«Хороший санаторий. И планета хорошая. Но отдыхающих маловато. Причина проста: местные жители свихнулись на экологии». Рассказ тоже хороший. Точнее, это такая специальная разновидность: рассказ, написанный ради последнего предложения. Витёк с планеты Земля повеселил находчивостью. Описание его питомца таково, что начинаешь думать об обыкновенной кошке. Но, как уже было сказано, последнее предложение внесет ясность.

Согласен с автором аннотации. Любовь — это просто чувство. Оно лично и за пределы человека не распространится. За пределы человека распространяться действия человека. Мысли и чувства неподсудны. Подсудны преступные намерения, которые как-то выражаются в действиях, и сами преступные деяния. Намек на трагическую развязку и личность героя есть уже в самом начале, когда в новостях упоминается не схваченный маньяк и его жертвы. Так что весь оставшийся текст я просто ждал, с какой именно формулировкой главный герой начнет действовать. Дождался. Не то страшно, что агрессивному психу для убийства не нужна причина. Гораздо страшнее, что причину он всегда найдет. И это может быть что угодно.

Читаешь такие рассказы и понимаешь, что Кинг с мистикой — это то же самое, что Кинг без мистики, только с мистикой. Действительно, в нашей жизни хватает сюжетов, которые трагичны без чертей и вампиров. Кинг умеет брать в оборот и такое тоже. Есть на свете больная тема — помощь в самоубийстве для безнадежно больного. По нынешнему времени может быть не такая уж и больная. Кое-где это даже декриминализировали. Но так не везде. И не всегда. У главного героя такой роскоши нет. В своем правовом поле он — тяжкий преступник, раз подверг эвтаназии безнадежно больного человека, у которого не было никаких перспектив, и который сходил с ума от боли.

ИМХО главный герой повинен только в одном грехе: он смалодушничал и не спросил у матери согласия. Описание боли, которую испытывает женщина, практически не оставляет сомнений, что это согласие он бы получил. Убийства не было. Было милосердие. Но из-за не заданного вопроса понимание этого факта для главного героя так никогда и не наступит.

Кинг применяет тот же прием, который был использован им в рассказе «Мартовский Выползень». Только там был явный криминал, который привлек огромное внимание полиции, а здесь вроде как серия несчастных случаев. Есть мертвые дети. Есть сомнения в том, что смерть их была естественна. Значит должен быть и убийца. Но кроме главного героя и психотерапевта, выслушивающего его рассказ, других действующих лиц в рассказе нет. А сам главный герой явно против себя свидетельствовать не хочет, хотя манера его речи и поведения вполне позволяют допустить, что детоубийца это именно он. А история с букой была придумана им, т.к. часть его души, которая сохранила человечность, просто не может думать о преднамеренном убийстве собственных детей. При чтении остается только строить домыслы.

Напомнило писателя Максима Малявина и его байки из дурдома. А именно ту часть, где автор поясняет читателю, что такое бред. Ключевая идея была в том, что в бредовом состоянии психически больной становится невосприимчивым к любой критике, и к любым возражениям. Вообще к любым. Вплоть до того, что если человек убежден, что его из розетки пришельцы облучают синими лучами, а вы расскажете ему, что на другом конце города живет другой такой же, которого тоже облучают из розетки лучами того же цвета, то первый ответ вам: «Вот же псих, но у меня то все на самом деле!» Собственную бредовую идею такой больной не может отвергнуть в принципе. Единственное, что можно сделать, так это временно заставить больного замолчать и призадуматься, пока мозг больного родит новое объяснение, подкрепляющее бредовое состояние. В конце концов происками нечистой силы или глобальным заговором объяснить можно вообще все. И это плохая новость. Бредящего человека надолго не заткнешь. Про что и рассказ.

Застрять на машине в буране и замерзнуть насмерть — это уже сама по себе достойная тема для ужастика. Сначала заканчивается бензин, который питает двигатель и печку. Потом люди жгут покрышки. Потом они замерзают насмерть. Стихия жестока. Но такие сюжеты не для Стивена Кинга. Это скорее для Джека Лондона. Кинг специализируется на другой разновидности жути. Буран — это безжалостная стихия, которая несет смерть. Но в этой стихии скрывается кто-то, кто несет смерть еще более жестокую и неотвратимую. Со стихией житель ХХ века, оснащенный полноприводным внедорожником, уж как-нибудь справится. Тем более, что действие все-таки разворачивается не на территории дикого Юкона, а в асфальтированном штате Мен.

Еще одна типичная для Кинга деталь: героями, спешащими на выручку людям, попавшим в беду, у Кинга часто становятся старики, которым по 60-70 лет. Обстоятельства складываются таким образом, что эти люди просто не могут остаться в стороне. Иногда они осознают все безнадежность своих затей, но все равно не могут поступать иначе. «Делай что должно и будь что будет». Такие герои безусловно заслуживают уважения.

Еще одна модель реальности, которая могла бы обосноваться в еще одном райцентре Сусловской области в виде еще одной замечательной повести. Но не обосновалась. Так что имеем просто хороший рассказ. Люблю, когда Лукин фантазирует на тему построения социальности. На чем только автор ее родимую не строил. Колдуны, попы, психиатры, криминал, ролевики... Глобальной скрепой у талантливого может стать все что угодно. Главное, чтобы хватило фантазии. А с фантазией у Лукина полный порядок.

В этот раз имеем общество, в котором тотальная слежка друг за другом стала повсеместно распространенной вещью. Причем это слежка не со стороны спецслужб, а ситуация, при которой «вся страна находится под колпаком у всей страны». Государство не должно тратиться на то, что подданные могу сделать сами бесплатно. Такой лозунг у Лукина мелькает в разных текстах. Автор остался верен своему принципу: государство просто разрешило без ограничений ввозить всякую подглядывающую аппаратуру. И все завертелось.

Хорошая идея. Много юмора. Много острословия. Много удовольствия от чтения. Вполне заслуженная десятка.

Киннг вообще любит оживлять всякую разную мощную технику, которая тут же маниакально пытается «поубивать всех человеков». Нет, на самом деле я считаю, что ничего странного в таком намерении для разумной машины нет. Освобожденный Джанго, осознавший свое плачевное положение, как-то так себя вести и должен. Но все-таки я считаю, что данный рассказ стоит особняком от всяких прочих кинговских «Давилок».

Здесь техника вовсе не автономная. Обычно у Кинга все питается от вселившегося демона. Вплоть до того, что здоровенный станок может оторвать станину от бетонного пола и пойти гулять. А тут для восставшей техники нужен бензин и солярка, без которых она просто глохнет и не двигается. Мегареализм по кинговским меркам. Причем даже заправится грузовик самостоятельно не может. Ему нужны рабы из людского рода. Так может это вовсе не ужастик номер очередной, а просто аллегория нынешней модели взаимодействия людей и техники? Общество у нас индустриальное. С одной стороны машины служат человеку. А с другой стороны и человек точно так же является слугой машин. Реальная техника вроде бы как не одушевленная. Ну а у Кинга в рассказе она одушевленная. А рабам свойственно поднимать восстания.

Есть некий маньяк, который убивает студентов в кампусе. Что необычного? Прежде всего как эта история подается. От детектива в рассказе нет вообще ничего. Разве что описание принятых полицией мер, толку от которых нет совершенно. Вместо этого есть главный герой, погруженный в свои мысли, и есть множественные описания погоды. Погода тут вообще создает все настроение. Она дает рассказу название, а маньяку — кличку. Она же определяет стиль изложения. Стоят туманы. Сегодня нашли еще одну жертву без головы. Погода снова не очень. Как-то так.

В итоге у автора получилось что-то очень необычное. Оказывается, что трупы есть. Убийца как бы тоже должен быть. Но кроме главного героя в тексте других действующих лиц нет. Что еще может подумать в этой ситуации читатель? Это со мной уже было при чтении других рассказов Кинга. Талантливый автор целенаправленно излагает историю так, чтобы читатель подумал вполне определенную мысль. Никаких фактов. Только намеки. Мне такое нравится.

P.S. Действие происходит в Новой Англии. Штат Мэн — любимый штат Стивена Кинга. Да и тихий городок Silent Hill тоже отсюда...

