Не впечатлило. Уж слишком каким-то патологическим, болезненным, получился этот рассказ. Странный «край света» с фэнтезийно-психоделическим антуражем, все эти непонятные рассказчице (как результат, и читателю) ссоры ее родителей. Вообще, именно непонятность является главным признаком этого повествования – и без того странные картины показаны глазами ребенка. А конфликтные ситуации между родителями – это, пожалуй, одна из наиболее страшных для ребенка вещей, но тема эта раскрыта в рассказе как-то небрежно. Может быть, это рассказ о том, как ребенок бежит от действительности в свои причудливые фантазии? Но тогда непонятно, почему в конце девочка так не хочет возвращаться на «край света». А может быть – своеобразный памятник характерным для детей ложным воспоминаниям о фантастических случаях в их жизни? Неизвестно; и хотелось бы верить, что известно хотя бы автору.

Еще одно готично-безнадежное произведение. Но здесь, к счастью, романтика не надуманная – классический «морской» фатализм. А что делать, переменчивость и опасности моря очень располагают к подобному мировосприятию. Неплохое стихотворение, но ничего особенного.

Рассказ составлен из неясностей и намеков – но в целом он прост. Параллель между мышью и младенцем, псевдонаучные заявления по телевидению – и крик в конце.

Что касается содержания – не зацепил совершенно. Дело, прежде всего, в том, что я не причисляю себя к противникам абортов. Поэтому все эти аналогии с мышами заставляют «делить на ноль». Прежде всего, мышь – низкоорганизованное животное, грызун. И далеко не всякий человек способен испытывать к ней жалость или сострадание. Большинство не терзаются сомнениями, а покупают обыкновенную мышеловку. Не очень хорошая аналогия с точки зрения гуманизма, не так ли?

Во-вторых, подобные аналогии – чистой воды демагогия. Как и любые аналогии и обобщения, они отлично работают на публику, но при ближайшем рассмотрении не выдерживают малейшей критики. Ничего общего между бережным и добрым отношением к природе и проблемой абортов нет и быть не может. Человечество давно исключило себя из биосферы и поставило себя над ней. И для людей очень важно понять – мы для природы чужды и опасны. Мы располагаем средствами, способными уничтожить жизнь на Земле в любой момент. Но при этом мы парадоксально связаны с природой и, уничтожив ее, погибнем. Поэтому человек должен приучить себя быть осторожным и по возможности не вмешиваться в природные процессы. В плане гуманного отношения к животным мое кредо – не убивать тех животных, которых не собираюсь употреблять в пищу, и которые не представляют непосредственной угрозы моей жизни (или серьезной опасности для моего здоровья), а также не представляют угрозы санитарному состоянию жилища. То есть я не вижу большого греха в том, чтобы убить мышь, хотя, мне неприятно было бы общаться с человеком, испытывающим удовольствие от подобного. Думаю, цивилизованный человек просто купит мышеловку. Я же предоставил природе возможность саморегулирования и завел кошек, и, думаю, это идеальный вариант. Кстати, видел я и таких «гуманистов», которые отнимали у кошек пойманных птиц – из «гуманных» побуждений. Очень гуманно – отнять у любимого питомца игрушку и лакомство. Впрочем, убитых мышей все же стоит отбирать – мышь может быть отравлена.

Что касается абортов, то здесь мое мнение однозначно. Эмбрион – не человек, не организм и не личность. И нет смысла рожать заведомо безнадежно больных детей, или будущих обитателей детских домов. Или просто – детей, которые будут расти в нелюбви, а может быть, и в нищете. Воспитать человека – очень сложно, и тем, кто не умеет, а тем более – не хочет, не стоит и браться. За последствия «небрежного» воспитания придется расплачиваться одноклассникам и учителям этих детей. И им самим тоже. А средневековая стратегия «главное нарожать over 9000, а потом разберемся» (которая набирает, к сожалению, популярность в России) — это то, от чего современному человечеству нужно бежать без оглядки.

Другое дело, что аборт – это крайний выход, и очень вредная для здоровья женщины операция. И здесь может быть только одно решение – не доводить до таких последствий. Людям нужно избавляться от сексуальной одержимости, которая благодаря поп-культуре преподносится как единственно возможная норма. И в этом плане главный герой рассказа, конечно, относится к жене по-свински – но за это, к сожалению, глаз уже не цепляется, потому что нормальные семьи, наполненные взаимной любовью, уже реликтовое явление в наше время.

Об экологическом же терроризме могу сказать кратко. В Китае за убийство большой панды – расстреливают. Как видно, не только экстремисты считают, что диких зверей мало, а запас дураков неисчерпаем.

Итог: товарищ Гейман может ехать в питерскую Думу и бороться там за выдачу паспортов мышам и эмбрионам. Для меня стал символичным образ кота, гуляющего в темноте. Вот он как раз – и есть та природа, которая судит по справедливости, невидимая и незаметная для людей, запутавшихся в своих законах, принципах, правилах, убеждениях, и не видящих простых и очевидных вещей. Видимо, у талантливых людей правда жизни прорывается даже вопреки их сомнительным убеждениям.

По прочтении стихотворения хотелось сказать «Готично!» и дико заржать. А в процессе чтения клонило в сон. Нагромождение вампирских романтических банальностей – того, что на сайтах со страшилками любят называть «темной романтикой». Все как-то банально, старомодно, неоригинально. Однако ставлю 5 из 10 – все-таки с переводными стихами надо быть осторожным и не разбрасываться сверхнизкими оценками. Может быть (я надеюсь), в оригинале оно было хотя бы неплохо написано?

Гейман здесь занимается деконструкцией того мифа, что создал в своем раннем рассказе «В поисках девушки». Любитель порножурналов здесь – не романтическая личность, а жалкий человек, вся жизнь которого – лишь имитация нормальной жизни. Но при этом он не хочет ничего менять. А если мозг не хочет выполнять здраво мыслить и заботиться о том, чтобы организм выполнял свое биологическое предназначение –

Рассказ начинается как фантастический триллер, но перерастает в настоящую сатиру на современного человека, погрязшего в мелких извращениях и забывшего истинный смысл секса, не говоря уже о любви. Ироничная, оптимистичная и вместе с тем безжалостная концовка напоминает рассказы Брэдбери –

Несколько снижаю оценку только из-за какой-то небрежности в том, как написан рассказ. Все-таки «В поисках девушки» — более «живое» произведение, чем его литературный антипод; «Чужие члены» написаны как будто в спешке. 8 из 10.

Отличный образ и здорово написано. Особенно хороша мистическая гипотеза о причинах сумасшествия — сны, загромождающие память бесконечными абсурдными образами, подменяющими реальность. И все же мне чаще жаль, когда сны забываются – кошмары мне, к счастью, снятся очень редко.

Странная картина, смесь киберпанка и городского фэнтези. Конец света? Технологическая сингулярность? Демоны, компьютеры… Странный, безумный мир. Если отбросить компьютерную тематику, напомнил Город из романа Олди и Валентинова «Нам здесь жить». Поэма получилась очень оригинальной и атмосферной… но меня почему-то не зацепила. То ли я не вижу в компьютерах ничего демонического (я все-таки моложе автора), то ли перевод портит впечатление. То этот унылый меланхолический настрой в современной поэзии уже надоел…

Начну с того, что Муркока читал очень давно (лет 8 назад) и с тех пор не перечитывал. Тогда он меня не впечатлил, и не факт, что впечатлит сейчас, хотя в плане литературных вкусов я и стал толерантнее.

Героя рассказа я и понимаю, и нет. Понимаю – потому, что сам был «книжным» подростком, не понимаю – потому, что никогда не равнялся на конкретного героя. Слишком много было их, этих любимых героев, и были они очень разными. Да и не фанател я до такой степени по чему бы то ни было, очень быстро переключался на другую книгу/фильм/сериал/комикс/мультик/игру. Поэтому такая самозабвенная увлеченность и зацикленность меня пугают.

Концентрация чернухи в рассказе меня удивляет. Священник-педофил, думающие только о сексе подростки… Забавно было бы показать этот рассказик ханжам, которые называют сериал «Школа» клеветой на российскую молодежь. Не знаю, как у них там, в Америке, может быть, дело в искаженном восприятии героя-идеалиста? Как по мне, так желание показать реальную жизнь максимально «грязной» у автора пересилило чувство меры.

В общем, абсолютно не мой рассказ.

«Убей их всех!

…Начни с себя.»

(из песни гр. «Черный Обелиск»)

Есть легенда, что мир существует до тех пор, пока в нем есть несколько праведников. Как только их количество будет ниже допустимого – настанет конец света.

Гейман переворачивает эту мифологему вверх дном. Люди живы, пока не появится кто-то из них, кто пожелает их всех уничтожить.

Алчность человека – страшная сила. Питер Пинтер, герой рассказа, не так уж и ненавидел человечество. Просто, когда ему сказали, что человеческие жизни дешевле оптом – он не смог устоять.

Жуткая мысль: сколько таких людей на свете, которые просто так, по причине плохого настроения или зависти, уничтожили бы все человечество, если бы имели такую возможность. Нет, речь не о загнанных в угол неудачниках, которым нечего терять; боюсь, что больше всего таких именно среди обычных с виду людей, которыми движет только жажда наживы и доведенный до абсурда инстинкт конкуренции с себе подобными. Мелочность, злоба, зависть годами разъедает душу, как проказа, и человек становится как дерево с прогнившей сердцевиной – видит только плохое в своей жизни и ненавидит других, у которых, якобы, все хорошо. И злобы этих людей хватило бы, чтобы сотню раз истребить человечество. К счастью, у подобных людей редко бывает возможность кому-то навредить по-крупному; но уж если такая возможность предоставляется, они ее не упускают.

Итог: рассказ был бы великолепен, если бы не одно «но» — он настолько похож и по тематике, и по образам на творчество Шекли, что автор мог бы сразу написать большими буквами: ЭТО СТИЛИЗАЦИЯ ПОД РОБЕРТА ШЕКЛИ!!! Поэтому – минус 2 балла за вторичность, итого – 8 из 10.

Литературный эксперимент: «Беовульф» эпохи «веществ» и тяжелого рока. Как ни странно, мне антураж скорее напомнил США второй половины двадцатого века, а вовсе не что-то футуристическое. Из будущего здесь только какие-то препараты, улучшающие внешность человека, но если «подставить» в текст банальные стимуляторы и наркотики смысл не изменится. Очень харизматичен оборотень – брутальный, циничный, типичный герой «крутого детектива»; но при этом нонконформист, презирающий общество и инстинктивно сторонящийся типичных людей своей эпохи. Пожалуй, он даже сам не понимает, зачем спасает от монстра всех этих начиненных допингом качков и их упоротых подружек; что движет им самим – только жажда денег? Ведь сострадания к людям, извратившим в себе все человеческое, в нем не осталось, и даже монстра он уважает больше – видя в нем такой же реликт, как и он сам. Люди, переставшие быть людьми, не способные увидеть чудо даже рядом с собой – может именно эта черта заставляет главного героя видеть в них только мясо и химикаты? Если уж они не способны осознать связь между ним и «собакой», которая через несколько секунд появляется на его месте…

Но что-то не позволяет дать поэме Геймана высшую оценку. Есть какая-то неприятная мелочь: антипатия героя к тяжелой музыке? Его нарочитый, почти гротескный цинизм? Камерность сюжета? Не знаю. Просто – не шедевр. Хорошая вещь и все.

Может быть, мне не повезло с переводом, но рассказ оставил впечатление какого-то сумбурнейшего треша. То ли фанфик, то ли пародия, то ли непонятно что. Ироничное начало, пафосная кульминация и концовка. Оборотень (из другого произведения Геймана) в Лавкрафтовском Инсмуте. Какие-то мистические сущности в ассортименте; нагромождение тайн и непонятные «разборки» между мифическими персонажами. Что это? Зачем? Такое ощущение, что это не рассказ, а главы из романа. Лавкрафтовской атмосферы здесь нет: слишком много иронии, экшна, слишком быстро развивается сюжет; рассказ скорее напоминает типичный «супергеройский» комикс. Но на самостоятельное произведение он не похож.

Итог: если в «Особом Шогготском» Гейман по-доброму посмеялся над Лавкрафтом, то здесь он, похоже, хотел привнести в лавкрафтианский хоррор мотивы современных комиксов. Но получилось не очень; возможно, стоило бы сделать рассказ длиннее? Также сильно режет глаз дисбаланс между психологично-ироничной первой и «боевой» второй частью произведения. На мой взгляд – какой-то неудачный фанфик.

