| Статья написана сегодня в 16:06 |
Рэй Брэдбери Маханический пёс "The Mechanical Hound", 2007
В 2006 годы вышел сборник "Match to Flame: The Fictional Paths to Fahrenheit 451", в который вошли письма, рассказы и наброски, связанные с возникновением романа «451 по Фаренгейту». Некторые вещи были представлены только лишь в виде факсимиле. Так небольшой набросок, вошедший в этот сборник и перевод которого здесь представлен, включён в книгу без какой-либо обработки, вместе с исправлениям и пометками автора. Это совсем небольшой набросок на одну страницу печатного текста.
Оно спало. Оно не бодрствовало, а лишь тихо гудело в своей большой конуре в дальнем углу полицейского участка. Тусклый лунный свет начинающегося утра падал через оконную раму на него, касаясь то тут, то там латуни, меди и стали, осколков рубинового стекла и чувствительных волосков-капилляров в покрытых нейлоном ноздрях существа, которые легонько трепетали. Его восемь лап с резиновыми подушечками были поджаты, как у паука. Оно было похоже на большую пчелу, вернувшуюся с поля, где мёд полон ядовитой дикости, безумия и кошмаров, его тело было переполнено насыщенным нектаром, и теперь, во сне, избавлялось от злой истомы. Шериф маленького городка лежал, не смыкая глаз, его пятидесятивосьмилетний помощник — на другой койке напротив. Что-то не давало им заснуть уже около часа. Они оба молча наблюдали друг за другом с открытыми глазами. Потом оба взглянули на металлического пса, гудящего в конуре между ними, и наконец шериф произнёс: — Интересно, иногда я думаю, о чём оно размышляет по ночам? Мыслит ли оно вообще? Оно живое, интересно, или как? — Оно не думает ничего, чего бы мы не желали, чтобы оно думало. — Хм, это печально, — с тихой грустью сказал шериф. — Ведь всё, что мы в него вложили, — это охота, преследование и убийство — мы вложили в него только плохое. Какой стыд.
|
| | |
| Статья написана 11 сентября 11:16 |
Как обычно начинаем с новинки В переводе на венгерский вышел роман Сергея Лукьяненко и Ивана Кузнецова "Печать Сумрака", выполненный Жужей Эгри.  | | Аннотация: Равновесие Света и Тьмы нарушено. В городе появилась третья сила, чьи возможности лежат за пределами сил, доступных Иным.
Новоиспеченный сотрудник Ночного Дозора Алексей Романов становится главной фигурой в игре могущественных магов. Ему предстоит разобраться в хитросплетении чужих интриг, а это непросто, учитывая, что Ночной и Дневной Дозоры не единственные игроки.
На помощь Дозорному приходит Темный маг. Единственный, кто понимает подоплеку происходящего. Но помощь Темных небескорыстна, а цена, которую приходится платить, подчас слишком высока. |
|
Ну а теперь об отдельных переводах в различных антологиях. Будем двигаться по порядку публикаций. 1. И снова венгерский. Антология 1965 года "Riadó a naprendszerben. 23 tudományos-fantasztikus novella". В переводах Андроша Апостола рассказ Анатолия Днепрова "Крабы идут по острову" и рассказ братьев Стругацких "Забытый эксперимент".  | Издательство:  Budapest: Európa Könyvkiadó, 1965 год, 19160 экз. Формат: другой, интегральная обложка, 476 стр. Комментарий: A védőborító, a kötésterv és az illusztráció Hegedűs István munkája. |
|
2. Англоязычная антология 1968 года "Continental Short Stories: The Modern Tradition". В ней можно найти перевод рассказа Исаака Бабеля "Иисусов грех" от Эндрю МакЭндрю. 3. Немецкая антология 1970 года "Das Monster im Park". И снова перевод рассказа Анатолия Днепрова "Крабы идут по острову". Перевод Рут Элизабет Ридт.  | Издательство:  München : Nymphenburger, 1970 год, твёрдая обложка, 263 стр. Комментарий: Umschlagillustration de Greiff-Poppen. |
|
4. антология от Деймона Найта, вышедшая в 1974 году "Happy Endings" радует переводом ещё одного рассказа Исаака Бабеля на английский — "Письмо". Увы, без данных о переводчике.  | Издательство:  Indianapolis: Bobbs-Merrill Company, 1974 год, твёрдая обложка + супер, 215 стр. ISBN: 0-672-51879-1 |
|
