Очень слабый сборник в целом. Не могу дать ему больше шестёрки. Первая половина производит поистине удручающее впечатление — слабые темы, ещё более слабые реализации, скомканные концовки. При этом большинство рассказов награждены теми или иными премиями, что ещё раз подтверждает народное мнение, что вокруг большой тройки «Хьюго», «Небьюла», «Локус» не всё в порядке и все эти паппигейты возникли не из воздуха.

При этом даже несмотря на весьма удачную серию рассказов в конце (отметил для себя «Второе лицо, настоящее время», «Огни третьего дня», «Свести баланс», «Голос его хозяина» и, конечно же, «Остров») составители умудрились финализировать сборник абсолютно невнятной повестью « Цыплёнок Цыпа», сведя на нет хоть какие-то достижения. Статистика весьма печальна: 7 рассказов из 34 получили от меня высокую оценку при том, что «Береговая линия» очевидно получила свою оценку по исполнению, но не по идее — рассказ — типичный слёзовыжиматель, сделанный по канонам жанра. Лишь пятая часть рассказов заслуживаем внимания, по моей оценке. Весьма низкая доля для сборника, озаглавленного так пафосно.

Ужасно! Это просто какой-то невообразимо глупый мир, в котором происходят невообразимо глупые вещи. Странные всемогущие корпорации, крутящиеся вокруг своих хозяев, помещённых в колбы и таким образом обретших бессмертие. Герой работает в странной фирме, которая существует по невозможной экономической модели: она не продаёт ничего (точнее, единожды за всё время существования что-то продала, но что это — держится в тайне — как это по-лавкрафтовски), при этом не испытывает недостатка в средствах, пользуется самыми современными технологиями и нанимает сотрудников налево и направо без особой нужды, предоставляя им колоссальные кредиты и привилегии, но не требуя от них никаких особых усилий. Эта фирма, как и её конкуренты, продаёт «особые» услуги тем самым большим боссам в колбах. Боссы в колбах, как выясняется в дальнейшем, не нуждаются в услугах подобных фирм, потому что и без них способны провернуть почти всё, что только взбредёт в голову. Ну а дальше какие-то странные реалии, странные поступки, странные боссы и их ещё более странные компаньоны. Ради чего это было затеяно — становится смутно понятно на последней странице:

Непонятно зачем ради этой идеи стоило городить весь этот огород. Непонятно зачем вообще была придумана эта индустрия «особых» услуг, которая не функционирует. Зачем нужен был здоровенный кусок текста, где большой мальчик недоумевает по поводу условий продажи его квартиры (основы вычислений процентов прилагаются). Вообще вся повесть вызвала недоумение, а то, что она закрывала весьма большой сборник, в котором ближе к концу вдруг наметились интересные произведения — фиаско вдвойне. Не должен сборник заканчиваться так нелепо.

В целом показались совершенно неинтересными возможные ляпы и нелогичности, найденные некоторыми другими читателями, просто потому, что я с жадностью наслаждался при прочтении той самой твёрдой, «злой» научной фантастикой, которая куда-то подевалась в последнее время. Слегка рваный сюжет, выдуманные автором термины, герой, который знает намного больше тебя и выдаёт тебя информацию по крупицам — золотая формула. И привет Жарковскому: такое ощущение, реябта, что эта книга могла бы составить дилогию вместе с «Хобо...». Отличное чтение, не отпускающее до конца. В конце концов, ты любишь борщ не за идею, а за то, что он вкусно приготовлен.

Читается легко. Смысловой нагрузки особой не несёт. Фантастическое допущение слабое, как показалось. Со второй странице возникли подозрения, что это про детей, хотя автор пытался маскировать первоначальный замысел. В целом весь рассказ мне показался такой шуткой. Ну, и, наверное, озвучиванием старой мысли, о том, что ни один раб не хочет свободы. а хочет своих рабов.

Ну, не знаю. По мне — вся эта восточная мифология вполне в духе Желязны. Что-то вроде «Созданий света, созданий тьмы», но с проблематикой Лема. Вполне себе живенько, колоритно, интригующе. Непонятно местами, но ведь и у мэтра было также. В целом сочный, хотя и очень короткий и оборванный в конце рассказ, в котором, как сейчас принято, совершенно непонятно чем же всё закончилось.

P.S. А абсолютная невозмутимость пришельца и его некая сверхъестественность для всего этого демонического мира — это уже «Чудовище» Ван Вогта. Забавно посмотреть как чужеродно может смотреться привычное нам, среди чего-то, для нас невероятного.

Роман Джеймса Балларда «Затонувший мир» стал важной вехой в истории фантастики, открыв жанр постапокалиптической литературы задолго до современных аналогов. Так начинается каждая вторая рецензия. С этим сложно поспорить, но для меня он показался устаревшим. И не столько из-за идей, которые есть в нём, и не из-за картинки, которая показалась так привлекательной многим, но скорее из-за его реализации. Роман словно черно-белые американские приключенческие фильмы середины XX века. У нас по-прежнему есть мускулистый квадратноподбородковый главный герой, прекрасная героиня и злодей без страха и упрёка. Злодей маниакальный, нелогичный, но не лишённый благородства. Злодей и его банда напомнили банду «Мамма Аиута» из «Порко Россо» Миядзаки. И до появления злодея всё было, возможно, даже неплохо. Но появление злодея и его ребяческие поступки превратили постапокалипсис в фарс и дешёвый боевик и позволили мне вспомнить, что я уже читал у Балларда: герои, картинки и научная база книги почти полностью совпадают с его же «Привет, Америка» со всеми нелепыми штампами.

Ну и странная концовка, в которой обречённость не только за главного героя, но и за человечество в целом. Жирный минус под существованием человечества как вида. Много с кем сравнивали, но никто не сравнил с «Геноцидом» Томаса Диша. Между тем там точно так же ставится под большое сомнение выживаемость человека как вида, а оставшиеся в живых после «борьбы с вредителями» 3 персонажа только подтверждают негативный настрой автора.

Несмотря на эстетическое удовольствие от описания затопленных городов и красоты природных катаклизмов, сам сюжет остаётся пустым и предсказуемым. Красивая картинка — безусловно, достоинство книги, но обилие клише и сомнительные научные идеи снижают её ценность.

Я прочёл этот рассказ «Лучшая фантастика XXI века» и, как я уже упоминал, в отношении рассказов данного сборника меня преследовало чувство некой вторичности. Как будто многие из этих рассказов писались в подражании известным мэтрам. Шекли, Азимов, Брэдбери, Баллард, советские авторы. Конечно же речь не об осознанном подражании, а о некоем влиянии на современных авторов мэтров прошлых лет, таком, что авторы подспудно переняли их манеру письма. В рассказе Валенте я узнал Лема. С одной стороны нагромождение фантасмагорий в стиле Ийона Тихого, а с другой стороны — выдуманный путеводитель в стиле «Библиотеки XXI века». Поэтично, непонятно, бесполезно до одури и так же красиво. Как психоделические французские фантастические мультики.

Самое интересное в этом рассказе, что по сути автор почти ничего и не выдумал. Беллетризовал немного. Остров Флорес действительно существует, существуют пещера, останки, их состояние и даже реакция на эти раскопки со стороны Индонезии тоже была весьма схожей: раскопки закрыли, исследователей разогнали. Вроде как без помощи автоматов, хотя кто их там знает. Флоресский человек по сей день остаётся предметом споров и даже споры все такие же как в рассказе — Homo, не Homo или просто больные карлики. В целом интересен альтернативный сеттинг, хотя, как было справедливо написано, данные по возрасту Земли получены не из одного источника, поэтому нельзя так лихо их отбросить. Но написано интересно, несмотря на сложную тему, вкрапления про суды над учёными-эволюционистами к месту и дополняют картину. Ну, и отдельный плюс за леденящую душу последнюю сцену. Было бы интересно прочесть роман, в основу которого лёг этот рассказ.

