, накладывающимися на музыку. Это именно то, что я именую "внутренним кинотеатром" – вид персонализированного толкования киноленты. Я весьма заинтересован в развитии данной идеи.
ХНН: Планы на будущее у "Английского Еретика"?
А.Е.: Больше релизов и исследований. В этом кроется истинная сила, я чую это; она всегда вплеталась в ткань моей жизни – моих путешествий и обучения. Что касаемо релизов, то у нас есть два проекта, которые идут полным ходом: "Желаю Тебе Быть Еретиком" – продолжение "Анти-Героев" и "Историй Ложи Новой Исиды". Тут в дело вступают кинематографические связи с местностью – то, что я называю священной географией британского кинематографа. Во-вторых, я работаю над сиквелом к "Мондо Паранойя", который задействует "Трилогию Квартирника" Полански в целях исследования середины 60-ых в том же паранойяльном ключе, что и первый блокбастер. Я ещё буду говорить об этом в Гёттисбурге, в марте-месяце, на конференции "Исследование Экстраординарного".
P.S.На данный момент Английские Еретики записали плюс четыре альбома: "Outré Bound — Live and unreleased” (2014), "The Underworld Service" (2014), "Temple Of Remembrance/Sacred Geography Of British Cinema" (2015) и "Volcano Adventures" (2015). Однако "Мондо Паранойя 2", очевидно, по-прежнему находится в проекте.
===========================
"Трансмиттер Чёрной Горы" (De Profundis Ad Lucem)
Базирующийся в Белфасте музыкант и художник Джэймс Р. Мур – настоящий многостановочник. Когда он не занят созданием абстрактных клипов, рисованием, живописью или фотографией, Мур сочиняет музло под разными наименованиями, и самые зловещие телеги выходят под псевдонимом "Трансмиттер Чёрной Горы". Пульсирующий бакен, зовущий верующих на честной Шаббат, "Т.Ч.Г." на данный момент выпустил такие релизы, как "Теория & Практика", "Чёрный Козёл Лесов" и "Играя с Мёртвыми Вещами", которые жужжат подобно Ми-Го в рассказе Лавкрафта "Шепчущий во Тьме", призывая самого Шуб-Ниггурата с его легионом младых. Сам Мур описывает свою музыку как "саундтрэк к некоему забытому низкобюджетному трэшняку, вновь обретённому на старой и запиленной VHS-кассете, найденной в процессе разложения в старом заброшенном доме в лесной глухомани", должный учащать пульс у любого истинного эпикурейца сверхъестественной звуковой жути. Эстетика "Т.Ч.Г." уходит глубже типичной театральности хоррора, в транс феноменальных электронных голосов, где живёт и дышит прошлое, к Древним Богам и другим духовным сущностям, настроенным на канал связи и пробившим путь в земную сферу. Собственный инди-лэйбл Мура "Лизергиновая Ушная Вакса" занят дистрибуцией данных записей, однако в распространении ужасающего госпела "Т.Ч.Г." ему уже успели подсобить несколько счастливых сторонних лэйблов. "Трансмиттер" раздирает ветхую завесу мирского убожества, открывая пугающие горизонты нового тёмного звукового средневековья.
ХНН: Когда начался твой интерес к хоррору и оккультизму?
Т.Ч.Г.: Это началось с очень раннего возраста. Рос я в конце 70-ых – начале 80-ых, то было время, когда в мэйнстримовой культуре постоянно проскакивали ссылки на паранорму и разного рода странности в целом. Это было восхитительное удовольствие (хотя и неоднозначное, с учётом бессонных ночей, следовавших затем) – остаться на двойной ночной киносеанс ужасов студии "Универсаль" и "Хаммер". Комиксы "Кричи!” доставляли еженедельную дозу отвратительных изысков в течение своего краткого существования (увы!) с марта по июнь 1984 года. В местной библиотечке была плотно укомплектованная секция "Паранормальное", стонущая от призраков, одержимых домов и кричащих черепов. Нельзя также недооценивать влияние от созерцания аляповатых обложек мерзопакостных VHS в витринах видео-магазов, с упоением расписывающих чуть ли не все сцены фильмов, даже несмотря на то, что окончательный просмотр многих из этих шедевров часто заканчивался тоскливым разочарованием. Однако, сумняше ничтожеся, я просмотрел их все; какие-то из этих фильмов повествовали о странностях, резко контрастных к повседневности, но в целом весь этот материал предлагал альтернативы, открытие новых возможностей, а также массу старого доброго неприхотливого озноба от покалывания в твоём позвоночнике. Тот факт, что адулты всегда пытаются воспрепятствовать какому-либо проявлению интереса в этих материях, наделяют последние лишь ещё более электромагнетическими свойствами.
цитата
"Кричи!" / "Scream!” – британский еженедельник хоррорных комиксов в форме антологии от издательства IPC Магазайнс, который увидел 15 выпусков в 1984 году.
Споры по поводу комиксов жанра ужасов привели к введению Закону по защите детей и подростков в 1955-ом (вредные публикации), в соответствии с которым первое обвинение произошло в 1970 году. Редакционный подход "Кричи!" должен был снять акцент ужасов и намеренно не повторять стиль его более неоднозначных предшественников, что делает его более неискренним для молодых читателей, о чем свидетельствует его заглавный слоган «не для слабонервных.» – прим. пер.
ХНН: Твои музыкальные предтечи?
Т.Ч.Г.: Тут придётся привлечь чересчур широкий диапазон, несводимый к репрезентативному списку, хотя в основном это музыка скорее текстурная, чем мелодическая или "куплет-припев-куплет" типа. Я думаю, что моим вневременным фаворитом будет "Сучье Варево" Майлза Дэвиса, в настоящее же время я много слушаю Мортона Фельдмана. Соедини точки. Большая часть музыки, оказавшей на меня влияние, являлась своего рода стимулом для личного музыцирования, не имея прямого эффекта на звук моих работ.
ХНН: В чём заключается работа "Трансмиттера"? Твои цели?
Т.Ч.Г.: Процесс всегда начинается с ощущения определённой атмосферы и некоторого рода концептуального или повествовательного элемента. Запись представляет собой экспериментирование и исследование в сочетании с радостными оказиями наслоения, растягивания, манипуляции, микширования. Я по-прежнему юзаю аналоговую ленту в качестве носителя записи, которая, по моим ощущениям, поощряет жить и строить на ошибках, которые часто возникают в неожиданных местах. У меня никогда не возникало желания заполучить бесконечные возможности редактирования на ПО, что для меня равноценно стать узником нерешительности. Точно так же большая часть моего снаряжения – физическое, от аналоговых синтов до бас-гитары, педалей эффектов, контактных микрофонов и другой рухляди. Большинство из этих шестерней дёшево и противно, и часто используется противоестественным образом.
У меня никогда не было никаких серьёзных планов относительно "Трансмиттера", по крайней мере по отношению к чему-то столь мирскому, как заколачивание бабоса или стяжание критического внимания. Это просто нечто, что я люблю делать. Развлекухамент. В том факте, что люди получают удовольствие от того, что я творю, для меня кроется достаточно резона, чтобы делать это дальше.
ХНН: Как состыковались твои оккультные и музыкальные интересы?