5-6 Две антологии, увидевшие свет в 1975 году. Немецкая антология "Insel der Krebse". И опять перевод рассказа Днепрова, давший название всей книге. Переводчиком выступил составитель антологии Вульф Бергнер.  | Издательство: München: Heyne, 1975 год, мягкая обложка, 123 стр. ISBN: 3-453-30373-3 Серия: Heyne Science Fiction & Fantasy |
|
Венгерская антология "Galaktika 15: Tudományos-fantasztikus antológia". В книге можно найти перевод повести Кира Булыче "Девочка, с которой ничего не случится" , а также перевод статьи Владислава Пронина и Андрея Чернышева "Метаморфозы научной фантастики – 2001". Рассказ в переводе Иштвана Элека, а статья — Шандора Шекели..  | Издательство: Budapest: Kozmosz kőnyvek, 1975 год, мягкая обложка, 128 стр. Комментарий: Иллюстрация на обложке G. Korga. |
|
7. 1979 год. И снова проивзедение Кира Булычева "Поделись со мной..." в американском журнале "Analog". Перевод Хелен Зальц Якобсон. 8. Следующее десятилетие. Издание 1980 года на чешском "Stvořitelé nových světů. Výbor ze světové vědecko-fantastické literatury". Сразу четыре рассказа в переводах составителя антологии Иво Железны — Дмитрий Биленкин "Давление жизни", Аркадий и Борис Стругацкие "Пришельцы: рассказ участника археологической группы «Апиды» К. Н. Сергеева", Илья Варшавский "Перпетуум мобиле" и Вадим Шефнер "Скромный гений". В 1990 году антология была переиздана ещё раз.  | Издательство:  Praha: Albatros, 1980 год, 34000 экз. Формат: другой, мягкая обложка, 320 стр. ISBN: отсутствует Серия: Klub mladých čtenářů Комментарий: Graficky upravil a obálku navrhl Jan Solpera. |
|
9. В 1983 году этот же составитель/переводчик выпустил ещё одну антологию "Experiment Člověk", куда попала повесть Аркадия и Бориса Стругацких "Попытка к бегству".  | Издательство: Praha: Svoboda, 1983 год, 90000 экз. Формат: другой, твёрдая обложка + супер, 728 стр. Серия: Science Fiction Комментарий: Přebal, vazbu a grafickou úpravu navrhi Miroslav Jirinek. |
|
10. Вернёмся немного назад. Немецкая антология "Das Raumschiff", в состав которой составитель включил рассказ братьев Стругацких "Свидание". Переводчиком выступила Алёна Мёккель, неоднократно переводившая советскую фантастику.  | Издательство: Berlin: Neues Leben, 1981 год, Формат: другой, мягкая обложка, 382 стр. Серия: Wissenschaftlich-phantastische Erzählungen aus aller Welt Комментарий: Einband: Werner Ruhner. Illustrationen von Werner Ruhner. |
|
11. Следующая антология вышла в Лондоне в 1984 году — "Magical Realist Fiction". В её состав вошли произведения классиков: "Нос" Николая Гоголя, отрывок из "Крейцеровой сонаты" Льва Толстого, "Лиомпа" Юрия Олеши, "Египетская марка" Осипа Мандельштама, "Посещение музея" Владимира Набокова и, вновь, "Иисусов грех" Исаака Бабеля. С переводчиками можно ознакомиться на странице издания. 12. Последнее десятилетие 20-го века. Немецкая антология от Вольфганга Эшке — "Gogols Frau". Составитель включил рассказ Виталий Забирко "Сторожевой пёс корпорации" и рассказ Евгения и Любови Лукиных "Сила действия равна... " . В обоих случаях за перевод отвечал Эрик Симон. 13. И остановимся на англоязычной антологии 1991 года "When the Music's Over". Здесь можно найти перевод рассказа Юрия Глазкова "Планета-зеркало". Переводчиком выступил Грэм Уиттакер.  | Издательство: New York: Bantam Spectra, 1991 год, мягкая обложка, 322 стр. ISBN: 0-553-28985-3, 978-0-553-28985-5 Комментарий: Book dealing with the stories behind The Doors' songs.
Cover art by Tim Jacobus. |
|
Спасибо всем, кто помогал с наполнением колонки!
|
| | |
| Статья написана 10 сентября 11:13 |
Норбер Мержаньян Остров, где камни помнят время "L'Île des pierres lentes", 2014 Этот рассказ вошёл в антологию современной французской фантастики "Faites demi-tour dès que possible", в которой затрагивались различные современные темы. Главной изюминкой антологии является, то что составитель предложил авторам писать в национальном антураже. Действие всех рассказов происходит в том или ином регионе Франции. В случае рассказа Норбер Мержаньяна это Корсика.
