Радует, что популярный в США жанр криминальной хроники приходит и к нам. Читать интересно, господин Ракитин умеет выбирать интересные дела, и, что особенно нравится мне, рисовать картину эпохи. Обстоятельства времени и места переданы великолепно, невозможно оторваться от описания перипетий партийно-чекистских чисток или скудного, холодно-пьяного быта советских тружеников. Если придираться и выискивать недостатки: стоило, наверное, глубже разобрать тему сексуальных меньшинств в СССР обстоятельнее. Думаю, нашлось бы много занятного, ведь об этой стороне жизни как то не принято было знать и говорить: В СССР, как известно, секса нет, а нетрадиционного и подавно. Но это так, придирки. Книга хорошая!

С этим существом я познакомился в далеком детстве. Уже сложно сказать сколько мне было тогда, лет 10-11, наверное, но Пеннивайз уверенно поселился во всех темных уголках ночной квартиры и неосвещенных подъездах моего дома. Вспоминаю свой детский страх перед темнотой подобный страху, который испытывал Билл, спускаясь в подвал родительского дома. Авторская идея о ЗЛЕ, которое преследует детей и остается непознанным и незамечаемым для взрослых показалась мне очень близкой (жизнь ребенка, как мне кажется, во-многом непонятна для взрослых, наверное, источник этого разногласия можно объяснить с позиции психоанализа). Сложно передать словами чувство, которое я испытал одним осенним вечером, когда с работы пришла мама и вручила мне подарок – двухтомник «ОНО» издательства КЭНДИМЭН со знакомыми по фильму картинками на обложке. Боже мой, я ведь и понятия тогда не имел, что эта книга существует в природе, что она переведена, что мне купят ее за, наверное, немаленькие для моей небогатой семьи деньги. До сих пор благодарен маме за этот подарок.

Уже только то, как начинается роман. Его эпиграф – тревожное стихотворение Йоргоса Сефериса. Оно божествено:

«Они начинают!

Совершенствуя форму,

Цветок отдает своих лепестков многоцветье щедро солнцу,

Но пчела пролетает мимо,

И они утопают с плачем в перегное.

Можно назвать это плачем,

Что дрожа проплывает над ними,

А они увядают и гибнут».

Здесь всё: и рождение, и становление, и боль, и жалость, и умирание. Меня эти стихи, без преувеличения, потрясли.

Прочитал этот роман раза три, уже много позже подарил себе на тридцатипятилетие роман в новом переводе. Что сказать: я мог бы назвать себя человеком книжной культуры. Читаю я много, читаю разную литературу. Я понимаю, что Кинг вполне себе популярный писатель для массового читателя, что это далеко не Толстой и Достоевский, но…«Оно» я считаю лучшей книгой о детстве, о том времени, когда мы входим в этот большой, запутанный мир, о проблемах ребенка, об издевательстве над слабыми, об их играх, которые ценнее всех денег, которые придут им на смену, о дружбе, о первой влюбленности, о счастье каждого мгновения, о надеждах. Меня покорила атмосфера Дерри, она во-многом напоминала мне мой шахтерский городок из неуютных девяностых, меня влюбил в себя Клуб неудачников – как много я мечтал о таких друзьях! Как я понимаю их страх и унижение перед быдлокомпанией Бауэрса. Как мне понятно благоговение Бена Хэнкскома перед библиотекой с ее запахом книг, ощущением прохлады в ней... Для меня городская библиотека тоже стала моим вторым домом, местом, где я проводил время в читальном зале, прячась в его тиши от враждебного мира. Ну и, конечно, главное открытие автора – инфернальное зло, воплощенное во множестве образов, нечто настолько ужасное, что неподвластно для разума, мертвые огоньки, сводящие человека с ума, Ничто или хаос, явленные в привычном, рационально устроенном, но таком шатком миропорядке. Зло как возможность воплощения разных страхов – это по-настоящему сильная идея. И главное из его воплощений в образе клоуна – гениально. Клоун — ведь это действительно нечто нелепое и поэтому смешное. Но что, если за этой нелепостью скрывается темная, злая сила и иррациональный, непостижимый, но все же ум? И вот уже этот красный размалеванный рот, эти торчащие пакли волос, эти ужимки выражают ужасное. Кстати, наверное, вы согласитесь, что мир «Оно» и ряда других книг Кинга имеет точки соприкосновения с крапивинским миром, где дети так же держат оборону от надвигающихся сил зла. Так вот, знаменитая сцена с ожившим клоуном из «Голубятне на желтой поляне», с которой я познакомился еще до «Оно» — как же это цепляет, видимо, действительно есть что-то угрожающее в этом образе.