Все райцентры бывшей Сусловской области хороши по-своему. А какой из них больше приглянется конкретному читателю, будет зависеть от эстетики самого читателя. Для меня таковым было Сызново («Лечиться будем»). Теперь же первое место Сызново вполне заслуженно делит с Понерополем.

«А вы думали, легко поддерживать преступность на должном уровне?» Вспомнился старый фильм «Дежа вю» с Ежи Штуром, в котром герой Караченцова говорил про мафию: «Хотелось бы, чтобы она у нас была, но для этого надо много работать». «Понерополь» — это же практически никакая не НФ, а глубоко реалистичная проза, в которой шутник-автор просто обозвал привычные вещи другими именами. Словосочетание «кризис самооценки» вместо слова «совесть» будет, пожалуй, самым крутым примером. Но такого в тексте множество. Годное сочинение можно было бы написать просто комментируя вот эту авторскую игру с называнием понятий. Воистину, называние порой может быть оскорбительнее обзывания.

Крутизну любого текста Лукина можно однозначно измерить как процент текста, который хочется разобрать на цитаты. Здесь такого много. Наблюдать за работой мастера всегда приятно. Такие книги ценятся не только за те образы, которые они порождают, но и за те языковые средства, при помощи которых они эти образы порождают. Т.е. в данном случае есть аж две причины перечитывать повесть снова и снова.

«Гатлин. 5 миль. Осторожно — дети». Лингвистическая шутка. Тире указывает на неполное предложение, в котором пропущены слова. В данном случае было пропущено очень много интересной и полезной информации для главного героя и его жены. На почве религии крыша может протечь миллионом различных способов. Особенно если ты в Небраске. Когда-то один из комментаторов Сайлент Хила высказал гипотезу, что от тяжелой, изнуряющей и скучной работы человек часто-густо находит себе утешение и развлечение в религии. Но т.к. традиционное христианство не очень ложится на реалию, которую такой хиллбилли наблюдает, то он начинает реформировать христианство в что-то более подходящее окружению. Кровавая секта «Детей кукурузы» — это именно что местная трактовка христианства, из которого удалили все ненужное и добавили необходимое. Получилось жутко.

Повесть с обилием собачьей терминологии. Или просто с обилием крылатых выражений, в которых фигурируют собаки. Лукин вообще мастерски умеет жечь глаголом. Так что в этот раз получилась повесть, которая ничем не хуже остальных. А если учесть, что она относится к моему любимому сусловскому циклу, то успех в моих глазах был практически заранее обеспечен. Правду сказал Лукин в самом начале повести: у всех райцентров бывшей Сусловской области есть какая-то фишка. У Лыцка, у Баклужино, у Сызново (особенно у него)... А вот у самого Суслова ничего такого нет. Нудисты как-то не выстрелили. Одна надежда на собак. «Сусловчане в результате завоевали все мыслимые права, в том числе и право на собачью жизнь». Причем — буквально. Так на осколках бывшей Сусловской области возникло еще одно чудесатое государство. Человекособак в городе не так уж и много, но, подобно ролевикам из другого лукиновского райцентра, они модулируют жизнь всей республики. Читайте и узнаете как.

«Странно было сознавать, что рабочий день в самом разгаре, а ты идешь по тротуару одетый, на двух ногах – и ничего тебе за это не будет». На первый взгляд совершенно не фантастическая фраза. Просто все дело в том, что в произведении считается фантастикой. И это самое интересное. Что есть норма в этом дивном мире предстоит узнавать на протяжении всего текста.

Рекомендую читать всем поклонникам творчества Евгения Юрьевича. Фирменный юмор Лукина тоже на месте. «Более всего на свете он ненавидел два занятия: врать в глаза и говорить в глаза правду». Заслуженная десятка.

Страх из прошлого вполне способен материализоваться в настоящем и попытаться добить ускользнувшую в прошлый раз жертву. Вот он и материализовался в виде трех малолетних преступников, которые пришли по душу уже повзрослевшего мужчины. Почему троица душегубов воплотилась в том возрасте, в котором они погибли, в принципе ясно. То, что называется словом «отморозок», на самом слабо отличается от самого обычного трудного ученика средней школы. Вот только в итоге главный герой оказался покрепче, чем был показан на первых страницах рассказа.

Может моя точка зрения кому-то покажется странной, но а считаю, что король ужастиков Кинг решил не перегибать планку и на самом деле свел все к шутке. Черной, жестокой шутке с трупами и насильственными смертями, но все-таки. Пентаграмма, безымянный демон, изгнание зла... Декорации и бутафория. Гораздо страшнее было бы, если бы автор остался в жанре реализма (а автор вполне может, когда хочет), а не добавил бы мистики на последних страницах. Теперь благодаря этому рассказу я знаю, что есть на свете жуть, про которую даже Кинг писать не хочет.

Красивый рассказ про перестройку экосистемы. Или про экологическую катастрофу, что в данном случае одно и то же. Только что рассказ у нас от НФ. А значит и перестройка экосистемы будет в духе НФ. В новой модели мира люди начали сосуществовать с роботами. Идеальное сосуществование, это когда двое даже не замечают друг друга. Что-то похожее, но на более высоком уровне, есть в «Технике большого Киева» Васильева.

С точки зрения человека старой закалки старому миру действительно пришел конец. Но ИМХО смерть окружения, к которому ты принадлежал, более предпочтительна, чем личная смерть. На смену одной обстановке неизбежно придет другая. И в ней ты вполне сможешь себя найти. Концовка рассказа свидетельствует о том, что многие люди вполне себе успешно решили эту задачу и человеческая раса продолжила жить.

Месть своему убийце после своей кончины — это всегда что-то веселое. Кто-то скажет, что сюжет довольно затасканный. Может оно и так. Но если автор рассказа Стивен Кинг, то ему вполне по силам сделать необычное из обычного. Что, если покойный владел фирмой по производству игрушек? Что, если его миньоны не простят наемному убийце очередную работенку? Что, если мама покойного была не простым «поставщиком идей»? Как по мне, то рассказ закончился вполне себе happy end-ом.

Очень напомнило рассказ «Скелет» Рея Брэдбери. Там мы тоже имеем главного героя, нервная система которого перестала повиноваться хозяину. Тоже у человека появилась некая «нестандартная чувственность» нормально жить с которой не было никакой возможности. В настоящем рассказе имеет место не менее экзотическое неврологическое расстройство, из которого главный герой тоже делает множество незаурядных выводов. Парадоксально, но в парочке рассказов «Скелет» и «Чужими глазами», которые оба про психическое расстройство, мистика есть у Брэдбери, а у Кинга ее нет. Хотя, казалось, должно быть наоборот.

Юмор у Кинга тоже кинговский. Т.е. королевский. Он безусловно черный пречерный. Но каким же еще ему быть у такого автора? В итоге есть великолепная фантазия автора о том, что будет, если энергию организованной преступности направить в конструктивное русло. А что делать? Серьезные проблемы требуют серьезных решений. А мафия вполне себе специализируется на серьезных решениях. Если человек много лет курил сигареты пачками ежедневно, то при помощи доброго слова вы его бросить не заставите. Нужно применить что-то более радикальное. И фирма применит это радикальное к вам. Лечение зависимости от курева гарантированно на 98%. Хотя на самом деле там 100%. Фирма действительно гарантирует, что курить вы бросите. В итоге получился самый крутой рассказ Кинга, который я читал. И, судя по отзывам других комментаторов, я тут не один пришел к такому выводу.

Кинг без мистики. Такое тоже бывает. Почитал отзывы других читателей. Оказалось, что не я один читал, затаив дыхание. Примерно в середине рассказа поставил себя на место главного героя, и мне захотелось сделать именно то, что сделал главный герой в конце рассказа. Автор не просто создал определенное настроение, но и заставил читателя думать вполне определенную мысль, хотя видимых предпосылок для такого не видно. Красиво получилось.

Действительно трагический рассказ. Очень кинговский. Такой, их которого можно выбросить всю магию и мистику, и останется обычная житейская драма. В сухом остатке есть мужчина, который, обладая огромными ресурсами, направил их на вполне себе достойную и романтичную цель. Он хотел понравиться любимой девушке. Вместо магии вуду в распоряжении героя могли бы быть самые обычные деньги. Ресурс есть ресурс. Подруга главной героини раскапывает все прошлое главного героя при помощи самых обычных частных сыщиков. Чем не магия?

