цитата

Tracks:

01 — The Curse Of The Old Widow

02 — Decayed Cobweb Of Corruption And Lies

03 — Insight And Retreat

04 — The Boot

05 — Downpour In The Silent Night

06 — Sincere Sam

07 — Between The Two

08 — Earthly Blessedness (Jack the Ripper)

09 — Stupidly And Blindly

10 — Lost Gentleman In That Story...

11 — Euphoria of Poetry (Lovi-Thibaut Orchestral Cover)

Насколько мне помнится, "Часы мистера Хамфри" — было названием раннего альманаха Чарльза Диккенса, включающего эпизоды, имеющие отношение к "Посмертным запискам Пиквикского клуба". В 2018 году, два англичанина и композитор польского происхождения Станислав Сенкевич, мультинструменталист, решили создать проект, отражающий атмосферу Викторианской эпохи. Насколько это у него получилось, судить не берусь, поскольку музыка, представленная на альбоме, пропитанном творчеством Диккенса и Конан-Дойла, все же подойдет не каждому слушателю. При всей своей околокомической ретроспективе, эксплуатирующей стилистику раннего XIX века, а, точнее, его литературного воплощения — все же это black metal с неоклассическими и барокко-элементами. Изредка, в музыке проскальзывает авангардный настрой и даже элементы dungeon synth эстетики, но, во многом — музыка почему-то кажется не экспериментальной, а ироничной, или даже самоироничной.

В представлении альбома говорится, что музыка исполняется исключительно на инструментах Викторианской эпохи, и вместо электрогитары использовалась барочная гитара, подключенная к ламповому усилителю. Остальные инструменты также антикварные — барабанная установка из оркестра начала XX века, а виолончели и скрипки также относятся к Викторианской эпохе. Впрочем, как бы то ни было — музыка довольно занятная и непресная, хотя к концу альбома заметно сбавляет темп в плане интересности мелодики. Зато, в открывающей альбом композиции присутствуют наигрыши из советского кинофильма о Шерлоке Холмсе, причем как из "Собаки Баскервилей", так и узнаваемая заглавная тема фильма. Что интересно, атмосферное воплощение альбома прямо таки пропитано пополам именно этим знаменитым саундтреком, и, если первая половина альбома тяжела, то последующие композиции с обилием клавиш могут понравиться и обычному любителю чего-то нового в музыке.

В общем, исторический нарратив и лирический акцент на романах Чарльза а Диккенса и Сэра Артура Конан Дойла присутствуют, хотя, возможно, и несколько непривычно для ценителей этих писателей. В целом, приятно, что не все эксплуатируют, как обычно Лавкрафта и Толкина.

Видео-аудиоролик просматривается на Ютубе:

Опять же, по случаю, удалось получить в свою этнографическую библиотеку уникальный экземпляр. Вроде бы, обычная советская детская книжка, тоненькая, в мягкой обложке. Иной юный читатель, наверняка, устраивал баталии с многочисленными древнерусскими воинами, в изобилии присутствующими на иллюстрациях баталии, чиркая карандашами, а то и ручкой.

Однако, удивительно, что в книжечке этой собраны две уникальные сказки, рассказанные, с характерными диалектизмами казаков Тункинской долины, устами сказителя Егора Ивановича Сороковикова-Магая (1868-1948). Самый известный из тункинских сказителей, самородок, имевший огромные знания во всех областях от сельского хозяйствования и до охотничьего промысла, он любил рассказывать предания, пересказывать на свой манер былины, знал более 200 сказок. У меня с самого детства очень много его книг, начиная от самых ранних, с гротескными волшебными сказками про Ильича и Ленинскую правду, и заканчивая юбилейными сборниками современных издательств, выпущенные потомками сказителя. Но, та самая живая речь в академических сборниках смотрится строго и пресно, а вот тут, перед глазами настоящая детская книжка, с картинками.

Сказок в книге всего две, их записал когда-то известный фольклорист Л.Е. Элиасов. Зато сказки эти колоритные.

