Тем, кто намерен впервые прочитать роман, хочется сказать, что это непростое чтение. Да, сюжет в своих основных чертах приключенческий — ожидаемая инопланетная угроза, которую посланная экспедиция намерена ликвидировать в ходе визита на предполагаемо враждебную Венеру. Но материал дан в такой форме, которая сможет понравиться далеко не каждому, что и подтверждают предыдущие отзывы Я здесь не говорю о объективности, как раз именно субъективность рождает ту или иную оценку от рецензента. Просто хочется обозначить личные критерии качества научно-фантастического жанра, тем более на примера образчика старой фантастики в авторстве одного из корифеев этого направления.

Книга действительно изобилует детальными описаниями технического устройства космического корабля «Космократор», пейзажей Венеры, следов инопланетной цивилизации. Причем этим подробностям уделяется значительная часть текста, что делает сюжет может быть и скучноватым. Здесь я подразумеваю любителей направления «экшен», с погонями, сражениями с внеземными чудовищами и прочими подобными приключениями. Тут этого в самом деле практически нет. Но не будем забывать о времени написания романа и на мой взгляд, Лем, имея в мыслях собственную Венеру и личный взгляд на будущие технические ноу-хау, путем подробной детализации максимально стремился передать читателю картинку своего видения будущего. Это же научная фантастика и автор на страницах книги решает вопросы искусственной гравитации в космическом корабле или проблемы сферического пространства. И делает это просто здорово. Может быть наивными, но от этого не менее блестящими получились описания «Предиктора» и «Маракса», чудо-машин грядущего, рожденных гением человеческой мысли. Пусть в их устройстве присутствую катодные лампы и магнитная пленка, тут дело в принципе. Лем ассоциирует устройство машин с человеком, с его мозгом и нейронными связями и эта параллель очень точно выверена, будто бы гениальные изобретения были реальностью.

На страницах книги нашлось место и для социальных аспектов, а правильнее сказать, все литературные технические изобретения к ним и прилагаются. Решение о гуманном способе борьбы с возникшей опасностью рисует перед нами высокоморальное общество будущего, ответственное не только за жизнь на Земле, но и во всей Вселенной. Развитой разум не может истребить другой разум не имея твердой уверенности в действительности угрозы и в невозможности других мер защиты. Это твердые принципы фантастического грядущего, которые автор выражает к примеру в разговоре Арсеньева с отцом. «В нашем мире нет другой веры, кроме веры в человека, и нет другого бессмертия, кроме великой формулы Эйнштейна о единстве материи и энергии». Хочется в это верить, пусть и в рамках виртуального литературного мира будущего. Вот и выходит, что на мой взгляд роман предназначен для вдумчивого, детального чтения и кто будет это действительно делать, тот сможет его по достоинсти оценить.

Странности в людях могут быть плодом чудачества, нестандартности, а в крайних случаях психического расстройства. А могут являться просто ширмой, скрывающей коварство и хитрый рассчет. Тогда к вашим услугам существует мистер Шерлок Холмс, способный проникать за самые темные покровы и разоблачать замаскированное зло. Нарисованный Конан Дойлем мистер Рукасл с виду само обояние, толстякам свойственно добродушие, а если оно приложено и к веселому нраву, то лучших хозяев для юной гувернантки трудно было бы и желать. Но вот эти странности, они пытливым людям не дают покоя, а таковой и была мисс Хантер, нежелающая быть бессловесной пешкой в чужой игре. В начале рассказа Холмс делает замечание Ватсону по поводу излишней занимательности в преподнесении читателю рассматриваемых дел, идущей в ущерб сосредоточению на чисто логических построениях. Я думаю сыщик здесь немного кривит душой, тем более говоря, что искусство логических построений живёт вне индивидуальной личности. Позвольте с вами милый Холмс не согласиться, этот редкий дар живёт именно в вас, да вы и сами это знаете, ведь доля самомнения и самовосхваления присутствует в черте характера великого сыщика. Но черт возьми, для этого есть твердые основания. Данное дело для детектива не оказалось слишком сложным, по его словам у него уже было около семи версий к моменту наступления развязки. Вышеупомянутые странности, даже некая театральность, были всего лишь средством к обычным бытовым причинам, коими всегда являются жадность и подлость. Вот две составляющие, приведшие к разыгравшейся трагедии. Рассказ достаточно ярок, события динамичны, развитие сюжета непредсказуемо, а что еще требуется для увлекательного чтения любителям историй о похождениях знаменитого лондонского сыщика с Бейкер-стрит.

Лето для Муми-троллей действительно оказалось опасным, случившиеся наводнение принесло им очередное приключение. Янссон построила ход повествования вокруг плавучего дома театра, открывшего таинство искусства Мельпомены для компании сказочных зверюшек. Как говорится вся наша жизнь театр и все мы здесь актеры, а в книге на его подмостки вышли новые персонажи рожденные фантазией писательницы. Хомса, Миса, Филифьонка пополнили ряд образчиков выдуманных существ, визуализированных оригинальным стилем авторского рисунка. Обычно вхождение новых лиц вносит свежую струю в ход повествования, здесь я бы этого так уж не сказал, да и саму историю не назовешь столь уж выдающейся.

Дело в том, что я всегда жду от очередной повести Янссон того же роя впечатлений, которые я получил в свое время от «Шляпы волшебника». Той сквозящей в каждой строчке волшебности, формирующей ореол еще одного варианта сказочной страны. На мой вкус здесь все как-то буднично. Жили себе Муми-тролли, случилось наводнение, попали они в таинственный дом, который вовсе оказался не таинственным и все благополучно вернулись домой. Нет, историю не назовешь малоинтересной, просто нет здесь той волшебной атмосферы, которая сразу так притягивает к себе. Впрочем, шедевры не штампуются поточным производством, на то они и шедевры.

Но не буду слишком строгим к писательнице. Ожидания всегда являются проблемой ожидающих, а здесь мы имеем твердо хорошую повесть. Кульминацией явилась премьера пьесы, настоящий праздник для всех лесных обитателей. Кроме того произошла встреча с ушедшим другом, я имею в виду Снусмумрика, а это всегда позитивно. Да и сам ход событий хоть и не затейлив, зато легок и прост. Так что положительные эмоции для читателя обеспечены!

Здесь представлено что-то вроде страшилки из советской эпохи. Тогда жанра «хоррор» естественно не было и в помине, да Гансовский и не претендовал на роль автора ужастика, все находится в рамках старой доброй научной фантастики. Однако видится мне в рассказе что-то дьявольское, мистическое, я бы сказал даже булгаковское, словно Аннушка уже разлила масло и в жизнь обычных советских граждан врывается нечто потустороннее. И гражданин имеющий в кармане пачки денег и убитый змеей, чем-то мне напоминает персонажей незабвенного романа Михаила Афанасьевича. Мол не греши, наказание придет оттуда, откуда ты и не подозреваешь.

Anguilla loricatus-вид являющийся плодом творческой фантазии Гансовского. Одетый в кольчугу угорь или если угодно стальная змея, явился по замыслу автора способом напомнить нам о неразгаданных тайнах природы, хранящихся в пучинах мирового океана. Собственно автор об этом прямо и говорит в виде морали в концовке. Это и приобщает рассказ к жанру научной фантастики, что есть очень хорошо. Ведь без этого, если бы целью Гансовского было просто создать приключенческий сюжетец, получилось бы довольно примитивно. А так мы можем вместе с автором задуматься о доле вероятности такого случая.

Несмотря на то, что данная история довольно простенькая, тем не менее она интересна. Гансовский постарался в этом, как-то очень удачно соединив спокойную стилистику изложения с ощущением веры в действительность происходящего. Картины природы, окружающей потерпевших катастрофу летчиков, не то чтобы ярки, они обладают эффектом созерцательности, когда читатель внимательно читая текст, сам погружается в обстановку таежной природы. Вот отсюда и становится понятным, почему особо не выделяющееся произведение чем-то тебя цепляет.

Да и сам ход повествования, необычность событий произошедших с героями помогают в этом. Дикая пустошь, где за много километров не встретишь ни одной людской души, и неожиданный визитер в виде исполинского гостя из доисторического прошлого. Конечно, тут не обошлось без явной идиллии, мамонт без боязни пришел к человеку и огню, тем более он играл с пламенем, всегда с опаской воспринимаемым дикими животными. Но эта идиллия и составляет для меня привлекательность рассказа, пусть она несколько слащава, зато так приходится по сердцу. Что-то есть в этом особое, какой-то незримый мостик между доисторическим прошлым и настоящим временем. Может быть здесь содержится радость от возвращения давным-давно ушедшего, поэтому и летчики прониклись к мамонту особой теплотой, не отогнав его и не стреляя из пистолета. В общем рассказ понравился, чем-то он напоминает мною любимый ефремовский цикл о неизведанном.

Бесхитростная наивность и глубокая космогония как бы соединились вместе в этом рассказе, образуя такие разнородные его половинки. Миша Перышкин представляет собой типичный образчик так называемого советского человека, для которого вопрос личного предстал целой проблемой. Забавно было наблюдать метания простого советского труженика в свете представившейся ему возможности порешать свои материальные вопросы с помощью высшего разума. Поэтому желания дать воду Сахаре или убрать Австралийские Кордильеры смотрятся с одной стороны комично, а с другой обусловлены реалиями того времени.

Но основной замес сюжета основан на рассмотрении вопроса контакта с иным разумом, в данном случае не с инопланетным, а заглянувшим в гости из другой реальности. Эта реальность отличается от нашей не только в физическом смысле, но и в социальном. Отмечу как в рассказе Голос долго не мог понять, как можно причинить вред мыслящему существу. Для него это было неприемлемо в принципе, заложенном в основе мироустройства антимира. Да что там, противоборство разумных Homo sapiens противоречит и обычной человеческой логике, да вот только живем мы не по этой логике, допуская к примеру такое безумство как война. Отсюда въевшемуся в саму суть обитателей Антимира чувству гуманизма можно только позавидовать. Поэтому обоснованы и авторские выводы в концовке о том, что контакт с пришельцами на данной ступени нашего земного социального мироустройства отнюдь не целесообразен. Можно согласиться и с версией, что это дело даже не науки, а прогресса социального и морального. А пока за нами можно только наблюдать, как это и делают гости из Антимира в рассказе. Так что поживем до лучших времен.

Мелькают мимо нас события, проносятся скоростным экспрессом срочные неотложные дела, уходят, чуть зацепив, радости, грусти, заботы. Все это засасывает в себя бездна времени, помещая в свой бездонный мешок прошлого и оставляя нас балансировать на зыбкой неуловимой грани настоящего. Пролетит казалось всего лишь миг и мы сами растворимся в черном бездонном колодце откуда нет возврата. Или, скажем, может быть нет.

Люблю я читать подобные истории, где пусть и иллюзорно раскрываются неведомые покровы времени, обдавая нас запахом тайны и ощущением бесконечности. Описываемый Григорьевым незнакомец, являясь новоявленным Дунканом МакЛаудом, позволяет прикоснуться к подобным впечатлениям. И это очень здорово. Автор, оставаясь верным себе в своем ироничном стиле, все же смог передать грандиозное величие неуловимого четвертого измерения. Случай открыл хирургу представителя касты людей из вечности, шагающих по столетиям, как мы прогуливаемся по вечернему городу. Не торопясь, с чувством, с толком, с расстановкой, просто потому, что спешить никуда и не надо. Ведь спешка есть по сути погоня за временем, а для таких субъектов это делать бессмысленно, так как само время зажато у них в кулаке. Становится даже интересно, если предположить невероятное и поверить в реальность таких людей, то какова их цель, в чем сущность порученной миссии, кто те неведомые, вложившие при рождении загадочную табличку?

Интересный рассказ, один из лучших из пока прочитанного мною у Григорьева Сам стиль изложения с одной стороны темповый, а с другой стороны какой-то умиротворенный. Как само время.

