20. Очередная статья Лукаша Орбитовского (словно по заказу подоспевшая в этом блоге к юбилею замечательного американского писателя... W.) из серии «Орбитование по кино» носит название:

Я представляю себе Лавкрафта сегодня. Это легко сделать, потому что писатель из Провиденса кажется фигурой, вписанной в XXI век, а не в туманное двадцатилетие между войнами. Иногда так бывает -- мы не мыслью, а всей своей жизнью вписываемся в прошедшие, будущие и воображаемые эпохи. Его одиночество — ничто иное, как тоска по чату и Фэйсбуку, где он мог бы сколько угодно обмениваться мыслями и искать поклонников. Интенсивное присутствие порнографии в нынешнем мире идеально соответствует его сексуальной ретираде. Он считал фантастику более важной, чем реальность, но не дожил до поп-культуры, этой тотальной ямы, где можно спрятаться. Я вот прямо вижу его сейчас: в спортивных штанах и грязной флисовой толстовке, вижу, как он бродит по темной квартире, петляя между стопками DVD-дисков и грудами книг с цветными обложками. Мерцают экраны компьютеров, к немытым ногам пророка ластятся кошки, а сам пророк садится за письменный стол, раздвигает чашки с кофе (хлебнув попутно холодного напитка), чтобы добраться для клавиатуры и разобраться с экранным балаганом. Гасит окошки коммуникаторов. Закрывает тома виртуальных энциклопедий, колонки социальных сетей и странички с голыми бабами (эти последние с несомненным сожалением) и, поглаживая кошку, заказывает еду на ближайшую неделю в интернетском продуктовом магазине. Окно выходит на блок и высокую стену охраняемого на немецкий манер квартала, куда не пускают детей. Я ясно вижу все это, возможно благодаря моему коту Директору, который, как и любой другой кот, знаком с Лавкрафтом. И проникнувшись вот этим вот воображением, намурчанным Директором, я вхожу в несуществующую комнату современного Лавкрафта, которой тоже нет. Если это так, то с этим надо что-то делать: раз уж Лавкрафта сюда не затащить, придется нам отступать к двадцатым годам.

Экранизации его прозы редко бывают успешными. Если что-то и получается, то не напрямик. Фильм «В пасти безумия» Джона Карпентера великолепен, но не связан непосредственно с каким-либо конкретным текстом. Стюарт Гордон, режиссер, очарованный Лавкрафтом, берет в разработку кусочки, наиболее близкие к традиционно понимаемому ужасу, с легким налетом «космического зла». Порубленные, дикие рассказы не дождались экранизации. Появилось несколько таких, которых верблюды пугаются. Почему это произошло? Виноват сам Лавкрафт, взявший на себя решение головоломной задачи описания фигур на основе чуждой нам геометрии. Наполнивший наши уши звуками невероятной громкости. Это даровало ему литературное бессмертие, выбивая у кинематографистов игрушки из рук, превращая их песочницу в воронку от разрыва бомбы. Описать неописуемое еще кое-как можно, применяя массу уловок: вот, дескать, эти «кощунственные формы», пробуждающие в том, кто их видит, «темное безумие». С показом хуже, потому что не получится или насмешит, даже если получится. Это еще хуже, потому что у зрителей действительно в темноте крыша поедет.

Скромный, всего сорокашестиминутный фильм «Зов Ктулту» -- исключение, нечто вроде фиалки, проросшей на негостеприимной марсианской почве, и он считается в среде поклонников, если я не ошибаюсь, самой совершенной экранизацией прозы Лавкрафта. О чем он? А о чем он может быть? 1926 год. Парень рассказывает другому парню о каком-то странном культе и испускает дух. Куда улетел этот дух, мы можем только догадываться. Наш герой тонет в необычном расследовании, как город Р'льех в океанских глубинах. Ретроспекцией проносятся небольшие истории о людях, которые вступили в контакт с миром Предвечных, к их очевидной беде. И мы получаем доподлинную коллекцию эксклюзивных лакомств: тут и тотемные культы в нью-орлеанских болотах, и их безумные последователи, и старые и новые артефакты, и обязательный финал среди морских далей, в причудливом городе, существующем вопреки божественным и человеческим законам. Есть и сам Ктулху, и его невероятные щупальца, которые вылезают из кадра, трепещут, грозятся схватить меня и матросов; и я содрогаюсь от ужаса, дрожу, ожидая, когда, наконец, божество нырнет в океанские глубины. Все это компактно и эмоционально, тревожно тихо, только фортепиано блямкает, потому что режиссер Эндрю Леман вернулся во времена Лавкрафта. «Зов Ктулху» черно-белый, немой (немногочисленные диалоги появляются в отдельных кадрах) полностью ретро. Соответствующим образом гримированные актеры в нужной дозе переигрывают, бои носят чисто демонстративный характер, декорации, в том числе финальный остров Р'льех, выглядят почерпнутыми из «Кабинета доктора Калигари», а сам Ктулху двигается в стоп-моушен.