Моему другу Матиасу Э.1 Переправа Волны струили даль. Лиесс только что исполнилось сорок четыре года. Её тело ощущало возраст. Она носила очки, спала меньше. Привыкла говорить о себе в прошедшем времени, но несмотря на это, Лиесс казалась вневременной — ни молодой, ни старой. Со временем исследователь сживается с изучаемым объектом. И постепенно всё стало восприниматься по-другому. Все, кто её знал, звали её «Мозгом». [Фрагмент роевого мёма (>ProSciLan): Простой виток — время предельной концентрации] Взирая на мир широко открытыми глазами, будто он был недостаточно огромен, чтобы наполнить её. Осмос материи и информации, пульсирующий с её рождения, всё ещё наносил ущерб бесконечности. Конечно, веки смыкались ночью — тогда её сущность перетекала в реальность. Согласно некому физическому закону, с каждым сном Лиесс вселенная расширялась. Когда-нибудь настанет равновесие, позволяющее закрыть глаза при свете дня. [Фрагмент роевого мёма (>SciCosQua): Конспект GQB (Ровелли) На масштабах длины Планка (Lₚₗ ~10⁻³³ см), очень высокой энергии (Eₚₗ ~10¹⁹ ГэВ), очень высокой плотности (ρₚₗ ~10⁹⁶ кг/м³) → струны (частный случай бран) и витки (частный случай графов) = одномерные элементарные квантовые объекты. Но! Струна — объект, движущийся в пространстве; Виток есть пространство (составляющая пространства).] «Движение и...» — начала Лиесс. Ночь растворила всё. Она завершила: «...движения создают волну». [Фрагмент роевого мёма (>MetComMed): Сегодня вечером в Аяччо ожидаются грозы и сильные ливни. Надежность прогноза достаточно высокая, учитывая подтверждённую активность циклона.] Взбираясь на гребни и взметая брызги, белый лайнер «Бонапарт» преодолевал переправу. Лиесс плыла вместе с призраками воспоминаний. Она прижалась лицом к иллюминатору. Она прижалась лицом к холодному стеклу иллюминатора, вглядываясь далеко вниз, где разбивались волны. Вблизи море отливало странным бледно-зелёным, но чёрная безбрежная толща, окружившая судно, густела в темноте. [Фрагмент роевого мёма (>TecProCom): Формат OpenMind обеспечивает целостный обмен посредством и в пределах простого витка. Он оптимизирует скорость и глубину роения. Его сила внедрения в мозг и любую когнитивную систему зависит от четкости информации в витке.] Это было здесь. Там, где она стояла... Воспоминания всплывали в безмолвном кружении. Место было неудобным: качка, слепящий свет, ковровое покрытие... Как этот угол воскресил память о шестилетней тебе? Но факт: здесь... она шла... да, ясно! под такую же... качку... подташнивающую... а через миг рванула! без раздумий! бросив родителей! понеслась сквозь лабиринт. Всё казалось безграничным... «Бонапарт» был кораблём-миром! Палубы и переборки, лестницы, салоны, рестораны, магазины, каюты, иллюминаторы, туалеты, поручни и лампы, и белые капитаны! Входили в Марсель на закате, выходили на рассвете в Бастилию(1). Вся ночь — лишь виток спирали. [Фрагмент роевого мёма (>PhiLanTed): Селваджия Лепаж (Женева): [«Мыслеж» — термин, используемый в Квебеке. В Париже снобы говорят «OpenMind», ленивые — «мём», консерваторы — «мемо». Мыслеж представляет собой краткий паттерн, усиливающий избыточность сообщений. На макроуровне выявлено три комплексных свойства. Например: мёмы распределяются и собираются в мозаики. Это коллективное свойство реплицируется: каждая сборка становится фрагментом мозаики для следующей — мозаики внутри мозаик внутри мозаик и т.д... Каждый уровень проверяет модель и её предел: возникает не матрёшка, а... лазанья! Метафора груба, но... Ах, не судите! Мама у меня итальянка! (смех) **Сложное рождается из простого. Простое в мыслеже — виток ≤59 секунд. С двумя последствиями: Информационный обмен достиг беспрецедентной скорости/масштаба. Мысль выживает в интервалах <1 минуты.