Научно-технический прогресс и цивилизационное движение вперед по своему смыслу вещи определенно прогрессивные. Но на практике все может выглядеть далеко не так гладко как в теории. Первобытное дикарство ужасно, но не менее отвратительно выглядит и дикарство цивилизационное, а я бы сказал-оно гораздо хуже, так как здесь уже задействован развившийся человеческий разум, обращенный отнюдь не в положительную сторону. В этом состоит суть авторской задумки Лазаря Лагина, в форме политического памфлета ставящего к рассмотрению подобный вопрос. Архипелаг Блаженный Нонсенс-это конечно же гротеск, выражающий собой крайне уродливую и извращенную систему ценностей мира дикого капитализма. Лагин здесь действительно максимально резок. В сфере больших прибылей отдельный человек всегда песчинка, пустяк, через который можно перешагнуть не задумываясь, а попросту сказать сожрать. В архипелаге Лагина это приобрело буквальный смысл и если до появления белого человека это было плодом недалекого ума, то после, наоборот, в ход пошел ум хитрый, расчетливый, подлый.

Апофеозом негативной деятельности компании Свитмердера стала «Лесосека №8», нечто наподобие человеческой свинофермы. Бедные дикари стали там настоящим скотом для забоя, расходным материалом обеспечивающим большие доходы фирмы. Все тщательно скрывалось, так, на всякий случай, ибо самый главный кошмар произошел после разоблачений доктора Бэрда. «Стоит только поскрести ногтем мебель фирмы, и из мебели брызнет кровь». Нет более страшного, абсолютно конкретного обвинения. Но бедный Бэрд, ты даже и не подозревал, что сделал фирме суперрекламу, достигнув результата с точностью до наоборот. И тут шокирует осознание, что подобное может и не быть литературным преувеличением и чей-то комфорт в прямом смысле слова может быть замешан на кусках людского мяса. А сейчас «Лесосека №8» вполне может существовать на мягком диване перед экраном телевизора. Это просто другой ее вид, опять же рожденный цивилизацией. Вот такой взгляд продемонстрировал нам автор из пятидесятых годов прошлого века. И наверное мало кто может сказать о его нынешней неактуальности.

Первый день лета. Как странно, что мои прежние ощущения навеянные этим днем, в точности совпали с тем, что испытывал герой этой повести. Тело казалось наполненным чем-то легким и воздушным, но вместе с этим достаточно осязаемым, чтобы понять его вещественность. Крапивин в тексте сравнил такое внутреннее наполнение с тугими струнами и звонкими пружинками. Как всегда мэтр попал в самую точку, как и в описание чуда окружающей тебя в таком состоянии природы, которая эманирует потрясающие эмоции, сотканные из запаха недавнего дождика, порхающих бабочек, теплоты и свежести летнего воздуха. В этом заключено таинство творчества писателя: самому знать эти необыкновенные ощущения и уметь передать их в тексте, чтобы те, кто испытывал подобное, встретились с ними как со старым добрым другом, приглашающим вновь окунуться в минувшее.

В повести описан всего лишь один день жизни третьеклассника Максима Рыбкина. В этом возрасте дни еще не проносятся словно напрасный вихрь и в промежутке между утром и вечером укладывается чуть ли не вся жизнь. Для Максимки это было действительно так, ведь в сумерках он уже был совсем другим человеком, чем в утреннем ярком свете. Крапивин безусловный мастер в описании метаморфоз ребячьего характера, причем делает он это так просто и естественно, что верится в возможность такого и в действительной жизни. Юный солист хора из робкого цыпленка превратился в молодого орленка, взяв от гордой птицы ее положительные качества. К сожалению к этому зачастую приходишь под действием негативных сторон нашей жизни, через слезы и страдания, но именно такая непростая школа дает мощнейший заряд для преломления себя. Аплодирую Владиславу Петровичу за потрясающие описания таких изменений Максима. Как это верно, когда несправедливость обвинений заставляет распрямиться в душе, расправить плечи, поднять голову и смело взглянуть в глаза обидчику. Почему-то эпитет «борец за правду» был и есть вроде особого, не совсем хорошего клейма на человеке, который своим обостренным чувством справедливости выделяется из общей массы. Я сам проходил через подобное, причем, как и Максим, слышал это из уст школьного учителя. Что поделать, отчего-то жизнь устроена так, что те кто за правду и справедливость всегда гонимы.

Зато в награду можно почувствовать себя настоящим человеком и тебе может открыться то, что недоступно обывателю. Крапивин великолепно описал открывшуюся Максиму гармонию природы, когда прошедший через моральные испытания мальчуган стоял на холме и слушал лето. Это стало Максимке самим собою заработанным подарком, также как знакомство с Таней и с компанией строителей парусника на колесах. Книги Владислава Петровича Крапивина учат многому, здесь школьник Максим Рыбкин остро воспринимал несправедливость и как мог боролся с нею. Это урок для нас взрослых, свыкающихся с такой жизненной несправедливостью и принимающими подобное за норму.

Серия «Путешествия. Приключения. Фантастика» открылась для меня этой повестью. В качестве альтернативного названия к произведению я мог бы предложить вариант «Необыкновенные приключения одного венгра в Турции, Персии и Средней Азии. Что он там видел и как смог вернуться живым». Это по сути отражает предлагаемый автором сюжет, пропитанный духом основной тематической направленности издательства «Географгиз».

Ветер странствий зовет жаждущих приключений в дорогу, обещая им миражи чудес неведомых земель. И точно, ожидаемое частенько оказывается всего лишь миражом, а на деле все выглядит совсем иначе. Автор старался показать путешествие Вамбери в идеалистическом свете, как путь познания. Но то, что испытал при этом отважный венгр конечно шокирует. Безусловно подобный вояж в то время трудно было совершить в отглаженной белоснежной сорочке и только личные мотивы могли дать силы для такого свершения. Такова суровая действительность, как ластик стирающая красивые представления и тыкающая носом восторженные натуры в грязь, холод, болезни, дикость. И это происходило изо дня в день, из километра в километр, выкристаллизовывая настоящий мужской характер, пусть и облаченный в рваное рубище дервиша. Повесть не назовешь выдающейся, но для любителей жанра она смотрится весьма подходящей, как образчик силы человеческой целеустремленности.

Что-то не совсем вразумительное вышло у Григорьева. Если поднатужиться, то можно предположить, что основная фабула рассказа построена на взаимоотношениях человека и робота, а точнее на стыковке ( вернее на нестыковке) природного и искусственного. Вот таким образом в центре действия стоят завязывающиеся было чувственные отношения между девушкой из плоти и крови и созданной Конструктором моделью робота «Честняга». Но я думаю, что подобные вещи автором должны обозначаться более ощутимо, чтобы читающему было ясно, что собственно говоря этот самый автор хочет сказать. Здесь же все получилось сумбурно, напоминающее кашу-малашу, где понамешано вроде много чего, но сварилось почему-то невкусно.

Есть однако одна интересная вещь, заключающаяся в предположении Конструктора, о том, что гипертрофированная честность модели убережет ее от крайних поступков. С роботом это не сработало, да и не могло получиться просто-напросто на основании жизненного практического опыта. Ну-ка представьте себе идеально честного человека в нашем обществе. Ничего кроме проблем, со всеми вытекающими последствиями, он себе не добудет. Прекрасной иллюстрацией является фильм с Джимом Керри «Лжец, лжец». И в этом смысле в несколько невнятной концовке рассказа можно найти определенную логику.

На мой взгляд такой и должна быть научная фантастика. Гансовский взял в качестве основы для повести очень интересный феномен, правда стоит сказать, лежащий скорее в области маловероятного, слишком уж фантастично произошедшее с инженером Коростылевым. Идя по стопам Уэллса, что в общем и не отрицается по тексту, тем не менее автор внес и свою лепту в затрагиваемую своим знаменитым предшественником тему. Писателю-фантасту ни за что не хочется принимать время за абсолютную величину, гораздо интереснее рассматривать его в качестве относительного понятия. Причем за точку отсчета принимается человек.

Личные часы пассажира звездолета несущегося с околосветовой скоростью и убегающие вперед часы оставшихся на Земле людей для фантастики уже тривиальны. В данной повести собственное время Коростылева и Жоры оказалось как бы погружено в обычный ход земных событий и поэтому времени приписывается такая физическая характеристика как скорость. Не правда ли, это занимательно наблюдать какие по мнению Гансовского могут возникать при этом парадоксы. То, что происходило на бытовом уровне обычных людей, им казалось чудесами-сами собой движущиеся и исчезающие предметы, мелькающие тени, все это давало предпосылки к наличию сверхъестественного. Воображаю каков был шок у продавца ларька наблюдающего мгновенное исчезновение своего товара. Как тут не поверить и в черта и в дьявола.

Гансовский ввел в сюжет двух разнородных персонажей. Инженер Коростылев пытался разобраться в произошедшем, отдавая себе отчет, что он является почти единственным человеком на Земле, которому выпала возможность ощутить иную скорость времени. Под «почти» подразумевается естественно Жора, воспринявший нечаянное происшествие сугубо на бытовом, да еще и криминальном уровне. Это и есть наша жизнь, от которой каждый старается брать свое. Жора в меру своего развития оценивал происходящее в материальных критериях, Коростылев же видел в предоставившейся возможности основание для прогресса. Недаром ему приснился сон, где он ощущал себя творцом, властелином мироздания. А здесь надо быть очень осторожным, видя чем стал оборачиваться в концовке еще более убыстрившийся темп времени. Кстати известны случаи действительного самовозгорания людей и поэтому так ли я был прав, приписывая случившиеся к сфере маловероятного? Так что не нужно спешить с крайними выводами, а произведения подобные данному дают возможность помыслить нам в том или ином направлении.

Детская фантазия, в эту прекрасную пору нашей жизни, на своих крыльях уносила нас в неведомые края, где было светло и радостно, и жили честные и благородные нами же придуманные персонажи. Кто имел способность к такому мечтанию, тот имел возможность во всей полноте ощутить вкус детства. Кому не была дана яркость воображения, тем на помощь приходили добрые детские книги, где авторы, несмотря на свои зрелые годы, могли погрузиться в мир ребенка и передать своим юным читателям всю радость полета сказочной мечты.

Софья Прокофьева явно имела такой дар и такую же способность вложила в созданный образ волшебника Алеши. «Главное, уметь мечтать, уметь по-настоящему мечтать... О, это особый дар«! Для таких людей плывущий в весеннем ручейке кораблик не исчезает в куче мусора, он непременно попадает в океан Сказки, держа курс к острову Капитанов. Эта авторская придумка помнится очень зацепила меня в детстве, принеся с собой ощущение не просто волшебного, а еще и возможного, реализуемого при наличии дара перешагнуть неведомую грань. И поэтому очень хотелось верить, что где-то рядом живет добрый волшебник Алеша, который может перешагнуть заветную черту. Алеша чем-то напомнил мне классических интеллигентов в своей старомодной вежливости и взглядах на жизнь. Только таким людям известна дорога в сказку и поэтому не случайно капитан Тин Тиныч пробивался через нарисованную черту за советом и помощью. И вместе с этим при встрече с Валькой, дяде Алеше почему-то было неловко, что он в наш технический век является волшебником. Видно чувствовал он, что люди потихоньку перестают распознавать и любить чудесное.

А вообще созданная Прокофьевой общая атмосфера повести просто замечательна. Неведомый остров Капитанов, удивительный океан Сказки, хитрые пираты дают возможность придумать самые невероятные приключения. И писательница не преминула это сделать. Ход повествования настолько завлекателен для чтения, насколько он способствует и буйству собственной фантазии. Это для меня всегда служило своеобразным знаком качества детской литературы, помогающим понять почему то или иное произведение так тебя привлекает. А тут еще прочитанное первое издание повести 1981 года дополняют прекрасные своеобразные рисунки Геннадия Калиновского! Вот такой получился замечательный букет, заслуживающий самой высшей оценки.

Я не знаю, что толкнуло Казанцева написать этот рассказ, но здесь ясно обозначены персонажи его романа «Купол надежды»: Тамара Неидзе, Спартак, Остап. Более того, начало рассказа почти точно повторяет начало главы «Земля-кормилица» из этого романа, где еще и упоминается, что Спартак тушил лесной пожар, возникший от самовоспламеняющейся пластинки брошенной по чьему-то злому умыслу. Поэтому очевидно, что «Говорящий холст» есть расширенная версия данного эпизода, либо по каким-то причинам не вошедшая в роман и позже изданная в виде отдельного рассказа, либо написанная позже по его мотивам. Такое встречается нечасто и любопытно было бы узнать настоящую историю создания этого рассказа. Причем тут еще автор ввел в сюжет самого себя и как пафосно звучит в тексте его клятва именем самой Фантазии.