Помню игрища с формой в удачном польском "Реверсе". У Лемана мы имеем дело с настоящим заклинанием, воспоминанием о прошлом, но также с миром, которого никогда не было. Режиссеру удалось преодолеть трудности, возникшие из-за некинематографичности прозы Лавкрафта. Он сделал ставку на условность – и победил. Город из фанеры, неестественные гримасы, чудовище, сворачивающееся, как фольга над пламенем и прочая очевидная неправда – все это сложилось в нечто особым образом правдивое. Даже музыка, прекрасно соответствующая эпохе, в сочетании с изображением вызывает нарастание странности. Никаких шуток, сплошное очарование. Фильм выпускает свои щупальца, и я чувствую себя так, словно, войдя в квартиру Лавкрафта, расположенную в охраняемом жилом массиве, обошел компьютеры, прогнал кота и нашел среди обрывков рукописей фигурку непонятной формы, неизвестного происхождения, еще пахнущую морем и тухлыми крабами. Это некрасивое. Ненужное. Сделанное по дешевке каким-то сумасшедшим. Но вот ведь зовет к себе, тянет, а потом еще и снится.

Продолжение вскоре воспоследует.

”CALL of CTHULHU”. Reżyseria: Andrew Leman. Występują: Chad Fifter, John Klemantaski. USA 2005 («Зов Ктулху». Режиссер Эндрю Леман. В ролях: Чед Фифтер, Джон Клемантаски. США, 2005)

18. Очередная статья польских исследователей Агнешки Хаски и Ежи Стаховича из цикла «Из чулана» носит название:

«Призрак предсказал катастрофу!», «Привидение белого старика!», «Восьмеро мертвецов преследуют цирюльника!» -- такие заголовки царили в двадцатых и тридцатых годах на страницах газет. Довоенная бульварная пресса, называвшаяся также – по цвету виньеток -- красной, обожала не только кровавые истории об убийствах, самоубийствах, погонях или проделках кассиров. Сенсационные журналы межвоенного двадцатилетия полнятся фантастическими новостями, рядом с которыми статьи в сегодняшнем журнале “Fakt” кажутся обыденными и скучными. Наряду с информацией о последних изобретениях в них можно найти обсуждения новинок эзотерической литературы, описания убийств, эротику и чистую фантастику. Эта последняя появлялась, конечно, в соответствии с принципами искусства создания легенд, не только городских -- и чем дальше, тем более странных. На перекрестке улиц Новы Свят и Фоксал могло дойти лишь до какого-то обычного покушения на убийство, грабежа или дебоша, а вот в США, Бразилии или хотя бы в Германии творилось невесть что. А когда сенсаций не хватало, тянулись к проверенной классической теме – резвившимся привидениям и призракам.

Черная дама и призрак Марьяна

На страницах газет и журналов появлялись благородные призраки – белая дама навещала залы Варшавского замка, но прежде всего это были злые духи, которые бродили также по новым домам, нарушая ночную тишину. “Ekspres Poranny/Утренний экспресс” от 31 марта 1926 года описывал ужасную ночь пани Сабины Р., проживавшей в Варшаве на Хмельной улице (ul. Chmielna), которую разбудил звон разбитого стекла. Молодая женщина вскочила с кровати, зажгла свет и обнаружила, что со стола упал стакан вместе с блюдцем. Щелкнув переключателем, пани Р. погасила свет, но уже не смогла заснуть. Что-то зашуршало под обоями, в окне шевельнулась занавеска. Однако это было только началом неприятных событий, потому что призрак решил заняться музыкальными экзерсисами: вдруг невидимая рука ударила на клавишах пианино, стоявшего в соседней комнате. Прозвучал фальшивый аккорд, за ним несколько тонов без связи. Этого уже было для бедной пани Сабины чересчур: с криком ужаса она выскочила на кухню, велела Марысе одеться, они вместе обыскали квартиру и никого не нашли.