Понятно, что автор хотел создать романтический образ – некоей идеальной женщины-мечты. «Вечная призрачная встречная» и все такое. Но выбранные средства смущают.

В особенности все впечатления портит главный герой и его пристрастия. Мне он кажется каким-то… нездоровым. Романтизировать образ любителя порножурналов – несколько сомнительная идея. Местами рассказ было просто смешно читать – герой прямо-таки застрял в своей подростковой озабоченности. Судя по его «семейной жизни» – ему давно пора к психологу. Потому, что в его возрасте предпочитать нарисованных женщин настоящим, мягко говоря, странно.

В общем, все это больше смахивает на историю развития психической болезни. Мужчина, для которого в женщине важна только внешность, по меньшей мере, инфантилен. Не понимаю такого досуга, тем более, что к нормальной сексуальной жизни герой рассказа вполне способен.

Не знаю, но мне это стихотворение очень живо напомнило всеобщий бум на китайские «тетрисы» (Brick Game). Помню как все играли запоем, на улице на лавочках, на переменах (а то и на уроках) в школе. Даже взрослых эта забава оторвала от бесконечных сериалов.

Потом появились тамагочи, потом – мобильные телефоны и «навороченные» карманные консоли, не уступающие стационарным приставкам; и слава «тетрисов» сошла на нет. Сейчас они по-прежнему продаются повсеместно, стоят копейки и иногда отличаются причудливым дизайном, но качество упало ниже плинтуса, да и кому они нужны – такие примитивные игры есть на любом мобильнике.

А вообще неудивительно, что в качестве апокалиптической игры-вируса Гейман выбрал тетрисоид. Этот жанр аркад действительно оказывает какое-то наркотическое действие – или так казалось в нашем неизбалованном электронными забавами детстве?

Неплохая и беззлобная пародия на рассказы Г. Ф. Лавкрафта. Мифы Ктулху через призму английского юмора. Однако ближе к концу рассказа автор порядком подрастерял остроумие: сама пьянка с культистами получилась какой-то сумбурно-глумливой, не креативной. Хотя «послесловие» вполне таинственно, в духе первоисточника. Однако жаль, что автор не сделал рассказ более продуманным и объемным во всех смыслах.

Рассказ представляет собой стилизацию под записанную кем-то старинную английскую легенду – типичную, безыскусную фольклорную страшилку с предсказуемым сюжетом. Рассказчик, если так можно его назвать, относится к легенде бесстрастно, с чисто научным интересом, поэтому изложение довольно сухо и безэмоционально. Я люблю страшные истории, но такая псевдофольклористика навевает скуку.

Рассказ оставил противоречивое впечатление. Вроде бы действительно, половые различия приносят людям много проблем: сексизм, проблемы с ориентацией и т. д. С другой стороны, такой выход из существующего положения выглядит пугающе противоестественно. Не уверен, что получившийся новый биологический вид близок к «ангелам» — возможность изменения пола не принесет в их любовные отношения больше духовного, чем телесного, скорее всего, даже наоборот. В общем, думаю, подобный способ решил бы проблемы сексизма и гомосексуальности, но поднял бы сексуальную озабоченность общества на предельный уровень; а западная цивилизация и без того зациклена на половой жизни.

А вот здесь Гейман как-то перестарался с декадентством. Понятно, положение («культового для «готов» автора – так, кажется, позиционировало его АСТ?) обязывает. Но ситуация… Вот за что не люблю такие образы в духе Эдгара По – у героя трагедия, а он только и делает, что жалеет себя и с каким-то особым мазохизмом упивается тем, как безжалостна к нему судьба.

Я, конечно, понимаю, это такой образ. Это все глубоко символично – она не хотела стареть и умирать, ушла вовремя, человека надо помнить живым. Старость, судьба, жизнь, смерть и все такое. Возможно, это действительно очень умно и очень верно.

Но.

Как и в рассказе «Цена» — сколько, черт возьми, можно смиряться с происходящим и жить в ужасе под мистическим гнетом судьбы? Сколько можно прощать ей – и себе?

Я не люблю фатального исхода.

Если над вами кружит воронье и кричит какие-то похоронные гадости по-английски – самое время поупражняться в стрельбе по летающим целям.

P.S. Очень низкой оценки не поставлю – стихотворение меня взбесило, а это уже чего-то стоит.

Небольшая поэма ужасов, в которой весь сюжет вращается вокруг демонического образа лисы в западной и восточной культурах. Сватовство героя и рассказывание страшных историй за столом перерастают в жуткое разоблачение: причем, кто окажется чудовищем и кто одержит верх – это непонятно до последнего момента. «Готическая» атмосфера безраздельного владычества «темных», мистических сил автору удалась отлично. Переводчик избрал белый стих (надеюсь, что так было и в оригинале); это идеальный вариант: ритмичное нерифмованное повествование словно вводит читателя в транс. Лироэпический же характер произведения, т. е. наличие сюжета, действий, описаний и диалогов избавил «Белую дорогу» от участи некоторых стихотворений этого сборника; экшн все же сложнее переврать, чем сложные метафоры и образы-символы. В целом – хорошо. Разве что с кровавостью истории автор немного переборщил; но какая же легенда об оборотнях без расчлененки! Стилизация под литературу конца XVIII — начала XIX («эпохи романтизма», выражаясь языком учебника), кавайных упырей и благородных оборотней тогда, к счастью, еще не изобрели. Впрочем, последних в сборнике «Дым и зеркала» читатель еще встретит.

А вот и то, что называется «современной прозой». История о писателе, пытающемся пробиться в качестве сценариста в Голливуде; случайные встречи, разговоры ни о чем, много скуки, байки, рутина, творческие озарения и немного психоделии. Одном словом – кусочек жизни творческого человека как она есть, эта жизнь. Основная мысль, лежащая на поверхности – «Голливуд уже не торт»; подозреваю, что и рассказчик, и Благочестивый Дундас просто во власти ностальгии и Голливуд тортом не был; впрочем, я не специалист и не ценитель.

Рассказчик приезжает для того, чтобы выступить в качестве сценариста фильма, который будет снят по написанной им книге о потомках Чарльза Мэнсона. Но его книгу никто не хочет экранизировать – она слишком злободневна, провокационна и просто сложна для понимания с точки зрения продюсеров. С ужасом он наблюдает, как его замысел мутирует в попсовый мистический триллер «по мотивам». Кинематограф погряз в угодливости перед зрителем, в жажде наживы, ради которой продюсер готов кастрировать любое гениальное произведение, лишь бы вписать его в возрастной рейтинг и обывательскую картину мира. Для автора это становится шоком; в словосочетании «фабрика грез» ключевым словом оказывается первое. Собственно, главный смысловой пласт рассказа основан на справедливом, но банальном наблюдении.

Но это не главное. А главное – почти мистические поиски старого Голливуда, воплотившегося в облике забытой всеми, кроме старого смотрителя отеля актрисы. И здесь, как и принято в «современной прозе», значение имеют настроения, атмосфера, мимолетные шутки и странные намеки, вспышки вдохновения и мистические видения, немного эротичные и при этом религиозно-целомудренные. Призрак старого Голливуда еще живет в городе, который помнит только тридцать минут, на ходу заменяя страшную правду забавными побасенками.

«– Он умер в одиночестве, – и глазом не моргнув, ответил Благочестивый Дундас, древний, как Мафусаил. – Да всем до лампочки, был ли с ним кто-то или нет. Он умер в одиночестве.»

Человек живет так мало, но помнит целые миры, куда нет возврата. Карпы в пруду помнят только 30 секунд, но переживут многих.

Итог: не могу, к сожалению, сказать, что этот рассказ меня сильно тронул – я не слишком интересуюсь кинематографом и скептически отношусь к этому виду искусства. Да и основная идея слишком проста. Но как этот рассказ «сделан» — это работа мастера, почти эталон.

Еще одна миниатюра-страшилка. Жуткие тайны, упадок старинного рода, проклятые игрушки – все довольно банально. В сборнике, для разрядки, между более серьезными произведениями – вполне сгодится. А так – банальная «страшная история», из тех, которые любят рассказывать друг другу дети.

Холод и пустота души заурядного человека, не знающего, зачем ему нужна жизнь; холод и пустота призрака, таящегося безобразной тенью под мостом. Человек бежит, он боится тролля; он боится, что тот пожрет его жизнь. Ему и невдомек, что он и так давно уже мертв – потерялся в лабиринтах повседневности, струсил, убегая от себя, да и заблудился. Он боится потерять жизнь, но не может никак решить, зачем она ему на самом деле. И, когда этой жизни остается совсем мало, он понимает, что никогда не сдержит обещания – не наберет того, что было бы интересно поглотить потустороннему существу. Но, с счастью, троллю нужно совсем не нужно.

Центральный образ рассказа оригинален, но вполне понятен. В нем соединились народные английские представления о том, что черный кот оберегает дом от нечистой силы и лев, как символ Иисуса Христа в средневековой мистической традиции. Кот оберегает семью главного героя от козней Дьявола и готов стать той жертвой, что искупит их грехи – но что будет дальше? Хватит ли его жертвы, чтобы избавить людей от чудовища надолго?

С одной стороны, мне, как любителю кошек, очень понравилось, что автор явно симпатизирует этим животным. Кот-спаситель выгодно отличается от того эгоистичного образа самодовольного животного, который стал традиционным в современной культуре. А подобный подход может вызвать у человека сострадание к этим гордым и красивым, но очень уязвимым зверькам, которые так часто нуждаются в нашей заботе и защите. Недавно я набрел в Интернете на сайт посвященный кошкам – так, примерно 80% статей с этого сайта были посвящены защите кошек от… людей.

С другой стороны, не люблю, когда начинаются спекуляции на жалости к животным.

Но, может быть, именно это и хотел сказать автор… Ведь не так же он прямолинеен, чтобы делать из главного героя простой пример для подражания. Может быть, как раз именно хозяин мистического кота и есть тот безвольный и не привыкший задумываться о чем-либо обыватель, который слепо радуется подаркам судьбы, предпочитая не задумываться об их цене?

Вопросы без ответов: впрочем, я буду надеяться, что автор согласен со мной.

Взгляд автора на образ Санта-Клауса оригинален. Но это не больше, чем мальчишеское желание привнести готичной чернушности в приторно-сладкую сказку. Похулиганил писатель и дальше пошел. В общем, ничего впечатляющего.

Наше время – такое странное. Волшебство древности не исчезло из нашего мира до конца – ведь мир все тот же. Просто мы перестали замечать необычное, забыли о его ценности. И пылится Грааль на каминной полке, и томятся могучие джинны в лампах на полках антикварных магазинчиков.

Добрая ирония, истинной английский юмор и домашняя, спокойная атмосфера – вот что отличает этот рассказ. Кажется, ни визиты легендарных воителей, ни всемогущие артефакты не в силах нарушить покой дома престарелой леди. Дай Бог долгих лет этой старушке, чья доброта сильнее магии, а здравый смысл – тверже клинка.

Итог: замечательный, добрый рассказ, который прежде всего хочется рекомендовать тем, кому нравится патриархальная атмосфера старой Англии.

Этот рассказ – один из немногих в сборнике, который действительно порадовал.

Есть такой феномен – люди очень часто наблюдают за чужим горем, чтобы утешиться, доказать себе, что у них самих все нормально. На этом строится добрая половина (или, вернее, недобрая половина) современных телепередач. То есть у человека проблемы на работе, не ладится общение с родственниками; включает он телевизор – а там у одной актрисы больной ребенок, у другой погиб кто-то а какой-то дурак вообще коллег по работе перестрелял. Ну слава Богу, думает обыватель, значит я еще хорошо живу. И «сочувствует», бессознательно злорадствуя.

А какая радость, когда ты не просто видишь то, что с тобой не случилось – ты видишь то, что могло случиться именно с тобой, но не случиться уже никогда. И с брезгливой жалостью можешь наблюдать за собой иллюзорным – спившимся, одиноким, несчастным.

Вот только любая жизнь чем-то и когда-то кончается. Он зла и смерти нельзя сбежать ни в один из снов – с ними можно только бороться, ожесточенно и упорно. Никогда не знаешь, которая из дорог лучше, когда выбираешь свой путь. Герои рассказа поменяли одну жизнь на другую – но забыли, что это еще не Рай. Что-то приобретая, что-то теряешь – и нужно иметь мужество платить.

