«Сорок два… Вот уже который год его пугают мысли о возрасте, и каждый раз он пытается понять, куда девался тот стройный двадцатилетний парень. Еще год в плюс — и страшнее роковая цифра, и острее конфликт между нею и представлением Бена о себе. Мысленно он по–прежнему видит себя молодым и падает духом, когда на глаза попадается его свежий фотоснимок. Даже обзавелся электробритвой, чтобы только не видеть себя в зеркале по утрам. «Как будто у меня забрали прежнюю внешность, а взамен дали этот хлам», — вздыхал он иногда. Ну, да что уж тут поделаешь.
Из многих перепробованных им занятий только одно вспоминалось не без ностальгии. В 2015 году он отвечал за музыкальный фон на борту корабля–исполина, летевшего колонизировать одну из планет Денеба. В фонотеке обнаружились все бетховенские симфонии вперемешку со струнными версиями «Кармен» и произведениями Делиба, и он тысячи раз воспроизводил свою любимую «Пятую»; она разносилась проводами и динамиками во все каюты и производственные отсеки. Удивительное дело — никто не жаловался, и поэтому Бен очень не скоро добрался до «Седьмой», а затем, под конец путешествия, до «Девятой», которой и остался верен с тех пор».
Филип К. Дик. Лабиринт смерти
Есть романы, которые не нуждаются в похвале, хотя их вовсе не стоит называть универсальными. За полвека, прошедшие с момента выхода книги, она не устарела. В тексте до мелочей продуманы и описаны самые разные «странности», свойственные как планете, так и попавшим на нее людям. Динамичный сюжет с интригой и элементами классической фантастики органично дополняется описанием необычных философских и религиозных аспектов. В отличие от произведений многих отечественных авторов, в романе нет никаких эссе-вступлений. Просто один из четырнадцати героев, которому не пришлось по душе его существование, отправился на носаче (одноразовом кораблике, обратного рейса нет) на другую планету, Дельмак-ноль, о которой ничего не знал. Да и остальные прилетевшие на нее не слишком успешные и коммуникабельные люди (со своими наборами фобий) ждали, когда на планету (в наличии — странные миражи и роботы в виде местной живности) прибудет последний переселенец, и им всем дадут подробные инструкции, что же они должны здесь делать. Передатчик не работает, инструкций нет, есть лишь убийства, взрывы и погони, и поэтому самим надо заботиться о спасении. Но не только в смысле насущного выживания. В тексте события показаны с точек зрения разных героев, ищущих свой смысл происходящего.
«Невзрачный мир, решил Бен, испытывая разочарование. Немногим лучше, чем на корабле. Впрочем, Бетги Джо Бем говорила о необычных формах жизни за периметром колонии. Так что вряд ли можно экстраполировать на всю планету впечатление от этого крошечного участка. Надо поглубже вникнуть в суть, надо побывать вдали от колонии. Это и всех остальных касается. А что еще туг делать? Только изучать обстановку, по крайней мере до получения инструкций со спутника. «Надеюсь, скоро прибудет Морли, — подумал Бен. — И тогда мы сможем начать».
К его правому ботинку подобрался жук, замер на несколько секунд, а затем достал миниатюрную телевизионную камеру. Объектив покачался и нацелился точно в лицо Бену.
— Привет, — сказал он жуку.
Тот, явно удовлетворенный, убрал камеру и пополз прочь.
«Для кого он это сделал? — удивился Бен. — Или для чего?»
Он поднял ногу, подчиняясь глупой мысли раздавить жука, но в последний миг передумал. Подошел к Бетги Джо Бем и спросил:
— Когда вы прибыли, здесь уже были жуки–наблюдатели?
— Они появились после того, как были построены дома. Мне кажется, жуки безобидны.
— Но вы в этом не уверены.
— А что от нас зависит? Мы их сначала уничтожали, но тот, кто их делает, присылал новых.
— Вам бы не мешало проследить до гнезда, или что там у них, и разузнать…
— Не «вам», мистер Толчиф, а «нам». Вы — такой же объект операции, как и все остальные. И вам известно ровно столько же, сколько и нам, не больше и не меньше. Вот получим инструкции, тогда, возможно, и поймем, чего от нас хотят — или чего не хотят — люди, по чьей воле мы здесь собрались. Не исключено, что мы здесь как раз для изучения местной живности. Посмотрим. А пока не желаете ли кофе?»
«Как почти все на свете, эта история началась с песни.
В самом деле, в начале были слова, а с ними возникла мелодия. Именно так был создан мир, свет отделен от тьмы, так все они – и суша, и звезды, и сны, и малые боги, и звери – явились в этот мир.
Их спели.
Большие звери были спеты в мир после того, как Певец разобрался с планетами, и горами, и деревьями, и морями, и зверьми помельче. Пропеты были скалы, что обозначают предел всему, и охотничьи угодья, и тьма.
Песни остались. Они все еще звучат. Правильная песня может сделать императора посмешищем, свергнуть династию. События и их участники давно превратились в пыль, быль и небыль, а песня все звучит. Такова сила песен.
С песней можно делать многое. Не только создавать миры и воскрешать сущее. Отцу Толстяка Чарли, к примеру, песни пригождались для того, чтобы, как он надеялся и ожидал, провести отличный вечерок.
Пока отец Толстяка Чарли не вошел в бар, бармен пребывал в уверенности, что вечер караоке пройдет через пень колоду, но вот в зал проскользнул маленький старичок, прошел мимо свежеобгоревших на солнце блондинок с улыбками туристок, что сидели у маленькой импровизированной сцены, в углу. Он поприветствовал дам, вежливо приподняв шляпу (а он и правда был в шляпе, без единого пятнышка, зеленой фетровой шляпе и лимонного цвета перчатках), после чего запросто уселся за их столик. Блондинки захихикали».
Нил Гейман. Сыновья Ананси
Чем примечательна фантастика? Не только присутствием условного фантдопущения, а тем, что наглядно показывают, что у любого чуда и прочего сверхобычного есть своя изнанка. Казалось, самый банальный вариант – обычный человек оказывается сыном бога, можно сделать непредсказуемым и интригующим, полным органичных отсылок к архетипам. Ведь чудо – это именно чудо, возможность сотворить, а не откуда-то внезапно взявшийся чудо-меч с повышенной убойной силой.
В тексте много забавных сцен (в том числе – посвященных женскому полу, молодому и не очень), элементов плутовского романа, но герои и героини проявляют самые разные чувства.
Итак, главный герой, которого называют Толстым Чарли, — совсем обычный человек, неудачник, собирающийся жениться. Его начальник Грэм Коутс – грандиозный (но только с финансовой точки зрения) самодовольный жулик и прохиндей, мать невесты – та еще недружелюбная к нему женщина. И тут-то у Чарли умирает отец, которого он не видел годы. И начинается большое сказочное путешествие, в самом начале которого Чарли узнает, что отец (Ананси) был богом, а у самого Чарли есть брат (Паук), которого можно позвать через любого паучка. И что же способно спасти в моменты смертельной опасности и помочь? Песня, в которой ты рассказываешь настоящую историю.
«Так что однажды утром, за день до выписки Рози из больницы, Паук встал пораньше и отправился в городскую библиотеку. С помощью библиотечного компьютера он вышел в Интернет и очень осторожно снял с оставшихся счетов Грэма Коутса (с тех, которые полицейские силы нескольких континентов так и не нашли) все, что мог. Конный завод в Аргентине он продал. Он купил небольшой готовый бизнес, вложил в него деньги и перерегистрировал как благотворительную организацию. От имени Роджера Бронштейна он отправил письмо, нанял адвоката для управления делами фонда и предложил адвокату отыскать мисс Рози Ной из Лондона, что сейчас находится на Сент-Эндрюсе, и нанять ее Творить Добро.
Работу Рози получила. Первой ее задачей было найти помещение для офиса.
После этого Паук провел целых четыре дня, гуляя (а по ночам спя) по пляжу, который окружал большую часть острова, и пробуя еду во всех ресторанчиках и кафе, которые встречались ему на пути, пока не пришел в «Рыбную хижину Доусона». Он попробовал жареную летающую рыбу, вареные зеленые фиги, курицу на гриле и кокосовый пирог, после чего отправился на кухню, нашел шеф-повара, который был также владельцем, и предложил ему столько денег, что хватило и на партнерство, и на уроки кулинарии.
Теперь «Рыбная хижина Доусона» – это ресторан, а сам мистер Доусон вышел на пенсию. Иногда Паук выходит к людям, иногда работает на кухне: если вы зайдете туда и поищете, вы его увидите. Еда там лучшая на острове. Он раздобрел, хотя вовсе не так толст, каким станет, если продолжит пробовать все, что готовит».
«Голод и холод, а также необходимость общения и сплотили богему под одной крышей, поскольку выжить по одному было просто не реально. Уже первая революционная зима 1918 года ввергла Москву в почти доисторические времена: все системы жизнеобеспечения были разрушены, в том числе канализация и отопление. Часто не было и электричества, жили при свечах. Вот, например, что творилось в престижном доходном доме на Арбате, где жили Лика Мизинова и ее муж режиссер Московского Художественного театра Александр Санин. В роскошных апартаментах расквартировался полк Красной армии, он занял половину дома, — ту, где размещались все нечетные квартиры. Их жильцам было велено в 24 часа освободить помещения и переехать в четные квартиры, так сказать, уплотниться. В итоге дом превратился в коммунальный клоповник и казарму одновременно. Солдаты, подобно героям «Собачьего сердца», каждый день собирались во дворе дома и на всю ивановскую пели «Интернационал». Оправлялись они тут же, во дворе, ибо канализация в доме не работала. Жильцы дома завели кроликов, которые, размножившись, рыскали по квартирам. Когда кончались дрова, печи топили книгами и мебелью. Нетрудно представить, что творилось на Арбате — трамваи не ходили, уличное освещение не работало, в разбитых витринах опустевших магазинов бегали крысы».
Александр Васькин. Повседневная жизнь советской богемы. От Лили Брик до Галины Брежневой
В тексте рассказывается о том, как рождалась отечественная творческая бюрократия, как покидали отчизну знаменитости (блинчики с вареньем для Алексея Толстого — «Пора валить из страны!»), и как нарком Луначарский выбирал себе жилище. Уделено внимание различным неформальным квартирам-салонам и объединениям (среди них — Пролеткульт, РАПП и ОПОЯЗ) и спорам композиторов (авангард или пролетарская музыка?), квартирникам, а также театрам («Современнику», Таганке и Табакерке), и условиям жизни творческих людей.
Так как же в СССР жилось официальным писателям? О них заботились, «инженерам человеческих душ» создавали соответствующие удобные условия для жизни и творчества. Но по мере увеличения членов Союза писателей, их прирост был таким большим, что даже опережал темпы жилищного строительства в Москве и крупных городах, что было видно по росту количества жилых писательских агломераций. Так в июне 1958 года министр культуры СССР Николай Александрович Михайлов (при нем министерство называли негласно «культуркой» — министр однажды сказал Дмитрию Шостаковичу, что «Культурки у нас маловато») сообщал в своей секретной записке в ЦК КПСС, что «сложилось положение, при котором подавляющее большинство литераторов живет в столицах союзных республик. Так, например, в Москве проживает 1300 писателей. В Армянской ССР имеется 195 писателей; почти все они проживают в столице республики Ереване. В Латвийской ССР насчитывается около 90 писателей; подавляющее большинство из них также проживает в столице республики — Риге…». Михайлов предлагал, чтобы писатели (в первую очередь – маститые) отправились из городов на работу в районы. Но советская писательская элита была категорически против переселения «в глушь» и близкого «общения» с народом.
«Как ни странно, но именно в советское время и стало возможно совместное проживание представителей так называемой творческой интеллигенции — так будут называть богему от Ленина до Горбачева. Писатели, художники, композиторы, актеры селились квадратногнездовым методом: у них были свои комфортабельные многоквартирные жилые дома (а порой и целые кварталы) и дачные поселки. В Москве и Подмосковье, например, писатели жили в Лаврушинском переулке, в районе станции метро «Аэропорт» (сценаристка Майя Туровская несмешно пошутила, назвав этот писательский район «гетто»), на Ломоносовском проспекте и вокруг станции метро «Университет», в Переделкине и Красной Пахре. Композиторы обосновались на Миуссах и в Брюсовом переулке, отдыхать любили в Рузе. Живописцы обретались в городке на Нижней Масловке и поселке художников на Соколе. Актерская богема также селилась табором — взять хотя бы уютный квартал «Труженик искусства» в Воротниковском переулке, дома в Глинищевском и Брюсовом переулках, да разве все адреса перечислишь, учитывая темпы прироста творческой интеллигенции в каждой пятилетке… В советское время представители творческих профессий — кем бы они ни были — существовали по единому принципу: вместе не только жили в своих 19 кооперативах и отдыхали в многочисленных домах творчества, но и лечились в своих же поликлиниках, воспитывали детей в своих детских садах, получали дефицитные продукты в своих «столах заказов» и т. д., и т. п. В общем, обитали коллективно и (в то же время!) обособленно от народа, для которого они создавали свои нетленные произведения. Ибо на весь народ, строящий коммунизм, комфорта и удобств не хватало, а вот на содержание узкой социальной творческой прослойки немного наскребли…»
«На заре ислама у арабов были в ходу два вида письма, имевшие арамейские корни. Первый был распространён в Мекке и Медине и назывался насх, или насхи, а второй использовался в Хире и получил известность как куфи (поскольку впоследствии Куфа заняла место Хиры). Арабское письмо было заимствовано из набатейского. В этническом и языковом отношении набатейцы были арабам братским народом. Как и другие народы северной Аравии, они находились под сильным влиянием арамеев и примерно с 150 г. до н.э. стали использовать арамейский язык и письмо. Вплоть до самого обретения независимости набатейцы писали свои труды и чеканили монету на арамейском языке и арамейским письмом – образцы этих памятников восходят к I в. н.э.
Судя по всему, арамеи обосновались в Междуречье и Северной Сирии во II тыс. до н.э. Арамейское письмо является ветвью финикийского. Финикийское же письмо, с одной стороны, породило греческую письменность, ставшую прародительницей всех видов европейского письма, а с другой стороны, ему обязаны своим появлением все семитские и некоторые несемитские письменности. Помимо набатейского из арамейского письма выделились еврейское, пальмирское и сирийское. На базе набатейского письма появилось новосинайское, бывшее в ходу на Синайском полуострове с I в. до н.э. по IV в. н.э. Древние письменности куфи и насх, считающиеся прародительницами всех мусульманских почерковых стилей, были созданы на основе новосинайского».
Хамид-Реза Келичхани. Иранская каллиграфия. Знакомство с традицией
Первое издание на русском языке, в котором подробно и всесторонне показан история зарождения и развития классической иранской каллиграфии. Автор книги, виднейший современный специалист по истории каллиграфии и практикующий мастер-каллиграф, начинает свое повествование с момента зарождения первых почерков и показывает, какие именно факторы влияли на их формирование и дальнейшее развитие. Как известно, каждый из классических видов каллиграфического почерка, служил определенным целям и задачам, и об этом в издании тоже подробно рассказано. Особое внимание уделено тому, как в каллиграфии отображался ряд важных философских понятий.