Т.Ч.Г.: Оккультизм, под которым я понимаю такие темы, как Кроули, Магика и т.д., для меня потерял в интересе с течением лет, что-то, не имеющее для меня лично никакой пользы, и, говоря по чести, что-то, что я нахожу откровенно утомительным. Я всё ещё интересуюсь, хотя уже и с более скептическим подходом, паранормальным миром призраков, НЛО и всяких других странностей. Я всегда делал отличие на том, что "Трансмиттер" преимущественно вдохновлён миром атмосферных хорроров, странной фантастикой и конкретным течением гротескного чёрного юмора.
ХНН: "Трансмиттер" сочинял саундтреки для "фотографических диапорам". Является ли стезя звуковой дорожки подобающим форматом для более детального исследования с твоей стороны? Кто твои фаворитные композиторы звукдорожек?
Т.Ч.Г.: Я был бы весьма признателен получить возможность для записи саундкрэка или какого-либо звукового дизайн-проекта. Фильмы оказали огромное влияние на то, что я делаю в музыкальном плане, и тут я не только о хоррорах имею в виду. Подобно моим музыкальным пристрастиям, есть множество всяких тем, выпадающих из этой сферы. Заместо того, чтоб составлять список моих любимых композиторов звукдорожек (причём я немало не сомневаюсь, что моржовая часть из мною названного будет ослепительно очевидственной) я просто-напросто скажу, что мой любимый саундтрек – это абстрактный, прктчски прото-индастриальный лязгостонущий звуколандшафт, исполненный террора, за авторством Тоба Хупера и Уэйна Белла для трэшера "Рязанская Мясня Бензоелдой", который, по моему скромному мнению, является самым чётким фильмом ужасов. Я впервые зыркнул его, будучи тинейджером, и оно произвело на меня могучее впечатление. Сомневаюсь, что когда-либо ситуация изменится. <типичный пессимистический гнозис – прим. пер.>
ХНН: Твои работы изобилуют ссылками на писателей вирд-фикшн, таких как Х. Ф. Лавкрафтыч, Т. Лиготти и Монти Р. Джэймс. Является ли написанное на бумаге слово важным фактором для создания твоих музыкальных фантазий и визуальных объектов?
Разрушенное аббатство близ Стрэнгфорд-Лох
Т.Ч.Г.: Верняк, однако влияния любого рода гораздо лучше ощущаются в моей музыке, чем в визуальных работах. С младых ногтей был я запойным чтецом и всегда черпал вдохновение в записанном слове, будь то какая-либо концепция, фраза либо общая атмосфера. Три упомянутых тобой писателя являют собой искусных поставщиков мощных атмосферных ландшафтов; населённые призраками, жутковатые сельские пейзажи Лавкрафта и Джэймса, энтропийные ночные урбанистические ландшафты Лиготти. Я проживаю в северной оконечности Стрэнгфорд-Лох, что в Каунти Даун, Северная Ирландия, а наши деревенские окрестности, как известно из гуглмэпс, изобилуют лесами, старыми фермами, рушащимися кирпичик за кирпичиком аббатствами, одинокими прибрежными тропами и депрессивными приморскими городами, которые на протяжении многих лет постепенно смешивались в моём уме с локациями, описанными вышеупомянутыми господами. Иннсмаут находится всего в нескольких минутах езды вниз по побережью…
В качестве примечания: хоррорная/вирдовая фантастика составляет лишь небольшой процент из всего читаемого мною в эти деньки.
Я искренне хотел бы иметь малую способность или небольшой талант писателя, поскольку, как по мне, никакое другое средство массовой информации не предоставляет столь личный и захватывающий опыт.
ХНН: Ты выпускаешь мультимедийные работы. Предпочитаешь ли ты определённый носитель? Кем ты себя полагаешь больше – музыцыстом али художнецом?
Т.Ч.Г.: Занятия любым творчеством есть неотъемлемая и необходимая часть моей житухи, независимо от базиса. Я учился изобразительному искусству ещё в 90-ых в универе и хотел быть художнецом с самого раннего подросткового возраста (это было намного раньше пробуждения моего серьёзного интереса к производству музыки). Я считаю себя просто художнецом, но, несмотря на то, что мне нравится широкий спектр творческих занятий, мне сложно одновременно совмещать разные дисциплины. Впервые за много лет я наплодил достаточно много визуальщины, так что создание музла сейчас несколько отошло в тень.
ХНН: Ваши, ой, то есть твои произведения предполагают минималистичный абстрактный экспрессионизм, и твоя музыка может быть классифицирована схожим же образом. Являются ли твои визуал/видео-творения естественными дополнениями к твоей музыке, или же это отдельные сущности?
Т.Ч.Г.: Абстракция всегда начинается с семени чего-то конкретного; будь то пейзаж, фраза в книге, звук. Я бы не стал предполагать, что мои работы экспрессионистичны в том смысле, что вызывают в воображении образы личного беспокойства; клишированная идея о мучающемся либо уже замученном насмерть художнеге, которым я определённо не (я достаточно удачлив, чтобы относительно безмятежно существовать). Работа, как визуальная, так и аудиальная, всегда связана с призываниями и трансмиссией, или, как ты можешь сказать, с выражением атмосферы.
Как уже было отмечено в предыдущем вопросе, обычно я не работаю в разных дисциплинах одновременно, так что разговор о кросс-платформенном обогащении между разными творческими средствами тут не может стоять. Для меня визуальная работа совершенно отлична от и черпает вдохновение из совершенно других источников, нежели аудиокомпозирование. Хотя в глубинах моего разума назревает уже как минимум один проект, который, надеюсь, сможет объединить каким-то образом мои разрозненные интересы в визуальном искусстве, звучках и киноплёнке.
ХНН: Насколько важно для "Трансмиттера" выступать живьём?
Т.Ч.Г.: Когда я начал издавать музяку в 2008 году, у меня не было абсолютли никаких соображений относительно того, станет ли проект живым. Прошло несколько лет, в течение которых ко мне постоянно домогались с просьбой сыгрануть на фесте, и вот в 2012 году я впервые дал жару, а с тех пор я сыграл лишь четыре дополнительных лайвсета. Для меня это было делом рыцарской чести, так как три из этих сетов были частью лайнапов постоянно превосходной Внешней Церкви (в Дублине, Глазго и Эдинбурхе), а четвёртым стало участие в "Выкапывании Забытых Хорроров" в Ньюкасле, что было безусловным удовольствием.
Играя живьём или даже для небольшой аудитории, я не имею и половины возможностей, которые есть у меня дома в Северной Ирландии <Home, sweet home! – прим. пер.>. Также ж считаю, что любые поездки, связанные с аэропортами, являются прктчски невыносимой рутиной, особенно когда сопряжены с ужасающим перетаскиванием музснаряжения туда-сюда, что в известной степени ограничивает мой энтузиазм играть на некоторых более удалённых площадках, мне предложенных. Я не пытаюсь искать возможностей для живых выступлений, но если мне предлагают выступить на особо любопытном турнире кудесников, я всегда буду это учитывать, понял, хотя бы потому, шэ в живых выступлениях у меня есть шанс встретиться и пообчаться с совершенно очаровательными людьми, что по-прежнему одной левой уделывает на обе лопатки безликие тырнет-лаечки.
ХНН: Ну лан, а вот скажи мне, какое будущее у "Трансмиттера Черногорья"? Услышим ли мы третью часть Трилогии Террора?