Итог:

Как раз из-за того, что об этом сборнике рассказывают очень много хорошего, мне долгое время не хотелось его читать. Современный автор, написавший очень мало, но при этом получивший определенный культовый статус – воображение рисовало очередного «скороспелого классика»-гуру. Я опасался, что это очередная пафосно-нравоучительная чепуха, которой так много среди «современной прозы». На эту мысль меня навели названия рассказов, то приглашающие что-то понимать, то претендующие рассказать «Историю твоей жизни» (моей? Хмм...), то содержащие растиражированные библейские образы.

Но тут флэшмоб на Лайвлибе – и я подумал, почему бы и нет? Для общего развития прочитать стоит, ведь аллергии на малую прозу у меня нет, и напротив даже – хороший рассказ, хоть и встречается не часто, стоит больше хорошего романа.

Сначала положительный момент. Нет, Тед Чан не слишком стремится «учить жизни» и весьма далек от всяческой поп-эзотерики. Большая часть его рассказов – НФ, претендующая на «твердость». Но, при этом, определенная эффектная, но сомнительная философия в его творчестве все же имеется.

Беда в том, что Тед Чан – фаталист. Чем он гордится и при всяком удобном случае свое мировоззрение декларирует и проповедует. Мне же подобное мировоззрение никак не близко и даже наоборот. Да и «научность» такой фантастики становится сомнительной – в современную научную картину мира абсолютный детерминизм не вписывается.

Зато проповедь фатализма – это хороший пиар-ход. Почти беспроигрышный, потому, что на подобной философии можно построить немало слезовыжимательных сюжетов. И определенная часть читателей (с Офигенно Богатым Внутренним Миром, да) получат очень сильное впечатление. Но это игра на эмоциях, дешевый трюк. Потому что человеку легко думать, что произошедшее с ним неизбежно. Ведь это не так тяжело и обидно, как понимать, что если бы не случайность или чей-то (человеческий!) злой умысел – то неприятностей можно было бы избежать. Такая философия ведет в тупик, психологически опасна – не зря многие религии крайне негативно относятся к предсказаниям будущего.

Именно поэтому заглавная повесть сборника, по совместительству opus magna и самая популярная вещь автора – совершенно меня «не зацепила». Да, она хорошо написана, в ней присутствует любопытнейший сюжет – но вот когда линия с инопланетянами не привела никуда, наступило разочарование. Потому, что ждал повести о Контакте – а получил сомнительную притчу с внушающей отторжение моралью.

Что касается остальных произведений в сборнике – вкратце.

«Вавилонская башня» — очень атмосферно, многословно, основательно. Любопытнейший и очень ироничный мир.

«Понимай!» — очень сильное описание становления сверхчеловека; к сожалению, с финалом сомнительной убедительности.

«Деление на ноль» — хорошая идея, но воплощение подозрительно смахивает на мейнстримовую сентиментальную чепуху, которую полагается «читать, укрывшись теплым клетчатым пледом». К тому же, ученый-математик, сошедший с ума из-за деления на ноль – это фантастика покруче пришельцев и машины времени.

«72 буквы» — прекрасный и причудливый мир, в котором Каббала заменила физику. Автор виртуозно обыгрывает множество заблуждений науки минувших веков – в его мире все они становятся реальностью. К тому же, эта повесть – гимн программистам, ведь именно их коллегам-«номинаторам» суждено спасти человечество на ее страницах. Рассказ чем-то напомнил творчество Г. Л. Олди.

«Эволюция человеческой науки» — набросок, миниатюра для журнала. Для раскрытия темы маловато, о расколе человечества в результате революционного развития интеллекта другие писали больше и убедительнее.

Что хотел сказать автор рассказом «Ад – это отсутствие Бога», я так и не смог понять. Но здесь он «оседлал» любимую тему – Бог безумен, справедливости нет, все предопределено, наказание неадекватно преступлению, что ни делай – будет как будет. Вот только почему-то мне, в отличие от автора, кажется, что герой получил по заслугам.

Напоследок негативное впечатление сгладила повесть «Тебе нравится, что ты видишь?» Несмотря на несколько примитивное понимание проблемы внешней красоты – ведь красивым может быть не только лицо, но и фигура, походка, голос, манера себя вести также могут создавать привлекательность – повесть весьма интересна, а ее необычная форма (сценарий фильма-дискуссии) позволяет раскрыть все точки зрения на эту проблему.

Итог: как мне кажется, читатели Теда Чана испытывают влияние двух психологических эффектов. Во-первых, существующего стереотипа «краткость – сестра таланта». Во-вторых – представления о элитарности «штучной работы» (автор потрясающе неплодовит – 8 рассказов и повестей, вошедших в сборник, писались 12 лет). Чан, безусловно, очень талантлив – но называть его творчество гениальным я бы поостерегся. Слишком глубоко он в плену фатализма и любви к сильным психологическим эффектам. Диапазон оценок за рассказы – от 6 до 8 по 10-тибалльной шкале. Итого – 7 из 10.

Как много проблем принесла людям красота. Нет, не красота абстрактная – она ничего, кроме радости и положительных эмоций не приносит. Нет, я о красоте человеческой внешности, которая часто становится настоящим проклятием – и для тех, кто ею обладает, и для тех, кто хочет ею обладать.

Героям повести предлагается выход – процедура, отключающая в мозгу восприятие красивых и некрасивых лиц на инстинктивном уровне. Каллиагнозия, как ее называют, не касается собственно эстетического восприятия красоты – прошедшие процедуру по-прежнему будут восхищаться пейзажами, бабочками, шедеврами живописи, спортивными автомобилями – то есть красотой, не зависящей от «зашитых» в подсознание человека антропометрических данных.

Решение многовековой проблемы восприятия человеческой внешности, предложенное автором, замечательно. Однако, есть сомнения, что оно работало бы в реальности так жестко, как это показано в повести. Прежде всего, красота человека связана не только с пропорциями его лица и оттенком кожи. Она зависит еще и от того, как он ведет себя, как движется; в значительной степени от его мимики. Многие популярные актеры не слишком соответствуют канонам человеческой красоты, что не убавляет их харизмы. Жизнерадостный и остроумный человек, с грамотной речью и приятным голосом произведет более положительное впечатление, даже если у него шрам на лице и хромая нога. А накачанный Аполлон, который тупо вращает глазами и выдавливает из себя фразы, состоящие из междометий и ругательств, сразу внушает отвращение. С женщинами ситуация сложнее – большинство мужчин сильно настроены на визуальное восприятие и часто обманываются, считая, что за красотой обязательно стоят доброта и ум. Но и в этом случае, только милым личиком добиться ничего не получится. Так вот – каллиагнозия действительно сделала бы более сложной манипуляцию собеседником при помощи внешности. Но отключить полностью восприятие красоты, настолько, что некоторые прошедшие эту процедуру учащиеся забыли понятие «красивый человек» — это не представляется возможным. Потому, что существуют и другие критерии красоты, не связанные ни с антропоморфизмом, ни с сексуальностью. И «обольщение» станет более трудной задачей – но по-прежнему выполнимой.

Впрочем, постепенно появляются и другие виды искусственно вызванных агнозий – и картина подобного прогресса выглядит несколько пугающей. Не расколется ли общество на не признающих ограничения варваров и бесстрастных интеллектуалов, которые будут видеть и чувствовать только то, что захотят? Этот вопрос автор оставляет открытым.

Что особенно приятно, повесть не является ни утопической, ни антиутопической. Тед Чан предлагает каждому читателю сделать свой индивидуальный выбор – чему и способствует стилизация под документальный фильм-дискуссию.

Итог: Чан поднимает весьма интересную проблему влияния бессознательного восприятия внешности на отношение к собеседнику. Но, что и свойственно ему, подходит к этой проблеме достаточно примитивно, сводя все понимание внешней красоты к восприятию лица, напрочь забыв по осанку, фигуру, манеру двигаться, голос, в конце концов. Очень заманчиво сделать так, чтобы человечество разучилось «встречать по одежке», но эта задача гораздо сложнее, чем показано в произведении. Впрочем, формат повести вряд ли позволил бы раскрыть тему полнее, а крупными жанрами Тед Чан не занимается. Однако эта повесть – одна из самых интересных в сборнике, главным образом, из-за реальной, не надуманной, проблематики.

Честно говоря, я не вполне понял этот рассказ. Так и не ясно, является автор атеистом или верующим, пытается он по-своему трактовать христианские представления о мироустройстве, или критикует их. Видно только, что его любимый абсолютный детерминизм присутствует в полной мере, в ущерб логике.

А может быть, как раз в этом и дело? Автор религиозен по своему, и его Бог – неумолимая Судьба? Ведь именно судьба для фаталиста – именно тот бог, который карает и милует без всяких причин и последовательности. И именно судьбу предлагает он возлюбить в конечном итоге – как и в повести «История твоей жизни».

Беда только в том, что его мировоззрение строится на основной ошибке атеистов, предполагающих, что добрый и справедливый Бог должен давно искоренить зло в мире, а так как зло есть – значит, нет Бога. А загвоздка вот в чем – человек свободен. Он расплатится за свои грехи и ошибки, но совершать их ему никто не мешает – кроме некоторых описанных в Библии исключений; но то были «демонстрации возможностей» Всевышнего. Если нет свободы воли и разума – значит, нет и греха (неразумные животные безгрешны по определению). За что наказывать человека, если он только сыграл свою роль? Это такая же бессмысленная жестокость, как казнь гонца, принесшего дурную весть. С другой стороны, кроме справедливости есть и милосердие. Ведь мир сложнее черно-белой модели и суть человека не определяется только его сиюминутными поступками, как бы серьезны они ни были.

Но в этой повести у людей нет свободы – их просто разбрасывает в стороны слепая стихия. И даже любящие Бога здесь слепы и лишены рассудка. Бог в этой повести – это стихия, жестокий хаос.

Я уже говорил об отсутствии логики. Например, финал жизни главного героя преподносится, как пример божественной несправедливости.

Итог: чего же хотел автор? Воспеть фатализм? Раскритиковать христианство? Узнавать конкретно даже как-то и неохота. Я не считаю себя марионеткой судьбы, чего желаю и автору рассказа, и его читателям. Рассказ оригинален и, возможно, стоит прочтения, но оставляет неприятное послевкусие. Если есть более интересная книга – можно смело отложить его в сторону.

После прочтения первого абзаца наступил глубокий когнитивный диссонанс. Я с налету подумал, что автор пишет про наше время – вот, мол, в какие дебри наука ушла, без высшего образования в соответствующей области и понять невозможно, что они там наооткрывали. И вдруг — металюди. Так это НФ…

Что об этом сказать? Об этом уже Стругацкие сказали, до меня и даже до Чана. Сказали гораздо подробнее и поэтичнее, чем он (роман «Волны гасят ветер»). Да и сам Чан уже обращался к этой теме (рассказ «Понимай!») А этот отрывок – небольшой мысленный эксперимент, гипотеза в олитературенной форме. Расписал бы он ее поподробнее – было бы, о чем вести речь. А так – не тянет это на художественную литературу, сухо, невыразительно; а научной литературой не является по определению. Зарисовка, она и есть зарисовка. Как если бы художник вместо картины маслом намалевал чей-то профиль авторучкой на полях.

Повесть очень порадовала после скучной и унылой «Истории твоей жизни». И сюжет интересный, а мир – прямо-таки уникальный. Автор собрал вместе все предрассудки и научные заблуждения и положил их в основу фэнтезийного мира альтернативного XIX века. Здесь вместо техники – магия, человеку в его труде помогают роботы-големы и станки-автоматы, управляемые заклинаниями. Мухи самозарождаются в грязи, как и мыши, а самец каждого биологического вида содержит в своем семени… все последующие поколения вида в миниатюре. Да, немало труда потратил автор, чтобы препарировать все тупиковые ветви развития науки. И не зря – мир и захватывает, и вызывает улыбку.

Главный герой – номинатор, то есть создатель заклинаний, под управлением которых действуют големы. Иначе говоря – программист, как и автор. Да, в мире, где всем правит Слово, это самая востребованная и почетная профессия. И, в конечном итоге, именно номинаторам предстоит спасти мир. Ведь единственный способ продолжить существование человечества – создать Слово творящее, Слово, создающее слова, создающее жизнь.

