10. В рубрике «Критики о фантастике» на стр. 70-71 напечатана интересная статья критика Роберта Клементовского/Robert Klementowski:
НЕ ЗАЛАСКАТЬ КОТА НАСМЕРТЬ
Nie zagłaskać kota na śmierć
Литературными бестселлерами прошлого года были, вне всякого сомнения, “Narrenturm”Анджея Сапковского и “Extensa”Яцека Дукая. Сразу же признаюсь, что книги обеих авторов я принял со смешанными чувствами. Проблема эта была бы исключительно моей, если бы не сравнение собственных ощущений с рецензиями.
Оценка столь иррациональной формы, как литературный текст – трудное занятие. Как и в каждой области человеческой жизни, в литературе при попытке оценки выходят на первый план личные вкусы читателя. Это присуще также всякому критику, сколько бы он ни силился удержаться в рамках так называемого объективизма. Однако, будучи оснащенным исследовательскими инструментами, он способен обосновать свои преференции. Личность критика отражается в рецензии, которая не претендует на ранг бытия незыблемой, единственной истиной, но должна обратить внимание потребителя на достоинства и недостатки литературного произведения.
А как быть, однако, когда рецензии лишь незначительно отличаются друг от друга? Когда рецензенты манипулируют избитыми стереотипами вроде “книга наводит на размышления”, “автор прекрасно владеет языком” и тому подобное. Мне уже издавна кажется, что появляющиеся в печати рецензии польской фантастики такие бесстрастные, такие корректные, такие безудержные в своем стремлении к объективизму, что в результате у того, кто их читает, появляется ощущение повторения, наслоения одинаковых формулировок, информационного шума.
Меня беспокоит та тенденция к конформизму, которую я наблюдаю. Литература, которая выходит из печати во все большем количестве титульных названий, не подлежит дискуссии. Развлекательную литературу, если она хорошо написана, нет смысла обсуждать. Ибо она написана не для обсуждения, а для забавы, и если выполняет свое назначение – спасибо ей за это. Романы Дукая и Сапковского трудно отнести к этой категории. Однако заслуживают ли они однозначно теплых и позитивных рецензий? Продвижением авторов пусть занимаются издатели – на то они и существуют.
Разумеется, возникает вопрос: с какой точки зрения следует оценивать результаты творческой работы? Вопреки мнению, которое, как мне кажется, разделяет большинство рецензентов фантастической прозы, в основу оценки книги (а также фильма или другой формы искусства) не может ложиться общее состояние явления, описываемого термином “фантастика”. Прежде всего, нужно смотреть на произведение автора. Это он должен защищать самого себя своим творением, иначе придется вновь и вновь перемалывать из пустого в порожнее, говоря о фантастике, как о стадном явлении.
Осмелюсь утверждать, что Анджей Сапковский так никогда и не повторил успеха сборника “Miecz przeznaczenia”. “Narrenturm” никоим образом на это утверждение не повлиял. То, что эта книга солидно сработана – неоспоримый факт. Повинуясь первому порыву, я назвал этот роман “кратким курсом средневековых мотивов, приспособленных к возможностям восприятия современного читателя”. Вот что мы здесь имеем – историю человека, в ускоренном темпе перемещаемого по силезским землям для того, вероятно, чтобы читатель имел возможность познакомится с очередными героями, местностями, сюжетными поворотами. И в результате все это получилось мимолетным, поверхностным, политым фантастическим соусом, временами скучным.
И, кстати говоря, вплетение фантастических сюжетных линий в квазиисторическое повествование показалось мне натужным, делавшимся насильно, словно автор хотел втиснуться в роль постмодерниста, смешивающего конвенции. Это одно из наиболее любимых в последние без малого десять лет определений-отмычек. Вот только боюсь, что в случае Сапковского намек на интертекстуальность – рискованное предприятие. Ну в самом деле – можно ли сравнивать, например, спокойную, насыщенную отвлечениями от темы прозу Умберто Эко с приключенческой в большей ее части книжкой Сапковского? Думаю, что Сапковский в достаточной мере хороший писатель, чтобы не искать образцы для подражания. Ведь в крайнем случае интертекстуальность может привести к абсурду. “Знание условности должно цениться ниже, чем умение творчески ею пользоваться”, — писал Стофф об одной из книг Фиалковского. Тут ни прибавить, ни убавить.
Означает ли это, что книга плохая? Думаю, что использовать оценки такого типа в отношении литературы не стоит. В задачу критика входит показ читателям литературного произведения прежде всего ошибок, сюжетных мелей и недостатков аргументации. Вопреки видимости речь идет не о «заземлении» произведения – поскольку не все произведения предоставляют возможность дискуссии об их достоинствах и недостатках.
Трудно трактовать “Narrenturm” как энциклопедию знаний о средневековье, особенно потому, что Сапковский конструирует своих героев по образу современного человека. Однако он показывает нам Шленск XIV столетия, как яркую, красочную эпоху, не имеющую ничего общего с утвердившимся в сознании большинства людей понятием «мракобесие». Книга подтверждает то, что я однажды уже писал о творчестве Сапковского: в том моменте, когда он останавливается на чем-то дольше и начинает играть персонажами, его проза набирает румянца. И то, что действительно важно – в ходе чтения сохраняется приятная уверенность в том, что сюжет зиждется на глубоких знаниях автора об эпохе.
За это же примерно я ценю и Дукая. Лишь немногие наши авторы умеют использовать глубокие знания предмета для создания несуществующего мира. В случае Дукая, мне кажется, знания иногда даже ему мешают. В результате я завершил чтение повести “Extensa” худшим для читателя способом – вопросом: “Ну и что из этого?”
При оценке произведения кое-кто поговаривал об оригинальности. Но оригинален ли Дукай на самом деле? Психологическая фантастика сопутствует нам по меньшей мере с начала прошлого века (Жулавский), изменения в человеке под влиянием Контакта тестировались на переломе 70-х – 80-х годов (Холлянек, Орамус), вброс читателя в создаваемый фантастический мир без подготовки – это тоже уже было. Поэтому новаторской повесть “Extensa” ни в коем разе не назовешь.