Впрочем фантастического в рассказе немного. Я не знаю применяется ли на деле методика тушения пожаров взрывом, но как вариант это выглядит вполне реализуемым на практике. Правда при этом понятно какое огромное количество требуется взрывчатки, да и видна большая вероятность несчастного случая при этом. Поэтому неочевидно стоит ли игра свеч, тем более в таких больших масштабах бедствия. Автор в качестве изюминки ввернул в текст сонет, к ним он лично был весьма неравнодушен. В общем здесь получился типичный для писателя рассказ, где по стилю и по содержанию легко угадываются сложившиеся авторские черточки.

Интересно, чего же здесь больше-литературного вымысла или инженерной идеи? А вернее всего тут в наличии и то, и другое, тем более зная, что до начала писательской деятельности Казанцев как раз был инженером. Не стал лопатить Интернет в поисках фактов о практическом воплощении авторской идеи, ведь дело в самом ходе конструкторской мысли о возможности создания спасательного судна типа «Лагуны». Наверняка на практике все не так просто и гладко как в рассказе, но как литературная версия идея смотрится совсем неплохо.

Тем более, что Казанцев окружил данное техническое ноу-хау своими любимыми приправами из области чудесного. Тут вам и инопланетяне, и тайна Бермудского треугольника. Версию о сводящем с ума ультра или инфразвуке я уже слышал и даже когда-то читал о ней по моему в сборнике «Тайны веков». Ну а населяющие Бермуды гуманоиды смотрятся там как прописанные в квартире жильцы. Необходимый в будущем подвиг зрелости, уже встречался у Ефремова как пропуск в мир высоких свершений и устремлений, являясь одной из последней ступенек формирования личности ожидающейся светлой эры человечества.

И все это Казанцев окружил антуражем знаменитого плавания Колумба, перекинувшем исторический мостик в двадцать пятый век будущего. В итоге получился не хватающий звезд с неба, но все же неплохой рассказ типичного для писателя литературного покроя.

Очень я уважаю людей всю жизнь горящих одной идеей и пытающихся найти ключ к разгадке великой загадки. Такой глобальной проблемой была для Александра Петровича Казанцева тайна Тунгусского метеорита. Она и послужила отправной точкой начала романа, дав старт последующим грандиозным событиям, чуть было не приведшим к планетарной катастрофе. Вообще творчеству Казанцева присуща очень большая масштабность происходящего. Взрыв планеты, уменьшение активности Солнца, плавка полярных льдов-вот темы романов писателя. Здесь Александр Петрович также не подкачал, исчезновение земной атмосферы событие столь же крупнокалиберное как и вышеуказанные. Примечательно, что инициатором подобных катаклизмов у автора всегда является человек. Деструктивную функцию выполняют представители капиталистического мира, являющиеся в своей вечной погоне за властью и деньгами источником вселенского зла. В противоборство с ними вступают светлые силы, олицетворяемые естественно людьми социалистической системы, в конечном счете неизбежно одерживающие победу. Казанцев не был бунтарем, он всегда принимал правила установленной в те времена игры, впрочем, как я понимаю, он делал это вполне искренне, сформировав таким образом свой собственный типаж героя.

Этот герой всегда горит высокими устремлениями, которым он отдает всю свою жизнь, это всегда идейная, высокоморальная личность с минимальным чувством эгоизма и превалированием общественного над индивидуальным. Почему-то принято считать такие образы бесплотными, рожденными сугубо царившей в то время советской идеологией. Так сформировалось своеобразное клеймо, которое перешло и на все творчество писателя в целом. Но тут дело индивидуального приятия или неприятия. Тот кто подвержен влиянию каким-то образом сложившегося мнения будет следовать ему. Только я считаю, что не стоит привязывать по своей сути общечеловеческие гуманные идеи и ценности сугубо к идеологии, тем более ставя на это штамп. Не спорю, типажи в романе подвержены крайностям. Вельт показан абсолютным злодеем, олицетворением дикого капитализма, где нет места ничему человеческому. Напротив, Матросов, Марина Садовская, Василий Климентьевич, Молния нарисованы ярко идеализированными и отсюда кажущимися неестественными. Но тут вся заковыка в том, что нужно знать особенности литературных приемов Казанцева, в частности его принцип увеличительного стекла. Каждый знает, что под лупой все укрупняется, соответственно увеличиваются пороки и добродетели закрепленные автором за конкретным персонажем и Казанцев сам говорил об этом. Этот прием к тому же позволяет перенести аналогии и на окружающую действительность, естественно для того, кто способен такое сделать.

Отдельно хочется сказать несколько слов о Кленове. Здесь автору удалось отразить смесь таланта, наивной морали. заблуждений, личной трагедии вместившихся в одной единице человеческой личности и скрепленных трогательной старомодной интеллигентностью. Прикоснувшись к великой силе природы, Кленов по своему старался оградить земную жизнь от потенциальной гибели. В романе такая попытка оказалась развенчанной, исходя из мысли, что знание невозможно скрыть, так или иначе оно все равно увидит свет, главное только в чьих руках оно окажется. Парадокс состоит в том, что знание не всегда приводит к прогрессу, оно может служить и основанием для регресса. Так и возник пылающий остров Аренида, сжигающий основу жизни человечества. Казанцев указывает нам на такую опасность и в этом я вижу одну из несомненных ценностей романа.

Завязка данной истории очень проста, даже банальна. Выдуманная профессором Розкамом и его племянником Мартином говорящая машина для расшифровки языка животных, относится скорее не к фантастическому жанру, а больше к сказочному. В самом деле, немало было сказок на эту тему и практически во всех данная способность приносила обладателю какие-то большие дивиденды, вплоть до половины царства или руки прекрасной принцессы. Но сказочные времена давно канули в лету и Джеймс Крюсс показал особый электрический аппарат, обладающий волшебной способностью в условиях современности, да еще и в прагматичном немецком обществе.

Ход действия рассказа выглядит не особенно примечательным. Вереница посетителей узнает неожиданные, весьма комичные подробности из жизни своих пернатых или четвероногих питомцев. Друзья наши меньшие показаны существами живущими своей обособленной жизнью и абсолютно не рассматривающими себя ниже по уровню относительно своих хозяев. Это и подтвердила умная говорящая машина в виде итогового вывода, сделанного если не на научной основе, то по крайней мере на практически всегда верном житейском уровне. Вот таким образом и получился весьма незамысловатый рассказ с неожиданным философским финалом.

Литература и пропаганда советского периода создала мифический образ своего первого партийного вождя Владимира Ильича Ленина, сделав из него образчик высокоморальной идейной личности. Реальная фигура этого человека мягко сказать не соответствовала такому сотканному идеалу, поэтому здесь нужно четко разделять правду и вымысел. Исходя из этих соображений, необходимо относиться к показываемому в этой повести образу Ленина как к литературному фантому, живущему только на книжных страницах и не имеющего никакого отношения к действительности.

Приняв такие условия можно признать, что показываемая автором личность Ленина, тогда еще Ульянова, очень притягательна. Мем о Ильиче, как о большом друге детей, здесь очень нагляден. Вечно голодный, забитый деревенский мальчишка Минька приглянулся ссыльному политику и чувство жалости к несчастному продиктовало практическую опеку над ребенком. Главный герой в повести это вроде бы Минька, но подтекстом подразумевается, что на самом деле центральный персонаж безусловно Ленин. Ведь тут аналогия очевидна, мальчишка все время мечтал о Жар-птице, которая должна принести ему счастье и понятно, кто подразумевается на эту роль. В этом смысле автором все сделано мастерски, правда по уже отработанному многими стандартному лекалу.

Но все-таки повесть неплоха, ведь каждый в детстве о чем-то мечтает и тянется к хорошим людям. Минька, как и любой ребенок, трогателен и вызывает чувство жалости своей беспросветной жизнью. А Ульяновы приоткрыли пареньку щелочку в новый мир, вернее к предугадыванию его, где нет места нищете, пьянству взрослых, грозного жандарма Заусайлова. Автором все время дается контраст между реальным и ожидаемым, подразумевая, что в будущем точно будет все замечательно. Так мы до сих пор и живем, ожидая вместе с Минькой этого светлого грядущего, где к нам в руки прилетит сказочная Жар-птица.

Несмотря на всю мою любовь к историям Туве Янссон о Муми-троллях, отмечу, что эта повесть получилась какой-то пресной. Само понятие «мемуары» почему-то ассоциируется с чем-то нудным и скучным и к сожалению здесь это в определенной степени подтвердилось. Выбранный Янссон стиль изложения от первого лица Муми-папы, совсем не детский, изобилует высокопарными умными фразами склонного к философствованию главного героя и на мой взгляд это совершенно не вяжется с самим сказочным жанром. Идея писательницы понятна, Муми-папа все время писал мемуары и почему бы их было не придумать в виде отдельной истории. Но здесь Янссон уж слишком загнула в сторону взрослого, немного забыв, что в основном ее повествование предназначено для детей. Поэтому в повести присутствует эффект жевательной резинки с впечатлением тягучего течения действия.

Но это касается только литературной стилистики, если бы Янссон писала здесь в духе «Шляпы волшебника», то история наверняка бы заиграла другими красками. Знакомство с родителями Сниффа и Снусмумрика, как авторская задумка смотрится здорово, образы этих героев нарисованы четко и оригинально. Шнырек и Юксаре так сказать вполне осязаемы, другими словами смотрятся живыми, а не картонными. Новые персонажи также весьма удачны, будь то вислоухий Фредрикссон или многодетная Мюмла-мама. Даже Привидению нашлось место в сплоченной компании друзей, путешествующих на постоянно преображающимся «Морском оркестре». Дронт Эдвард, клипдассы, Самодержец со своими подданными, также удачно дополняют разнообразный сказочный мир Янссон. Самое главное, что все эти герои необычны и рождены личной фантазией писательницы, а данная непохожесть на что-то привычное зачастую является залогом популярности.

Но стоит здесь еще добавить и о качестве перевода. Прочитанный мною вариант Брауде и Беляковой, как я уже говорил выше не очень впечатлил. Но тут уж ничего не поделаешь, не имея возможности читать оригинал нельзя узнать к кому больше вопросов-к автору или же к переводчику. При желании, для более объективной картины нужно попробовать прочитать другой вариант перевода. А пока что совокупность всех плюсов и минусов дает для повести мою не очень высокую оценку.

Разница в дате написания между «Страной багровых туч» и «Хищные вещи века» невелика, всего шесть лет. А вот различия как в профессиональном росте, так и и в тематике рассматриваемых вопросов очень значительны. Первая повесть цикла представляет собой типичный образчик космических приключений в совокупности с традиционными для советской литературы примерами высокого уровня морального облика героев, не позволяющего спасовать перед трудностями и оставить товарища в беде. На такой основе Стругацкими были нарисованы портреты Быкова и компании, явившихся предтечей людей грядущего Мира Полдня. Я очень ценю «Страну багровых туч» давшую старт всем последующим замечательным творениям братьев и являющуюся по настоящему классным произведением приключенческого жанра.

Последующая по хронологии «Путь на Амальтею» без каких-либо существенных изменений принимает эстафетную палочку от первой повести. Те же герои, такие же крайние ситуации, где каждый без прикрас показывает, что он представляет собой на самом деле. Фигура Быкова здесь становится центральной, как образец настоящего космического капитана, способного быть примером для многих будущих поколений. Так рождаются легенды, так закаляются характеры от соприкосновения с подобными личностями, как сталь в умелых руках опытного металлурга. Все на высшем уровне и высокая планка увлекательности здесь по прежнему на своем месте.