Единственный момент в повести, который меня покоробил – это ужас главного героя по поводу возможного ограничения рождаемости в низших слоях населения. Хотя для общества с высокой автоматизацией труда низкая рождаемость – благо. Ведь в высших сословиях рождаемость и так невелика. А низшие интенсивно размножались отнюдь не из чадолюбия – причинами были высокая смертность (меньше трех детей было равносильно их отсутствию) и низкий культурный уровень. Видимо, герою больше бы понравились толпы безработных на улицах. Чем лучше живет страна и более развита ее промышленность – тем ниже рождаемость, и очевидно, что искусственно поддерживать ее на том уровне, какой она была, когда дети гибли на фабриках от голода и усталости, не дожив до совершеннолетия – крайне опасно. Потому что это либо 100500 миллиардов у. е. на пособия, либо армия бомжей. Постуиндустриальное общество не нуждается в массовом производстве «человеческого материала» — ему нужен качественный рост населения, образованные специалисты, способствующие его развитию. Человек такого общества – уже не расходный материал, а деталь сложнейшего механизма, уникальная и практически незаменимая. А если и прибавить неизбежное повышение уровня развития медицины, и, как следствие, увеличение продолжительности жизни, неконтролируемый рост населения стал бы серьезнейшей проблемой будущего – по крайней мере, до тех пор, пока человечество не начало колонизировать космос. Впрочем, в реальном мире рождаемость в развитых странах падает и без репрессивных мер – так что споры героев повести еще и беспочвенны.

Но демографические вопросы в повести Чана – не главное. А главная мысль все же восхищает. «Если бы ДНК не было – его бы стоило изобрести» — тонкий троллинг сторонников средневековых псевдонаучных заблуждений, все чаще и чаще заявляющих о своих «убеждениях» по всему миру. Оно и понятно – следовать христианской морали сложнее, чем соблюдать формальности. А Тед Чан как бы спрашивает: если в начале было Слово, то почему же вы отказываете всемогущему Богу в сообразительности и отрицаете, что он мог создать гены, ДНК, эволюцию? Ведь именно генетика неразрывно связывает понятия «жизнь» и «информация». Без передачи наследственной информации, программы, развитие и продолжение жизни невозможно.

Итог: атмосферный и забавный мир повести увлекает по-настоящему – жаль, что она так коротка. Но в этой короткой форме автор смог ненавязчиво провести параллели между программированием и волшебством, воспевая способность человека творить Словом, по образу и подобию Бога.

Так получилось, что давно мне рекомендовали эту повесть. И давно я отказывался ее читать. С самого начала она стабильно висела у меня в индивидуальных рекомендациях на ФантЛабе. Посмотрел я одним глазом на аннотацию, пригляделся к названию – и как-то не захотелось читать. Почему-то как раз название создало у меня предчувствие, что это будет что-то псевдофилософское и нравоучительное. Впрочем, в этом я ошибся. Но только в этом.

А потом во флэшмобе ЛайвЛиба мне посоветовали одноименный сборник. И я таки взялся его читать.

Прочитав «Историю твоей жизни», нахожусь в глубочайшем недоумении относительно причин популярности этой повести. Запредельные рейтинги на различных сайтах заставляют перефразировать известный анекдот – говорят, книжка для умных, а мне не понравилась.

Собственно, под соусом твердой научной фантастики с уклоном в лингвистику преподносится мелодраматический сюжет, полный характерного для автора крайнего фатализма. Да, сам сюжет о контакте действительно захватывает – но тем сильнее разочарование, когда эта нить не приводит абсолютно никуда.

Неужели повесть все-таки о людях? Но и психологическая, реалистическая часть здесь состоит из уныло-сентиментальных воспоминаний, которые лишь служат иллюстрацией основной идеи. Эти кусочки так сильно напоминают одну разновидность современной литературы – уныло-сентиментальные истории, которые так популярны у девушек с претензией на «богатый внутренний мир»… В общем, опасения мои подтверждались в процессе чтения все больше и больше.

А о чем же повесть? А она все о том же – об абсолютном детерминизме, о том, что все уже было, и будущее нельзя изменить. И знание об этом главная героиня получает, изучая инопланетный язык, построенный на совершенно иной, нежели человеческая, логике, не признающей причинно-следственных связей. В «Истории твоей жизни» автор доводит свою любимую концепцию до предельной категоричности. Оказывается, человек никогда не сможет изменить свою судьбу, даже если будет ее знать наперед. Последнее только усугубит ситуацию – узнавший будущее тотчас же осознает и его неотвратимость, утратив волю и только находя непонятное удовольствие в том, чтобы помогать развиваться давно написанному и утвержденному сценарию. Останется только родить человека, растить и принести в жертву неумолимой судьбе. Как-то так.

А узнать будущее можно, оказывается, изучив инопланетный язык. Следуя этой логике, изучение арабского языка неизбежно приведет к принятию ислама. А если изучать африканские языки, вообще, наверное, негром можно стать. Перестроился же мозг главной героини, что там коже перекраситься – фигня дело. Интересно, как она избежала превращения в гептапода?

Итог: начинаю думать, что Чан, увы, любитель дешевых эффектов. То «парадокс» деления на ноль ВНЕЗАПНО сводит с ума выдающегося математика (!!!) Ну вот не видел человек нуля до сорока лет, бывает, у них там за рубежом вообще наука гуманная, ученые слабонервные, нулями их пугать нельзя. А вот теперь с пафосом и слезами читателю рассказывают, что он обречен. Опять софизм – все неизбежно проживут свою судьбу, чужую-то прожить нельзя. Удобная позиция, неопровержимая – будущее-то предсказать невозможно. Худшая, ИМХО, вещь в сборнике. Но написана отлично, да. А что касается концепций будущего, мне «Сад расходящихся тропок» Борхеса как-то ближе. Я вообще теорию относительности уважаю.

Помнится, в школе, никак не объясняли, почему на ноль не делят. Просто сказали на ноль делить нельзя. Меня всегда это «нельзя» умиляло. Не «невозможно» или «бессмысленно», а просто – нельзя и точка. Не иначе, приучали, что даже законы математики бессильны против административной силы. Учитель сказал: «Нельзя!» — значит, нельзя. И не пытайся даже. А то и умножать на ноль запретят.

А ведь объяснение-то совсем простое.

Что касается рассказа, то, с одной стороны, он может произвести сильное впечатление. Человек сталкивается с противоречивостью современной картины мира и впадает в депрессию, сознавая тщетность стремления к знанию. Сколько не совершай открытий – истина будет все так же бесконечно далека от человеческого понимания.

Да вот только слишком уж неудачный повод для помешательства главной героини выбрал автор. Арифметическое правило из начальной школы. Построения на «делении на ноль» могут впечатлить разве что ребенка или забывшего школьный курс наук обывателя, но не математика же! Тем более, свести с ума. Неужели автор не смог найти настоящего математического парадокса, хоть сколько-нибудь занимательного, чем это кажущееся противоречие? Скорее всего, решил быть «ближе к народу». В результате, читатель чувствует себя идиотом.

Итог: говоря об ограниченности современной научной картины мира легко впасть в научное фричество. Особенно пытаясь найти противоречия на поверхности. На смену старым теориям приходят новые, и то, что казалось парадоксальным с легкостью в них вписывается. Все же основная идея рассказа хороша – сейчас очень популярна точка зрения, что для науки практически не осталось тайн, разве что в мире элементарных частиц да в глубинах космоса. Хотя, на мой взгляд, качественного прорыва наука добивается не за счет ортодоксов-охранителей, считающих, что нужно мелкими шагами двигаться от существующих теорий, игнорируя, пока это возможно, противоречащие им эмпирические данные, а за счет гениев, не боящихся создавать свои теории и обладающих достаточной долей здравого смысла, чтобы критически относиться к своим гипотезам. Вот так и движется человечество в полутьме, пока не озарит его путь разум нового Эйнштейна. И снова темно…

А рассказик так себе.

Даже не знаю, как отнестись к этому рассказу. Вообще, он написан здорово, очень увлекательно – оторваться невозможно. Да еще интеллектуальные трансформации главного героя, показанные изнутри, что называется, «срывают крышу» — рассказ обладает просто психоделическим эффектом.

Но если задуматься… Все эти переживания по поводу ущербности человеческого языка – не похожие ли чувства каждый испытывает в детстве, когда впервые задумывается над какими-то отвлеченными категориями, не имея необходимого словарного запаса, чтобы как-то оформить свои мысли? Внезапное, интуитивное восприятие мира как целостной системы – не свойственно ли оно любому человеку в той или иной степени? Восторженное преклонение перед «гештальтами» окружающей реальности – не обязательная ли черта человека искусства или гениального ученого?

То есть перед нами становится вопрос – а может ли обычный человек описать сверхчеловеческий разум? Убедительно ли автор моделирует становление сверхинтеллекта на основании интеллектуального развития обычного человека? То есть, по-своему убедительно, но происходило бы такое в реальности…

Несколько смутило также употребление термина «просветление». Если понимать его в буддийском смысле, так герою до него было весьма и весьма далеко, судя по его действиям.

Итог: интереснейший рассказ, своего рода умственный эксперимент по расширению возможностей человеческого интеллекта. Что хорошо в выбранной теме – даже сомнительную правдоподобность тяжело опровергнуть. И все же – концовка показалась мне излишне эффектной, в ущерб реалистичности.

Честно говоря, рассказ несколько обманул мои ожидания. Я ждал какой-то безумной интерпретации мифа о столпотворении, какого-нибудь научной гипотезы библейских событий. Но о крушении башни и смешении языков – ни слова. Хотя мотив дерзкого богоборческого замысла в рассказе есть, но проявляется он совершенное неожиданно.

По сути, «Вавилонская башня» Теда Чана – это притча о человеке, вышедшем на новый уровень познания (причем в рассказе – в прямом смысле) и обнаружившем вокруг себя все тот же знакомый мир. Это предостережение – не стоит искать иных миров, когда в реальном мире, где мы живем, еще так много нерешенных задач. И это намек – нельзя рассматривать действительность по частям, изолированно – мир есть система, и без его системного понимания полной картины реальности получить невозможно. А может быть, это рассказ о том, что Высший Разум всегда найдет средство скрыть от людей свою тайну, и для этого ему не обязательно причинять им вред.

Некоторые называют недостатком рассказа его некоторую затянутость и обилие подробностей, но мне кажется – подобная неторопливость повествования только усиливает внезапность развязки.

Итог: притча о том, как люди попытались выйти за пределы мира, забыв, что у них еще много нерешенных задач на земле.

Первое прочитанное мною у автора произведение. Рассказ, или, вернее, короткая повесть, является стилизацией под истории «Тысячи и одной ночи». И стилизация удалась – атмосфера восточной сказки ощущается очень хорошо. Впрочем, в этом ничего нового – вон, хотя бы взглянуть на сказки Гауфа.

Идейная сторона повести оставляет противоречивые ощущения. С одной стороны, как притча, эта история безупречна. Нет смысла жить прошлым и бесконечно казнить себя – нужно найти в себе силы, раскаявшись, начать жизнь заново. Не пытаться исправить непоправимое, но не совершать более таких проступков и предупреждать других. Короче – жить в настоящем, а не в прошлом. В принципе, мораль правильная, и, учитывая культурный контекст, вполне укладывается в рамки исламской нравственности.

Однако такой абсолютный детерминизм я принять не могу. Собственно, он противоречит и основным гипотезам, касающимся путешествий во времени – сейчас принято считать, что путешественник может предпринимать в прошлом любые действия, как и в своей реальности, ведь все равно та реальность, куда он переместился, является альтернативной. И, вернувшись домой, такой путешественник обнаружит, что «предотвращенные» события все равно произошли. Мне такой взгляд кажется более логичным. Представленная же в книге модель событий абсолютно необъяснима с научной точки зрения.

Итог: рассказ с хорошей моралью и спорной картиной мира.

Вот только дочитал одну книгу о Востоке – и вот вторая. Написанная, на этот раз, человеком с Востока. Это и хорошо (больше достоверности) и плохо (больше непонятного).

Главное, что мешает мне писать об этой книге – я не слишком знаком с историей Пакистана. Поэтому многие сатирические отсылки, видимо, прошли мимо меня. Сложно мне и почувствовать дух эпохи.

Читать оказалось удивительно легко. Стиль Рушди (или его переводчиков) напоминает Маркеса (или его переводчиков?), но читается его текст намного легче. Многие рецензенты упоминают о гипнотической силе текста – и действительно, какая-то доверительная интонация авторской речи, какой-то убаюкивающий ритм повествования мешают оторваться от книги.

Как и в романах Маркеса, в книге Рушди мы видим реалистичную, казалось бы, историю человеческой жизни, описанную со вниманием к самым обыденным деталям, но при этом приправленную мифологическими образами, которые связаны к реальностью неразрывно. Сказочный мир народной фантазии как бы сливается с миром, созданным все той же народной молвой – сплетнями, полудостоверными сведениями о жизни политиков и их семей. Эта абсурдность бытия, обнаженность мифологических основ мира, словно бы проистекает и болезненной расколотости страны.