Еще одним домом с привидениями был дом на ул. Кошиковой 7, где жила и работала в качестве горничной некая панна Зося. Когда хозяев дома не было, с нею случилось страшное – она наткнулась на привидение: его лицо было белым, одето оно было в черную тужурку и тесные брюки и было, как пить дать, мертвым. Увидев его Зося метнулась на кухню и там потеряла сознание. А когда очнулась, привидения уже не было.

В свою очередь, «Варшавская утренняя газета/Gazeta Warszawska Poranna» в октябре 1927 года сообщила о «страшной тайне дома номер 1 по улице Багателя», где на первом этаже находится квартира с мрачной и трагической историей – все предыдущие жильцы умерли неестественной смертью: снявший ее французский офицер покончил с собой, следующего жильца раздавило лифтом, а его вдова, придя в отчаяние, отравилась. После смерти супругов в квартиру въехал какой-то юноша, уделом которого стало нервное расстройство. Новейшей жертвой призрака стал поручик Г., узревший вдруг даму под черной вуалью. Недолго думая, он выстрелил в нее из револьвера, но лишь повредил стену. Такие необычные происшествия не могли ускользнуть от внимания охотников за привидениями того времени. Место событий посетил сам президент Общества метапсихических исследований профессор Соколовский, а в рамках обеспечения здравого смысла и объективности исследований в состав Следственной комиссии вошли также авиатор, капитан Губарев и господа Левестом и Пилькарский. Они зафиксировали сами собой опрокидывающиеся столы, гул мотора неисправного лифта, протекающий кран на кухне и общее душевное смятение. Комиссия пришла к выводу, что у призрака-женщины есть призрачный противник мужского пола — привидение Марьян, который сражается с привидением дамы в черном, охраняя замурованные в стене этой комнаты бумаги. Однако что это за бумаги и были ли они размурованы, газета не сообщает. А вот в декабре 1926 года на Маршалковской 72 дошло до происшествий, которые «Красный Курьер/Kurier Czerwony» окрестил «вторжением сатаны»: там рыскали привидение мальчика в плаще-пелерине, призрак женщины с горящими глазами и ореолом над головой, а также дух мужчины с курчавой бородой. Духовные сущности были крайне своевольными, хотя вообще-то старались не нарушать спокойствия жильцов, ограничивая свою активность подвалами многоквартирного дома.

Фосфоресцирующий висельник

Куда более интересными, чем местные привидения, были иностранные потусторонние сущности. В январе 1934 года в газете «Ежедневные новости/Nowiny Codzienne» описывался случай «фосфоресцировавшего висельника», бродившего по дому в пригороде Вены. Один из жильцов заметил свет в пустой комнате. Предположив, что туда забрался грабитель, он схватил револьвер и распахнул дверь. И тут же отшатнулся, поскольку на оконной раме болталась фосфоресцирующая фигура висельника. Недоверчивые соседи решили подстеречь призрака. Призрак оказал им услугу, повесившись еще раз: через закрытую дверь вошла прозрачная фигура. Это был мужчина примерно 45-летнего возраста с бледным лицом, выражающим страдание. В руке он держал кусок толстой веревки. Призрак прошел мимо окаменевших от ужаса свидетелей, прикрепил веревку к оконной раме, накинул петли на шею и повесился. В результате столь необычной встречи с неведомым свидетели отделались лишь испугом и несколько помраченным сознанием, но рандеву с призраками не всегда заканчивались столь же безобидно: в декабре 1926 года сообщалось о чуме самоубийств из-за слишком большого увлечения оккультными науками -- в Берлине два юноши покончили с собой по приказу привидения, а в Будапеште молодой человек сошел с ума и тоже погиб.

