16. Ну и, как водится, немного о писателе. Тадеуш Збигнев Дворак/Tadeusz Zbigniew Dworak (1942 – 2013) – польский астроном, преподаватель высшей школы, популяризатор науки, журналист, автор научно-фантастических рассказов, критик, переводчик. Хотя первым его именем было имя Тадеуш, чаще пользовался вторым именем – Збигнев. Начинал учиться астрономии в Ягеллонском университете в Кракове, но завершил обучение в Москве – окончил физический факультет МГУ имени Ломоносова, специализируясь на физике атмосферы. Вернувшись на родину, работал в Краковской астрономической обсерватории, в 1974 году защитил докторскую диссертацию.
В 1976 году перешел на работу в отдел космической метеорологии Краковского института метеорологии и водного хозяйства, где занимался помимо прочего изучением и интерпретацией фотоснимков, полученных с помощью спутников. В 1980 году был приглашен для проведения исследовательских работ на факультет горной геодезии и охраны окружающей среды Горно-металлургической академии, где работал, развивая и совершенствуя методы мониторинга загрязнения атмосферы, вплоть до ухода на пенсию. Там же в 1991 году Дворак защитил вторую диссертацию, получив следующую ученую степень (doktor habilitowany nauk technicznych). Работал также в должности профессора в Государственной высшей профессиональной школе имени Станислава Пигоня в г. Кросно. Состоял также в Польском астрономическом обществе и в Польском обществе любителей астрономии (в этом последнем в 1983 – 1986 годах занимал должность члена центрального правления).
Здесь следует особо отметить, что Дворак с 1973 года на протяжении почти четырех десятков лет тесно сотрудничал с журналами «Urania» и «Postępy Astronomii», а с 1981 по 1991 год, то есть в очень сложный период для периодических изданий, исполнял обязанности технического редактора журнала «Urania». Он опубликовал более 150 статей и заметок, зачастую исторического характера, а также множество рецензий на научно-популярные книги (помимо указанных, в «Wiedza i życie», «Aura», «Młody Technik», «Fantastyka» и «Nowa Fantastyka», «Razem» и др.).
Дворак написал также ряд научно-популярных книг о достижениях и проблемах астрономии, которые (книги) не потеряли значения и до сих пор:
«Świat planet/Мир планет» (соавтор Конрад Рудницкий/Konrad Rudnicki, I издание PWN 1979;, II издание PWN 1983); «Astrologia. Astronomia. Astrofizyka/Астрология. Астрономия. Астрофизика» (I wydanie LSW 1980; II wydanie LSW 1986); «Z astronomią za pan brat/С астрономией запанибрата» (Iskry 1989);
«Milczenie Wszechświata/Молчание Вселенной» (соавторы: Збигнев Папротный/Zbigniew Paprotny, Збигнев Солтыс/Zbigniew Sołtys, WP, 1997); «Odległe planety w Układzie Słonecznym/Окраинные планеты Солнечной системы» (соавтор: Ежи Крейнер/Jerzy Kreiner, WN PWN 2000). Весьма ценным вкладом в популяризацию астрономических знаний в Польше была его инициатива перевода на польский язык (в соавторстве с дочерью Тамарой) обширной монографии Джона Норта/John North «История астрономии и космологии/Historia astronomii i kosmologii» (изд. „Książnica", Katowice, 1997).
В научной фантастике дебютировал сценарием радиопостановки «Фемида/Temida», написанным в соавторстве с Романом Данаком/Roman Danak. Радиопостановка была выпущена в эфир краковской редакцией Польского радио в 1967 году, а ее сценарий годом позже был напечатан в журнале «Mlody Technik» под псевдонимом Збигнев Скавский/Zbigniew Skawski. В этом же журнале в последующие годы были напечатаны и многие другие рассказы З. Дворака, написанные как в соавторстве с Р.Данаком, так и соло. В 1977 году вышел из печати сборник рассказов З. Дворака и Р. Данака «Власть над материей Яна Цëнгвы/Jana Ciągwy władza nad materią».
Рассказы Дворака публиковались также в журналах «Science Fiction», «Fenix», антологиях «Wolanie na Mlecznej Drodze/Зов на Млечном Пути» (“Nasza Księgarnia”, 1976),
«Drugi próg życia/Вторая грань жизни» (“Nasza Księgarnia”, 1980), «Spotkanie w przestworzach/Встреча на просторах» (т. 1, KAW, 1982), «Śmierć higieniczna/Гигиеническая смерть» (1985).