*] На неё смотрел мужчина: седобородый, с короткой стрижкой, в мешковатой куртке. Хриплый голос с акцентом, подходящим к мелодике островной речи. За ним разворачивалась 3D-стена. Офицер был ниже её ростом более чем на ладонь. Говоря, избегал её взгляда. — У вас есть семья, мадам Ней-Тур? — У меня есть отец и мать, — ответила Лиесс, слова сразу дополнились образами. И она посмотрела на стража порядка — воспоминания о родителях дали силу смотреть прямо ему в глаза. — Таковы правила, мадам. Приняты Ассамблеей Корсики для неостровитян. Вопросы придумал не я. — Молчи, — подумала Лиесс. — Слова опасны. Офицер отвернулся, пробормотав: «Француженка!» Она проводила его каменным взглядом. Затем взяла сумку и пошла. Порой для того, чтобы высказаться достаточно взгляда. [Фрагмент роевого мёма >ComGamMul 1 Хобгоблин убит рубящий удар, 1 Хобгоблин убит рубящий удар, 1 Орк убит боковой удар, 1 Банши убита комбо прыжок-прыжок-сметание-удар в спину, 1 Перевёртыш освобожден, конец витка!!! выигрыш 1 Кристалл, открытие Тропы Фоморов, 24% квеста копье Ассал, музыкальная заставка > начало витка] Город Бастилья был как дитя, вцепившееся в скалы, чтобы выбраться из воды. Лиесс сделала несколько шагов утром по причалу торгового порта, в стороне от машин, выезжавших из чрева «Бонапарта». Она взяла с собой мало вещей – уложила их в маленькую красную холщовую сумку, купленную на прошлой неделе – свой лондонский пиджак, наименее экстравагантную из своих винтажных черных очков и свою музыку. [Фрагмент роевого мёма >MusComNet 13. Princ(ipl)es of the Universe / Queen by Short Tracks – Brain-Masterized 58”] Воздух был ещё свеж, когда позвонил Пьер. Казалось, он был спокоен, и всё же Лиесс уловила лёгкую шероховатость в его голосе. Другая бы не заметила, но Лиесс ощущала это так, как чувствуешь прилипшие к спине песчинки. Он был в деревне. — Хочешь, чтобы я спустился? Она поблагодарила его, но нет, не сейчас, момент был неподходящий, у неё запланированы кое-какие визиты. Они встретятся через три дня. — Если ты примешь меня? — Если я приму тебя? Чего?! Лиесс?! Как и планировала, он задет. Обида в его голосе; но выверенная в нужной мере. Она улыбнулась и представила, как улыбается он. [Фрагмент роевого мёма (>LooPerNot): [Я грезила сегодня утром совсем о другом. Мои пальцы оплетены завитками волос. Был очень ясный миг, когда все истории предстали переплетением прядей. Короткие истории — это прямые пряди, а длинные сжимаются и сплетаются в косы. Легенды о богах, краткие заметки о текущем, истории появления на свет, заключённые в спиралях хроматина.] Корсиканцы живут в своих именах. Они передаются сквозь века. Пьер. Пьер-Франсуа. Петру Франческу. ПаЧекку. В звучании их имен их место обитания отражалось продолжением души. Пьер был слишком скромен, чтобы задать ей этот вопрос. Но он висел невысказанным между ними. … «Почему ты приехала на остров?» [Фрагмент роевого мёма (>PubMedCom): Откройте для себя мир и делитесь самыми яркими моментами! Новый Ford Valustra в максимальной комплектации оснащен бортовой системой Mind Share. Чтобы путешествовать с открытым сознанием. Ford: где бы вы ни были, вы доберётесь дальше! Новая Ford Valustra Grand-équipée доступна от 19 490 €. Предложение при условии сдачи старого автомобиля. Открытие в воскресенье, 15 мая, в участвующих дилерских центрах.] Так медленно, что она не обратила внимание! Погрузчик, пересекавший причал, не свернул и прошёл в сантиметре от неё. свернул и прошёл вплотную к ней. В последний момент ей показалось — вот-вот ударит, столкнёт в воду. «Идиот!» Сердце Лиесс билось теперь так сильно, что она прижала руку к груди и давила, давила, пока не смогла дышать, задыхаясь, смущённая и в ярости от глупого ужаса. Ну и дура! Она была глупа, чтобы считать себя невредимой после своего отъезда. Вынужденного. Поспешного. Чёрт возьми, она сомневалась! Чайки парили вдали между двумя синевами, но все звуки были приглушены. [Фрагмент роевого мёма (>NotSpeSci): *Давид Чернофф, Институт когнитивной нейровизуализации, подразделение synthICM, Лион [Неверно говорить, что выставка на коллоквиуме 8 июня в Генуе записных книжек и архивов, извлечённых из наследия Л. Валери Ней-Тур, положила конец разговорам, порождённым её трагическим исчезновением. Если исследования, которые она вела в отношении интерфейса «мозг-мозг», полностью утрачены – как поверить, что она их уничтожила? – я остаюсь убеждённым, что эти направления (синтетический семиозис1 и прямая нейронная активация витков) были верными и оправдывают рефинансирование нашего Института.]* Лиесс не была на Корсике семнадцать лет.
