6. Блок «лемовских» материалов открывает рецензия Дороты Малиновской и Мацея Паровского на фильм «Science and Fiction» режиссера Адама Устыновича/Adam Ustynowicz (Польша, 1991) (стр. 61-63). Рецензия иллюстрирована кадрами из фильма, на которых, к сожалению, представлены в основном игровые фрагменты киноленты. На самом нижнем снимке на стр. 63 – автор фильма Адам Устынович.
ПОРТРЕТ НЕЗНАКОМЦА
(Portret nieznajomego)
До сих пор Станислав Лем неохотно открывал себя иначе, чем через книги – прозу и эссеистику. И хотя такое положение в последнее время несколько изменилось (из Лема многое вытащил Бересь, Лема систематически показывало Польское телевидение), наши знания о писателя остаются отрывочными и несколько безликими. А ведь это самый знаменитый польский писатель НФ – как на Родине, так и за границей. Это человек, которому прочили Нобелевскую премию. Мастер, отвергающий потенциальных учеников и привлекающий к себе на протяжении многих лет остальных читателей.
Показать Лема не как эксперта, но как Личность, Писателя и Явление дерзнул молодой режиссер Адам Устынович/Adam Ustynowicz. Предшествовавшие контакты писателя с кинематографистами не были удачными. Экранизации его романов были неинтересными или – как это было в случае фильма «Солярис» -- расходились с авторской концепцией. Телевидение, в свою очередь, показало некогда Лема на фоне псевдонаучно-фантастической обстановки, что сталкивало его на позицию своего рода клоуна НФ. Поэтому уверенности в том, что Лем рискнет в очередной раз открыться перед кинокамерой, не было. Как это ни странно, он сказал: «ДА» … и сейчас не жалеет о таком своем решении.
В результате полугодовых встреч возник увлекательный фильм-эссе об удивительном писателе и человеке, выходце из очень интересной эпохи. Устынович исходит из восхищающей Лема теории случая. Он показывает автобиографические признания автора «Соляриса», «Сказок роботов» и «Высокого Замка» на фоне старых хроник, запечатлевших эмоции и события, сопутствовавшие рождению прекрасного и вместе с тем страшного ХХ века.
Теория случая. Следует ли из нее, что Лем потому интересный писатель, что ему довелось родиться в благоприятствовавшем творческим порывам Львове и жить в интересные времена? Устынович, показывая связь лемовских навязчивых идей и сюжетов с острыми историческими событиями, доказывает, что одной только исторической инспирации, даже самой настойчивой, не достаточно. Чтобы стать Лемом – писателем великим и оригинальным – нужны прежде всего огромные знания и восхищение миром. Научно-фантастическая литература родилась из веры в будущее, в технику, в прогресс, в могущество науки, в ее способность воздействовать на судьбы обществ и отдельных личностей. Лем обладал такой верой, вероятно в результате сознательного выбора, но также неуловимой склонности, созданной генами, игрой случая и Бог знает чем еще.
Поэтому он не понимает людей, пишущих сказки в то время, когда действительность интереснее. И именно по этой причине не воспринимает творчество молодого поколения фантастов, пишущих главным образом фэнтези. Те, кого с детства кормили фантастическими книжками, способны лишь на вращение в замкнутом кругу одних и тех же тем и схем. Лем всегда исходил из знаний, перерабатывая их в литературу.
Великолепная сцена фильма, в которой конденсируются многие черты личности писателя: Лем рассказывает о себе, двенадцатилетнем мальчике, который получил в подарок первую пишущую машинку и открывает для себя радость творчества. Смеется, очарованный возможностью творения на листе бумаги не существующих миров. И в то же время он слишком восхищается окружающей его действительностью, чтобы создавать совершенно абстрактные ситуации. Ощущение созидательного всемогущества и вместе с тем осознание накладываемых действительностью ограничений, нежелание рассказывать сказки и искушение заниматься именно этим – это тоже правда о Леме.
Писатель сознается, что, садясь за письменный стол, никогда не имел в голове готового плана будущего произведения. Книги создавались в ходе работы, развивались вместе с их героями, по горячим следам, как жизнь, как сон. Роман «Солярис» был написан за один месяц.
Устынович сумел показать писательство Лема как результат удивительного и редкого сочетания великого ума со свежим взглядом на мир. И даром превращения действительности в литературу. И способностью играть с фактами – иногда с серьезной целью, иногда забавы ради: пусть пересыпаются, как разноцветные стеклышки в калейдоскопе. Пожилой человек признается перед камерой, что он всегда любил и сейчас любит игрушки. Тот, кто читал о Трурле и Клапациусе, знает – иначе и быть не может.