Автор рассказа “Złota Galera” предложил нам творческий замысел, растянутый в повесть, чего делать совершенно не стоило. При восприятии фантастики подчеркивается необходимость отказа от недоверия к описанию событий. Эту максиму следует, однако, расширить – это в равной степени должно относиться и к психологической правдоподобности героев. В намерения автора входил, как мне кажется, показ драмы человека в его столкновении с неизвестным, неизбежность судьбы, нечто вроде предопределения. Заставил ли он меня, как читателя, поволноваться за героя, сопереживать ему? К сожалению, нет, ни в малейшей даже степени.
Драма литературного героя всегда разыгрывается через конфликт – с повседневной действительностью за окном, другим героем, наконец с самим собой. Когда внешний мир остается неописанным (а это неизбежно в случае фантастического произведения), а внимание автора сосредотачивается на протагонисте, приходит ощущение неправдоподобности мотивации поведения героя.
Я весьма сомневаюсь в необходимости применения в литературе насыщенного научными терминами языка для описания внутреннего состояния человека. Дукай отступает от темы, растекаясь мыслью над меандрами психики героя, кидаясь из крайности в крайность, от пафоса до банальности через какие-то мрачные в его понимании области подсознания и рисуя в результате образ героя, подвергнутого клиническому исследованию. Разговор о герое в значительной мере напоминает холодный врачебный диагноз, который имеет мало общего с литературой. Некоторые хотят видеть в этом Лема. Они, однако, ошибаются. Произведения Лема служили описанию человека в общественной шкале, поискам ответа на вопрос о причинах, способах деятельности, будущем человеческой расы, цивилизации. Там же, где Лем анализировал индивидуума, он делал это гораздо более чисто и прозрачно.
Хорошим ли языком написана книга? А что это значит? Чего мы должны ожидать от человека, который решается на занятие писательским трудом? Мы что, должны благодарить писателя за то, что он правильно употребляет слова в письменной речи? Уж увольте.
“Возбуждение пробежало по cerebrum lunae волнами, скорость которых превышала скорость света, когда Пальцы начали докладывать о молекулярных конструктах, напоминающих детекторы квантовых редукций, используемых для регистрации эффекта Рейнберга/Эйнштейна-Подольского-Розена в репрозионных зернах; о конструктах, обнаруживавшихся тем чаще, чем глубже я погружал в Аномалию Пальцы, чем больше она вокруг густела”. Прочтите этот отрывок, не переводя дыхания. Да простит мне автор – это невнятный лепет. Когда подобным образом писал Жвикевич, в его прозе было, однако, больше прелести. В случае его романа “Druga jesień” можно было бы говорить о поисках формы, в которой отражались бы распад мира и борьба человека за самосохранение. Жвикевич допускал победу человека, используя множество литературных приемов, форм изложения, он придавал описываемому миру реальности, вещественности, осязаемости. Дукай не сумел этого сделать. У него проблемы с ясным изложением истории, он забывает, что литературное произведение – сообщение, которое читатель примет или отвергнет.
“Сами размеры этого мозга – воистину астрономические – представляли бы собой ограничение и замедляли бы и усложняли процессы мышления, если бы не обильный посев репрозионных молекул, последней еще не использованной партии из оригинального Зерна, которая на заре истории вошла в алый лес и распространилась по всему неокортексу наряду с ростом корневой системы леса, так что теперь и его внутренние мыслительные процессы осуществлялись со сверхсветовыми скоростями, перескакивая от модуля к модулю свозь тысячи репрозионных ворот”. Уф-ф-ф…
Писатели, а в еще большей степени фэны прикрываются понятием licentia poetica, служащим чаще всего ширмой для графоманов. Существует, однако, и вторая сторона медали – автор, публикуя свое творение, отдает его читателям на их суд. И не говорите мне, что ему все равно, что они о нем скажут.
С критикой дело обстоит так же, как с литературой – ее тоже в конце концов оценивают читатели, соглашаясь с ее тезисами или нет. Добросовестность, однако, требует показа аргументов и за, и против. Мне кажется, что во многих критических статьях проскальзывает опасение перед слишком острым показом претензий, своего рода “политическая корректность”. О том, что можно писать иначе, свидетельствуют критические тексты, написанные со страстью и легко распознаваемые. И, что важнее всего, -- являющиеся продолжением книги, пополняющие знания читателя, становящимися полем для дискуссии над рецензируемой книгой. Нельзя от этого отказываться!
P.S. Э-э-э… Немного информации к размышлению над «Башней шутов» Сапковского:
«Литература фантастическая оперирует выдуманными героями на выдуманном фоне.
Литература историческая обращается к реальным героям, но помещает их в выдуманный антураж.
И чем более убедительно выдуман автором антураж, мир исторического героя, реалии, в которых он существует, тем удачнее исторический роман. Любая попытка честно и дотошно воспроизвести мир, где действует Александр Македонский или Наполеон, губит роман на корню. Даже попытка заставить героев изъясняться на языке того времени отпугивает читателя.
Придуманный, фантастический мир, в котором существует герой фантастического романа, желательно сделать как можно более близким к миру читателя, а язык, на котором говорят соратники Александра Македонского или Дмитрия Донского, должен быть нашим, современным, удобоваримым языком.
Лучшие из исторических писателей – Фейхтвангер, Дюма или Алексей Толстой – об этом знали и измывались над исторической точностью, как им хотелось» (Кир Булычев).
В 1986 году, в декабрьском номере ежемесячника “Fantastyka” пришел к читателям рассказ о таинственном истребителе чудовищ, неутомимом охотнике на нечисть, беловолосом Геральте из Ривии. Рассказ носил не менее таинственное и странное название “Wiedźmin”, а написал его молодой коммивояжер, работник польского министерства внешней торговли Анджей Сапковский/Andrzej Sapkowski (дебютировавший, кстати, в журнале “Fantastyka” тремя годами раньше переводом рассказа американского писателя Сирила Корнблата«Слова гуру»).