На протяжении многих веков искусство изящного письма было одним из важнейших на всем Востоке. Однако лучшими из лучших были именно каллиграфы из Ирана. Они не только переписывали книги и оформляли государственные документы, но и украшали изысканной вязью изречений стены дворцов и мечетей. Тем самым достигалось единство содержания и формы – глубина мудрости представала еще более впечатляющей благодаря изысканному начертанию слов, а возвышенный смысл одухотворял красоту надписей. Множество цветных иллюстраций дает читателю возможность воочию оценить лучшие образцы каллиграфического искусства разных эпох.
«Возможно, нам будут интересны представления европейцев о персидской каллиграфии и её интерпретации. Разумеется, нынешние воззрения можно найти в рамках выставок, конференций или художественных состязаний, однако знать, что они думали в предыдущие столетия, особенно важно. Самый лучший способ найти ответ – это обратиться к запискам путешественников по Ирану. «Путешествие» француза Жана Шардена (1643–1713) – один из примеров. Шарден, проживший в Иране около десятилетия, особенно в Исфахане, пишет: «Персидский – самый красивый и выразительный из всех восточных языков… Каллиграфы весьма почитаемы. Можно сказать, что персидская письменность – самая красивая в мире… Персидские каллиграфы мягко и неспешно берут в руки перо и, спокойные и недвижимые, аккуратно пишут…» [Сафарха-йе Жан Шарден, с. 148–152]».
«Действительную историю ракеты «Сатурн-5» можно разделить на три периода. Сначала «Сатурн-5» проходит через полосу трудностей, заканчивающуюся 4 апреля 1968 года провальным беспилотным испытанием ракеты. Затем, без дальнейших беспилотных испытаний, на ракету устанавливают корабль, и, с декабря 1968 года по май 1973 года, она участвует в 11 успешных полётах, неся на своей вершине космические корабли (10 «Аполлонов» и станцию «Скайлэб»). Этот период назван ниже «счастливым».
После этого наступает «музейный» период, когда самая замечательная в истории человеческого прогресса ракета навсегда исчезает из практического использования, а оставшиеся «в живых» три «Сатурна-5» переходят жить на газоны американских космических музеев. Этот период длится до сих пор.
«Разработка «Сатурна-5» началась в 1962 году. В мае 1966 года на испытаниях в Сент-Луисе взорвалась и разлетелась на куски вторая ступень ракеты. Первый беспилотный полёт «Сатурна-5» планировался на январь 1967 года, но бесконечная череда поломок и отказов отодвигала этот срок всё дальше и дальше… Старт, наконец, состоялся 9 ноября 1967 года». Первое беспилотное испытание прошло, по сообщениям НАСА, успешно. Но второе, заключительное беспилотное испытания ракеты, которое прошло 4 апреля 1968 года под названием "Аполлон-6", провалилось. Вот что об этом пишет Я. Голованов:
«Буквально с первых секунд полёта "Аполлон-6" засыпал командный пункт тревожными сигналами о всевозможных отказах. Из пяти двигателей первой ступени работали только три, двигатель третьей ступени вовсе не включился, а затем она «неожиданно распалась на части». Обе главные задачи испытаний не были выполнены: ракета работала плохо… «Лунная программа страны натолкнулась на новую трудность», — комментировала «Вашингтон пост». Откровенно говоря, мы не знаем, в чём дело, — разводил руками директор программы «Сатурн-5» Артур Рудольф». Итак, судя по этому описанию — полный провал.
Напомним, что согласно Я. Голованову, его книга написана в те далёкие годы по «горячим» следам событий. Он посещал Хьюстон, встречался с американскими специалистами и астронавтами. И, как отмечено во введении, ветеран советской космонавтики, академик РАН Б.Е. Черток охарактеризовал Я. Голованова, как объективного профессионального журналиста и писателя, наиболее близкого к кругам ракетно-космического, сообщества».
А.И. Попов. Американцы на Луне: Великий прорыв или космическая афера?
Были ли американцы на самом деле на Луне? Споры об этих полетах не стихают до сих пор – в науке (как и в пропаганде) не действует правило «срока давности». После полета Гагарина, который американцы рассматривали как удар по своему престижу, началась лунная гонка – кто первым ступит на поверхность чужой планеты. 25 мая 1961 г. президент Кеннеди выступил с внеочередным посланием и объявил, что к концу 1960-х годов Америка осуществит высадку человека на Луну: «Если мы хотим выиграть битву, развернувшуюся во всем мире между двумя системами, если мы хотим выиграть битву за умы людей, то ...мы не можем позволить себе разрешить Советскому Союзу занимать лидирующее положение в космосе». Популярная газета «Нью-Йорк тамс» предрекала: «Проигравшего ожидают гибель и проклятия». Автор этого красочного издания, доктор физико-математических наук, анализирует многочисленные факты, связанные с техническими аспектами этой проблем полетов, и взятые из конкретной, опубликованной и неанонимной информации, свидетельских показаний и устных сообщений (но с обязательным указанием личности свидетеля), проводит анализ аргументов, которыми американцы и их сторонники доказывают пребывание астронавтов на Луне, а также самое интересное — восстанавливает примерную схему получившейся мистификации.
Космический полет начинается с ракеты. Американцы на рубеже 1967-68 гг. сообщили о создании грандиозной ракеты «Сатурн-5». Высота этой громадины, в сборе с кораблем «Аполлон», составляла 110, 7 м (жилой дом в 40 этажей), а стартовая масса составляла от 2700 до 3800 т. История этой ракеты состоит из трех периодов: «неудачного» (закончившегося 4 апреля 1968 г. провальным беспилотным испытанием ракеты); «счастливого» (11 успешных полетов, с декабря 1968 г. по май 1973 г.); «музейного» (когда, по словам американской прессы, самая замечательная истории космонавтики и человеческого прогресса ракета исчезает из практического использования, а три оставшихся вполне работоспособных экземпляра «переходят жить на газоны американских космических музеев». Что же заставило американцев отказаться от этой надежной ракеты-носителя? Действительно ли дороговизна в изготовлении и обслуживании? И почему именно во время «удачного» периода был освобожден от занимаемой должности директор Ракетно-космического центра им. Маршалла, главный конструктор ракеты «Сатурн-5», самый прославленный американский ракетчик Вернер фон Браун?
На стартах «Аполлонов» присутствовали тысячи корреспондентов из разных стран, и миллионы телезрителей наблюдали за первыми шагами человека на другой планете. Но не являются ли показанные материалы мастерски сделанной чередой кинотрюков? Могли ли американцы вести работы по лунной программе в двух направлениях: попытке реального полета на Луну и запасном – создании мистификации? В 1966 г. в США финансирование реального лунного проекта начало сокращаться (это официальные данные), а вот для секретного варианта мистификации бюджет мог быть увеличен. Победа требовала жертв – в постановлении ЦК КПСС и Совета Министров от 3августа 1964 г. планировалось в первом полугодии 1967 г произвести первый облет Луны. Он состоялся на два года позже этой даты, но поскольку американцы готовились к «худшему» и тоже могли не успеть исправить все недоделки «Сатурна-5», то оставался лишь один вариант – мистификации. Но в каком объеме? Для подмены нужен был надежный кандидат. Им мог быть предшественник «Сатурна-5» — «Сатурн-1Б», успешно стартовавший 10 раз (за период 1961-1966 гг).
«В отсутствие воздуха все тела падают с одинаковым ускорением, независимо от их массы. Наука не сразу пришла к пониманию этого факта. Обыденный опыт дает достаточно примеров совершенно другого свойства. Так, тяжелый кирпич стремительно летит вниз, а пушинка может долго кружить в воздухе, пока не упадет. Дело тут в сопротивлении воздуха, которое тормозит падение (вспомните парашют). Впервые это показал итальянский ученый Галилео Галилей (XVII век), изучая падение компактных тяжелых предметов разного веса (пушечного ядра и свинцовой пули), для которых сопротивление воздуха мало.
На Луне нет воздуха, что позволяет повторить опыт Галилея на любых предметах. И, согласно НАСА, астронавт А15 Дэвид Скотт проделал это на Луне, используя молоток и птичье перо. «Лунный опыт Галилея» показан в фильме на 50-й минуте и представлен на видеоклипе НАСА. Он часто упоминается защитниками, как доказательство пребывания астронавтов на Луне. На илл. 1 показаны кадры начала и конца эпизода, изображающие начало и окончание падения предметов. На них Д. Скотт, стоя на фоне лунного модуля, роняет из обеих рук с высоты примерно уровня груди названные молоток и птичье перо».
«Первые проекты антиосманской коалиции стали появляться и обсуждаться еще в конце XV в. В течение XVI в. Лев Х, Климент VII, Григорий XIII, Сикст V, Климент VIII неоднократно пытались организовать новый «крестовый поход» против османов. В XVI в. средневековое понятие крестового похода — как «освобождения Гроба Господня от неверных» претерпело серьезные изменения. Для папства религиозный фактор продолжал играть роль идеологического обоснования политического авторитета, так как только папа имел возможность призвать христианский мир к «священной войне» за освобождение Святой Земли. Но сама религиозно-философская идея «освобождения Гроба Господня» приобрела в XVI в. конкретное содержание. Новый крестовый поход — это борьба против османов, против чуждого культурного и религиозного мира ислама, который угрожал уничтожением христианскому миру. Римская курия разрабатывала различные варианты антиосманской лиги, или коалиции. Сложность заключалась в том, чтобы окончательный вариант удовлетворял все заинтересованные стороны. Сделать это, учитывая противоречия между европейскими государствами, было достаточно сложно. Не способствовала этому и социально-политическая обстановка в Европе в первых двух третях XVI в. Положение начинает меняться после успешного морского сражения около острова Лепанто в 1571 г., когда объединенным морским силам Венеции, Испании и Римской курии удалось разбить турецкий флот. Успешная совместная операция дала новый стимул для разработки антиосманских планов. По замыслу Римской курии в антиосманской коалиции прежде всего должны были присутствовать Испания, Священная Римская империя и Венеция. Римской курии отводилась роль идеологического лидера. Перечисленные государства имели с Османской империей сухопутные или морские границы и поэтому находились с османами в состоянии перманентной войны».
Инесса Магилина. Посольство монахов-кармелитов в России. Смутное время глазами иностранцев. 1604-1612 гг.
В расцвете своего могущества Османская империя представляла собой серьезную угрозу для европейских держав, как и для Персии. Поэтому было сделано несколько попыток объединить усилия против общего врага. Летом 1604 года Римский папа Климент VIII для переговоров с персидским владыкой послал посольство (состоявшее из монахов-кармелитов), направившееся на Восток через Польшу и Россию, и принятых в Москве Лжедмитрием I. Он занялся проектом создания антиосманской лиги и выбрал союзником против турок Персию — не получив ответа на свои предложения о совместных действиях от европейских держав и римского папы.
Для отправки в Персию весной 1606 года в Москве было собрано посольство во главе с князем Иваном Петровичем Ромодановским. Текст наказа Ромодановскому до наших дней дошел не полностью, послу было поручено собрать достоверные сведения о персидско-османской войне, вооруженных силах и настроениях. Лжедмитрий сообщал шаху Аббасу о своем восшествии на отчий престол и предложить шаху совместные действия против османов. Это было то, что Аббас предлагал Борису Годунову, но тот так и принял решение начать войну с Османской империей.
После убийства Лжедмитрия в мае 1606 года и провозглашения царем Василия Шуйского Ромодановского отправили с посольство в Персию, заменив в документе имя царя на Василия. Но воевать с османами, в отличие от Лжедмитрия, которому надо было упрочить свое положение и войти в историю победителем, Шуйский не торопился. А князь Ромодановский через несколько месяцев, уже возвращаясь из Персии, под Астраханью погиб от рук калмыков.
Проведя почти год в русской столице, посольство монахов-кармелитов, покинуло Москву еще во время царствования Лжедмитрия, 22 марта 1606 года, отправившись в Персию.
Попасть в Персию из Европы можно было несколькими путями. Один из самых долгих (несколько месяцев) маршрутов — отправиться из Португалии через два океана к индийским берегам с заходом в Ормуз. Португальские суда (на которых отправлялись в путь и монахи-августинцы) раз в год отправлялись в Гоа, являвшееся португальским владением. Этот путь был опасен возможными кораблекрушениями и отчасти – встречей с пиратами.
Второй, более быстрый маршрут — через Средиземное море, в Левант. По дороге путешественникам грозили османские пираты и бури. Из Леванта путь лежал в Сирию. Далее из Алеппо путники отправлялись в Багдад. Опасность представляли собой не только многочисленные шайки разбойников, но и реальная возможность умереть от голода, холода (или жары), заблудившись в незнакомой местности. Но, несмотря на быстроту, этот маршрут был для европейцев недоступен во время османо-персидских войн.
Третий путь — большую часть сухопутный — пролегал через территорию Священной Римской империи, польские земли и Русскую державу. Таким образом, послы, миссионеры и торговцы добирались до Москвы, и по Волге на судах до Каспия. Путешествие по Каспийскому морю – в зависимости от погодных условий — занимало месяц или полтора. На том берегу начинались владения персидского шаха.
«Согласно отчету о. Павла-Симона, Аббас обсуждал с кармелитами возможность военных операций со стороны моря. По замыслу Аббаса, объединенная европейская эскадра должна была нанести Османской империи удар по ее форпостам на Средиземном море. В то же самое время Аббас со своей армией нанес бы удар со стороны Ирака и Сирии460. Перед Аббасом стояла сложная проблема, которая заключалась в маршруте отправки посольства в Европу. Преподобный о. Павел-Симон был отправлен в январе 1608 г. в Рим через Ирак и Сирию под видом бедного торговца. Несколько раз в течение путешествия его жизнь подвергалась опасности. Кармелит был ограблен и страдал от истощения. Единственное, что ему удалось сохранить в момент прибытия в Алеппо, — письма Аббаса на имя Павла V. Для «Великого посольства» такой маршрут был невозможен. Поэтому шах решился на достаточно рискованный шаг отправки посольства через Русское государство. К концу 1607 г. Аббас имел уже достаточно полную информацию о происходящих событиях в Русском государстве461. Однако другой возможности отправки посольства у Аббаса, по всей видимости, не было. Поэтому 2 февраля 1608 г. посольство Р. Ширли отправилось в Европу через страну, охваченную гражданской войной».
«Свобода персонального «я» – удовлетворение этой наиболее насущной изо всех потребностей – сподвигала на принятие вызовов и, самое главное, их преодоление. Борьба за свободу воли и опасения перед ответственностью за принимаемые решения и наполняли силой, и обесточивали вконец. Я не знал, как жить, и поэтому просто жил. Без мыслей, без смысла, без осознания, без понимания причин. Я просто жил. И был одновременно и властителем, и жертвой этой вынужденной простоты. Музыку я ненавидел. Парадокс: я, профессиональный мошенник, прожигатель жизни и профессиональный музыкант, обладающий абсолютным слухом и впечатляющим актёрским и певческим талантом, ненавидел музыку!
…Страх смерти отзывался в душе паникой перед замкнутыми пространствами. Ничего, сейчас я пробегусь до концертного зала, здесь недалеко, и полегчает. Свежий воздух и энергичность движений вернут трезвость восприятия. Линии дорог и тротуаров, высота неба разломают сдавленность границ моего иллюзорного, но тщательно оберегаемого мирка. Главное – выйти на сцену. Войти в музыкальный ритм. Сбросить личины и выпустить на волю самого себя. Тот, настоящий, никогда не страдал клаустрофобией. Откуда я взял эту уверенность, неизвестно. Но она была, она жила и грела сердце».