Приведения -- своенравные существа. В Бразилии они подключились к охране памятников и решили приостановить снос заброшенного монастыря. В тот момент, когда строители приступили к разрушению стен, в монастыре появились давно умершие монахи. Акция оказалась действенной: окружающее население, опасаясь мести призраков, обратилось к властям с просьбой прекратить снос. Однако не все призраки ограничивали себя настойчивыми стуками, воплями и запугиванием невинных обывателей. Иногда призраки спасали жизни, о чем свидетельствует статья «Явившееся с того света привидение остановило мчащийся автомобиль», опубликованная в «Утреннем экспрессе/Express Poranny» в ноябре 1926 года. В ней повествуется о том, как венгерский натуралист и путешественник Альберт Ежи Светенеи ехал с друзьями на автомобиле в Египте с головокружительной скоростью 90 км в час. Вдруг перед радиатором автомобиля мелькнула светящаяся фигура человека с длинной белой бородой, облаченного в плащ. Автомобиль резко затормозил, остановился… и тут же перед ним молниеносно пронеслась вереница вагонов скорого поезда. Автомобиль стоял в 4 метрах от железнодорожной колеи, и если бы не странное предупреждение, путешественники наверняка погибли бы под колесами поезда. В свою очередь в июле 1926 года в Испании, в горах, на дне пропасти бродил скелет в багровой капе, предостерегавший людей перед катастрофой. К несчастью, об этом не знали пассажиры автобуса, свалившегося спустя пару дней в пропасть.

Откармливаемые астральные тела

Призраки иногда вступали в дружеские отношения с теми людьми, которых они поначалу запугивали. Газета «Красный курьер/Kurier Czerwony» сообщает о случае такой близости: пастор Хэй вот уже 30 лет живет в доме, предоставляемом для жительства приходскому священнику. Сразу же после того, как он в него въехал, оказалось, что в спальне раскаивается в неких своих прегрешениях какой-то призрак. Пастор, отнюдь не запуганный невероятными проявлениями, смирился с присутствием призрака и прожил с ним все эти тридцать лет. Еще более тесные контакты с призраком имела вдова врача из Парижа, которая вышла замуж еще раз, заявив, что делает это по явному велению своего первого мужа, с которым она постоянно находится в спиритическом контакте. Эти спиритические сеансы проводятся ежедневно ( ... ), в разговорах с пришельцем из загробного мира принимает участие и ее второй муж. Внутри этого своеобразного супружеского треугольника, сложенного из двух живых людей и призрака царит самая что ни на есть полная гармония.

Призраки не только пугали, предупреждали или стучали, но и воровали. Как сообщали «Ежедневные новости» в октябре 1934 года в одном из имений в окрестностях Сандомира начала появляться «Белая дама», которой все в околице панически боялись, потому что рассказывали, что того, кто ее видит, быстро настигает смерть. Рассказывали также, что в той угловой комнате, где появлялась «Белая дама», однажды осмелился заночевать один молодой человек. Утром его нашли задушенным. И он был первым любовником «Белой дамы». Призрак этот был весьма странным, но еще более странным было то, что после каждого появления сей дамы что-то из кладовой исчезало – курица, утка, мешок ячменя, колбасы и копчености… Впрочем прожорливое привидение не ограничивало себя гастрономическими изделиями. Однажды ночью, когда в поместье ночевал гость из Америки, она ворвалась в его спальню, громко воя и сверкая зелеными глазами, после чего принялась рыться в карманах пиджака американца. Перепуганный турист выстрелил в призрака, тот вполне болезненно вскрикнул и сбежал. Как позже выяснилось, за «Белую даму» выдавал себя молодой конюх, решивший обратить страх перед привидениями себе на пользу. На страницах газет появлялись и французские призраки, настроенные скорее на взаимодействие с людьми, чем на их запугивание; мало того, они все еще любили земные развлечения: «Внезапно распахнулась дверь и вошел мужчина в черных очках. Хозяйка дома испуганно вскрикнула. Удивительный гость был точь-в-точь похожим на ее покойного мужа (...). Гость с того света, не говоря ни слова, уселся в кресло и принялся с аппетитом поглощать найденных на столе куропаток. “Распорядись принести бургундское, которого я так любит при жизни”, — приказал призрак глухим замогильным голосом. Испуганная госпожа Дибель упала в обморок». Эта ужасная история завершилась совершенно банальным образом: призрак стащил с пальцев потерявшей сознание женщины кольца с бриллиантами и сорвал с ее шеи жемчужное ожерелье, поскольку был пройдохой-садовником, работавшим у суеверной вдовы. Подобных призраков можно было встретить и в Австрии, о чем информировал текст под знаменательным названием «Призраки, обладавшие аппетитом, или Как наивная вдова откармливала два астральных тела». Там двое предприимчивых мужчин, жаждавших бесплатной еды, прицепили к дверям дома суеверной вдовы записку «от покойных членов семьи» со следующей просьбой: «Сжалься над нами, мы страшно голодаем в загробной жизни. Дай нам есть!». Вдова в течение года выставляла в полночь перед домом вполне питательный ужин.

