облако тэгов
Вначале я хотел перевести только три предисловия Гернсбека, но заинтересовался оборотом (inter)woven with a scientific thread, решил посмотреть, кто ещё его применял, и наткнулся на статью Старзла, которая, на мой взгляд, любопытна попыткой использовать конструкцию, аналогичную нашему "научно-фантастический". Жаль, что этот вариант не прижился.
«Удивительные истории», № 1, апрель 1926
(A New Sort of Magazine, Amazing Stories, 1926, April, № 1)
Ещё один литературный журнал!
На первый взгляд кажется невозможным, что в нашей стране найдётся место ещё одному литературному журналу. Читатель вполне может задаться вопросом: «Разве их и так недостаточно, ведь сейчас издаётся несколько сотен?» Это правда. Но это не «ещё один литературный журнал», «Удивительные истории» — совершенно новый тип литературного журнала! Совершенно непохожее на другие издание, подобного которому никогда ранее не выпускалось в нашей стране. Поэтому «Удивительные истории» заслуживают вашего внимания и интереса.
Есть обычные литературные журналы, эротические и любовные, приключенческие журналы и так далее, но журнал «наукопрозы» (scientifiction) является пионером в своей области в Америке.
Под «наукопрозой» я подразумеваю истории в духе Жюля Верна, Герберта Уэллса и Эдгара Аллана По – очаровательную романтику, смешанную с научными фактами и пророческими видениями. В течение многих лет рассказы такого рода публиковались в журналах-побратимах «Удивительных историй» – «Наука и изобретения» (Science & Invention) и «Радионовости» (Radio News).
Но поскольку спрос на подобные истории постоянно рос, и их было всё больше, оставалось только одно – издавать журнал, в котором будут публиковаться исключительно научные художественные произведения. Для достижения этой цели мы разработали тщательно продуманный план, не жалея ни времени, ни денег.
Эдгара Аллана По по праву можно назвать отцом «наукопрозы». Именно он, по сути, создал роман, в котором искусно переплетены история и научная мысль. Следующим был Жюль Верн с его удивительными романами, также искусно переплетёнными с научной мыслью. Чуть позже появился Герберт Уэллс, чья наукопроза, как и произведения его предшественников, стала знаменитой и бессмертной.
Следует помнить, что мы живём в совершенно новом мире. Двести лет назад подобные истории были невозможны. Наука, благодаря своим различным разделам – механике, электричеству, астрономии и т. д., – настолько глубоко проникла в нашу жизнь, и мы настолько погружены в неё, что стали склонны воспринимать новые изобретения и открытия как должное. Весь наш образ жизни изменился благодаря современному прогрессу, и неудивительно, что многие фантастические ситуации, невозможные сто лет назад, возникают сегодня. Именно в таких ситуациях новые писатели черпают своё вдохновение.
Эти удивительные истории не только чрезвычайно интересны для чтения, но и всегда поучительны. Они дают знания, которые мы иначе не смогли бы получить, и они дают их в очень приятной форме. Ведь лучшие из современных авторов наукопрозы обладают способностью передавать знания и даже вдохновение, ни разу не дав нам понять, что нас чему-то учат.
И не только это! По, Верн, Уэллс, Беллами и многие другие показали себя настоящими пророками. Пророчества, содержащиеся во многих их самых удивительных историях, сбываются – и уже сбылись. Возьмем, к примеру, фантастическую подводную лодку из самого известного романа Жюля Верна «Двадцать тысяч лье под водой». Он предсказал современную подводную лодку почти до последней детали! Новые изобретения, которые рисует нам современная наукопроза, вполне могут быть реализованы завтра. Ещё предстоит написать много замечательных научных произведений, которые со временем войдут в историю, и журнал «Удивительные истории» станет тем средством, с помощью которого такие произведения станут известны вам. Потомки будут отмечать, что они проложили новый путь не только в литературе, но и в прогрессе.
Мы, издатели «Удивительных историй», осознаём огромную ответственность этого предприятия, и не пожалеем сил, чтобы каждый месяц представлять вам самое лучшее из того, что только можно предложить в этом виде литературы.
Эксклюзивные соглашения с правообладателями обширных произведений ВСЕХ бессмертных историй Жюля Верна уже заключены. Многие из этих историй пока не известны широкой американской публике. Впервые они станут доступны каждому читателю благодаря журналу «Удивительные истории». На издание ряда подобных произведений на немецком, французском и английском языках, написанных лучшими писателями своих стран, уже заключены контракты, и мы надеемся в скором времени расширить тираж журнала и, таким образом, предоставить нашим читателям ещё больше материала.