Сказку "Протупей-прапорщик" Магай любил рассказывать товарищам по охоте. Ее особенность — лубочность, кстати в большой библиотеке Магая было много и лубочных изданий.

Вторая сказка — пересказ былины о богатыре Илье Муромце.

цитата

"Меня всегда просили, особенно школьники, — вспоминал Егор Иванович, — чтобы я рассказывал именно про Муромца... Да и как не любить такого сильного и могучего богатыря, которого боялись все враги земли русской. Сказку про Муромца я от одного старого сказочника слыхал. С годами я ее сам переделал".

Иллюстрации в книге выполнены художником М. Ромадиным.

Достаточно интересный, и редкий сборник статей по традиционной культуре монгольских народов, выпущенный под эгидой Бурятского института общественных наук. Сборник является четвертым в серии, правда я запамятовал, есть ли сейчас в моем собрании остальные экземпляры. Но, вот именно в этом широко раскрыты малоизвестные источники по быту и культуре переходов у монгольских народов. Очень много информации по родинной и свадебной обрядности. Но самое, пожалуй, интересное — это заметки о похоронном обряде XVI-XIX вв. у монголов под авторством составителя сборника.

В.В. Карлов Введение в этнографию народов СССР. Часть 2. Учебное пособие. Издательство Московского университета, 1992 (тираж 1800 экз.)

В учебном пособии освещаются особенности национального и этнокультурного развития народов нашей страны в периоды, когда их традиционный образ жизни и культурно-бытовой уклад изменяются под воздействием процессов, связанных с индустриальной стадией развития общества; дан анализ экономических, социальных, политических и культурных факторов, определяющих соотношение всеобщего и национально-специфического в жизни народов. Для студентов исторических факультетов.

На деле весьма унылое произведение, с которым я ознакомился еще около 20 лет назад. Ничего этнографически полезного в нем нет, материал подается сухо, и вообще учебник достаточно скучен. Впрочем, если посмотреть на список использованной литературы, то понимаешь, что написан он еще раньше.

Ю.В. Кривошеев. Религия восточных славян накануне крещения Руси. (в помощь лектору) Л.: Знание, 1988 (тираж 28000 экз.)

В брошюре прослеживаются возникновение и этапы развития такого культурного феномена, как восточнославянское и древнерусское язычество, которое и после принятия христианства, несмотря на ожесточенную борьбу, длительное время господствовало в идеологии общества, что было обусловлено общественно-экономическим развитием средневековой Руси

А вот это, наоборот уникальный памятник научному атеизму. Брошюра, основанная на работах Рыбакова, Фроянова, Аничкова, приправленная терминологическими характеристиками Токарева, причем, написанная все равно каким-то снисходительным языком, впрочем не скатываясь в уже отживающую себя в конце 80-х большевистскую терминологию классовой борьбы древних славян. Если уж на то пошло, вполне можно использовать, как материал для написания рефератов.

Ну, и немножко мне попалось книг издательства "Наука", тех самых...

С. А. Плетнева. Хазары. Москва, "Наука", 1986 г. (тираж 79000 экз.)

Книга повествует об одной из полукочевых империй средневековья – Хазарском каганате. Образовавшись в первой половине VII в., к VIII в. она заняла необозримые степные просторы Подонья, Предкавказья, Приазовья. Объединенные хазарами народы сумели создать единую яркую и самобытную культуру. Автор рассказывает о различных сторонах жизни Хазарии: о ее длительных войнах с арабами, дипломатических поединках с Византией, строительстве городов, вторжении в конце IX в. в ослабленную междоусобицами страну кочевых орд печенегов и, наконец, о победоносном походе князя Святослава, который привел каганат к окончательной гибели.

Н. Н. Чебоксаров, И. А. Чебоксарова. Народы. Расы. Культуры. М.: Наука, 1985 (тираж 100000 экз.)

Книга «Народы, расы, культуры» посвящена различным социальным и биологическим группам человечества, связанным единством происхождения и основного исторического пути развития, но различающимся но природным (экологическим) условиям существования, физическому облику, языку, характерным особенностям хозяйства, общественного строя и образа жизни.