Т.Ч.Г.: "Трилогия Террора", безусловно, услышит квазилогическое завершение, возможно, в конце этого года. Никаких гарантий. У меня есть концепт и вагон матчасти, требующей редактирования и переработки. Нужно просто найти время, чтобы собрать всё это дело вместе в удобоваримую смесь. Когда с этим будет покончено, я, по ходу, выпущу её, родимую, самостоятельно, ибо я упустил как-то аспект проектирования и создания физической упаковки для своей записи. После того я не оч уверен, какое будущее ждёт проект. Возможно, он поплывёт своим ходом, так что можно будет двигаться дальше и исследовать новые идеи. В прошлом я выпускал музяку под разными псевдонимусами (некоторые из них должны были бы остаться в шкафу, если уж по-чесноку), и уверен, что сотворю сиё сызнова, независимо от статуса "Трансмиттера". Таковы слова.
Народные ужасы – субжанр британских хорроров, в основу которых положен дохристианский и языческий фолклор. Апогей популярности пришёлся на 60-70-ые гг. XX-го столетия н.э.. Этот субжанр – золотая жила ведьм, кругов мегалитов, друидов, ритуальных жертв и архаических британских песнопений, преломленных сквозь великолепное импрессионистское пятно Техниколора.
"Плетёный человек", коренящийся в (предположительно) друидском фолклоре, с его причудливым саундтреком от американского импрессарио Пола Джованни, наверное, самый известный и любимый всеми британскими школьниками и их преподами пример данного жанра, но это только лишь глазурь на медовом пироге. Британия была сокровищницей вирдовых фантазий в 70-ых, как на большом экране, так и по тв-ящику. Поглядите сперва "Плетёного" (оригинальный муви 1973-го года от Робина Харди, а не ужасный римейк Николаса Кэйджа), а после копайтесь в неизведанных ересях на примере "Генерала Ведьмоискателя" (довольно откровенно, но будьте внимательны – в главной роли Винсент Прайс) и стрёмных телесериалах, таких как "Дети Камней", "Совиные Услуги", "Фенда Пенды" (от Play For Today) и ультравинрарного чиллера "Тёмные Секреты Жатвенного Дома" (при участии Бетт Дэвис). Почитайте на худой конец "Рингстоунз" Сарбана, "Морвин" Джона Купера Повиса или главу о Хлебной Деве в европейской языческой традиции из "Золотой Ветви" Дж. Дж. Фрэзера.
Народные ужасы – это тёмноё отражение Детей Цветов, возвращение интереса к примитивным культурам и древним традициям. После двух Великих Мировых Заварух люди стали испытывать недоверие к науке, а экономические кризы рисовали довольно безрадостные, если не сказать отмрачные, картины будущего. Народные ужасы иллюстрируют ереси и предрассудки Тёмных Веков, и в то же время они не лишены "роскошного обаяния язычества" (кто это сказал? – источник).
В последние годы наблюдается схожее возрождение колдовства общей направленности и причудливости, так что сей жанр просто необходимо реабилитировать и исследовать.
Hauntology
Хонтология началась с философской идеи, выдвинутой французским мыслителем-затейником Жаком Дерридой, что якобы в конце мировой хронологии Прошлое будет преследовать Настоящее. Общество начнёт ориентироваться на идеи и эстетику, которые сейчас воспринимаются как "уездные", "гротескные" и "старомодные".
Хонтологию проще всего распознать в электронной музыке, псевдовинтажной фотографии, ретро-моде и графическом дизайне открыток. Самый яркий пример – британская звукзаписывающая компания "Ящик с Привидениями" ("Ghost Box”), которая выдаёт ретрофутуристические электронные миниатюры, которые могли бы быть получены со второго Доктора Ху, да ещё и пакует их в неприкаянно отточенные викторианско-эдвардианские платья. Общее впечатление от прослушивания – тщательно продуманное надувательство в стиле инопланетной аутопсии музыкальных шкатулок с техно.
Хонтология в музыке имеет две основные формы, дамы и господа. Первая и наиболее часто встречаемая – это современная музыка, мимикрирующая под елизаветинскую эпоху (см. ткж. Донжон-Синф). Звучание, которое большинство европейских снобов ассоциирует с хонтологической классикой – это период с середины 60-ых по конец 70-ых британского вирдового музлопрома. Радиотелефонная Мастерская ББС – наш путеводный маяк в дебрях хонтологии, как и часто упоминаемая нездоровая Public Service Announcements.
Вторая форма, кажется, нагуливающая ныне жирок, – это творческая переработка древних аудиоплёнок современными музыкантами и звукарями, которые извращают и трансмутируют исходный звуковой детритус в миллион рекомбинантных мутаций. Всё это добро необходимо должным образом смолоть, фаршировать, обжарить и нарезать кубиками с помощью бесконечного числа фильтров, сэмплеров, эффекторов и диффузеров, доступных современному аудиоалхимику. Данный вид хонтологического сырья может варьироваться от танцпольного техно до странноватых звуковых коллажей и просто нойза. Хонтология превращает вашу пресную жизнь в классическую н/ф-адвенчуру, и она же оживляет старинные истории.
Для наглядности см. Ekoplekz (в т.ч. многочисленные сайд-проэкты), Ship Canal, Time Attendant, Heroin In Tahiti, The Caretaker, The Ephemeral Man, DJ Spooky и всю тусовку Exotic Pylon.
Хотя тут становится жарковато и стиль уже стал слегка клише, сам диалог между прошлым и будущим необходим для культурного прогресса.
Прошлое здесь и не собирается никуда деваться, нравится оно нам или же нет, а хонтология вытягивает его в настоящее подобно спиритическому сеансу, где мы можем лепить из него, что душе угодно. Что есть любые записи, как не призраки, пойманные на фотоплёнку, винил или киноленту?
Хонтологи выступают в качестве ценных кураторов, выкапывая забытые откровения с непревзойдённым вкусом и острым чутьём. Они наделяют прошлое жизнью и вибрацией. Они делают настоящее вирдовым и насыщенным. Цените хонтологов.
Psychogeography
Психогеографию проще всего охарактеризовать как психология местности, или влияние этой местности на психологию. Подобно хонтологии, психогеография во многом является побочным продуктом французского постмодерна, основываясь преимущественно на работах Ги Дебора и Ситуационистов. Она разрабатывалась как способ выхода из социального кодирования, как способ увидеть города, себя самих и свои жизни новыми глазами.
Как было замечено выше, сфинксова порция как хонтологии, так и народных ужасов озабочена чисто британскими культурными заманухами, то бишь налицо привязка к эгрегору Старушки Англии с лицом Стивена Фрая. Погружая себя в эти фильмы и звуковые вымыслы, вы имеете возможность прикоснуться к подсознанию этого населённого эльфами острова, у которого свой уникальный визионерский дух.
Многие люди моего поколения (автора статьи) отдают дань уважения центральноамериканской, азиатской и африканской культурам. У них, этих культур, есть своя собственная жанровая фантастика, иногда являющаяся крутейшей в своём роде (к примеру, азиатский хоррор). Лично я – на стопроц англицкая помесь, и нахожу бесконечно занятным возвращаться к своим корневищам, особенно когда эта рекурсия даёт вдохновение для оригинального арта.