Насколько хорошим станет этот журнал в будущем, зависит от вас. Читайте «Удивительные истории» – дайте прочитать его друзьям, а затем напишите нам, что вы о нём думаете. Мы будем рады конструктивной критике – только так мы сможем удовлетворить ваши потребности.
«Удивительные истории», № 3, июнь 1926
(The Lure of Scientifiction, Amazing Stories, 1926, June, № 3)
Наукопроза – явление не новое на этой планете. Хотя Эдгар Аллан По, вероятно, был одним из первых, кому пришла в голову идея научного рассказа, есть подозрения, что до него были и другие авторы наукопрозы. Возможно, они не были такими уж выдающимися деятелями литературы, и, возможно, они вообще не писали того, что мы сегодня понимаем как наукопрозу. Леонардо да Винчи (1452-1519), великий гений, хоть и не был наукопрозаиком, тем не менее обладал достаточным пророческим видением, чтобы создать в своем воображении ряд машин, которые материализовались лишь столетия спустя. Он описал ряд машин, казавшихся фантастическими по тем временам, которые сделали бы честь и Жюлю Верну [1].
Возможно, до него были и другие научные пророки, или даже наукопрозаики, но прошедшие столетия настолько затянуты туманом, а рукописей подобной литературы на сегодняшний день существует так мало, что мы не можем быть уверены, кто был настоящим изобретателем наукопрозы.
В XIII веке жил монах-францисканец, удивительный и знаменитый Роджер Бэкон (1214–1294). Он обладал поразительным и богатым воображением, благодаря которому предвидел многие из наших современных чудес. Но как наукопрозаик, он должен был быть крайне осторожен, поскольку в те времена было «вредно» предсказывать новые и поразительные изобретения. Фактически, рукопись пришлось замаскировать – использовать шифр, – так что для разгадки поразительных научных пророчеств Роджера Бэкона потребовалось немало выдающихся умов современности [2].
Современному наукопрозаику повезло несколько больше – но не намного. Правда, мы не обезглавливаем его и не бросаем в темницу, когда он осмеливается излить, как нам кажется, невозможную историю, но в глубине души мы сегодня столь же нетерпимы, как и современники Роджера Бэкона. За это время мы мало чему научились. Даже такое сравнительно безобидное изобретение, как подводная лодка, предсказанная Жюлем Верном, было встречено презрительным смехом, и его осудили во многих кругах. Тем не менее, всего через сорок лет после предсказания Верном современной подводной лодки она стала реальностью.
Редко что из написанного нашими наукопрозаиками, откровенно невозможное сегодня, может не стать реальностью завтра. Зачастую сам автор не осознаёт, что его совершенно фантастическая история может стать реальностью в будущем, и часто сам не воспринимает свои предсказания всерьёз.
Но серьёзно настроенный читатель наукопрозы с жадностью впитывает знания, содержащиеся в таких историях, и в результате они становятся стимулом для того, чтобы начать работать над устройством или изобретением, предложенным наукопрозаиком.
К нашему удивлению, с тех пор, как мы начали публиковать «Удивительные истории», мы получили огромное количество писем от – назовем их «фанатами наукопрозы»? — которые, похоже, неплохо ориентируются в такого рода литературе. Судя по поступающим предложениям о переиздании, у этих «фанатов», похоже, есть собственное хобби – искать наукопрозу не только на английском, но и на многих других языках. Сейчас не проходит и дня, чтобы мы не получали от дюжины до пятидесяти предложений относительно историй, о которых, честно говоря, у нас нет сведений, хотя у нас есть свой список из примерно 600 или 700 названий. Некоторые из этих поклонников постоянно посещают книжные магазины с явной целью купить новые или старые издания наукопрозы, и они даже берут на себя труд рекламировать некоторые вещи, которые давно распроданы.
Другими словами, наукопроза даёт огромное количество научной информации и разжигает воображение читателей, возможно, больше, чем что-либо ещё.
1. Да Винчи – Эдисону Средневековья – приписывают изобретение печатного станка, казнозарядного орудия, митральезы, паровой машины, цепной передачи, самолёта, приводимого в движение человеком, парашюта и многих других удивительных изобретений – впечатляющий набор наукопрозы, ведь он, судя по всему, только вообразил их.