Остров Толлара. Лиесс постучала в дверь ближайшего к генуэзской башне дома. Сюда в межсезонье наведывался Жан-Витус Альбертини — читать. С тех пор как потерял жену. Компанию ему составлял рыжий кот, облезлый, одноглазый, одноухий. Хозяин этого бывшего посёлка моряков-торговцев, порта-перевалки, чьи церковные книги не сохранили ни следов рождений, ни смертей, ни браков. Толлара медленно сползала в воду на мысе Капо, лицом к островку Джиралья. Ибо с Корсики все прочие земли — лишь острова. Лиесс изложила дону Альбертини свою гипотезу о медленных камнях. Некогда видный геолог, он теперь читал одни и те же сорок китайских детективов. Книжицы тоньше ста страниц. Куплены в два приёма за 14,50 € на рынке в Корте, где он когда-то преподавал. О камнях он не ведал ничего. Венцоласка. На выходе из поворота Лиесс подобрала Марию-Пизину Кристини. Та брела одна по дороге от монастыря. Лиесс опустила стекло. Женщины заговорили. Мария-Пизина была всё так же прекрасна. Резкие морщины. Лоснящиеся чёрные волосы. В детстве была дикаркой и проказницей. Говорила не с каждыми всегда имела свое мнение. — Если камень медленный... — бросила она вскользь Лиесс, — то это мужчина! Мотор уже ревел, когда Мария крикнула ей вдогонку: «Ищи в песнях! В каждом селе — свои скальды. Ищи в своём!» Тронувшись, Лиесс уловила в зеркале её отражение. Мария-Пизина подняла руку, заслоняясь от солнца. Лиесс почудился её хриплый, озорной голос: «A donna face l’umu! («Женщина мужа куёт!"(корс.))». Отражение кануло в повороте. Утро. Лиесс открыла блокнот сидя на краю обрыва. Она чертила ленивые изгибы холмов над Касинкой. Солнце прорезало в невысоких горах тёмные полосы. Свет, отражённый морем, словно стая летучих рыбы, скользил по склонам, где трепетала густая зелень. Она больше не писала. Блокнот её стал сплошь рисунками. Слова умертвили бы ещё хрупкий импульс, что требовал времени. Лиесс Валери Ней-Тур всегда сознавала свой двойной нрав: напряжённую требовательность и неразрешённую свободу. Фамильная черта. Слова могли её предать. Надо было молчать. Даже в своих записях... Молчание — не отречение. Остров говорил за неё. Алерия. Лиесс искала среди раскопов. Возможно, из чувства долга, академической необходимости. Алалия Алерия. Город-метис: финикийцы, эллины, этруски, карфагеняне, римляне. Здесь же — вандалы, мавры, пизанцы, генуэзцы, французы, итальянцы, немцы. Лучше прочих мест, Алерия и восточный берег вещали о тысяче народов, живших на острове. О двенадцати племенах, коих поименовал Птолемей — Керуинои, Тарабенои, Титианои, Белатонои, Ванакинои, Килебенсиои, Ликнинои, Опинои, Симброи, Куманесои, Субасанои, Макринои — и о народах стёртых, что длились лишь незримо. Тысячи народов. И ни одного. Мог ли камень удержать их? Бравона. Спускалась ночь. Луна должна была бы залить море, но луна пребывала в ином месте. Вода и небо вздымались над Тирренским морем, словно дикие боги.