Икирё — в японской мифологии проявление души живого человека отдельно от тела в виде призрака, который может выглядеть как обычный человек. Икирё способен путешествовать отдельно от тела и мстить обидчику. В рассказе это раскрывается через некую правительницу, которая каким-то образом выделила из себя все свои негативные качества и поместила их в телесную оболочку, которую отослала подальше от себя. Эта идея открывает простор для глубокого исследования темы сознания, личности и восприятия реальности, однако сама история кажется слишком сжатой, чтобы раскрыть весь потенциал концепции. Рассказ — яркая вспышка

Автор затрагивает тему взаимопроникновения культур и технологий будущего, показывая столкновение традиционного японского представления о мире с новыми научными открытиями. Однако, несмотря на богатое воображение и интересную концепцию, рассказ остается коротким наброском, в котором многие аспекты остались раскрытыми лишь частично. Тем не менее, рассказ оставляет приятное послевкусие и желание посмотреть развитие темы.

Женщина-аутистка занимается исследованиями мультивселенных с помощью искусственного интеллекта и приходит к выводу, что она сама напрямую не может никак пообщаться со своей копией из другого измерения. Это загоняет её в депрессию и она заканчивает жизнь самоубийством. Для сборника «Лучшая фантастика XXI века» тема мультивселенных стала чрезвычайно популярной. Так же как тема героев-аутистов или больных учёных. На общем фоне совершенно проходной рассказ.

Эксперт МАГАТЭ разыскивает пропавший плутоний, а его спутница разыскивает пропавшего сына. Рядом с ними всё время вертится управляемый по удалёнке аутист из Болгарии у которого какие-то свои цели.

Идея поднята очень интересная — виртуальные пространства и государства на разных уровнях абстракции. Миры у которых нет постоянных границ. Некоторые недоступны из реальности, а доступны только если внутри виртуального мира ты переходишь в виртуальный мир. Звучит вкусно и сложно. Но тут мы натыкаемся на странность: экономика этих миров не зависит от мира реального. Обеспечение — тоже не зависит. Это многократно подчёркивается. Пищу люди выращивают сами внутри этих же своих миров. И товары внутри производят. Это виртуальная пища и виртуальные товары? Потому что если нет — то всё таки виртуальные миры зависят от реального. А если нет — тогда зачем это нужно? Грош цена таким товарам. Да и если миры настолько децентрализованы и самообеспечены — зачем им тот самый пресловутый плутоний. С каждой новой страницей вопросов становилось всё больше и больше. Я уже запутался в каком конкретном слое герои существуют сейчас — в реальности или в одном из виртуальных миров. Если в виртуальных — то в каком из них? Если зайти в Оверсэтч можно только через Ривет-Кутюр, то почему во второй половине герои попадают туда-обратно просто включив очки? Хотя концовка, надо отдать ей должное, ставит часть точек над i, но общая путаница повествования не позволяет поставить больше половины.

Что-то невнятное о запуске первого космического корабля Карибскими островами. Пилот едет на автобусе к старту и очень гордится выпавшей на его долю миссией. Всё.

Неплохой рассказ про мир, в котором есть андроиды, запрограммированные любить людей в стиле трёх законов робототехники. Но отнюдь не должные этих людей уважать. Андроиды самовоспроизводящиеся и в целом замечательные родители. А ещё про одиночество и про то, что люди сами не знают, чего хотят. Единственная большая претензия к этому рассказу — он слишком быстро закончился. Из этого сеттинга могло выйти что-то более крупное и интересное.

Когда-то давно я смотрел японский исторический фильм о двух деревнях, которые претендовали на спорные земли. Чтобы отстоять свои интересы, каждая из этих деревень наняла самурая. Самураи должны были сойтись в поединке и таким образом решить хозяина земель. Почти полтора часа зритель видел как тренируются самураи перед этим знаковым боем, погружался в бытовые подробности самурайской и деревенской жизни. И вот апогей фильма — момент сражения. Самураи вышли, поклонились, обнажили мечи. Один из них с криком кинулся на другого, но напоролся на мастерский удар мечом и свалился замертво. Вся битва заняла примерно 20 секунд экранного времени.

К чему всё это? К тому, что чем короче твой рассказ, тем большим мастером своего дела ты должен быть. У Коваль не получилось.

Моулз интересный тип. Его одержимость дирижаблями невероятна. Он упоминает об в своей биографии не менее трёх раз и в этом рассказе тоже тему дирижаблей обыграл.

В атмосфере некоей искусственно созданной планеты под названием Небо парят огромные животные, наполненные водородом, на спине которых целый мир — земля, леса, люди в городах (почему бы и нет — если самый старый из них простирается аж на 100 км). Картинка рисуется весьма интересная. Подобные гипотезы про газовых гигантов высказывал Лем и Нивен, но всё, что я встречал, было очень сильно мимоходом и никто мир не прорабатывал. К сожалению, Моул не проработал тоже. Произведение довольно быстро переходит к неявному противостоянию злодейского злодея браконьера Валадеса, начисто лишённого положительных черт, и нанятой им девушки-авиаконструктора Бьянки. Заканчивается всё как будто бы открытым финалом, но слишком прозаично. Вау-эффекта нет. Гораздо интереснее было бы проработать глубже весь этот мир с его странной экосистемой.

Рассказ о том, как опасны технологии при наличии корысти от их использования. Бесплатные знания передаются воздушно-капельным и это не только хорошо, но и плохо. Ведь ты можешь вдруг стать убеждённым фанатиком или получить какую-то фобию или что-нибудь ещё похуже. Что касается качества исполнения — ужасная трехгрошовая опера, да ещё и с повесточкой на треть рассказа. В целом получилось ужасно и не убедительно.

А это уже что-то в стиле советской производственной фантастики про усовершенствованных людей (вспоминается мутант СИП-2 — Собрание Изобретений Природы). Люди гибнущей Земли собираются к звёздам, что заставляет их модифицировать собственные тела, сделав их более приспособленными к возможным опасностям. Один из таких космонавтов за сутки до полёта собирается испытать силы, но переоценивает себя и оказывается погребённым под завалом. Более или менее удачно ему удаётся извлечь себя из под завала лишь с помощью собственных сил и надеяться на то, что понесённый им при этом ущерб окажется не замеченным организаторами экспедиции. Удачи ему, но я бы таких безответственных ребят в экспедицию бы не брал. Средняя вещь без особых отличительных черт.

Очередной рассказ о роботе, настолько похожем на человека, что его невозможно отличить. Ещё о неврозах программиста, работающего на большую корпорацию. Пожалуй, всё. Написано рвано, местами непонятно (приходится возвращаться), но в целом атмосферу рассказ создаёт очень неплохую. Дождливый странный мегаполис (как в «Нирване» или «Бегущем по лезвию»), депрессивная история и неплохой открытый финал. Во всяком случае, на фоне остальных слабых рассказов из сборника «Лучшая фантастика XXI века»

Читая антологию «Лучшая фантастика XXI века» обратил внимание на то, что многие рассказы сборника написаны как-будто бы в подражание кому-то из известных фантастов золотого века. Тут уже были рассказы а-ля Брэдбери, а-ля Азимов, а вот этот а-ля Шекли. С определённой долей его странного гротескного юмора история о коммивояжёре на планете огромных разумных муравьёв, которым этот самый коммивояжёр совсем не интересен. История, на мой взгляд, весьма посредственная. Как по стилю изложения, так и по используемым приёмам. Или Хьюго уже не тот или я из таких историй вырос.

Номинант на Хьюго и на Локус. Неожиданно низко оцененный рассказ, продолжающий, возможно, даже тему «Двухсотлетнего человека». Отношения андроида, купленного богатой дамой, чтобы скрасить свои будни и отвлечься от тяжёлых переживаний, ожидаемо перерастают в отношения, брак, удочерённую девочку к которой андроид относится более человечно, чем её мать (даже имя девочки — Роуз — перекликается с хобби андроида — выращиванием роз). Андроид, всё больше и больше адаптируясь к своему хозяину (или правильно сказать партнёру?), неожиданно замечает, что отношения человека к нему не отличается от отношения к вещи, то есть он остаётся игрушкой, хоть и очень дорогой. Вот дальнейшие его действия для меня загадка. Зачем он сбросил себя в заводские настройки, зачем запретил себе разговаривать и ушёл в пустыню, чтобы копировать поведение зайцев и ящериц. Что этим хотел сказать автор? Что означает это «может быть когда-нибудь он вернётся»? Попытку угодить и любителям жёстких концовок, и хэппиэндов? Или невозможность просто закончить по-другому. Лично мне ясно видится, что никакого чуда тут не будет и история закончилась вместе с рассказом. Было бы интересно прочесть затем всю эту историю от лица повзрослевшей Роуз.