Режиссер пользуется тем же, лемовским, методом, превращая своего героя в экранный образ. Он сочетает фиксацию с инсценировкой, вымысел с документом и, не заботясь о жанровой сплоченности, творит на пленке запись полиморфного фильма-эссе. Подобным образом под пером Лема проза превращалась иногда в трактат, а трактат – в прозу. Устынович умело распоряжается высказываниями Лема, отрывками из его книг, документами, литературными текстами; а также фрагментами фильмов, поставленных по прозе Лема. Кажется, что теория случая добровольно опекает высказывания Лема и работу его портретиста – подогревает фильм до нужной интеллектуальной температуры и задает направление кинематографическому повествованию.
При создании биографических фильмов легко попасть в ловушку скуки, излишне долго экспонируя «говорящую голову» героя. И чем интереснее герой, тем сильнее такое искушение. Другое искушение – заслонить героя собственными инсценировками, отклонениями от темы и лишить его возможности высказаться. Устыновичу удалось не поддаться обоим этим искушениям. Мы получили умный, формально уравновешенный, но внутренне страстный портрет. Все известные нам зрители фильма «Science and Fiction» после его просмотра испытывали непреодолимое желание немедленно почитать какую-нибудь из книг Лема. Наверное для того, чтобы проследить те связи между жизнью и литературным произведением, которые раскрывает Устынович. Лучшей рекомендации для фильма трудно найти.
5. В рубрике «Из польской фантастики» в номере публикуется первая часть очередной новеллы Анджея Сапковского о ведьмаке Геральте «Granica możliwośći/Предел возможного» (стр. 14-16, 25-34). По словам Сапковского, «”Granica możliwośći” это рассказ о драконе. Фэнтези без дракона это все равно, что хозяин без хаты или девушка без чувства юмора, которая к тому же выпить не дает. Как обычно, это новелла о ведьмаке Геральте, и, как обычно, это правдивая история. История о событии, которое народ по своей бездонной простоте перетолковал в лживую сказочку о Вавельском змее. Или, может быть, <это рассказ> не о драконе, а о человеческих характерах?». И далее, обращаясь непосредственно к Паровскому: «Рассказ длинный. Сократить не удалось. И тебе не удастся тоже…» Рассказ прекрасно иллюстрировал БОГУСЛАВ ПОЛЬХ/Bogusław Polch…Ниже показаны два из семи рисунков.
И, кстати, это первая публикация в журнале большого (с продолжением) произведения польского писателя. Так сказать, прецедент… Позже новелла вошла в состав авторских сборников Сапковского «Miecz przeznaczenia» (1992, 1997, 2003, 2007, 2010, 2014) и «Opowieści o wiedzmaku», т.2 (2002). Она переводилась на литовский, чешский, украинский, немецкий, испанский языки. На русский язык ее впервые перевел Е. ВАЙСБРОТ в 1996 году. Карточка новеллы находится здесь, а почитать об авторе можно тут
Пэт Мэрфи/Patrice Ann Murphy (род. 9 марта 1955) – американская писательница научной фантастики и фэнтези.
Родилась в г. Спокан, штат Вашингтон. Окончила в 1976 году Калифорнийский университет в г. Санта-Круз, где получила степень бакалавра по биологии. С 1982 года работала в Эксплораториуме/Exploratorium – музее науки и искусств (Сан-Франциско). Была одной из самых ярких выпускниц знаменитого Клэрионского семинара – курсов развития писательского мастерства, позже сама преподавала на этом семинаре, а также на аналогичных курсах в Стэндфордском и Калифорнийском университетах.
Первый свой научно-фантастический рассказ «No Mother Near/Без матери поблизости» опубликовала в октябре 1975 года (Galaxy), но предпочитает называть дебютным рассказ «Nightbird at the Window/Ночная птица у окна» (ант. “Chrysalis 5”, 1979).
В дальнейшем ее рассказы публиковались во многих жанровых журналах и антологиях, некоторые из них номинировались на получение как главных («Hugo» и «Nebula»), так и других не менее уважаемых жанровых премий. Новелла «Rachel in Love/Влюбленная Рашель» принесла ей премию «Nebula» в 1987 году (а также премии журнала «Locus», имени Т. Старджона, имени Азимова).
Эта новелла, а также еще 18 повестей и рассказов вошли в состав первого авторского сборника писательницы «Points of Departur/Точки невозврата» (1990, премия имени Филипа Дика). Второй авторский сборник повестей и рассказов П. Мэрфи «Women Up to No Good» (2013) вышел из печати лишь почти четверть века позже.