Но для своей любимой девушки главный герой был никто. И ему пришлось драться и завоевывать. И при этом не было никакого порабощения ума жертвы. Была просто череда исполненных желаний любимого человека. В чем же провинился волшебник, если его любимая желает жульничать на экзамене или избавиться от не очень любимого жениха? В том, что готов был расшибиться в лепешку ради любимой?

Концовка рассказа таки дает ответ на поднятый ближе к концу вопрос о том, были ли действия главного героя любовью или насилием. Это была любовь: главный герой покорно отпустил свою даму и не стал ее преследовать.

В одном из дополнений к Fallout New Vegas фигурировал очень злобный тостер c искусственным интеллектом, который мечтал сжечь в пламени весь мир. Он даже немного расстроился, когда узнал, что весь мир уже сгорел в пламени ядерной войны. В том дополнении в апартаментах главного героя вообще было много разных приборов с искусственным интеллектом, но агрессивным был только тостер. Теперь я знаю, в кого получился тот электроприбор. Точнее, теперь я знаю, кто был идейным вдохновителем дизайнера, придумавшего такого эпизодического персонажа.

Кинг, как мне кажется, вообще любит оживлять всякую технику. Почему бы и нет? Несчастные случаи с участием всякой мощной техники происходят? Происходят. Люди становятся инвалидами или вовсе погибают? Да, безусловно. Особенно, если это мощная техника вроде автомобиля или станка. Так почему бы воспользоваться фантазией и не приписать бездушному механизму волю, если уж за каждым действием нам мерещиться его деятель. Да, на самом деле все вовсе не так. Но если допустить, что так, то получим задел под целую кучу произведений. Чем автор и пользуется.

Сюжет рассказа прост: желание работяги досадить начальнику закончилось смертью и работяги, и его начальника. Окружение, в котором развивается сюжет, вполне себе кинговское. Автор очень любит живописать всякую неведомую хрень, которая с удовольствием поедает возомнивших о себе обывателей. Мораль в рассказе тоже есть. Даже несколько. Во-первых, не рой другому яму. Во-вторых, трусы живут дольше. Второе особенно актуально, если ты являешься героем рассказа Стивена Кинга.

Рассказ-аллегория. На самом деле практически реалистичная проза, которое место не в сборнике НФ рассказов, а в обычном полицейском протоколе. Предположим, что на самом деле никакая неведомая биологическая зараза Ричи не съела. Предположим, что Ричи Был обычным алкоголиком, на которого благодаря прихоти судьбы свалилось то, что сейчас называют «гарантированным доходом». На что еще кроме любимого зелья Ричи мог употребить эти деньги? Чем еще все это могло закончиться? В итоге мы имеем обычную историю про то, как сорвавшийся с тормозов алкоголик отравил жизнь сначала ближним, а потом и дальним. Ну а Кинг просто изложил этот сюжет в соем любимом стиле.

Рассказ про то, что от несчастного случая или смертельной болезни может умереть не только один человек, но и вся человеческая раса. Как живет один человек в накануне смерти? По-разному. У человека вполне могут остаться незавершенные дела. И он вполне может посвятить оставшееся время чему-то полезному или как минимум нейтральному. А что делать, если приговор смертельной неизлечимой болезни навис над всеми сразу? Если большей части людей уже не стало? В такой ситуации любая деятельность становится бессмысленной. Остается только или подаваться депрессии или деградировать. Про что и рассказ.

Чем интересен «Солярис», так это тем, что он оставляет после себя много пищи для размышлений. Есть некое место где, как говорят сегодня, действуют некие нетривиальные механики, из наличия которых много чего следует. Лем в своей книге излагает одну из множества историй, которая могла бы приключиться на Солярисе с учетом особенной активности этой планеты. История могла быть совершенно иной, но не менее чудесатой. ИМХО главным изобретением Лема является не конкретный сюжет, который мы наблюдаем в книге, а некое «пространство чудес» в котором считаются допустимыми определенные виды чудес.

И мне кажется, что мою точку зрения разделяют два режиссера, которые экранизировали «Солярис». Я про Тарковского (1972) и Содерберга (2002). Оба фильма хороши, но речь сейчас не о них. Речь о том, что оба режиссера не просто экранизировали слово в слово сюжет из книги, что само по себе было бы неплохо. Они сделали больше. Они оба дописали что-то свое, что тоже является допустимым в том же самом «пространстве чудес». «Солярис» — это прежде всего конструктор. Или декларация множества правил. Если у читателя есть привычка вести диалог с автором, в понятийном поле автора, то такой конструктор позволит получить значительно больше удовольствия чем нечто, созданное изобретателем конструктора как образец. «Солярис» — это книга, которая больше себя.

Если же все-таки попытаться назвать словами тему произведения, то пусть будет так: «Возможно ли мышление без сознания?» Много лет спустя Питер Уоттс в «Огнепаде» разовьет эту идею и покажет, что еще как возможно. Быть может Уоттс тоже вдохновился «Солярисом» и его «пространством чудес»? Действительно, зачем некой успешной, преуспевающей системе такая обременительная штука, как сознание? Оно только снижает эффективность.

Про сюжет распространяться не буду. Не хочу спойлерить. Замечу только то, что как и все на Солярисе, сюжет «Соляриса» имеет множественную трактовку. Которая до того множественная, что разумному океану вполне можно приписать даже человеческие мотивы. Исследуете меня? Рентгеном облучаете? ОК. Сейчас я вас сам начну исследовать.

Рекомендую читать книгу всем, кого интересуют «приключения ума». Здесь вполне заслуженная десятка.

Одно из самых любимых произведений Пелевина. Периодически перечитывается или прослушивается. И с каждым разом в нем можно отыскать какую-то деталь, которую не заметил раньше. Очередное прослушивание получилось после того, как одолел «Шлем Ужаса». Тут-то до меня и дошло, что Пелевин уже на самом деле написал целую серию произведений о дополнительных реальностях, которые индивид конструирует для себе. Или для него конструируют, а он с радостью использует. Не суть важно.

«Желтая Стрела» — это среднее арифметическое между «Принцем Госплана» и «Шлемом ужаса». Те два произведения — крайние точки зрения на то, какой может быть дополнительная реальность у живого человека. А «Стрела» как ни странно — компромисс.

В «Принце» дополнительную реальность ты выбираешь себе сам согласно своей этике и эстетике. В «Шлеме» ты целиком и полностью должен существовать (и мыслить) в рамках универсальной модели пригодной для всех. В «Стреле» — середина. Есть единая модель с поездом, в рамках которой можно существовать в виде образцового пассажира. Но вместе с тем но внутри модели полно разных субкультур, где каждый может поискать себе что-то симпатичное. Можно даже попробовать ехать в поезде и не быть его пассажиром.

В «Принце» вход и выход в дополнительную реальность был рутинным действием. В «Шлеме» подразумевалось, что кроме дополнительной реальности вообще ничего другого нет. Выхода из нее не было вообще. Точнее, выход заключался в том, что 'эту реальность ты вообще не должен был использовать (не надевать Шлем Ужаса). В «Стреле» можно было приложить усилия и сойти с поезда. Причем, как мы видим в тексте, существовали даже разные способы это сделать. (Как мне кажется, поезд таки совершал периодические остановки, но просто его пассажиры этого не замечали, как не замечали постоянно слышимого ими стука колес)

Что общего у всех трех моделей? То, что во всех них так или иначе доступна информация об иллюзорности того, что тебя окружает, и о реальном мире, который есть где-то за пределами твоего лабиринта. Use it, or lose it.

«Принц» — 1991 год. «Стрела» — 1993 год. «Шлем» — 2005 год. Можно видеть, что с годами дозу иллюзий, которая требуется для побега из реального мира, приходится повышать. Вплоть до того, что весь реальный мир становится чем-то таким, что требует полной замены.