Повествование о двух семьях превращается в повествование о двух политических режимах и двух системах мировоззрения. Западная, «демократическая» модель общества, или традиционная, мусульманская – автор бесстрастно показывает обе. Хараппа и Хайдар, совершенно разные люди в жизни, с противоположными убеждениями – действуют удивительно схожими методами, одинаково забывая в борьбе за власть о стыде.

Признаться, показалось мне что именно заявленная в заголовке основная тема романа раскрыта весьма слабо. Автор очень много рассуждает о стыде, но, то ли из-за трудностей перевода, то ли из-за эксцентричности автора, рассуждения эти весьма хаотичны и противоречивы. То ли он уличает современное общество в бесстыдстве – как «западников», вроде Искандера, которые от стыда избавились по убеждениям, так и фундаменталистов, вроде Дауда и самого Резы Хайдара (у них вместо личных чувств – религия). То ли наоборот, он видит в способности человека стыдиться что-то опасное, неестественное – иначе с чего бы Суфие Зинобии превращаться в монстра? Конечного ответа на то, что такое стыд с точки зрения автора и какое место это чувство и эта мотивация должны занимать в жизни человека – нет. Только поэтизированное и бессистемное эссе, кусочками разбросанное по тексту.

Не ясно и отношение автора к религии – вроде бы он и жестко критикует ислам, и в то же время видит в нем некую необходимую основу национального сознания, да и морали в целом. Иногда даже кажется, что он боится резко высказываться о религии (что вряд ли, учитывая, что в будущем он высказывался настолько некорректно, что теперь вынужден скрываться от исламских экстремистов). Впрочем, эти колебания вполне понятны – можно быть приверженцем религии в целом и негативно относиться к фундаментализму. И все равно, по прочтении романа остается какая-то противоречивая картина убеждений автора.

Еще один момент – такое ощущение, что Рушди читал «Сто лет одиночества» и старательно конспектировал. «Стыд» подозрительно похож на известнейший роман Маркеса – детские воспоминания и экскурсы в прошлое в начале, сказочная атмосфера, постепенно перетекающая в историко-реалистическую; врывающаяся в роман тема сексуальной жизни взрослеющего героя; тема политики и ужасов политического террора в середине; атмосфера упадка и угасание рода в конце. Нет, это, конечно, не римейк, но очень близко к этому.

Достоинства романа:

общая увлекательность: гипнотические интонации автора не позволяют оторваться;

атмосфера восточной мистики;

интересные сведения о жизни, быте и политике Пакистана прошлого века;

философия автора.

Недостатки:

вторичность книги по отношению к образцам жанра;

избыток физиологических подробностей;

сумбурно раскрыта тема стыда.

Итог: несмотря на вышесказанное, времени, потраченного на чтение, не жалко. Книга получилась атмосферной и причудливой, и вполне способна как развлечь абсурдными историями о восточном волшебстве, так и заставить задуматься над проблемами общества, государства и морали, связанными между собой весьма парадоксально. Рекомендую любителям магического реализма в духе Маркеса, с поправкой на вторичность.

Куда все подевалось?

Где достоверный психологизм «Игры Эндера»? Где философская глубина «Голоса Тех, Кого Нет»? Где эпический размах «Ксеноцида»?

«Тень Гегемона» — прямое продолжение «Тени Эндера», но только в сюжетном плане. Собственно, единственное, что радовало в предыдущем романе – это персонажи и их взаимоотношения. Сама-то история была уже вполне знакомой, но именно раскрытие новых граней характеров второстепенных персонажей придавало ее существованию смысл. В «Тени Гегемона» сюжет абсолютно свежий, относящийся к событиям на Земле уже после того, как ее покинул Эндер. Но этого недостаточно – потому что живых персонажей не видно. Как бы пытаясь оправдать нехватку психологии, Кард вводит в середине романа длинный и скучный диалог Боба и миссис Виггин о Питере и Эндере – но этот фрагмент настолько чужероден, что я так и не понял – зачем вообще он нужен в этой книге?

Что касается сюжета – с ним тоже не все в порядке. Вроде бы «Тень Гегемона» должна была бы стать политическим триллером, в духе «Ксеноцида», но закрутить интригу как следует у Карда не получается – прыжки Ахилла от одного союзника к другому подобны хорошо расставленным по кустам роялям. Острого противостояния не вышло – Ахилл вовсю рулит мировой политикой, а Боб просто-напросто прячется от него и думает, как спасти Петру. Причем именно Бобу уделяется гораздо больше внимания. В такой ситуации следовало бы показывать обоих противников в равной степени, или же ограничиться одним. Необходимого психологического напряжения не создается – Боб, как мы знаем, не слишком эмоционален, а Ахилла мало.

Многие сюжетные ходы очень сомнительны. Ахилл предает одну страну за другой – но еще жив и не в тюрьме. Может быть, Эндеру или Бобу подобное и сошло бы с рук, но у Ахилла не та репутация – удивительно, что ему доверились хотя бы русские спецслужбы. Кстати, Россию автор показал уже не такими монстрами, как в «Игре Эндера», но тоже довольно негативно – страной милитаристов с историческим комплексом неполноценности. Удивительно такое представления о «воинственных русских» в 2001 году, когда был написан роман – России, только выбравшейся из разрухи 90-х, было не до какой-либо политической и военной экспансии: как живуче на Западе пропагандистское представление о большом и страшном Советском Союзе. Вообще страны Востока выглядят подозрительно старомодно, как будто автор лет 20-30 не смотрел новостей и не читал газет. Так вот, возвращаясь к теме – как столько государственных лидеров доверили внешнюю политику своих стран маньяку, серийному убийце? Да еще и недоучке вдобавок (из Боевой школы Ахилла выгнали очень быстро). В реальности Ахилла убрали бы очень быстро – он буквально ходячий компромат на любого, с кем сотрудничает. Да его и вербовать бы не стали, из-за его психической неустойчивости.

И откуда такое зашкаливающее количество вундеркиндов? Ведь Эндер был исключением, специальной программой, как и весь его курс – насколько я понимаю, их учили ускоренно, а обычно выпускники покидают Командную школу уже взрослыми. Я понимаю, что Эндер создал моду, но в «Тени Гегемона» куда ни плюнь – везде ученики Боевой школы.

Да, фантастики в книге катастрофически мало – конечно, все события вымышлены и происходят в относительно далеком будущем – вот только будущее это слабо отличается от Земли 80-90 гг. То есть где-то даже есть космический флот – упоминается иногда. И все. В погоне за достоверностью автор забыл, что пишет о будущем, когда полеты к дальним звездам стали реальностью. Все те же политические силы, все то же оружие, все те же тактики и стратегии. Реалистично, но скучно.

Язык перевода хромает на обе ноги. Порою совершенно неожиданно вылезают неуместные в речи «от автора» разговорные инверсии; в других местах встречаются бессмысленные нагромождения канцелярита. К сожалению, это не единственный и не главный недостаток книги.

Достоинства книги:

неплохо смоделирован (правда, на основе устаревших даже на момент публикации романа сведений) гипотетический политический кризис в близком будущем.

Недостатки:

отсутствие полноценного раскрытия характеров персонажей, характерного для предыдущих книг Карда эмоционального накала;

мотивации и логика персонажей принесены в жертву сюжету;

вялая средняя часть повествования;

герои много философствуют, но в самом романе центральной философской идеи нет.

Итог: похоже, что серия книг об Эндере и его соратниках выродилась в чисто коммерческий продукт. «Игра Эндера» была наивным, но добротным фантастическим боевиком с элементами «романа взросления». Эта книга была неуклюжей, но интуитивно автору удалось сделать ее живой, настоящей. «Голос Тех, Кого Нет» и «Ксеноцид» — настоящая эпопея, философский и социальный роман, политический триллер и семейная сага – по размаху и широте поднятых проблем эти книги сравнимы с «Войной и миром» Толстого. Жаль, что роман «Дети Разума» получился куда ниже уровнем – словно автор не знал, как все это закончить, или ему было лень дописывать. «Тенью Эндера», похоже, автор прощупал почву – и, убедившись, что сага еще интересует читателя, решил выпустить целую серию спин-оффов. Но, похоже, вселенная Эндера исчерпала себя еще на «Ксеноциде»: «Дети Разума» стали лишь затянутым эпилогом к этому роману, а «Тень Эндера» — римейком «Игры». Посмотрим, что будет дальше, но пока есть ощущение, что главная цель автора – заработать на фанатах вселенной, или доказать зачем-то себе, что из этой темы еще можно что-то выжать.

«Я желаю воспеть – я желаю одобрить

благородный инстинкт продолжения рода

солиднейший базис – чувство самосохранения

неуклонный процесс – изощренный порядок…»

(Егор Летов)

Если меня попросили бы одним словом охарактеризовать роман Бена Элтона «Слепая вера», я бы сказал – «своевременный». Потому, что это образец актуальной антиутопии, учитывающей все противоречивые тенденции развития человечества.

Первую половину книги я смеялся как сумасшедший. Автор попадает в точку во всем. И дикий культ бесконтрольного размножения, и поиски «естественности», и парадоксальная смесь ханжества с изощреннейшей пошлостью в СМИ, и параноидальная охота на педофилов, и поднимающий голову религиозный и политический экстремизм самого разного толка – все это наша реальность. Стало даже жутко – я не думал, что на Западе ситуация настолько похожа на российскую, а возможно, в чем-то даже хуже, потому что зашла дальше. Особый эффект чтению придавало истошно орущее из соседней комнаты НТВ – там как раз с особым цинизмом и приторным сочувствием рассказывали о трагической гибели различных детей. На это четко наложился один из первых эпизодов романа, где улица усыпана поминальными открытками. После такого совпадения книга пошла как по маслу, пока не прочитал половину, оторваться не мог.

Переводчикам – особая благодарность. «Слепая вера» читается превосходно, легко, что редко случается с переводными текстами. Отдельное спасибо за остроумный термин «гробья» и за прекрасно-омерзительный глагол «эмотировать». Вообще, новояз «Слепой веры» вызывает какое-то особое мазохистское удовольствие, настолько эти словечки восхитительно идииотичны.

Вторая половина романа, впрочем, вызвала противоречивые чувства. Похоже, что автор мечется между серьезной книгой и пародией, так до конца и не понимая, что пишет. Поэтому ударная доза чернухи и «жести» в конце романа несколько разочаровывает, несмотря на то, что концовка вполне укладывается в логику сюжета. Ожидаешь чего-то другого — беспощадного и злого высмеивания, нарастания абсурда. А вместо этого – пафос. Формат обязывает?

А вообще книга очень сильна. Сильна именно этим злым смехом над нашей действительностью, над взаимоисключающими, но прекрасно уживающимися в человечестве деструктивными тенденциями. «Слепая вера» — это именно книга о том, как люди, разучившись думать, подменили Бога мелкими бесами своего подсознания. Получившийся мир стал таким нелепым и отталкивающим, что вызывает равное неприятие и у религиозных людей, и у сторонников науки, потому, что человеческая мораль в нем подменена инстинктами толпы – толпы напуганной, разъяренной, дезориентированной. Этот мир идет по пути наименьшего сопротивления – высокая смертность? Больше рожать! Без науки нельзя поддерживать Интернет и глобальную слежку? Значит, электроника – не наука, а «мудрость», так же как и пластическая хирургия. Термин значит больше, чем он значит – если нужно устранить противоречия, уточняется терминология.

Для западной цивилизации в настоящее время становится опасным явлением доходящий до абсурда культ детей. Из ребенка делают избалованного идола, внушая ему сознание своей исключительности, что потом создает ему серьезные проблемы с социализацией – потому что нельзя в приказном порядке объявить всех знаменитостями и гениями, точнее, объявить-то можно, но что это меняет? И вот пожалуйста – наркотики, самоубийства, чисто американский феномен «школьной стрельбы». В романе Элтона обожествление детей, абсурдное на фоне высокой детской смертности, доведено до предела – посмотреть хотя бы на их имена. Да и взрослые там – всего лишь инфантильные переростки (а откуда взяться другим?). Посмотрите хотя бы на эпизоды «разборок» в офисе Израза – ведь типичная картина для школьного ученического коллектива…

В нашей стране в последнее время идет война с матерной руганью, насилием и обнаженкой в СМИ. Но вот проблема – бороться с пошлостью, как таковой, не получается. Потому, что пошлость не имеет формального признака, она может быть сколь угодно завуалированной – оставаясь пошлостью.