Интересно, что в название вынесены 3 вида любви из 8, используемых у древних греков. Эрос — чувственная, Филия — нежная любовь и дружба по Платону, Агапе — самоотверженная бескорыстная любовь к ближнему. Почему только эти 3? Куда исчезли остальные (вполне себе тоже уместные)?

Неплохой рассказ, основная проблема которого для меня была в его абсолютной предсказуемости. Ну в самом деле — зачем ещё инопланетянину гоняться за

Возможно, это неплохой рассказ. Вот только не фантастический. Вместо обещанного сюжета с научной основой про суть бесконечности тут поверхностная драма, сосредоточенная на религиозных разногласиях двух культур. Что-то подобное только без фантастики, но намного глубже и концептуальней было у Наринэ Абгарян в сборнике «Дальше жить». Идея бесконечных миров и мультивселенной представлена схематично, оставляя ощущение незавершенности и вводится, фактически, лишь для того, чтобы показать избитую идею «какой вам космос, если вы тут со своими проблемами разобраться не можете».

Рассказ — как картина импрессиониста: для понимания нужно отойти немного подальше, чтобы за хаотичными мазками краски увидеть собственно картину, сюжет. Здесь намешано всего столько и сразу, что хватило бы на несколько больших романов. Тут и последствия третьей мировой войны (атоллу Эниветок привет) и таинственная болезнь наркома, и добровольно погибшая от неизвестных проблем лунная экспедиция, которая почему-то называлась «Меркурий-7» и пришельцы с Ориона и неведомые сигналы из космоса, отмеряющие время жизни Вселенной, странные мандалы, изготовленные непонятно для чего и кто знает что я ещё упустил и всё это какими-то скупыми намёками на тридцати страницах. Каждый фрагмент приходится перечитывать по нескольку раз, как будто смакуя, но на самом деле пытаясь понять его суть, увязать его как-то с предыдущими страницами и со сложившейся картиной мира, корректируя её постоянно. Разламывая его и собирая заново, потому что каждая строчка переворачивает всё с ног на голову. Я не могу сказать, что он мне понравился и не могу его раскритиковать — он просто вещь в себе. Вещь про безысходность, энтропию, ощущения бессилия и бессмысленность каких-то дальнейших осмысленных действий. Остаётся только имитировать деятельность, изготовляя мандалы. Чем это лучше или хуже всего остального?

16 лет: «Жизнь тлен и суета сует! Только смерть разрушит этот постылый круг!»

35 лет: «Ого! Сковородка по акции! Возьму-ка две!»

Народная мнение о подростковых фрустрациях.

Кто-то купил этот покет-бук в 2016 году в дорогу. Затем забыл на столе в кабинете моего шефа. А тот передарил эту потрепанную книгу в картонной обложке мне по случаю, чтобы место на столе не занимала. Итак, Ватанабэ в Токио в 1969-м, Мураками – в Греции в 1987-м, я – в Томске в 2025-м. Объединяет нас «Норвежский лес». Ватанабэ 20, Мураками — 37, мне — 42 (у меня день рождения). Обычная такая история. Студенты учатся, влюбляются, выпивают, фрустрируют, обижаются друг на друга, страдают, но потом снова мирятся. Всё это на фоне 4 самоубийств и 2 обычных смертей.

Любопытное сочетание. Книга легко читается, но особого интереса не вызывает. Это что-то такое про подростковые фрустрации, про груз ответственности, про взросление и про смерть близких людей. Смерти тут, на мой взгляд, слишком много. Самоубийства в книге выглядят как эпидемия — как японцы вообще выжили, есть самоубиваться в 60-е было так модно? С одной стороны это выглядит как определённое давление на читателя. Например, акцент на том, какой Нагасава негодяй – довёл свою бывшую до самоубийства (вот если бы Хацуми спустя 4 года после расставания, выйдя замуж за другого стала счастлива и жила долго-долго – вот это был бы поворот; но это был бы не Мураками, думаю). С другой стороны это такой рояль в кустах: когда с одной стороны психически нездоровая Наоко, а с другой стороны яркая и взбалмошная Мидори, то этот узел надо как-то разрубить. Вот и приходится кем-то пожертвовать и мы все прекрасно понимаем кем, особенно учитывая авторский спойлер в первой главе.

Об этом спойлере отдельно. В начале, ещё не разобравшись что к чему, этот фрагмент не сильно откладывается в памяти. На когда действо приблизилось к концу, я к нему (зачем то) вернулся и был удивлён тем, насколько Наоко в начале и в конце (а это ведь одна и та же Наоко в одно и то же время — очень сильно больная и всё уже решившая) не похожа сама на себя.

За Мидори – особое спасибо. Она – светлый луч в романе. Во-первых, её непринуждённая, совершенно не табуированная манера общаться – редкость даже сегодня, в наши «продвинутые» времена. С другой стороны она вообще контрастная барышня. Ведёт себя как человек: импульсивная, яркая. У неё та же самая куча проблем, но решает она их совершенно по другому. И тоже выгорает, и тоже сходит с ума. Но получается это у неё не так драматично и в себя она приходит быстро. Пожалуй, Мидори — единственный персонаж, который понравился. Романы всегда кончаются свадьбой и представляю, что её могло бы ждать в отношениях с Ватанабэ напиши Мураками продолжение. Повезло девчонке.

А больше и сказать нечего. Получился такой Сэлинджер (причём это не моё сравнение — к этому сам автор пришёл). Но как уже кто-то ранее метко подметил то, что в 20 кажется нигилизмом, в 40 выглядит инфантильностью.

+1 за образ Мидори и её манеру общаться;

+1 за подробный анализ поведения Нагасавы от самого Нагасавы;

-1 за общее количество самоубийств;

-1 за глупую за уши притянутую историю падения Рэйко.

Самый подходящий термин, возникший в ходе прочтения — сумбур. И ведь когда-то я считал, что Пол Андерсон в своём «Патруле времени» плохо писал. Что же пошло не так?

Во-первых, сюжет. Сюжетные линии переплетаются хаотично — сложно понять, кто есть кто и зачем происходят те или иные события. Автор пытается охватить слишком много тем одновременно, начиная от политических интриг и заканчивая вопросами морали и этики, но все эти элементы остаются раскрытыми не до конца и поверхностными.

Во-вторых, характеры героев проработаны слабо. Персонажи кажутся плоскими и стереотипными, без глубины, без эмоциональной окраски. Они действуют скорее как функции сюжета, нежели как живые существа со своими мотивами и внутренними конфликтами. Ну скажите, хоть кто-то сочувствовал Кайлу хоть в одном эпизоде или, например, поверил той девушке-агенту в её любви? Нет.

В-третьих, язык сухой и тяжеловесный. Ван Вогту не достаёт легкости и выразительности, которая могла бы сделать чтение приятным и увлекательным. И это не проблема того, что произведение написано в 1951 году — в тот же год вышли, например, «Кукловоды» Хайнлайна, «День триффидов» Уиндема, «Марсианские хроники» Брэдбери и «Академия» Азимова. Вещи поистине знаковые, написанные талантливо и прекрасно читающиеся до сих пор. Ишер, как не крути, не может встать с ними в один ряд. Здесь есть ещё немного временных парадоксов в стиле «Назад в будущее» и даже зачатки киберпанка в виде женщины, запоминающей всех клиентов дома видений в своей специально модифицированной памяти (Джонни Мнемоник передаёт привет), но это произведение не спасает.

Всё становится немного понятнее, если копнуть чуть глубже и ознакомиться с рабочими методами автора. «Оружейные лавки Ишер» — это поздняя переработка и сборка воедино трёх разных рассказов, опубликованных в 1941, 1942 и 1949 годах (из которых «Маятник» был совершенно самодостаточен и не требовал, как кажется, вообще включения в «Оружейные лавки» — он тут инороден, хотя сам по себе, как рассказ, весьма хорош). Методика создания романов вообще у автора представляла из себя написание отдельных сцен примерно по 800 слов, слабо связанных друг с другом, часто разделённых по времени. Ещё одним из практиковавшихся приёмов было писательство по ночам, когда Вогт просыпался, работал 90 минут и сновал ложился спать. Становится понятно, откуда взялся этот рваный стиль.