Конечно, не было недостатка в скептиках, которые утверждали, что сообщения о привидениях -- это чушь, высосанная из пальца. Эти аргументы выбивала из рук недоверков история, описанная в тексте с бравурным названием: «Спиритический ультра-гипер-шлягер на конгрессе антиспиритистов». Это был сообщение о необычайной метаморфозе президента Американской антиспиритистской лиги Юзефа Даннингера, скептика, естествоиспытателя и врача, который оказался сильным экстрасенсом и невольно призвал во время своего выступления призрак Гарри Гудини, известного иллюзиониста и предыдущего президента лиги. В тот момент, когда Даннингер, произнося речь, вымолвил имя покойного Гудини, в углу зала появился светящийся шар, который покатился по потолку, а затем превратился в туманную фигуру, напоминающую незабвенного экс-президента.

К сожалению, со временем призракам пришлось передать эстафету запугивания серьезным политическим и социально-хозяйственным страхам. Как суммировалось в одной из сатирических газет, «раньше наводили страх упыри, стрыги, привидения и осужденные на вечные муки грешники, а сегодня пугают судебные исполнители». Из этого не следует, что со страниц газет и журналов бесследно исчезла подобного рода тематика. С тем же творческим запалом газетчики и журналисты интересовались пророческими снами. Но об этом – в следующем фрагменте.

И еще немного о книге (книгах) Веры Школьниковой: мнение читателей о них… ну-у, осторожно скажем, неоднозначное. Вот мнение одного из российских читателей:

«Можно бесконечно долго размышлять о том, чем объясняется популярность того или иного произведения. Вероятно тут не обходится без таких параметров как правильное расположение звезд или нужная фаза луны, но факт остается фактом. Читательское сообщество пропустило отличную книгу.

Возможно здесь дело в на редкость неудачной обложке, странной фамилии автора или не слишком оригинальном названии. Но мне кажется, что причина столь странного безразличия лежит глубже.

Вероятно основная причина в невероятно депрессивной атмосфере. Даже недружелюбный цикл ПЛиО на фоне «Выбора наместницы» кажется доброй детской сказкой. На весьма увесистый томик набирается от силы три убийства, но живые здесь порой ведут себя много хуже мертвых. Почти любой персонаж мучится от неразрешенного конфликта, будь то наместница или последняя служанка, а каждая страница буквально дышит безысходностью.

Усугубляется это еще и тем, что кроме политики, весьма недурно приготовленной и мастерски сервированной, здесь практически ничего нет. Автор лавирует сюжетным потоком так, чтобы в него не попала ни одна битва. А немногочисленные сцены насилия деликатно опускает. Практически отсутствует какой-либо «экшн».

Еще один поразивший меня момент: в книге нет НИ ОДНОГО положительного героя, каждый в разной мере является расчетливой сволочью. Выделить основную сюжетную линию также не представляется возможным. Нет даже условно положительных персонажей.

Как видно, книга вышла весьма ядреной, проглотить подобное под силу далеко не каждому. И если основная масса авторов предпочитает штамповать книжную жвачку про попаданцев и гламурных вампиров, вперемешку с ехидными ведьмами, то Школьникова перегнула палку в другом направлении.

Но и меньше восьми поставить, значит было бы проявить неуважение к автору. Видно, что автор может и умеет писать, хорошо владеет словом и знает, чего он хочет добиться текстом. А то, что он пишет, он пишет мастерски. Будь книга короче раза в два, когда волна отчаяния еще не успевает захлестнуть с головой, а бесконечные разборки — приесться, я бы безоговорочно поставил девятку.

Хороший литературный язык в наше время — редкость, а плюс к этому интересный сюжет — редкость вдвойне.