2. В своём знаменитом «Opus Majus» он точно предсказал телескоп. Он дал превосходное описание камеры-обскуры и зажигательного стекла – даже изобретение пороха приписывается ему. Он предсказал эпоху промышленности и изобретений, отдавая всё внимание экспериментам. В награду за свой бессмертный труд он был заключён в тюрьму на несколько лет.
«Удивительные истории», № 7, октябрь 1926
(Imagination and Reality, Amazing Stories, 1926, October, № 7)
Читая наукопрозу, в которой автор даёт волю своему воображению, при условии, что он хороший рассказчик, мы нередко испытываем глубокое волнение. Причина в том, что наше воображение разожжено до предела, и мы получаем истинное удовлетворение от времени, проведённого за чтением истории, какой бы невероятной она ни казалась на первый взгляд. Здесь я хотел бы подчеркнуть, насколько важен этот вид литературы для прогресса и для человечества в целом.
Человеческий разум – это чрезвычайно сложная машина, которая часто работает очень странным образом. Человек задаётся целью изобрести какой-то бытовой прибор и, занимаясь экспериментами, получает определённый стимул, который направляет его в совершенно ином направлении, так что первая мысль о домашнем приборе может закончиться изобретением устройства для экономии труда на производстве или, возможно, чего-то ещё более важного.
В молодости Александр Грэм Белл занимался разработкой средств, позволяющих глухим слышать. Это привело его к исследованиям в области электричества, и этот аппарат, вместо того чтобы стать устройством, позволяющим глухим слышать, превратился в современный телефон. Конечно, сегодня для глухих производятся телефоны с громкоговорителем, но это лишь побочный продукт, а вовсе не основное и более важное предназначение прибора.
Можно было бы привести сотни и тысячи подобных примеров. Автор наукопрозы пытается заставить задуматься в определённом направлении, а читатель изобретёт что-то совершенно иное, возможно, даже более нужное. Но факт остаётся фактом: автор изначально предоставил стимул, что и является самым важным.
С другой стороны, многие устройства, предсказанные авторами наукопрозы, действительно воплощались в жизнь на протяжении многих поколений. Есть старая присказка: что человек воображает, то он может осуществить. К этому, конечно, следует относиться с долей скепсиса, потому что не всё, что человек воображает, возможно. Например, я могу представить, что задуваю солнце, или хватаю луну в руке, или отрубаю себе голову, не умирая. Естественно, такие вещи невозможны. С другой стороны, многие из так называемых диких идей, которые мы читаем в наукопрозе, могут оказаться не такими уж дикими, если они дадут реальный стимул будущему изобретателю, который их прочитает. И пока есть хоть какой-то стимул, у нас нет причин жаловаться, потому что мы никогда не представляем, куда может привести нас прогресс в любом направлении.
Есть хорошо известная история об изобретателе, который запатентовал мышеловку и в конце концов продал патент производителю, который обнаружил, что из мышеловки можно сделать отличную охранную сигнализацию, внеся в нее лишь некоторые изменения. Ещё один пример оригинальной идеи, которая, возможно, была воплощена неправильно, но, в конце концов, была доработана.
Поэтому нам не следует проявлять чрезмерное нетерпение, если время от времени мы сталкиваемся с кажущимся невозможным предсказанием или невероятным сюжетом. Мы не в силах предвидеть, какую реакцию это может вызвать, и какие огромные последствия это может иметь в будущем. И, как ни странно, патентные ведомства большинства стран довольно внимательно отслеживают наукопрозу, потому что в ней, возможно, скрыт зародыш изобретения. Чтобы быть изобретателем, вовсе не обязательно создавать модель; часто в ходе судебных разбирательств или по патентным соображениям возникает необходимость выяснить, кто на самом деле был первоначальным изобретателем определённого устройства; если изобретатель является автором, описавшим устройство, даже в художественном произведении, это, в конечном счёте, даёт ему право на владение патентом, разумеется, при условии, что для устройства тщательно описаны его функции, назначение и так далее.
Например, в Соединенных Штатах у изобретателя есть два года с момента публикации рассказа, чтобы подать заявку на патент. Таким образом, к наукопрозе не следует относиться слишком легкомысленно и рассматривать её только как литературу. Это далеко не так. Она действительно помогает мировому прогрессу, пусть и в очень малой степени, и факт остаётся фактом: она вносит в прогресс такой вклад, какого, вероятно, не делает ни один другой вид литературы.