В целом, «Оружейные дома Ишера» — это неудачная попытка создать масштабное и сложное научно-фантастическое произведение. Запутанность сюжета, слабые персонажи и тяжелый язык сделали чтение этого романа непростым испытанием. Возможно, фанатам ван Вогта удастся найти в нем что-то ценное, но я не смог оценить эту работу положительно.

Ван Вогт всё же гроссмейстер, но автор совершенно замечательного рассказа «Чудовище».

Байопик о редакторе Скрайбнерс, который было интересно и невозможно читать одновременно, который я мучал больше месяца и закончил с чувством нескрываемого удовлетворения )

История Максимилиана Перкинса, редактора известного издательства «Скрайбнерс», который открыл миру имена Фитцджеральда и Хэмингуэя (а также полтора десятка других, чьи произведения «на русский не переводились»). Копия аннотации? Что поделать, ведь это действительно так. Биография не только о самом Перкинсе, хотя он тут в центре, конечно же, но и о всех этих известных и неизвестных писателях. Интерес в том, что писатели тут предстают людьми. Это то, чего мне так сильно не хватает во многих современных работах. Живой Фитцджеральд, злоупотребляющий алкоголем и живущий не по средствам. Живой заносчивый Хэм, а не просто «видный представитель реализма в американской литературе, был четырежды женат». Живой Вулф, который был маниакально не уверен в себе самом. Вообще, писатели у Берга все предстают такими воздушными эльфами, постоянно неуверенными в себе, постоянно выпрашивающими денег и постоянно выдающими личный опыт за свою невероятную фантазию. Интересно. Жирная пятерка за это. Не хватало порой нескольких мазков о том, как строилась жизнь авторов за пределами взаимоотношений с издательством и редактором, но, впрочем, и книга не об этом.

В чём же моя претензия к книге? Про любого человека можно написать байопик, но не про всякого будет интересно читать. Читать больше чем по 30-50 страниц в день не получалось. Вроде и слог лёгкий, и детали замечательные, и какие-то интересные детали и мысли периодически находишь в тексте, а интереса нет. Не захватывает. Практически заставляешь себя открывать книгу. Прочёл несколько страниц, закрыл. Всё! Нет интереса, нет стимула снова её открывать. Снова заставляешь себя. Ведь здесь и правда 800 страниц ничего не происходит: Перкинс ходит на работу, Перкинс написал Вулфу про Фитцджеральда, написал Хэмингуэю про Вулфа, написал Элизабет Леммон про Вулфа, Фитцджеральда, Хэма, нашёл очередного писателя, чей роман ему понравился (Перкинс вообще почти все работы, упомянутые в книге, хвалит так экзальтированно, что это вызывает определенные подозрения, в глубине подхода) и намекает ему, что всё неплохо, но нужно «подсократить». Далее эта схема повторяется по циклу, пока жизнь не начинает выкашивать героев повествования одного за другим и в конце у читателя сплошная депрессия и понимание, что жизнь – тлен.

В любом случае, какой-никакой список книг на дальнейшее прочтение составил для себя из упомянутых произведений. К сожалению, только десятая из них переведена на русский.

В 1962 г Лем написал рассказ про пилота Пиркса под названием «Условный рефлекс». Историю о том, как на Луне, на станции «Менделеев» погибают два космонавта. Их сменяет новый экипаж и история повторяется. Загадочный инцидент, отсутствие связи с большой землей, невероятные повторы. Лишь цепочка случайностей подсказывает Пирксу что произошло и это позволяет избежать трагедии во второй раз.

Такое ощущение, что этот рассказ, написанный лишь 4 года спустя — это нелепая калька с Лема. Сюжет совпадает до мелочей, разве что до трагического конца здесь чудом не доходит. Пара сменщиков приезжает на автоматическом транспорте на имитатор лунной станции где-то высоко в горах, на пятаке земли отрезанном от другой цивилизации. Их задача — пройти последнее испытание перед исследовательским полётом на Луну. Именно тут происходит последняя выбраковка. Испытуемые занимаются исследованиями, снимают показания приборов, обслуживают станцию. Тут даже на улицу выходят в скафандрах — без них станция просто не выпустит тебя. Прошлая смена должна была ждать их, еда на столе ещё не успела остыть, а станция пуста. Следы предыдущих исследователей обрываются в никуда и... И тут начинается фарс. В дело идут порывы ветра, снежные люди, розыгрыши. Главные герои — что болтливый Кашкин, что серьёзный Гордон — ведут себя как паяцы. Творят какую-то дичь и совершают один за другим нелепые поступки. В конце нас ждёт счастливый конец и размышления на тему нужно ли исследователю других миров чувство юмора, но без какого-то окончательного вывода. Ну, и видимо, на станции совсем нечем заняться, если у одного из студентов-исследователей находится время, чтобы в скале выбить горельеф снежного человека в полный рост.

Очень стильно сделанная головоломка, где детали встают на свои места ровно тогда, когда автор разрешит. Полностью согласен с предыдущими рецензентами в том, что повести местами не хватает колорита и раскрытия личности главного героя. Но история держит до конца и тут нет совсем уж очевидных роялей в кустах. При этом уровень всех этих «канзасских приёмов» невероятный для 1968 года и показался мне гораздо более интересным, чем те современные вещи, которые попадались на глаза. Может, дело в том, что я не слишком искушённый любитель детективов и поэтому...

Неожиданно неплохой рассказ. Немного неправдоподобный, конечно, потому как слабо верится в благополучный исход пути двух вымокших героев на морозе -55 градусов, но написанный как-то так по-бытовому и с такими же бытовыми подробностями, что я всё равно проникся этой атмосферой.

Каждый, конечно, волен иметь собственное мнение, но моё такое — Азимова пора отправлять в книжную серию Polaris. Это та самая, где собирают книги разных неизвестных или забытых фантастов XIX-XX века. Раритеты, которые интересны как раз своей раритетностью. Прошло уже много лет, фантастика далеко ушла вперёд. Азимов написал «Обнаженное солнце» в 1956, и всё будущее представил как 50-е со звездолётами, роботами и видеосвязью. Конечно, это справедливо и для современной фантастики, но у неё ещё срок годности не вышел — через 50 лет и поговорим.

Изобретя свои 3 закона, Азимов всю свою оставшуюся творческую жизнь (за редкими исключениями) только и делал, что забавлялся, придумывая ситуации, ведущие к проверке законов на прочность. Такая игра ума, которая интересна была, прежде всего, самому Азимову. Я как читатель, всегда понимаю кто в его рассказах убийца. У Чехова на стене в первом акте всегда висит ружьё, а у Азимова в уголочке стоит свихнувшийся робот.

В итоге, имеем герметичный детектив в антуражном для своего времени сеттинге с безумным гением и роковой красоткой. Лекала из 50-х торчат отовсюду. Даже для планеты с населением 20 тыс. человек у нас в наличии менее 10 разношёрстных персонажей, именно перед которыми бравый детектив держит ответ (почему именно перед ними?). Ну, и как я уже говорил, всё расследование превращается опять в очередную казуистику вокруг Первого Закона. Скучный детектив и пресная фантастика, декорации к которой переделали из декораций про викторианскую Англию.

К слову о самих роботах. У Азимова это всегда рабы или слуги. Чрезвычайно вышколенные, порой полезные, иной раз даже уважаемые, но всё равно слуги. Даже искусно изготовленному роботу, неотличимому от человека, всегда можно сказать «Заткнись и не мешай» или «уйди отсюда». Роботы-горничные и роботы-капельмейстеры. Надеюсь, они хотя бы воронёной стали?