На фоне всего того хлама, который регулярно сливается в серию, книга смотрится как бриллиант в помойной яме. И если она не может встать в один ряд с общепризнанными «мэтрами» литературы, то непременно достойна хотя бы попытки ее прочесть» (Crownmaster, сайт ФАНТЛАБ).

А вот мнение польской читательницы, известной писательницы НФ Анны Каньтох, изложенное ею после прочтения первых двух томов из трехтомного издания (напомню, что в Польше издали только две книги трилогии, но в трех томах):

«С одной стороны, можно увидеть определенное сходство с “Песнью льда и пламени” Джорджа Р. Р. Мартина – ведь, так же, как и в знаменитом книжном цикле американского автора, описание событий производится с точки зрения множества разных персонажей, а заметное место в сюжете занимают не фантастические квесты, а придворные (и не только придворные) интриги. С другой стороны, видно также, что писательница прочитала много произведений духовных наследников Толкина, ибо появляются упоминавшиеся уже эльфы и пророчества. Существует даже нечто вроде темного артефакта, т.е. книга (обязательно в черной обложке), которую необходимо найти, иначе государству грозит гибель.

Это первая проблема, с которой я столкнулась в цикле: эти два разных типа фэнтези не сочетаются друг с другом, и поскольку в книгах больше «мартиновских» мотивов, «пост-толкиновские» элементы – особенно когда они появляются впервые – шокируют своей чужеродностью. Потом, к счастью, выясняется, что им тоже предстоит сыграть важную роль, поэтому это не бессмысленные вставки, но ощущение сюжетной несуразицы остается.

Вторая проблема – это объем: в первом томе более восьмисот страниц, во втором – более пятисот. Казалось бы, это достаточное количество страниц, чтобы на них подробно и интересно представить судьбы многих персонажей. Но нет. Так как сюжет охватывает более тридцати лет действия, а персонажей десятки (!), места для углубления персонажей и отношений между ними особо не остается. В результате отдельные витки сюжета очень часто сводятся к показу только ключевых моментов. Например, мы знакомимся с мужчиной, женатым на злобной и сварливой женщине, который знакомится с не очень симпатичной, но умной ведьмой; в следующем эпизоде он спасает ей жизнь, а в еще следующем они становятся любовниками – сложно заинтересоваться таким поверхностно представленным романом, не говоря уже о том, чтобы проникнуться сочувствием к героям. И это обвинение в большей или меньшей степени относится ко всем темам, которые кажутся странно сокращенными, с драматическими поворотами, происходящими на пространстве одной, максимум нескольких страниц.

Так что же находится в этих толстых томах? Ну, помимо уже упомянутых ключевых моментов, там много, скажем так, «связок», в которых автор объясняет читателю, что происходило за пропущенные из повествования годы, что из себя представляют персонажи, что они чувствуют и почему. Также много сюжетной ваты, каких-то не особо интересных описаний городов или побочных сюжетов и сцен, описанных с точки зрения персонажей даже не третьего, а четвертого плана, до которых никому нет дела. В итоге книги производят весьма шизофреническое впечатление: с одной стороны, они многословны, с другой стороны, во всей этой рыхлой массе слишком быстро проскальзывают потенциально интересные элементы, хотя читателю хотелось бы прочитать о них побольше. Это моя самая главная претензия – этот цикл, не говоря уже о полном отсутствии оригинальности, просто-напросто плохо построен. И ему не помогает польский перевод, в котором можно найти ошибки: от орфографических и грамматических до обычных опечаток.

Добавим к этому тот факт, что у Веры Школьниковой нет таланта придумывать интересных персонажей. Из персонажей, появляющихся на страницах романа, может быть, пятеро пробуждают какие-то эмоции. Остальные – либо очень простые (например, храбрый, благородный солдат), либо, для разнообразия, сложные, но не очень правдоподобные – например, сильная, умная женщина, которая по каким-то причинам влюбляется в трусливого и никчемного карьериста. И да, я знаю, тут можно возразить, что такое тоже случается в жизни, но долг автора – заставить читателя поверить в возможность такой любви, а у Школьниковой этого не получилось. Стиль, впрочем, тоже не подкупает: описаниям не хватает живописности, а драматическим сценам – напряжения, и, пожалуй, единственное, что может вызвать восхищение, – это трудолюбие писательницы, который с бенедиктинским терпением расписывает свой мир на десятки лет и сотни страниц.

