Новое слово в бажововедении: альбом "ПП Бажов. Графический роман" — М.: Альпина ПРО, 2022 (на сайте издательства — тут).

Материалы в альбоме относятся к жанру "Однажды Пушкин пришёл к Гоголю...". Подобного рода ёрничанье — самый надёжный критерий классики. Бажов достиг и этого уровня. Проблема только в надлежащем уровне юмора.

В альбоме много разделов — некоторые с натужным юмором. Есть и несколько комиксов по сказам Бажова. Понятно, что авторы намеревались дать абсолютно пост-модернистскую трактовку персонажам. Вот на фронтисписе к разделу "Сказы" ужасы и эротика.

Эротики, впрочем, немного. Для подборки выбраны в основном мистические или кровавые сказы — а вот эта сторона бажовского творчества как раз и может быть освещена в стилистике западной поп-культуры. Такое совмещение мне показалось интересным.

Но в подборке случайно затесалось "Серебряное копытце" в иллюстрациях Лены Давыдовой. Поэтому сегодня снова посмотрим про козлика.

Выборочные страницы комикса — чтобы понять стилистику и эстетику художника.

1) Интересный шмуцтитул. Видно, что намечается стилизация под каменную мозаику.

2) Сказка детская, поэтому и комикс добрый и весёлый. Персонажи вполне жизненные и в меру реалистичные. Вполне могу себе представить такие рисунки — авангардные, никто не спорит — даже в поздне-советских детских журналах.

3) Прелесть комикса в том, что не нужно отрисовывать каждую фразу (как в диафильмах) — наоборот, можно дать изображения беседующих, а реплики сделать текстовыми.

4) Приближается развязка. Дарёнка показана очень эмоционально на фоне невозмутимой Мурёнки.

5) Страничная иллюстрация — апогей истории. Ярко, пёстро. В глазах мельтешит — но так бы и было при той новогодней иллюминации, которую устроил козлик. Вот эту картину вполне можно представить себе в виде современного графити на стене многоквартирного дома.

Нормально себя "Серебряное копытце" чувствует в атмосфере современного стёба.

Ещё одна новинка: сборник с тремя сказками Бажова — М.: АСТ ("Малыш"), 2022. Нас пока интересует "Серебряное копытце". Иллюстрации современной художницы Г.Шакицкой.

Много общего с рассмотренным в прошлый раз изданием "Серебряного копытца" с иллюстрациями итальянца Паоло Доменикони (см.). Внешнее оформление переплёта: выпуклости и переливающийся лак.

Но есть и по содержанию общие темы: совы и альпийские горы. Альпийские горы даже у русской художницы — это понятно (в древнем уральском хребте нет эффектных пиков, приходится заимствовать). Совы — тоже понятно (главное действо происходит ночью). Но что-то зачастили они — нет ли здесь влияния мистицизма "Твин Пикса"? Хотя для "Серебряного копытца" подошло бы "Кошки не то, чем они кажутся".

Сперва, не найдя других иллюстрированных художницей книг, я подумал, что появилась новая звезда, воспринявшая лучшие традиции советской школы иллюстрации. Оказалось, что Г.Шакицкая — художница старшего поколения, работает в мультипликации. Книг как таковых совсем немного. Понятно, что советская школа рисунка очень чувствуется, но есть черты и основной профессии — мультипликатора (и это не самые лучшие черты).

Авантитул — и сразу необычный рисунок девочки с кошкой. Два заморыша.

Дальше — титульный разворот: красивый зимний пейзаж с совой и бегущая кошка Мурёнка. Вот кошка уже настораживает: слишком мультяшная, окарикатуренная за счёт придания человеческого выражения морде.

Шмуцтитульный разворот собственно к "Серебряному копытцу". Очень трогательный козлик — именно такой, каким он и представлялся при чтении сказа по описанию Бажова/Коковани. Сороки как противовес совам.

Прекрасные реалистичные рисунки в мягкой манере.

Кошка со своей нереалистичной мордой выпирает несколько назойливо.

Уход Коковани с Дарёнкой в лес. Но они показаны со спины далеко-далеко. На первом плане — увязавшаяся за ними Мурёнка. Кошка повторяется по найденному шаблону — то есть мультиплицируется. Никакого развития у Мурёнки нет.

Вот они — минусы обложек, титулов и прочих вводных листов. Козлик должен был появиться неожиданно, а мы его уже давно рассмотрели.