P.S. Предвижу упрёки в том, что не увидел общей мысли, которую автор вложил в произведение. Если очень упростить, я понял её так: «изоляция это плохо, а самоизоляция — ещё хуже». Всё с этой мыслью в порядке. И автор прекрасно (и, что важно для меня, неочевидно) иронизирует над этим обществом в 20 тысяч изолянтов, которые варятся в своём соку и изобретают велосипед в самом печальном смысле этого слова (эпизод с «блистательным» социологом, который строит смешные гипотезы и, не ведая того, изобретает с нуля науку, которая существует уже сотни лет). И над зарывшимися в землю землянами, которые совершенно также изолировали себя, только пространственно, которые паникуют при виде солнца, теней и ненавидят траву за ее «противность». Но вот больно уж однобоко и с фокусом не в ту сторону это вышло.

P.P.S. Кстати, Первый Закон не работает, да. Мой робот-пылесос периодически норовит ущипнуть меня за пятку. И сожрать разбросанные по полу носки (а когда я не могу найти парный носок — я страдаю).

Сказки Абрамцевой напомнили мне сказки Биссета. Такие же крохотулечки по размеру, такие же действующие персонажи — никаких волшебных существ, зато сами собой разумеющиеся одушевленные вазы, туманы, автобусы и дороги. Только у Биссета каждая сказка нанизана на общую тему и приправлена фирменным английским юмором (что позволяет и взрослым не заскучать), а у Абрамцевой вместо этого милота. Особенность таких сказок — их нужно читать помногу. Именно тогда они становятся как глазурь на торте.

За последние месяцы прочёл несколько подростковых и детских книг современных зарубежных и отечественных авторов и подметил такую особенность: в них совсем разные дети. Можно сказать, что это естественно, что разные уклады, но дело не в этом. Так получилось, что во всех прочитанных книгах описан примерно один и тот же период: с конца второй мировой войны до начала 70-х. Все дети из западных книг – они, как принято говорить, особенные. У каждого из них какая-то психологическая проблема: задержка в развитии, какая-нибудь экзотическая фобия (боязнь выйти на улицу) или, как в данной книге, эмоциональная холодность. Наверное, это тренд такой сегодня – писать про тех, про кого никогда не писали. После этих героев мне удивительно комфортно с героями советских книг. Я перечитал Аксёнова и Крапивина, которых обычно не люблю за излишний реализм их произведений и подчеркнутую принципиальность их подростков и вдруг мне стало с ними удивительно комфортно. Я не из этого поколения, но детские принципы, гордость и взаимопомощь крапивинских девчонок и мальчишек выдавили у меня слезу. А принципиальная бельгийская бегунья не смогла. Встречают по одежке и эмоционально холодная девушка не смогла растопить мою душу. Вроде и бег не про бег, и эмоции никакие. Остальное про эту книгу уже написали.

Вот ведь какая забавная штука: о прочитанной книге пишут за что она тебе понравилась или нет, но вот о недочитанной (обычно) пишут почему ты её не дочитал (и не важно уже — понравилось или нет). Видимо, если не дочитал, то априори не понравилось, остаётся только аргументировать своё нежелание дочитывать. «Философия случая» — очередной внушительный труд Лема, где он попытался сформулировать единую теорию литературы и это ему не удалось (по его же собственному признанию). Текст насыщен философской терминологией, коей я не владею достаточным образом, а потому приходилось читать со словарём. Прочтение одного абзаца, как это принято у меня при прочтении Лема, сопровождалось чтение 3-5 статей в Википедии для осмысления прочтённого. Такими темпами чтение движется со скоростью улитки. В какой-то момент я понял, что не вынесу ещё пары месяцев такого суррогата приятного времяпрепровождения, каковым является для меня чтение. И я отложил, несмотря на то, что было интересно :) От оценки воздержался именно по этому поводу.

Видимо, пора завязывать с эссеистикой Лема, так как это уже вторая его книга за последние полгода, дочитывать которую не хочется.

Оказывается, все [мои друзья] читали «Серую шейку». Я не читал. Вообще писатель со смешной фамилией Мамин-Сибиряк прошёл мимо меня в школе. Теперь сыну задали на лето и я наверстываю. Удивлён.

Сказки просто невероятные. Это, в общем-то, и не сказки даже. Это притчи или басни в прозе. Во всех этих воробьях, индюках, медведях и комарах угадывается современное общество (да и я сам, порой, что уж), которое, если задуматься, в своих индюшачьих повадках не далеко ушло от общества конца XIX века. Смаковать можно очень долго.

Что касается рассказов, то есть с чем сравнить. В рамках того же самого списка на лето для 6 класса были уже прочитаны Пришвин, Тургенев и Сетон-Томпсон. Больше всего похоже на Томпсона: тот же стиль изложения приключенческий чуть больше, чем просто описательный, те же намётки экологичного подхода к природе, когда встав перед вопросом выбора, охотник жалеет олененка и не стреляет (кстати, у Томпсона чрезвычайно похожий по посылу сюжет, и тоже про оленя). В целом очень понравилось. Добавил другие его книги теперь уже в свой список.

Крайне интересное интервью длинной в 20 лет (беседы брались с начала 80-х и закончились только в 2004). Беседы получились настолько продуктивными и детальными, что порой Лем переосмысливает сказанное им ранее в этой же книге (особенно это, конечно же, касается бесед о будущем Польши и мира). На удивление приятно, что, подталкиваемый Бересем, Лем большую часть времени говорит «по-человечески» в отличии от «Суммы технологий» или «Философии случая»...

Затронуто многое: Лем разбирает свою литературу, польскую литературу, научную фантастику и фэнтези, будущее человечества, делает удивительно точные прогнозы будущих политических изменений (ретроспективно можно только поразиться как тонко он чувствовал ситуацию за 15-20 лет до того, как реально «завертелось»). Достается современной науке и религии, освоению космоса, поиску внеземных цивилизаций и даже воспитанию детей. Здесь можно найти много интересного — я 2 недели цитировал отрывки, захватившие меня, друзьям.

Чем старше Лем становится по ходу взятия интервью, тем всё более и более желчно отзывается об окружающих, в конце концов переходя на безапелляционные «дураки» и «глупцы». Удивительной была для меня также глава, в которой Лем сетовал на свою непризнанность. Или на непризнанность в той области, в которой он хотел этого сам. Или на непризнанность именно в Польше.

В целом, это потрясающее чтение от одного из величайших мыслителей современности (пусть это будет моим частным мнением). Человека, который учился всю жизнь и, не имея законченного высшего образования, имел ученые степени 4 европейских университетов. Человека, который предвосхитил появление целых жанров научной фантастики, а потом открещивался от своих работ, считая их наивными и слишком простыми.

«Войны в кружевах»: кринолины, официальные любовники и любовницы, отравления и интриги...

Мало увидеть эльфов в рисунках старых бабушкиных обоев, нужно ещё суметь рассказать об этом миру. Уже не помню, где я встретил эту цитату, но Жюльетта Бенцони соответствует ей мастерски. Она собирает свои рассказы из каких-то бытовых мелочей, из артефактов, недостойных упоминания в серьёзной истории, исторической ряби. Любовная переписка, протоколы уголовных дел, газетные заметки — в самом деле, как часто вы видите в исторических работах упоминание этого материала? Но в исполнении Бенцони эти истории обрастают подробностями, приобретают объём и как-то иначе раскрывают эпоху в целом и её главных обитателей. Исторические персонажи становятся человечнее, чем про них пишут в учебниках. Нет, нет, они не становятся лучше. Но становятся многограннее.

Читается этот набор исторических анекдотов (а это именно анекдот — за редкими исключениями истории восхитительно комичны и ясно, что задуманы они повеселить публику — чего стоит только ответ Нинон де Ланкло Анне Австрийской!) просто прекрасно и скоро уже не обращаешь внимание на несколько не соответствующую эпохе речь, некоторые нестыковки фактов. Зато в рассказах есть сквозные персонажи и это не только сильные мира сего, что придаёт некую герметичность повествованию. Ну и женщины, конечно. Они тут все сильные: сбегают из дома, крутят интрижки, манипулируют придворными при испанском дворе или полтора года «манежат» английского короля. И даже если им не по силам превозмочь обстоятельства, они всё равно гордо уходят в монастырь и оказываются победительницами.

Неплохо. На фоне проходных книг проскальзывает красиво написанная история и сразу воспринимается как шедевр. Со временем ощущения ослабевает, но всё равно остаются именно приятные воспоминания (только не беритесь перечитывать!)