    В первом разделе книги «Народы» рассматриваются народы (этносы), которые складываются в разные исторические периоды на определенной территории н экономической базе и существуют длительное время в качестве устойчивых культурно-языковых общностей со своим названием и выраженным самосознанием. В этнографии (науке о народах) большое место уделяется вопросам языковой классификации, происхождения пародов (этногенезу), типам этнических общностей внутри разных социально-экономических формаций (племя, народности, буржуазные и социалистические нации), а также вопросам этнодемографии, т. е. численности народов, очень важным для решения всех перечисленных проблем.

    Второй раздел книги озаглавлен «Расы». В отличие от этносов расы представляют собой биологические ареальные категории, которые формируются на основе территориальных человеческих популяций, отличаются друг от друга наследственными морфологическими и физиологическими особенностями. В этом разделе большое место уделено проблемам классификации, генетике расовых признаков, факторам расообразования, соотношению расовых и этнических общностей, критике реакционных ненаучных концепций расизма, разоблачению апартеида и геноцида.

    В разделе «Культура» рассматривается вопрос о понимании культуры как специфического способа человеческой деятельности, включая и ее результаты, созданные в процессе коллективного труда всеми народами мира. В отличие от животных люди не только адаптируются к экологической среде, но и активно приспосабливают ее к своим непрерывно растущим материальным и духовным потребностям. Много внимания уделено теории хозяйственно-культурных типов и историко-этиографических областей, разработанной советскими учеными. Развитие культуры происходит диалектически в противоречивом взаимодействии традиций, передающихся от поколения к

    поколению, и инноваций, которые с течением времени сами становятся традициями. В классовом обществе культурные особенности эксплуатируемых и эксплуататорских классов, а также всевозможных социальных групп довольно резко отличаются друг от друга. Подлинная всенародная культура трудящихся складывается только при социализме, который обеспечивает наиболее высокие темпы научно-технического прогресса и расцвет культуры каждого народа.

    Таким образом в книге «Народы, расы, культуры» авторы стремились рассмотреть проблемы этнографии и антропологии комплексно, опираясь на новейшие достижения как общественных, так и естественных наук. В книге использованы оригинальные материалы, собранные во время путешествий и полевых работ авторов у народов СССР, Индии, Индонезии, Китая, Янонии, Польши, Болгарин, Венгрии, Германской Демократической Республики, Финляндии и других стран.

    Настоящий текст уточнен и существенно дополнен по сравнению с первым изданием книги (1971 г.).

    Авторы этой книги: Чебоксаров Николай Николаевич — профессор антропологии и этнографии, доктор исторических наук, дважды лауреат премии имени И. Н. Миклухо-Маклая и Чебоксарова Ирина Абрамовна педагог-биолог.

    Первое издание книги было удостоено поощрительных дипломов на конкурсе лучших книг, проведенном Всесоюзным обществом «Знание» в 1972 г. Книга была переведена на эстонский, литовский, чешский, немецкий, венгерский и болгарский языки. Раздел «Культура» был переведён на вьетнамский язык.

Линдер И. М. Шахматы на Руси. М.: Наука, 1975 (тираж 150000 экз.)

Много загадок таит в себе история шахмат Древней Руси. Откуда пришла эта игра на Русь — с Востока или Запада? Когда она появилась впервые среди восточных славян? Как выглядели древнерусские шахматные фигуры? На эти и многие другие вопросы отвечает книга кандидата исторических наук И.М. Линдера. Второе издание работы, выходящее через 11 лет после первого, значительно переработано и дополнено материалами последних археологических открытий. Излагается впервые разработанная автором типология шахмат XI-XVII вв. По-иному освещаются проблемы происхождения шахмат, а также вопросы взаимосвязи шахматной культуры Руси и соседних славянских государств. Обновлен и расширен иллюстративный материал.

Кычанов Е.И. Абахай. Новосибирск: Наука. Сибирское отделение, 1986 (тираж 40000 экз.)