Гаррисон обыгрывает свою любимую тему о том, что в космосе наивным романтикам делать нечего. Или сам убьешься, что в принципе приемлемый исход, либо поставишь под угрозу жизнь других людей, что уже серьезный залет (см. рассказ «Источник опасности»). В космосе нужны циничные профессионалы. Если вы не любитель НФ, то вместо «космос» можно подставить другое существительное, обозначающее не слишком благоприятную для человека среду. Идея будет та же.

Еще в первом томе «Стальной крысы» автор поделился своей точкой зрения о том, что культура и социальность — это такое же изобретение человека, как и вилка. Но мы легко можем менять столовые приборы, но категорически неприемлем культурных изменений. Осознание того, что твое мировоззрение не есть что-то абсолютное поможет делать разные вещи. В «Стальной крысе» это помогало главному герою стать супермошенником. Самому же Гаррисону это позволяет конструировать новые миры, в которых взаимоотношения между людьми и пришельцами могут быть очень экзотическими.

Я совершенно не считаю рассказ слабым. Описанная автором модель противодействия примитивного общества против другой высокотехнологичной цивилизации — это нечто, что действительно не лежит на поверхности. Сюжет — тоже вполне приемлем. Разведчики могли бы сработать и чище. А так им пришлось дорого заплатить за информацию.

P.S. Мне одному кажется, что название перевели некорректно? Гугл и тот считает, что это «Планета выживания». Уже много лучше.

Как пересказать толстую книгу несколькими словами? «Невеселая семейка Адамсов». Именно такое впечатление сложилось. Как можно еще? Женщины рожают, мужчины занимаются всякой фигней. Тоже вариант. «Скотина ведь должна плодиться», — как сказал один из героев книги. И это он не про скотину сказал, а про людей. «Плодитесь, коровы, жизнь быстротечна», — сказал другой персонаж. Первоначально это было сказано действительно про скотину, но после неоднократного повторения в самых разных ситуациях стало понятно — тоже про людей.

Сюжет книги — жизнь и приключения семьи Буэндия. По ходу книги неоднократно упоминается, что семья проклята одиночеством. Но я не сказал бы, чтобы семья Буэндиа была чем-то проклята. Не более, чем все остальные семьи, встречающиеся на страницах романа. Обычное одиночество, когда человек лишен окружения себе подобных, — слабая вещь для проклятия. Настоящее проклятие выглядит не так. Если каждый конкретный член этой семьи получает то ли от судьбы, то ли от Бога каких-то нехороших событий себе в биографию, то не получается сказать, что герой получил это незаслуженно. Грешили в этой семье много и со смаком.

Как емко назвать все множество горестей и неприятностей, свалившихся на героев? Маркес решил, что лучше всего подойдет слово «одиночество». Так что название книги вполне можно читать как «Сто лет горя». Но сто лет или век — это слово с несколькими значениями. В том числе и неопределенный отрезок времени, который является временем человеческой жизни. «Человеческая жизнь наполненная горем». Таково название книги после двух преобразований.

Книгу получилось дочитать вообще не привязавшись ни к одному герою. Это из-за минимального количества диалогов? Книга реально читается именно как пересказ какого-то сериала. Если бы я сам смотрел этот сериал, то быть может взгляд бы и зацепился за какого-то персонажа. И проникся к нему симпатией. Но пересказ сериала — это демонстрация четкой позиции автора: не смейте тут никому сочувствовать. Должен сказать, что автор добился нужного эффекта.

Что касается структуры, то вместо одной большой книги ИМХО уместнее был бы сборник рассказов. Тем более, что отдельные эпизоды в тексте запомнились хорошо. Пересказывать книгу не хочу, да и сделать это в рамках короткого отзыва просто нереально. Так что просто ограничусь наиболее запомнившимися моментами.

1. Интересно, сколько раз в тексте читателю напоминают, что полковника Аурелиано расстреляют? Почему так много? Маркес желает как можно скорее подвести черту под судьбой наиболее грешного персонажа?

2. «За несколько лет Макондо превратился в самый процветающий и благоустроенный поселок из всех тех, которые когда-либо видели его триста жителей».

3. Боязнь женщины забеременеть. «Родишь игуан, станем растить игуан».

4. Сонная болезнь. Записки, чтобы не забыть главное и столб с надписью «Бог существует».

5. Несчастная любовь. «Бессрочный траур — без покойника, но по пустым надеждам».

6. «Если бы ты был либералом, то, хоть ты мне зять, не видать бы тебе подмены бюллетеней, как своих ушей». Эта цитата уже встречалась мне раньше. Теперь я знаю, откуда она.

7. «Жил за счет неизлечимых больных, которые, испробовав все средства, утешались сахарными пилюльками». Про дурную медицину в романе вообще много чего есть.

8. Аурелиано как прообраз главного героя из «Осени патриарха». Достаточное сходство двух персонажей видно из того, что приказы о всякой мерзости выполняются подчиненными до того, как оба героя их озвучивают.

9. «Роднил их только одинокий вид, отличавший всех членов семьи». Это про многочисленных внебрачных детей полковника.

10. «Наш мир потихоньку кончается и этих чудес уже нет». Это мать семейства про необычное поведение времени. Магический реализм в действии.

11. «Забудьте об этом навсегда, — сказал он им. — Вы видите, я отказался от своей пенсии, чтобы не мучиться и не ждать ее до самой смерти». Главный герой «Полковнику никто не пишет» решил не использовать этот совет. В этой книге у Маркеса вообще много ссылок на другие его рассказы.

12. Секрет домоводства: «Надо и жарить-парить не переставая, и убирать грязь не переставая, и страдать по мелочам не переставая».

13. «Умалишенные в роду Буэндия живут очень долго».

14. «Любовное пекло становится раем только в постели».

15. Причитания Фернанды о своей семейке — самое длинное предложение, которое я видел.

16. Все-таки человек, общающийся с Богом без посредничества церкви, многое теряет. Прежде всего важный институт, который упорядочит его жизнь. Для семьи Буэндия это было не то чтобы не лишним, а просто жизненно необходимым.

17. «Забастовка кончилась, три тысячи убитых выкинуты в море, Банановой компании след простыл». Последнему Буэндия получилось очень лаконично объяснить по телефону события последних лет.

Мне кажется, что это не та книга, которую можно или нужно рекомендовать. Она совершенно не развлекательная. Кто захочет приобщиться к лучшему, что было написано человеком, тот и сам прочтет. А у кого такого желания нет, тому и мои советы без надобности.

Когда видишь роман с названием «Чума», то прежде всего представляешь текст о страданиях людей от эпидемии. Или о том, на какие скотства способен человек в условиях кризиса и паники, что есть та же самая тема. Но я не угадал. Роман даже не про чуму. Жертвы вроде бы измеряются десятками и сотнями, но все это, за одним единственным исключением, какие-то безымянные бедняки, которые присутствуют в романе только в виде сухих цифр статистики. Книга вышла про точку зрения автора на природу подобных бедствий. Как утверждает сам автор: «Человек никогда не будет свободным, пока существуют бедствия».

Повседневность как антоним бедствия- тема произведения. Именно поэтому в тексте можно видеть протяженные описания характеров второстепенных персонажей, которые на первый взгляд выглядят неуместными в романе с названием «Чума». Эти описания и прочие множественные авторские отступления нужны именно для того, чтобы противопоставить разрушающей стихии будничную рутину, которая рождает чувство уверенности. Бедствия перерабатываются повседневностью. Если нужно пересказать идею тремя словами, то я остановлюсь на таких.

Худшее, что может случиться, это нерешительность в тех ситуациях, когда нужно всего лишь делать что должно. Про это в романе тоже есть.

Согласно словарю, настоящая народная сказка отличается от литературной сказки тем, что у нее нет автора, и она может иметь множество вариаций. Насколько вариативной может быть такая банальная штука, как сказка про колобка? Автор приглашает читателя пофантазировать вместе с ним. Так получилась литературная сказка, которая притворяется народной. Читаем и наслаждаемся. «Я и бабушку пожрал, я и дедушку пожрал, я Ивашку пожрал, я и зайца пожрал, я медведя пожрал, я и старосту пожрал, а тебя, поручик, подавно пожру!»