А вот дальше видно, что Стругацких начинают интересовать более глубокие проблемы, касающиеся социальных вопросов и моментов формирования человеческой личности. В этом смысле «Стажеры» являются неким переходным звеном к таким философским авторским размышлениям. Стругацкие пока еще осторожно, не столь детально касаются вопросов так непереносимого ими мещанства, расстановки жизненных приоритетов, личных взглядов на человеческое предназначение. Разговоры в Мирза-Чарле, на Бамберге являются отправной точкой для последующих замечательных образчиков подобных писательских размышлений.

И тут появляются «Хищные вещи века», повесть явно отличающаяся от своих предшественников. Здесь уже нет космоса, захватывающих приключений, но в произведении присутствует та же беспредельная космическая глубина, только заключенная внутри человека. Только настоящего человека, а от людских пустышек вымышленной капиталистической страны веет всего лишь мертвым холодом безжизненности, стоит только приподнять яркую сверкающую оболочку. Стругацкие здесь предупреждают о опасности духовной деградации пытаясь по мере своих сил очистить будущее от подобной скверны. Произведение это требует для себя подготовленного читателя, оно может показаться сложноватым, но как говорится имеющий уши да услышит.

Вот такие получились эти замечательные четыре повести цикла. Я считаю их книгами на века, занимающими почетное место на книжной полке настоящего любителя фантастики. Для тех, кто будет читать повести впервые, они возможно принесут такие же ощущения как и первая любовь. Тем, кто будет их перечитывать, наверняка откроются ранее ускользнувшие от внимания нюансы. В подобном и состоит величие Стругацких, навсегда оставивших свой яркий след в отечественной и мировой фантастике.

Рассуждения о роли научной фантастики в нашей действительной жизни всегда представляют собой интерес для любителей жанра. Ефремов любил поговорить на эту тему и стоит признать, что мысли писателя по данному поводу были довольно любопытны. Здесь автор несколько остепеняет восторженных энтузиастов, спешащих надеть на реальность семимильные сапоги прогресса и в них обогнать самые смелые прогнозы фантастов. Волна романтического вдохновения начала шестидесятых годов тогда многих накрыла с головой, особо плохого в этом ничего нет, но только к этому вопросу необходимо подходить более взвешенно и трезво.

Тем более, что по мнению Ефремова попытка приподнять достижения действительности над фантазией, способна убить основную движущую силу все тех же романтиков-мечту. Прав писатель, мечта не терпит закостенелости. Когда она на самом деле входит в нашу жизнь в виде технических достижений науки, новые крылья должны подхватывать самые смелые выдумки фантазеров и уносят их в постоянно убегающее будущее. Стоит отметить такую позицию Ефремова, человека с материалистичным, сугубо научным мировоззрением, однако благодаря многогранности своей личности не лишенного эмоционального восприятия. Вот поэтому писатель и уверен в смелости фантазии, неиссякаемой яркости мечты и тесно связанном с ними прогрессе науки. Прекрасный образец жизнеутверждающей точки зрения.

Одна из граней таланта писателя-фантаста заключается в способности предвидеть будущее, по крайней мере в возможности его свершения. Здесь Стругацкие попали как говорится не в бровь, а в глаз. Конечно настоящий момент нашей жизни в буквальном смысле нельзя сравнивать с вымышленной страной из повести, но черт возьми, до чего же принципиально все похоже! А Стругацкие видели это все из далекого 1964 года, причем из страны, где до материального изобилия было ох как далеко. Я представляю себе советского человека того времени, отнюдь не избалованного изысканными ресторанами и барами на каждом шагу с морем закусок и выпивки, который читая повесть наверняка бы испытывал так сказать смутные сомнения по поводу основной идеи повествования. Наверное ход мыслей мог быть таким-хорошо бы достичь подобного, а все капиталистические пережитки будут нами несомненно искорены. Но здесь и сидит тот вкусный червячок в виде наживки, на которого так просто клюет обыватель. Авторы прекрасно это понимали, введя в концовку повести революционного гостя с Востока, мыслящего крайними категориями, не принимающего никаких возражений и поэтому не видящего скрытой угрозы таких привлекательных хищных вещей века.

Стоит отметить, что название для повести подобрано Стругацкими абсолютно удачно, ведь оно кратко и емко отражает всю суть произведения. Действительно, не нужно никаких агрессивных марсиан, ни спецназа с автоматами, чтобы поработить людей. Они прекрасно все могут сделать сами, сами построят Страну Дураков, сами станут полноценными членами такого извращенного общества. Нужно только в этом им немного помочь идеологам типа доктора Опира с его Эпохой Удовлетворения Желаний. Стругацкие неоднократно обращаются в повести к теме такого взращивания дурака, находя путь к этому через изобилие и иллюзорное бытие. Дрожка, слег, «Девон», алкоголь, сытная еда-предостаточно всего, чтобы из отважного Пека сделать деграданта Бубу и сломать Римайера. «Беззаботен-значит счастлив. Удовлетворите любовь и голод и вы увидите счастливого человека». Доктор Опир очень убедителен, но его аргументы актуальны только для почитателей определенного уровня развития. Стоит иметь в виду, что свинья в хлеву и алкоголик валяющийся на улице тоже по своему счастливы. Никаких забот и проблем. Но это счастье животного. А в чем же счастье человека?

Стругацкие пытаются дать ответ на данный вопрос не прямо, а как бы подталкивая читателя к самостоятельному выводу. Хотя местами устами Ивана Жилина и даются четкие, определенные ответы- к примеру надо перестать делать дураков и начать делать людей. А для этого необходим план распространения и развития человеческого мировоззрения. Примерно об этом говорил и Ефремов, рисуя этапы исторического пути к эре Великого Кольца. Там, как и в Мире Полдня, вплотную рассматриваются вопросы человеческого предназначения. Но реальный путь в такое прекрасное далеко тернист и очень труден, для начала нужно попытаться вернуть людям души сожранные созданными иллюзиями.

Возможно ли это? Думается главное усилие должно идти от самого человека, ведь не даром Стругацкие говорят, что чем дальше человек от животного, тем слег безобиднее. Авторы в концовке повести задают по такому поводу прямые, определенные вопросы. До каких же пор вас нужно будет спасать? Вы когда-нибудь научитесь спасать себя сами? Почему вы не желаете утруждать мозг? Почему вы не хотите думать? В этих кричащих вопросах заложены и прямые ответы на них. А пока формула из повести: «Чтобы было весело и ни о чем не надо было думать», увы, очень популярна. И люди сами не замечают как их загрызают хищные вещи нового века.

Авторская идея Шварца в построении сюжета сказки состоит в создании мифической версии образования местности, где впоследствии вырос город Петра. Это конечно в духе писателя, ведь Шварц в своем творчестве никак не может обойтись без сказки, такое его сложившееся литературное кредо. Поэтому здесь и появились Водяной с Лесовиком, положительная и отрицательная ипостась Природы, уравновесить которые должна какая-то нейтральная сила и неудивительно, что в такой роли выступает человек.

Здесь человек является точкой сосредоточения борьбы двух титанов и само собой наш далекий предок тянется к доброму Лесовику, нежели чем к агрессивному Водяному. Тут нет ничего необычного, ведь противоборство добра и зла является основой сказочного направления. Шварц в своей манере проложил в концовке дорожку из седой древности в наши дни, впустив двух противников в уже современный ему Ленинград. Получилось вроде бы неплохо. Конечно произведение звезд с неба не хватает, но вышло в общем-то добротно. Из плюсов отмечу сквозящий в сказке позитивизм, который всегда оказывает положительное влияние на читающего произведения подобного жанра.

Интеллект и эмоция, как равные доли личности редко проявляются в одном человеке. В основном при доминировании одного из этих качеств получается либо ученый сухарь, либо восторженный романтик далекий от реальности. Инженер Петров явно относится к первой категории одержимых поставленной целью мыслителей. И сдвинуть его с этого недвижимого фундамента смогла только весна.

Весна-это особое, неповторимое время года, когда у человека появляется совершенно иное чем обычно состояние души, идущее в унисон с просыпающейся от зимней спячки природой. У неординарных людей вспыхивает вдохновение, хочется петь, смеяться, любить. Нечто подобное произошло и с Петровым, автору удалось очень здорово описать обострение восприятия инженера, совершенно в духе так любимого мною Брэдбери, с неожиданной, но очень точной образностью. И случайное появление незнакомки вызвало апогей бурления эмоций, совсем по Пушкину, с чудным мгновением, мимолетным видением и гением чистой красоты. Кто испытывал подобное, тот знает, что в таком состоянии хочется свернуть горы и кажется, что это вполне возможно. Петров совершил более глобальную вещь, став неким титаном из древнегреческих мифов под влиянием вдохновения любви. Это вдохновение перешло и в область мысли, позволив мгновенно выполнить поставленную перед самим собой задачу. Григорьев совершенно прав, те кого коснулась волшебная палочка обострения чувств, могут выплеснуть вспыхнувшую таким образом искру гениальности на острие своего пера.

Школьные годы частенько дарят такие моменты, о которых помнишь всю жизнь. Встреча с новыми людьми помогает встряхнуться, открыть что-то необычное в привычном, да и просто становится интереснее жить. Приехавший в семью Басовых гость явился неким неожиданным Дедом-Морозом, принесшим с собой в фигуральном смысле каждому по подарку. А самый главный подарок был преподнесен конечно же Машиному папе, получившего неожиданного визитера из своего военного прошлого.

В центре повествования стоит жизнь школьницы Маши Басовой, состоящая из важных и пустяковых событий, которые формируют впечатления внутреннего мира девочки. Для взрослых такие события проносятся как скорый поезд-промелькнул и вот его уж нет. Для подростка дело обстоит далеко не так, даже незначительное происшествие может оставить внутри глубокий след. А тут для маши неожиданно по-новому раскрылся собственный папа, всегда добрый, отзывчивый и порой немного смешной. Теперь это был уже герой, перенесший такие тяжелые тяготы, от которых его дочь к счастью была избавлена мирными буднями. Синяк под глазом-это сущий пустяк по сравнению с душевной травмой отца, в детстве везшего на санках умершую маму в пункт сбора мертвых. Эта боль блокадного Ленинграда навечно впечаталась в память города, а в повести ясно обозначен лейтмотив этой тревожной печали.

Это как-то обратило на себя мое внимание, а в основном повесть посвящена, как обозначено в заглавии, невероятно насыщенной жизни школьницы конца шестидесятых годов прошлого века. Читается текст очень легко, ностальгирующим я думаю повесть будет небезинтересна, да и современным детям она должна понравится.

Клочок записки в виде улики является одним из наиболее популярных атрибутов детективного жанра. Обывателю он не скажет ничего, полицейскому инспектору поведает кое-что, а Шерлоку Холмсу поможет распутать все дело. Деревенский воздух полезен для здоровья, но увы не излечивает злодеев от преступных замыслов и известный сыщик вместо успокоительного моциона получает дозу смертельного риска. Такова никогда не знающая покоя натура детектива, он никогда не пройдет мимо интересного происшествия, а тем более здесь еще произошло и убийство.

Отправной пункт в распутывании Холмсом данного дела, преподнесен Конан-Дойлем в виде изначального простого факта-убийца, мгновенно убежавший после выстрела, просто не успел бы выхватить записку из рук жертвы. Если исключить феноменальную прыткость убийцы, этот факт очевидный, но увидеть его мешала психологическая установка местных детективов основанная на уверенности в абсолютной непричастности сквайров. Так уж устроена психика обычного человека, построенная на несложных ассоциациях, реакциях, заключениях. Конан-Дойл постоянно сопоставляет примитивизм мышления с четким методом дедукции, исходящим из неординарного интеллекта Холмса. Автор приподнимает своего героя над средним человеческим уровнем, вместе с этим объясняя в конце рассказа ход мыслей Холмса вполне обыкновенными выводами. Конечно таких результатов можно достичь только посредством особого метода, одной из основ которого является наличие способности выделить из огромного количества фактов существенные и отбросить случайные. И естественно избавиться от предвзятых мнений и автоматически встающих в мышлении тех самых психологических установок. От этого избавлен Холмс, он имеет способность сосредотачивать свое внимание на главном, а тут еще имеет место и актерский талант. Не правда ли забавно, когда Холмс, перевернув столик, укоряет в неловкости открывшего от изумления рот Ватсона. Это был последний акт разоблачения преступников и мы в очередной раз наблюдаем триумф интеллекта над злодейской хитростью.