Мы живем в постоянном потоке вдохновенных (и посредственных) СМИ, что означает, что такие вещи, как доверенная курация и способность к организации, становятся все более и более важными. Психогеография организуется по географическому региону, заземляясь к самому духу места, genius loci. Вспомним слоган Джонни Транка к Finders Keepers Records: «Создание глобальных звуков локально». В конечном счете, взглянув на отдаленные земли, вы придете к новому пониманию своего собственного дома, задаваясь вопросом, какие странные легенды и истории о привидениях скрыты под камнями, э?
Звенящие от жара бронзы горизонта, который с точки, внушительно удалённой, кажется спаянным с иссиней хрусталью стального неба, они противостоят чёрной роскошью своих порфирических форм непреодолимому взору солнца. Воздвигнутые в предрассветные сумерки первобытных времён расой, чьи громоздящиеся гробницы и грады теперь равны пыли своих строителей, медлительно струящейся по пустыне, они вытерпели, чтобы встретить пугающие зарницы будущего, выходящие из-за порубежья в огненной ярости, пожирающие покровы ночи на широких просторах мёртвых земель, схожих со Сфинксовым ликом. На уровне с горизонтом далёким их тетрибрийские лбы хранят гордость царей титанических. В их непримиримых щербатых очах, лишённых зрачков, зияет окаменелое отчаяние тех, кто слишком долго взирал на Вечность.
Немые, словно горы, из коих высечены их железные формы, рты их не знали прогорклости солнц, проходящих в триумфе огня от одного горизонта к другому над распростёртой землёй. Лишь ввечеру, когда запад подобен раскалённой духовке, а дальние горы тлеют подобно румяному злату в глубинах горящих небес – лишь ввечеру, когда восток становится бескрайним и смутным, и тени пустынные сливаются с растущей Тенью Ночи – тогда, и только тогда из засохших глоток немого камня вырывается музыка и несётся к горизонту бронзовому, тоскливо, но сильно звучащая, странно и напыщенно-громко, схожая с пением чёрных звёзд, или литаниями божеств, вызывающих забвение; музыка, что заставляет дрожать пустыню до самого её базальтового сердца, что вызывает вибрацию гранитных глыб в заброшенных гробницах, до поры, пока последние эха её ликующего гласа, кошмарные, как трубы Судного Дня, не станут едины с чёрным затишьем безвременья.
Э. Эрдлунг, 2017
Примечание: На самом деле эти статуи принадлежат не греческому Мемнону (эфиопский царь и герой Троянской войны, чьё имя означает "Правитель утренней зари"), а фараону Аменхотпу III-ему, жившему за 3400 лет до сегодняшнего дня, великому строителю, стратегу, чревоугоднику и развратнику. Они фланкировали вход в его величественный поминальный храмовый комплекс в фиванском некрополе, что на левом берегу Нила, ныне не сохранившийся. По свидетельству Страбона, в 27 году до н.э. произошёл землетряс, расколовший северную статую, которая теперь по утрам, накалившись,"поёт", вернее, издаёт протяжный гудящий звук навроде современной музыки формата drone. Тон издаваемого статуей звука во всём античном мире считался эталонным для настройки музыкальных инструментов. Кларк Эштон же по ошибке или недознанию в этой миниатюре представил, как "колоссы" поют вечером, а не утром, причём обе одновременно, что можно извинить тем, что Смит не был в египетских Фивах. Статуи сделаны из блоков розоватого кальцита, транспортированных древними египтянами из каменоломни в Джебель эль-Ахмар, неподалёку от Каира, без использования водного транспорта, что поучительно.
17 Марта 1862, Колоссы Аменхотепа III, Фивы, западный берег.
Экстраполя́ция, экстраполи́рование (от лат. extrā — вне, снаружи, за, кроме и лат. polire — приглаживаю, выправляю, изменяю, меняю) — особый тип аппроксимации, при котором функция аппроксимируется вне заданного интервала, а не между заданными значениями.
ДЕМОН ХОРОНЗОН
Во многие системы оккультной мысли закралась забавная ошибка. Имеется в виду упоминание о некоем высшем "Я" или Истинной Воле, незаконно присвоенное эзотерикой у монотеистических религий. Как следствие, мы имеем множество людей, которым нравится представлять, что у них есть некая внутренняя самость, каким-то образом более реальная/спиритуальная, чем их обыденное, низшее "я". Однако факты показывают обратное. Нет такой части чьих-либо представлений о себе, которая не могла бы быть изменена путём достаточно сильных психологических техник. Не существует ровным счётом ничего такого, относящегося к тебе, ко мне или к кому угодно ещё, что не могло бы быть изъято или изменено. Должный стимул при должном применении способен превратить коммунистов в фашистов, святош в демонюг, робких – в героев и vice versa. Нет никакого суверенного санктуария внутри нас, который бы репрезентировал нашу истинную натуру. Никого нет дома во внутренней крепости. Всё, что мы лелеем как наше эго, всё, во что верим, есть лишь то, что мы скомпилировали воедино с момента нашего рождения и во время последующих опытов. С помощью драгсов, промывания мозгов и других техник экстремального проникновения мы с лёгкостью можем сделать человека приверженцем другой идеологии, патриотом другой страны или последователем другой религии. Наш ум – просто расширение нашего тела, и нет такой части его, которая не могла бы быть изъята или модифицирована.
Единственный элемент нашей самости, который существует над временной и мутабельной психоструктурой, зовущейся нами "эго" – это Киа (не путать с Моторс). Киа – намеренно бессмысленный термин, данный жизненной искре или жизненной силе внутри нас (придуман и введён в обиход английским художником-визионером А. О. Спейром). Киа не обладает формой. Она не есть то и не есть это. Мы практически ничего не способны сказать о ней, за исключением того, что это пустой центр сознательности, и оно есть "то", чего оно касается. У него, этого нечто, нет никаких качеств, как то: доброта, сострадание или духовность, как и их противоположностей. Однако, Киа всё же даёт некое ощущение сознательности или осмысленности, когда мы переживаем или желаем что-либо, и это оказывается более очевидным для нас, когда мы переживаем что-то мощное. Смех в экстазе позволяет мельком почувствовать это.
Центр сознательности бесформенен и лишён каких-либо качеств, из которых ум мог бы оформлять образы. Там нет никого дома. Киа – анонимус. Сами же мы – непостижимые биомистические силовые поля из гиперизмерения, если вам так больше нравится, с прикреплёнными к ним разумом и телом. Ошибка столь многих оккультных систем заключена в том, что они воображают, будто бы Киа имеет некую предопределенную или внутреннюю природу/качества. Это просто выдавание желаемого за действительное, попытка дать космическое обоснование своему "эго".
Наше эго есть то, что, как полагает наш ум, мы собой являем. Это образ нас самих, который прорастает из нашего жизненного опыта – нашего тела, пола, расы, религии, культуры, образования, социализации, страхов и желаний. На нас оказывается колоссальное давление, чтобы развить интегрированное и самоуверенное эго. Нам необходимо точно знать, кто мы есть и во что мы верим, как и необходимо быть способными защищать эту идентичность. Чем более сильно мы отождествляем себя с чем-то, тем с большей силой мы отвергаем противоположное. Таким образом, наисильнейшие и сверхнавязчивые эго относятся к наименее совершенным существам. Те, кто превозносят силу, могут быть поставлены в позицию слабости. Те, кто стремятся творить добро, могут увязнуть во зле.