Рассказы З. Дворака переводились на венгерский язык и на язык эсперанто. На русском языке опубликованы переводы двух рассказов.
14. В дискуссии о грехах польской научной фантастики пожелали принять участие еще двое «разгневанных мужчин».
Ученый-физик и астроном, популяризатор науки, автор и критик НФ Збигнев Дворак/Zbigniew Dworak назвал свое эссе:
«OPOWIADANIE FANTASTYCZNE»
«ФАНТАСТИЧЕСКИЙ РАССКАЗ»
Фантастический рассказ?!. Как его писать, если в этой области все уже придумано, сказано и пересказано. Значит, чтобы написать нечто такое, нужно добиться неслыханной оригинальности как формы, так и содержания, тщательно следя, однако, за тем, чтобы оригинальность эта не превратилась в бессмыслицу!
О содержании сказано выше. Форма? Простите, но и формой уже тоже не удивишь читателей, не поразишь критиков и не приведешь в ужас пуристов. Разве что будешь писать слова задом наперед и вверх ногами, а из слов не станешь строить фразы,-- но таких чудачеств ни один издатель не потерпит, даже если автор попытается убедить его, клянясь всеми святыми, энтропией и бесконечностью, графически выраженной уложенной на бочок восьмеркой, в том, что это новый, революционный и попросту уникальный способ передачи информации. И правда – уникальный, только кому он такой уникальный нужен?
Да и какую информацию можно таким образом передать? Разве лишь ту, что с самим автором что-то не ладное – наверное, у него в голове все перевернулось… «Мало ли на свете сумасшедших? Зачем нам еще один?» -- скажет издатель, пожимая равнодушно плечами.
Молодой автор очень хочет написать рассказ. Жаждет ярким проявлением своей фантазии изумить, напугать, ошеломить читателя. Он неясно представляет себе, что нужно очень искусно вмуровать в построенное уже здание некую частность, некую архитектурную деталь, которая его украсит, но не знает, как это сделать. Ему кажется, что лучше всего использовать нечто ужасное – читатель любит и должен пугаться! – и какое-либо невероятное сочетание пространственно-временных явлений. Ведь о путешествиях во времени можно писать без конца и краю. Правда у физиков и астрономов имеется на сей счет свое мнение, но оно остановить молодого начинающего рассказчика не может.
«В литературе все дозволено, а ну ее, эту науку!» -- радостно восклицает автор, ставя на карту licentia poetica. И садится за пишущую машинку. Он предпочел бы, правда, диктофон, а то и вовсе считыватель мыслей, чтобы излишне не утруждать себя, но понимает, что в наших условиях это чистая фантастика. Значит, он садится за машинку и… стучит по клавишам.
Выстукивает рассказ такого примерно содержания.
Юный и отважный пилот трансгалактических курьерских линий, как раз в это время страдающий от несчастной любви – избранница его сердца пренебрегла им, выйдя замуж за киборга, у которого все искусственное и непреходящее (за исключением, разумеется, денег, которые, правда, преходящие, но зато естественные) – решает отправиться в неизведанные дали Вселенной, дабы сделать там великое открытие. Не важно (автор сам не имеет об этом ни малейшего понятия) чем он занялся, долетев до галактики NGC 13721, важно то, что там вскоре после его прилета вспыхнула сверхновая аж III класса (каковых, как известно, не бывает).
Спасаясь от последствий сей космической катастрофы, наш герой пытается пролететь сквозь самый центр Антареса, этой всем известной сверхгигантской звезды, но ему не удается совершение этого маневра, и его сверхбыстрая ракета пролетает мимо звезды, слегка опалив рули. Далее с героем творится нечто странное: он с гиперразбега перескакивает через свою эпоху и приземляется на родной планете за год до своего рождения. Несколько удивившись произошедшему, он не теряет, однако, головы и блестяще соблазняет свою мать, становясь сам себе отцом.
Молодой писатель причастен (по крайней мере, теоретически) к тайнам писательского ремесла. Он неплохой рассказчик – умеет создавать настроение, нагнетать напряжение, изумлять парадоксальными оборотами речи и сравнениями, поэтому юный читатель – а таких среди читателей фантастики большинство – приходит во все большее возбуждение.
Такой читатель как раз добирается до момента, в котором автор посылает своего героя на маленький и всеми забытый островок в Тихом океане. Герой углубляется в гущу странной ультратропической растительности и вступает в схватку с жуткой каракатицей – обитательницей небольших, круглой формы озер, занимающих изрядную часть этих необычных джунглей.