Традиционные сцены, красиво нарисованные: игры козлика и кошки.

Интересная сюита отличной художницы.

Давно планировавшееся пополнение коллекции (цена сдерживала) — "Серебряное копытце" в иллюстрациях современного итальянского художника Паоло Доменикони (М.: Ясень и Бук, 2021).

Книжка сделана с соблюдением всех требований современной полиграфии: обложка с выпуклыми переливающимися фигурами (сканер это не воспроизводит, но на фотографии под углом можно заметить).

Понятно, что иллюстрации итальянца к сказу Бажова — неординарное событие, хотя и не единичное (были у нас образцы бажовианы 1977 года от итальянской художницы Марии Грации Фарины — здесь). Наш нынешний художник Доменикони интересен тем, что открыто признаёт использование компьютера в качестве основного технического приёма, при этом рисунки сохраняют традиционную форму. А меня художник заинтриговал ещё и тем, что обнаруженные мимоходом в Интернете образцы его иллюстраций показались мне очень заурядными, а картинки к "Серебряному копытцу" впечатлили. Хорошо у итальянцев получается проникаться русской зимней экзотикой.

Балалайка на титуле — единственная уступка правомерным ожиданиям западных читателей.

Первая страничная иллюстрация: портрет Коковани, старателя-одиночки середины XIX века на фоне белокаменной заводской архитектуры. Исторической достоверности, наверное, не много.

Но картина почему-то не раздражает — лицо благообразное, задумчивое. Такая типичная европейская живопись эпохи Ренессанса. Вот и в такую художественную среду Бажов вписался. Вневременность — признак таланта.

Ну и дальше — ренессансные портреты крупным планом.

Разные фокусы, дальние и ближние планы — всё это разнообразит станковизм, чувствуется, что перед нами иллюстратор, а не академический живописец.

Вглядываемся в Дарёнку и кошку Мурёнку. Живости нет, художник работает в теме вселенской печали людей и кошек.

Итальянец упивается экзотическими интерьерами и пейзажами. Интерес искренний, потому и аборигенам глаз не режут незначительные несоответствия. Да уж и так все поняли, что точность воспроизведения заклёпок в рисунке имеет опосредованное отношение к искусству .

Доменикони информацию из Интернета подобрал хорошую, сумел удержаться от воспроизводства западных штампов.

Октябрь уж наступил... Для европейца — зима. Вивальдиевское оцепенение.

А вот это немногие европейцы на своей шкуре испытали: русская зима. Остервенелые псы, нападающие на Мурёнку, гармонично вписались: брейгелианские мотивы позднего Северного возрождения (охотники на снегу, Кокованя ведь охотник).

Безбрежные белые равнины — чистый восторг и благоговение. Пушкин тоже восторгался, не зря его литературоведы позиционируют как европейца в русской культуре.

Русский быт считается уютом только на период зимы.

А вот и русская сказка: тихая светлая зимняя ночь.

Доменикони хорошо понимает значение для сказа образа кошки Мурёнки. В своём послесловии он пишет, что особенно его поразил диалог Мурёнки и Серебряного копытца. Впечатляющий танец домашней кошки и благородного оленя (козла, по нашему).

Эх, кажется, подвела компьютерная графика: неественное положение тела козлика при таком скачке, да и следов на заснеженной крыше нет (а на предыдущей картинке на стогах были).

Вот и волшебство. Лес тоже волшебный (не совсем уральский).

Для итальянца сказка продолжается: зимнее утро со снегопадом.

Совы летят над альпийскими горами.

Ну что ж, эта сюита к "Серебряному копытцу" была познавательной: Бажов в академическом стиле живописи. Надо, конечно, признать, что ажиотаж, вызванный публикацией у нас этих рисунков, в немалой степени вызван иноземностью художника. Экзотика: западный художник рисует русскую экзотику.

Новости иллюстрированной пушкинианы.

Отдельное издание "Руслана и Людмилы". — М.: АСТ (Редакция Вилли-Винки), 2022. Мы пока из всей поэмы смотрели только Вступление "У Лукоморья".

Новая книга — это арт-проект. Яна Седова сейчас модная художница. Современные тенденции: не столько рисунок, сколько дизайн; не столько сюжет, сколько абстракции. Всё как во времена модерна (ар-нуво и ар-деко).