«Автор и журналист», октябрь 1931
(The Fantastic-Science Market, The Author and Journalist, October 1931)
Человечество всегда испытывало, более или менее открыто удовлетворяемую, тягу к странным и чудесным сказкам: как утверждают психиатры, это способ сбежать от унылой и обыденной обстановки. Чем страннее история, тем полнее возможность отвлечься. Из этого выросли «Тысяча и одна ночь», сказки братьев Гримм и огромное количество фольклора и мифологии.
Но с течением времени люди стали более искушёнными. Они больше не могут верить старым сказкам. Если вы знаете – или думаете, что знаете – всё об атомах, молекулах и искажённых линиях гравитационного поля, вам захочется, чтобы ваши сказки были подкреплены научными фактами. Так возник спрос на научную фантастику, и, судя по всему, этот спрос будет расти. Обнадёживающая мысль для писателей, ищущих заработка, и для редакторов, стремящихся к увеличению тиражей.
Вполне вероятно, что любой научно-фантастический рассказ, обладающий качествами, которыми должна обладать хорошая история, возможно продавать, если в его основу будет вплетена достаточно убедительная научная нить. Но для экономии усилий автору будет полезно учитывать особые требования специализированных рынков научной фантастики, предпочтения отдельных редакторов и их политику.
Например, в «Поразительных историях» (Astounding Stories) упор делается на хороший сюжет и обилие физического действия – все качества, необходимые для создания обычного хорошего боевика. Научные данные, конечно, требуются, но лишь в той мере, чтобы действие развивалось в фантастическом ключе. На Сатурне могут происходить очень странные вещи; в это легко поверить. И это, возможно, объясняет огромную популярность межпланетных историй.
«Могу добавить», пишет Гарри Бейтс, редактор «Поразительных историй», «что мы отклоняем безумных гениев, чьи цели – возглавить мир, спасти мир или уничтожить его».
Не следует полагать, что читатели спокойно отнесутся к простому остросюжетному рассказу, лишь слегка окрашенному научными красками. Должна быть веская причина для того, чтобы представить вашу науку или псевдонауку. Некоторые из самых популярных авторов прилагают все усилия к тому, чтобы это сочетание выглядело правдоподобным. В сюжете о временном измерении в «Поразительных историях» («Катапульта пятого измерения» – ТК) Лейнстер использует в качестве важной детали машины для перемещения между измерениями металлический аммоний, который не имеет измерения в настоящем времени, поскольку существует только в зарождающемся состоянии или в химической комбинации (цитата: «Только одно вещество практически трёхмерно. Металлический аммоний! Известно, что он существует, потому что из него образуется ртутная амальгама, но никто не смог выделить его, потому что никто не смог придать ему четвёртое измерение – продолжительность во времени»). Очень изящный штрих!
«Argosy» – отличный рынок для научных фантазий, хотя этот журнал также публикует и другие виды остросюжетных историй.
Дон Мур, новый редактор «Argosy», хочет, чтобы его авторы знали, что он издаёт журнал для людей, и рассказы должны затрагивать человеческие эмоции, предпочтительно через человеческих персонажей. Это не исключает фантастических персонажей Ральфа Милна Фарли или Абрахама Мерритта, добавляет мистер Мур, при условии, что главные герои – люди. «Argosy» закрыт для писателя, который не может построить убедительный сюжет с разумными усложнениями. Быстрое действие и реалистичная передача характеров абсолютно необходимы.
«Чудесные истории» (Wonder Stories) под руководством исполнительного редактора Дэвида Лассера быстро улучшают качество и тиражи. Здесь очень заметна тенденция к повышению ценности рассказов. Чтобы создавать «Чудесные истории», ваш рассказ должен иметь научную основу. Однако ваше научное образование ни в коем случае не должно мешать развитию сюжета. Желательны азарт, острые ощущения и динамичность. В недавнем циркулярном письме редактор советует авторам исходить из того, что определённая научная теория возможна. Начав с этого, вы должны рассказать о влиянии этой новой научной гипотезы на жизнь людей. Круг читателей научной фантастики расширяется. Многие из новоиспечённых фанатов имеют лишь поверхностные представления о науке, рассуждает Хьюго Гернсбэк, издатель «Чудесных историй», и подпитывать их сложными теориями было бы для них только утомительно. В любом случае, если бы они действительно много знали о науке, они знали бы больше, чем многие авторы. Так что придерживайтесь экшена и хороших сюжетных установок, а также умело используйте науку для создания сценического эффекта.