На какие только ухищрения не идут студенты, чтобы сдать трудный экзамен! В мою таковую бытность некоторые открывали вечером форточку, чтобы туда влетела халява, другие клали ночью под подушку конспекты для мистической переброски оттуда знаний в пустую голову. Шутки шутками, но здесь дело стало объектом расследования Шерлока Холмса, а тут уж виновному будет не до смеха.

Сыщик в своей обширной практике занимался различными делами-с кровавыми убийствами, крупными кражами, злодейскими замыслами. Здесь случай не такой, он рожден скорее моральными предпосылками, но именно по этому поводу Холмс говорил, что чем проще на первый взгляд дело, тем труднее его расследовать. В данной истории под простотой подразумевается само происшествие, ведь особых проблем у Шерлока не возникло. Но тут актуален принцип неотвратимости наказания-любой злоумышленник должен быть разоблачен вне зависимости от масштаба содеянного. И поэтому лондонская знаменитость без колебаний берется за столь незначительное дело.

Однако же несмотря на скоротечность, расследование все-же потребовало определенных усилий. И потом, оно кажется пустяковым только для уровня Шерлока Холмса, а заурядному человеку распутать случившиеся будет весьма непросто. И поэтому мы опять восторгаемся ходом мыслей гения сыска, поражаясь, до чего же оказывается все просто и почему мы сами до этого не додумались. Кстати, вспоминая студенческие общаги, можно позавидовать коллегам из прошлого, которые живут в старинном особняке и претендуют на большую стипендию. В данном случае это престижный колледж, но все-таки. А сама история вышла вполне добротной, соответствующей высокому бренду под названием Шерлок Холмс.

Тому кто полагает, что он является распорядителем своей судьбы, его величество случай докажет всю несостоятельность этого убеждения. Случай правит многим в нашей жизни, это некоронованный король пасьянса человеческих драм, знать бы только кто или что управляет им самим. Человеку это неподвластно, сколько бы он не заглядывал в популярные в годы Пушкина философические таблицы. Данная повесть классика русской литературы как нельзя лучше показывает как хитросплетение развилок судеб нескольких людей может привести к поистине непредсказуемому развитию событий.

Разыгравшаяся метель в этом смысле перестает быть простым природным явлением, это рок, фатум. Пушкин как натура вдохновенная верит в подобного рода предзнаменования. Это чувствуется в повести, по крайней мере сюжет не создает впечатления обычной, щекочущей нервы читателя истории. Александр Сергеевич всю свою недолгую жизнь играл с фортуной и как не ему знать все ее улыбки и гримасы. Ход повествования просто захватывает, события несутся словно кони через разыгравшуюся стихию и поэтому повесть интересна как для глубокого, так и для более легковесного чтения. Персонажи обрисованы мельком, но по-пушкински мастерски. Марья Гавриловна очень мила своей девичьей романтикой, пусть наивной, но искренней, позволяющей помнить произошедшие события своей молодости всю жизнь. Увидеть на венчании вместо жениха чужого человека-это конечно же номер, фортель того самого случая. Владимир безусловно предстает несчастной жертвой обстоятельств, растворившийся в хаосе войне и оставшийся в памяти Маши в образе ушедшего идеала. А Бурмин бесспорно хват, я думаю в нем есть что-то автобиографическое от самого автора в плане тяги к любовным проказам. Как не вспомнить строчки из гениального стихотворения поэта: ...И жизнь, и слезы, и любовь.» Все это смешалось в повести, оставив для нас выдуманный Пушкиным срез чужих жизней, с таким невероятным романтическим приключением.

Самый первый сборник «На суше и на море» открывается данной повестью Льва Ленькова. Что ж, содержимое произведения в точности соответствует тематической направленности известной серии книг издательства « Географгиз». В приключенческом сюжете заключен увлекательный рассказ о суровой природе Курильских островов и людях живущих в труднейших условиях и несущих нелегкую пограничную службу.

Недаром говорят, что трудности куют характеры людей. В центре повествования стоит судьба призванного на морскую военную службу Алексея Кирьянова. Персонажу пришлось идти от минуса к плюсу, то есть от малодушного хлюпика к стойкому пограничнику с железной волей. Конечно здесь имеет место быть советский мем о воспитательном значении армии, но если отставить это в сторону, то можно признать, что сама скудная природа Курил, с массой подстерегающих опасностей, способна закалить человека. Тут важно не сломаться, найти в себе такую пружину, которая сжимаясь стянет в комок все отрицательное, чтобы резко распрямившись, выбросить его вон. Что-то подобное и произошло в повести с Алексеем, автор довольно мастерски описал подобную метаморфозу, правда не избежав при этом и идеологической приправы.

Но я считаю, что в такого рода повествованиях необходимо уметь отставлять подобное в сторону, находя в сюжете нечто более важное, общечеловеческое. К примеру здесь очень притягателен образ капитана Баулина, с обрисованной трагической судьбою. В нем чувствуется природная внутренняя сила, сочетающаяся с нежным чувством любви к жене и дочери. Баулин был счастлив на этом богом забытом островке, подтверждая крылатое выражение о рае в шалаше. Вопрос спорный с практической точки зрения, но здесь ответ на него дан как-то ненавязчиво просто, достоверно. Хотя и имеет место идеализация образа капитана, взять хотя бы долгие вечерние беседы за многочисленными кружками чая, вместо более популярного, особенно в таких условиях, напитка. Но тут все понятно-советский офицер, «облико морале», все это вполне характерно для советской литературы того периода.

В целом же повесть можно похвалить и в первую очередь за талантливый синтез увлекательных военных приключений с познавательной тематикой, касающейся географических особенностей Курил. При чтении как-то сопереживаешь персонажам, испытываешь к ним симпатии, а это говорит о том, что старания автора не пропали даром.

Чтобы по достоинству оценить эту поэму желательно быть знатоком сразу в нескольких областях. Требуется разбираться собственно в стихотворном жанре, здесь не имея возможности читать в оригинале большая роль отводится качеству перевода. Я прочитал поэму в переводе Николая Заболоцкого, человека талантливого и симпатичного мне своим творчеством, вкупе с сожалением о нелегкой личной судьбе. Кроме этого будет не лишним знать древнюю историю для оценки самого сюжета, в первую очередь с точки зрения соотнесения фактов к авторской литературной версии. Ну и исходя из самого текста затрагивается география, астрономия, военное дело. Как видите спектр очень широк, но все это относится действительно к знатокам и исследователям мирового литературного наследия.

Не являясь таковым, как впрочем и по отношению к стихотворному жанру, приходится судить с точки зрения обычного книголюба, прочитавшего поэму в культовой серии «Библиотека мировой литературы для детей». Поэтому по своим личным ощущениям я произведение шедевром не назову, но безусловно здесь ощущается мощь пришедшего из глуби веков творения давно покинувшего наш мир поэта. Сюжет собственно и построен на том, что в этой седой древности волновало людские умы и заставляло браться за перо. Страсть, любовь, воинские доблести, стремление к славе всегда составляли и составляют предмет человеческих желаний. Руставели с успехом воплотил эти движущие человеком силы в своих героях. Тариэл и Автандил оказались в этом смысле неразлучной парой, все свои устремления прилагая к обожаемым Нестан-Дареджан и Тинатине. Слог поэмы величественен, он восхваляет дружбу, верность идеалу, упорство в поисках, смелость в борьбе. Эти кирпичики как правило строят многие произведения мирового эпоса, ибо что же более лучшее может являться объектом творчества писателя, а в особенности поэта.

«Витязь в тигровой шкуре» в этом отношении конечно же не подкачал. Несмотря на ощущение, что похожее в литературе уже неоднократно встречалось, тем не менее никогда не устаешь читать подобные произведения. А секрет здесь прост, ведь это само человеческое бытие, которое всегда управляется вышеназванными страстями. Поэты в меру своего таланта облекают их в возвышенную форму рифмы, позволяющую передать то, что не так доступно в прозе. Вот потому даже и не особый знаток всегда интуитивно ощущает подобное, в поэме это также чувствуется и не случайно она относится к числу самых известных литературных про

После своего рождения под пером Алексея Николаевича Толстого, Буратино в третий раз воплотился в книге авторского тандема Кумма и Рунге. А второе свое рождение деревянный мальчишка испытал в повести Елены Яковлевны Данько «Побежденный Карабас», созданной по горячим следам недавно появившегося изначального варианта. В данном же случае прошло уже сорок лет с момента первой публикации, Буратино стал уже заслуженным сказочным персонажем и авторы повести взяли на себя смелость внести обновление в уже сложившийся литературный образ.

«Вторая тайна золотого ключика» конечно же не так известна как ее классический первоисточник, у продолжателей такое случается редко и поэтому не стоит быть слишком уж строгим к новому варианту. Лучше его рассматривать отдельно, как самостоятельное произведение с уже знакомыми героями. Если же конечно удастся такое абстрагирование. Так вот в этом смысле повесть смотрится вполне себе прилично и главным образом видимо потому, что авторы избежали каких-то литературных экспериментов, анонсировав на титульном листе свою повесть как «Новые приключения Буратино и его друзей». Книжная судьба персонажей порой приобретает замысловатые формы, взять хотя бы созданный в этом варианте альянс кукол со своим бывшим угнетателем Карабасом Барабасом. Такое содружество конечно же не могло возникнуть на твердой основе, положительные персонажи в сказках никогда не уживаются с отрицательными, как правило это попытка хитрости обмануть простоту. Именно такой случай имеет место быть и здесь. Но как поется в известной песенке Буратино: «Но ведь и я не так-то прост» и поэтому Карабас с компанией вновь оказались одурачены не раз. Правда здесь противоборство уже стало носить не только личный характер, но вышло и на грань общественного бунта в эксплуататорском Тарабарском королевстве.

В повести у Буратино появляется родной брат-железный парнишка Ферручино, которому суждено разделить со своим старшим братишкой долю опасностей и приключений. Похождения друзей незатейливы, но вполне увлекательны, а открывшаяся особенность золотого ключика придает им определенную степень новизны. Детям обычно нравится подобный ход событий, а поскольку именно для них и написана повесть, то ее можно признать вполне интересной и читабельной.

Девятнадцатый век считается веком благородства, возвышенных отношений, безрассудных дуэлей. Сам автор повести был отчаянным дуэлянтом, за что и пострадал. Так что затрагиваемая в книге тема Пушкину была знакома не по наслышке, возможно он и слышал что-нибудь подобное в кругу своих друзей-забияк. Таинственная фигура Сильвио очень выгодно смотрится в свете подобного антуража, еще более оттеняя этот своеобразный колорит. Образ главного героя повести будто бы взят из рыцарских романов, человек-загадка с непонятным образом жизни и явственно темным прошлым-что еще нужно для создания романтической атмосферы.

Но как это часто бывает, романтика относится только к миру идеального и не имеет никакого отношения к нашему феноменальному миру. Тайна Сильвио действительно была порождена совершенно банальными причинами, да к тому же и весьма мелкой пробы. Здесь нет оскорбленной дамы или затронутой чести, дело касалось всего лишь задетого эгоизма, рожденного из казалось бы уже исчезнувшей во тьме веков борьбы первобытного самца за первенство. Я нисколько не сгущаю краски-высший свет, сверкающие эполеты, брызги шампанского, плоды просвещения, все это лишь внешняя обертка внутренней природы, мало изменившейся с началом цивилизованного мира. По сути замысел Сильвио являлся умышленным убийством, тщательно спланированным, а главное старательно подготовленным путем долголетней тренировки. И причина то абсолютно смехотворна, но сколько она породила злобы, растянутой на года и ставшей смыслом жизни человека самого же спровоцировавшего ссору.

Но Пушкин не был бы самим собой, если бы не создал лирическую развязку. Блестящий молодой человек с красавицей женой оказались заложниками сложившихся условностей понятия чести. Сильвио здесь предстал подобно карающему демону от которого невозможно с ужасом отпрянуть. По тесту граф смотрится человеком с наслаждением вкушающим жизнь, дышащий полной грудью без черной злобы на сердце, оттого он внушает симпатии, в том числе и своей любовью к жене. Сильвио же не то что отталкивает от себя, а скорее заставляет задуматься о том, как зацикленность на одном предмете способна превратиться в неотвязчивую фобию.