Сапковский написал рассказ на спор с сыном и продолжать писательскую деятельность не собирался: самое большее, на что он рассчитывал – эпизодическое сотрудничество с журналом в качестве литературного переводчика. Рассказ, однако, понравился жюри объявленного журналом конкурса (или, точнее, нескольким его членам) и, обойдя тысячи конкурсных работ, завоевал премиальное место. Пусть да, третье (уступив второе рассказу “Cernie/Тернии”Яна Мащишина и первое – рассказу “Wrócieeś Sneogg, wiedziaam”Марека Хуберата), но премиальное место – приведя автора в некоторое воодушевление. Ну а дальше… «Каков конь – каждый видит». Читатели этого блога имели возможность наблюдать за тем, как развивалось сотрудничество молодого писателя с журналом. Эта тема, как и тема всемирного развития литературной карьеры Анджея Сапковского – предмет другого (и очень долгого) разговора. Нас же в данный момент интересует связь этой карьеры с другой, не менее славной карьерой – художественной карьерой БОГУСЛАВА ПОЛЬХА.
«Прочитав первый рассказ “Wiedźmin” — тот, который пришел на конкурс в “Фантастыку”, я сказал Мацеку Паровскому, что, по-моему, это абсолютный хит. Как комикс и готовый сценарий фильма. Мацек сказал, что, может быть, это так и есть. И добавил такую для меня диковинку, что в редакции мнения сильно разделились. Были даже голоса, звучавшие, к примеру, так: “Да что за хрень? Какой-то Ведьмук, Ведьмак, о чем это вообще?” Дескать это в принципе не хорошо, и ну их, такие выдумки, подальше. Я удивился, потому что для меня это был абсолютный хит, готовый отшлифованный алмаз, то есть бриллиант. Фактом остается, что Анджей Сапковский действительно не выиграл конкурс этим рассказом. Тем не менее, я остался при своем мнении и спорил с некоторыми людьми, потому что считал, что если уж ты сидишь в редакции такого журнала, как “Фантастыка”, то должен чутче воспринимать новые веяния. Споры были довольно ожесточенными, а спустя годы оказалось, что правота была на моей стороне, и я не скрываю, что горжусь тем, что вложил свой кирпичик в комиксный проект “Ведьмака”.
Сначала были иллюстрации к рассказам, печатавшимся в журнале “Nowa Fantastyka”. Известно было, что мы можем рисовать комикс, но с моей стороны не было никакого нажима, форсирования темы, я в это время занят был другой работой и думал этак про себя совершенно спокойно, что вот когда-нибудь… А Мацек Паровский, который в силу своей журналистской должности находился в самой гуще событий, когда встречался с издателями, много раз об этом им говорил, и в какой то момент на линии связи Прушиньский – Паровский проскочили искры. Издатель сказал: “Ну раз вы говорите, что может быть комикс, делайте комикс”. И тогда начались наши совещания. Потому что, когда читаешь вещь в подготовительной фазе, тебе все ясно и понятно. А начнешь присматриваться, появляются вопросы: как будет выглядеть этот персонаж — анатомически, физически, лицом, ходит ли он в штанах или, может, в чем-то другом, как известный нам Конан. Я был уверен, что мне все совершенно понятно, но стоило задуматься, начали прямо-таки наслаиваться проблемы. Но не это было хуже всего. По этой-то части я был профессионально подготовленным: могу нарисовать все, буквально все что угодно, только вот не все подойдет, потому что не все сможет окупиться. Проблема, которая меня занимала на первых порах: во что героя одеть — была решена после телефонных переговоров с Анджеем, и я уже знал, что не будет парня типа Конана с голым торсом или в юбке, подобно Торгалю. Герой будет действовать в кожаной одежде, потому что таким его Анджей описал. Я несколько иначе оформил эти кожанки и элементы украшений, какие-то мои предложения не вызвали возражений – например, перчатки с шипами.
В результате после короткой «пристрелки» я уже готов был стартовать и с героем, и с окружающим миром, но тут оказалось, что сценарная часть у нас, однако, зависла. Это зависание выражалось в том, что после раскадровки и оснащения текстом у меня появилось впечатление, что я читаю роман “Stara baśń”, а ведь мне хотелось чего-то другого. Меня это очень озаботило, и мы с Мацеком стали ломать головы над тем, как приблизиться к тому, о чем пишет Анджей. Вот тогда-то Мацек и изрек на одном из совещаний, объясняя почему мы так долго примеряемся и почему нам так трудно это идет, великолепную фразу: “Литература — это то, что очень трудно рисуется”. И это как раз квинтэссенция, тут Мацек кратко сформулировал нашу проблему. Сапковский пишет привольно, широко, у него прекрасные диалоги, но его герои ужасно болтливы, они если уж начинают говорить, то говорят замечательно, я восхищаюсь этим стилем, только вот комикс – это немного другое средство коммуникации и эту трепотню надо как-то подсократить. В книжке хватает мест, где герои на нескольких страницах перебрасываются шуточками, прямо-таки жемчужинками юмора, цинизма или чего-то подобного, но, холера ясная, от чего-то нужно и отказаться. Потому что в комиксе все это выглядит ужасно скучным. Нужно было найти какой-то замещающий ход. Мы его нашли, но я прямо говорю – это не литература Сапковского. Это нечто среднее, что-то искалеченное в литературном смысле, но, в то же время, обогащенное другим смыслом. Это нечто, которое можно рассматривать. Мы сохранили обязательный минимум из этих чудесных диалогов, но сокращений было много. И были места, где я прямо-таки на голову становился, чтобы сочетать с рисунком не только диалоги, но еще и голоса снаружи, со стороны. Вот, например, сцена в корчме, когда Борх разговаривает с Геральтом, а где-то рядом какие-то типы спорят из-за кота, который мяукает, а еще кто-то жалуется на жену. Эти тексты написаны специальным курсивом, чтобы они отличались для читателя, не знакомого с оригиналом – дескать там кто-то в глубине еще что-то говорит, мы этого не видим, но откуда-то оттуда, издали, доносятся пьяные голоса…»
ПОЛЬХ подробно рассказывает, как он (регулярно советуясь с Сапковским) принял то или иное решение: почему у Геральта именно такая внешность, почему у него “подковы” под глазами, почему взгляд исподлобья, откуда взялся шрам на подбородке и еще много чего другого. Не хочется комкать этот великолепный рассказ, поэтому давайте пока ограничимся результатом.