Есть мысль о том, что появление Интернета заставило людей перейти к какому-то «ненастоящему», «виртуальному» общению. К сожалению, это сосем не так. Все гораздо хуже – Интернет создал новый подвид людей гиперобщительных, помешанных на общении. В реальности у человека может быть десяток-другой приятелей, ну может быть, человек пятьдесят. В Сети очень легко найти сотни. И пустопорожнее «общение» начисто съедает то время, которое человек мог бы потратить с пользой – прочитать книгу, посмотреть фильм, заняться своей физической формой; да просто поразмышлять, наконец. Хуже того, гиперобщительность уже становится нормой – в Европе некоторые психологи всерьез утверждают, что человек, не имеющий аккаунта в социальной сети может стать новым Брэйвиком. Конечно, пока к таким ученым относятся как к научным фрикам, но молодежь уже выражает недоумение, граничащее с неприязнью, в адрес тех, кто не нуждается в постоянном онлайне. Впрочем, это меня пугает слабо — вряд ли моя репутация малообщительного человека навредит мне больше, чем репутация человека… непьющего(!). Да-да, это по нынешним временам большой грех… Вы еще думаете, что Элтон перегнул палку?

В мире «Слепой веры» представления о сакральном и профанном вывернуты наизнанку. «Любовь» является «священной», но при этом никакая деталь личной жизни не может быть тайной. То есть «священным» в этом мире является не тайное, не то, что существует только в смиренных душах, то, о чем знают только любящие – а то, что уже стало пошлым, публичным. Эта тенденция намечается и в реальности – любой, кого коробит ярко выраженное сексуальное поведение, рискует нарваться на обвинения в ханжестве и религиозном фанатизме. Так вот – действительно сакральной любовь является для главного героя книги. Он изначально свободен от пуританских предрассудков, а отвращение к мировой пошлости помогло ему найти золотую середину, здоровое отношение к сексу.

И как легко отпугнуть обывателя от науки! Злой иронией выглядит упорное отрицание происхождения человека от обезьяны на фоне постепенной деградации человечества намного ниже обезьяньего уровня. Впрочем, отрицание эволюции всегда выглядит несколько абсурдно.

Достоинства произведения:

стопроцентная злободневность;

остроумие;

беспощадное высмеивание пошлости, невежества и жестокости людей.

Недостатки:

книга реально может устареть (дай-то Бог, чтоб устарела);

есть немало сомнительных деталей – например, непонятно, почему запрещена даже примитивная развлекательная литература, даже развлекательные сериалы – но разрешены компьютерные игры; зачем Церкви чудовищная рождаемость, если территория страны уменьшается и т. д.

Итог: Роман «Мы» Замятина писался в эпоху зарождения фашизма и сталинизма. На Оруэлла и Брэдбери повлияла эпоха гонений на коммунистов в США. «Слепая вера» — книга своего времени. Сейчас она нужна и актуальна, но что будет дальше? Остроумие Элтона я оцениваю очень высоко – он выдающийся мастер комедий, иначе и быть не могло. Но крайне шаблонный сюжет, родившийся то ли из желания соблюсти жанровые каноны, то ли из постмодернистских убеждений автора, может сыграть с ней злую шутку. А пафосная концовка имеет картонный привкус агитки. Пока же «Слепая вера» — актуальный роман, книга прямого действия, бьющая в цель и заставляющая понять, кто мы здесь, и что нужно делать, чтобы придуманный автором мир не стал реальностью. Ведь слепая вера – это движущая сила самых страшных конфликтов в истории человечества. И противопоставить ей можно только осознанную веру в реальный мир, в могущество разума, в чистые души, противостоящие инстинктам толпы, в того Бога, который требует от человека только одного – новых открытий и творчества.

Эта повесть послужила мне настоящим вознаграждением за усердие. Дело в том, что волею отечественных издателей она оказалась в одном томе с романом Сакё Комацу «Гибель дракона» («Погружение Японии»), о котором я писал отдельно. Что же касается повести – к счастью, она является полной противоположностью роману, оказавшемуся с ней под одной обложкой.

Сложно сказать, является ли это произведение фантастическим, или нет. Более того, отчасти именно этот вопрос и составляет основную идею повести. Что есть вымысел и чем он отличается от правды? И когда правда превращается в ложь? Это вопросы, на которые пытаются найти ответы герои повести. И ответ не так-то просто найти, как на первый взгляд. Несколько раз ситуация переворачивается с ног на голову.

Если человек видит то, чего не видят другие – он сумасшедший? Или, может быть, он – гений, которому доступны тайны Вселенной? Если двое не могут прийти к согласию в одном из пунктов, очевидно, что один из них неправ. Но кто – если объективная проверка их утверждений невозможна? Эта история – образец логического парадокса. Если можно быть марсианином, но при этом выглядеть как человек, биологически являться человеком, пользоваться земными ресурсами, производить товары и технику, идентичную земной; вдобавок, быть потомком покорителей Марса из далекого космоса – то можно ли вообще быть марсианином? Или же марсианин и землянин – это одно и то же?

Не случайно я перечисляю вопросы: «Совсем как человек» — это книга вопросов. На каждый из них можно дать однозначный и очевидный ответ… если не позволять себе задумываться. Иначе самое бредовое предположение, словно яд, проникнет в сознание, и навсегда отравит его образом иллюзорной и обманчивой Вселенной, где все – не то, чем оно кажется людям, ограниченным информационной средой, формирующей их личность.

Но это не книга ответов – это книга вопросов. Она не декларирует истину и даже не призывает читателя искать ее – всего лишь напоминает о том, что мы этой истиной не обладаем, а менее всего обладаем в то время, когда считаем, что тайн для нас уже не осталось.

Достоинства произведения:

совершенно парадоксальная, но при этом увлекательная философская игра;

предельно напряженный и абсолютно непредсказуемый сюжет;

свежий и тонкий юмор, глубокая ироничность повести.

Недостатки: отсутствуют.

Итог: автор иронично спрашивает – уверены ли мы в том, что знаем о мире? Не являются ли наши взгляды на мир систематическим самообманом, как говорится в психиатрии, «внутренне непротиворечивым бредом»? Повесть – всего лишь шутка, но с долей предостережения для тех, кто считает, что уже знает о мире абсолютно все.

Бродил я как-то мимо полок в районной библиотеке и остановил взгляд на сборнике «японская фантастическая проза». Честно говоря, мое знакомство с японской культурой довольно хаотично, оно ограничивается, с одной стороной, аниме и мангой, а с другой – японской мифологией, которой я довольно-таки серьезно интересовался в студенческие годы (да и сейчас, собственно). А вот литература Японии для меня – нечто новое.

Собственно, большую часть книги составляет роман Сакё Комацу «Гибель дракона» (или, вернее, «Япония тонет», ибо наши переводчики сочли, что это название не символизирует и решили добавить ПАФОСА; впрочем, отсебятины тут нет, они просто вынесли в заголовок основную метафору романа). Признаться, слово «проза» в названии антологии меня несколько ввело в заблуждение. В том смысле, что в наше время прозой принято называть «внежанровую», «большую литературу». А «Гибель дракона» — твердая научная фантастика. Очень твердая. 50 страниц научного объяснения катастрофы с диаграммами и схемами (!) – это, на мой взгляд, слишком. И это только самый крупный подобный пассаж – а в тексте их много. Поэтому лично мне книга показалась весьма скучной.

Главная проблема – фантастическое допущение взято из области науки, которой меня никогда не увлекала. Что поделать – на дилетантском уровне меня в разные периоды интересовали разные науки, от микробиологии до квантовой физики, но вот к физической географии и геологии у меня никогда душа не лежала. Абсолютно. Поэтому вникать в научные подробности не хотелось. То есть приходится констатировать – книга на любителя. Нет, в Японии, конечно, сейсмические явления – это, к сожалению, серьезная проблема, и, подозреваю, среднестатистический японец неплохо разбирается в причинах возникновения землетрясений, и, может быть, дело в этом.

Да и вообще, науки в этом романе ОЧЕНЬ много. А людей – очень мало. Что и обидно – короткие и редкие психологические зарисовки весьма эффектны.

Вообще, соотношение в «Гибели дракона» примерно такое:

1. Геология и сейсмология.

2. Экономика.

3. Политика.

4. Психология.

А хотелось бы:

1. Психология.

2. Политика.

3. Экономика.

4. Геология.

А ведь сюжет-то сильный! Если бы за него взялся бы кто-то вроде Стивена Кинга – богатейший материал для испытания психики героев на прочность! Но тех, кто отважится прорваться через подробнейшие научные объяснения, ждет грандиозная и страшная история гибели великой страны – и серьезных усилий стоит убедить себя в том, что это всего лишь вымысел. Множество персонажей, которым уделено очень мало текста, раскрыты широкими мазками – но это не обедняет их образов, потому, что главное – это то, что не сказано. Да, все же «Гибель дракона» — это настоящая литература, и эту книгу никак нельзя назвать примитивной в психологическом плане. Скорее, проблема не в качестве, а в количестве – слишком мало людей, слишком много науки.

И все же ее видно – чудовищную, ни с чем ни сравнимую боль людей, теряющих то, что является основой жизни человека – Родину. Землю своих богов и предков, землю, на которой поколения росли, трудились, любили. И это действительно шокирует – на фоне многостраничных холодных рассуждений о процессах в земной мантии и политико-экономических способах спасения японской нации. Но это какой-то особенный мазохизм – вылавливать жемчужины психологических находок и живых мыслей и океане научной и околонаучной информации.

Достоинства произведения:

грандиозная концепция, требующая особой смелости – ибо масштабно и провокационно, и очень страшно;

живые персонажи – которых, увы, до обидного мало;

Япония 70-х как она есть, без клюквы и искаженного европейского восприятия.

Недостатки:

засилье наукообразности, «разжевыванию» и обоснованию фантастического допущения посвящено едва ли не 70-80% текста;

несмотря на трагическую основу сюжета – очень мало собственно психологизма, мало проявлений личности героев.

Итог: все-таки я больше люблю читать о людях, чем о тектонических процессах. Книга очень специфична. Чтобы ее воспринять положительно, надо быть или японцем, или поклонником «твердой НФ». О чем и свидетельствует низкая популярность романа за пределами Японии. Все-таки литературное произведение не должно быть настолько скучным.

Всякий раз за очередное фэнтези принимаюсь с опасением. Уж слишком мало в этом жанре сильных вещей и очень много – бессмысленных поделок. Из-за этого страха разочарования я постоянно откладывал «на потом» прочтение эпопеи Мартина. К счастью, опасения мои не оправдались совершенно – «Игра престолов» — масштабная и удивительно проработанная вещь, в которую автор вложил душу и немалый труд.

После прочтения первых глав романа мне так и хотелось назвать его «историческим». И действительно, временами единственное, что мешает применить к нему это определение – то, что это «история» вымышленного мира. Я был не удивлен, когда выяснил, разыскивая информацию о книге и авторе в Интернете, что одним из источников вдохновения для Мартина стала сага Мориса Дрюона «Проклятые короли». Ассоциации с «Проклятыми королями» начались с первых же эпизодов в Винтерфелле. Придворные интриги, соперничество знатных домов за королевский престол, амбиции и заговоры, войны и предательства – да, это то самое европейское Средневековье. За исключением того, что это не Европа, а мир, в котором зима и лето длятся годами, волки вырастают размером с тигра, а из северных лесов приходят чудовища и мертвецы. А еще здесь когда-то жили драконы…

Для Толкина была характерна эпичность, мифологичность, сказочность. Сапковский шокирует циничностью и разнообразной «жестью», а также неразрешимыми моральными дилеммами. Для фэнтези Джорджа Мартина ключевым словом может стать слово «реалистичность». Помимо вымышленного мира, фантастические допущения сведены к минимуму. За редким исключением фантастика является только «спецэффектами», сопровождающими развитие сюжета. Возможно, в дальнейших томах саги фантастики станет больше, но главное, чтобы это не нанесло ущерба сюжету и прорисовке характеров. Нет, сказочные и мистические элементы делают книгу интереснее, но прежде всего, «Игра престолов» — это история интриг и борьбы за власть, история войн и предательства. И это, в общем-то, замечательно – до Мартина вряд ли кто-то создавал «исторический» эпос полностью вымышленного мира, настолько детально проработанный, что остается ощущение, что у автора были в распоряжении исторические хроники какой-нибудь иной планеты. Какой труд и сила воображения вложены в этот роман – нетрудно представить.