Все вышеперечисленные недостатки в большей степени относятся к первому тому, и в меньшей – ко второму. Второй – лучше, компактнее, в нем меньше «воды» и скороговорок и больше персонажей и сюжетных витков, которые могут заинтересовать читателя. Вернее, могли бы, если бы не тот факт, что перемены к лучшему приходят слишком поздно – продравшись сквозь восемьсот скучных страниц первого тома, читатель не в состоянии выдавить из своих уст ничего, кроме заданного в раздраженном тоне вопроса: “А до конца далеко еще?”» (сетевой журнал “Esenсja”, 11 августа 2011 года)

Вера Михайловна Школьникова (род. 19 декабря 1980) – писательница романтической фэнтези.

Родилась в г. Минске. После школы «училась на психолога», но вышла в 2001 году замуж и уехала в Канаду, где и завершила учебу. Живет в г. Ватерлоо, вырастила троих детей (старший сын и двое близнецов).

В годы учебы в свободное время занималась разработкой игр RPG. Однако очень хотела писать, творя литературные фантастические миры. Так из наметок сценария одной из игр RPG появилась первая книга цикла «Наместница» -- «Выбор наместницы» (2007).

Вот только разработанный ею мир Сурема не поместился в одну книгу, и она написала продолжения – второй и третий тома (романы «Дети побережья» [2008] и «Стрела на излете» [2012]), а также несколько рассказов. Первый том цикла остается пока единственной книгой, изданной на русском языке «на бумаге», остальное можно найти только в сети. Зато писательнице повезло с переводом – первые два тома цикла (тремя отдельными книгами) изданы на польском языке варшавским издательством “Prószyński I S-ka” в серии “Nowa Fantastyka” в 2007–2008 годах.

17. В качестве послесловия к напечатанному в журнале рассказу приведено интервью, которое кто-то (подозреваю, что МАРИНА МАКАРЕВСКАЯ, она указана здесь переводчицей) взял от имени журнала у Веры Школьниковой. Интервью озаглавлено:

”Nowa Fantastyka”: В нашей серии недавно вышла из печати первая книга из вашей трилогии о Суреме. Как вы себя чувствуете после написания столь объемного произведения?

Вера Школьникова: В первые дни после завершения первой книги чувствовала себя совершенно опустошенной. Как будто там, внутри, ничего не осталось, все перелилось на ее страницы. Мир отпочковался от моей души и стал чем-то отдельным, вещью самой в себе, я уже совершенно не могла его контролировать. А затем я испугалась, потому что осознала: ведь этот мир, свою душу, я передаю в чужие руки, и не могу никак повлиять на его восприятие читателями. Увидят ли они в книге то, что я хотела им показать, услышат ли мой голос, прочитают ли вообще или, может быть, отбросят, пролистав несколько первых страниц. Только после всего этого, по прошествии времени, появились силы писать дальше, вернуться к этому же самому миру с осознанием того, что еще ничего не кончилось, что там, по другую сторону, по-прежнему живут люди, которые строят корабли и замки, влюбляются и рожают детей, радуются и страдают, а никто, кроме меня, об этом не знает. И я начала писать вторую и третью книги.

”Nowa Fantastyka”: Вера, что вас больше всего остального радовало, когда вы писали «Наместницу»?

Вера Школьникова: Знаете, есть такой анекдот про кота, который поначалу боялся пылесоса, а затем втянулся. Со мной было то же самое. Все началось с тура RPG в мире Сурема, который в те времена был еще не слишком похож на тот, который я описала в книге. Это была схема, набор противоречащих друг другу фактов, предназначенных исключительно для нужд игры. А мне хотелось описать, как герой встретил и полюбил героиню, своеобразную предысторию того, что случилось во время игры. Поэтому я открыла тетрадь (поскольку в тот момент сидела на лекции по статистике) и начала писать. После второго абзаца я вдруг поняла, что встретить ее он, может быть, и встретил, но с полюбил уже хуже, и вообще все это складывалось совершенно иначе. Но как иначе? Я пока что понятия об этом не имела, но очень хотела узнать. Вот так я и начала рассказывать эту историю прежде всего себе, а потом уже не смогла остановиться на половине дороги. Если ты пишешь о живых людях, то должен понимать, в каком мире они живут, какую одежду носят, в каких богов веруют… И вот так, страница за страницей, написался огромный текст, а я, поставив в нем точку вдруг с изумлением поняла, что это только предисловие, а сама история еще только начинается.