Первое издание комикса “Wiedzmin/Ведьмак” (сценарий Анджея Сапковского и Мацея Паровского, графика БОГУСЛАВА ПОЛЬХА) в 6 томах предприняло издательство “Prószyński I S-ka” в своем журнале “Komiks” в 1993-1995 годах:
“Droga bez powrotu/Дорога без возврата” (1993, "Komiks" nr 8 (26)/93, 50 000 экз.); “Geralt/Геральт” (1993, "Komiks" nr 9 (27)/93, 50 000 экз.);
“Granica mozliwosci/Предел возможности” (1995, "Komiks" nr 1 (31)/95, 35 000 экз.); “Zdrada/Измена” (1995, "Komiks" nr 2 (32)/95, 30 000 экз.).
В 2001 году комикс был переиздан компанией “Prószyński Media” в двух томах (с перемещением последней части – “Zdrada” – на второе место; так комикс переиздавался и в дальнейшем) и в твердой обложке.
В 2015 году вышло в свет коллекционное издание комикса в одном томе и в твердой обложке.
В 2016 году комикс напечатан в составе серии “Kultowe polskie komiksy” (№№ 1 – 6) издательства “Ringer Axel Springer” в виде шеститомника.
4. В рубрике «Из польской фантастики» размещены литературные миниатюры, написанные Аделлайдой Трач/Adellajda Tracz, Влодзимежем Дембовским/Włodzimierz Dembowski, Юлиушем Мрузом/Juliusz Mróz, Мареком Уткиным/Marek Utkin, Гжегожем Янушем/Grzegorz Janusz (стр. 38 – 41).
5. В этой же рубрике напечатан фрагмент (две первые главы) нового (и долгожданного) романа Анджея Сапковского/Andrzej Sapkowski. Фрагмент носит название “Narrenturm” (стр. 42 – 51). Иллюстрации РОБЕРТА ШМИГЕЛЯ/Robert Szmigiel.
В этом же 2002 году этот роман Сапковского – первый из «Саги о Рейневане» (она же "Гуситская сага") — вышел из печати в издательстве “superNOWA”, а в следующем году был переиздан в издательстве “Świat Książki” .
Издание “superNOWA” вошло в трехтомную блок-трилогию и затем многократно допечатывалось.
Роман переведен на чешский,
немецкий,
украинский,
венгерский, английский,
испанский и финский языки.
На русском языке он впервые увидел свет в переводе ЕВГЕНИЯ ВАЙСБРОТА под названием “Башня шутов” в 2004 году.
И затем многократно перепечатывался. На карточку романа можно глянуть здесь Упоминания о публикации данного фрагмента в журнале “Nowa Fantastyka” в ней нет. Равно как нет и сведений о большинстве указанных переводов на другие (кроме русского) языки. А почитать об авторе можно тут
6. И еще одна публикация в этой рубрике – рассказ Януша Цырана/Janusz Cyran “Róża Antarktydy/Роза Антарктиды” (стр. 52 – 56). Иллюстрации АРТУРА СИТНИКА/Artur Sitnik.
«”Роза Антарктиды” – странная организация, обеспечивающая за небольшую плату спокойную счастливую жизнь в виртуальной реальности при криогенной заморозке тела. Ее-то клиентом и становится главный герой рассказа после весьма драматического развода с женой…»
Позже рассказ вошел в состав авторского сборника писателя “Ciemne lustra/Темные зеркала” (2006). На русский язык он не переводился. И это 12-я публикация в нашем журнале писателя, знакомство с которым у нас с вами датируется далеким 1988 годом (см. тэг “Цыран Я.”). Глянуть на карточку рассказа можно здесь А почитать о писателе стоит тут
5. В рубрике «Кино и фантастика» Мацей Паровский/Maciej Parowski в статье “Bestia z rewolucją w tle/Бестия на фоне революции” анализирует фильм режиссера Кристофа Ганса “Le pact des loups” (Франция, 2000) (стр. 57-59); Марцин Шимуля /Marcin Szymula в статье “Potwór niesiezonowy!/Несезонное чудовище!” рецензирует фильм режиссера Такао Окавара “Godzilla 2000” (Япония, 2000) (стр. 60); Петр Маньковский/Piotr Mańkowski в статье “Odyseja naga/Голая одиссея” умеренно хвалит комедийный фильм (с Лесли Нельсоном) режиссера Аллана Гольдштейна “2001: A Space Travesty” (США, 2001) (стр. 61) и он же, Петр Маньковский, находит интересным телесериал “Diuna” режиссера Джона Гаррисона (США, 2000) (стр. 62).
6. Бартек Свидерский/Bartek Świderski в статье «Od zmierzchu do świtu/От заката до рассвета” в рубрике «Фантастические саундтреки» знакомит читателей журнала с саундтреком знаменитого фильма “Dusk Till Dawn” режиссера Роберта Родригеса (США, 1996) (стр. 63).
8. В рубрике «Критики о фантастике» Ян Гондович/Jan Gondowicz в статье “Maszyny patafizyczne Alfreda Jarry’ego/Патафизические машины Альфреда Жарри” рассказывает о занятной книге некоего доктора Фаустролля/Faustroll, вышедшей в свет в Париже в 1898 году, где описывались приключения этого самого доктора при обкатке изобретенной им машины времени. Как позже выяснилось, под именем Фаустролля, «Фауста конца XIX века», скрывался известный скандальный писатель Альфред Жарри (1873 – 1907) (стр. 66-67). Здесь же приводится отрывок из этой впервые переведенной Я. Гондовичем на польской язык книги (“Vyjaśnienie, a zarazem instrukcja budowy machiny do przenikania czasu/Объяснение, а также инструкция по построению машины для пронизывания времени”) (стр. 67-69) и, наконец, рецензия Марека Орамуса на книгу Альфреда Жарри “Дела и мысли доктора Фаустролля, патафизика. Неосаентический роман” (Alfred Jarry “Сzyny i myśli doktora Faustrolla, patafizyka. Powieść neoscientyczna”. Tłum. Jan Gondowicz. Wydawnictwo male/WAB, 2001) (стр. 69).