Карина Сарсенова, протоиерей Александр Суворов. Счастье неба – в нас
Книга известной писательницы, сценариста и психолога включает в себя поэтические и драматические произведения. Стихи посвящены раздумьям о духовной стороне земного человеческого бытия, о значении любви и пагубности тщетной суеты. «Мы с тобой, Всевышний, \ В миг любой мирской! \ Счастьем вечно дышим \ Мы одним с Тобой! \ Но когда забыли \ Мы себя во тьме, \ То летим над былью \ Только лишь во сне…». И не случайно во второй части этой книги помещена подборка стихов протоиерея Александра Суворова «На зелёных холмах». В них отразился необозримый мир Евразии – казахские степи, шумная Алма-Ата, имперский Петербург… И на фоне этого – размышления о Творце и Его воле.
В книгу включены и драматические произведения, посвященные важнейшим проблемам человека и его обращения к высоким истинам. В том числе — пьеса «Дар», действие которой разворачивается в театре. Герои находятся в поисках новых путей в искусстве, и вот они решают поставить спектакль с фантастическим сюжетом. Однако буквально с первой репетиции и прямо в театре, и в повседневной жизни режиссера и каждого из актеров начинаются странные события. Сначала их можно списать на излишнюю впечатлительность творческих людей, но вскоре уже становится ясно – это им не мерещится. Кто-то готов поверить в пугающие театральные легенды о запретности некоторых сюжетов, другой поражается, сколь точно странные явления совпадают с его мыслями. Тем временем, непонятные совпадения уже становятся очевидны и тем, кто далек от сцены и кулис. Что делать, продолжать работу над грядущей премьерой или отказаться от замысла?
«Антон встает и подбирает их. Это вырванные страницы газет. Читает: «Донельзя нелепая затея – ставить фантастику на сцене драматического театра! Полный крах культуры в городе! Позор режиссёру! Драматический театр – это оплот культуры в её лучшем, классическом понимании! По экспертному мнению ведущих книжных критиков, невозможно причислить фантастику к жанрам высокой литературы!»
Анна. Да не парьтесь, ребята. Бумажную прессу в наше время никто не читает. Все в Интернете сидят…»
«Теперь мне нужно носить форму. Очень непривычно! Мама рассказывает, что еще недавно у девочек формы не было. Воспитанницы институтов благородных девиц – те непременно в форме, но это понятно, ведь они и живут, там, где учатся. А у гимназисток такого не было. Я спросила маму, что же получается, они ходили в чем хотели? Она говорит, что нет, это были платья каких-нибудь темных цветов, и непременно с передниками. Похожие друг на друга, но все-таки не одинаковые.
Теперь все иначе, и в каждой гимназии своя форма. Правда, я уже присматривалась к ученицам из других гимназий, и нельзя сказать, чтобы они одевались совсем по-другому. В основном только цвет платьев и отличаются. Бывают темно-синие, темно-зеленые, а в моей гимназии – темно-коричневые. А воротничок – непременно стоечкой, так, чтобы закрывал горло. В нашей гимназии его разрешают украшать тоненькой полоской белого кружева. А вот там, где учится моя подруга Лёля, белые воротнички только по праздникам…»
Марьяна Скуратовская. Как одевались твои прабабушка, бабушка и мама
Рассказ о том, что носили девочки, девушки, взрослые женщины на протяжении XX века (с 1896 по 1999 года), ведется в виде дневниковых записей пяти женских поколений одной семьи. Читатели узнают, что носили городские и сельские жители в конце XIX – начале XX веков, как изменилась жизнь в стране после начала Первой мировой войны, и какие существовали традиции, связанные с одеждой (в том числе – ношение формы), и почему они возникли.
В книге можно наглядно увидеть за сто лет не только смену традиций и жизненных укладов, но и одеяний — от парадных до повседневных, а также — сопутствующих им атрибутов, многие из которых уже позабыты и стали элементами нашей истории. Примеры: детские капоры с кружевными оборками, перчатки из замши с крошечными пуговками, трость с набалдашником из нефрита, зажим для пионерских галстуков…
Дети на дачах к столетнему юбилею Отечественной войны играли в «русских» и «французов», и одному досталась роль Наполеона. Из ненужной маминой шляпы были убраны цветы, загнуты широкие поля и получилась отличная двууголка. После начала Первой мировой войны в обществе преобладали патриотические настроения и были востребованы блузы и другая одежда с вышивкой в народном стиле.
В 1920-х годах в СССР стал выпускаться модный журнал «Ателье». В этом журнале публиковалась модель эстрадного платья, созданная Верой Мухиной, позже ставшей автором прославленной скульптуры «Рабочий и колхозница».
На многочисленных иллюстрациях можно увидеть модели женской, мужской и спортивной одежды, детские игрушки разных лет, вырезки из модных журналов, архивные фотографии и кадры из молодежного сериала.
«25 октября 1925 года. Оказывается, на Всемирной выставке, которая проходила в Париже, главный приз в области одежды получили наши мастерицы. Как же я горжусь соотечественницами. Подумать только, там принимало участие столько людей из разных стран, а Гран-при получили они. Все модели были в народном стиле. Хотела бы я сама носить нечто среднее между народным и современным платьем? Не знаю. Интересно было бы попробовать…»
«Микенами в то время правил Агамемнон. Его младший брат Менелай, царь Спарты, был его самым ближайшим сподвижником и надёжной опорой во всех начинаниях. Братья были сыновьями знаменитого ахейского царя Атрея и считались прямыми потомками самого главного греческого бога – Громовержца Зевса. Отцом Атрея был царь Пелопс, в честь которого Пелопоннес и получил своё название. Отцом Пелопса считался сын Зевса Тантал. То есть Агамемнон и Менелай приходились Зевсу праправнуками.
Агамемнон и Менелай пользовались всеобщей любовью и уважением, потому что они старались править своими народами мудро и справедливо. Кроме этого оба они были отважными воинами, по первому зову которых готовы были пойти в сражения многие тысячи эллинов.
…Агамемнон, как старший брат и как верховный царь, был доволен тем, как складывается правление и жизнь его и Менелая, как процветают их народы и богатеют города, как развиваются ремёсла и искусства, как надёжно защищены рубежи Пелопоннеса от недругов. Лишь иногда тревожные думы, как чёрная туча, омрачали его расположение духа. Он никак не мог забыть о древнем проклятии рода Атридов. Агамемнон знал, что его предки Тантал, Пелопс и Атрей не отличались мудростью и добродетельностью. Каждый из них из-за своей заносчивости и необузданности совершил много ужасных, отвратительных поступков. За это над всем их родом тяготело проклятье. Агамемнон старался всей своей жизнью и делами вернуть своему семейству благорасположение богов и людей, и теперь после многих лет его царствования уже никто не сомневался, что ему удалось избавиться от древнего проклятия. Агамемнон приносил щедрые жертвы богам в надежде на их поддержку и защиту в настоящем и будущем.
Так до поры до времени текла их жизнь».
Алексей Рябинин. Яблоко раздора. Сказка про древних богов, богинь, царей и богатырей
Книга современного писателя создана по мотивам древнегреческих мифов о Троянской войне, как они изложены в произведениях Гомера, Еврипида, Аполлодора, Вергилия, Овидия, Квинта Смирнского. Так же, как и другие книги этой серии, она адресована прежде всего подрастающему поколению. Но будет интересна и взрослым. Автору удалось превратить классические истории, которым многим могли бы показаться уже изрядно затертыми, в оригинальное и живое повествование. Захватывающий сюжет органично дополнен информативными рассказами о жизни Древней Греции.
При этом связь с первоисточниками сохранена и даже выражена более ясно по сравнению с некоторыми другими переложениями античных преданий. Поступки персонажей, плохие или благородные, психологически мотивированы, что очень важно для современного читателя, показано и то, насколько противоречивыми могут быть побуждения и желания одной личности. Да, гомеровские полубоги-герои во многом – в силе, отваге, красоте – превосходят обычных смертных, но при этом они живые люди. И слабости им не чужды, и обиды, и искренняя радость.
Прочитав историю о золотом яблоке, которое из мести принесла на пир олимпийцев богиня раздора, не получившая персонального приглашения, возможно, многие впервые осознают, сколь сильно античное влияние на наш общий культурный код. Ведь все бесчисленные сказки о злых колдуньях, которых не позвали на торжество по случаю рождения царского дитяти, происходят из этого корня. То празднество, как повествуется в книге, было в честь свадьбы богини Фетиды и царя Пелея, и от этого брака родился великий герой Ахиллес. И тогда же были посеяны зерна вражды, которые привели к Троянской войне и гибели славного города Илиона.
«– Плохи дела, – сказала Гера Афине, – немало славных ахейцев сложат свои головы сегодня. Сила Зевса ныне на стороне негодных троянцев. Не удержать войску Агамемнона натиск сынов Приама. Отправляйся же, доблестная Афина, к войску греков и окажи им помощь, какая будет возможна. Иначе, предвижу, не спасёт ахейцев и бегство, настигнут их троянцы у их же кораблей, корабли сожгут, а самих предадут смерти. Те же из сынов Эллады, что избегут смерти от мечей и копий, обратятся в жалкое бегство к своим домам, чтобы уже никогда более не быть угрозой троянцам.
Богиня Афина не стала медлить и стремительно ринулась с высот Олимпа, чтобы незримо присутствовать среди греческого войска. Там, где она появлялась, воины испытывали прилив сил и отваги, а их оружие и доспехи волшебным образом начинали им лучше служить. Тем временем царь Приам напутствовал на битву троянское войско. Он получил верный знак от богов и не сомневался, что военная удача отныне отвернулась от Агамемнона. Ворота Трои распахнулись, и на равнину хлынуло войско, составленное из многих племён и народов, населявших Азию, над которой владычествовала Троя. Над долиной разнёсся гул разных языков, среди которых можно было при желании различить и греческую речь, и грубо звучащий выговор фракийцев, и голоса народов из долины Евфрата, и гортанные нечленораздельные вопли дикарей северных племён».
В Дипломатической академии МИД России состоялась традиционная декабрьская церемония награждения лауреатов второй половины сезона международной премии «Terra Incognita» за 2019 год.
В номинации «Книги Будущего» премия была присуждена издательство fanzon, которое выпускает яркие, сильные, нестандартные и «умные» произведения в жанре фантастики в неординарном художественном оформлении. Награду принял представитель издательства Дмитрий Злотницкий.
В номинации «Люди и эпоха» премия была вручена знаменитому телеведущему и писателю Евгению Додолеву.
Лауреатами стали:
номинация «Пути развития» — Чрезвычайный и Полномочный посол Российской Федерации во Франции Алексей Мешков за монографию «Стратегическое планирование внешнеполитической деятельности Российской Федерации в интеграционных процессах»;
«Путь к совершенству» — телеканал «СПАС» и творческий коллектив программы «И будут двое»;
«Панорама судеб» — Юрий Костин, автор трилогии исторических романов «Немец», «Русский» и «Француз»;
«Эстафета поколений» — Алексей Рябинин за книгу «Загадка Сфинкса» из серии «Сказки про древних богов, богинь, царей и богатырей»;
«Актуальное искусство» — искусствовед и организатор выставок Андрей Епишин;
«История и современность» — доктор политических наук Владимир Штоль.
В номинации «За вклад в развитие российских технологий по освоению космоса» лауреатом стал Виталий Охотенко, один из создателей орбитального корабля «Буран». В номинации «Наука и просветительская деятельность» награда была вручена Институту прикладных проблем физики Национальной Академии Республики Армения и посвящена памяти академика А. Р. Мкртчяна за выдающиеся открытия и многолетний труд в области науки и просвещения.
«Говорят, никакое оружие ее не брало. Мечи отскакивали от ее кожи. А еще говорят, будто бы от ее безумного хохота волосы вставали дыбом у всей округи. Разумеется, в некоторых обстоятельствах без такого хохота, именно безумного – обязательной части ведьмовского профессионального инвентаря, – не обойтись. Однако ее хохот был абсолютно чокнутым, самым что ни на есть наихудшим. Кроме того, Черная Алиса превращала людей в пряники, а дом у нее был из лягушек. И чем дальше, тем больше – ближе к концу стало совсем гадко. Так всегда бывает, когда добрая ведьма превращается в злую.
Конечно, добрые ведьмы не всегда превращаются в злых. Иногда они просто… куда-то уходят.
Интеллект матушки жаждал действия. И матушка боролась со скукой изо всех сил. Обычно она ложилась у себя в хижине и, вселившись в какую-нибудь лесную зверушку, слушала ее ушами, смотрела ее глазами. В этом нет ничего плохого – наоборот, это очень даже познавательно. Но слишком уж она в этом преуспела. В другом существе матушка могла пребывать очень долго, дольше, чем кто-либо другой из тех, кого знала нянюшка Ягг.
Когда-нибудь она не вернется из своих странствий, в этом можно было не сомневаться… Просто не захочет. Как раз сейчас самое опасное время года: дикие гуси каждую ночь перечеркивают небо, сопровождая свой полет зазывным курлыканьем, а холодный осенний воздух так свеж и сладок… Есть в этом какой-то страшный соблазн».
Терри Пратчетт. Маскарад
Конечно, шоу должно продолжаться! Веселый роман (из цикла о ведьмах) представляет собой изящную пародию на знаменитый «Призрак оперы» в юмористическом варианте. В тексте множество иронических моментов, парочка Призраков, очень изысканное обыгрывание восклицательных знаков, реалий шоу-бизнеса и отчасти – представлений о волшебстве и его изнанке. Что выбрать – чудеса или искусство? Итак, вместо того, чтобы колдовать и повелевать, героиня мечтает исполнять на сцене оперные арии, а вот кот становиться человеком. Как можно оценить эти два выбора? Роман – вполне в духе Пратчетта: множество колоритных диалогов, каламбуров и афоризмов, добрых шуток над актерскими и музыкальными интригами, почетными гостями и суевериями, закулисьем и восторженными зрителями.
В книге оригинально обыгрывается тема масок, заодно рассеивая предрассудки, и даже ненавязчиво приобщая к классическим музыкальным традициям, которым автор отдает должное. Как и другим традициям, смеясь, но при этом – вовсе не обижая.
«Агнесса закрыла глаза, сжала кулаки, открыла рот и завопила.
Все началось с низких нот. С потолка, будто снежинки, посыпались хлопья штукатурки. Призмы в люстре, вздрогнув, зазвенели в унисон.
Затем голос взлетел выше, быстро миновал таинственную высоту четырнадцать циклов в секунду, после которой человеческий дух начинает крайне неуютно чувствовать себя в этой вселенной и беспокоиться по поводу места в оной органов пищеварения. Мелкие предметы по всей Опере, вибрируя, попадали с полок и разбились о пол.
А голос все повышался, звенел как колокол, после чего повышался опять. В оркестровой яме, одна за другой, полопались струны всех скрипок.
Хрустальные призмы дребезжали уже не переставая. В баре бутылки шампанского дали дружный пробочный залп. Лед в ведерке раскрошился на мелкие льдинки. К общему хору присоединились бокалы, ободки их подернулись трещинками и взорвались, как головки некоего опасного чертополоха.
