Поэт и переводчик Аркадий Штейнберг (1907-1984) писал время от времени шуточные стихи, среди которых есть и такое:

цитата

СОНЕТ НА ПРЕПОДНЕСЕНИЕ ЦИТРЫ

Ему преподнесли в подарок цитру,

Он зарыдал — волнительный момент!

Он зарычал, прижав к груди презент,

Как пролетарий — кровную поллитру.

Теперь, отбросив в торону палитру,

Настроив милый сердцу инструмент,

Он дивный учинит дивертисмент —

Постой, слезу от умиленья вытру.

По струнам вдарит крепкая рука —

Что твой Орфей? Что твой Боян? Тоска...

Века Москвой не станут звать столицу нашу,

Но Гусляром Великим нарекут!

И будут петь по-русски про Наташу

Калмык, тунгус и друг снегов якут.

(1977)

Надежда Мальцева и Евгений Витковский, в то время муж и жена, действительно подарили Штейнбергу цитру, случайно купленную в комиссионном магазине. Внешне цитра очень похожа на гусли, отсюда "гусляр". Мальцева, опубликовавшая этот сонет в 2008 году, особо отмечает, что Великий Гусляр взят именно из булычёвского цикла, в 70-е годы очень популярного.

Из интервью с Булатом Окуджавой, 1995 год:

цитата

Сейчас я хочу написать фантастическо-сатирический исторический роман о том, как Пугачёв не погиб, а победил, стал императором в Петербурге, и что из этого получилось.

Из воспоминаний вдовы Юлия Даниэля:

цитата

Наверное, самое время и место припомнить один разговор, при котором мне довелось присутствовать и даже, вопреки мною же заведённой традиции, вмешаться.

А важный был разговор. Завёл его Булат:

— Юлий, если б снова революция, а у нас с тобой уже есть наше знание истории, наш опыт; так с кем бы оказались сегодня: с белыми или с красными?

Выяснилось — сын пламенных кавказских революционеров ушёл бы в «Белую стаю» (вот вам и «комиссары в пыльных шлемах»!).

Что касается Юлия, сына еврейского писателя, он всесторонне рассматривал вопрос, размышляя, стоило ли последовать за Булатом.

Тут-то я и позволила себе:

— Юлик, ты о чём? Кто это в белую гвардию еврея взял бы?..

Испортила песню — больше они, посмеявшись, на эту тему не говорили.

А Юлий, этот злостный антисоветчик, на том историческом переломе оказался бы с красными, о чём сказал позже. Видно, додумал до конца.

Леонид Стекольников

ЕСЛИ...

Настанет час — в раскатах грома

Посланцы звезд к нам прилетят;

На Землю — мир им незнакомый —

Нетерпеливый бросят взгляд.

Обуглены леса и степи,

И тускло блещут, как слюда,

Сквозь черный смертоносный пепел

Оплавленные города.

А где же люди? Там, в колодцах,

В пещерах и во мраке шахт,

Слепые жалкие уродцы

Как насекомые кишат...

Посланцы звезд прильнут к приборам

Широкими зрачками глаз.

С каким презрительным укором

Они подумают о нас!

«Здесь жили слабые созданья.

Могли бы вровень с нами встать,

Но не смогли в час испытанья

Своих безумцев обуздать».

И командир с лицом суровым

К штурвалу резко подойдет,

И, тая в зареве багровом,

Навек умчится звездолет...

Так будь же бдительна всечасно,

Землян великая семья!

Цвети, наш мир — живой и ясный!

Умри, фантазия моя!

(1966)

Лев Стекольников

ЗОВ ЗЕМЛИ

Земля оставлена навеки,

В алмазной канула дали.

В густом холодном свете Веги

Живут колонии Земли.

И люди, обживясь на звездах,

Привыкли видеть наяву

Тяжелый ртутно-серый воздух,

Лилово-красную траву.

Но зов Земли доходит властный,

И дети изредка во сне

Играют в ласковой, прекрасной

И удивительной стране.

Там ветер дышит теплотою,

Прозрачна неба синева

И на светило золотое

Глядит зеленая трава.

(1963)