9. В подрубрике «Рецензии» Яцек Дукай обозревает тетралогию американского писателя Джина Вулфа «Книга Длинного Солнца»: «Темная сторона Длинного Солнца», «Озеро Длинного Солнца», «Caldé Длинного Солнца» и «Исход из Длинного Солнца» (Gene Wolfe “Ciemna strona Długiego Słońca. Jezioro Długiego Słońca. Caldé Długiego Słońca. Exodus z Długiego Słońca” (это “Nightside of the Long Sun”, 1993; “Lake of the Long Sun”, 1994; “Caldé of the Long Sun”, 1994; “Exodus from the Long Sun”, 1996). Tłum. Michał Wroczyński (I+II tom), Wojciech Szypuła (III+IV tom). “MAG”, 1998, 1999, 2000, 2001);
Доминика Матерская/Dominika Materska представляет читателям журнала биографическую (квазибиографическую по ее словам) книгу английского писателя Джозефа Пирса «Толкин. Человек и миф» (Joseph Pearce “Tolkien. Człowiek i mit”. Tłum. Joanna Kokot. “Zysk i S-ka”, 2001);
а Гжегож Щепаняк/Grzegorz Szczepaniak в общем хвалит артурианский роман американских писателей Молли Кохран и Уоррена Мерфи «Король всех дней» (Molly Cochran, Warren Murphy “Król wszystkich dni” – это “The Forever King”, 1992. Tłum. Ewa Horodyńska. “Prószyński i S-ka”, 2001) за неортодоксальность – новый взгляд на Грааль, острый сюжет и использование элементов детектива (стр. 70-71).
Далее некто Predator считает не слишком удавшимся роман польского писателя Феликса Креса «Ад и шпага» (Feliks W. Kres “Piekło i szpada”. “MAG”, 2000); писатель искусно пользуется польским языком, умело строит сюжет, создает густую атмосферу, броско рисует героев – то есть у него нет проблемы как писать, проблема – о чем писать. Руины, харчевни, погони, верные слуги, банды разбойников, прекрасные женщины, занятые неустанными интригами и т.д. и т.п. В сотне других книг все это мы уже видели;
некто Anihilator иронически улыбается, пересказывая сюжет романа американского писателя Орсона Скотта Карда «Очарование» (Orson Scott Card “Oczarowanie” – это “Enchantment”, 1999. Tłum. Maciejka Mazan. “Prószyński i S-ka”, 2001), где главный герой – сын колдуньи, муж принцессы и исследователь старинного церковно-славянского языка… Иван, сын российских евреев, бежит вместе с родителями в США и становится там знатоком древнерусской литературы, специализирующимся в сказках. Крах СССР предоставляет ему возможность отправиться в Киев и «припасть к источникам» в поисках материалов для докторской диссертации. Обстоятельства складываются таким образом, что он попадает в Русь X века, где становится зятем короля (так в рецензии. W.). Баба Яга устраивает заговор с целью захвата власти, и Иван оказывается вынужденным героически бороться с заговорщиками, в том числе изготавливая порох из селитры, подделывая рукописи (используя ранние формы кириллицы) и отправляясь вместе с королевской женой (так в рецензии. W.) в XX век. Во всем этом он опирается на чародейную мощь матери – еврейской колдуньи. «Кард смешивает в этой странной фэнтези элементы еврейской, российской, русской (именно так в рецензии – “российской” и “русской”. W.) и американской традиций. Поскольку он хорошо знает только эту последнюю, результат зачастую вызывает смех. Его описание праславянского <языка> доводит до спазматических конвульсий не только каждого славяноведа, но и каждого славянина, а “ученое” представление тезисов докторской диссертации попросту валит с ног»;
некто Kunktator cо столь же иронической усмешкой листает роман американского писателя Клайва Касслера «Найденная Атлантида» (Clive Cussler “Atlantyda odnaleziona”. Tłum. Paweł Wieczorek. “Amber”, 2000); начинающие адепты НФ стараются запихнуть в свои произведения как можно больше элементов, ассоциирующихся у них с сущностью жанра. К сожалению, случается подобное и у маститых мастеров, работающих в основном в жанре приключений. Вот и роман Касслера содержит «кило грибов в супе: тут смешаны последыши гитлеризма, древняя и чрезвычайно развитая цивилизация, оставленные ею великолепные памятники старины, достижения нанотехнологии, падение на Землю кометы в седьмом тысячелетии до нашей эры (что-то не припоминаю такого), генетические манипуляции, подводные лодки, тайна сокровищ III Рейха, IV Империя, обсидиановые черепа и Herrenvolk, который захватит Землю после глобального катаклизма. Все это тщательно подогнано друг к другу, как это и положено у профессионалов, только вот искать в том, что получилось, хоть крупинку смысла – труд совершенно напрасный»;
некто Agregator высказывает недовольство заключительным романом трилогии «Холодный огонь» американской писательницы Селии Фридман «Корона тени» (С.S. Friedman “Korona cieni”. Tłum. Z.A. Królicki. “MAG”, 2000); обычно центральные романы трилогий самые слабые, здесь же наблюдается решительный разрыв с традицией: в романе все хромает с самого начала, и разочарованный читатель не может добраться до конца. При всем этом циклу Фридман трудно отказать в занимательности и оригинальности. Это замечательный пример соединения эстетики фэнтези с самой что ни на есть твердой НФ. Речь идет о контакте человечества с «мыслящим» миром (привет, разумеется, Лему) и теологических последствиях такого столкновения;
а Тадеуш Збигнев Дворак/T. Zbigniew Dworak рассказывает о романе королевы иронического детектива Иоанны Хмелевской «Проклятая преграда» (Joanna Chmielewska “Przeklęta bariera”. “Vers”, 2000), в котором используются мотивы путешествий во времени (стр. 72).