Несколько обеспокоенный столкновением с не известной ему флорой и фауной и как бы немного испуганный собственной храбростью герой возвращается на побережье. Там он укладывается поудобнее на теплом песке и наслаждается солнечным закатом. И в тот момент, когда последний солнечный луч гаснет в океане, вдруг осознает, что как странная растительность, так и необычный животный мир являются результатом испытаний ядерного оружия, проводившихся в незапамятные времена на тихоокеанских островах.
Испытания эти проводили нехорошие люди, жившие в недоброй памяти XX веке. Герой хочет выругаться… э-э-э… нехорошими словами, высказав этим свое отношение к этим людям, но внезапно с ужасом замечает, что к нему тихонько подползает огромная каракатица. И что она совсем уже близко.
И тут… И тут юный читатель, обливаясь холодным потом, вдруг осознает, что это он – герой рассказа и что это к нему подползает отвратительная зеленовато-фиолетовая каракатица, поблескивая омерзительными складками тела в и без того кошмарном лунном свете. Каракатица распростирает жуткие щупальца, помаргивая при этом злобными маленькими глазками, и… A-a-a-a!!!
Прибегают всполошенные воплем родители, которые пытаются успокоить мальчугана, но не добиваются успеха и звонят врачу. Тот приезжает, обследует пациента, прописывает ему полный домашний покой и вышвыривание научно-фантастических книг из библиотеки, а также выписывает ему направление на месячный курс лечения в клинике для нервнобольных.
Когда молодой автор рассказа узнает о случившемся, его радость не ведает границ. Он шествует бледный и горделивый и, кажется, прямо-таки лучится фантазией. Он уже знает, что память о нем не умрет, что следующие поколения будут с набожным страхом шептать его имя.
И тут же сочиняет следующий рассказ – такой «крутой» и такой «потрясный», что, по его мнению, сам Станислав Лем, прочитав его, позеленеет от зависти. Его не смущает даже то, что Станислав Лем пишет весьма не лестную рецензию на этот его «шедевр». Он еще выше задирает нос, поскольку считает ее неоспоримым и полным доказательством… этой самой зависти.
И, не покладая рук, стряпает новый рассказ, после прочтения которого половина населения страны зашивается в лесные дебри, а вторая половина наглухо запирается дома, тщательно баррикадируя все окна и двери. А Станислав Лем выбрасывается из окна…
А теперь небольшой совет тем, кто выжил после прочтения рассказа новоиспеченного писателя. Не стоит идти к молодому фантасту, чтобы объяснить ему, что многоуважаемый Станислав Лем вовсе не потому выбросился из окна, что усомнился в себе, а потому, что воспылал гневом и впал в отчаяние, видя, как вырождается литература, – молодой творец в ответ на это разразится новым рассказом.
Прочитав который, мы вынуждены будем, не вступая даже в спор, вышвырнуть сочинителя в окно, а затем гнаться за ним (науськивая, разумеется, на паршивца зеленовато-фиолетовых каракатиц, иссиня-черных рогатых жуков и прочих жутких чудовищ) до тех пор, пока он не поклянется в том, что больше никогда в жизни не сядет за пишущую машинку, чтобы сочинить фантастический рассказ.
15. Збигнева Дворака замечательно дополняет Мацей Паровский/Maciej Parowski, который «в подражание Станиславу Лему» публикует на внутренней стороне задней обложки журнала свой «Podręczny kalkulator wątków młodej fantastyki/Подсобный калькулятор сюжетов молодой фантастики».
11. Замечательный «Словарь польских авторов фантастики» стараниями Анджея Невядовского пополняется персоналией Антония Ланге/Lange Antoni (1861 -- 1929) – поэта, новеллиста, романиста, драматурга, литературного критика и переводчика. Здесь же, в рубрике «Пожелтевшие страницы/Pożołkłe kartki», публикуется фрагмент рассказа Ланге «Альманзор» (Antoni Lange “Almanzor” (w:) “W czwartym wymiarze. Opowiadania fantastyczne”, wyd. 2, nakladem księgarni A. Gmachowskiego, Częstochowa, 1925). Иллюстрация АНДЖЕЯ БЖЕЗИЦКОГО/Andrzej Brzezicki.