Однажды повстречавшись, люди часто разъезжаются в разные стороны, не зная суждено ли им увидеться когда-нибудь еще. Так скажем бывает в детские годы, когда случайно познакомившись с каким-то человеком, прикипаешь к нему всем своим нутром, находя в своем кумире свою вторую половинку. Жизнь может разлучить двух друзей навсегда, но память о таком эпизоде будет долго хранить свои яркие картинки, идеализируя героя, наделяя его может быть несуществующими, но так желаемыми чертами.

Вот так и прикипел Кашка к Володе, найдя в старшем товарище то, что он видел в некоторых проезжающих через его железнодорожную станцию пассажирах. Определенно у мальчугана было особое чутье на хороших людей, рожденное искрой из огня своей собственной душевной теплоты. Кашка видел в таких пассажирах «своих», тех, в кого хотелось воплотиться ему самому при взрослении. У таких людей в глазах светится сама жизнь, наполненная и осмысленная, делающая тебя настоящим человеком. Таким безусловно был Костя, так понравившийся мальчишке и умчавшийся в неизведанную даль в быстрокрылом поезде. Но Костя еще сильнее разжег зарождающийся внутри Кашки особый теплый огонек, позволяющий различать в жизни хорошее и плохое, истинное и ложное.

Этот огонек скорее всего стал зарождаться благодаря созданной Кашкой вымышленной стране челотяпиков. Мальчишка был одинок и одиночество рождало свои фантазии, заменявшие так нужного близкого друга. Аркаша искал его в своей собственной стране, а нашел в пионерском лагере «Синие камни», став оруженосцем меткого стрелка Володи Новоселова. Параллельно в повести проходит сюжетная линия самого Володи, мальчика открытого, честного, с задатками настоящей личности. Поэтому Володя и не оттолкнул Кашку, как ставшую ненужной вещь и вот здесь внутри его натуры стал разгораться этот самый огонек, который роднит между собой настоящих людей. Получается Кашка был нужен Володе, как и он сам малышу, это замечательно и очень трогательно. Я думаю Владислав Петрович Крапивин стремился привить что-то подобное своим питомцам в «Каравелле», находя отсюда и некоторые мотивы для своих великолепных книг.

А в конце повести Володе пришлось делать свой выбор, пусть и не жизненно важный, но все-таки очень значительный. Мне кажется он поступил правильно, Надежда все-таки уже не ребенок и способна понять мотив друга. Ведь Кашке приезд Володи был очень важен как свершившийся акт веры в хороших людей. Да будет так!

Каждый должен быть сам кузнецом своего счастья, только не плошай. Дух бедности в сказке оказался довольно благороден, сам подсказал старикам выход из бедственного положения. Видно от такой нищеты пришлось несладко и самому ее апологету. Но в нашей жизни счастье подобно сну, если его и удается поймать, то как правило на весьма недолгий срок, а для Хэйсаку с женой оно и вовсе промчалось мимо на на лихом коне. В подобном сквозит некая печаль, ощущение безысходности-даже единственный выпавший в жизни шанс оказался потерян и сияние богатство только ослепило несчастных.

Подобная ситуация немного не характерна для сказочного жанра, ведь персонажам обычно в таком случае должно повезти. Может быть тут дело и в обычной нерасторопности, хотя при этом я думаю люди нашего практичного двадцать первого века как пантеры кинулись бы на дармовое богатство. Но все-таки здесь сквозит некая обреченность простого люда, коль уж выпала на роду тяжелая доля, ничего с этим не поделаешь, как не старайся. Вместе с тем каждый должен понимать ценность мига удачи, в этом я думаю заключен основной смысл сказки, воплотившей в образах Духа Бедности и Духов Богатства тяжесть бытовой безнадеги и веру в возможность улыбки фортуны.

Отношения человека и собаки являются центральным стержнем двух повестей этого цикла. Проводник служебно-розыскной собаки Андрей Витюгин видел в своих четвероногих помощниках не просто рабочий инструмент, как например Геворк, он всем серцем принимал к себе пса, отдавая дань высшим чертам человечности. Ведь звание человека при рождении только прикрепляется к людям, а по настоящему его в дальнейшем необходимо утвердить своими поступками, в частности и по отношению к своим братьям меньшим. Отношение к животному очень показательно, если кто-то жесток к собаке, он будет таким же и применительно к себе равному, так как внутреннее практически в равной степени проявляется к любому внешнему фактору. Витюгин безусловно персонаж положительный, оттого он так трепетно и относился к своим питомцам.

Но все-таки Андрею пришлось преодолевать некоторые психологические барьеры. Карай был для милиционера так же дорог, как и первая любовь, которой отдаются всем сердцем, не допуская ничего постороннего. Читая первую повесть цикла, искренне завидуешь такой привязанности, вместе с тем осознавая, а вернее предчувствуя, возможность трагического финала. В литературе такой ход нередок, но честное слово, всегда с болью воспринимаешь вымышленную трагедию книжных страниц, как будто бы это происходило на самом деле. Вероятно это оттого, что художественная литература в той или иной степени является зеркалом нашей жизни и вымышленное у заинтересованного читателя всегда обрастает плотью реальности. Вот потому и переживаешь вместе с героем боль его утрат и с пониманием относишься к первоначальному неприятию Андреем Дикаря.

Хотя конечно же в начале второй повести мне было жаль собаку, не находящую должного ответа на свою привязанность. Но это и есть вышеназванный барьер, который способен преодолеть только по настоящему достойный человек. Витюгин не смотрится суперменом, он просто обычный человек с честью выполняющий свою нелегкую работу и в подобной людской простоте видится особая сила и величие души настоящей личности. Все-таки погони и приключения, которыми изобилует цикл вторичны, в книгах такого типа всегда показывается нечто более ценное, а в данном случае это искренняя привязанность человека и собаки друг к другу. Мне всегда по сердцу подобное, ведь если по настоящему проникаешься написанным, оно может стать и частичкой тебя самого.

У разных народов мира сказки удивительно похожи между собой. Здесь погонщик быка повстречался с горной ведьмой, персонажем явно сходным с нашей Бабой-Ягой. В каждой стране отводится свое место обитания для различной нечисти, в русском фольклоре Баба-Яга живет в дремучем лесу, соответственно ее японский вариант в высоких горах. Вроде бы и нем за тридевять земель, но и не рядом с человеком и это проводит условную границу между миром людей и местом обитания волшебных существ, однако же данное обстоятельство не мешает контакту обычного человека с дружескими или враждебными фантастическими персонажами. На этом и строится сказочный жанр и видимо потому так любима сказка, как возможность хотя бы виртуально повстречаться с волшебством.

В данном же случае Сандзюро вовсе не рад такому знакомству, грозящему перспективой стать едой для ненасытной ведьмы. И тут вступила в дело практическая народная хватка, объединяющая в одно целое весь простой люд Земли. Пусть сказочные крестьяне не столь красивы внешностью и не блещут книжными ученостями, зато в плане смекалки, способности выпутаться из самой трудной ситуации им нет равных. Сандзюро не обладал богатырской отвагой, но вышеназванные качества помогли ему перехитрить Ямамбу и выйти живым из передряги. Сказка учит позитивизму, вере в свои силы и удачу, ведь как бы ни был могущественен враг, всегда найдется способ победить его, если не силой, так хитростью.

Как же тяжело пережить гибель близкого для тебя существа и вдвойне тяжелее впустить на его место кого-то другого. Андрей Витюгин на волне свежих эмоций видел в сыне погибшего Карая его продолжение и непросто было переносить боль разочарования. Так уж устроен человек, потеряв того, кто тебе дорог, всегда хочется найти ему идентичную замену, создав, пусть даже в воображении, некого клона. Но в жизни так не бывает, тот кто уходит в мир иной, будь то человек или собака, очень редко оставляет подобных своих двойников. И поэтому первоначальное отношение Андрея к Дикарю смотрелось довольно жестоким, тем более видя как нужна была псу любовь хозяина. Но время излечивает любые душевные раны, Витюгин все-таки был отличным человеком и сумел трансформировать свои несостоявшиеся ожидания в искреннюю привязанность к отпрыску погибшего друга, оставляя при этом в своем сердце вечную память о Карае. Очень интересно было наблюдать в начале повести эту метаморфозу, с одной стороны понимая боль утраты Андрея, а с другой сочувствуя Дикарю, постоянно натыкающегося на холодность хозяина.

Центральное место в повести занимает противоборство двух друзей со сбежавшей из колонии шайкой Генки Дьякона и тайной угрозой со стороны его дружка Антона. В первом случае это напомнило схватку с тигром, во втором опасность затаившейся змеи. И везде жизнь Дикаря весела на волоске, так как одинаково опасны и мощь силы, и коварство скрытности. Во второй части повести показывается непростая судьба Вовки Агапитова, стремительно превратившегося из обычного школьника в невольного пособника бандита. Как же велика в нашей жизни роль обстоятельств, когда один неверный шаг порождает эффект лавины и твоя жизнь меняется так, как ты не мог бы предположить и в страшном сне. Случайно встреченный Вовкой Антон является воплощением тупой злобы, носящей параноидальный характер, основанный на исковерканном понятии бандитской дружбы. Отмщение за схваченного дружка-это всего лишь одна из маний изуродованной психики, не имеющая никакого отношения к чему-то человеческому. Но такая уж доля служебно-розыскной собаки, иметь дело с отбросами типа Генки или Антона. Повесть несмотря на некоторую суховатость изложения смотрится весьма неплохо, самое главное здесь жизнеутверждающие принципы чести и благородства, которые в отличие от жизни, всегда живут на страницах хороших книг.

С позиции обычного бытового подхода сказка довольно любопытна. Начать с того, что ее главный герой явно откровенный лодырь. Интересно, что такой японский вариант отнюдь не эксклюзивен, вспомнить хотя бы нашего Емелю, остающегося бездельником, как до, так и после дара щуки. Можно только догадываться, что толкало составителей сказок на такой нелицеприятный образ главного героя. Может быть в этом есть и своя глубина, однако гораздо симпатичнее смотрится персонаж деятельный, получающий награду за свой труд.

Но здесь Таро оказывается не так плох, как это может показаться на первый взгляд. Опять же будь на его месте деловой практичный человек, то от мышиного богатства не осталось бы и следа. Таро только лишь наблюдал за необыкновенными действиями мышей, будучи далеким от мыслей о собственном материальном обогащении. Такая бессеребряность характерна для подобного типа сказочных персонажей и трудно сказать чего здесь больше-элементарной ленности или же бескорыстия простой души. Наверное имеется в виду второе, ведь сам сказочный жанр подразумевает такие положительные качества персонажей. Поэтому Таро-лежебока и был вознагражден волшебными мышами за свой такой относительный труд.

Уж как они похожи друг на друга-сказки разных народов мира. Вечные темы противоборства добра и зла, помощи ближнему, бескорыстия, благородства, любви, слагают в каждой точке земного шара свой фольклорный мотив в соответствии с традициями, особенностями природы, историей. Но в своей сути сказки мира перенимают не только смысловую основу, но и сюжетные детали. Вот и здесь Таро путешествует по свету на летающем Белом коньке, ну чем не Иванушка на своем Коньке-Горбунке. В те времена в быту конь был для человека незаменимым помощником в труде и военном деле, для Таро он и советчик, и чудесное волшебство, и наконец друг. Само словосочетание «белый конек» как-то уже настраивает на чудо, тем более, что его дарит Таро Дед Новый Год.

Японский Дед Мороз прибывает к людям на листке юдзурихи, тут виден налицо своеобразный национальный колорит. В соответствии с ним нарисованы и типажи персонажей сказки. Дракон вполне традиционен для Востока, тут уж нечего говорить и борьба Таро с Великим Змеем выглядит заслуженно эпично. А вот с некоторыми другими персонажами я познакомился именно в этой сказке. Корова-черт живущая в черной воде омута воплощает в себе образ сходный с ощущением этой холодной темной глубины. Огненная птица ассоциируется с природной мощью, идущей из самых недр земли, недаром она обитает в горе, точно также как и в сказке «Малыш Таро». Этот образ немного странен-птица и под землей, но видимо это показывается для того, чтобы лучше отображалась идея освобождения от чего-то давящего, притягивающего вниз и тем радостнее становится ощущение полета в свободном бескрайнем небе. Трехглазый Горный дед видимо аналогичен нашему лешему, правда гораздо злобнее его. В общем в этом смысле все выглядит очень оригинально, с присущей Востоку изюминкой.