10. В рубрике «Наука и НФ» Изабеля Шольц/Izabela Szolc советует обратить внимание на книгу американского ученого-физика Роберта Гилмора «Алиса в стране квантов» (Robert Gilmore “Alicja w krainie kwantów”. Tłum. Piotr Rączka. “Prószyński i S-ka”, 2000), рассчитанную на детскую читательскую аудиторию;
Ян Була/Bula сообщает о выходе в свет очередной книги серии «Атласы» -- «Атласа физики» Ганса Брейера (Hans Breuer “Atlas fizyki”. Tłum. Jerzy Gronkowski. “Prószyński i S-ka”, 2000);
он же, Ян Була/Bula представляет читателям замечательную книгу американского микробиолога и эпидемиолога Кристофера Уиллса «Желтая лихорадка, черная богиня. Совместная эволюция людей и микробов». (Christopher Wills “Żólta febra, czarna bogini. Koewolucja ludzi i mikrobów”. Tłum. Małgorzata Koraszewska. “Rebis”, 2001. Серия “Nowe Horyzonty”);
а Марек Орамус/MO рассказывает много интересного о книге «Направление – Луна» (Alan Shepard, Deke Slayton oraz Jay Barbee, Howard Benedict “Kierunek Księżyc. Kulisy amerykańskiego program księżycowego”. Tłum. Maria Fredro-Boniecka. “Prószyński i S-ka”, 2001) (стр. 73), в которой два американских астронавта (А. Шепард и Д. Слейтон) излагают историю соперничества США и СССР в космической гонке к Луне (стр. 73) .
11. В этой же рубрике «Наука и НФ» печатается эссе Януша Цырана/Janusz Cyran “Czekając na punkt omega/Пребывая в ожидании точки омега”, в котором излагается т.н. «теория точки омега», выдвинутая американским ученым, профессором математической физики Франком Типлером/Frank Tipler, согласно которой Вселенная, в соответствии с требованиями физических законов, будет эволюционировать вплоть до точки омега, в которой рождение Бога станет неизбежным (стр. 74-75).
12. В рубрике «Писатели о фантастике» Анджей Сапковский продолжает публиковать свой новый «бестиарий» “Stwory światła, mroku, półmroku i ciemności/Создания света, мрака, полумрака и тьмы”. В этом очередном, пятнадцатом, фрагменте фигурируют “Wróżki (Fairies)”, “Zmory”, “Zombi” (стр. 76). В биобиблиографии Сапковского на сайте ФАНТЛАБ эта его публикация не отражена, а датировка произведения произведена неверно (см. Stwory).
13. В рубрике «Felietony»:
Марек Холыньский/MarekHołyński продолжает новую серию статей “E-mailem z Nowego Światu/Е-мейлом из Нового Света” текстом “Klejnoty narodowego dziedzictwa/Сокровища народного наследия”, где продолжает сопоставлять заокеанские реалии с новообретенными польскими (стр. 77);
Лех Енчмык/Lech Jęczmyk в статье “Weź pan to dziecko/Заберите этого ребенка” из цикла “Новое средневековье” размышляет над проблемой изменения обычаев в ходе смешивания различных культур (стр. 78);
` а Марек Орамус/Marek Oramus в статье “Dziewczynki mlode” из цикла “Piąte piwo/Пятое пиво” не скрывает своего беспокойства, обнаруживая некоторые параллели между описанными в книге американского писателя Джона Вомака «Хаотические акты бессмысленного насилия» (Jack Womack “Chaotyczne akty bezsensownej przemocy”. Tłum. Jerzy Łoziński. “Zysk i S-ka”, 2001. Серия “Kameleon”) и отечественными реалиями.
Книга написана от лица девочки-подростка, живущей вместе с родителями (отец – киносценарист, мать – учительница английского языка) в Нью-Йорке. Город этот, правда, несколько иной, более взбудораженный, чем это есть на самом деле. В Манхэттене неустанно что-то горит, происходят какие-то стычки с полицией, бушуют многотысячные демонстрации, на улицах все больше появляется полицейских и солдат, президент, явно под наркотическим кайфом, уверяет всех по зомби-ящику, что все в порядке, чему никто не верит. Да и то, ведь это некий очередной президент – на протяжении полугода, описанного в книжке, погибают от рук террористов пять его предшественников. А тем временем Лола (героиня, автор дневниковых записок) ходит в школу, переживает разные там события – разговоры с подругами, ссоры с сестрой, мальчики, осознание особенностей своего тела (первые месячные). А семья испытывает финансовые трудности – мать теряет работу, отцу не удается продажа сценариев. Шкала достатка ползет вниз, близится к нищете. Отец находит место продавца в книжном магазине, но это не спасает положения – у горожан попросту нет денег на книги, значительная их часть неграмотна («у нас, в Польше, согласно последним сообщениям – 47% граждан не умеет ни читать, ни писать» – меланхолически сообщает Орамус). Роман Вомбака был издан в 1993 году, в 2001 году в некоторых странах, например в Польше, многое из описанного в нем оказалось реализованным. Особенно угнетает в романе Вомбака описание моральной деградации благоденствующей ранее и безаварийной семьи. В сотый раз подтверждается истина, что нищета не столько облагораживает, сколько деморализует: когда не хватает средств на самые насущные потребности, а четверо порядочных людей оказываются на краю житейской пропасти, каждый из них спасается, как может. Мать прибегает к наркотикам, чтобы отгородиться от того, что вокруг происходит. Отец, пытаясь хоть что-то заработать, доводит себя до инфаркта. Девятилетняя сестра, разбалованная девица, злится на всех и вся. Наша же 12-летняя героиня вступает в уличную банду и вскоре совершает два убийства. Что ж, это цена радикальной деградации – хочешь выжить, мобилизуй в себе худшее, делай то, на что в нормальной жизни никогда не решился бы (стр. 79).
14. В списках бестселлеров за июнь 2001 года находится единственная книга польского автора -- “Aksamitny Anschluss”Эугенюша Дембского. Здесь же вместо традиционной статьи Войтека Седенько напечатан список «На книжном рынке» (33 наименования) (стр. 80).