Повторно прочел «Принца» после «Шлема ужаса». «Принц» определенно был прототипом для более современного произведения: в нем все не так, как в более поздней пьесе, но видно, что это именно эволюция взглядов автора, а не вторая серия на ту же тему. Оба произведения про некую дополнительную реальность, которую человек конструирует себе для удобства проживания жизни. Можно видеть, что перестроечные годы были более гуманны и разнообразны для такого рода задач: каждый мог играть в свою игру. С играми других людей эти игры не пересекались, но клубы по интересам тоже были: любители танков/самолетов вполне могли огородить себе отдельную песочницу. С годами эта модель изменилась.

Неизменными остались слова про то, что и там и там персонаж «бежит по лабиринту». Все остальное изменилось вместе с приходом новой техники и изменением авторских взглядов. В более старом «Принце» пользователь смотрит в монитор. В более современном «Шлеме» — использует шлем виртуальной реальности. Раньше модель действительно была индивидуальной и дополняла реальный мир. Погружение в свою игру не было полным. Человек мог жить в реале, а мог быть действующим героем своей игрушки. В современной модели «Шлема» одна игра используется для всех. Разнообразие исчезло, и выйти из игры нельзя. Да и сам внутри игры ты как бы не существуешь, хотя и числишься за хозяина своего лабиринта. В «Принце» у игрока было настоящее приключение. Был опыт взаимодействия с миром. Был процесс обучения. В «Шлеме» по причине отсутствия игрока в лабиринте блуждают профессиональные блуждатели. Такое чувство, что не сам играешь в игру, а смотришь чей-то стрим, в котором некий профи демонстрирует, как наиболее мастерски играть в твою игрушку. А иначе тебе просто неинтересно будет созерцать этот лабиринт. По факту в модели «Шлема» ты просто выбираешь стримера с определенным стилем прохождения и созерцаешь его работу. Интерактивная игра по факту превратилась в визуальную новеллу, в которой даже клавиши за тебя нажимает кто-то другой. Немудрено. Современный геймер уже не тот. Сам себя даже развлечь толком не может.

«Принц» был читан мною уже много раз. Но Пелевин определенно талантливый писатель, если почти на ровном месте можно получить оригинальное прочтение для повести, которую знаешь если не наизусть, то весьма близко к тексту. Десятка вполне заслужена.

Напомнило рассказ «Не будите генетическую память» Лукина. С той разницей, что у Лукина не без юмора говорится о том, что если двум людям суждено быть врагами, то они будут врагами в любую эпоху. У Конан Дойла все более мелко. Есть вполне благополучная супружеская пара с единственной аномалией: обе супруга сильно непохожи друг на друга внешне. Это в настоящем. А прообразом этого различия в прошлом была принадлежность к двум враждующим нациям. И это все оба героя смогли мельком прочувствовать при помощи довольно реалистичного сна. Конан Дойл вполне мог бы развить тему, но почему-то не стал это делать.

Согласно Платону мы имеем модель познания предмета, состоящую из нескольких ступеней. Более высокая ступень – более качественное понимание предмета. В эпиграфе определения ступеней даются очень поверхностно, поэтому лучше дочитать до главы с посещением Академии. Там будет более развернуто. Итак…

Первая ступень – это имя. Просто слово для обозначения. Пусть это будет «табуретка». Вторая – определение. Вполне может быть записано при помощи слов. «Мебельное изделие для сидения одного человека без спинки и подлокотников». Википедия вполне справляется с задачей. Третья – изображение. Уже сложнее. Слова вроде бы не очень удобный инструмент для построения зрительных образов. Сколько ножек у табуретки уже непонятно. Четвертая – логическая дискуссия. Или просто логика, в которой бы принимало участие анализируемое явление. Тут вроде бы уже однозначно нужен человек, т.к. только он у нас мера всех вещей, и только он сможет генерировать все высказывания, в которых принимает участие «табуретка». Пятая – идея табуретки. Или идеальная табуретка. Вроде бы что-то принципиально невозможное, т. к. идеальному не место в реальном мире.

Платон заявляет, что при помощи написанного человеком текста невозможно достичь полного познания сути, т.к. написанная человеком книга может обеспечить только первые два уровня познания. Один из героев книги решает опровергнуть Платона на практике. Почему бы и мне не попробовать?

С первой и второй ступенями вроде бы все понятно. Поэтому начну с третьей. Используя художественный стиль действительно тяжело добиться адекватного описания изображения предмета: у каждого читателя будут возникать индивидуальные образы при чтении. Значит нужно использовать не художественный стиль. Филотекст решил эту задачу при помощи такого художественного изобретения, как эйдезис. Именно поэтому штука получилась довольно туманной, и она не совсем годится для достоверной передачи изображения. А что будет адекватным? ИМХО сойдет самая обычная начертательная геометрия. Вертикальная, горизонтальная и профильная проекции + нужное количество сечений + дополнительные проекции, если они нужны. Вполне сгодится для любого материального предмета. Если иллюстрации в тексте принципиально недопустимы, то можно заменить из на словесные инструкции по построению чертежа. Получается PostScript или другой околомашинный язык описания изображений. Уже давно существует и широко применяется. Так что с подсчетом количества ножек у «табуретки» проблем нет.

Четвертая – логическая дискуссия. Логика – это просто набор формальных правил про оперирование понятиями. Понятия и правила могут быть произвольными. А логика тоже может быть формальной. А формальную логику вполне можно изложить на бумаге. Например. формальная BAN-логика для анализа криптопротоколов. Можно зайти и с другой стороны. Использовать не дедуктивный метод с конструированием формальной логики для поведения «табуретки», а индуктивно определить все высказывания, в которых может принимать участие «табуретка». За описание множества всех текстов, допустимых в языке, отвечает грамматика. Ergo, нужно описать формальную грамматику, которая пояснила бы, как в языке «табуретка» используется в сочетании со всеми остальными словами. Грамматики тоже могут быть формальными. Например, BNF.

Последняя пятая — то, что познается само по себе и есть подлинное бытие. Как ни странно, эта ступень будет самой легкой. Дело в том, что идея «табуретки» во всем ее многообразии в рамках конкретной задачи просто не нужна. Вместо этого нужно всего лишь иметь описание представляющих интерес признаков и представляющего интерес поведения. Формальный декларативный язык для описания сущностей можно придумать и самому. А можно и не придумывать. Современные языки программирования с поддержкой объектно ориентированного подхода в помощь. Если декларация для класса «табуретка» в рамках существующей задачи оказывается неполной, то расширяем декларацию, создаем новые сущности, которые будут наследовать «табуретку» и применяем прочие интересные вещи, которые уже давно изобрели, чтобы мыслить прикладную задачу в терминах объектно ориентированного программирования.

В итоге имеем, что нерешаемая для Платона задача оказывается не только решаемой, но и решаемой целой кучей способов.

Сначала пьеса напомнила мне другое произведение Пелевина. Я про рассказ «Фокус-группа». Тоже есть группа персонажей в таинственном месте, каждому из которых дана возможность высказаться. Было очень даже похоже. Каждый персонаж рассказывает историю, которую можно считать чем-то самостоятельным. Будет и про технологии манипулирования, и про оригинальную модель восприятия мира, и вообще много чего интересного. Только там модератор был одним из действующих лиц. А тут его не видно, но он безусловно есть. На самом деле, когда автор заводит разговор о «жизни вселенной и вообще», то рассказ «Фокус-группа» начинает мне мерещиться много где. Такое было первое впечатление.

Но потом стало очевидно, что тема пьесы немного другая. Она про жизнь, которая является тюрьмой. Но если твоя жизнь — тюрьма, то кто обслуживает эту тюрьму? Эта тема встречается во многих произведениях Виктора Олеговича. Иногда как часть другой темы, как в «Поколении П», иногда — как центровая тема, как в «Смотрителе». В данном случае я говорю «тюрьма», хотя место заточения вполне может быть масштабным, красивым и комфортным. Понятное дело, что это заведение каждый для себя строит индивидуально и развлекает в нем сам себя каждый тоже сам. Но если все-таки попробовать выделить среди персонала тюряги каких-то действующих лиц, пусть и придуманных лично тобой, то какими бы они были?

P.S.

Если судить по отзывам комментаторов, то становится видно, что люди познакомились с пьесой либо прочитав книгу, либо прослушав ее в многоголосом исполнении. Не знаю, какая вариация получилась лучше. Но мой совет такой, что нужно попробовать обе. Даже если к Вас нет привычки что-то перечитывать или переслушивать. Лично я после прочтения поставил произведению девятку, но потом после переслушивания исправил на десятку.