Далее мистер Лассер говорит, что научная фантастика «должна переносить нас в далёкие места и времена и наглядно показывать нам бесконечное множество возможных миров, основанных на науке».
Журнал «Удивительные истории» (Amazing Stories) рассчитан на читателей, которые любят, чтобы было много науки, как настоящей, так и не очень, и не слишком интересуются историями, которые с радостью расхватают все вышеперечисленные журналы. Здесь желательно, чтобы сам сюжет был построен вокруг какого-либо научного утверждения, а ваша научная теория раскрывалась по мере развития сюжета. Редакторы требуют того, что они называют «единством» – чтобы развитие истории одновременно развивало научное утверждение. Этот журнал недавно перешёл под управление издательства Teck Publishing Corporation, дочерней компании Macfadden Company, но, по словам редактора Мириам Борн, не планирует немедленно менять свою политику.
Ещё один новый журнал, относящийся к той же категории, – «Рассказы о чудесах науки и фантазиях» (Miracle Science and Fantasy Stories), публикуемый Гарольдом Херси каждые два месяца. Однако при чтении сразу становится ясно, что у него есть свой характер. Слова «чудо» и «фантазия», хотя и не совсем точно описывают суть журнала, дают хорошее представление о направленности этого конкретного редактора. Прежде чем писать для этого (или любого другого) рынка, было бы разумно прочитать один-два выпуска и проникнуться его уникальным «ощущением». Отчасти оно выражено в картинах Эллиота Долда, который также выступает в качестве автора. Они чем-то напоминают знаменитые иллюстрации Доре к Библии. Журнал не публикует истории с продолжением.
Помимо более или менее строго научных рынков фантастического материала, есть и другие, которые можно считать периферией псевдонаучного. Clayton group только что запустила новый журнал, «Странные истории» (Strange Tales), с оплатой 2 цента за слово после принятия. Редактором является Гарри Бейтс, редактор журнала «Поразительные истории». Журнал приветствует истории об оккультизме, странностях, привидениях, сверхъестественном, вампирах, вуду, оби, оборотнях, реинкарнации, мистике, экстрасенсорике. Эти истории могут содержать любовную линию и происходить в любой части света. Крайне важно подчеркнуть в них элементы таинственности и ужаса. Мистер Бейтс хочет, чтобы читатель дрожал, был озадачен, заворожён и полностью захвачен до конца истории.
Рассказ, отвечающий этим требованиям, будет весьма неплохим вариантом и для «Странных историй» (Weird Tales). В «Призрачных историях» (Ghost Stories), как следует из названия, тема немного другая, но цель та же – вызвать у читателя восхитительные мурашки по коже.
Цель большинства научно-фантастических произведений – откровенно и просто развлекать. Однако появился новый журнал, чья негласная и декларируемая цель – вести своих читателей к успеху посредством «новой мысли» и прикладной психологии. Это журнал «Я сам» (My Self Magazine), ранее известный как «Магия разума» (Mind Magic), Филадельфия.
Журнал публикует реальные случаи сверхъестественного или паранормального характера, но это не должны быть просто анекдоты – в них должен быть сюжет. Объём должен составлять от 100 до 1000 слов, а для полностью готовых рассказов – не более 1500 слов. Редактор С. Р. Бэй говорит:
«Если призрак или жуткий шум выполняли определённую функцию – если они меняли ход жизни — такая история могла бы быть принята. Доски для спиритических сеансов и спиритические планшетки, астрология, нумерология, карты Таро – эти и любые другие инструменты или искусства подобного рода могут быть представлены. Ни одна из признанных школ оккультных верований не запрещена, но мы настаиваем на том, чтобы каждая история подтверждала знакомство автора с темой.
Мы не хотим, чтобы истории рассказывались только для того, чтобы напугать читателя, поскольку мы являемся пропагандистами оккультизма и пытаемся сделать наши истории настолько реальными и привлекательными, чтобы читатели попытались серьёзно исследовать оккультные вопросы».
По всему спектру, независимо от направлений, эти журналы имеют одну общую цель – дарить своим читателям моменты полного отрыва от повседневной жизни, удивлять их, показывать им невиданные красоты и странные зрелища, чудесные события. Нет причин, по которым современная фантастическая история не может быть столь же великим литературным произведением, как «Ад» Данте или «Потерянный рай». Что касается корпуса историй о феях, к которому апеллировали эти классики, то он по-прежнему так же свеж и нов в сердцах людей, как и во времена юности человеческой расы. Изменились лишь внешние черты, механизмы.