Бегство —Лиесс, они тебя ищут! — на этот раз в голосе Пьера звучал сплошной упрёк. [Фрагмент роевого мёма (>SynLeaPol): Европейский лидер Синтеза*, Отто Радмахер, долго утверждал, что «клятва Одиннадцати» современная химера, «дитя паранойи и скуки». Радмахер отвергал теорию заговора. Его нещадно критиковали за принятие пожертвований, которые, якобы, поступали в его фонд от гигантских корпораций. Вместе одиннадцать лидеров были богаче государств и знали, что бессмертие достижимо. *Синтез предпринял попытку смоделировать внутреннее функционирование метасистем путём системной междисциплинарной оцифровки. Идейный родственник научного плюрализма2, теория разработанная Генуэзским кружком в двадцатые годы.] Пляж был усеян обломками терновника и плавником3, выброшенным штормами. Лиесс и Пьер бежали молча, не разжимая рук, и тащили друг друга, когда песок уходил из-под ног. Они нашли тропу, а затем и «Вальстру», которая завелась с сухим щелчком. — И кто эти люди? — спросил Пьер, сжимая руль. Фары выхватывали из тьмы виноградники по сторонам дороги. Тьма расправляла крылья, преследуя их. Лиесс вздохнула. —Агенты Синтеза…как тебе объяснить? — она подумала и потом добавила: —Мои спонсоры. — Ага!? Спонсоры?» — фыркнул Пьер. — Надо было у них денег попросить! —Ты что их видел? —В деревне их видели Поль и Орсу Пи. Твои «спонсоры» задавали разные вопросы. —Обо мне? —Ну они не планировали терять время попусту. Дорога из равнины по прямой устремлялась в гору. Минут через десять подъёма она въехали в ущелье. Пьер вёл «Вальстру», вытягивая шею пытаясь рассмотреть в ночи фары других машин. Машина нырнула под свод из ветвей и заострённых листьев, являвших суть этой земли. Миновав череду крутых поворотов, где выступали корни, они въехали в лес. Пьер остановился. — Чего они от тебя хотят?— спросил он. Лиесс будто переломилась изнутри. — Сделать меня богатой. После Пьетра-ди-Верде дорога начала петлять между плоских скал местечка Темпони. Отсюда открывался вид на море, простирающееся вдаль, а в знойные дни — почти касавшееся островов-призраков. Для сельчан эти скалы служили алтарём признаний, поцелуев и песен. Пьер раздобыл бутылку крепыша и они возобновили разговор. — А помнишь,— спросила Лиесс, — тот вечер в Бертолачче… в августе, кажется… год моего совершеннолетия. Ты сказал, что увезёшь меня в Аббадию! —Если будет война! —Или переворот. —Где же война, Лиесс? Она пристально посмотрела на него и приложила указательный палец к виску. [Фрагмент роевого мёма (>MerlleMer): Лиесс Валери Ней-Тур, Кастаньичча [Война — в наших головах. Она началась на заре века, в эпоху ящеров, когда OpenMind и мыслеж ещё не существовали. Когда все истории стали витками! Это меня терзало, но Радмахер первым перестал недооценивать пластичность мозга. Калибровка, форматирование, пересборка. Гладко. Без боли. Без крика и мук. Напротив! Мёмы несут информацию новую, сжатую, мгновенную, а с нею — осознание и упоение нашими талантами. Кто откажется добровольно от такого? Тратить недели, месяцы, годы на чтение одного и того же? Что за расточительство! Время, может, и не существует в масштабе Планка, но мы — важные шишки и время нам отчаянно нужно! У нас есть предел длительности. Старая добрая формула скорости v = d/t, при постоянном времени, чтобы уйти дальше, надо идти быстрее! Мыслеж был неизбежен. Укоротить элементы мысли, создать мёмы, мельчайших общих когнитивных посланников, — это был наш скромный вызов надписи «КОНЕЦ ПУТИ».] Корсика двигалась вместе с другими окружающими землями, и все они были островами. Медленные камни действовали. Одним утром Лиесс решила открыть книгу. Поднялись к истоку реки Кавó. Нас встретили невысокие камни, остатки крепостной стены, единственные свидетели существования аббатства Сан-Бенедетто и Сан-Зенобус. Строения обрушились в незапамятные времена, развалившись на близлежайщую горную породу. Древнее место сильно изрытое пещерами. Мы почти не разговаривали. Лиесс отошла в сторону, чтобы передать сообщение. Прошли одна минута и тридцать секунд. Никаких записей об этом не осталось.