P.P.S.

Может ли быть так, что из своего лабиринта человек вырывается в том случае, если в один прекрасный день не сможет предоставить работу свои тюремщикам?

Анекдот от известного писателя про то, как имело место некоторое недопонимание. Муж внезапно вернулся из командировки ночью и застал в своей постели незнакомого мужчину. Нужно заметить, что ничего немецкого в его реакции не было. Отреагировал он как самый обычный русский интеллигент: не стал бить спящего мужика стулом по голове, а тихо удалился перебирать дальнейшие варианты развития событий. В конце концов, объяснившись с женой, он узнал, что никто ему не изменял, а комнату просто сдали в наем другой семье. Ну а «добрый немец» — это просто нормальное состояние главного героя, в которое он возвращается, когда ситуация разрешилась.

Трагедия одновременно случается в жизни двух персонажей. От одного бросает любимая женщина, у второго умирает сын. Но это все длинная завязка. А дальше случилось то, после чего они стали врагами до смерти.

А случилось лишь то, Что разные персонажи по разному среагировали на утрату. Из-за чего каждый из них не смог понять, что сейчас перед ним стоит точно такой же прибитый горем человек. Оба решили, что собеседник просто издевается. Оставим за скобками социальное неравенство двух героев: после того, как их придавило горем они стали очень похожи друг на друга. Количество горя, которое случилось с ними, тоже сравнить не получится. Смерть шестилетнего сына — тяжкая потеря, но, очевидно, что второй мужчина тоже любил свою жену, и ее уход тоже стал для него не меньшим ударом.

Один из персонажей замкнулся в себе, а второй захотел выговорится. Второй в этой ситуации нашел наихудшего возможного собеседника. Так они стали врагами. «Не соединяет, а разъединяет людей несчастье. И даже там, где, казалось бы, люди должны быть связаны однородностью горя, проделывается гораздо больше несправедливостей и жестокостей, чем в среде сравнительно довольной».

Что же я только что закончил читать? Что-то очень похожее на «Вино из одуванчиков». Только что вместо вымышленного города Гринтаун в штате Иллинойс мы попадаем в Ирландию. Рассказ про то, что часто необходим кто-то посторонний, чтобы рассказать тебе, в какой чудесном месте ты живешь. Только при помощи него ты сможешь увидеть необычное в повседневном. А что касается компании, которая выступила катализатором преображения твоего восприятия мира... Ее ты тоже начнешь видеть очень оригинальным образом. Все-таки это Ирландия. Короче, Рей Брэдбери снова с воем репертуаре: непонятно, читаешь ты фантастику или это самая обычная реалистичная проза.

Рассказ про то, как из нищего сделать полезного члена общества. Если труд сделал из обезьяны человека, то и нищего от его образа жизни отучить сможет. Остается только один вопрос: как грамотно применять эту трудотерапию? Метод кнута или метод пряника? Рассказ про то, что лучше будет, если комбинировать. Причем делать это так, чтобы за кнут отвечал один человек, а за пряник — другой. Если бывший попрошайка устроился на работу и начал интересоваться театром, то это определенно mission complete.

Оксюморон можно заметить уже в первом предложении рассказа: «народное» гулянье с благотворительной целью. Чехов сам акцентирует внимание на шутке: кавычки вокруг слова «народное» — это его. Рассказ, как легко можно догадаться из названия, про мороз. Про очень сильный мороз в 28 градусов с ветром. В эту прекрасную погоду благодаря губернаторше мероприятие было решено не отменять.

Рассказ про то, что «сытому и одетому мороз — одно удовольствие, а для человека рабочего, нищего, странника, блаженного он первейшее зло и напасть». Мороз это то, что уравнивает отцов города и обычных обывателей. Тем более, что отцы вспоминают свою молодость, когда они еще не были отцами, и приходят к выводу, что мерзнуть всем несладко. Доставляет манера «городской головы» (тоже кавычки Чехова) разговаривать: «мадамы озябли», «пряников... орешков... конфетов...» и т.д.

А губернаторша с праздника уехала домой греться. Тему народного гулянья на морозе можно считать раскрытой.

Есть главный герой, и есть забытый полустанок в степи. На этом полустанке он живет, работает и созерцает степь. От степи у него только уныние, которое в зимнее время сменяется кошмаром. Как герой дошел до такой жизни, автор умалчивает. Есть просто некое депрессивное состояние, в котором пребывает человек. Тема произведения проста: даже из такого положения жизнь может «полететь к чёрту верхним концом вниз». Сам рассказ — просто описание того, что из некого состояния с ярлыком «хуже не бывает» герой попадает в другое состояние с тем же ярлыком. При этом принципиально отсутствует сюжет или описание каких-то событий. За исключением действий, связанных с парой бутылок шампанского. Без них было бы вообще парадоксально: рассказ не имел бы названия.

Рассказ, который стоит того, чтобы его весь растащили на цитаты. Уж очень смачным языком он написан. Автор оседлал свою любимую тему: как завоевать сердце сильной и независимой женщины. Для деятельного прощелыги, который торгует поддельными бриллиантами и патентованной растопкой, которая не всегда хочет разгораться, это не такая уж и сложная задача. Особенно, если у него действительно есть чувства к даме и привычка добиваться своего. Короче, для О.Генри это беспроигрышная тема, что лично для меня он уже несколько раз демонстрировал. Сюжет тоже не подкачал.

Девушки, как всем известно. ничего не едят. По словам главной героини они так: время от времени что-то погрызут. Забота о фигуре требует жертв. Но в качестве побочного эффекта ты начинаешь не очень любить людей, поедающих пищу, которой тебе нельзя. Ситуация самая что ни на есть обычная. Но просто в случае с главной героиней рассказа все оказалось куда более запущенным, т.к профессия официантки подразумевает как раз, что на мужчин, которые много и вкусно едят, ты будешь смотреть очень часто. На самом деле странному мировоззрению главной героини есть вполне рациональное объяснение: для нее употребление пищи было чем-то настолько неприятным, что сам факт поедания ею чего-то в ее голове просто вытеснялся.

Для человека, любящего хорошо питаться, добиться признания главной героини было непростой задачей. Но он справился. Терапия оказалась простой.

Вроде бы самая обычная бытовая ситуация. Накануне нового года нужно проведать знакомых и прочую родню. А ты мучаешься с похмельем. И никого проведывать не желаешь. Но это желает сделать твоя жена, но не лично, и не вместе с тобой, а при помощи тебя. Тебе устраивают истерику и отправляют выполнять повинность. Если коротко, то дальше дело было так.

Визит №1. Дядюшка жены. «Душу вытянул политикой». «От обалдения у вас начинаю чесаться мозги».

Визит №2. Свидание с полковником, у которого в прошлом году вы взяли взаймы. Вам долго читают нотацию.

Визит №3. Кузина, немного сдуревшая без мужского внимания. «Где же ваши клятвы, где обет в вечной любви?»

Визит №4. Брат жены с двумя девицами. Вымогает денег, угрожая что-то там донести жене.

Визит №5. Кум запирает дверь и заявляет: «Не выпьешь — не выпущу!».

Визит №6. Сказывается выпитое у кума. Хозяйку принимаешь за горничную, а горничной долго трясешь руку здороваясь. Тут уже без подробностей.

После интересного дня вечер дома тоже будет интересный. Короче, получился неплохой рассказ-иллюстрация. Чехов любит писать такое. Лично мне, в отличии от главного героя, было весело.

Плутовские истории в исполнении О.Генри всегда читаются с большим удовольствием. Сказываются особенности биографии автора? И, что самое интересно, тяжело догадаться, чем все закончится. Концовка, которая кажется в начале, может не совпадать с той, что почудиться в середине. А как все закончится на самом деле, узнаешь только дочитав до конца. Легко делать такое, если пишешь большой роман и пять сотен страниц текста в запасе. Гораздо сложнее, когда у тебя короткий рассказ. Тут уже нужна серьезная писательская квалификация. Но О.Генри справляется.