Ну и сами приключения Таро очень увлекательны, особенно для детского восприятия. В предыдущем отзыве по «Малышу Таро» я уже говорил о том, какое впечатление произвела на меня эта книга в детстве. Подобное послевкусие ощущается и сейчас, тем более на волне ностальгии. Так что Таро снова получает высший балл!

Может быть покажется странной моя максимально высокая оценка этой японской сказки. Но тут очень много личного, хотя из этого собственно и слагается приятие той или иной книги. А эта книга пришла со мной за руку из самого детства, когда в книжный магазин небольшого городка, в начале восьмидесятых годов прошлого века, поступил в продажу сборник сказок Миеко Мацутани. Это было время, когда хорошую книгу было купить очень непросто и поэтому в личных библиотеках было не столь уж много книг, а те, что имелись, читались и перечитывались по много раз. Вот в том числе и поэтому приключения Таро полюбились мне на всю жизнь.

Но сказка и сама по себе вызывает интерес. Здесь виден прямой мостик между японским простачком Таро и всем известным нашим Иванушкой-дурачком. Кажется странным, что героем сказок многих народов является не супермен, а деревенский дурачок. Однако я слышал версию, что в данном случае понятие «дурак» интерпретируется как «без обычного ума» или же немного по другому «над обычным умом». То есть герой в своих поступках и помыслах резко отличается от так называемых нормальных людей. И пусть персонаж на самом деле кажется недалеким, это всего лишь оболочка, иллюзия скрывающая настоящую личность. Судите сами, здесь умные старшие братья испугались, не выполнили отцовский наказ, а Таро попросту не обратив внимание на опасность,сберег отцовское поле и более того, стал своим для волшебного оленя. Вот это свойство, становится своим для на первый взгляд грозных существ, помогло Малышу Таро подружиться и с Ямамбой и с Огненной птицей. Так что внешнее отличие от обыкновенных людей на самом деле означает связь с волшебным, потусторонним миром, куда дается пропуск только таким как Таро.

Вообще сказка явно перекликается с «Коньком-горбунком» Ершова, представляя собой для нашего читателя ее японский вариант. Подлость, предательство княжеских прислужников также толкают Таро на выполнение приказов деспота. Но в обоих случаях всем алчным помыслам приходит конец, злодеи несут заслуженное наказание и добро как водится побеждает зло. Этот жизнеутверждающий принцип одинаков для всех сказок мира и здорово, что японская версия не стало тому исключением.

Небольшой шарж на тему путешествий во времени и палеоконтакта. Впрочем путешествия в прошлое как такового не было, ученые двадцатого века заглянули к Архимеду посредством своеобразного телевизора. Получилось что-то в духе «Тень минувшего» Ефремова, только здесь в роли накопителя информации выступает человеческий ген. Показанная лаборатория расшифровки триплетного кода как авторская придумка выглядит очень неплохо. Этакая замочная скважина, куда можно заглянуть одним глазком и увидеть что же происходит за закрытой дверью. В этом смысле известным личностям прошлого не позавидуешь, ведь кому захочется быть предметом наблюдения своих любознательных потомков. Хорошо, что Архимед этого не знал.

Зато он знал совершенно для своих потомков неожиданное, выглядещее настоящей сенсацией. Вся ирония рассказа заключена в том, что произошедшее явилось плодом деятельности уже других любознательных личностей, правда с местом жительства на другой планете. Но специалисты нашего двадцатого века молодцы, быстро раскусили в чем тут дело. Автор очень комично представил процесс выявления наличия детей у Архимеда посредством поиска записей в манускриптах плательщиков налогов за бездетность и наличия ходатайств для зачисления в ясли. Как говорится привет прошлому из нашего времени. В итоге рассказ выдающимся конечно же не назовешь, но читается вполне ничего себе, в плане своеобразной исторической юморески.

Вся дружная компания будущих обитателей Муми-дола, во второй части цикла собрались все вместе, чтобы попытаться спастись от надвигающейся катастрофы. Этот антураж приближающейся кометы является не только основной связующей нитью повествования, он придает повести некий элемент тревоги, на фоне которого всегда наиболее выпукло проявляются показываемые позитивные моменты. К таковым относится и передаваемый Янссон лейтмотив дружбы, которая как колечки на пирамиду, складывает всю разношерстную компанию.

Типажи придуманных писательницей персонажей весьма оригинальны, что собственно является одним из отличительных признаков всех историй. Каждый из них имеет что-то свое, индивидуальное, будь то наигрывающий на губной гармошке Снусмумрик, меняющие цвет Снорки или брюзжащий коллекционер Хемуль. В героях Янссон человеческое перемешивается со сказочным и необыкновенные персонажи складывают персональный волшебный мир писательницы, умело дополняемый и другими подобными экземплярами. Предвкушение встреч с чем-то необычным такого рода видимо и составляет один из компонентов интереса к данной истории. Сквозь нее проходит еще и всегда волнующая тема пути к цели и скорейшего возвращения обратно. Эта тема частенько используется в сказочной литературе, она отправляет Ивана-царевича за пером Жар-птицы, Фродо с Сэмом к пылающему Ородруину, Элли с друзьями по дороге из желтого кирпича в Изумрудный город. В данном случае Муми-тролль со Сниффом держат путь к горной обсерватории, а затем обратно домой, в надежде, что мама что-нибудь обязательно придумает и им удастся спастись. Это очень мило, так надеяться на самое дорогое в мире существо, как-то сразу пахнуло нежностью и лаской из детских воспоминаний, тем более, что Муми-мама и вызывает подобные ассоциации. Вера детей в такую защищенность очень важна, а подобные моменты в сказках ее подогревают и это очень здорово. И пусть вход в грот защищен только одним одеялом, такое одеяло представляет собой символ незыблемости, более крепкой, чем любая броня. Пусть это по детски наивно, но ведь такая наивность всегда очень трогательно воспринимается как в окружающих детях, так и в бывшем себе самом

Вообще повесть изобилует разнообразными приключениями, пусть не особо замысловатыми, но такие обычно и нравятся детям. Конечно же здесь присутствуют смертельные опасности, найденные сокровища, неожиданные встречи. Читается все очень легко, Янссон использует такой стиль, который никак не назовешь особым, но тем не менее ощущается что-то свое, отличительное. Такие качества всегда присущи любому таланту, писательница безусловно и принадлежит к этой категории, поэтому ее истории так любимы, не только детьми, но и взрослыми.

Ефремова нужно читать глубоко и вдумчиво, погружаясь в текст, растворяясь в нем не только душой, но и всем тем, что в самом себе только смутно осознается, создавая ощущение заключенной в человеке тайны. Это индивидуально, это надо чувствовать в творчестве писателя, несомненно рассчитанного на подобное. Дело еще в том, что писатели подобного калибра есть экземпляры штучные, не рассчитанные на столь уж обширную аудиторию, тем более аудиторию современную, все больше считающую подобные произведения непонятными анахронизмами. А между тем в творчестве Ефремова заключено нечто, что одновременно волнует, тревожит и радует, раскрывая во всех причудливых переливах необъятные грани человеческого и вселенского бытия.

Вот и здесь на поверхности лежит несколько наивная история не совсем цивилизованного обитателя пустыни, но талантом писателя многое невероятно заострилось, делая незаметное очень важным и может быть даже главным в жизни. Важное место в рассказе занимает образ пустыни и знающего, любящего ее, сурового исконного обитателя этих бескрайних просторов. Самому автору подобные ощущения знакомы практически, благодаря исхоженной Дороге Ветров, поэтому в рассказе так ярки картины этого полумертвого мира. Казалось бы сказанное кажется парадоксом, и это было бы так, если бы в пустыне не было человека, примеряющего на себя все исходящие оттуда эманации. Например Ефремов подчеркивает впитавшееся в кровь туарегов ощущение свободы, выросшее в результате длительных страданий в труднейших условиях для жизни. Может быть это действительно так, может быть свобода должна быть только выстрадана, чтобы вдохнуть ее полной грудью, находясь среди бескрайних пространств, вдали от неспособного найти общий язык цивилизованного общества. Конечно туареги автором явно идеализированы, но сама эмоция верна, ведь Ефремов дает еще одну прекрасную аналогию олицетворения пустыней всеобъемлющего пространства и всепоглощающего времени. Сахара объединила в себе эти категории, создавая ощущение бесконечности, в которой безусловно заложена и свобода.

По замыслу писателя Тирессуэн и Афанеор способны к такому эмоциональному познанию, данному не образованием, а самой природой. Так родилось в Афанеор стремление узнать о далекой стране мечты, способной рождать людей типа чужестранца Эль Иссей Эфа. Частью это может быть присущим всем людям стереотипом волшебного тридесятого царства с молочными реками и кисельными берегами. Но Ефремов копает здесь гораздо глубже, представляя единство противоположностей, где суровая, засыпанная снегом Россия, чем-то связана со сжигающей своим зноем Сахарой. И писатель говорит, что именно такие условия способны порождать более чутких людей, чем те, что живут в условиях цивилизованного комфорта. Наверное это так, по крайней мере Иван Антонович в рассказе очень убедителен, хотя и несколько возвышен. Но это личное мнение автора, естественно не претендующее на роль стопроцентной истины. На эту тему можно подискутировать, однако приведенный Ефремовым пример, бесцеремонно вторгнувшейся в жизнь туарегов просвещенной цивилизации, несущей в себе страшное ядерное оружие, безусловно показателен. От чтения рассказа получил большое удовольствие, как интеллектуальное, так и эмоциональное, что характерно для всего творчества этого замечательного писателя.

Здесь Григорьев снова погрузился в загадочную область микромира, к которой он уже прикасался в рассказе «Свои дороги к солнцу». Пытливый ум профессора Изюмова вторгся в данную сферу, обнаружив то величайшее, которое человек почему-то приписывает только себе-разум. Причем Изюмов именно вторгся туда, по взятому на себя праву существа более крупного масштаба мироздания, чему мельчайшие организмы в рассказе оказали отчаянное сопротивление. К этому автор затронул еще и возможность эмоциональных проявлений у обитателей профессорских пробирок, что придало сюжету дополнительный интерес.

Григорьев задается вопросом наличия барьера, за которым пропадает не только элементарная разумность, но и зачатки чувственности. По воле автора такой грани вовсе не существует, амебы и инфузории живут, чувствуют, выстраивают свое организованное общество. Даже как-то становится обидно за человека пытающегося бесцеремонно вторгнуться в чужую жизнь. Вечерняя релаксация Изюмова у светящегося ведра выглядела бы умиротворяющей, если бы не принцип «Наука требует жертв», который не спрашивает у самой жертвы никакого согласия. Что-то подобное было у Полещука в «Ошибка инженера Алексеева», ведь никто не хочет быть подопытным кроликом, оказывая противодействие по мере своих сил. Так что опрокинутое ведро вовсе не случайность, а результат борьбы за существование и в концовке Григорьев волей своего пера дает микроорганизмам свободу, одинаково необходимую всем живым существам.

Идея взаимопроникновения микро и макро космосов была известна еще в седой древности. Ей увлекались античные философы, она была предметом рассмотрения в масштабных эзотерических системах. Рассказ конечно же не претендует на такую глубину, однако сама затрагиваемая тема безусловно вызывает интерес.