5. В рубрике «Кино и фантастика» Аркадиуш Гжегожак/Arkadiusz Grzegorzak в статье “Huzia na fanów/Наезд на фэнов” рецензирует пародийный фильм режиссера Дина Парисо “Galaxy Quest” (США, 1999) (стр. 57-58); Гжегож Щепаняк/Grzegorz Szczepaniak в статье “Wszystkożerne medium/Всеядный медиум” хвалит новую книгу Ежи Шилака “Комикс и окрестности кино” (Jerzy Szyłak “Komiks I okolice kina”. “Wydawnictwo Uniwersytetu Gdańskiego”, 2000) (стр. 59);
а Бартек Свидерский/Bartek Świderski в статье «Różni wykonawcy – “Matrix”/Разные исполнители – “Matrix”» в рубрике «Фантастические саундтреки» знакомит читателей журнала с саундтреком знаменитого фильма “Matrix/Матрица” режиссеров братьев Вачовских (США, 1999) (стр. 60). В этой же рубрике напечатана обзорная статья Петра Маньковского/Piotr Mańkowski “Pępowina horroru/Пуповина хоррора” о фильмах ужасов (стр. 60-61).
6. В рубрике «Среди фэнов» Марек Орамус рассказывает о проведении дней польской фантастики в Праге, в значительной степени посвященных творчеству Станислава Лема, юбилей которого (80 лет) припадает аккурат на 2001 год; Мацей Паровский знакомит с чешским Обществом Станислава Лема, действующим в Праге с 1990 года; а Войцех Новичаньский/Wojciech Nowiczański описывает интересную дискуссию о возможных цивилизационных результатах освоения и распространения биотехнологии модификации генома, состоявшейся в Мазовецком центре культуры и искусства 28 марта 2001 года (стр. 64-65).
7. В рубрике «Встреча с писателем» Анна Возьняк/Anna Woźniak берет интервью у польского писателя (психотерапевта по образованию и профессии) Мацея Жердзиньского/Maciej Żerdziński (стр. 66-67).
6. В рубрике «Критики о фантастике» Гжегож Щепаняк/Grzegorz Szczepaniak в статье “Granice fantastyki” решается на очередную попытку дать определение фантастике и установить ее границы (стр. 68-69).
7. В рубрике «CyberKultura» Малгожата Вечорек/Małgorzata Wieczorek касается в статье “Czytanie na ekrane/Чтение на экране” такого животрепещущего вопроса, как развитие технологии и рынка электронных книг. (Напомню – 2001 год! W.). Проблем еще хоть отбавляй. Можно, правда, бесплатно скачать Microsoft Reader и Classbook Reader и, благодаря им, читать e-books на своем компьютере. Можно также купить переносный Rocket eBook, более похожий на книжку, хоть это все тот же компьютер (миниатюризованный) с дисплеем. Но! Книг (e-book) очень мало, да и скачать их из сети через телефонные связи жуть как трудно (часов 14 блокирования телефонной линии на книжку при скачивании ее через Атлантику). Rocket eBook тяжелее книги, его нельзя сложить… (стр. 69).
7. В подрубрике «Рецензии» Доминика Матерская/Dominika Materska представляет читателям журнала сборник эссе и литературоведческих работ английского писателя и ученого Дж. Толкина «Чудовища и критики» (J.R.R. Tolkien “Potworzy i krytycy” – это “The Monsters and the Critics and Other Essays, 1983. Tłum. Tadeusz A. Olszański. “Zysk I S-ka”, 2001);
Изабеля Шольц/Izabela Szolc хвалит роман американского писателя Стивена Кинга «Куджо» (Stephen King “Cujo” – это “Cujo”, 1981. Tłum. Jacek Manicki. “Prószyński i S-ka”, 2000);
Мацей Паровский/Maciej Parowski знакомит с двумя томами из собрания сочинений знаменитого аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса «Дальнейшие исследования» и «Память Шекспира» (Jorge Luis Borges. “Dalsze dociekania”. Tłum. Andrzej Sobol-Jurczykowski. “Prószyński i S-ka”, 1999; “Pamięć Szekspira”. Tłum. Dorota I Adam Elbanowscy. “Prószyński i S-ka”, 2000);
а Марек Орамус/Marek Oramus довольно сурово обходится с книгой американской писательницы, выступающей под псевдонимом Стархок «Пятый святой элемент» (Starhawk “Piąty święty żywioł” – это “The Fifth Sacred Thing”, 1993. Tłum. Anna Sokołowska. “Zysk i S-ka”, 2001); «роман Стархок – клинический случай нагромождения феминистических клише и использования фантастики для частных целей: пропаганды утопической социальной модели» (стр. 71).
Далее некто Anihilator сообщает о появлении на книжном рынке романа английского писателя Джеймса Балларда «Фабрика безграничных снов» (J.G. Ballard “Fabryka bezkresnych snow” – это “The Unlimited Dream Company”, 1979. Tłum. Maciej Świerkocki. “Rachocki I S-ka”, 2001), «наиболее сюрреалистичного в творчестве писателя, балансирующего на грани фантастики и литературы главного течения и недаром обретшего в Англии статус культового»;
некто Predator бегло листает очередной роман английской писательницы Джоан Роулинг «Гарри Поттер и узник Азкабана» (Joanne K. Rowling “Harry Potter i więzień Azkabanu” – это “Harry Potter and the Prisoner of Azkaban”, 1999. Tłum. Andrzej Połkowski. “Media Rodzina”, 2001);
он же, Predator, находит, что писательница Элизабет Хэнд загрузила в свой толстенный дебютный роман «Долгая зимняя ночь» (Elizabeth Hand “Długa noc zimowa” – это “Winterland”, 1990. Tłum. Jacek Spólny. “Zysk I S-ka”, 2001) все, что у нее нашлось под рукой. "Поэтому мы там имеем НФ-сценографию, киберпанковские элементы, вирусные бомбы, войну, мутантов, странные биологический формы, монументальные руины, галюциногены и т.п. Находим там же мифологические наплывы, неких призраков, которые потом оказываются проекциями не то Диониса, не то самого Сатаны; к этому плюсуются цитаты из «Вечера Трех Королей» и сонетов Шекспира и даже из «Божественной комедии» Данте. Все это богатство могло бы понравиться читателю, если бы уложилось в единое целое, но вот как раз этого целого в книге нет…";
некто Aligator, рецензируя роман российского писателя Леонида Кудрявцева «Закон метаморфа» (Leonid Kudriawcew “Prawo metamorfa” – это “Закон оборотня”, 1999. Tłum. Ewa I EuGeniusz Dębski. “Solaris”, 2000), замечает, что «виртуальная действительность служит Кудрявцеву прежде всего в качестве экзотического фона его симпатичных детективных романов»;
а некто Terminator высказывает свое разочарование в романе американского писателя Уолтера Йона Уильямса «Драгоценности имперской короны» (Walter Jon Williams “Klejnoty koronne” – это “The Crown Jewels”, 1987. Tłum. Grażyna Grygiel. “MAG”, 2000), поскольку находит его прямо-таки "компрометирующе слабым" по сравнению с другими произведениями («Аристои», «Митрополит») (стр. 72).