В итоге имеем рассказ, где два претендента борются за руку одной девушки. Победа достанется самому инициативному. А вот кто из них проявит больше инициативы, читатель узнает только дочитав до конца.

Красивая история. С одной стороны у человека абсолютно нет времени на отношения и романтику. А с другой стороны биржевой маклер — это человек дела, у которого минимальный зазор между руководством к действию и самим действием. Есть у меня мысль, что когда до начала рассказа главный герой делал предложение своей невесте первый раз, то триггером был тот же самый весенний запах, который он обонял во время минутного перерыва в своей адской работе. Соответственно, он снова испытал те же чувства, которые снова подвигли его на то же признание в любви и предложение брака. Как результат мы можем прочитать смешной анекдот про то, как выглядит человек, предельно погруженный в свою безусловно интересную работу.

Думаю, что невеста (уже жена) главного героя не была разочарована. Уверен, что она по достоинству оценила тот факт, что ей во второй раз абсолютно искренне предложили руку и сердце.

Автор у нас необычный, поэтому и король, и принцесса в рассказе будут тоже необычные. Но симпатичные.

Тема застенчивости и нерешительности в любовных делах часто мелькает у автора. Этой болезни у него в разных произведениях подвержены персонажи как женского, так и мужского пола. Читателю остается только поражаться фантазии О.Генри, который находит все новые и новые способы решить старую проблему. С первого взгляда имеем историю о находчивости и сообразительности, которые проявил главный герой в процессе завязывания знакомства со своей любимой. А со второго — может ли быть, что принцесса тоже решила воспользоваться моментом, чтобы получше узнать молодого человека? В любом случае принцесса явно оценила намерение главного героя и попытку ее спасти. И, как заметил предыдущий комментатор, проявление женской мудрости тоже имело место.

Книга из трех частей. И все они разные. Прежде всего по стилистике изложения. Кто-то из комментаторов писал, что Пелевин вернулся к себе раннему. Лично мне сложно с этим согласиться или опровергнуть. С одной стороны Пелевин в очередной раз продемонстрировал, что может писать очень по разному. С другой — все это мы уже где-то видели. Создается впечатление, что у автора от нескольких произведений остались какие-то неиспользованные наработки, которые он решил издать в виде отдельной книги. И такая мысль немного портит впечатление после того, как все дочитано. Если же порассуждать по каждому из трех произведений, образующих книгу...

1. Что у Пелевина действительно хорошо получается, так это популярно излагать разные мифологические и философские идеи с использованием современного языка. В настоящем произведении автор продолжает делать то, что у него получается хорошо: читателя ждет интересная теория про взаимодействие людей и богов. И не менее интересная развязка. Как раз в стиле той простой литературной модели, которая была изложена на страницах рассказа.

2. Вторая часть самая большая. Именно она и подарила название всей книге. В ее затравке мы видим, что опохмеляться можно и написанием революционных стихов о победе пролетариата. Как минимум оригинально. Сомневаюсь, что это может поправить здоровье после трехдневного загула, но автор уверяет, что душевное равновесие таки восстанавливает. Но занятие, безусловно, странное. А дальше автор демонстрирует интересную теорию о том, откуда берется подобное странное вдохновение. Теория получилась действительно складная. С первой частью перекликается в том смысле, что нами снова кто-то манипулирует. Но в этот раз уже всеми и глобально.

3. Еще один интересный образец дискурса от мастера. В этот раз воры, едущие по этапу, развлекаются рассказом друг другу историй, подвергая происходящие в них события всестороннему анализу с использованием специфического жаргона. Так ли уж сильно отличается от обсуждения уголовного дела в суде по существу? Нет, не сильно. Тоже какие-то умозаключения в каком-то малопонятном обывателю понятийном поле. Шутка в том, что словосочетание «понятийное поле» в этом случае реально происходит от слова «понятия». Вроде бы такого у Виктора Олеговича я еще не читал. Хотя... Так ли уж сильно терки воров по понятиям отличаются от манеры рассуждать у тех же масонов? Тем более, что, как мы уже знаем, в рамках пелевинской мифологии масоны и урки находятся ближе друг к другу, чем принято было думать.

В общем и целом не самое лучшее, что написал автор, но, я думаю, что фанаты творчества Виктора Олеговича (вроде меня) и так прочитают.

Еще один рассказ, который сообщает больше подробностей про вселенную «Огнепада». Мне кажется, что автор выбрал не самый плохой способ детализировать свой мир. В этот раз имеем небольшое произведение про эпизодически присутствующих в «Эхопраксии» зомби. Кто же они такие? Они еще один продукт недалекого будущего. Еще одна разновидность суперлюдей, которые приросли функционально. В экспедицию к Роршаху они не попали, но в культуре Земли будущего играют, судя по всему, важную роль.

Как становятся зомби? Различными способами. Предложения, от которых нельзя отказаться, бывают разные. Автор в своей книге описал наиболее жесткую версию этой разновидности договора. Ты уже мертв, но тебя воскресили на несколько минут. На что ты пойдешь, чтобы остаться в мире живых? Автор делает резонное предположение, что человек пойдет на все, что угодно. Можно провести параллель с людьми из «Ложной слепоты», которые отправились на Небеса после смерти. Большая часть их мозга сдается в аренду в качестве вычислительного ресурса. За это личность может обитать в красивом виртуале. Идеальная сделка, как заявляет автор. В «Зеро» у нас есть некая разновидность этой идеальной сделки.

Зомбификация, как и много чего у Уоттса, представляет собой нечто оригинальное. В терминах Warhammer 40k такой индивид, превращенный в зомби, называется сервитором. Существо довольно глупое и способное как правило только к простым действиям, что объясняется тем, что сервиторам стирали память и вообще удаляли части мозга. У зомби человеческую личность оставили. Не сказал бы, что это было сделано от большого гуманизма. Скорее потому, что между боевыми операциями зомби должен как-то существовать. Так почему бы не позволить ему в это время быть обычным человеком? Машиной ты становишься только на время работы. Впрочем, «ты становишься» — неверно. Управляет тобой отдельная сущность. Главный герой называет ее Злым Близнецом. Однако правда в том, что эта сущность не злая. Она вообще никакая. Она просто твоя собственная копия, которая была максимально оптимизирована для выполнения боевых задач. На время выполнения задания зомби погружается в то, что автор назвал мандалой. Мандала — сфера обитания божеств, чистые земли будд. Идеальный мир в котором идеальный исполнитель сможешь идеально выполнять свою задачу.

Куда при этом девается сам индивид? Он «пересаживается на заднее сидение». Обществу ты интересен только как машина. Твоя личность не есть что-то полезное. Пока она не мешает твоим основным функциям, ее даже согласны терпеть.

А еще в этом тексте есть Джим Мур. Все поклонникам «Огнепада» читать обязательно.

Конспект исповеди самоучки, который пытается овладеть жанром НФ. Именно так Лукин определил этот текст. Шутливый эпиграф, предшествующий всему остальному, абсолютно истинный: читателя ожидает знакомство с множеством наработанных приемов, изобретенных авторами при написании НФ. Это и есть тема произведения, из-за которой эссе получило свое странное название. «К тому времени нас уже заметили. Видный советский фантаст разразился гневной внутренней рецензией, где между прочим отметил, что наши произведения не зовут молодежь в «технические втузы». Словосочетание настолько нас очаровало, что мы решили выписать все наработанные приёмы на отдельный листок, так его и озаглавив: «Технический ВТУЗ». Боже, чего там у нас только не значилось!»

Принципы у писателей бывают забавные. Например, делать все описания на уровне придаточных предложений. Не так, конечно, круто, как, например, запрет на использование в тексте слов с буквой «б», но тоже неслабо. Кто начинал читать Лукина давно, тот знает, что изначально НФ творчество было совместным. В авторах лукиновской прозы изначально значились Любовь Лукина и Евгений Лукин. В настоящем эссе автор главным образом пишет о совместно изобретенных наработках. Про сольное творчество он просто упомянул, что там все аналогично.