Развитие эго подобно строительству замка, отгораживающего от реальности (Мервин Пик – "Замок Горменгхаст"). Это, конечно, даёт некоторую степень защиты и чувства нужности, но чем больше замок, тем более он притягивает атаки, и, в конце концов, он должен рухнуть со скалы. Это – следующая проблема. Все крепости – это ещё и тюрьмы. В силу того, что наши чаяния предполагают отрицания своих оппозиций, они серьёзно ограничивают нашу свободу.
Большинство мистиков и религиозно настроенных магов склонны описывать свой мистический опыт в терминах трансценденции. Они описывают самих себя, словно бы затянутых в нечто гораздо более огромное, подобно листьям в вихрь, или слезинкам, падающим в океан. Они заявляют, будто бы их собственное эго было уничтожено и слито в союз с божеством. Ничего такого по сути не происходит. Они просто применяют некоторые формы гностической экзальтации, чтобы раздуть собственное эго в необъятную версию того или иного бога, которую они заботливо культивируют. Сам процесс не слишком отличен от того, каким пользуется чёрный маг, чтобы раздуть своё эго до космических масштабов, с той лишь разницей, что религиозному типу мышления требуемо божество, под маской которого достигаются собственные интересы. Они, то есть мистики, могут также демонстрировать показное смирение, дабы скрыть от самих себя чудовищность своей мегаломании.
Точно такая же вещь происходит, когда маг пытается призвать своего Священного Ангела-Хранителя (сокр. САХ). Источник сознательности существует лишь как способность воли и восприятия. Любые имена, образы, символы и директивы, которые маг получает в ответ на вызов, суть лишь преувеличенные артефакты его собссного ума и эго, и, возможно, ещё телепатические фрагменты информации от других людей. Из-за того, что он добывает эти сообщения в состоянии гнозиса, адепт скорее всего склонен принимать их нон-критически. Гнозис также высвобождает подсознательную креативность, и сообщения по эфирному каналу выглядят ещё более соблазнительно, если связываются воедино с неожиданной востроумностью.
Мы, каждый из нас, дамы и рапсоды, имеем реального Священного Ангела-Хранителя, или в простонародье Киа, который суть наши силы сознательности, магии и гения. Также Мы имеем прискорбную склонность зачаровываться простыми продуктами нашего гения, путая их с самим гением.
Эти навязчивые побочные эффекты имеют собирательное наименование, Хоронзон, или, возможно, демоны Хоронзон, так как это множественность. Поклоняться этим созданиям – значит заточать себя в безумие и призывать возможную катастрофу.
Вера в бога или вера в чьё-либо эго – одно и то же. Каждый человек уже есть сам по себе болезненное видение своего Бога. И религиозный маньяк, и чёрный маг приобретают определённую харизму и миссию через соответствующие навязчивые идеи, но в итоге их поиски оказываются бесплодны, так как они не способны выйти за пределы своих же раздутых страхов и желаний по направлению к реальной вещи-в-себе – анонимному и бесформенному, но от этого не менее фантастическому, энергоресурсу внутри самих себя.
Тот факт, что мы сознательны, магичны и креативны – это самая таинственная и невероятная вещь во вселенной. Любой бог или высшее эго, которых мы способны вообразить, с необходимостью менее удивительны, чем мы сами по себе, так как они есть просто примеры наших творений. Что до меня, я не испытываю желания давать какой-либо ощутимый ярлык, атрибут или глиф бесконечной мистерии внутри ядра моего сознания и за пределами иллюзорной вселенной. Существует мудрый афоризм, что либо Абсолют невыразим, либо он меньше нас.
Призвать Священного Ангела-Храмовника (а.к.а. Киа Моторс) – парадоксально трудновыполнимая задача. Так как оно не имеет формы, нет никакой возможности заполучить его воображаемый слепок. Оно не может быть вызвано усилием воли или же воспринято, так как само по себе есть корень воления и восприятия.
Если некто всё же призывает САХ с общими ожиданиями разнообразных знаков и манифестаций, тогда, если затрачено достаточно гнозиса, его гениально-магическая ёмкость эти феномены обыкновенно и производит. В альтернативной версии, если кто-либо входит незапланированно в экзальтацию, то в таком случае свободная и основанная на личных воззрениях воля обычно привязывается к нарождающимся мистическим идеям данного индивидуума. В обоих случаях гребец промахивается мимо лодки. Дайте же мне повторить моё обескураживающе простое послание. Настоящий САХ – это просто сила сознания, магии и гения в себе – и ничего более. Она неспособна манифестировать самоё себя в вакууме. Она всегда выражает себя в некой форме – но эти выражения не есть само искомое.
Есть, видимо, лишь два варианта того, как можно призвать САХ а.к.а. Киа. Сперва, на его место можно поместить эго путём намеренного поиска единения с чем угодно, отвергаемым в здравом уме. Во-второй, скрытая божественная сила Киа может быть прощупана как корень всех актов сознательности, магии и гениальности, путём выполнения как можно более разнообразных и обширных серий этих актов.
Призывай часто, как сказал оракул божественной бутылки.
И изгоняй демонов Хоронзона, когда бы они не манифестировались.
**************************
УРОВНИ СОЗНАТЕЛЬНОСТИ
С самой зари психологической науки, люди не уставали разрабатывать новые и новые схемы сегрегации ума. Все эти схемы более или менее умозрительны и никоим образом не соотносятся с наблюдаемыми структурами внутри мозга. Многие из них попросту отображают моралистические предрассудки своих создателей. В целом, все системы картографии сознания лажают, так как комплексность разума превышает любые софистикации по поводу него. Даже такое, казалось бы, очевидное разделение мышления на сознательный и подсознательный уровни представляется сомнительным. Внутреннее содержание ума выглядит подсознательным; тут всё дело в способности воспоминания, и существует целостная шкала от легкодоступных до наиболее секретных материалов, и совершенно без надобности проводить произвольную линию из любой частной точки. Большая часть того, что провозглашается "королевством высоких материй", оказывается на поверку микстурой из желаемых моралистских мыслишек и – в меньшей степени – более тёмных дисфункциональных инстинктов и стремлений.
Ни психология, ни психиатрия не пришли к сколько-нибудь заслуживающим внимания выводам в своих попытках понять, как же элементы содержимого ума взаимодействует между собой. Причина и исцеление безумия выглядят столь же таинственными, как восемьсот лет назад. Какими бы ни были связи между мозговыми элементами, очевидно, что сознание действует в пределах шкалы 5-ти состояний, и они следующие: гнозис, осознанность, автоматичность, сновидчество и бессознательность.