Теперь собственно по вступлению "У Лукоморья".

Самый первый разворот (ещё до титульного листа). Это как бы иллюстрация ко всей поэме — а на самом деле, несколько строк из Вступления, к сюжету не имеющих отношения: "И тридцать витязей прекрасных // Чредой из вод выходят ясных". Вот ведь сила "У Лукоморья" какая. Ну ничего, я тоже как-нибудь соберусь и саму поэму почитаю.

Смещение хронологии получилось. Кот учёный показался после витязей морских. Не зря творчество Седовой привлекает к себе внимание: образ кота один из самых оригинальных во всей иллюстрированной пушкиниане. Насупленная морда, размытый силуэт. Что делать, постмодернизм: чеширский кот на русской почве — тело тает, в воздухе остаётся одна голова, но улыбки не дождаться.

Других значимых образов (Баба-Яга там, леший, волк с царевной...) Седова не рисует. Она художница меланхоличная, поэтому вся пушкинская нечисть у неё олицетворена в вóронах. Лаконичность образов позволяет всмотреться в рисунок: ворон сидит на грубо отёсанных сосёнках — для кого-то уже колья (орудия казни) заготовлены...

Вóроны-то у Пушкина в поэме потом появятся — не в лесу, на поле, которое усеяно костьми.

Вперёд, читатель — вслед за вороньём.

P.S.

Форзац, собственно, тоже относится к Вступлению: есть силуэт Бабы Яги.

В своё время я остался равнодушен к сборнику сказок, выпущенному в 2009 году издательством "Московские учебники и Картолитография". Теперь удалось приобрести книгу у букинистов. "Московские учебники" — это уже легенда, теперь изданное ими можно собирать как исторические свидетельства эпохи, когда в искусстве книги царил упадок, и МУ чуть ли не в одиночку боролись с безвкусицей. ИД Мещерякова, "Нигма", "Речь" ещё не родились, а как родились, так тут и МУ погибли от истощения. Но дождались смену...

Сборник называется "Марья Моревна", в нём неадаптированные сказки Афанасьева. Художница А.Полякова (Куракина). Она много работала с "Московскими учебниками", а потом ушла из книжной иллюстрации. Работала она в том направлении, которое задала Т.Маврина. Уже с форзаца и первого разворота бьёт народной росписью.

Посмотрим те сказки, обзоры иллюстраций по которым уже были у нас (по тегам).

Буквицы — признак "книги художника" (иллюстратор сам продумывает макет и готовит оформление).

Компания Теремка и сам Теремок максимально приближены к реальности: звери не ряженые, жилище образовано естественными причинами. При этом звери улыбаются. Очень точная стилизация под добродушное крестьянское/детское восприятие.

Медведь в версии сказки от Афанасьева груб и жесток. Художница обошлась без кровавых сцен, но медведь получился убедительным в своей скрытой свирепости.

Страшная сказка про то, как хорошая Баба-Яга дала хорошей девочке Василисе череп с испепеляющими лучами, от которых сгорели плохая мачеха и плохая сводная сестра Василисы. Однако буквица к сказке настраивает на незлобливый лад.

Василиса с куколкой — невинная парочка.

А вот то, что заворожило когда-то самого Билибина: три всадника, три слуги Бабы-Яги. Красный, белый, чёрный. Совсем не банальная трактовка у нашей художницы.

А вот собственный почерк художницы: густой мёртвый лес с просветами (или без просветов). Как чёрное кружево.

Счастливая концовка: Василиса выходит замуж за царя.

В русских сказках две Бабы-Яги. Вторая Баба-Яга из другой сказки — она совсем другая: беспощадный хтонический ужас. Буквица к этой сказке уже не настраивает на благодушный лад.

Обе сказки нередко соседствуют в сборниках. Художникам часто не удаётся перестроится: они считают, что облик Бабы-Яги должен быть общим для всех сказок. Нашей художнице за счёт отсутствия тщательной прорисовки удалось провести разграничение. В этой сказке Баба-Яга вроде и похожа на ту, что была в предыдущей сказке, но за счёт разинутой пасти пострашнее выходит.

Девочке удаётся спастись. Помогают ей в этом домочадцы Бабы-Яги, которые впервые столкнулись с хорошим отношением к себе. Особенно помогает кот: он заслужил отдельного портрета.

Даже в самых чудовищных условиях коты успевают ухаживать за собой.