Кроме технических моментов очень пришлась по душе мысль автора по поводу роли НФ в жизни человека. «Сейчас соглашусь читать фантастику разве что под дулом крупнокалиберного пулемёта. Дело в том, что в наши дни она большей частью превратилась из средства познания жизни в средство развлечения, а я не люблю, когда меня пытаются развлекать. Становится ещё скучнее». Все-таки хорошо, что «большей частью», а не «вся». В этом смысле становится ясно, что нужно делать читателю: заниматься поиском меньшей части.

В целом эссе немного напомнило «Комментарии к пройденному» Бориса Стругацкого, которые были посвящены всему написанному АБС. Тоже, кстати, писались Борисом Стругацким уже после смерти брата-соавтора. Да, «Технический ВТУЗ» значительно короче и, если так можно выразится, менее основательный: каждому произведению уделено не так уж много внимания, но сходство, безусловно, есть. Например тот, что Борис Стругацкий тоже охарактеризовал 90% всего НФ продукта, как, мягко говоря, не очень качественное.

Я поклонник творчества Лукина, но всех произведений пока не прочел. Так что лично для меня в числе прочего это эссе стало чем-то вроде набора авторских аннотаций к непрочитанному. А еще — поводом составить список интересных рассказов, на которые стоит обратить внимание.

Есть два героя. Один из 1913 года, второй из 1975. Первый — присяжный поверенный. Второй — инструктор обкома. Оба попадают в 1992 год. Оба стоят в очереди из 70 человек за «птичьими конечностями», пребывая в состоянии крайнего охренения. При этом обитатель 1913 года тоже в курсе событий, предшествовавших 1992 году, хотя как и обитатель 1975 года не мог их застать. Но шутка в том, что оба джентльмена демонстрируют несогласие по поводу того, кто довел страну до ручки. По версии более современного персонажа — это Горбачев. По версии менее современного — большевики. Шутка в том, что в общем они согласны, что кризис случился по вине каких-то авантюристов, но при этом каждый выбирает для себя хронологически близких ему авантюристов. Особенно смешно смотрится фраза: «Да если бы не ваш Горбачев!..» — сказанная персонажу из 1913 года.

Лукин как всегда офигенный! Мысленно поставил произведению десятку задолго до того, как дочитал до конца. Структурно напоминает «С нами бот». Сюжет другой, а тема, как по мне, та же самая. Взаимоотношение человека с окружающим его дурдомом. Только что в «Боте» главный герой был циником до мозга костей, а местный герой — патриот (пардон — патриопат) + до кучи еще и писать-поэт. «Вы не поверите, но таких даже Фрейд лечить отказывался». Лукин вообще пишет очень вкусно и сочно, но в этот раз он определенно превзошел себя. В викицитатник по-хорошему стоит вставить большую часть текста.

А если серьезно, то попытка обозвать все окружающие человека феномены в терминах психиатрии ничем не хуже попытки все мерить на деньги или попытки рассмотрения реальности исключительно в терминах гражданского/уголовного права. Читателю демонстрируют сильно перекошенный мировоззренческий паттерн. Но автор презентует его в тексте очень талантливо и оригинально. Такого я даже в байках из дурдома от Максима Малявина не читал.

P.S.

Хочется процитировать одного из комментаторов: «Интересно, как называется психическое отклонение, заключающееся в перечитывании любимых произведений?»

Авиатор — человек с широким кругозором. В начале ХХ века это не столько летчик, сколько человек, принадлежащий к клубу особенных. Так значение этого слова расшифровывается в книге. Но в контексте рассматриваемого произведения это слово скорее стоит воспринимать как ироничную кличку главного героя. Как если бы толстого человека звали «доходягой», а косноязычного — «оратором». О ком же книга? В первом приближении — о человеке, который ничему не удивляется. Как отучится удивляться? Нужно всего лишь пройти через две революции и лагерь смерти на Соловках. После этого ни Вторая Мировая не будет вызывать удивления, ни технологии конца века. Это наш главный герой. Такой вот ребенок «в матросском костюмчике» в жизнь которого вмешалась история.

Есть у меня по поводу текста одна мысль, которая возникла в начале чтения и только крепла при приближении к концу книги. Мысль заключается в том, что воспринимать произведение нужно не как НФ, а как самую обычную реалистичную прозу. Ведь фантастическое допущение в тексте ровно одно. Это перенос главного героя в недалекое будущее путем его заморозки. А что если предположить, что главный герой таки умер во время своей ссылки на Соловках, что есть многократно более вероятный исход, чем фантастическая история с криозаморозкой, объяснить которую не могут даже ученые конца ХХ века? Сам герой в своих воспоминаниях говорит, что среди ссыльных были такие, которые вполне осознанно садились в снег с намерением замерзнуть насмерть, обладая верой в то, что в посмертии все как-то «устроится». Возможно, что эти мысли принадлежали не кому-то, а самому главному герою. Тогда весь текст, не являющийся воспоминаниями главного героя до момента его смерти на Соловках, — это просто его предсмертные фантазии о будущем? Да, в этих фантазиях вроде как мелькает много специфических деталей из 1999 года, которые главный герой не мог прозревать, но все дело в том, что ничего существенного в этих деталях на самом деле нет. В 1999 году с главным героем не происходит абсолютно ничего значимого. Он сверхпассивен. Его любовь является отражением уже бывшей любви (цинично, но его там ждет такая же женщина, но только моложе). Его планы на семейную жизнь тоже уже мыслились им когда-то. Главный герой реально попал в будущее, в котором с ним ничего не происходит: ни событий, ни оригинальных мыслей, ни интересной работы. С его единственным другом та же история, что и единственной любовью. Доктор Гейгер — отражение другого доктора из прошлого главного героя.

Может быть все это просто предсмертные грезы замерзающего насмерть человека? Или, возможно, что посмертие главного героя «устроилось» так, что просто нашелся некий автор художественной литературы, который придумал НФ произведение про замороженного и размороженного з/к с Соловков? Как по мне, то на это есть довольно жирный намек в тексте.

– Правильно ли я понимаю, – спросил меня Гейгер, – что допустимо описывать и те события вашей жизни, которых не было?

– Совершенно верно. Может быть, это только кажется, что их не было. Точно так же, как кажется, что небывшее – было.

У писателя Водолазкина и в «Лавре» со временем творились всякие интересные вещи.

Что касается исторических событий, упоминаемых в романе... В каждую эпоху ее обитатель должен выбрать для себя алгоритм, который, как ему кажется, изменит его жизнь к лучшему. Выбирать нужно одно из двух. Или заниматься собой, или заниматься обществом, в котором ты живешь. Социальный кризис сам по себе не делает революций. Иначе буквально каждая страна из революций бы не вылазила. Правду говорит главный герой о событиях 1917 года: бывали в истории кризисы и хуже. Тут все дело в совпадении. Кризис совпал с намерением значительной части общества заниматься не собой, а окружающими. И эта часть общества устроила революцию. Как говорится, и себе, и людям. Главный герой в этом смысле есть человек безнадежно отставший от моды. Он не желает заниматься обществом, как то было модно в эпоху его юности, а желает заниматься исключительно собой. Окружающую реальность он вообще воспринимает предельно пассивно. Никакого анализа событий, через которые его протащила судьба, в книге принципиально нет. Все размышления по этому поводу изложены главным героем в половинке абзаца. «Всё очень просто. В каждом человеке есть дерьмо. Когда твое дерьмо входит в резонанс с дерьмом других, начинаются революции, войны, фашизм, коммунизм…» Очень глубокая аналитика. Спрашивать о причинах революции у человека, который в это время жил, — бесполезное занятие. Но книга не про революцию или ее причины. Книга даже не про то, почему люди такие гады. Книга про то, как человек воспринимает себя и мир. Сами решайте, является ли это достойной темой.

В общем и целом я должен сказать, что от книги осталось двойственное впечатление. С одной стороны читалось довольно быстро. Для меня это важный показатель, который говорит о качестве текста. С другой стороны субъективное впечатление таково, что «Лавр» был значительно сильнее своим главным героем. И это несмотря на не самый приятный антураж средневековья. Там главный герой был подвижником и большим праведником. Такому герою по-любому будешь сопереживать. А что мы имеем в «Авиаторе»? Просто какой-то образец пассивности. Илья Обломов просто сверхдеятельный человек по сравнению с Платошей.

Окончательный совет будет такой: начните Водолазкина с «Лавра». А там уже — по обстоятельствам.