Бессознательность используется, за редким исключением, исключительно для отдыха тела и поддержания организма в безопасности в течение тех тёмных часов, к которым он не адаптирован. Сновидчество, которое обыкновенно, если не постоянно, возникает во сне, имеет несколько функций; оно позволяет разуму переварить сознательный опыт и эмоционально скорректировать его. Также это состояние служит окном в психическое измерение и в малодоступные регионы памяти. Автоматический режим позволяет нам совершать все те действия, которые требует от нас утренняя жизнь: ходьба, еда, вождение машин и ещё миллион и тележка других мелких бессмысленных задач, которые не требуют никакой затраты мысли после того, как однажды были изучены. Пробуждённость возникает, когда мозг реагирует не-автоматическим путём на какой-либо стимул/раздражитель. Некоторые умы могут быть приведены в состояние осознанности только необычными внешними событиями (похищение пришельцами, к примеру); другие же могут автостимулировать себя для достижения такового уровня. Градус и длительность пробуждённости, порождённой каким-либо стимулом, может варьироваться в значительных пределах – от краткого мига до нескольких дней и более, основываясь на силе интеллекта. Уровень гнозиса возникает, когда ум интенсивно сосредотачивается на чём-либо. Это не одно и то же, что усиленно думать о чём-то, потому как в данном состоянии интенсивной пробуждённости мыслеход уменьшается, и объект приложения сознания полностью занимает внимание. Ужас, ярость, оргазм и различные неподвижные медитации способствуют вхождению в это состояние.
Роботический уровень сознания получил и продолжает получать уйму палок от мистиков всех сортов. Если возможность управлять тачилой или идти пешком на автомате вполне пригодна в быту, то совершенно нежелательно провести так всю свою жизнь. Несмотря на это, данное состояние имеет и другие полезные функции. Во время роботического режима зачастую происходят инспирации и/или ясновидческие феномены, и из него же могут кастоваться зачарования. Большинство мировых гениев имели какое-либо автоматическое хобби или развлечение (вплоть до разгадывания сканвордов и составления парадоксов), с помощью которых они создавали вакуум в своей пробуждённости, через который могло просочиться что-либо ценное. Подобным же образом, львиная доля методологических форм дивинации служит для загрузки ума бездумной автоматической рутиной. Так же дела обстоят и при кастовании зачарований: здесь существеннейшим фактором является то, что процедура должна быть исполнена без какого-либо думания о ней.
Хотя уровень осознанности и является полем, в котором мы можем оттачивать наши методы и теории, а также получать опыт наиболее насыщенных смыслом моментов жизни, он имеет весьма низкую применяемость в магии. По факту, чем более некто сосредотачивается на данном состоянии, тем сложнее для него становится овладение магией. Гностический уровень – это та самая купель магических сил и мистических состояний сознания. Не обращая внимания на цунами многословных излияний о том, что мистический опыт доступен только через интеллектуальный план, мы можем с лёгкостью сказать, что такое гнозис и как достигнуть этого уровня. Гнозис есть интенсивная концентрация осознанного внимания на чём-либо, включая идею самости или отсутствия таковой. Большинство экстремальных эмоций (и не обязательно приятных) могут инициировать его, и далее следует проникновенный сеанс однонаправленного пси-фокуса на выборочном объекте (например, тибетский хоррорный ритуал чод – прим.пер.). Это захватывающее умосозерцание ведёт мистиков к трём стандартным ошибкам. Во-первых, может создаться иллюзия, что субъект и объект концентрации – это одно и то же. Во-вторых, можно прийти к убеждению, что субъект больше не существует. В-третьих, может возникнуть навязчивая идея, что объект концентрации – это высочайшая вещь во Вселенной.
Выражаясь магически, гнозис – это такое состояние, в котором воля и восприятие могут с лёгкостью достичь и прикоснуться к реальностям за пределами ума. Само это состояние куда менее интересно, чем то, что может быть с его помощью осуществлено. И, естественно, существуют такие формы деятельности, которые задействуют несколько уровней сознательности. К примеру, роботический уровень продолжает функционировать всегда, за исключением наиболее ошеломительных моментов пробуждённости, и его элементы активны даже в гнозисе. Большая часть трансовых и гипнотических состояний приходится где-то посередине между роботическим и сновидческим уровнями. У меня есть подозрения, что некоторые части сновидческого уровня продолжают действовать в пробуждённом режиме, хотя и без нашего ведома, подобно тому, как звёзды продолжают светить при свете дня, хотя мы и не видим их.
Большая часть людей идентифицируют себя с роботическим или осознанным уровнем, некоторые деятели искусства и безумцы чувствуют себя как дома в сновидческом мире, а мистики склонны соотносить свою истинную сущность с гностическим уровнем. В соответствии с магической перспективой, все эти утверждения не верны. Самость есть ни что иное, как точка, в которой бесформенная жизненная сила (она же Киа, но не Моторс) получает опыт. Ввиду того, что сознание возникает только через интерфейс Киа/Разум, мы не способны добраться до корней Самости посредством умопостроений. Чтобы заполнить этот провал или вакуум, мы воздвигаем Эго. Оно, это Эго, есть слепок с Самости и Киа, выстроенный нашими привычками. Киа же способна выражать себя на любом уровне и чувствовать себя одинаково уютно во всех них или же ни в одном.
б) проведение опытной экспертизы содержимого автоматического уровня и добавления в него новых программ;
в) включение/выключение уровня пробуждённости по желанию;
г) вхождение в гнозис и оперирование в нём.
Нормальная человеческая жизнь проходит в плавании между бессознательным и роботическим уровнями, прерываемая странными моментами сновидчества и пробуждённости. Маг должен приложить усилия для установления новой связи между уровнями пробуждённости и сновидчества с целевыми экскурсиями в роботический и гностический уровни для выполнения специальных упражнений.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
ШАМАНИЗМ
Шаманизм есть наша древнейшая мистико-магическая традиция, дамы и господа. Именно из него родимого проистекают чуть более, чем все религиозные искусства и магические ремёсла. Шаманская традиция продолжает цвести и плодоносить и по сей день на всех южных континентах – в Австралии, Африке и Южной Америке. Истоки её следует искать в першобытных охотничьих стоянках, однако она сохранилась и в будничной жизни полуосёдлых поселений, где имеет обыкновенно форму знахарства. Вторжения современной цивилизации практически выжгли шаманизм в Северной Америке, Океании, Северной Азии и внутри Полярного Круга. Некоторые шаманские знания, тем не менее, выжили в виде европейского ведьмовства, в то время как на Ближнем Востоке шаманизм оказался поглощён жреческими культами античности.
Из анализа сохранившихся и из остаточных записей ныне вымерших шаманских культур мы можем вывести два умозаключения. Во-первых, несмотря на огромность географического пространства, разделяющего эти шаманские сообщества, они пользуются практически одними и теми же средствами. Во-вторых, именно эти шаманские знания и силу пытаются заново открыть для себя современные чародеи. Базовый принцип магии, как и базовый принцип науки, с годами не меняется, но он может быть утерян. Шаманизм представляет нам достаточно исчерпывающие магические технологии, которые резюмируют все оккультные темы. Человечество ныне испытывает великую нужду в этих способностях, и такого не было со времён Первой Эры, если тут, конечно, мы имеем в виду понимание вещей, а не саморазрушение. Некогда шаманизм направлял все человеческие общины и настраивал их в равновесии с окружающим миром в течение тысячелетий. Весь наш с вами оккультизм есть не что иное, как попытка вызволить обратно это поразительное утерянное знание. Давайте же взглянем, на каких традициях зиждется шаманизм.