Во все стороны разлетались гармоники, вызывающие самые странные последствия. В артистических гримерках растаял грим номер три. Зеркала треснули, наполнив балетный класс миллионами осколков изображений.
Пыль поднималась, мухи падали. В камнях, из которых была сложена Опера, начали перемещаться крошечные частицы кварца…
А затем наступила тишина, нарушаемая лишь редкими глухими ударами и звонами.
Нянюшка улыбнулась во весь рот.
– А, – сказала она. – Вот теперь опера действительно закончилась».
«Основу военной силы Альянса Лордерона составляли семь королевств людей, но сотрудничеству мешали собственные амбиции королевств, их соперничество и скептическое отношение к Альянсу. Этими королевствами был Лордерон, Штромград, Кул Тирас, Стромгард, Гилнеас, Даларан и Альтерак. Штромград остается и мощной силой в современном Альянсе, однако судьбы остальных королевств различны».
Кейтлин Плит, Энн Стикни. World of Warcraft: Полная иллюстрированная энциклопедия
Красочная издание, подробно рассказывающее о содержимом одной из самых популярных игровых вселенных, начинается с описания рас, легендарного оружия и переходит к хронологии. Далее идет повествование об Альянсе и Орде. В книге рассказывается история Тралла – сына Дуротана, бывшего предводителя орков клана Северного Волка. После того, как его родители были убиты, младенца Тралла нашел и вырастил человек. Тралл, выросший в плену, стал гладиатором, а потом сумел сбежать и освободить орков. Тралл говорил: «Я живу в двух мирах. Меня вырастили люди, но я родился орком, и во мне соединилась сила этих двух рас. Я знаю их обе». Став военачальником Орды, Тралл превратился в мудрого дипломата и правителя. У него родился сын Дуран. Две последние части энциклопедии посвящены героям и злодеям Альтернативного Дренора и Азерота. Среди колоритных персонажей – Хеминг Эрнестуэй, дворф-охотник, прошедший в погоне за новой добычей Тернистую долину, Награнд и Низину Шолазар.
«Говорят, что Хеминг даже добрался на воздушном шаре в Пандарию. Путешественники повсюду встречали этого легендарного дворфа и его сына Хеминга Эрнестуэя-младшего… Он написал замечательные истории (в основном о собственных подвигах), а его самая известная работа – «Зеленые холмы Долины»»… Древний Стальгорн уже давно стал резиденцией правителей дворфов. Массивная крепость, вырубленная в горах Каз Модан, отражает ценности дворфов: очаг, дом, промышленность и яркое почитание истории. И хотя Стальгорн долгое время был причиной разногласий между кланов дворфов, горная цитадель остается оплотом силы.
Мастерство дворфов и изобретательность гномов принесли Стальгорну славу промышленного и торгового центра Альянса. Город представляет собой серию концентрических колец, меньшие из которых находятся на более глубоких уровнях под землей».
«В США еще в 1990-е годы возникло движение трансгуманизма, которое пытается соединить прорывы в области компьютерных и генетических технологий с философией преодоления природных ограничений, присущих человеку как смертному существу. На смену ему придут более совершенные киборги, бессмертные и бесконечно самосовершенствуемые технические или биотехнические носители разума. Постгуманизм нацелен на возникновение так называемой сингулярности, взрывной точки развития, которая современными футурологами, такими, как Рэй Курцвайл, прогнозируется на середину ХХI века. Тогда созданные человеческим интеллектом механизмы и компьютерные системы выйдут на передний край эволюции разума и поведут за собой все более отстающих (а иногда и упирающихся) человеков. Лучшее, на что может надеяться человек как биологическая форма разума, — это на свою внутреннюю технизацию, которая дополнит технизацию и роботизацию всего социума. Биологические, несовершенные органы все более будут заменяться искусственными, нестареющими, и возникнет непрерывный энергоинформационный обмен постчеловеческого техно-организма со всей окружающей средой.
По предсказанию Р. Курцвайла, уже к концу XXI века мир будет населен преимущественно искусственными интеллектами в форме информационных программ, передвигающихся от одного компьютера к другому через электронные сети. Эти компьютерные программы будут способны манифестировать себя в физическом мире в виде роботов, а также одновременно управлять множеством своих программируемых тел. При этом индивидуальные сознания будут постоянно сочетаться и разделяться, так что уже невозможно будет определить, сколько «людей» или «разумных существ» проживает на Земле».
Михаил Эпштейн. Будущее гуманитарных наук. Техногуманизм, креаторика, эротология, электронная филология и другие науки XXI века
В тексте рассказывается о современном кризисе гуманитарных наук. Но как может измениться в мире ситуация в грядущем? Ведь именно специалисты гуманитарных направлений далеко не всегда могут быть заменены анализом «больших данных». Далее в тексте рассматривается понятие гуманитарных технологий и их практических применений, в том числе – в «лингводизайне», создающем искусственные языки.
Один из самых интересных разделов посвящен судьбе человека в технический век. Но помимо сторонников трансгуманизма есть приверженцы антитехнизма, считающие, что мыслящие механизмы – опасны, и сторонники техногуманизма.
В главе, посвященной роли лингвистики в развитии языка, приводится материал из написанной в 1940 году статьи Джорджа Оруэлла «Новые слова», в которой он предлагал создавать новые слова и вводить их в язык. Но не в варианте романа «1984», и ранней советской действительности, когда происходило последовательное сокращение словарного запаса, что наблюдается при сравнении российских словарей XIX столетия (академического издания 1847 года и словаря Даля 1863-1865 годов) и Словаря Д. Ушакова 1940 года.
«Машины, техника, компьютеры все более овладевают традиционными областями человеческого мышления и действия (вычисление, конструирование, производство, строительство, накопление и обмен информацией и т. д.). Соответственно и человеческое, в его несводимости к этим человекообразным функциям машины, все более воспринимается как нечто редкое, диковинное, удивительное, не просто «поглощается», но «дегустируется», у него появится особый, благородный вкус, как у выдержанного вина. Нужна высокоразвитая техническая цивилизация, чтобы запечатлеть образ человека на таком экологическом уровне: тело, прикосновение, взгляд, разговор по душам, вера, надежда, «любви старинные туманы». Возникает примерно такое же отстраненное и остраняющее отношение к человеку, как к природе в рамках экологии, — отношение издалека, как к исчезающему виду. Уже в XVIII–XX веках объектом такого экологического внимания и ностальгического влечения, наряду с первозданной природой, становятся первобытные народы, архаические и традиционные культуры, т. е. человек как предмет этнографии или культурной антропологии. Эта перспектива расширяется в будущее. Постепенно и современный человек будет передвигаться в область экологического внимания и заботы, поскольку «современность» будет все более осознаваться как техносреда, из которой человеческая телесность и индивидуальность выпадают «в осадок», как рудимент давней стадии развития разума — «полудикой», промежуточной между природой и культурой, полуестественной – полуискусственной».
«XV век ознаменовался появлением в Индии огнестрельного оружия. Огнестрельная артиллерия появилась где-то в первой половине XV века, а в последней четверти того столетия на вооружение было принято ручное огнестрельное оружие. Однако вплоть до XVI века огнестрельное оружие имело распространение только в некоторых регионах Западной, Центральной и Южной Индии… именно благодаря огнестрельному оружию империя Моголов достигнет небывалого расцвета в XVI-XVII веках.
В 1530 г. Бабур умирает, и правителем становится его сын Хумаюн. В 1539 г. армия Хумаюна подвергается внезапному нападению Шер-хана, военачальника-афганца, захватившего к тому времени Бихар и Бенгалию. Хумаюну едва удается скрыться бегством, переплыв Ганг. Он собирает новую армию и на следующий год между Хумаюном и Шер-ханом происходит еще одна битва – при Канаудже. Однако армия Моголов опять терпит поражение, а Хумаюну снова приходиться переплывать Ганг, на этот раз на слоне. Не найдя союзников в Синде и Раджасткане, Хумаюн бежит сначала в Кандагар, а затем в Иран.
В 1540 г. Шер-хан коронуется как Шер-шах Сура. Он делает своей столицей Дели, разрушает здесь город Хумаюна, Динпанах, и строит здесь новый город. С 1545 по 1554 г. правил его сын Ислам-шах, после смерти которого начинаются распри между афганскими военачальниками, позволившие Хумаюну при поддержке иранского шаха вновь обрести власть в Северной Индии и завладеть Дели и Агрой».
К. С. Носов. Замки и крепости Индии
Индия по праву считается одним из мест возникновения древнейших цивилизаций – на ее земле люди жили 250 тысяч лет назад. Около середины III тысячелетия в долине реки Инд возникли одни из самых древних городов нашей планеты, Мохенджо-Даро, Хараппа и Калибаган. При раскопках археологи обнаружили дома в два-три этажа, прекрасные художественные произведения, множество печатей и табличек с надписями, которые так и не удалось расшифровать. Эти города имели двухчастотную планировку: они состояли из цитадели, расположенные на возвышенности, и нижнего города. В цитадели располагались административные и религиозные постройки, и хранились запасы продовольствия (на случай осады). Стены крепостей имели прямоугольную планировку, по углам, а иногда и в центре стен были расположены выступающие за линию стен прямоугольники башен. При строительстве укреплений использовался как необожженный (как в древнем Египте), так и обожженный кирпич, что означает, что в те времена в долине Инда существовали густые леса, которые могли обеспечить топливо для обжига.
Существует множество гипотез, объясняющих причины гибели Индской цивилизации. Автор связывает ее упадок с миграциями ариев – так снаружи и внутри цитадели Мохенджо-Даро было обнаружено множество метательных снарядов, что свидетельствует об активной обороне города. К тому же, в этом месте обнаружены следы резни – скелеты мужчин и женщин с колотыми и резаными ранами от мечей и топоров. Несчастные не были захоронены, что свидетельствует о том, что после падения город опустел.
Александр Македонский во время своего похода в Индию обнаружил множество укрепленных городов, многие из которых были возведены на непреступных горных вершинах и к тому же дополнительно укреплены фортификациями. Так, пример, город Мазага (Массага), по описанию Квинта Курция Руфа, «с восточной стороны опоясан бурной рекой, оба ее крутых берега заграждают доступ к городу. С запада и с юга природа как будто нарочно взгромоздила очень высокие скалы, под которыми находятся впадины и пропасти...Александр рассматривал эти укрепления и не знал, на что решиться: заровнять пропасти можно было, только засыпав их…»
Издание не только приводит профессионально сделанные авторские фотографий 120 крепостей (и руин), но и подробно излагает историю крепостей, причем начиная с древнейших письменных источников. В классическом трактате «Артхашастра» выделяются 4 типа крепостей: Аудака-крепость – водная крепость, расположенная на острове; Парвата-дурга — горная крепость; Дханвана-дурга — пустынная крепость; Вана-дурга – лесная крепость. Помимо этого, разновидности крепостей упоминаются в «Шилпашастре» (19 типов) и «Манасара Шилпашастра» (8 типов), «Вишвакарма Вастушастра» (12 типов). Автор приводит описание древних крепостей, взятые из этих источников и дополненные данными археологических раскопок.
В древних текстах «регламентировались» глубина рвов, вала, стен. Особо подчеркивается своеобразность декоративных элементов цитаделей: высокие, толстые стены с массивными башнями и воротами призваны были создавать ощущение мощи и богатства правителя, но при этом «они должны были производить на гостя впечатление своей красотой и изяществом». В первую очередь это касалось входных врат – так в трактатах утверждалось, что на стенах и воротах должна быть обязательно размещена эмблема столицы или правителя. Поэтому по сторонам воротного проезда часто размещали скульптуры львов, тигров, слонов (пример — Фатехпур-Сикри), рельефы с изображением военных сцен или танцев. Это напоминает ворота богини Иштар в древнем Вавилоне, украшенные рельефными изображениями быка и фантастического существа сирруш.
Издание также рассказывает об истории укреплений Индии в период мусульманского нашествия и господства Великих Моголов, правления англичан, а также об особенностях архитектуры разных областей. Подробно разбираются и основные термины: «В Индии все старые украшения называются фортами. Это дань традиции, которая зародилась во времена английского владычества. В XVII-XIX в. англичане строили именно форты, а замки уже отошли в историю». Если форт – как правило чисто военное сооружение, то замок – это укрепление владыки, махараджи, жилище его и слуг, символ его власти.
Под мусульманским влиянием важными архитектурными деталями становятся своды и арки правильной формы, пришедшие на смену плоским перемычкам, характерным для индусской архитектуры.
С крепостями связаны и многие индийские традиции: если замок должен был пасть, то раджпутские женщины, чтобы избежать пленения (и надругательства) добровольно совершали самосожжение – джаухар. Так в 1303 г. при осаде замка Читторгарх делийским султаном Али уд-дином несколько тысяч женщин сожгли себя в подземельях заживо. А воины-мужчины вышли на смертный бой.
В поздних укреплениях чувствуется и иноземное влияние – так расположенная в штате Керала крепость Каннур Сент-Анджело (построенная португальцами в 1505 г. и в 1515 г. ими перестроенная), имела своеобразную ориентировку ворот. Главный вход, защищенный бастионами, находился со стороны суши, но имелся и потайной вход к морю.
«Были и ракеты, представлявшие собой бамбуковую палку с прикрепленной бумажной трубкой, начиненной порохом. Во второй половине XIV века эти ракеты были приняты на вооружение в армиях Делийского султаната, империи Виджаянагар и государства Бахманидов. Позднее, в XVI веке, они были усовершенствованы: бумажная трубка была заменена на железную, выдерживающую большой пороховой заряд. Благодаря этому усовершенствованию, ракеты оказались весьма эффективным боевым оружием и не были вытеснены огнестрельным оружием. Их использование отмечено во всех крупных битвах вплоть до XIX века. До середины XVI века ракеты были известны как хаваи, а позднее обозначались термином бан…
Сохранились несколько образцов ракет, самые древние из которых предположительно произведены в Голконде во времена осады города Аурангзебом…. Ракеты запускали с земли, придерживая или направляя рукой или ногой. Их могли запускать и с Х-образной подставки. По свидетельству очевидцев, в полете они издавали такой жуткий свист, что пугались даже самые опытные боевые слоны. Возможно, некоторые варианты ракет снабжали специальным свистком. Иногда к ракетам крепили флажки, то ли для лучшего баланса, то ли в чисто декоративных целях. Считается, что последний раз ракеты были применены при атаке Джханси в 1858 г.»
«Осуществленное Францией в 1830 г. завоевание Алжира было предпринято под предлогом «удара хлопушкой для мух», а точнее опахалом, которым дей Хусейн ударил 29 апреля 1827 г. французского консула Деваля, явившегося во дворец с претензиями насчет задолженности Алжира французской казне, тогда как дей считал, что это она ему задолжала.
Оскорбление, нанесенное консулу, было сочтено королем Карлом Х (1824-1830) и правительством Франции как оскорбление ей самой и повлекло за собой морскую экспедицию: 100 военных судов и около 500 транспортных, три пехотных дивизии, три стрелковых эскадрона, саперы и артиллерия (всего 37 тыс. человек). Вскоре дей, у которого было под ружьем 50 тыс. человек, но разношерстных, понял, что держать оборону, которую он поручил своему казначею (тот не придумал ничего лучше, как поджечь пороховой погреб в Касбе – верхней части г. Алжир), невозможно, и капитулировал.