Капсула памяти «Буду краткой. Иначе нельзя. Упоминание медленных камней впервые возникло в 1953 году в стихотворении Борхеса, чьё имя, как и строки, стёрлось. Быть может, случай определил нашу встречу, отныне я ни в чём не уверена. В ту пору, о коей говорю, Давид ночами корпел над текстами — там были, помнится, Уэллс, Кюрваль, Стерлинг, Кальво, Рубó, Дамасио, Анри, классики — тексты которых он кроил по настроению, в кратком формате (лишь мёмы). Сам Давид утверждал обратное, он как раз взялся собрать воедино книгу бесконечных страниц — ту, что авторы обрели и пишут без устали. Стихотворение было там, среди этой немыслимой компиляции, основу которой составляли числа. То был французский перевод, без отсылки к оригиналу. Мне не раз указывали, что шансов, будто Борхес сочинил эти строки, ничтожны, иначе, спустя столько времени, я бы нашла след4. Мысль о том, что поэт мог породить незримое повествование, явное лишь немногим — и то в определённых и изменчивых условиях— была для меня невыносима». Слова стёрлись из памяти, остался лишь их отзвук. Но теперь я знаю: «медленные камни» могут хранить в себе движение сущего. Не саму вещь, но движение создаваемое ей. Они впечатывают, закольцовывают скорость, свободно проникающую в них, и удерживают её резонанс, — точную последовательность волн — в бесконечно замедленной форме. В этих камнях всё — слова, что я произношу, чистое дыхание девушки из Алалии за три часа до этрусского вторжения и стихотворение, что напишет в нашем будущем некто, кто к ним прислушается» Немного погодя мы написали мём. Мы, вдвоём, осуществили это на пористой странице карманной книги, датированной XX веком, которая никогда не покидала деревню. [Фрагмент роевого мёма (>LoiVieMem): Лиесс & Пьер [При высокой плотности время беспамятно и подобно нам.]
1.«Внутренний утопист» — так охарактеризовал его журнал «Livres Hebdo». Друг и адресат посвящения автора. Философ, исследователь цифровых сообществ и коллективного разума, чьи идеи о децентрализованных системах перекликаются с миром романа. Создатель издательства «La Volte», где выходили книги французских фантастов, в том числе автора. 2. Семиозис — это процесс интерпретации знаков и символов, создания смысла. В широком смысле это изучение того, как что-либо (слово, изображение, жест) приобретает значение для кого-то в определённом контексте. 3. Научный плюрализм — философская концепция, признающая существование множества равноправных и независимых научных теорий, подходов и методов познания. Она предполагает, что не существует единой, универсальной и всеобъемлющей научной истины, а истина может быть представлена в различных, часто альтернативных, формах. 4. Плавник после шторма — это скопление на берегу выброшенных волнами стволов деревьев, коряг, водорослей и другого природного мусора. 5. «Медленные камни» — собирательный философский образ, приписываемый Хорхе Луису Борхесу, но не имеющий прямого отсылки к конкретному произведению. В корсиканском контексте романа он символизирует связь времени, памяти и земли, перекликаясь с борхесовскими темами иллюзорности реальности и относительности прошлого.
Послесловие от переводчика. Это рассказ, отражающий карту сознания героини, Лиесс Валери Ней-Тур, которое существует одновременно в двух измерениях. Одна реальность — обыденная, телесная, корсиканская. Это мир медленных камней, запахов, старых книг и тишины, прерываемой лишь шумом волн и голосами немногих собеседников. Это линейное повествование о поиске. Другая реальность — цифровая, машинная, гибридная. Это мир «мыслежа» (pensage) и мёмов (mêms) — сжатых пакетов информации, внедрённых в её сознание системой «OpenMind».
|
| | |
| Статья написана 3 сентября 12:38 |
Рэй Брэдбери Золото "Gold", 1939
Золото. Целые миры золота для его нужд. Золото, чтобы нырять в него с головой, золото, чтобы сорить им, золото, чтобы разбрасывать. Золото, разлившееся по каменному полу живой, тягучей, звенящей рекой. Жёлтая, плотная, солнечная плоть, пульсирующая в полумраке залов. Мешки, ларцы, сундуки. Золото повсюду. Храмы, выточенные из цельных глыб золота, отполированные под ярким небом. Монет здесь было достаточно, чтобы заменить каждую звезду на небе, чтобы до отказа загрузить все грузовые суда мира, чтобы купить Америку и вернуть её обратно в руки индейцев. Пол Фримен спотыкался и падал, пробираясь сквозь залежи скользких, позвякивающих монет. Он засмеялся странным смехом, захватил пригоршни сверкающего металла, и оно заструилось вниз, а он наблюдал, как золото струится сквозь пальцы. Так вот она какая, легенда