«Игра престолов» начисто лишена мифологического черно-белого восприятия мира, толкиновской патриархальности. Семь королевств – это не уютный мир Средиземья: персонажи Мартина являются абсолютно реальными типажами, которые окружают нас в реальной жизни. Благородство и доблесть – это лишь то, что делает человека орудием в руках более хитрых и жестоких. Или становится причиной его падения и гибели. Нед Старк честен и милосерден – и поэтому не может отличить предателя от друга, судя о людях по себе. Он истинный рыцарь – но принесло бы его правление больше добра стране, чем правление столь же легковерного и нерешительного Роберта? Вот и Варис сомневается в том, что стране обязательно нужен благородный и мудрый король – достаточно и глупого и самонадеянного принца Джоффри, только бы мятежи не раскололи государство. Народу все равно, кто правит страной и по какому праву, лишь бы были поменьше налоги и обильней урожай – сообщает принцессе Дейенерис беглый рыцарь Мормонт. Наследство, честь династии, истинность благородного происхождения правителя – это лишь пустые слова, элементы «имиджа». Кто-то не признает нового короля? Любой рот заставят замолчать деньги или яд.

Впрочем, при этом в «Игре престолов» нет гротескной постмодернистской «чернухи», как, например, в «Ведьмаке» Сапковского. Это ощущение может создаться, если сначала ознакомиться с сериалом по книге – великолепно снятым, но, к сожалению, почему-то содержащим намного больше, чем в книге, секса и насилия. Нет, здесь все в меру – ровно настолько, чтобы стало понятно, что герои – живые, настоящие люди.

О Эддарде Старке я уже сказал достаточно – он представляет из себя именно тот тип воина, рыцаря, с убеждениями которого нечего делать в политике. Честно говоря, изначально он вызывает большую симпатию, но постепенно от нее остается только жалость. Простому человеку с Севера, живущему в беспокойном морозном краю, полном разбойников и диких зверей, не понять обманчивого покоя и зловещей роскоши королевского двора. Нет, лорд Старк вовсе не пример для подражания – скорее наглядный пример судьбы «сказочного рыцаря» в реальном мире.

Леди Старк пытается плести интриги – но она так же полглощена Севером, да к тому же одержима своими мелкими страстями, не в силах представить общей картины происходящего. События ее жизни кажутся ей преувеличенно важными, в то время, как происшествие с Браном остается на периферии конфликта. Главным для нее становится найти заказчика убийства, и это мешает Кейтилин увидеть целостную картину и опасность, грозящую ее супругу. Она вызывала бы однозначную симпатию – если бы не эпизод прощания Джона с Браном (прочитавшие поймут). Ее чувства и события Винтерфелла закрывают для нее весь остальной мир.

Трудно сказать что-то о старшем сыне Неда, Роббе, слишком уж он старается подражать отцу во всем и идти по его стопам. Бран – куда более интересный персонаж, поскольку извечный путь Старков-воинов для него закрыт. Он вынужден сделать своим главным оружием разум. Неудивительно, что Тирион симпатизирует ему.

Джон Сноу… На первый взгляд он тоже точная копия Эддарда Старка, но очень смущают намеки на тайну его рождения. Уж слишком непохоже на Неда — плодить бастардов. Но, как бы то ни было, воспитание в доме Старков вполне сказалось на Джоне. Он – тонко чувствует добро и зло, обладает обостренным чувством справедливости, но при этом зачастую слишком прямолинеен. По сути, он такой же идеалист, как и лорд Старк.

Санса и Арья – две противоположности. Арья унаследовала боевой характер, интуитивную нетерпимость к подлости. Однако, в отличие от отца, она весьма прозорлива и очень подозрительна – жаль, что Нед Старк так мало уделяет внимания ее словам… Санса столь же доверчива, как и ее отец, если его обманула старая дружба, то ее – влюбленность. Из всех персонажей саги, она, пожалуй, раздражает пока больше всех – откровенным непониманием человеческих характеров и поразительной способностью к самообману. Она находится в плену стереотипов и мечтаний, настолько, что только очень жестокий урок способен выбить ее из этого вымышленного мира.

Ланнистеры, как и положено злодеям, весьма колоритны. Особенно неприятен Джоффри – его мерзкий характер и отношение к окружающим порождены исключительно воспитанием и наследственностью, и ничем не могут быть оправданы. Серсея, в общем-то, полностью раскрывает свои мотивы в беседе с лордом Старком – но даже это ее не оправдывает. Джейме Цареубийце (откуда в Семи Королевствах цари – это нужно спросить у переводчика, так же, как и почему в тексте присутствует слово «лет» в значении «годов», если лето в этом мире длится значительно больше года), как ни странно, свойственны какие-то зачатки благородства – только требования Серсеи заставляют его поднять руку на Брана. Впрочем, ранее он не колебался, убивая внуков Безумного Короля… Так или иначе, он вызывает уважение разве что как воин. Лорд Тайвин Ланнистер появляется на страницах «Игры престолов» совсем ненадолго, но этого хватает, чтобы понять, почему Джейме и Серсея выросли такими, как они есть. А вот их брат Тирион – «белая ворона» в семье. Будучи карликом, он испытывал на себе достаточно неприязненное отношение со стороны своего отца. Поэтому амбиции Ланнистеров и их хищническая мораль мало интересуют Тириона. Он, при всей своей циничности, не смотрит на окружающих, как на орудие к достижению цели; власть вообще мало интересует его. Тирион – человек мыслящий и чувствующий, он – исследователь по натуре. И еще: он знает о человеческих слабостях и слабых людях больше, чем кто-либо из Ланнистеров. При не слишком большом влиянии на сюжет Тирион становится, пожалуй, самым колоритным и интересным персонажем. Что особенно приятно, автор не наделяет его нарочито положительными чертами, вроде доведенного до абсурда стремления к справедливости, характерного для Неда Старка; но при этом он совершенно лишен, повторюсь, типичного властолюбия и жестокости Ланнистеров. Слышал мнение, что Тирион является альтер-эго автора в мире романа; учитывая его интерес к литературе, возможно, так оно и есть. Так или иначе, именно он больше всего понравился мне из всех персонажей книги – своим остроумием и здравомыслием, человечностью и умом.

Король Роберт – довольно жалок и весьма раздражает. Его нельзя назвать плохим человеком; но он категорически не на месте в жизни. Прямой и открытый характер Роберта и его отвращение к интригам делают его легкой добычей заговорщиков; склонность к алкоголизму добивает его. Становится жаль, что он не остался обычным местным лордом: значительные государственные задачи совсем не для него.

Что касается Таргариенов, то с Визерисом все просто – еще один властный сопляк. Жаль, что Джоффри не постигла его участь… А вот Дейнерис – еще один симпатичный мне персонаж. В отличие от прочих персонажей книги, ее личность показана в динамике развития. Пожалуй, сюжетная линия последних Таргариенов – самая драматичная, сложная и непредсказуемая в книге; история потерь и обретения. Не имея ничего, неожиданно найти свой дом и любовь и вновь все потерять; и найти в себе силы встать и продолжить борьбу… Чудовищные испытания превращают Дени из хрупкой девушки, запуганной братом-садистом, в истинную королеву, в свои четырнадцать лет она сполна познала и любовь и ненависть. Что бы не было с ней дальше, вряд ли кто-то сможет теперь внушить ей страх.

Писать обо всех, впрочем, долго и бессмысленно. Выше описана едва ли треть персонажей «Игры престолов», и среди тех, что не попали в список, есть весьма интересные. Вкратце изложу «рейтинги самых-самых».

Самые интересные и симпатичные:

1. Тирион Ланнистер. Он нравится почти всем – а какому книжному червю он не покажется родственной душой? Впрочем, сравнивать себя с этим персонажем нескромно; он, если не мудр, то весьма умен.

2. Принцесса Дейнерис. Ее душа словно бы пробивается сквозь каменную скорлупу, как новорожденный дракон. Любовь разбивает скорлупу страха, а боль потери убивает в душе принцессы последние иллюзии. Виновата ведьма-мейега в случившемся, или нет, принцесса, не колеблясь, посылает ее на костер – поступок жестокий и политически грамотный; поступок истинной королевы.

3. Арья Старк. Девочка намного умнее свое отца – без комментариев. К тому же, очень выгодно смотрится на фоне жеманной и недалекой Сансы.

4. Бран Старк. Мне он кажется самым умным из наследников Неда Старка.

5. Пятое место разделю между тремя персонажами: Джон Сноу (но не дайте боги ему сунуться в политику вслед за Старком), Бронн (наемник с циничным чувством юмора.. знакомый типаж, не правда ли?) и Сандор Клиган (похоже, я тоже испытываю сочувствие к «калекам, бастардам и сломанным вещам»; типичный пример мерзавца-который-был-бы-нормальным-если-бы-не-сволочная-судьба).

Самые неприятные и раздражающие:

1. Принц Джоффри. Дурак, садист, избалованный мальчишка. К сожалению – король.

2. Визерис. Дурак и садист. К счастью, не король.

3. Мизинец. Подлец. К сожалению – не дурак. Не король – зачем ему?

4. Лиза Аррен. Абсолютная патология.

5. Эддард Старк, его дочь Санса и король Роберт. Отличаются умом и сообразительностью…

Пятиминутка психоанализа. Совсем не братские чувства и отношения между братом и сестрой встречаются в «Игре престолов» весьма часто. Еще наблюдение:

И еще по поводу фантастичности. Как ни странно, но именно минимальность фантастических элементов привлекает в этом романе больше всего. Причудливый климат Семи Королевств – в первую очередь метафора приближения смутных времен. Иные – появляются только раз, но этот эпизод реально вызывает жутковатые ощущения. Правда, судя по драконам, дальше фэнтези будет больше, чем «псевдоистории» — но делать выводы рано.

И животноводство. «Фэнтезийность» представлена в том числе и присутствием лютоволков — огромной разновидности волка, неплохо поддающейся приручению. Я не любитель собак, но даже меня эти преданные и умные звери сумели растрогать. Как жалко, что в экранизации вместо темы братьев наших меньших решили раскрыть другую, более востребованную. А ведь волки должны были присутствовать в трех боевых сценах! Впрочем, сериал – это уже другая проблема…

Достоинства книги:

проработанный, невероятно убедительный мир;

множество «живых», проработанных персонажей;

достоверный психологизм;

неоднократные примеры превосходства ума над силой;

сложный и крайне непредсказуемый сюжет.

Недостатки: как таковых нет. Хотя кого-то может покоробить навязчивая тема инцеста. Есть также мелкие ляпы вроде «легкоплавкого» золота и сомнительные «находки» вроде «боевых евнухов».

Итог: масштабность эпопеи Мартина превышает размах всех его «конкурентов», а ставка на реалистичность и «псевдоисторичность» резко отделяет его и от адептов «Страны Эльфов», и от чернушников, живописующих легкодоступных принцесс в батистовых трусиках и веселую расчлененку.

Повесть была написана задолго до романа, частью, которого она стала – и прочитал я ее где-то за год до того, как «Нам здесь жить». Хоть и получилось это странно – дело в том, что сначала роман у меня «не пошел», и я, открыв его на середине, взялся за эту историю, так сильно выбивающуюся из основного текста – и по стилю, и по месту действия. Тогда она понравилась мне больше, чем история Города с его странным и нелогичным миром; и позже, когда я неожиданно «въехал» в суть романа, нравится не меньше.

История, в общем-то, для фантастики типичная: противостояние современного человека с его потребительским отношением к природе, видящего в ней исключительно источник дохода — и человека древнего мира, не противопоставляющего себя природе и относящегося к ней с уважением. Что же поднимает короткую повесть Олди над массой экологически-нравоучительных ужастиков? Как обычно – авторское мастерство. Здесь даже нет особенных стилистических ухищрений – все достаточно просто, но выразительно. Чтение повести создает буквально кинематографический эффект – настолько четкими и ёмкими стали портреты героев. Впрочем, авторы именно на такую «визуализацию» и рассчитывали – недаром герои очень похожи на архетипичных персонажей голливудских фильмов. Ощущение трагедии возникает в самом начале, и нарастает до самой шокирующей развязки, когда напряженность ситуации близка к безумию. Читатель словно бы присутствует в баре, где сталкиваются в словесном поединке убийца и любимая девушка убитого, своей кожей ощущает – кто-то не выйдет отсюда живым. Для подобного эффекта вводится герой-наблюдатель, ученый, приехавший для изучения уникальной акулы, из-за которой, собственно, и все и началось. Как и читатель, он совершенно не подготовлен и шокирован происходящим, не сразу понимая, в центре какого конфликта оказался.