10 июля 1830 г. он отплыл на французском фрегате со своими министрами, слугами, личной казной и гаремом в Малую Азию. Еще четыре фарнцузских корабля отвезли туда же 2,5 тыс. янычар»
Мария Видясова, Владимир Орлов. Алжир у трех дорог
Книга двух видных исследователей повествует о прошлом и настоящем этой североафриканской страны, имеющей древние исторические корни. Нумидийское конное войско славилось еще в эпоху Карфагена, будучи главной силой в армии легендарного Ганнибала. Традиционно Алжир объединял три историко-географических региона – Нумидию со столицей в городе Цирта (сейчас – Константина), Мавретанию Цезарейскую и часть Сахары, непосредственно прилегающую к Нумидии. Потом Сахара была присоединена к Алжиру полностью, но это произошло в XIX веке, когда страна была захвачена французскими колонизаторами. Тогда же она получила и современное название – Алжир.
Колониальный период отразился на Алжире не так, как на многих других странах Азии, подвластных европейским державам. Здесь почти не сформировалась местная — арабская — элита. Слой преуспевающих и образованных людей появился только среди кабилов, второго по численности этноса, потом уже в ХХ веке это отозвалось противостоянием между арабами и кабилами в независимом Алжире. Прибывшие после колонизации на алжирскую землю французы выработали свой особый менталитет: они демонстративно презирали не только местное население, но и своих соотечественников, оставшихся во Франции, воспринимая как настоящих французов только себя. Причем такими эталонными французами себя в Алжире очень быстро начали считать выходцы из разных европейских стран, не только Франции. Среди алжирских европейцев считалось хорошим тоном упрекать жителей метрополии в трусости, слабости характера и жадности.
В книге описана последующая борьба за независимость Алжира, которая оказалась весьма жестокой и долгой, захватив не только эту страну, но и саму Францию. Уделено внимание и недавним событиям в Алжире на фоне «арабской весны» и миграционного кризиса в Европе.
«Характерным для этого времени стало подпольное кино – продукция режиссеров, вернувшихся из алжирского ада и сделавших там секретно фотографии и кинокадры. Созданные по этим материалам документальные и документально-художественные фильмы показывали в подвалах, сараях или гаражах, из которых кинопрокатчики и зрители бежали, услышав стук в дверь полиции. Другой феномен – «носильщики чемоданов», которые передавали в них оружие и деньги алжирским повстанцам. Эту подпольную сеть возглавил Франсис Жансон (1922-2009) – философ, соратник Сартра, который публично клеймил войну и одновременно вел подпольную деятельность».
«История Товарищества — это история художников, стремившихся к творческой независимости. Почти все они заканчивали петербургскую Академию художеств, главную художественную школу страны. Это официальное учреждение, находившееся в подчинении императорского двора, служило воспитанию годных к государственной службе художников-чиновников. При успешном окончании заведения его выпускники получали звание, которое соответствовало чиновничьему табелю о рангах. Ради чинов и наград, дальнейшего роста карьеры, успеха и состоятельности, что в значительной степени обеспечивалось сотрудничеством с Академией, художники вынуждены были следовать правилам и нормам, выработанным за многие десятилетия. К середине XIX столетия идеалы, которыми жила петербургская Академия художеств, стали подвергаться сомнению. Во многом это объяснялось тем, что сменился социальный состав учащихся. После упразднения в 1840 году Воспитательного училища все ученики Академии становятся вольноприходящими (перестал ограничиваться максимальный возраст абитуриентов и срок их обучения). К 1860-м годам новой активной силой русского общества стали разночинцы, именно они, жадные до знаний, лидировали в студенческой среде. Обучение в Академии было для них осознанным выбором, и приходили, а чаще приезжали из провинции они, как правило, уже сформировавшимися личностями, со своей жизненной позицией. Вкусив демократических настроений, усилившихся в период проведения антикрепостнических реформ начала 1860-х годов, разночинцы выдвигали новые приоритеты. Академическое искусство было оторвано от действительности и ориентировано на классику, объявленную идеалом, именно на высоких образцах классического искусства Академия воспитывала своих питомцев. Разрыв между «идеальным» искусством и реальностью был настолько глубок, что этот конфликт должен был найти разрешение».
Елена Нестерова. Товарищество передвижников. Демократический реализм
Товарищество, чья первая выставка открылась 29 ноября 1871 года, просуществовало более полувека. В книге подробно рассказывается об истории Товарищества, выставках (и посещениях их царской семьей и Александром III и наследником), картинах и художниках (Репине и Крамском, Перове и Архипове, Ге и Куинджи, Васнецове и Шишкине).
«А.И. Куинджи участвовал всего на пяти выставках Товарищества, но среди показанных там картин были его знаменитые «Забытая деревня», «Чумацкий тракт», «Украинская ночь», «После дождя», «Березовая роща», «Север»… Если Шишкин любил лес, а Саврасов был влюблен в весну, Куинджи оказался околдован светом луны и солнца, он сумел покорить зрителей иллюзорно переданным освещением. Его глаз прекрасно улавливал градации тона, и поэтому ему отлично удавалось показать разное время суток: сумерки и рассвет, яркий полдень и лунную ночь, состояние природы после дождя, когда грозовые тучи еще теснятся на горизонте и освещение придает пейзажу рельефность». Популярный художник стал героем карикатур (на одной из них его изображали держащим кисть, а вместо палитры – электрическую лампочку), его картинам посвящали шуточные стихи.
В тексте рассказывается о жанровой живописи и портрете, о том, какое воздействие оказала фотография на эволюцию портретного жанра, развернувшейся полемике – в чем же заключаются достоинства художественного портрета и каковы его преимуществ перед фотографией.
Отдельные главы посвящены пейзажу (реалистическому А. Саврасова и неоромантизму А. Васнецова) и исторической картине, в том числе – историческому костюму и интерьеру, жанровой трактовке исторических сюжетов. Завершающий раздел – альбом работы передвижников.
«Утвержденный устав Товарищества включал 24 параграфа. Первый был сформулирован следующим образом: «Товарищество имеет целью: устройство с надлежащего разрешения, во всех городах империи передвижных художественных выставок, в видах: а) доставления жителям провинций возможности знакомиться с русским искусством и следить за его успехами; б) развития любви к искусству в обществе; и в) облегчения для художников сбыта их произведений».
Таким образом, главными оказались два взаимосвязанных положения о широкой популяризации художественных произведений и возможности их более успешной продажи, иными словами, поиск нового зрителя и нового покупателя. Нравственная и материальная позиции в Товариществе совпали. В уставе были определены источники, составившие денежный фонд Товарищества. В его кассу поступала плата за посещение выставок и отчисление пяти процентов с продаваемых произведений и изданий (каталогов и фоторепродукций популярных картин). Девятнадцатый параграф устава гласил: «По окончании выставки чистая прибыль, если таковая окажется за расходами по устройству и передвижению выставки и за вычетом 5% с проданных вещей, поступает в раздел между экспонентами… Сумма же, составившаяся из означенных 5%, назначается для выдачи из нее ссуд тем членам Товарищества, которые по недостаточности средств не имеют возможности окончить свои произведения…» Кроме ссуд членам Товарищества, подлежавших возврату, эти деньги предназначались также для выдачи пособий семьям умерших художников, для компенсации стоимости художественных произведений, в случае их порчи или пропажи во время передвижения, а также на другие непредвиденные, но возможные расходы. Важной составляющей было поддержание творческого характера организации, о чем говорилось в третьем и пятом параграфах устава соответственно: «Членами Товарищества могут быть только художники, не оставившие занятий искусством», — и экспонировать они могли произведения, «которые еще нигде не были выставлены для публики». Единственное исключение, оговоренное в примечании к пятому параграфу, делалось для картин, уже бывших где-либо на выставке, «когда такое произведение могло бы значительно усилить достоинство выставки и увеличить доход от оной».
Организационная структура Товарищества была демократичной. Руководящим органом было объявлено ежегодно переизбирающееся на общем собрании членов правление, а все вопросы должны были решаться с помощью баллотировки, большинством голосов».
«В одном Константинополе было свыше сотни бесплатных пунктов выдачи хлеба. Хлеб шел с приправами — оливковым маслом, рыбой, специями. Такой обед позволял выжить и утолить голод. Но люмпены являлись самой опасной категорией населения. Например, их было легко купить, чтобы устроить беспорядки. Перед нами потенциальная пехота «феодалов» и муниципальной верхушки, которая станет бороться против правительства или против кого укажут. Люмпены были тяжелым наследием Древнего мира. Античный полис медленно умирал. Города должны были обновиться и стать другими. Но какими?»
С.Н. Чернявский. Войны Юстиниана. Конец античного мира
Один из великих владык Византийской империи, Юстиниан, вел войны как на Востоке, так и на Западе. В мировую историю вошли многочисленные предания о Юстиниане Великом и его жене ФеоДоре, мудрой и неустрашимой женщине. Книга рассказывает не только о победах и величии империи, но и заплаченной за это все цене, в том числе – за многолетние войны с Персией.
Весной 531 года персидская армия под командованием Азарета пересекла Евфрат. Командующий византийцами хитроумный Велизарий, не хотел вступать с персами в сражение, предпочитая заставить их отступать. Но воины Велизария, недовольные такой тактикой, стали кричать в лицо командующему, что он трус, отбирающий у них добычу и славу. Попытка Велизария успокоить своих солдат, призывая в выступлении войско к благоразумию, выступив с речью «Куда вы стремитесь, ромеи, ради чего хотите вы подвергнуться совершенно ненужной опасности? Воодушевленные огромными надеждами, персы предприняли поход против нас. Теперь они бегут, обманутые во всех своих ожиданиях. Если мы вынудим вступить с нами в бой, то не получим никакой выгоды, даже одержав победу. К чему обращать в бегство бегущего?», провалилась – войско не послушалось полководца. Поэтому, чтобы избежать бунта, Велизарий заявил, что тоже, как и все, хочет дать персам сражение и даст его.
Битва состоялась 19 апреля 531 года, и шла весь день с переменным успехом. Но в самом конце дня персы успешно атаковали правый фланг византийской армии, византийцы все же смогли удержать позицию, а на следующей день пришедших судах переправились на левый берег Евфрата и укрылись в городе Каллиника, бросив на поле боя своих убитых. Византийская армия потеряла на несколько месяцев свою ударную силу.
Но правитель Персии Кавад, несмотря на захваченную добычу, снял Азарета с поста командующего армией – за понесенные персидскими войсками большие потери, и что Азарет не сумел захватить ни одного города. Хотя войска Юстиниана смогли одержать несколько побед, выиграть войну против державы Сасанидов не смогли. Начались очередные византийско-персидские переговоры. В сентябре 531 года Кавад скончался и к власти пришел его младший сын Хосров. А летом 532 года между Византией и Персией был заключен «Вечный мир».
«После этого начались переговоры о «вечном мире». В Иран поехали три дипломата: Руфин, Александр и Фома. «Стараясь заслужить милость Хосрова, — вспоминает Кесариец, — послы наговорили ему много льстивых слов». Шаханшах произвел давление на послов и добился уступок. Те согласились купить мир за 110 кентинариев золота. «Кентинарий имеет вес сто либр (фунтов), поэтому он так и называется: словом “кентон” римляне обозначают “сто”», — находит нужным пояснить Прокопий читателю.
Итого персы затребовали четыре с лишним тонны золота. Кроме того, поставили условие, что ромейский «командующий войсками в Месопотамии впредь не будет находиться в Даре, но останется навсегда в Константинополе, как это было прежде».
Хосров также сказал, что не возвратит захваченные укрепления в Лазике. Условия были такие, будто византийская армия терпела одни поражения. И все же Юстиниан согласился…»
«Во времена то ли Краная, то ли Эрихтония у бога Посейдона вышел спор с богиней Афиной за право обладания Аттикой. Так хороша была эта местность в центральной части Эллады, что вызывала восхищение даже у бессмертных богов. Ссора Афины и Посейдона зашла так далеко, что остальные боги должны были вмешаться, чтобы как-то решить дело миром и рассудить их. Афине и Посейдону предложили преподнести дар городу, а потом определить, чей подарок лучше.
Дело происходило на Акрополе. Посейдон не придумал ничего лучшего, чем ударом своего трезубца пробить прямо в скале источник солёной воды. Афина только посмеялась над таким подарком, а затем ударила по этой же скале копьём, и немедленно прямо из камней в этом месте выросло оливковое дерево. Конечно же, боги присудили победу Афине, а оливковые рощи, разросшиеся здесь, стали приносить хороший доход местным жителям благодаря щедрому урожаю маслин и оливок и производству ценного оливкового масла. Так, благодаря подарку Афины к жителям этих мест пришло богатство и благополучие. Они даже свою столицу стали с тех пор называть Афинами по имени своей богини-покровительницы».
Алексей Рябинин. Тесей. Сказка про древних богов, богинь, царей и богатырей
Книга современного автора посвящена новому осмыслению классических мифов Древней Греции. Написано живо и занимательно, так что юным читателям, которым адресовано издание, будет очень интересно следить за приключениями прославленных героев. В центре повествования – судьба царя Тесея, храброго воина и мудрого правителя. Он известен тем, что победил множество чудищ и лихих разбойников, будучи еще совсем юным, когда шел из родного Трезена в Афины к отцу, которого никогда не видел.
А потом по доброй воле решился разделить участь молодых афинян, обреченных в жертву чудовищу Минотавру. Тесей намеревался сразиться с монстром, обитающим в Лабиринте на острове Крит, и одолеть его. И это ему удалось, благодаря знаменитому клубку ниток, подаренному царевной Ариадной. И собственной отваги, конечно.
В книге Тесей представлен не только как храбрец, но и создатель афинского государственного устройства в том виде, в каком оно запечатлено в исторических хрониках. Он разрабатывает свод законов об управлении Афинами, устанавливает порядок назначения на ключевые должности, чтобы никто не мог занимать их больше установленного срока. А потом отказывается от царского звание, сохранив за собой лишь должность верховного военачальника. Поступок не менее отважный, чем решение когда-то в одиночку отправиться пешком через неспокойный Истм в Афины.
«Наконец Тесею исполнилось шестнадцать лет. Однажды утром мать сказала, что она должна сообщить ему нечто важное, и велела следовать за ней. Узкая тропа, вьющаяся по самому краю прибрежных скал, привела их на живописную поляну. Именно там под большим валуном Эгей когда-то оставил свой меч. Когда Тесей по приказанию матери сдвинул камень и обнаружил тайник Эгея, то был восхищён находкой и приятно удивлён тем, как удобно и надёжно лежал в его руке меч, будто был сделан специально для него. Тесей в изумлении посмотрел на мать.
– Тесей, ты хотел знать, кто твой отец, – сказала Эфра. – Меч, который ты держишь в руках, принадлежал когда-то афинскому царю Эгею. Эгей по этому мечу сможет узнать своего сына, когда его сын придёт к нему. Этот меч теперь твой, Тесей».
«У лихачей были самые быстрые лошади и самые нарядные повозки. Мчал лихач по улице, словно птица, пугая прохожих. Прокатиться с таким извозчиком стоило дорого – целых 3 рубля. А с ванькой можно было доехать за 30 копеек, но в его повозку не каждый сядет: колымага у него старая, одежда драная, а лошадь тощая. Такие извозчики были простыми деревенскими мужиками, приехавшими на заработки в город, и никто не спрашивал их имён, а звали одинаково – ваньками. Ну, а извозчик-ломовик был нужен только тогда, когда перевозили тяжёлые грузы. Лошади у него были не так красивы с виду, зато сильны. У каждого извозчика на спине висел свой номер. Это чтобы сразу видеть, кто из них нарушает правила движения».