Шаманская сила не может быть постепенно аккумулирована подобно другим технологиям. Шамана можно назвать счастливчиком, если его ученики сделают какие-либо шаги за пределы его собственных достижений. Шаманские технологии столь сложны для освоения, что традиция предписывает адепту умение направлять постоянный приток таланта, просто чтобы он мог предотвратить самого себя от дегенерации. По этой причине шаманы обыкновенно склонны описывать свои традиции как бы приниженными по сравнению с успехами прошлых времён. Только лишь редкий, исключительный практикант может получить что-то от более легендарных сил.
Типичный суккубус в обличье баптистской монахини. Автор: Faustus Krow
Центральной темой для шаманизма является восприятие иного мира или же цепочек иных миров. Этот тип астрального/эфирного измерения является местом обитания разнообразных сил, сущностей и потенций, которые вполне способны создавать реальные эффекты в подлунном мире. Душа шамана путешествует сквозь это измерение, находясь в экстатическом или интоксицированном состоянии транса. Путешествие может быть предпринято в целях дивинации, либо для излечения от болезни, либо для нанесения удара по вражинам, либо чтобы найти охотничьих животных.
Перспективные шаманы обычно избираются из числа кандидатов, обладающих необходимой нервной конституцией. Они могут быть как направлены извне, так и принуждены внутренне к принятию шаманского инструктажа с помощью силы, представленной в шаманской культуре. В ходе инициации происходит путешествие в другой мир, встреча с духами и опыт смерти-перерождения. В этом последнем испытании, у кандидата перед внутренним взором проходит видение собственного расчленённого тела; его свежеванием часто занимаются фантастические существа или духи животных; после этого пиршества духа происходит воссоединение тела из останков (та самая тибетская практика Чод). Новое тело непременно содержит в себе дополнительную часть, которая часто описывается как 25-ое ребро или же включения магических кварцевых камней, иной раз как тотемный дух. Этот опыт графически символизирует расположение эфирного силового поля внутри тела или наделение его разнообразными экстра-способностями.
В большинстве шаманских систем эта эфирная сила выделяется через область солнечного сплетения для магических действий близкого радиуса, но может быть послана также и через глаза или руки. Это тоже самое, что Чи, Ци, Ки, Ка, Кундалини или аура.
Шаманская традиция охватывает полный спектр магических тем. Экзорцизм и целительство – основные навыки, разделяемые адептом с обществом, и они зачастую происходят в трансе и экстатических состояниях, в течение которых происходит потусторонне странствие шамана в поисках нужного средства. Для клиентов также могут производиться магические нападения и защита; сами шаманы достаточно часто устраивают между собой магические дуэли в целях выяснения, кто же круче, при этом часто принимая свои потусторонние животные формы для этих надобностей (Гэндальф и Саруман).
Некоторые шаманисты культивируют аномальный психоконтроль, с помощью которого противостоят экстремальным уровням жары, мороза или боли. Огнехождение, при котором ярость пламени магически сдерживается, дабы не спалить плоть – одна из избитейших вариаций на эту тему и распространена по всему земному шару.
Участие в потустороннем спиритическом конгрессе предполагает обширный диапазон сущностей: сюда входят разнообразные природные духи (элементеры), звериные и растительные сущности и прислужники, тени мёртвых, секусальные духи, такие как инкубы и суккубы, а также сам рогатый бог (Цернуннос кельтских друидов), даже в тех землях, где не водится рогатых животных. Выход из Иномирья происходит через опасные сталкивающиеся врата (Сцилла и Харибда?), сходные с современной концепцией Бездны. Сновидчество ничуть не уступает трансу как важный метод получения доступа к Иномирью.
Шаманские инструменты варьируются от шамана к шаману и от шаманки к шаманке в весьма высокой степени, но зачастую сюда входят шумовые музыкальные инструменты, такие как бубен или трещотка из змеиных позвонков, нужные для призыва духов и вызывания транса, а также разнообразные предметы силы, чаще всего это кварцевые кристаллы. Экстраординарная традиция шаманизма, повторимся мы вновь, есть первоисточник всех оккультных систем, и к нему и ни к кому более мы должны обращаться, ежели хотим собрать по крупицам магию, древнейшую науку человечества, и вновь её использовать.
~~~~~~~~~~~~~~~~~~~~
ГНОСТИЦИЗМ
В I-II вв. новой эры в различных частях римской империи появляется масса причудливых культов, особенно в Александрии Египетской, этом кипящем котле народов и культур в устье Нила. Эти культы известны ныне как гностические. Их идеи и деятельность кажутся достаточно странными, так как они одновременно и античные, и высоко продвинутые. Когда чёрный порядок иерархического христианства начинает набирать силу, он тут же энергично и жестоко подавляет эту активность. Однако, нельзя винить Джисуса за религиозные бесчинства, чинимые во имя его. Гностики оставили нам богатое наследие письменного материала, и некоторые из этих культов продолжали существовать в тайне, влияя на развитие магического искусства в последующие века. Средневековые катары и альбигойцы определённо заимствовали некоторые гностические доктрины, и в этой главе мы убедимся, что их наследие может быть обнаружено во множестве других сфер.
В гностической мысли существует большое число нитей. Сюда относятся и космологические спекуляции, развитые в достаточной мере, чтобы тягаться с наиболее рафинированными восточными системами. Некоторые из этих спекуляций предвосхищают средневековую Каббалу и астрологию. Была и высокоорганизованная система магических практик, дошедшая до наших с вами дней по большей части в форме артефактов. У гностиков имелись и разнообразные этические системы, основанные как на совершенно расхристанном либертарианстве, так и на суровой аскезе. И те, и другие практики могли быть одинаково хороши для достижения освобождения в любой частной ситуации. Прежде же всего, гностицизм был сопряжён с мистическим опытом – гнозисом – который противопоставлялся либо Пистис Софие, либо предопределённости. Чем же остались памятны гностики для мировой истории, так это в первую очередь своими апокрифическими историями, простёбывающими ортодоксальные религии своего времени.
Гностицизм имеет первостепенную важность в становлении европейского оккультизма, так как представляет собой синтез греческого, египетского и восточного озарений, который был быстренько стушёван в андеграунд и возникает позднее в работах средневековых и ренессансных магов, у трамплиеров, в ведьмовстве, у розенкрейцеров и в наше с вами доброе агностическое время.
Что касаемо гностиков, для них никакая концепция Б-га, Абсолюта или чего-то ещё столь же необъятного не обладала достаточно ёмкостью. Они полагали, мало того, что Сверх-Существо было совершенно невыразимо и за пределами всего, что можно было бы сказать или помыслить о нём жалким человеческим мозгом. Они высмеивали безнадёжно ограниченную концепцию антропоморфного Абсолюта, которую заботливо пестовали другие религии, и прилагали все усилия, чтобы говорить об этом настолько скудно, насколько то возможно par excellence, за исключением того, что Оно является слишком внушительным, чтобы иметь какие-либо мысли на сей счёт. Для гностиков это было схоже с Дао или Пустотой. Они, тем не менее, подтверждали, что существует некая частица этого Бесконечно Большого Числа (далее — ББЧ) в человеке и в каждой живой твари. Гнозис же означал переживание этой первозданной искры внутри себя.