Книга посвящена истории маньчжуров и деятельности первого маньчжурского императора Абахая. В ней рассказывается о формировании маньчжурского государства и распространении власти Цинской империи на северные области Китая. Для широкого круга читателей.

В австралийской по духу киноленте все должно начаться и закончиться на пляже. Примерно такое мы видели в давнем Romper Stomper с Расселом Кроу, где предательство и карающее провидение шли рука об руку в неуютном и штормовом море, выбрасывая на берег соленые брызги, мешающиеся с кровью.

В фильме о серферах все должно быть радужно, приправлено легкомыслием и безудержной мужской харизмой и солидарностью, помноженными на ненужную смелость и удовольствие от собственных маленьких побед.

Но, "Серфер" не был бы фильмом с Николасом Кейджем, если бы его не воспринимали, как синоним фильма о неудачнике. Однако, вовсе не в мемах с Николасом Кейджем дело. Это фильм об испытаниях, тяжелом грузе прошлого и надеждой на будущее.

Респектабельный отец везет сына перед Рождеством на памятный ему с детства пляж в Лунной бухте, на побережье Австралии. Здесь он когда-то впервые встал на волну, и теперь хочет показать сыну пример. Однако заученные философские фразы, столь напыщенно сказанные сквозь стену непонимания отцов и детей, разбиваются о табличку "Только для местных" и агрессию среднего и молодого возраста серфингистов. Герой Кейджа сникает, ведь он хотел не просто произвести впечатление на сына, но вернуть себе себя, купив дом своего отца, когда-то трагически погибшего здесь же.

Сын растворяется в предрождественских хлопотах, так, словно его и не привозили, а с каждым кадром все заметно стареющий отец остается на пляже, со временем, примеряя на себя все оттенки страдания.

Яркое солнце сливается с выкрученным до максимума цветоколором фильма, и подслеповато вглядываясь в даль, получив для этого бинокль, оставшись без столь удобных гаджетов, банковских карт и машины, герой Кейджа низвергается на самое дно социума, за столь короткий срок.

Он не вершитель, он может лишь наблюдать и страдать от полученных ударов судьбы, раз за разом подставляя себя под оплеухи, под отвратительный смех кукабарры, под издевки молодежи. И вот тогда он полностью теряет связь с реальность, но лишь затем ,чтобы в один миг эту реальность обрести. Зритель почти должен поверить, что странный бомж и респектабельный мистер, облапошенный местными — одно лицо. Как бы не так.

Местные, со своими ритуалами, плясками и пляжными празднествами очень напоминают касту охотников в "Повелителе мух". Сквозь призму обезвоживания Серфер-Кейдж видит, что они респектабельны, с семьями и детьми, с благополучием, столь опостылевшим им, что они готовы войти в некий клуб (здесь уже явный оммаж в сторону Паланика), готовы страдать.

Если произнести слово "серфер" и "страдать" (suffer) пересохшими губами, разве не созвучны они фонетически. И именно это повторяют рефреном адепты культа волн.

Чтобы что-то обрести — необходимо потерять и почувствовать цену желаемого, не измеряемого деньгами (только ли деньгами?). И об этой инициации сам фильм, получившийся символичным, но и запутанным, возможно слишком арт-хаусным и фестивальным (в рамках 77 Каннского кинофестиваля). Но от своего посыла кино не делается заумным. Просто солнце слишком яркое и предполагает тепловой удар, галлюцинации и панические атаки.

Впрочем, философия этаких косплееров персонажей фильма "На гребне волны" легко рассыпается при первом же удобном случае. Ведь и они не вершители, они лишь играют и отвлекаются, но не могут в критической ситуации оставаться такими же развязными. Ведь это средний класс, отдыхающий в рождественские каникулы, а не банда серферов (хотя описание фильма вас попытается обмануть)

А важнее всего становится все же именно разрушение стены между родителями и детьми, без лишних притч и инициаций. Хотя последняя, самая жестокая из обрядов перехода сцена — становится и возрождением, и тем самым катарсисом, который мистер Серфер, все таки, достиг.