12. В рубрике рецензий Анджей Невядовский пишет о новой книге Виктора Жвикевича «Имаго» (Wiktor Żwikiewicz “Imago”, t. 1-2, KAW, Katowice, 1985; “Жвикевич может отталкивать, раздражать, утомлять, но права на оригинальность у него не отнимешь. Он имеет свой стиль, узнаваемый в мгновение ока, трудный для подделывания; пишет умно, литературно, ставит проблемы, волнующие его поколение, показывая, какой может быть научная фантастика, выходящая из-под пера вдумчивого писателя”);
Лешек Бугайский знакомит читателей журнала с новейшим достижением замечательного польского переводчика произведений ирландского писателя Джеймса Джойса (и не менее замечательного автора детективных романов, печатавшихся под псевдонимом Джо Алекс/Joe Alex) Мацея Сломчиньского – переводом отдельно опубликованного фрагмента книги «Finnegan’s Wake» (James Joyce “Anna Livia Plurabelle”. Przełożył Maciej Słomczyński. Wydawnictwo Literackie, Kraków-Wrocław, 1985);
а Иоанна Салямоньчик/Joanna Salamończyk обращает внимание читателей журнала на издание заново сверенного с оригиналом, отредактированного и оснащенного предисловием и примечаниями перевода классического романа английского писателя Герберта Уэллса «Машина времени» (Herbert George Wells «Wehikuł czasu». Tłumaczył F. Wermiński. Zweryfikował przeklad, opracował i wstępem opatrzył J. K. Palczewski. Ossolineum, Wrocław, 1985).
13. В рубрике «Наука и НФ» публикуется статья Т. Збигнева Дворака /T. Zbigniew Dworak, которая называется «Cywilizacje pozaziemskie w science fiction/Внеземные цивилизации в научной фантастике». Очень компетентный и неторопливый разбор, сделанный замечательным автором – ученым-астрономом и, в то же время, писателем-фантастом. К сожалению, базировавшийся на минимальном доступном в ту пору материале. Прошло 30 лет и добавились сотни произведений, которые следовало бы, пожалуй, принять в расчет. Возможно, я вернусь к этой статье позже, когда зайдет речь об ее авторе. (А речь, я думаю, обязательно зайдет). Пока же отметим для себя, что вот она, такая статья, здесь есть. Иллюстрация МАРЕКА ЗАЛЕЙСКОГО/Marek Zalejski.
14. В той же рубрике «Наука и НФ» публикуется также очередная статья Мацея Иловецкого, которая называется «Świat, jaki jest/Мир, каков он есть». «Каков конь, каждый видит» -- написал когда-то ксендз Бенедикт Хмелëвский в своей знаменитой энциклопедии «Nowe Ateny/Новые Афины» (1745 – 1756). Дескать, чего ради тратить чернила, бумагу и время на описание того, что любой и каждый может увидеть собственными глазами. А если применить эту максиму к миру? И проследить, каким же его видели люди, начиная с древнегреческих времен и кончая сегодняшним днем. Как всегда у Иловецкого, компактно, весьма познавательно и неизменно интересно. Иллюстрация МАРЕКА ЗАЛЕЙСКОГО/Marek Zalejski.
15. Польский знаток, библиограф и писатель фантастики Яцек Изворский/Jacek Izworski публикует следующую часть своей великолепной библиографии «Фантастические произведения, изданные в Польше после 1945 года/Utwory fantastyczne wydane w Polsce po 1945 r.» -- только книжные издания. В этой части библиографии приводится окончание описания достижений 1972 года. Отметим, что библиография насчитывает уже 863 наименования.
16. В рубрике «Среди фэнов» сообщается:
-- о пятом чехословацком коне (PARDUBICE 86), состоявшемся 18-20 апреля 1986 года, и о премиях имени Карела Чапека и Людвика Соучека, чьи лауреаты 1986 года были названы в ходе проведенных мероприятий;
-- о трудностях, связанных с изданием очередных номеров периодических изданий PSMF «SFera» и «Feniks»;
-- о клубе «Taurus» в Белостоке.
17. На третьей странице обложки в рубрике «Фильм и фантастика» располагается статья Дороты Малиновской/Dorota Malinowska «SZALONY MAX po raz trzeci/БЕЗУМНЫЙ МАКС в третий раз» -- о третьем фильме названного цикла.
P. S. Судя по крайне вялому интересу к неплохому вроде бы (на мой взгляд) материалу обзора этого журнального номера (как, впрочем, и к обзорам предыдущих нескольких номеров), "something is rotten in the state of Denmark".
облако тэгов