”Nowa Fantastyka”: Энрисса, ваша героиня -- сильная, находчивая женщина, но чрезвычайно сложная. Вы считаете, что именно такая женщина способна понравиться читательницам и читателям?

Вера Школьникова: Думаю, мои читатели прекрасно понимают, что жизнь намного сложнее, чем кажется на первый взгляд. Что каждый из нас в той или иной мере совершает ошибки, спотыкается, встает и идет дальше. Я могла бы создать идеальную наместницу, героиню без малейшего изъяна, но одна каменная статуя уже была, стоило ли ставить рядом с ней вторую? Сила Энриссы вызывает уважение. а ее слабости – понимание и сочувствие. Я не могла бы сопереживать героине, не знающей сомнений и не делающей ошибок. Мне кажется, что читатели также гораздо охотнее станут читать истории о сильной, необыкновенной, но все-таки живой женщине.

”Nowa Fantastyka”: Вы чувствуете себя феминисткой?

Вера Школьникова: Нет, не чувствую. Я женщина, я отличаюсь от мужчины, и это замечательно, что мы настолько другие. В противном случае жизнь была бы скучной и неинтересной, и мы размножались бы путем деления. Цель феминизма – добиться равенства полов, но я не чувствую себя ничтожнее или хуже любого представителя более сильной половины человечества, так зачем мне бороться за то, что у меня уже есть? Несмотря на то, что по магической прихоти судьбы, Суремом управляет женщина, мир Сурена глубоко патриархален, и моим героиням приходится бороться за свои права, а иногда и за свою жизнь. Только я живу в другой реальности и в другое время.

”Nowa Fantastyka”: Как на Энриссу и весь ее мир отреагировали ваши первые читатели?

Вера Школьникова: Первыми читателями стали мои друзья, также присутствовавшие на той сессии RPG, с которой все началось. Они узнавали в героях себя и радовались тому, что приняли какое-то участие в создании книги. Не обошлось, правда, и без голосов возмущения, дескать на самом деле все было иначе, но я предложила, чтобы недовольные повторили мой путь и написали собственную, встроенную в этот мир книгу. Пока что никто желающий не нашелся.

”Nowa Fantastyka”: Вам нравится общение с читателями? Не утомляет ли вас та популярность, которой вы добились?

Вера Школьникова: Я живу в другой стране, поэтому за небольшими исключениями все мое общение с читателями происходит через интернет. Мне кажется маленьким чудом, что там, далеко, за тысячи километров от моего дома, кто-то читает мою книгу, Я всегда рада возможности обсудить с читателями их впечатления, поговорить о любимых героях, ответить на вопросы. Больше всего я ценю комментарий, оставленный на моей авторской странице совершенно не известной мне женщиной, которая рассказала, что читала мою книгу в больнице, вместе со всей своей палатой и что всем она пришлась по душе. Так что популярность мне не мешает, мне нравится быть популярной.

“Nowa Fantastyka”: Русская литература, в кругу которой вы выросли, чрезвычайно богата. Традиция этой литературы помогала вам или мешала, когда вы писали очередные тома «Наместницы»?

Вера Школьникова: Русская литература, несомненно, очень богата, но школьная программа способна отбить всякое желание не только писать, но и читать. К счастью, у меня были прекрасные учителя как в школе, так и в семье. Когда мне исполнилось десять лет, отец принес мне книгу очень хорошей переводчицы, НОРЫ ГАЛЬ «Слово живое и мертвое». В ней шла речь об искусстве перевода, и именно из нее я узнала, как надо писать произведения художественной литературы и как писать нельзя. Позже, читая любую книгу, а я прочитала их много – классику, книги современных авторов, книги фантастические и книги переводные, я подходила к ним с именно такой меркой – живое ли слово в книге или сухое, мертвое. И честно признаюсь, что не все великие классики русской литературы успешно прошли такое испытание. Но зато те, кто его прошли, научили меня строить композицию, держать в голове сюжетные линии и заставили понять, что только Лев Толстой мог позволить себе писать одно предложение на целую страницу.

”Nowa Fantastyka: Большое спасибо за интервью, и мы с нетерпением ждем следующих частей приключений.