Светлана Зернес. Откуда взялись профессии, или На работу в глубь веков
В красочном издании увлекательно рассказывается об истории самых разных профессиях, многие из которых существуют до сих пор, хотя и стали другими: извозчики (лихачи, ваньки) стали водителями, вместо скоморохов появились актеры театра и кино, а менялы и ростовщики превратились в финансистов и банкиров. В книге рассказывается о появлении летчиков, актеров, пожарных и врачей, а также парикмахеров и библиотекарей (от глиняных табличек и папирусов до электронных книг), и ученых, открытиях, сделанных Архимедом, Ньютоном и Кеплером, современных исследованиях новых необычных специальностях, роботах, способных обслуживать космические корабли и станции будущего.
В книге рассказывается и об истории исчезнувших профессий – прях, бурлаков, писарей, водоносов, корзинщиков, и о происхождении многих русских фамилий, связанных с профессиями их предков – Бронниковых, Кузнецовых, Мельниковых, Хлебниковых, Руковишниковых.
Отдельная глава посвящена спасателям. Давным-давно швейцарских Альпах был монастырь Сен-Бернар, и монахи искали заблудившихся людей с помощью собак особой породы. Самым известным псом-спасателем был сенбернар Барри, спасший от гибели сорок человек.
В наше время многие любят путешествовать и побывать в самых дальних уголках планеты. И, когда случается шторм, ураган, землетрясение, на помощь приходят спасатели.
«Они приходят на помощь и на суше, и в воде, и под землей, и в воздухе. Водолаз, скалолаз, парашютист, взрывотехник – все это спасатели. Но самое удивительное в этой профессии то, что ее очень-очень долго не было на свете… Помощь людям, попавшим в беду, нужна была всегда. Кто же помогал им? Да кто только мог: военные, врачи, пожарные. А вот специально обученных спасателей не было…
У современных спасателей есть самая мощная техника – снегоходы, вертолеты, тепловизоры. Но до сих пор они не обходятся без специально обученных собак. Эти животные очень сообразительны, и когда они чуют, что под завалами кто-то есть, то радостно лают, указывая спасателям это место… Спасатель – это не герой-одиночка, который бросается в опасность, позабыв обо всем. Эти люди работают в дружной команде, быстро и четко. Они вывозят пострадавших из затопленных мест, разбирают завалы после землетрясений, снимают путешественников с отколовшихся льдин».
В годы Второй мировой войны подводный флот Третьего рейха был грозным и сильным противником для флотов антигитлеровской коалиции. Действия немецких подлодок были дерзкими и успешными, потому немецкие подводные флотилии называли волчьими стаями.
Книга, успешно издававшаяся в Европе, посвящена эволюции подводного флота Германии от момента его создания до конца Второй мировой войны. Подробно описаны боевые операции и базы, подготовка офицеров и экипажей, технические решения, снаряжение и вооружение субмарин. Автор рассказывает о боевых действиях немецких подводных лодок в Северной Атлантике, в арктических водах и южных морях.
«На узких, извилистых улицах Ученого квартала – старейшей части древнего города – экипажи и животные почти не встречались. Здесь было множество пешеходов всех рас; здесь стояли пекарни, прачечные и цеховые собрания; здесь можно было получить всевозможные услуги, необходимые в любом жилом районе; здесь были трактиры, магазины и даже своя милицейская башня – невысокая, коренастая, стоящая на самом высоком месте Барсучьей топи, там, где сливаются Ржавчина и Вар. Цветные плакаты, облепившие ветхие стены, рекламировали танцзалы, предостерегали от неизбежной гибели, требовали сохранять верность политическим партиям – все как и в любых других районах города. Однако, несмотря на кажущуюся нормальность, в здешних местах была какая-то напряженность, какое-то ощущение ложной надежды.
Барсуки – разносчики товаров, по традиции, вхожие во все дома и считавшиеся в некоторой степени неуязвимыми для наиболее опасных тайных наук, – носились со списками в зубах, и их грушевидные тела исчезали за створками специально проделанных лазов в дверях магазинов.
Над толстыми стеклами витрин располагались мансардные помещения. Складские здания, выходящие на набережную реки, были переоборудованы. В храмах, посвященных мелким божествам, скрывались бывшие винные погреба. Здесь, как и во всех подобных закутках, жители Барсучьей топи занимались каждый своим ремеслом: среди них были физики, химеристы, биофилософы, тератологи, алхимики, некрохимики, математики, карсисты, металлурги и шаманы-водяные, а также те, чьи исследования, как у Айзека, не подходили ни под одну из бесчисленных категорий теоретической науки».
Чайна Мьевиль. Вокзал потерянных снов
Добро пожаловать в Нью-Кробюзон – место, где обитают невиданные существа и переделанные (для разных целей) по-всякому люди, у которых в тело вживлено нечто инородное, гибриды и организмы-охотники. Здесь действуют наука и квазинаука, магия (биомагия) и темные искусства, ищут и создают невиданное, и вершатся грязные дела и совершаются преступления. Смесь всего со всем, изложенная в формате нон-фикшна.
Опальный ученый, непризнанный учитель Айзек Дэн дер Гримнебулин, занимается не афишируемыми исследованиями, живет и любит Лин, негуманоидку-хепри, художницу. Как этой нестандартной паре выжить в столь недружелюбном месте? Однажды Лин предлагают сделать скульптуру для одного преступного босса. Опасное, но манящее человека искусства приключение. Айзек создает действующую модель кризисной машины (разве такое возможно?), в городе сбегают твари, появляются кошмары и растет тихая паника.
Текст полон натуральных описаний самых разных вариантов экспериментов и разновидностей живого (и не совсем живого), и их детализированной обстановки обитания, перемешанных отношений обитателей, властей и криминала. Роман похож на криминальное чтиво с одной дальних окраинных планет, где возможно если не все, то многое. Но в этом разнообразии можно лишь выжить – если постараться. Но сделать это место другим вряд ли удастся. Но его можно попытаться покинуть…
«Пригород был вне досягаемости нью-кробюзонских муниципальных властей. Здесь создалась зыбкая альтернативная инфраструктура: стихийно возникшая сеть почтовых служащих, инженеров-сантехников и даже какое-то подобие законов. Но все эти системы были неэффективными и неполными. Потому что чаще всего ни милиция, ни кто другой в Расплевы не проникали. Связь с внешним миром осуществляли только регулярные поезда, подходившие на станцию Холм, где непонятно почему поддерживался образцовый порядок; да еще банды вооруженных людей в масках иногда появлялись по ночам, чтобы грабить и убивать. Дети расплевских улиц особенно рисковали подвергнуться варварской расправе.
Обитатели трущоб Собачьего болота и даже Худой стороны считали посещение Расплевов ниже своего достоинства. Нью-Кробюзон даже не считал Расплевы своей частью – так, странный маленький городишко, который без спроса прижился на теле мегаполиса. Он не имел денег, чтобы привлечь сюда какую-либо промышленность – легальную или нелегальную. Преступления в Расплевах были всего лишь мелкомасштабными выражениями отчаянного желания выжить.
Но было в Расплевах нечто, что привело Айзека на его негостеприимные улицы. Ибо в последние тридцать лет это было нью-кробюзонское гетто, в котором жили гаруды.
Лин смотрела на гигантские глыбы зданий Корабельной пустоши. Она видела маленькие фигурки, катающиеся в стоявших над домами потоках воздуха. Вирмы и от силы пара гаруд. Экипаж проезжал под воздушным рельсом, который изящным изгибом ответвлялся от милицейской башни и терялся между многоэтажными домами».
«МЕМОРАНДУМ ДОДО
КАНОНИЧЕСКАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ ДЕЙСТВУЮЩИХ ДИАХРОНИЧЕСКИХ ЕДИНИЦ
разместил подполковник
ТРИСТАН ЛИОНС
день 585
Для удобства отчетности и внутренних коммуникаций просьба употреблять эти и ТОЛЬКО ЭТИ термины. Если вам понадобится добавить новую категорию, попросите меня или доктора Стоукс внести изменения в список.
Деец, которого переносят в ВиМН, где у ДОДО нет ИГСОВы, явки, вообще никакой инфраструктуры и контактов. Самый элитный класс дейцев. Первопроходцы должны обладать всеми навыками БРОДЯЖНИКОВ (см. ниже), а также БОЙЦОВ и ОБОЛЬСТИТЕЛЕЙ либо УВЕЩАТЕЛЕЙ.
БОЕЦ
(нерекомендуемые синонимы: КОНАН, РУБАКА)
Деец, специализирующийся на миссиях, в которых, мягко выражаясь, необходимы боевые качества. Поскольку каждый ВиМН характеризуется уникальной оружейной культурой, методиками фехтования и так далее, собственно, умение сражаться – лишь часть необходимых бойцу навыков. Не менее важно понимать, как и когда драться.
ОБОЛЬСТИТЕЛЬ
(нерекомендуемый синоним: УДАЛЕНО)
Более или менее понятно из названия, но во избежание недоразумений: собственно, секс в должностные обязанности не входит. Мы предпочитаем делать ставку на сочетание личного обаяния, внешности и навыков общения, необходимых для воздействия на «либидомотивируемые» ключевые исторические фигуры.
УВЕЩАТЕЛЬ
Новая категория, которую лучше всего охарактеризовать как ОБОЛЬСТИТЕЛЯ без физиологического элемента. Деец, способный добиться от человека желаемых действий без насилия и соблазнения.
БРОДЯЖНИК
(нерекомендуемый синоним: ЗМЕЕЕД)
Специалист по выживанию в дикой местности.
ШПИОН
Специалист по незаметному наблюдению и (поскольку мы не можем забирать с собой наброски и записи) запоминанию.
ДОКА
Специалист в требуемой тематике, например истории или лингвистике, отправляемый в ВиМН для изучения конкретного вопроса.
УМЕЛЕЦ
Обычно биолог, инженер или химик, обладающий исключительным умением создавать механизмы, лекарства и так далее с использованием искусственных и природных средств, доступных в данном ВиМНе.
МЕДИК
Профессиональный медик, получивший дополнительную подготовку для работы в условиях прошлых эпох.
Примечания: категории не взаимоисключающие. Чаще всего конкретный деец не ограничивается одной специализацией».
Нил Стивенсон, Николь Галланд. Взлет и падение ДОДО
Роман рассказывает об изучении прошлого, в котором существовала исчезнувшая в современности магия, подробно описаны приключения сотрудников секретного департамента, изучающего магию и ведьм, обладавших способностью творить чудеса. Начав с изучения гор архивных документов, посвященных волшебству, и реализовав (конечно, совершенно секретно) путешествия в прошлое, ученые и представители теневой правительственной структуры начинают готовить кадры для этих перемещений, и при этом, как и положено в соответствующих учреждениях, не обойтись и без контролирующего все и всех руководства, и бюрократии, подразумевающей появление документации и бумажной волокиты. Появляется и отдел кадров, все сопутствующее.
Это вовсе не идеальный роман, но это действительно хорошее пособие на тему «Как должны готовиться и осуществляться путешествия во времени». Как говориться на сленге – « Учите матчасть». К отечественным попаданцам, которые, набирая на своем мобильном, случайно попадают на личный телефон вождя народов и дают ему советы, как обустроить страну, это не относиться.
В романе детально описано, как разворачивается подготовка к путешествиям во времени: язык, манеры, знание местности и для мужчины – умение мастерски владеть местным оружием, так и варианты того самого «попаданчества», причем изложенного не только с обилием исторических фактов, но и хорошей долей юмора – ведь даже с ведьмой из прошлого руководству общаться непросто – из-за стереотипов.
«– Если вы будете нам помогать, – продолжал Тристан, глотая откушенный кусок бутерброда, – мы, вероятно, получим финансирование, и тогда, если вам правда так хочется плюнуть на могилы врагов, этот вопрос можно будет обсудить. – Внезапно он отложил бутерброд и, просияв, воскликнул: – Погодите! Мы можем сами добыть себе финансирование. Если вы умеете превращать обычную воду в соленую… почему не превратить…
– …свинец в золото, – закончила за него Эржебет и тихонько взвыла. – Или что нибудь еще в золото. Самое неоригинальное предложение в мире. Сколько существует магия, именно это в первую очередь просили у ведьм».
«Пугать читателей (а чаще слушателей и зрителей) греки научились задолго до Аристотеля. Обе поэмы Гомера (IX–VIII в. до н. э.) изобилуют красочными описаниями самых разнообразных чудовищ, смертельных опасностей, настигающих героев, кровавых батальных сцен и прочих ужасающих и одновременно завораживающих предметов. Сама мифология древних греков состоит из сюжетов, движущей силой которых является страх – перед богами, судьбой, стихиями, наказанием, насилием, смертью. Божества, воплощающие страх – дети Ареса и Афродиты, близнецы Фобос и Деймос – сами по себе, как персонажи, не слишком примечательны, однако источники ужаса в мифах и сказаниях колоритны и многообразны: например, образ Минотавра в его лабиринте, Медузы Горгоны, чудовищного Цербера или неумолимых Эриний. Многие из них надолго пережили породившую их культуру и, претерпев определенные трансформации, стали неотъемлемой частью западноевропейского фонда кошмаров.
Впрочем, в эпоху Средневековья европейцы существенно обогатили унаследованный от античности паноптикум новыми сюжетами и образами. Мир в период Средних веков, если смотреть на него через призму народных легенд, житий святых, проповедей, книжных миниатюр и других документов эпохи, был густо заселен сверхъестественными существами – духами, демонами, драконами и прочими опасными и зловредными тварями, превращавшими жизнь простого человека в непрерывную борьбу со злом».
Оксана Разумовская. По. Лавкрафт. Кинг. Четыре лекции о литературе ужасов
Первая часть книги – «Страх в культуре и литературе» — разворачивает во времени описание самых разнообразных фобий и кошмаров, существовавших и существующих в человеческом обществе. Один из наиболее интересных эпизодов – это эволюция мистики в период Просвещения. Так один из его деятелей, знаменитый автор памфлетов и «Робинзона Крузо», Даниэль Дефо, в 1726-1727 годах сочинил «Эссе о реальности привидений» и трактат «Система магии», и «Политическую историю дьявола», рассматривая его действия в мире.
Далее следует описание английской школы «кладбищенской поэзии», оплакивающей быстротечность человеческого бытия, и последующее развитие готической традиции в литературе, в том числе – сентиментальной готики.
В главе, посвященной Эдгару По, дается биография и ее последствия, и помимо прочих интересных фактов указывается, что тема метемпсихоза (переселения душ) изначально не считалась популярной в то время у европейских писателей. В чем секрет популярности Стивена Кинга? В его книгах есть все страхи и фобии, от древних вампиров до современных инопланетян, оживших бытовых приборов и губительных автомобилей.