Ее первый роман «The Shadow Hunter/Теневой охотник» (1982, 1988, переработанное издание 2002), герой которого – человек каменного века, перенесенный в наше время с помощью машины времени, поначалу прошел почти незамеченным.
Однако уже второй роман писательницы «The Falling Woman/Падщая женщина» (1986) был отмечен премией «Nebula». Действие этого романа (скорее фэнтези, чем НФ) разворачивается в Мексике времен расцвета цивилизации майя, куда главная героиня, археолог по профессии, как бы «заглядывает» из настоящего времени, пользуясь своими весьма необычными способностями.
Сан-Франциско недалекого будущего, вскоре после смертоносной эпидемии – место действия следующего ее романа «The City, Not Long After/Город, вскоре после» (1989).
Роман об оборотнях «Nadya: The Wolf Chronicles/Надя: Хроники волчьей стаи» (1996)
знаменовал постепенный отход писательницы от научной фантастики, что отчетливо выразилось в серии полупародийных романов, написанных от лица плодовитого писателя из параллельной вселенной – Макса Мэрривелла: «There and Back Again by Max Merriwell/Туда и обратно: сочинение Макса Мэривелла» (1999), «Wild Angel/Дикий ангел» (2001) и «Adwentures in Time and Space with Max Merrivell/Приключения во времени и пространстве с Максом Мэрривеллом» (2002).
В 2007 году вышел из печати роман для детей и юношества «The Wild Girls/Дикарки».
В 1991 году Пэт Мэрфи совместно с писательницей Карен Джой Фаулер учредила мемориальную премию имени Джеймса Типтри-младшего и в дальнейшем была соредактором антологий (2004, 2005, 2007), составленных из произведений-лауреатов этой премии.
Романы, повести и рассказы П. Мэрфи переводились на французский, немецкий, испанский, итальянский, нидерландский, польский, японский языки.
На русском языке пока опубликованы лишь два романа и несколько рассказов (в т. ч. отмеченная премией "Nebula" новелла «Влюбленная Рашель»).
1. В рубрике «Читатели и “Fantastyka”» напечатаны выдержки из писем земляков, читающих любимый журнал в далеком Торонто (Канада) и несколько более близком Торнимпарте (Италия). Здесь же размещены предложения об обмене номерами журнала и книгами НФ в подрубрике «Кому, кому…» (стр. 2)
2. Рассказ американского писателя Роберта Шекли/Robert Sheckley, который в оригинале называется «Early Model» (1956, “Galaxy SF”, August; 1957, авт. сб. “Pilgrimage to Earth”), перевела на польский язык под названием «Prototyp/Прототип» ИОЛАНТА ТИППЕ/Jolanta Tippe (стр. 3-10). Иллюстрации ЯРОСЛАВА МУСЯЛА/Jarosław Musiał.
Рассказ переводился на французский, итальянский, немецкий и нидерландский языки. На русский язык его под названием «Опытный образец» перевела Н. ЕВДОКИМОВА в 1966 году. Карточка рассказа находится здесь
Этот автор очень часто появляется на страницах нашего журнала (см. №№ 4/1983, 4/1985, 7/1987, 11/1987, 9/1987, 1/1988, 5/1988, 8/1988, 10/1988, 2/1989, 4/1989, 10/1989). Почитать о нем можно тут
3. Небольшой рассказ американской писательницы Пэт Мэрфи/Pat Murphy, который называется в оригинале «His Vegetable Wife» (1986, “Interzone”, # 16, Summer; 1990, авт. сборник «Points of Departure») перевела на польский язык под названием «Żona z własnego ogródka/Жена из собственного садика» ДОРОТА МАЛИНОВСКАЯ/Dorota Malinowska (стр. 11-13). Иллюстрация СЛАВОМИРА РОГОВСКОГО/Sławomir Rogowski.
По словам Леха Енчмыка, этот рассказ «раскрывает одну из наиболее охраняемых тайн Вселенной: какими видят женщины мужчин и что бы они с ними охотно сделали». Рассказ переводился на немецкий язык, русского перевода пока нет. На некомплектную карточку не переведенного рассказа можно глянуть здесь. Хотя на русский язык переведены уже два романа и несколько рассказов писательницы (в том числе и «небьюлоносная» «Влюбленная Рашель»), ее биобиблиографии на сайте ФАНТЛАБ нет.