Мифологический сюжет – обычное дело для Олди. Мифологичность этой повести – фундаментальна. История Пола – почти евангельская. Избранный древним духом моря, он мог бы стать покровителем человечества и примирить людей со стихией — но люди отвергли его и его путь. Он вернется – вторым пришествием, Страшным судом, уничтожая богоотступников и демонов – но это, впрочем, будет потом, когда маленькая трагедия американского прибрежного поселения станет часть всемирной трагедии. А в рамках повести исход его истории более оптимистичен; все же повесть не совсем о том же, о чем выросший из нее роман. Потому, что природа, в отличие от человека, вечна, она переживет миллионы таких мерзавцев, как Малявка Лэмб и его дружки. Но вот сколько они успеют уничтожить прекрасного, сколько они смогут погубить нормальных людей? Боги дарят воскрешение, но никто не войдет в одну реку дважды. Отвергая защиту, слепые в своем самодовольстве и эгоизме, люди порождают новых мстителей. Сколько сможет вытерпеть мир, прежде чем погибнет или, что вернее, изменится так, что людям больше не будет в нем места?

Достоинства произведения:

старая, но все еще актуальная тема;

философская идея;

предельная, болезненная достоверность образов.

Недостатки:

не обнаружено.

Итог: все время мешает прочитанный роман изолированному восприятию истории Пола и Н’даку-ванги. А ведь повесть не столько о «втором грехопадении», сколько о том, что прогресс не должен мешать человеку оставаться человеком. В том числе, и по отношению к природе. Цивилизованность не делает варвара культурным человеком. Даже если оставить сомнительную дорожку рассуждений о мудрости и превосходстве древних людей — современный человек, воспитанный обществом потребления, часто лишен элементарных моральных принципов, ничем не отличаясь от дикого зверя. Но почему-то считает себя лучше, чем те, кто во что-то верит.

И еще один отрывок из «Владимира третьей степени». По всей видимости – вариант завязки. К сожалению, отрывок столь короткий, что в полной мере талант Гоголя-комедиографа в нем проявиться не может. Все же здесь есть и авантюрная завязка, и неожиданный сюжетный ход, и житейский абсурд – все приметы гоголевских комедий. Что тут остается сказать – жаль, что этот замысел так и не был доведен до конца.

Забавно: несмотря на то, что это произведение я прочитал только на днях, знал я его едва ли не наизусть; настолько зацитировано оно критиками и авторами учебников. Больше всего «Театральный разъезд…» напоминает… фрагмент форума из интернета. То есть все то же нагромождение сталкивающихся мнений, в основном переставляющих из себя одно и то же, выраженное разными словами. Множество зрителей без устали «пережевывают» одно и то же – хорош «Ревизор» или плох, допустимо ли смеяться над чиновниками или недопустимо категорически, нужны ли обществу легкомысленные развлекательные комедии, или необходима злобная и беспощадная сатира. Понятно, что этот поток обсуждений упорядочен автором; поэтому сначала он читается весьма живо, с интересом.

Но ближе к концу этой небольшой пьесы череда зрителей кажется уже бесконечной, а их высказывания – однообразно-повторяющимися. Это вполне реалистично, но, к сожалению, заставляет зевать от скуки и усталости. Финальный монолог тоже не радует: Гоголь выступает в роли Капитана Очевидность и произносит пафосную апологию «Ревизора». С автором сложно не согласиться – уж если кто и имеет право на трактовки и комментарии, так это он. Смущает только, что он чувствует какую-то необходимость постоянно оправдываться за «Ревизора», постоянно что-то объяснять и разъяснять. А ведь потом была и «Развязка «Ревизора»! Похоже, автора смущало, что некоторые не поняли великую комедию… Но зачем эти болезненные оправдания, пояснительные монологи? Не лучше ли внять совету Пушкина – «И не оспаривай глупца»? Кто-то не понимает, кому-то выгодно не понимать – и вряд ли со всем этим можно что-то сделать.

Достоинства произведения:

интересная концепция;

детальный разбор сущности «Ревизора».

Недостатки:

избыточный пафос;

зачем нужен этот детальный разбор?

Итог: как бы не была справедлив монолог Автора, все равно остается какое-то смутное, даже неприятное чувство – будто он оправдывается. Будто чувствует какую-то вину в том, что был неправильно понят. Жаль, видимо, не мог Гоголь понять одно – всегда найдется тот, кто обругает даже общепризнанный шедевр.

Из всех кусочков ненаписанного «Владимира третьей степени» этот – самый проработанный. Читал я его перед сном, и смеялся так, что спать расхотелось – все же объем «Отрывка» позволил Гоголю «разогнаться» и в полной мере проявить талант комедиографа. Персонажи парадоксальны и реалистичны одновременно, внимание автора к деталям – очень высокой степени. Присутствует даже некая смысловая завершенность: читатель наблюдает типичную картину, к сожалению, далеко не смешную в реальности – полное непонимание воспитателем своего воспитанника; ситуацию, когда недалекий родитель не видит склонностей и талантов своего ребенка и делает его орудием своих амбиций. Впрочем, недоросль, выращенный в обстановке доведенной до абсурда гиперопеки – мягко говоря, не новая тема в отечественной комедии. Но живость персонажей и в особенности коварство Марьи Александровны смягчают впечатление от эксплуатации таких неоригинальных типов. Весело, интересно, и весьма психологично.

Несколько легких бытописательных сценок, по-гоголевски забавных и своеобразных. Более интересны как «документ эпохи», чем в качестве литературного произведения. Изначально диалог Аннушки с дворецким тоже должен был войти в комедию «Владимир третьей степени», но затем был включен в эту комическую зарисовку. Атмосфера интересна, но более здесь ничего нет – ни проработанных образов, ни явной сатиры, ни серьезной проблематики. Но мастерство писателя видно и в таком наброске.

Фрагмент так и не написанной комедии – похоже, того самого «Владимира третьей степени», концепция которого, существенно переработанная, впоследствии легла в основу «Записок сумасшедшего». Утренний разговор двух важных чиновников наполнен пустопорожней болтовней и предвкушением вечерних развлечений – одно самодовольство и ни слова о чем-нибудь действительно важном и значительном. Такие типажи еще встретятся читателю в «Ревизоре» и «Мертвых душах». Однако одного диалога маловато, чтобы судить о персонажах – праздный разговор еще не является признаком постоянной праздности и лени. Не все же время им о службе беседовать? В общем – довольно сырая наработка, черновой материал.

Очень сильная в плане сюжета вещь. Да, пожалуй, несмотря на то, что эта комедия злее и злободневнее «Женитьбы», она все равно не дотягивает до глубины и всеобщности «Ревизора». Но именно от «Игроков» оторваться почти невозможно. Столкновение отчаянных характеров, сплетение интриг, трагикомические ситуации и непредсказуемая развязка – один сплошной драйв, или, выражаясь более аутентично – кураж. Впрочем, кто куражится, а кем руководит трезвый расчет – это вопрос, который читатель (или зритель) будет задавать себе на протяжении всей пьесы.

Особенно забавляет шулер, в двух монологах сначала прославляющий, а потом проклинающий свое искусство. Резкие контрасты, ситуации постоянного обмана – в «Игроках» мы находим тот же авантюрный дух XIX века, которым полны и «Ревизор», и «Мертвые души»; и которым до сих пор не могут переболеть беллетристы.

Ну и, конечно, персонажи – абсолютно не похожие друг на друга, взаимодействующие в сложной сети тройного обмана. Каждый внешне прикидывается простаком; каждый на самом деле каменно-спокоен и сосредоточен до предела; и каждый в глубине души боится остаться в дураках. А что тут сказать – Гоголь есть Гоголь.

Достоинства произведения:

сюжет;

персонажи.

Недостатки:

достаточно простая идея произведения.

Итог: отличная, веселая, лихая вещь. С фирменной гоголевской ВНЕЗАПНОЙ концовкой. Жалко только, что автор впоследствии переключился на заведомо невыполнимый проект «Мертвых душ», и отошел от драматургии. Впрочем, Гоголя и так есть, за что уважать.

Ну что же, я практически полностью согласен в этом вопросе с Гоголем… за исключением того, что полностью изгнать из критики личностное отношение, все же, невозможно. Да, я, еще только начиная писать рецензии, склонялся к безличностно-академическому стилю – но постепенно искушение говорить своими словами брало верх. Как бы не пытался критик быть беспристрастным, все равно его личный опыт будет сказываться. Да и скорее плохую книгу интересно «препарировать», а о хорошей хочется писать просто, по человечески. Впрочем, и о недостатках произведений иногда приходится говорить, добавляя «имхо» — то, что для одного читателя недостаток, для другого может оказаться и достоинством.

Что касается личности автора, то и о ней полностью забыть не получается. Ведь недостатки произведений иногда напрямую связаны с не слишком приятными личными чертами автора – и здесь трудно не скатиться в осуждение. Понятно, что оценивать следует только произведение, но поневоле при этом поднимается вопрос и об авторском таланте – насколько он велик, и в какой степени проявился в данном случае.

Если мы исследуем книгу, то немаловажными для нас становятся мотивации автора, а значит, его психология, убеждения. Если мы напротив, стараемся дать книге оценку – то здесь будет замешана уже наша личность с ее опытом. Объективность – лишь идеал, к которому следует стремиться, но достигнуть его невозможно… да и нужно ли? Достаточно попытаться быть добрее и не осуждать непонятное.

Самое странно, что эту общеизвестную гоголевскую вещь я полностью осилил только на днях. Много раз слышал ее радиопостановки, пару раз в школьные годы принимался читать – и всегда где-то с середины до конца пробегал глазами по диагонали, не вникая. Ну вот не воспринимался у меня в детстве Гоголь без мистики, да еще и в драматической форме.

Впрочем, есть и более серьезная причина. В конце концов, в «Ревизоре» тоже нет фантастического допущения, а читал я его с интересом, перечитывал много раз с удовольствием, и помню почти наизусть. Дело в том, что «Женитьба» — все-таки достаточно легкомысленное произведение. Нет, конечно, эта пьеса очень жизненна и, так сказать, меметична – на цитаты растащили ее, как и все творчество автора. Нельзя упрекнуть «Женитьбу» и в отсутствии остроумия – здесь юмористический талант Гоголя проявился в полной мере, не отягощенный горькой сатирой. Но именно отсутствие серьезной тематики ставит эту пьесу в невыгодное положение в сравнении с «Ревизором». Ни сейчас, ни, тем более, в детстве, вся эта брачная история чиновника Подколесина меня никак не трогала. Ну, забавная житейская ситуация, доведенная до абсурда. Ну и что?

Впрочем, не всем же книгам быть переполненными философским смыслом. Надо же когда-нибудь и просто посмеяться от души. Благо, в чувстве юмора классику не откажешь.

Достоинства произведения:

гоголевский юмор – эталонная вещь;

ситуации при всей абсурдности наполнены живостью психологизма.

Недостатки:

легкомысленное содержание.

Итог: образец гоголевского юмора. Но до «Ревизора» не дотягивает очень сильно. Что до Подколесина – молодец, раньше бежать надо было. Если нет настоящих чувств – на фига это надо?

P. S. И все же есть один важный момент – очень хорошо эта пьеса демонстрирует одну обострившуюся с годами черту – страх Гоголя перед женщинами. Чем дальше, тем более опасными, фатальными или даже нелепо-отталкивающими становятся женские образы в его творчестве. В «Ночи перед Рождеством» или «Майской ночи» мы видим прекрасную возлюбленную главного героя, но еще в «Вечере накануне Ивана Купалы» девушка становится причиной гибели своего любимого, хоть и косвенно. С «Миргорода» начинается настоящая фобия: в повести «Тарас Бульба» из-за любви погиб Андрий, о панночке из «Вия» и говорить нечего. Далее – «Невский проспект»… Такое ощущение, что у Гоголя только два основных типа женских образов – «ведьма», сулящая погибель, иногда поневоле (от ведьмы из «Вия» до провинциальных дам, едва не погубивших сплетнями затею Чичикова); или старуха – комически-нелепая (прислуга Ивана Никифоровича, Коробочка) или сентиментально-трагичная (жена Тараса Бульбы, а также Пульхерия Ивановна из «Старосветских помещиков»). Думаю, этот страх проистекал от бессознательной ассоциации женского начала с хтоническими силами, страх перед которыми был едва ли не личностнообразующей чертой Гоголя.