8. В рубрике «Наука и НФ» Марек Орамус/Marek Oramus рассказывает много интересного о книге Эда Региса «Нанотехнология. Рождение новой науки, или Мир частица за частицей» (Ed Regis “Nanotechnologia. Narodziny nowej nauki, czyli świat cząsteczka po cząsteczce”. Tłum. Mirosław Prywata. “Prószyński i S-ka”, 2001. Серия “Na Ścieżkach Nauki”);
Ян Була/Bula советует обратить внимание на интересную не только для математиков книгу Джерарда Милбурна «Процессор Фейнмана. Введение в квантовые рассчеты» (Gerard J. Milburn “Procesor Feynmana. Wprowadzenie do obliczeń kwantowych”. Tłum. Piotr Amsterdamski. “CiS”, 2000. Серия “Nauka u Progu Trzeciego Tysiąclecia”);
Т. Збигнев Дворак /T. Zbigniew Dworak показывает «астрономо-философскую» книгу польской исследовательницы (и писательницы НФ) Гонораты Корпикевич «Космогенез. Человек в планетарной Солнечной системе» (Honorata Korpikiewicz “Kosmogeneza. Człowiek w układzie planetarnym Śłońca”. “Wydawnictwo naukowe UAM”, 2000);
и вновь Марек Орамус/MO представляет книгу Остина Аткинсона «Цель – Земля. Растущая опасность полного уничтожения жизни на Земле» (Austen Atkinson “Cel – Ziemia. Rosnące niebiezpieczeństwo calkowitej zaglady życia na Ziemi”. Tłum. Janusz Błaszczyk. |Amber”, 2000. Серия “Tajemnice Nauki”), посвященную возможности метеоритно-астероидной бомбардировки нашей планеты (стр. 73).
9. В этой же рубрике «Наука и НФ» печатается научно-фантастический очерк Кристин Риолан/Christine Rioland о новой системе (в развитии автостопа) «Телестоп» (стр. 74-75).
10. В рубрике «Писатели о фантастике» Анджей Сапковский продолжает публиковать свой новый «бестиарий» “Stwory światła, mroku, półmroku i ciemności/Создания света, мрака, полумрака и тьмы”. В этом очередном, тринадцатом, фрагменте фигурируют “Tatzelwurm”, “Trolle”, “Tylwyth Teg”, “Urchin”, “Wampir” (стр. 76). В биобиблиографии Сапковского на сайте ФАНТЛАБ эта его публикация не отражена, а датировка произведения произведена неверно (см. Stwory).
11. В рубрике «Felietony»:
` Марек Орамус/Marek Oramus в статье “My/Mы” из цикла “Piąte piwo/Пятое пиво” рассматривает тонкую книжицу Эйн Рэнд «Гимн» (Ayn Rand “Hymn”. Tłum. Sylwia Bijak. “Zysk I S-ka”, 2001. Серия “Kameleon”) как действительно гимн эгоизму.
Рэнд считала, что «высшим ханжеством является альтруизм и посвятила множество энергии обличению пагубности его влияния на человечество и человека. Она противопоставляла ему эгоизм как здоровый подход к жизни, поскольку даже этимологически эгоизм не означает ничего иного, как только заботу о собственных интересах. «Гимн»-- это воздаяние хвалы личности, ее индивидуальным стремлениям – и праву на них. Таковое право имеет каждый из нас» (стр. 77);
тема статьи Леха Енчмыка/Lech Jęczmyk «Człowiek czterominutowy/Четырехминутный человек» из цикла “Nowe Śriednowiecze/Новое Средневековье” – искусство мнемоники: запоминания текстов. Название взято из правила, которого придерживаются работники радио: реплика (ответ на вопрос и пр.) не должна превышать по длительности 4-х минут; все, что говорится сверх указанного, рядовой слушатель уловить не может (стр. 78-79);
Кшиштоф Липка-Худзик/Krzysztof Lipka-Chudzik в статье “Ludzie ogólne dostupne/Общедоступные люди” удивленно констатирует: то, что считалось невозможным еще пару десятков лет назад, сейчас, в начале XXI века, становится нормой. В старом журнале “Fantastyka” (№ 3/1984) был опубликован рассказ Анджея Тузяка «Человек публичный», герой которого согласился за приличное вознаграждение жить в квартире с прозрачными стенами, зная о том, что за ним в каждую минуту наблюдают толпы зевак: неважно – спит ли он, занимается онанизмом или сидит на стульчаке в туалете. В той, старой, Польше это казалось фантастическим, совершенно невозможным. А сейчас пожалуйста -- включай телевизор и смотри реалити-шоу “Big Brother”… (стр. 78-79)
а Марек Холыньский/Marek Hołyński продолжает новую серию статей “E-mailem z Nowego Światu/Е-мейлом из Нового Света” текстом “Darowanemu chipowi nie zaglądaj w niebieski zęby/Подаренному чипу не смотри в голубые зубы", где идет речь о беспроводных сетях, использующих чип под интересным названием “Bluetoot” (стр. 79).
12. В списках бестселлеров за апрель 2001 года находятся книги Феликса Креса “Piekło i szpada”, Стефана Отцетена “Przechowalnia”, Анджея Сапковского “Pani Jeziora”, а также книги российских авторов А. и Б. Стругацких “Lot na Amalteę” и Кира Булычева “Pupilek”. Здесь же вместо традиционной статьи Войтека Седенько напечатан лаконичный список «На книжном рынке» (11 наименований) (стр. 80).
облако тэгов