Отечественные подростковые книги читаются намного лучше зарубежных. Во всяком случае те, что довелось прочесть. Здесь вполне жизненная история с изюминкой в конце. В таких ситуациях всегда сопереживаешь подростку, вспоминая себя, наверное. Волнуешься за него. За этого, почему-то не страшно — он рациональный, хотя и странный местами. Но на словах они все максималисты. Всё окончилось не совсем так, как хотелось, но тоже хэппи-энд.

В начале нулевых, когда были в бешеной моде чаты, было модно так вот, в виде фактов о себе, писать инфо. Только фактов всегда было поменьше — 25 обычно. Было бы интересно почитать то, что сам тогда писал. Из всего помню только, что «если чай или кофе, то чай»...

У меня создалось впечатление, что ругать детскую литературу как-то не принято. Детские книги все априори такие сказочные, что если тебе не понравилось — значит ты слишком погряз во взрослых проблемах и забыл о том, как сам был ребёнком, что тебя волновало и как замечательно ты относился к жизни. Не верю! Везде есть вещи великолепные и вещи проходные. Имеем сборник из 19 коротеньких рассказов и одной повести. Рассказы действительно очень короткие – порой лишь в пару страниц. Больше всего они напоминают сценарии к очередной серии журнала «Ералаш» (парам-парам-пам!). Повесть – какой-то детский приключенческий боевик в новогоднем антураже, назидательный пример которого я уловить не смог. Для проверки своих сомнений я дал книгу своему десятилетнему сыну. Его вывод был таким: «Ну, рассказы не сильно смешные». Книгу он отложил.

Стругацкие в каком-то из своих произведений говорили (цитата по памяти и максимально неточная), что настоящий десантник – это не тот, кто ушёл и геройски погиб, а тот кто осторожно сходил 20 раз, изучил все возможные варианты и сделал свою работу. «Выдвигаемся на место, ориентируемся по обстоятельствам» говорил один мой знакомый, когда нужно было обозначить план действий. Герой Федосеева — именно из этих людей. Каждый поступок — это сиюминутные эмоции.

«Много раз наша жизнь висела на волоске, и нас выручали не случайности, не счастливая судьба, а упрямство и воля к победе. Если мы рисковали, шли открыто навстречу опасности, не щадя себя, то это мы делали только во имя цели и долга.» Этой фразой автор заканчивает книгу, но я хочу опровергнуть её. Именно счастливый случай — в лице собак, проводников, самолета, вовремя приходивших на помощь — спасал Федосеева и его спутников.

Я делал закладки каждый раз, когда герой презрев все опасности и предупреждения буквально лез на рожон. Я сбился со счёта от количества нелепых ситуаций, в которые главный герой сам себя загнал, объясняя это чувством долга и целью. Ну какая, простите, цель была в походе вдвоём к лагерю Пугачёва? Да ещё и при том, что в начале этой экспедиции у Тихона уже на второй день развалились сапоги. В этом походе Тихон и главный герой сначала чуть не разбились, пытаясь забраться в гору по карнизам, по которым до этого прошло стадо горных баранов (спаслись благодаря собаке, потеряли на «короткую дорогу» 4 часа, а затем всё-таки пошли в обход), затем главный герой заблудился на привале, просидел под скалой 4 дня, страдая от голода (спасся благодаря собаке, которая вывела его к лагерю), а потом оставил Тихона посреди солончака, потому что тот уже не мог идти — ушиб ноги, когда шёл по скалам практически босиком (Тихона спасла эвенкийка, случайно проезжавшая неподалёку). Нужно ли говорить, что лагерь Пугачёва они не нашли?!

Ну и конечно же эпичный случай с медведем, которого автор начал свежевать, не убедившись в том, что зверь мёртв.

Такие эпизоды составили 2/3 книги. Создавалось ощущение, что как только герой берёт управление на себя – с ним и его спутниками сразу же что-то случается. Я нисколько не умаляю их подвига, но подвиг должен быть ради чего-то. Ради чего он здесь — для меня осталось не ясным. Ладно бы этот подвиг как-то приближал героев к положительному решению поставленных задач, но ведь нет. Выглядит как полнейшее фиаско, которое потом называется подвигом, чтобы не так обидно было. Время такое было, наверное – без подвига нигде не работалось.

Отдельно по языку книги – не впечатлил. Чётко видна граница, где автор описывает действие (дневниковые фрагменты) и где пытается в описание окружающего мира. Мир получился плоским и удивительно негостеприимным. И даже почти не живописным. Тайга хмурая, мари вонючие, горы унылые, река коварная. Даже не ясно, что их так влечёт в эту тайгу, где «безграничные просторы и заснеженные вершины гор», потому что дальше «угрюмые горы, угрюмая тайга, угрюмые скалы». Кажется, что бесприютной душе главного героя всегда хорошо там, где его нет. Как только он выходит из «угрюмых гор» — они сразу начинают казаться ему величественными.

P.S. Напомнило «В разреженном воздухе» Кракауэра. Там тоже люди сами придумали себе романтику, залезли на гору, понадеявшись друг на друга, а дальше «... упрямство и воля к победе...» позволили выжить некоторым из них.

Не стану играть ни в какие игры и пытаться трактовать роман. Напишу про то, как я его воспринял, потому что именно это и определяет, понравилось мне или нет. Можно сколько угодно мозгом понимать сложные нагромождения смыслов (или выдумывать их), но сердцем так и не принять.

Воспринял я его как производственный роман об отношениях внутри большого коллектива, а также об отношениях внутри небольшой компании друзей, у каждого из которых, оказывается, есть скелет в шкафу. Никакого фантастического элемента тут нет, даже «мягкого». Работяги работают работу, а руководящий персонал всех мастей снизу и до генерального плетёт интриги, стучит на работяг и друг на друга потому что «так тут повелось», в этом вашем эффективном менеджменте не по-книжному. И если бы я был вольным художником, фрилансером или просто человеком тонкой душевной организации, может быть я ужаснулся бы всему происходящему. Но я работаю в большом коллективе и всё у нас точно так же. Где-то больше, где-то меньше, но не по другому. С этой точки зрения вышло для меня злободневно. Однако грубость мазков повествования и отсутствие другой жизни кроме завода и человеческих отношений на нём смазали картину. Герои не абсолютно плоские, но и не живые. Повествование топчется вокруг да около стукачества и того, какие снизу все хорошие и какие сверху все плохие, в конце каждой части выходят на заводской бунт, весьма и весьма надуманный. Вторая часть, которая задумывалась как объяснение первой, запутывает тему с бунтом ещё сильнее. Кроме этого, концепцию альтернативных концовок на потеху публике тоже не понял. Выглядит так, как будто бы если грустная концовка тебе не понравилось, возьми весёлую. Так себе изгиб писателя.

Отдельная тема — язык автора. Очень многим язык Дивова нравится, но для меня этот его манерный стёб выжигает глаза и сводит на нет все возможные плюсы. Сарказм и стёб в повествовании — это как приправа в блюде. Ну, или как соль. Без соли не вкусно, но и пересоленное невозможно кушать. Я вывел для себя примерную формулу дивовского стиля — доведение ВСЕХ литературных слов и оборотов до простонародных. Таких, которые Word любит подчеркивать синим. Вместо «ерунда» писать «туфта», вместо «какого черта» — «какого фака», если уж «звездюли», то непременно в связке с «животворящими». Эти словесные шаблонные конструкты встречаются не в дополнении к нормальному языку, а вместо него. Герои и рассказчик так разговаривают и думают. Все. Многим нравится — это называют фирменным юмором Дивова. Меня же это невероятно перегружало уже к середине книги, и я считаю этот приём невероятно пошлым, манерным. Своеобразной претензией на хороший юмор без оного.

Ну и количество слов «пиндос» – как удачно подметил один из рецензентов, похоже Дивову доплачивали «попиндосно» – слово в разных формах встречается в тексте не менее 326 раз на 352 страницы. Резюме — идея на троечку убита самоповторами, странной концепцией с несколькими финалами и «фирменным авторским стилем». Прочитал и прочитал.