Еще одна важная для меня тема этой книги – отношение с прошлым, воспоминаниями, травмами детства. В этом контексте вторая часть книги изумительна: когда ты ребенок, тебе кажется, что все трудности и беды разрешимы, нужно только вырасти и стать свободным. И вот, герои выросли, а их проблемы остались с ними: Эдди все так же живет с опекающей его женщиной, у Беверли муж-тиран, Бен все так же одинок. Что это, судьба, карма? Оказывается, наше прошлое остается с нами, время-это дверь в одну сторону, прошлого не изменить. И как жить с этим, что делать со своей памятью? Особенно важен здесь образ Майка Хэнлона – бережного хранителя прошлого, обнаружившего в истории города свидетельства ужасных событий, единственного из клуба, кто остался в Дерри.

Очень удачным мне показалось описание индейского ритуала обкуривания дымом. Как все это можно объяснить: как реальный сакральный опыт, путешествие во времени или коллективную галлюцинацию, вызванную угарным газом? Автор сделал очень интересную отсылку к древним индейским легендам, обрядам. Впечатляет и прибытие Оно на еще доисторическую Землю: пришествие из космоса, которое напомнило мне падение и ниспровержение падшего ангела.

Невероятно ужасным и от этого классным (мы ведь в хорроре) стал образ Патрика – садиста, издевающегося над беспомощными животными, человека, живущего в мире собственных грез. Зло, творимое Генри, Белчем или Виктором Крисом понятно – оно тупое и агрессивное, примитивно-жестокое. Зло Патрика иное – тихое, незаметное, но от этого неумолимое, трудноуловимое. Думаю, если бы Патрик не стал жертвой своего солипсистского бога, из него получился бы тот самый кинговский маньяк, которого мы встречаем на страницах его книг.

И еще, мне очень нравится эпоха, во время которой разворачивается действие, особенно вторая его часть. Приятно вернуться в мир без смартфонов, тиктоков, ноутбуков, BLM, в мир американского пригорода, канала, идущего через город, канализации, водонапорной башни, заброшенного вокзала, дома на Нейболт стрит. Восьмидесятые – это время моего детства, которые во-многом ассоциируются с классическим геройским американским кино с его четким разделением добра и зла, хороших и плохих. Это время еще не знает всёразъедающей постмодернистской иронии, интертекстуальности, многослойности смыслов. Все просто и понятно: мы хорошие, они – плохие. Казалось бы, примитивно и плоско, но нет, именно в этом случае мне хочется этой однозначности, все же дети менее лицемерны и, по крайне мере, не обманывают по сами себя. Есть какая то тоска по этой определенности. Если вам за тридцать, думаю, вы понимаете меня.

Еще у меня есть довольно странная мысль: мне кажется, этот роман можно сделать безупречным, его нужно только немного исправить, например, убрать ту самую сцену с Беверли (да, я понял, что она была нужна как своего рода акт инициации, перехода из детства во взрослую жизнь, но лучше было бы сделать это каким то иным способом), переписать историю Черепахи: по моему она вышла слишком комичной, нелепой с этой историей про несварение и сотворение мира. Нужно что-то добавить в образ Стэна, мне кажется, он вышел каким то проходным, а его самоубийство, столь важное для понимания его как человека глубоко переживающего собственную вину, греховность, несовершенство, может быть неправильно истолковано просто как его минутная слабость. В общем, жаль, что не я автор этого романа, я смог бы сделать его чуть лучше ))

Похожая мысль у меня и в отношении фильма. Когда я узнал, что роман будет повторно экранизирован, а режиссером и сценаристом проекта будет Кэри Фукунага, по собственному признанию которого эта книга столь много значит для него, я был очень воодушевлен. Мне казалось, что фильм стоит снять не в голливудско-блокбастерной манере (как оно и получилось в итоге), а добавить в фильм что-то артхаусно-сюрреалистичное, по-настоящему безумное, создать атмосферу безысходности, удушья, беспомощности. К сожалению, моим ожиданиям не суждено было исполниться и экранизация Мускетти – одно из наибольших разочарований для меня.

Подводя итог вышесказанному – я благодарен автору за эту историю. Уверен, что вернусь к ней еще обязательно. Отчаянно завидую тем молодым людям и девушкам, кто еще только ждет встречи с Клубом. Моя оценка самая наивысшая, твердая 10! Безусловно.

Сложно было ассоциировать себя с главным героем — почтенным старцем и академиком, так что некой со-причастности не случилось. Очень люблю атмосферу того времени — застой, стабильность, трифондормидонтычи кругом, уже ничего не случится и чудо невозможно (нет). Люблю эту научную (околонаучную) тусовку, люблю пьянки в гостиничных номерах, таких женщин, как царица Тамара. Автору удалось создать такое необычное ощущение карнавала или даже маскарада — чувствуется какая то условность места и действия, недоговоренность, обман. Ну и , конечно, очень щемящая «история моей души» — попугай может стать ближе самого близкого человека. Борис, спасибо за повесть, моя оценка — 8.