«Мужские образы в готическом романе тоже схематичны: это либо безнравственные негодяи, либо пылкие и отважные юноши, не знающие жизни. Главное различие двух видов романа, просветительского и готического, развивавшихся практически параллельно – в антураже, в характере происходящих с персонажами событий, (условно) правдоподобных в просветительском романе, фантастических – в готическом…
Пока писатели-просветители, а вслед за ними реалисты, искали темы и сюжеты для своих произведений в коллизиях посюсторонней жизни, причастные к готической традиции сочинители опирались в большей степени на свои фантазии (а также грезы, кошмары и наркотические галлюцинации). Тенденция эта оказалась столь живучей и притягательной, что и современные авторы мистической литературы или хоррора не могут перед ней устоять: Стивен Кинг утверждал, что замысел романа «Ловец снов» посетил его во время ночного забытья в больнице, где он восстанавливался от тяжелых травм (его сбила машина). Сюжет и образы главных героев романа «Мизери» тоже приснились писателю во время авиаперелета – проснувшись, Кинг набросал кое-какие детали своего видения на салфетке и в ту же ночь приступил к созданию новой книги. Некоторые моменты из романа «Сияние», в частности, образ маленького мальчика, в ужасе бегущего по коридорам отеля, тоже были вдохновлены снами писателя. Стефани Майер уверяет, что героев своей саги – «обыкновенную девушку и красивого вампира» – она увидела во сне, а приснившуюся сцену их свидания в лесу воспроизвела потом в романе. Сложно сказать, насколько эти истории достоверны, однако они, без сомнения, стали частью заложенной писателями-готицистами традиции мистифицировать информационное пространство вокруг своих произведений».
«Главные советские и постсоветские военные писатели — Стругацкие. Думаю так не только потому, что с шестидесятых по настоящее время они с большим отрывом остаются самыми читаемыми из всей русскоязычной прозы, но и потому, что — почти никогда не изображая войну напрямую — занимались беспрерывным её осмыслением, изживанием её опыта. Бесконечные войны в прозе Стругацких — на Сауле, на Саракше, на Земле — больше всего похожи на игры в войну книжных послевоенных детей на ленинградском пустыре 1946 года, среди осколков, воронок и сгоревших брёвен.
И тут есть некая закавыка, внутреннее противоречие, неизбежное для большой литературы — потому что всё правильно бывает только в литературе мелкокалиберной…. Отрицательные герои Стругацких — чаще всего генералы либо представители спецслужб, опять-таки военизированных. А между тем все их положительные герои непрерывно воюют и немыслимы без этого опыта; более того — они родом из войны и могут лишь мечтать о тех прекрасных временах, когда формирование Человека Воспитанного будет возможно без подобных экстремальных инициаций».
Дмитрий Быков. Шестидесятники: Литературные портреты
Под одной обложкой собраны самые разные писатели и поэты – начинания от Александра Галича, Владимира Высоцкого, Новеллы Матвеевой, Евгения Евтушенко и Андрея Вознесенского до братьев Стругацких, Юлиана Семенова, Юрия Нагибина и Венедикта Ерофеева.
Книга начинается с подробного вступления – «Феномен шестидесятничества», в котором Быков определяет как временные рамки этого поколения (рожденные с 1918 по 1940 годы), так и другие характеристики этого явления – как преимущественно урбанистическое явление, оптимизм и ориентированность на легальное сотрудничество с советской властью. Но в творчестве каждого из героев книги выделено именно «свое» (хотя все и неравноценны и по-разному воспринимаются). Так герои Галича – это люди красивого жеста, Евтушенко произвел форменную революцию в русской рифме – по словам Вознесенского, рифма Евтушенко была рассчитана на акустику площадей.
В главе, посвященной Вознесенскому отдается должное тому, что в его многих стихах – радость обновления, в том числе связанной с пафосом советской поэзии рубежа 1950-60-х годов.
Рассматривая прозу Стругацких, Быков подчеркивает, что их любимыми героями были сильные люди с экстремальным опытом. «Военный опыт выковал великолепную генерацию, в каком-то смысле создал поколение сверхлюдей, это было и остаётся бесспорным. Вопрос в цене этого опыта, его издержках и альтернативах ему. Поисками этих альтернатив Стругацкие озабочены с самого начала. Но как-то всё выходит, что эти альтернативы хуже.
Как-то выходит, что теория воспитания даёт сбои, что в идиллическом мире Полдня поселяется Комкон-2, что человека по-прежнему формирует боевой опыт, пусть даже это война на том же Саракше или на Гиганде. Самое страшное противоречие художественной Вселенной Стругацких заключается в том, что хороших людей по-прежнему формирует только война; что именно война является основным занятием этих хороших людей; что больше их взять неоткуда».
Одна из самых интересных глав посвящена Венедикту Ерофееву и его поэме «Москва-Петушки», сразу ставшей абсолютным хитом самиздата. Почему эта непростая книга привлекла к себе народное внимание? Дело не только в искусстве питья и свободного времяпровождения, самобытности (вне советской власти и вне антисоветской тенденции того времени), и то, что она написана как высокая пародия. Ведь «Москва — Петушки» — не просто собирательные образы. Быков разбирает пять языковых слоев поэмы: библейский, русской классики, советской литературы, газетно-телевизионной политической лексики, и фольклорный.
«…это Странствие Хитреца, вечный сюжет мировой литературы, обеспечивающий любому автору шедевр, вырастание на три головы. Одиссею нельзя написать плохо. Фельетонист Гашек, пародист Сервантес, хороший, но не более, новеллист Джойс — все прыгнули в гении, осваивая этот жанр.
Есть у него некоторые устойчивые черты, которые перечислим.
Во-первых, Одиссей никогда не может достичь цели своего странствия — или эта цель окажется неокончательной: за время его отсутствия мир изменился необратимо. Пока идешь, цель смещается, а сам ты тоже превращаешься, и в результате Итака отдаляется куда-то в вечность. Прийти на нее можно, но застать прежней нельзя: «Мой лук согнули чужаки, мой луг скосили мужики».
Веничка не может достичь Петушков, потому что ни одна одиссея не кончается благополучным возвращением; может вернуться Сэм, но не Бильбо и не Фродо. Конечная цель их странствия совсем иная. Тот, кто столько всего видел и сделал, не может вернуться домой — он туда не влезет. Величайшие одиссеи — «Мертвые души» и «Похождения бравого солдата Швейка» — остались незаконченными именно потому, что герою некуда возвращаться: за время их странствия мир успел перемениться. Петушки недостижимы, как рай.
Во-вторых, Одиссей стремится к сыну — Телемаху — или, по крайней мере, к родне; Блум находит Стивена, и Чичиков — наиболее вероятный финал — тоже обрел бы кого-то из своих, а может, как знать, и незаконного отпрыска. Веничка тоже стремится к мальчику, знающему букву «Ю», и без этого мальчика поэма была бы далеко не так мучительна и пронзительна.
В-третьих, одиссея описывает географию и главный транспорт того мира и той эпохи, в которую живет и творит автор. Главный транспорт греков — корабль, главная среда — море. Главная среда советской России — Подмосковье, вся страна, от Москвы до Петушков, есть, в сущности, одно огромное грязное Подмосковье, в котором всегда осень. Главный транспорт России — электричка. Когда человек входит в подмосковную или какую хотите электричку (они все одинаковы, и ездят в них одинаковые люди, которые одинаково пахнут), он сразу попадает в пространство «Москвы — Петушков»...
И, наконец, одиссея всегда патетична…»
«В мае 1905 г. Шмидт записывается на прием к министру иностранных дел Ламздорфу. Неужели все-таки белые штаны? Да и отличный пример был перед глазами: университетский товарищ Александра Эдуардовича князь Борис Николаевич Шаховской (1870–1927) стал дипломатом и служил в то время русским консулом в Алеппо. Нет, Шмидт прекрасно понимал, что дипломатическая служба будет означать конец его как ученого. Но в структуре министерства было подразделение, которое позволяло совмещать прилично оплачиваемую работу администратора с научной и преподавательской деятельностью. Это было Учебное отделение восточных языков при Азиатском департаменте Министерства иностранных дел. Оно было создано в 1823 г. «со специальной целью приготовления молодых людей к драгоманской службе при Императорских миссиях и Консульствах на Востоке». В 1835 г. отделение получило статус университета. Исторически Учебное отделение восточных языков было конкурентом факультета восточных языков Санкт-Петербургского университета с первых лет существования последнего».
А. Э. Шмидт: биография, научная переписка, избранные труды, библиография. Автор-сост. Р.И. Беккин
Одним из основоположников отечественного востоковедения был Александр Шмидт, деятельности которого и посвящена книга. Рассказывается в ней об истории становления этого научного направления в целом, а также о важнейших событиях биографии Шмидта, начиная с его учебы в университете и сотрудничества с другим знатоком Востока – князем Ухтомским, который возглавлял газету «Санкт-Петербургские ведомости», о непростой судьбе этого видного ученого в советские годы.
В книгу включены избранные произведения и письма Шмидта. В текстах, принадлежащих его перу, анализируются самые разные аспекты жизни стран Востока в те или иные исторические периоды, взаимоотношения этих государств с Западом и Россией.
Говорится в издании и об уникальных книгах восточной тематики, которые хранились в Публичной библиотеке. Представлены работы самого Александра Эдуардовича, посвященные примечательным моментам истории стран Востока, прежде всего Персии. Например, судьбе Надир-шаха, которая может служить ярким примером того, что порой удача и отвага возносят на вершину власти того, кому при рождении, казалось, был предначертан скромный удел. Однако череду блестящих побед внезапно обрывает заговор… С Россией прославленного Надир-шаха связывали не только дипломатические отношения и официальная переписка. Этот полководец, ставший персидским владыкой, сватался к дочери Петра Великого, царевне Елизавете.
«Надир одну за другой отвоевывал у афганцев занятые ими территории и взял обратно столицу Исфахан, за что получил почетное прозвище Тахмасп-коли, т.е. «Рука Тахмаспа», но народ называл его Тахмасп-кули, т.е. «Раб Тахмаспа», и это последнее прозвище так прочно установилось за ним, что вряд ли кто знал его первоначальное имя. Сувайди, как верноподданный турецкого султана, конечно, говорит о Надире в несколько пренебрежительном и враждебном тоне, называя его: «этот Надир», «этот бунтовщик» и т.п.
В общем, сведения, сообщаемые Сувайди, не расходятся с теми сведениями, которые Хаммер и Малькольм приводят на основании других турецких и персидских источников. Излагая события, сопровождавшие первую осаду Багдада Надиром, Сувайди рассказывает, что багдадский вали Ахмад-паша получил приказ не вступать в битву с персидским войском и ограничиться исключительно защитой внутренней крепости, «так что если бы его чалма упала на стену, то не должен был он выходить из крепости, чтобы поднять ее». Для защиты Багдада при Ахмад-паше находились еще три вазира: Кара-Мустафа-паша, Сары-Мустафа-паша и Джалал-Оглы-Ахмад-паша. Осада длилась полтора года…»
«Иоахим Мюрат, впоследствии король Неаполитанский, родился в 1771 г. в Бастиде Фронтаньере; был сын трактирщика и вследствие разных шалостей молодости принужден был вступить в военную службу. Но и здесь за ослушание был отставлен. Во времена владычества якобинцев Мюрат опять поступил в военную службу и был произведен в офицеры. После многих передряг удалось ему определиться адъютантом к генералу Бонапарту, и с этого времени счастье стало ему благоприятствовать. Романическая его отвага, приятная наружность и изысканность костюмов обратили на него внимание армии, и главнокомандующий дал ему лестное поручение представить директории 20 взятых у австрийцев и сардинцев знамен в 1796 г., что доставило Мюрату чин бригадного генерала. По возвращении своем он много содействовал, предводительствуя конницей, победам при Ровередо и Риволи. В 1798 г. Мюрат сопровождал своего полководца в Египет и вскоре приобрел блистательной своей храбростью такую известность, что Мурад-бей находил для себя в сходстве их обоих имен весьма много лестного и что, когда при тщетном покушении французов взять Сен-Жан-д’Акр приступом отстрелили со шляпы Мюрата султан, паша акрский сохранял его как главнейший трофей победы. Мюрат выручил крепкий замок Лаффель и разбил турок при горе Фаворе. По возвращении армии в Египет он рассеял несколько арабских племен, а при Романие, двукратно раненный, решил сражение в пользу французов, взяв собственными руками сына каирского паши в плен. Главнокомандующий назначил его дивизионным генералом и взял его с собой в Европу».
Михаил Марков. История конницы. Наполеоновские войны
В первой главе описана роль конницы на полях сражений и на театре действий в начале XIX столетия, и приводится краткий очерк Итальянского похода 1800 года и блестящие победы французских кавалеристов в схватках с австрийской армией при Кастильоне и при Риволи.
В издании рассказывается о французской коннице в войнах 1805-1815 годов; русской коннице в 1806-1807, 1812-1815 года; действиях русских партизан в войне 1812 года; об организации австрийской и прусских конниц. В книге приводятся: карты компаний, планов сражений (Маренго, Аустерлица, Бородине, Тарутине, Кульме, Лейпциге, Ватерлоо…), изображения кавалеристов в форме, портретов прославленных военачальников (Наполеона I, Иохима Мюрата, Келлермана, Матвея Платова, Александра Сеславина, Дениса Давыдова, Федора Уварова…), даются их кратные военные биографии
В войнах начала XIX столетия действия конницы под рукой Наполеона Бонапарта получают громадное развитие, даже можно сказать небывалое со времен великих мастеров военного дела древности. Наполеоновская конница не только принимает во всех сражениях, им данных, самое деятельное участие подобно тому, как было у Фридриха Великого, но она является у него родом оружия, под завесой или прикрытием которого Наполеон совершает свои стратегические обходы и, став на сообщения неприятельской армии, нередко этим самым приводит их к гибели, как было под Ульмом в 1805 г.»
В завершающей главе рассказывается о значении конницы в наполеоновское время и роли казаков в Отечественной войне 1812 года, а также приводятся оценки их действий французскими военачальниками, которые с ними воевали.
«Наполеон движением в направлении к Берлину хотел было оттянуть Блюхера и наследного принца шведского, но они не поддались, и Наполеон решился также сосредоточить силы под Лейпцигом и принять сражение. Сражение при Лейпциге с 2 по 7 октября 1813 г. В разных пунктах окрестностей Лейпцига разразилось несколько сражений частных, и, наконец, 6-го числа произошло столкновение всех соединенных сил союзников с силами Наполеона. «Лейпциг лежит на обширной плодородной равнине, изрезанной многими реками и речками, текущими в неглубоких долинах. Вообще вся эта местность хотя и волнообразна, однако же не представляет значительных высот. Пространство кругом Лейпцига открыто на значительном расстоянии, и только в двенадцати верстах к юго-востоку от города находится довольно обширный Университетский лес. Множество селений с каменными строениями, прочными оградами и с церквами, лежащими на отдельных незастроенных площадях, способствуют оборонительным действиям; главными же преградами для движения войск служат текучие воды, пересекающие местность во многих направлениях. Важнейшей из них есть перепутанное множеством каналов и рукавов течение Эльстера и Плейссе, образующее обширную низину из лугов и болот, местами покрытых кустарником, изрезанных рвами и соединенных между собой плотинами и мостиками».
«Остров, к которому подошли корабли Одиссея, – это почти наверняка Фавиньяна, что в трех милях к югу от Леванцо. Это единственный из трех Эгадских островов, где известняковые скалы и песчаные пляжи располагаются на южной стороне, а корабли Одиссея шли с юга. Мареттимо и Леванцо – крутые и обрывистые острова, крайне опасные для неосторожного мореплавателя.