Что же представляет собой наша система мироздания? Скопище механических летающих шаров и излучающих звезд или же здесь заложен какой-то план с руководящей ролью неведомого творца? У Григорьева функцию всемогущего создателя взял на себя человек, пытаясь стать повелителем мира элементарных частиц и даже не задумываясь о возможности разумного противодействия из этой области. Кто знает, может ли такое быть на самом деле. Но по крайней мере в научной фантастике для этого нет никаких преград, тем более с таким фирменным авторским юмористическим подходом. Кесарю кесарево и профессор в рассказе выступил одновременно в двух ипостасях, так сказать являясь и охотником и жертвой, вместе со всем населением Земли. Что ж, получилось довольно увлекательно, а комическая концовка придает рассказу пикантность, свойственную своеобразной авторской стилистике. Григорьев в выбранной им манере продолжает исследовать самые разнообразные вопросы и за это его можно только поблагодарить.

Картинки прошлого оказываются имеют способность проявляться в настоящем. Кривое зеркало может отражать и реальность, в которую спустя много лет сумел заглянуть Лазарь Лагин. Выдуманная писателем Аржантейя со страниц романа шагнула в нашу жизнь и нельзя сказать, чтобы это знакомство было приятным.

А все начиналось вроде бы по сценарию на тему гениального ученого-одиночки сделавшего крупное открытие, способное облагодетельствовать человечество. Доктор Стифен Попф являет собой пример интеллигента с гипертрофированной идеей самоотверженного гуманизма, видящего в этом и цель своей жизни. Не спорю, это здорово, это высшее предназначение человека, все верно, если бы не одно «но», способное перечеркнуть все самые позитивные устремления. Такие люди как Попф всегда оторваны от реальности в своем милом, но крайне наивном мировоззрении. А мне в подобных случаях всегда вспоминается Саул из «Попытка к бегству» Стругацких, со своим мнением специалиста по двадцатому веку:« А вы не думаете, что те, кому вы хотите принести счастье, распнут вас на кресте и будут бросать в вас дерьмом». Такой ушат холодной воды вылитый на людское благородство конечно же жесток, но дальнейшие события романа на сто процентов подтверждают актуальность этого тезиса. Бедные природные мечтатели, вы всегда витаете в облаках и ваша интеллигентность является карающим мечом вас же самих. Как бы хотелось обратного, но сказанное не цинизм, это суровая реальность, Лагин прекрасно это понимал и поэтому в романе все показано так , а не иначе.

Сразу же появились деловые люди с практической хваткой, завращались шестеренки огромного безжалостного механизма и вот уже доктор Попф объявлен слугой сатаны, над которым издеваются те самые, которым он хотел дать благо. Безусловно здесь вовсю включились технологии манипуляции общественным мнением, отец Франциск начал компанию, Буко Сус выполнил указание своих хозяев и поэтому не удивительно, что Стифен Попф оказался за решеткой. Все сделано мастерски и ничего тут не поделаешь, ведь суд Аржантейи справедлив и независим и конституция ни коим образом не разрешает воздействовать на судебные органы. Это искусственно сотканная паутина лжи непробиваема, поэтому и безуспешны попытки добиться правды законным мирным путем. Будь ты хоть трижды прав, Лагин показывает как честь и достоинство разбиваются об ложь, подлость, холодный расчет.

В этой связи особо хочется сказать об Усовершенствованном курортном приюте для круглых сирот. Конечно же это вершина цинизма и людской жестокости. опрятные господа с участливыми лицами и вежливым поведением, организовавшие это заведение. безусловно отпетые мерзавцы. Как не вспомнит слова Маркса: «Нет такого преступления, на которое не пошел бы капиталист, ради достижения максимальной прибыли». Причем для несчастных изуродованных малышей все было представлено благом и как ужасны слова навязанной им песенки: «Дяденьку мы слушались

Хорошо накушались,

Если бы не слушались,

Мы бы не накушались».

В романе Примо Падреле считал народ Аржантейи безликим стадом, живущим интересами своего маленького, убогого благополучия. Надо только слушаться такого доброго дяденьку и тогда он милостиво даст вам покушать, чтобы вы не подохли с голоду и разрешит поразвлечься, чтобы вам не было скучно. Таков принцип жизненного уклада Аржантейи, этого королевства кривых зеркал и поэтому эликсир, призванный по мысли его создателя облагодетельствовать человечество, кучка подлецов попыталась превратить действительно в эликсир сатаны, делающий из несчастных малюток безумных кретинов. впрочем существуют методы делать тупиц и из обычных людей и вовсе безо всякого эликсира.

Все сказанное Лазарь Лагин мастерски заострил в своем замечательном романе. Я называю его замечательным за возможность помыслить, провести параллели, найти аналогии. Ведь Аржантейя, являясь вымышленной страной, тем не менее отражает и действительность, где бы она не была, рядом или очень далеко.

Еще одно научно-фантастическое решение проблемы продления времени осознанного существования за счет сокращения времени необходимого на сон. В самом деле, как то не задумываешься, сколько много времени мы теряем находясь в промежуточном состоянии между бытием и небытием. Сон естественное состояние для нашей физиологии, мы к нему привыкли хотя бы потому, что без этого нельзя жить. Такова наша природа, но черт возьми, до чего же обидно, вырвав у вечности краткий миг называемый жизнью, отдавать ее значительную часть на отключение от реальности. Григорьев в рассказе попытался преодолеть данный барьер, как всегда найдя для этого решение с юмористическим уклоном.

Авторская задумка действительно вышла нестандартной. Таблетки от сна стали уже слишком банальным вариантом и Григорьев предложил нам действительно остроумную штуку. Да к тому же еще по воле автора возникли и побочные эффекты, придав развязке непредсказуемый характер. Переродившийся алкоголик-это просто мечта для творцов воспитательных методик и разработчиков психологических тренингов. Здесь интеллектуалы не рождаются в пробирках, а словно печатаются в типографии с набранной матрицы умственной мощи сложившегося ученого. Получаются этакие готовые копии для последующей успешной научной деятельности. Да здравствует прогресс не только научно-технический, но и умственно-интеллектуальный! В общем Григорьев здесь порадовал, выдав интересный рассказ как в основополагающей идее, так и в весьма достойной литературной реализации.

Любовь, как одно из высших человеческих чувств, способна возвысит человека, но она же способна опустить несчастного до состояния безумия. Это собственно и произошло в поэме, являясь основной сюжетной нитью. Скажу откровенно-это мне не очень понравилось, так как создалось впечатление причины исходящей из личной слабости Меджнуна. Да, огонь страсти может быть настолько жарок, что спалит в своих объятиях любого сильного человека. Но в поэме Меджнун таким не выглядит, он быстро сникает и становится способным только на то, чтобы бродить где попало и лить слезы. А ведь любовь должна давать человеку силы, окрылять его, предоставлять стимул к действию в борьбе за любимую. Здесь же мы видим скорее обратный процесс, когда страсть ломает человека, превращая предмет желаний в бесплотную навязчивую идею, переходящую в паранойю. Низами видимо хотел показать мощь такой эмоции, но в данном случае вектор действия оказался направленным в противоположную сторону от позитивного начала.

Перед «Лейли и Меджнун» я познакомился с «Шах-Наме» Фирдоуси. Вот там показаны действительно настоящие герои, люди целеустремленного действия. Сомневаюсь что Рустам, Сухраб или Сиавуш стали бы подобны Меджнуну, а в сходной ситуации Бижен и Мениже явно повели себя совсем иначе. Мое негативное мнение относится и к Лейли, также как и ее возлюбленный неспособной на решительные действия. Вот и получилась слезливая история с намеком на философскую глубину.

Да и сам стихотворный стиль не очень впечатлил, хотя тут понятно, что может быть больше вопросов к качеству перевода Антопольского. Стих гораздо тоньше прозы и грубость слога может заставить произведение играть совсем иными красками. Низами естественно по этому поводу не задашь вопросы и приходится довольствоваться только тем, что имеем. Но в любом случае содержание не украсишь и достаточно красивым словом, а тут мною уже все сказано.

У этой сказочной повести замечательная предыстория, ведь повесть родилась из детских фантазий и впечатлений маленькой девочки Туве Янссон, дав старт замечательному циклу о Муми-троллях. Это обстоятельство просто прекрасно, потому что Туве удалось запомнить все то, что ее волновало в самую великолепную пору человеческой жизни, когда незамутненное детское сознание рисует причудливые радужные картинки, обладающие хоть и иллюзорным, но все-таки чувствующимся видом существования. Фантазии девочки визуализировались в смешное, похожее на бегемотика существо, зажившее собственной жизнью сначала в воображении Туве, а затем давшее стимул к освоению профессии художника, ну и на завершающем этапе все вылилось в увлекательные истории о жизни необыкновенных существ. Любой писатель проходит свой собственный путь к началу творческой деятельности, и видно, что дорога Туве Янссон была необычной, в виде эстафетной палочки переданной из детства.

В повести все пропитано сказочной мистикой и волшебством. Любое путешествие содержит в себе элемент таинственности, когда вдали, за поворотом, ожидаются чудеса. Муми-тролль с мамой сами являясь необыкновенными существами, по ходу действия сталкиваются с такими же необычными персонажами, как добрыми, так и не очень. Темное болото, со свирепым Большим Змеем, в начале повести и вовсе навевает ужас, но зато сразу появляется прекрасное существо из цветка-Тюлиппа, как лучик света в беспросветной мгле. В сказках так и должно быть, надежда всегда должна оправдывать себя, ведь нельзя же программировать детей на безысходность, ее достаточно будет и в возможных фрагментах будущей взрослой жизни. Поэтому почти на сто процентов знаешь, что у героев все получится, но такой ожидаемый финал вовсе не портит удовольствия от хода действия.

Ведь здесь Муми-тролль с мамой встречаются с очень оригинальными персонажами, опять же пришедшими из грез юной Туве. Не буду перечислять их, все содержит в себе повесть и мне кажется для полноты восприятия необходимо войти в некий резонанс с сюжетом, ощутить единую природу сказочных мечтаний детей всего мира. Тогда станет понятным и близким волшебный мир Туве Янссон, нарисованный кистью и словом и подаренный читателям на страницах этой повести.

Вольные переложения известных книг всегда ожидает незавидная участь. Они обречены на сравнения со своим известным предшественником и в большинстве случаев это сравнение оказывается не в пользу продолжателей. Объективно стоит сказать, что в большинстве случаев это вполне справедливо, классическая история всегда западает в душу и примерять ее на что-то новое как правило не хочется дабы не смазать уже сложившееся восприятие. Но есть и другое мнение, исходящее от любителей так сказать свежей струи, когда уже полюбившиеся герои начинают жить новой жизнью, приобретая тем самым иные черты в воображении читателя. Не открою Америки если скажу, что тут все зависит от качества переложения, как в определенной преемственности от первоисточника, так и в наличии своей оригинальной идеи помноженной на интересный сюжет.

Елена Яковлевна Данько пошла что называется по горячим следам вышедшей всего лишь несколько лет назад сказочной повести Алексея Николаевича Толстого. И собственно в тексте постоянно присутствует ссылка на «Золотой ключик», являясь своеобразной эстафетной палочкой. Могу сказать, что некая преемственность все-таки ощущается и как мне кажется она в первую очередь обусловлена именно этой небольшой паузой в написании двух книг, вкупе с близкими особенностями литературного стиля обоих писателей. Большая разница заключена в самом сюжете книг, ведь здесь герои «Золотого ключика» появляются в Советском Союзе тридцатых годов прошлого века, стране счастья по литературной формулировке Елены Данько. Вот тут-то для меня заключена главная оскомина в повести, исходящая из мировоззрения уже взрослого человека. Вовсю функционирующий ГУЛАГ, низведение отдельной личности до скотского, рабского состояния, очень трудно ассоциировать со счастьем, понимая, что это всего лишь пропагандистский фантом того времени. Лично мне при чтении книги трудно было отгородиться от такой реальности, слишком черен был ужас, пустивший свои корни через годы и очевидно несоответствие между представлением и реальностью.

Однако книгу я читал своему сыну и представляя себя на его месте, все-таки понималось, что ребенок воспринимает только непосредственно сказочный сюжет в отрыве от прошлой или существующей действительности. В этом смысле повесть смотрится весьма неплохо, правда Буратино с друзьями несколько отодвинуты на второй план и побольше внимания уделено Карабасу с Алисой. Оно и понятно, ведь надо же было показать, что подобным типам нет места в социалистическом реализме. Вот таким образом и получилось две сказки: вымышленная и вроде бы существующая.