Не до конца разобрался с тем, какую книгу мне больше напомнил «Дом на краю света». Что-то от семейной саги, вроде цикла Фолкнера (манерой изложения от лица разных героев), что-то от маркесовских «Ста лет одиночества» (3 поколения героев, дом), что-то от «Татарской пустыни» Буццати (ребята проспали всю свою жизнь). Всё это в весьма ограниченном объёме, отчего у меня создалось стойкое ощущение некоторой вторичности.

Не понравилось, что все герои говорят одинаковым языком. И язвительный Джонотан и заторможенный Бобби и экспрессивная Клэр и вообще все. Особенно это заметно в описании ранних лет. Этакие девяти- и одиннадцатилетки, склонные к анализу и самокопанию. Взирающие на жизнь с высоты прожитых лет.

«Джонни давай сделаем монтаж!» Сюжет рваный, целостного описания нет. Размеренное повествование внезапно прыжком за 2 абзаца перемещается вперёд на 7 лет. Как прожили герои эти годы – не всегда ясно. От этого неясное ощущение, что главные герои вроде статистов (ну, или они на старости лет вспоминают яркие события молодости, а рутину уже подзабыли). В фильме (а я посмотрел и фильм, что в моём понимании говорит, скорее, о том, что произведение понравилось, чем нет) это вообще доведено до абсурда. Там герои без эмоций покривлялись на экране 10 минут, прошло 7 лет, покривлялись, прошло ещё 7 (года их там, кстати, не берут).

Прекрасно понимаю тех, кому понравилось произведение, но сердцем прочувствовать его не смог, а разумом не захотел.

Сумасшедшая вещь в стиле «А что если...» А что если написать детский рассказ языком платоновского «Котлована». Всё-таки сумасшедшее время было в 30-е и безумная манера писать прозу. Фирменный слог даже не Зощенко, а вообще писателей того времени. Контуженный (и поэтому падающий от любого стука в обморок) следователь выясняет кто же и как украл породистую горную козу у стрелочника. Коза и её таинственный похититель претерпевают серию метаморфоз, но в конце концов находятся и тот и другой. Дело закрыто и сдано в архив. Если на секунду забыть о том, что рассказ детский, то обнаруживаешь, что это отменный фарс в стиле «Ширли-Мырли», который отлично придётся к столу и взрослым тоже.

Оказывается, все [мои друзья] читали «Серую шейку». Я не читал. Вообще писатель со смешной фамилией Мамин-Сибиряк прошёл мимо меня в школе. Теперь сыну задали на лето и я наверстываю. Удивлён.

Сказки просто невероятные. Это, в общем-то, и не сказки даже. Это притчи или басни в прозе. Во всех этих воробьях, индюках, медведях и комарах угадывается современное общество (да и я сам, в том числе), которое, если задуматься, в своих индюшачьих повадках не далеко ушло от общества конца XIX века. Смаковать можно очень долго.

Рассказ напомнил похожее произведение Сетона-Томпсона, где охотник так же преследует оленя и отпускает в конце. Мне кажется, это такая подводка к экологическому взгляду на мир. Начало понимания того, что животное по другую сторону прицела не только объект охоты, но и живое существо в первую очередь.

Не везёт мне со скандинавским нуаром. Третья книга, которая никак. Плоские герои, наивное поведение и слабые литературные ходы на протяжении всей книги: здесь и по каплям сцеживаемая история мальчика в лесу, с которым точно ничего не случится, и паноптикум главных и второстепенных героев, и «вот это поворот» в конце, и открытый финал. За фирменную северную тоску отвечают: хрусткий ледок на лужах, потому что скоро зима и плющ, похожий на клубок огромных зеленых червей (бедный плющ — назначили козлом отпущения). На художественных образах с плющом практически закончили. Поездка с маньяком (или не маньяком — это ведь скандинавский детектив — тут каждый может быть кем угодно, но главным злодеем всегда остаётся первый появившийся в кадре подозреваемый) вообще сродни прогулки двух закадычных друзей: мило беседуем, гуляем с лопатами по лесу и всерьёз обсуждаем возвращение в клинику, где маньяк только что зарезал человека. Прелестно! Именно так это и происходит в жизни и в кино.

Из положительного могу отметить а) легкость чтения — проскакивает нигде не застревая за 2-3 дня; б) любопытные социальные веяния вроде того, как детский сад нельзя называть детским садом и прочие общественные табу, которые не исчезают даже в неформальном общении двух заговорщиков тайком за дальним столиком в ночном клубе (я ждал момента в лесу, где Ян упрекнул бы Ивана, что тот больных в клинике неправильно называет, потому что «нам нельзя так говорить» — жаль, так и не дождался); в) любопытный туннельный эффект у человека, который уже придумал свою цель и движется к ней, не замечая очевидных вещей. Истинно — нельзя полноценно оценить систему, находясь внутри неё.

Нельзя сказать, что книга не зацепила. Ещё как зацепила — шаблонным и наплевательским подходом автора к построению сюжета и поступков его героев. Всех!

Надо признать — животные у Сетона-Томпсона повсеместно обладают чем-то вроде сверхспособностей. Понятно, что писать, так о королеве, но вся эта сверхинтуиция у каждого первого к концу сборника утомляет. Мустанга годами не могут загнать лучшие ковбои. Дворняга понимает, что её маленький секрет становится известен хозяину и пытается убить его дочь, а потом и его самого (Кинг в волнении сидит рядом и что-то пишет в блокнот). Волк не только обходит все приманки, но и издевается над охотниками (хорошо, хоть блог не ведёт). Но это придирки. А вообще очень хорошо, конечно. Одна из первых попыток внедрить в сознание людей некий новый формат общения с природой. Тогда как Тургенев ещё подходил с позиции «много вальдшнепов настрелял, хороша была охота! Выкину пожалуй всех, не готовить же эту мелочь» у Томпсона уже чувствуется экологический подход. Его герои часто проникаются к преследуемым зверям неким чувством, симпатией и отступаются от погони или убийства.

Но не в этом рассказе. Здесь обычный боевик с двумя супергероями. Просто не ясно до конца кто же тут расчетливый злодей: волк или его человеческий противник.

Забавнейшая история, но имена грандмастеров фантастики Золотого века настолько на слуху, что я всегда считал, что хорошо знаком с творчеством Пола Андерсона. Оказалось же, что кроме отличного «Космического крестового похода» не читал у него вообще ничего (или не помню, что равноценно).

«Патруль времени» — цикл темпоральной фантастики, начавшийся в далеком 1954 году небольшими рассказами, а закончившийся аж в 1995 вполне серьезными повестями. В целом на сегодняшний день цикл представляет интерес лишь исторический — вроде произведений Жюля Верна. Цикл одним из первых поднял тему временных парадоксов после того, как к ней в Золотом веке возродился интерес, но вот был ли он хоть сколько-то значимым из-за своей растянутости и приключенческой направленности — сказать сложно.

Во-первых, герои всегда отправляются в прошлое. Вкрапления будущего (как и некой расы данеллиан, выполняющих роль регуляторов) гомеопатические, для смазки сюжета. Как правило действие всегда происходит в раннем средневековье или (реже) в древние времена. Кроме петель времени и сложившихся несложных парадоксов других фантастических моментов нет, поэтому сразу после создания петли произведение переходит в разряд вестернов или, реже, детективов (впрочем, лучше уж пусть будут вестерны).

Во-вторых, бедный язык. Первые рассказы цикла выросли, похоже, прямиком из журналов pulp-fiction, да и уровень автора ещё был невысок. Плоские персонажи, наивные сюжеты, где герои элементарно перевоплощаются в жителей любой эпохи по мановению волшебной палочки, квадратночелюстной англосакс-главный герой без страха и упрека, обожающий виски и не брезгующий женщинами разных эпох (у них, в свою очередь, от одного только его вида уже подкашиваются коленки). В последующих повестях внезапно у автора появляются объемные и правдоподобные описания, язык становится богаче, а стиль повествования витиеватие. Однако, когда на сцену выходят главные герои мой внутренний Станиславский опять в голос стонет «Не верю!!!». Поэтому однозначно лучшим произведением стала повесть, где Джеймсбонду отводится эпизодическая роль, а в центре повествования слабый, нерешительный бог-лингвист отягощенный комплексом вины и послезнанием («Печаль гота Одина»)

В-третьих, раздражающая шаблонная дуболомность сотрудников описываемой организации — Патруля времени. Элитная контора, созданная чтобы защищать время от вторжений лихих прогрессоров и коварных террористов (злодейский Весельчак У, конечно же, тоже присутствует) на деле занимается расхлебыванием собственных промашек. Её сотрудники раз за разом вмешиваются в прошлое, чтобы спасти невесту, помочь униженной и обездоленной скандинавской девушке, спасти возлюбленную (уже было? Блин, Пол, я говорил, что заметят, если в 5 из 9 произведений цикла повторить один и тот же ход!). Зачем же тогда сотрудники этой организации проходят столь строгое тестирование, если затем с оголтелостью фанатиков совершают всевозможные новичковые ошибки? Никогда за этим не следует никаких выводов кроме инфантильно-философского «если это случилось, значит должно было случиться». Странная контора, странная.