4. Роман чешского писателя Ондржея Неффа/Ondřej Neff, который в оригинале называется «Měsic mého života» (1988, переиздан 1999, 2007), перевела на польский язык под адекватным названием «Miesiąc mojego życia/Месяц моей жизни» ИОАННА ЧАПЛИНЬСКАЯ/Joanna Czaplińska (стр. 35-56). Иллюстрации ПЕТРА ГЕРАСИНЬСКОГО/Piotr Gerasiński. В номере публикуется вторая часть перевода романа.
На русский язык роман «Měsic mého života» не переводилcя. Карточки романа в базе ФАНТЛАБа нет (уж есть, см. комментарий. Правда, хилая какая-то...).
Cентябрьский номер 1991 года (15-й «Новой Фантастыки» и 108-й, если считать ab ovo) делает сложившаяся в предыдущем номере редакторская команда -- если ограничиться в перечислении творческими работниками, это Анджей Бжезицкий/Andrzej Brzezicki (художественный и оформительский отдел), Лех Енчмык/Lech Jęczmyk (главный редактор), Славомир Кендзерский/Sławomir Kędzierski, Дорота Малиновская/Dorota Malinowska (иностранный отдел), Марек Орамус/Marek Oramus (отдел публицистики и критики), Мацей Паровский/Macej Parowski (отдел польской литературы, заместитель главного редактора). В списке постоянных сотрудников перечислены: Адам Холлянек/Adam Hollanek, Яцек Инглëт/Jacek Inglot, Аркадиуш Наконечник/Arkadiusz Nakoniecznik, Анджей Невядовский/Andrzej Niewiadowski, Яцек Родек/Jacek Rodek, Дарослав Ежи Торунь/Darosław Jerzy Toruń, а также Karburator, Kunktator, Negocjator, Predator, Sekator и Wibrator. Тираж – 100 тысяч экземпляров. В оформлении передней обложки использована работа испанского художника ВИСЕНТЕ СЕГРЕЛЛЕСА/Visente Segrelles. В «Галерее» вновь гостит английский художник КРИС ФОСС. Репродукции его работ, почерпнутые из выпущенного в 1990 году издательством «Dragon’s World» альбома «Diary of a Spaceperson», расположены на внутренней стороне передней обложки, а также на страницах 17 -- 24, 57 -- 60 и на внутренней стороне задней обложки. Интересна не типичная для ФОССА концепция альбома: в нем главными героями являются люди, а не космические корабли, как это было прежде. ФОСС не только создал изобразительный ряд альбома, но и сам написал текст к нему. Цикл великолепных цветных картин, где представлены космос, межзвездные путешествия, космические войны, соотносится с параллельно печатающимся дневником, якобы найденным в развалинах города Новая Венеция на одной из покинутых людьми планет. Девушка по имени J не только писала этот дневник, но и иллюстрировала его своими рисунками, благодаря чему читатель/зритель знакомится с историей ее жизни и историей гибели родного ей общества в результате захвата планеты космическими пиратами. На внешней стороне задней обложки рекламируются журналы “Poradnik domowy/Домашний советчик” (о ведении домашнего хозяйства), “Cztery kąty/Четыре угла” (о жилье), “Komiks/Комикс”, “Nowa Fantastyka/Новая фантастика”, “Fenix/Феникс” (фантастика) – издающиеся фирмой “Prószyński i S-ka”. Интересно сравнить тиражи: «Домашний советник» -- 700 тысяч, «Четыре угла» -- 200 тысяч, «Комикс» -- 80 тысяч, «Новая фантастика» -- 100 тысяч, «Феникс» -- 40 тысяч экземпляров. И последнее: уже при беглом осмотре содержания этого номера журнала можно заметить преобладающее в названиях материалов имя. И это правильно – в качестве поздравления Станислава Лема c 70-летним юбилеем в журнале напечатан ряд статей о нем, его книгах и его героях, а также интервью, взятое у Мастера его чешским переводчиком.
Содержание номера следующее.
Czytelnicy i “Fantastyka”
Listy 2
Opowiadania i nowele
Robert Sheckley Prototyp 3
Pat Murphy Żona z własnego ogródka 11
Powieść
Ondřej Neff Miesiąc mojego życia (2) 35
Z polskiej fantastyki
Andrzej Sapkowski Granica możliwości (1) 14
Film i fantastyka
Dorota Malinowska i Maciej ParowskiPortret nieznajomego 61
Maciej ParowskiLem w kinie 64
Krytyka
Lech JęczmykCzy pan istnieje, mister Lem? 65
Krzysztof KurzynaPirx filozof 66
Marek OramusDzieła Stanisława Lema 68
Jerzy JarzębskiTechnologia i etyka – obustronnie wyzwanie 70
облако тэгов