Естественно, что бесконечной темой гностических дискуссий была проблема того, как ББЧ пришло к идее расщепить себя на фрагменты и снизойти в материальную экзистенцию. Из этих дискуссий произросло множество теорий, одна другой гностичнее. Некоторые были просто поэтическими аллегориями данного процесса, выраженными в терминах сексуальности. Некоторые были аллегорическими комментариями к человеческой психологии – ведь каждая космология подразумевает и психологию. Другие представляли собой извинения за осыпания насмешками прочих религий. А совсем уж другие были, судя по всему, настойчивыми попытками высмеять саму идею понимания этого космологического процесса внутри человеческого ума в целом. В конструировании этих необыкновенных теорий гностики продуцировали разнообразный и колоритный промежуточный магический мир, населённый градациями Эонов и Архонтов, находящийся где-то между подлунным царством и Абсолютной Реальностью.
Абсолютная Реальность дала начало сонму Эонов, обычно тридцать числом, которые окружали материальную вселенную. Эти Эоны были не столько временными периодами, сколько духовными принципами или Принцами. Эта идея, очевидно, была заново ангажирована доктором практических и магических наук Джоном Ди, который назвал их Тридцатью Эфирами. Разнообразные напряжения, присущие Эонам, результировали, произведя на свет большое количество Архонтов, или управителей. В других системах гностической мысли Абсолютная Реальность сама по себе была Первым Архонтом, а уже из неё путём процесса, названного по-гречески Эннойя, или мысленная проэкция, вышла последовательность Архонтов, обычно семеричная, или Хебдомада. Эннойя первого Архонта произвела в том числе и сущность, поименованную Барбело (или Барбелон/Барбелит), имевшую женскую или андрогинную природу. По другой версии, Барбело может быть отождествлена с Великой Пустотой, в которой манифестировала себя Первопричина, она же Первый Архонт. Вот так всё запутано.
Каким-то образом из этих космических принципов проявилась сила, ответственная за творение этого мира. Зовётся она по-разному: Иалдабауф, или Саваоф, или Иао, или Семесилам, или ещё куча наименований. Иногда эта сила имеет семеричный аспект и соотносится с астрологическими планетами. Сила эта понималась как андрогинная или мужская, а манифестация её была с зооморфной головой. Она ответственна за сотворение материальных существ, в которых Абсолютная Реальность, снизойдя до столь неблагородного поступка, вдохнула жизненную искру. Барбело же известно нам как Бабалон или Нуит, великая звёздная мать, в которой каждой порядочный гностик должен искать растворения, дабы приобщиться к величайшему таинству. Иалдабаоф – просто очередная манифестация вездесущего рогатого бога, известного трамплиерам как Бафомет, а христианам как Диавол. В некоторых гностических системах появляется также драконья сила, понимаемая как Мировой Змей или Левиафан, окружающий всю вселенную и закусывающий свой хвост (он же древнеегипетский змей времени Мехен, он же алхимический Уроборос).
Отношение гностиков к материальной жизни – хоть и противоречивое – является прямым следствием их гнозиса и космологических спекуляций. Имея опыт взаимодействия с искрой вечности внутри себя, они осознавали, что их ничто не может уязвить в этом мире, и поэтому они были свободны делать что угодно. Некоторые занимались особенными практиками, чтобы затемнить эту искру жизненности, и другими практиками, чтобы, наоборот, освободить её. Одни были либертианами, другие – аскетианами, однако и те и другие выбирали позицию противопоставления превалирующим социальным нормам. Материальный мир был заклеймён как самое наигнуснейшее место, полное порчи и несовершенства. Только жизненная искра была бессмертной и была способна реинкарнировать до тех пор, пока не воссоединится с ББЧ, причём равноценно – что в конце вселенной, что в текущем воплощении через освобождение. Это и есть, в общих чертах, гностический подход к бренной реальности. Гностицизм никогда не был организованной религией, но существовал в виде элитарных культов, возглавляемых такими античными знаменитостями, как Симон Магус, философ Валентин и Аполлоний Тианский.
Каждый учитель распространял свой гнозис словами, выходящими из его рта, облекая свой посыл в форму, удобоваримую для местных мировоззренческих структур, адаптируя гностические практики к локальным нуждам общественности. В дополнение к этому, большая часть сказанного была ещё и записана, отчасти – чтобы напоминать отдельным учителям, чему же они учили, отчасти – чтобы сеять путаницу и раздор в мозгах почтенных священнослужителей основных организованных религий того времени – христианства и иудаизма. Также для внесения некоторых важных гностических поправок было произведено некоторое количество альтернативных версий Библии. Во-первых, ветхоелизаветный бог Яхве рисуется в них порочным и слабоумным старым дурнем, намеревающимся надрать человечеству причинное место, в то время как змея (представляющая знание) выступает на стороне Адама и Евы.
Пример магической геммы CBD-949 (База данных Музея искусств Будапешта). Слева направо: Агатодаймон, Абраксас, Хор-Па-Хереду, Анубис, Хнубис.
Во-вторых, Иешуа изображается в них как настоящий вестник ББЧ, но его казнь на кресте оказывается совершенной бессмыслицей. Лишь его посыл о любви и силе вышней понимается как имеющий значимость.
Гностики были реальными анархистами духа. Они видели все прочие религиозные системы как обескураживающее порабощение ума жречеством и мирскими властями с их юридическими и моральными структурами. Против этих дьявольских козней они посылали язвительные стрелы своих космологических выкрутасов, своей антиморальности и своей магии.
Гностическая магия включает использование духов-фамильяров, некромантию и использование зелий для вызывания эротических и сновидческих состояний ума, однако их основными практиками были оргиастические и телесматические ритуалы и заговоры. Эти оргиастические обряды подразумевали поглощение (как своего рода святынь) смешанных мужских и женских сексуальных микстур и менструальной крови, собранных после коитуса. Они также имели репутацию пожирателей своих собственных намеренно недоношенных плодов. Большинство гностических сект не было заинтересовано в размножении – под которым они подразумевали лишь повторение фундаментальной ошибки. Их сексуальные практики должны были дурачить злобных Архонтов, ожидающих свежих человеческих жертв, а также давать вдохновляющее предвкушение финального и абсолютного растворения в теле Бабалон.
Гностики оставили после себя не поддающиеся счислению, замысловатые и прекрасные отпечатки на камне, самоцветах, керамике и металле, которые ныне носят общее название "гностические геммы". Эти артефакты могли функционировать как талисманы или амулеты, заряженные различными заклинаниями и чарами. Также они оставили нам несколько экземпляров весьма шокирующих и чудовищных вотивных статуй, которые могли быть своего рода фетишными центрами в ритуалах.
Множество слов силы и варварских имён в эвокациях, существующих в средневековой и современной магике, ведут происхождение от гностических абракадабр. Они часто вплетены в инвокации превосходной красоты и мощи, навроде ритуала Нерождённого/Безголового. Само слово Абракадабра происходит от имени гностического божества, римского легионера с петушиной головой и змеиными ногами, ABRAXAS-а. Серия гностических сект действовала вдоль всей территории Дамаска, и ежели кто-либо захочет вдруг попробовать отыскать или даже изобрести кошмарный Некрономикон лавкрафтианского Мифоса, то гностицизм и ближневосточная археология – его лучшие компаньоны.
Именно в гностицизме находят своё логическое завершение безвременные темы магии, потому как эта синкретическая анти-религия черпала свои техники из египетского учения, из греческой мистической школы, а также из систем Дальнего Востока, каждая из которых сохраняла традицию этого ультимативного кладезя магики – шаманизма.
облако тэгов