«Печаль гота Одина» интересно выбивается на общем фоне. Может быть если читать только её одну, то она и не стрельнула бы, но в ряду безликих и скучных рассказов и повестей цикла она смотрится как настоящий бриллиант.

Надеюсь никогда не придется перечитывать цикл. На эту тему многие уже написали гораздо более удачные вещи.

Вновь оперативники отправляются на исправление временной петли, причиной которой они сами и стали. Рассказ практически не выбивается из остального цикла по исполнению, а поэтому скажу лишь, что Патруль времени — очень странная организация. Строгий отбор, коему подвергают новых сотрудников, а также продвинутое гипнопедическое разностороннее обучение никоим образом не влияет на принимаемые ими решения. Каждый раз в критической ситуации агенты совершают необдуманный импульсивный поступок, который стоит им значительных усилий по исправлению ситуации. Складывается ощущение, что не будь у нас этого самого Патруля — время спокойно шло бы своим чередом и не требовало бы вмешательства. Не верится, что все эти риски стоят того, чтобы выяснить какое из прочтений Тициана верное или каким образом зарождались нордические эпосы раннего средневековья... Конечно, это придирка к реализму повествования, не более. Но, как говорил устами пилота Пиркса Станислав Лем: «Фантастические романы? Да, я их люблю, но только плохие. Вернее, не то что плохие, а выдуманные. В них все, даже космос, становится таким добропорядочным… Это добропорядочность для взрослых, — конечно, там есть катастрофы, убийства и всякие другие ужасы, но все равно они добропорядочные, невинные, потому что с начала до конца выдуманные: тебя стараются напугать, а ты только посмеиваешься.»

Ну и отдельно стоит упомянуть названия племён, сломавшие многим удовольствие от прочтения. Сложилось впечатление, что где-то на книжном развале Андерсон обнаружил алфавитный перечень варварских племен поздней античности и шутки ради решил вставить их все в повесть. Шутка удалась.

«Он не утверждал, что он бог, но и никогда не отказывался от этого. В его положении любая определенность могла помешать ему, чего не скажешь о неопределенности.»

Не постесняюсь второй раз за год процитировать в рецензии Желязны, поскольку эти строчки как нельзя больше подходят к произведению.

Очередной ботан-филолог Патруля отправился в прошлое, чтобы изучить появление северных эпосов, и ненароком создал временную петлю (ох уж эти сотрудники патруля — они хоть раз успешно в прошлое сходили?). Несмотря на сложившийся вокруг него статус бога, послезнание и современные технологии, чем больше филолог пытался распутать петлю, тем больше увязал в деталях. В конце появляются оперативники патруля и отдают приказ привести историческую линию в соответствие, вопреки эмоциям, усугубив внутренний кризис героя. Примечательно, что бравый Мэнс Эверард в этом произведении довольствуется второстепенной ролью куратора и непосредственно в процесс не вмешивается, из-за чего произведение только выигрывает.

Повесть настолько выделяется из цикла «Патруль времени», что я заподозрил Андерсона в соавторстве. Но вроде бы нет, нигде об этом нет никакого упоминания и, видимо, маэстро серьезно набрался мастерства за те 8 лет, что не возвращался к циклу (очевидно, что для уточнения деталей мне придется отправиться в прошлое, в результате чего окажется, что я и есть Пол Андерсон).

Внешний мир весьма прекрасен. У него появился объём и теперь он трехмерный и осязаемый. Нью-Йорк запах печеными каштанами, а дикие варварские леса колючие, негостеприимные и хтонические. Появились детали, не имеющие к повествованию особого отношения, но просто работающие на создание общей атмосферы. В целом прогресс по сравнению с первыми рассказами настолько феноменальный, что сродни сравнению профессионального опытного писателя со школьником. Доселе мне не приходилось видеть, чтобы писатель настолько раскрывался со временем.

Внутренний мир тоже неплох. Герои вдруг стали поступать так, как ты от них ждёшь. Их поступки не выглядят дешевой игрой. Можно придраться лишь к Карлу, который творит дичь направо и налево, устраивает временные петли и демонстрацию технологий будущего и всё ему сходит с рук. Но так уж в этом цикле заведено. При этом Карл всегда делает драму и выглядит, в моём представлении, как Николас Кейдж который только что съел лимон.

Итого, на фоне нестареющего Карла, на глазах переходящего в ранг божества, проходит жизнь нескольких поколений. Читателя в неё погружают постепенно. Получается этакие «Сто лет одиночества» в историческом сеттинге. В целом герои вызывают симпатию, им веришь, за них переживаешь. Ряд отличных эпизодов (Странником, входящий в дом из дождя под вспышки молний или отличный момент где Карл «промахнулся» во времени и интересуется здоровьем своего внука, которого сам же и похоронил несколькими месяцами ранее) очень достойно прописаны, картинка в голове рождается весьма сочная. Вообще Повесть кинематографична и могла бы лечь в основу сюжета отличного исторического сериала. Впечатление от книги максимально положительные — оставь её одну вместо всего увесистого цикла и мы бы ничего не потеряли. Можно смело рекомендовать к прочтению.

18 лет спустя с момент появления цикла и 20 лет с начала писательской деятельность Пол Андерсон вернулся к «Патрулю времени». Объемы написанного резко возросли с момента первых рассказов и вот перед нами уже первая в цикле повесть. На этот раз агент Эверард оказывается в Тире, чтобы спасти его от угрозы уничтожения темпоральной террористической организацией. Зачем темпоральные террористы это делают и какую выгоду с этого имеют – понять сложно. В награду за лояльность террористы просят чертежи уникального универсального молекулярного генератора, чтобы превращать воздух в разные ценные штуки.

К сожалению, увеличение объема совершенно не сказалось на качестве. Во-первых, сама проблема уже была поставлена в предыдущих произведениях цикла, так что ничего нового с этой точки зрения тут нет. Да, Андерсон предпринял попытки описать внешний мир, но они вялые, Тир тусклый. Да, Андерсон ввел новых героев, но даже с ними развитие событий идёт по старым рельсам. Главный герой, как и раньше, необычайно умён и очарователен. Ему открыты двери всех дворцов и сердца всех женщин. С первой попытки он находит решение любой проблемы. Он немного наивный (например, берет в напарники и всюду таскает первого попавшегося мальчишку почти сразу же в порту — такая вот секретность), но видимо, обаятельный, раз всё ему сходит с рук. Все остальные персонажи рядом с ним – статисты (некоторые вообще непонятно зачем появлялись — таинственный агент-ученый из Иерусалима, в котором я, было, заподозрил ренегата, для чего был?). Завершается всё невнятной финальной битвой, не вяжущейся по своему накалу с масштабом главного злого гения, у которого должен быть всегда припрятан туз в рукаве (ведь именно для этого, опять же, впервые в серии, используют экскурс в прошлое). И вишенка на этом (пластиковом) торте – раздача пряников неожиданному напарнику, включение его в закрытый клуб оперативников, выдача двух жен (девушки хорошие, а тут с ними так плохо обходятся — не пропадать же).

В итоге читабельность низкая – первая откровенно скучная вещь в цикле. Правда, это не оттого, что цикл безумно хорош. Просто на прошлых коротких рассказах сюжет катился динамичней.

P.S. Кто-нибудь понял, какое отношение к тексту повести имеет заголовок?