Глядя прямо на восток с Леванцо, видишь массивную громаду горы Эриче, возвышающуюся над сицилийским побережьем, словно великан. Она кажется серой рано утром, когда из-за нее поднимается солнце, а вечером – золотистой и пурпурной. Земля циклопов. Гора Эриче, древний Эрикс, поднимающаяся на 2500 футов над плодородными равнинами Западной Сицилии, господствует над этим уголком мира. Жители Леванцо используют гору как барометр. По тому, как облака плывут над ней, или закрывают ее вершину, или окутывают подножие, они знают, какую погоду им принесет наступающий день. Для рыбаков, уходящих в море, она служит ориентиром. Несомненно, Одиссей, как и бесчисленное множество моряков в последующие века, плавая в этих водах, тоже считали Эриче своим маяком.
На Леванцо нет ни храмов, ни греческих и римских сооружений – никаких свидетельств существования античного мира. Иногда рыбаки находят в своих сетях амфоры, временами фермер, расчищающий очередной участок земли, выкапывает древние черепки. Но в целом эти редкие свидетельства Античности на Средиземноморье едва ли важны. И только Эриче, гордо возвышающаяся на противоположной стороне пролива, является постоянным напоминанием существования других веков, людей и культур. Если смотреть с Леванцо сразу после восхода солнца, можно видеть темные клыки зубчатых стен, показывающие, что норманны когда-то сделали вершину этой горы частью своей системы сицилийских крепостей. Но задолго до норманнов гигантские стены на Эриче были построены ранними сицилийцами, которые обитали на этих высотах раньше, чем в этом море появился Одиссей. Здесь финикийцы построили храм богине любви Астарте, потом греки – Афродите, и, наконец, римляне – Венере…»
Эрнл Брэдфорд. История Средиземноморского побережья. Как боролись за мировое господство Рим и Карфаген, противостояли Византия и Османская империя
Первая часть книги посвящена древним мореплавателям: этрускам, грекам, финикийцам, персам; кораблям, людям и войнам между ними.
В тексте описано противостояние между финикийцами и греками. Одна из самых могущественных и расширяющихся мировых империй, Персия тоже неизбежно должна была вступить в борьбу с греками – поначалу в Малой Азии, а потом и на европейском материке. Традиционно, мы смотрим на эти события с точки зрения греков, а точнее – античного историка Геродота. Оценивая роль Геродота в изложении событий греко-персидской войны историк А.Р. Берн в книге «Персия и греки», отметил что тот «о причинах персидской войны не раскрыл никаких особенно глубоких мыслей… Но он показал… как в его время… возникла концепция глубокого раскола между людьми, живущими на противоположных берегах Средиземного моря».
Древние греки не все и не всегда были патриотами – между городами-государствами и внутри них обычно шли нескончаемые распри, борьба за власть и сведение счетов. Поэтому бывали случаи, что греческие города сдавались персидской армии – городские жители или элита (или и те, и другие вместе) не хотели защищать город, во главе которого стояли неугодные им правители и поэтому использовали вооруженный приход персов в своих корыстных целях.
Помимо этого, во время греко-персидского противостояния к персам перебегали греки-изгнанники, которые рассчитывали на золото и войско владыки Персии. «При царском дворе Экбатаны были предатели, обиженные на власть или исполненные уверенности, что дело персов правое. Одни служили советниками во время кампаний, другие находились в армии или на кораблях, участвовавших во вторжении на греческий материк».
Унаследовавший трон отца в 486 году до н.э., Ксеркс получил огромную державу, земли которой простиралась от реки Инд на востоке до Эгейского моря на западе, и от Нила на юге до Закавказья на Севере. Он стал готовиться к главному делу своей жизни — походу на Грецию, собрав для этого поистине невиданные для того времени силы. Это деяние для персидского владыки было возмездием грекам, не покорившимся его отцу Дарию. Согласно записям Геродота (не очевидца и не современника), Ксеркс сказал, что «я намерен, перекинув мост через Геллеспонт, вести войска на Элладу… Вы помните, что отец мой Дарий снаряжался на войну с этим народом. Но его нет в живых, ему не дано покарать виновных». По приказу Ксеркса силами воинов и рабов был прорыт канал в самом узком месте на полуострове Афон. Греки, узнав об этих работах, которые длились три года, сочли, что персидский владыка повредился умом на почве мании величия. Примерно также оценивали в городах Эллады и строительство мостов через пролив Геллеспонт – из поставленных борт к борту кораблей, поверх которых был сделан настил из досок. Гнев Ксеркса на море, после того как внезапный шторм разметал первый мост, тоже запечатлен в трудах греческих хронистов. Дескать, царь велел бросить в море кандалы, чтобы сковать его, и стегать плетьми, чтобы наказать за разгул стихии… Непонятном для греков, чьи города обычно питались «с колес» и не имели резервов, казалась и тщательная подготовка хранилищ для продовольствия – зерна и солонины — вдоль маршрута будущего похода.
В тексте подробно описана судьба Константинополя. Мухаммед II Завоеватель, взявший штурмом Константинополь, и потом осмотревший его, пораженный его печальным состоянием, прочитал на паять стихотворение персидского поэта Саади.
Во дворце цезарей
Плетет свою патину паук,
В башне Афросиаба
Несет свою вахту сова.
Уделено внимание, конечно, и знаменитой вулканической катастрофе, похоронившей под пеплом Помпеи. Очевидцем и жертвой этого извержения оказался Плиний Старший.
«Его племянник Плиний Младший в письме историку Тациту описал, как встретил смерть его дядя. «Дядя мой находился в Мизене и лично командовал флотом. 24 августа около полудня мать моя указала на появление облака, необычного по величине и по виду. Дядя только что принял солнечную ванну, искупался в холодной воде, перекусил и вернулся к своим книгам. Но он немедленно встал и направился на возвышение, чтобы увидеть явление лично. Облако поднималось из какой-то горы, издалека нельзя было разобрать, из какой именно. Ни одно дерево лучше пинии не передавало его формы. Оно вздымалось кверху, словно высокий ствол, и расходилось ветвями, вероятно, потому, что напор воздуха, только что его выбросивший, слабел, и облако таяло, расходясь в ширину. Было оно местами белым, местами в грязных пятнах, словно подняло с собой землю и пепел. Дядя приказал подготовить легкий корабль и предложил мне, если я пожелаю, сопровождать его. Я сказал, что лучше продолжу работу; так получилось, что он сам поручил мне кое-что выписать. Он как раз собирался выйти из дома, когда получил записку от Ректины, жены его друга Тасция, которую испугала надвигающаяся опасность. Ее усадьба располагалась у подножия Везувия, и бежать оттуда можно было только морем. Тогда дядя изменил свое решение. Он начал действовать как ученый, а продолжил как благородный герой. Он приказал выйти в море своим кораблям и сам поднялся на борт, имея намерение помочь не только Ректине, но и жителям ближайших городков – это живописное побережье было густо заселено. Он поспешил туда, откуда в страхе бежали другие, и был настолько свободен от страха, что диктовал и отмечал все изменения в этом страшном явлении...»
«Если взглянуть на карту Греции, сразу станет понятно, что местоположение Фив имело значительные преимущества. Область Беотия, в центре которой расположены Фивы, находится в самом сердце современной Греции. Беотия граничит на востоке с Фокидой, самый известный город которой – Дельфы – был в древности главным местом паломничества, так как именно в Дельфах находился знаменитый Храм Аполлона, где Пифия изъясняла всем желающим волю богов и предсказывала будущее. К югу, минуя Мегары, можно было выйти к древнему Коринфу – городу, именем которого назван Коринфский перешеек, соединяющий материковую Грецию с полуостровом Пелопоннес, что, как известно, получил своё название в честь знаменитого царя Пелопса. Среди пелопоннесских городов блистали Аргос и Микены, старалась не отставать от них Спарта. Цари Пелопоннеса издавна претендовали на владычество над всей Грецией, и фиванцы были их главными соперниками».
Алексей Рябинин. Загадка Сфинкса: Сказка про древних богов, богинь, царей и богатырей
В книге, адресованной подрастающему поколению, живо и увлекательно излагаются события одного из важнейших циклов древнегреческих мифов и легенд, посвященного основанию города Фивы и борьбе за власть между потомками первого царя Кадма и его сподвижников. Именно из них в современную культуру взята трагическая история об Эдипе и тщетных попытках отвратить удары рока. Антигона с ее знаменитым принципом «делай, что должен, и пусть будет, что будет» тоже оттуда…
Из фиванского цикла дошел до наших дней и образ поля, засеянного зубами дракона и породившего жестоких воинов, — как символ зла и раздоров на много поколений вперед. Молодой Кадм получил предсказание, что должен основать город. Но когда добрался до предполагаемого места, на его спутников напал дракон. Кадм сразился с ним и одолел, но как возвести даже небольшую крепость силами одного человека? Богиня Афина советует посеять зубы дракона и подождать, что будет дальше. Хотя, конечно, гибель дракона, посвященного богу войны Аресу, добра всё равно не принесет. Из зубов появляются воины, они сражаются между собой, а уцелевшие признают Кадма своим царем и начинают строить укрепления. Но их драконья сущность себя еще покажет…
Текст книги дополняют красочные иллюстрации Н. Васильева в классическом стиле.
«Как и повелел Громовержец, каждый из богов преподнёс новобрачным свой подарок. В одночасье Кадм с Гармонией стали самой богатой царской четой на свете. Среди множества даров самым заслуживающим внимания был, конечно, от Ареса и Афродиты. Это было замечательное ожерелье, которое выковал собственными руками умелец Гефест. Оно было сделано с невероятным мастерством и отличалось потрясающей красотой. Ожерелье представляло собой переплетённых золотых драконов, усыпанных драгоценными камнями, и сверкало, как огонь. Но самое удивительное заключалось в том, что это ожерелье обладало многими волшебными качествами – например, оно сохраняло здоровье, молодость и красоту своей обладательнице. Вот такой чудесный свадебный подарок получила Гармония от всемогущих богов. И боги, и люди были в полном восторге от этого ожерелья. К сожалению, никто до поры до времени не знал, что, помимо волшебных свойств, дающих молодость, красоту и здоровье, у ожерелья было ещё одно качество…»
«Две емкости, трубка и флейта — вот и готов древнегреческий будильник. Сделал его философ Платон, ученики которого тоже, как и все, иногда опаздывали на занятия. В этом будильнике вода просачивалась из верхней емкости в нижнюю и вытесняя воздух прямо в флейту, которая тут же издавала звуки.
Водяные часы в Древней Греции назывались «клепсидры» («ворующие воду»). Глядя на клепсидру, нельзя было сказать, который час. Можно было лишь рассчитать по уровню вытекшей воды, сколько прошло времени. С тех пор стали говорить: «Много воды утекло», что означает: «Давно это было».
Без будильников люди чаще всего вставали с восходом солнца, услышав пение птиц. У живых существ и растений есть внутренние биологические часы…
А китайский будильник буквально поджигали. На палочку наносили метки, подвешивали к ним грузики и поджигали палочку с одной стороны. Как только огонь добирался до каждой метки, грузик отрывался и со звяканьем падал на металлический поднос…
Современные будильники пищат, поют, лают… Если кому-то не нравиться вскакивать от звука, есть световые модели, которые изображают рассвет с помощью лампочки. Или даже ароматные: настройте запах фруктов или шоколада и просыпайтесь с мечтой о завтраке. А для тех, кого тянет выключить мелодию и подремать подольше, придуман убегающий будильник».
Светлана Зернес. Кто придумал и зачем, или Секрет из холодильника
В красочной книге описано, как на протяжении последних веков были изобретены и стали частью быта миллионов людей самые разные предметы, сделавшиеся незаменимыми в нашей жизни. И даже трудно себе представить, как же раньше люди жили без зубной щетки (в Германии ей поставили памятник), водопроводного крана, холодильника, кондиционера, будильника, пылесоса?
Англичанин Питер Дюран придумал консервировать еду в жестяных банках. Но поначалу эти банки имели очень толстые стенки, и для того, чтобы открыть дюранскую банку, использовали не только молотки и зубила, но и штыки, и даже делались попытки прострелить не отрывающуюся банку из ружья. И лишь позже появились консервные ножи. Германский профессор Карл Дрез пытался сделать велосипед – но без педелей. Зато в историю Дрез вошел как изобретатель мясорубки.
Увлекательна история и самого первого кондиционера, который поставили в Кельне в театре и спектакли стали идти с аншлагом! В чем же причина такого ажиотажа? Было знойное лето, а в зале была приятная прохлада — там впервые в истории работал кондиционер. Тоже самое случилось позже в одном из американских магазинов – после установки кондиционера число покупателей увеличилось в три раза. А ведь первый кондиционер придумал не предприниматель и инженер, а врач Джон Горри, заботившийся о своих пациентах. В тексте рассказывается, как в разных странах спасались от жары до изобретения кондиционера, и как до 1939 года (когда появилась первая автомашина с кондиционером), в автомобиль приходилось для спасения от жары загружать кубики льда.
У каждого из изобретений есть свой секрет – почему оно оказалось нужным людям, и как быстро (а на самом деле порой требовались годы) она стало предметом, без которого точно уж нельзя обойтись. Наглядный пример – телефон, чье появление большинство людей поначалу недооценило.
«У этой штуки слишком много недостатков. Она никогда не станет средством общения», — так говорили весьма уважаемые люди про только что появившуюся новинку — телефон. Что они понимали тогда? И что бы мы делали сейчас без звонков друг другу? Благодарить за эту возможность надо человека, чья фамилия Белл даже переводится с английского как «звонок». Повзрослев, Александр встретил невесту, которая после болезни тоже потеряла слух. Именно для неё Белл сделал слуховой аппарат, что и привело его к созданию аппарата телефонного, можно сказать, случайно. И вот первый телефон попал на выставку. Словно дети, играли с ним солидные учёные и приходили в восторг. Но никто, совсем никто не увидел в нём что-то большее, чем игрушку». Тем не менее, Белл открыл свою фирму и стал потихоньку торговать телефонами. По сравнению с современными сверкающими трубками они казались сплошным недоразумением. Чтобы вызвать собеседника, нужно было свиснуть в трубку с помощью свистка, ведь звонка аппарат ещё не имел. Слышимость сильно зависела от погоды и в дождь была совсем плохой…
В тот момент, в конце 19 века, вообще мало кто поверил, что можно вот так запросто беседовать по проводам. Но новость дошла до самой английской королевы. Королевская семья проверила телефонную связь лично: общалась, пела, читала стихи, постоянно спрашивая: «Хорошо ли слышно?»
И вскоре после этого открылись первые телефонные станции. Туда приняли на работу ловких «телефонных барышень» с длинными руками, чтобы переключали звонки как можно быстрее. В домах и конторах стали появляться аппараты, к которым крепились две трубки: одна — чтобы слушать, в другую — говорить. И чтобы не запутаться, рядом вешали табличку: «Не слушайте ртом, не говорите ухом!». Специальное слово для ответа на звонок не могли придумать долго. Барышни-телефонистки поднимали трубку с вопросом: «Вы кто?». Александр Белл предложил слово «Ahoy» — приветствие моряков, означавшее «Эй, на палубе!». Но самый удобный ответ нашёл другой великий изобретатель Томас Эдисон — простое английское слово hello, то есть «здравствуйте».
облако тэгов