о сокровищах Атлантиды, оказавшаяся правдой? Но такое не могло присниться даже в самой лихорадочной грезе. Это было прекрасно и ужасно. Это была ожившая мечта. Он опьянел от одного только вида этого богатства. Когда первый восторг немного утих, он выбрался из величественных храмов в джунгли. Там, невдалеке, уютно покачивалась на бирюзовых водах его яхта.. Он позвал туземцев, которых взял с собой, и те примчались к нему сквозь заросли. — Идите в храмы, — выдохнул он, задыхаясь от собственной удачи. — Тащите всё! Бочки, сундуки, мешки! В шлюпки, а затем на корабль! Всё, до последней песчинки! Темнокожие люди повиновались. Целый день они трудились под палящим солнцем. Пол Фримен наблюдал за их работой и на лице его застыла маска серьёзного, почти профессорского расчёта. Это меняло всё. Все деньги мира. И они достались ему прямиком из затонувшей Атлантиды! Ему хотелось прыгать и петь. К полуночи заполненная яхта была готова к отплытию. Большая каюта Фримена была завалена до отказа, мешки громоздились друг на друге, вперемешку с ларцами и сундуками. — Что это вы там такое припрятали? — с лёгкой завистью поинтересовался один из гостей. — Секрет, — таинственно улыбнулся Пол. — Всему своё время. Раскрою все карты одновременно для вас и для репортеров, как только ошвартуемся в Нью-Йорке. Войдя в каюту, он распахнул ближайший сундук, и золото выплеснулось на пол. Он опустил лицо к холодным монетам, вдыхая запах металла. Он даже попробовал его на вкус. Оно было таким мощным и прохладным в его дрожащих пальцах. Корабль давно уже ушел в открытое море, когда в дверь постучали. — Сэр, радиограмма. Срочная. — Протолкните под дверь, — резко бросил Фримен, не отрываясь от своего сокровища. Из-под двери прополз жёлтый листок. Он поднял его и продолжил перебирать сокровища. Близилось утро. И вдруг из каюты Фримена донесся душераздирающий вопль. Затем — нечеловеческий, срывающийся хохот. Послышался лязг металла по деревянному полу. В предрассветных сумерках, раздался звук сбрасываемых за борт ларцов и мешков. И наконец — последний, горький, исступленный смех, шарканье ног — и тихий, окончательный всплеск за кормой. После этого наступила мёртвая тишина. Когда перепуганная команда вломилась в каюту, она была пуста. Фримена нигде не могли найти. Лишь одна-единственная золотая монета, покрытая таинственными письменами, лежала в центре комнаты на смятом листке радиограммы. В тексте значилось: «7 июля 1943 года. КРАХ НА БИРЖЕ! АКЦИИ НИЧЕГО НЕ СТОЯТ! СТРАНА НА ГРАНИ ХАОСА! ЗОЛОТО ОБЕСЦЕНИЛОСЬ!» Спустя час пришла вторая радиограмма: «Дорогой Пол! Надеюсь, ты не воспринял всерьез мое предыдущее сообщение. Мы вчера вечером подумали, что это будет великолепная шутка. Энтони Джонс (Технократия Инк.) . И лишь золотая монета поблескивала в первых лучах солнца с древним совершенно нечеловеческим пониманием...
|
| | |
| Статья написана 2 сентября 12:14 |
Сесиль Клейборн Каннингэм (Рэй Брэдбери) Прах мумий "Mummy Dust", 1939
— Наилучшие пожелания с утра, прекрасная! — фыркнул Тарзан, сделав широкий поклон перед прекрасной леди Нила, Клеопатрой, со своим луком в руке и убедившись, что набедренная повязка занимает положенное ей место. «Как поживаете в сей прекрасный день?» — Прочь с глаз моих! — отвечала её высочество Клеопатра. — Неужто ты не видишь, что я на рассвете сего дня в обществе доброго короля Артура?» — Довольно! Хватит о нём! — Но его... о Юпитер, ну и варвар! Ты смеешь пренебрегать словами Клео! — Немного внимания, — вмешался король Артур. — Полагаю, я вполне способен разрешить эту ситуацию к удовлетворению всех. Позовите Мерлина! — Черт побери! — воскликнул Тарзан. — Ну и жаргон этот тип использует! (Мерлин со свистом появляется на своей машине времени.) — Чирио оидо бино1. Чего-о вы-о хотите-о от-о меня-о? — сказал Мерлин. — Молим тебя, добрый Мерлин, один вопрос. Что это за язык, на котором ты изъясняешься столь странно? — А это... — Мерлин, должно быть... и просто отмахнулся всей пятерней. — Ерунда. В прошлом номере один поклонник учил эсперанто. Но забудьте об этом, на этот раз вы хотели от меня чего-то другого? — Ах, да, — сказал король Артур. — Проблема в присутствии Тарзана. Оба поклонника хорошо... Выходит, что эта... кхм, «ранняя пташка»... Я желаю остаться в обществе прекрасной Клео, но и Тарзан желает того же. Я хочу, чтобы ты позаботился о нём. — О дааааа! —, потирая свои пухлые руки произнёс Мерлин. — Ликвидировать его, или просто... ну ты знаешь... — О, боже упаси! Ничего столь ужасного. Просто... Ну, просто убери его с нашей дороги на пару деньков. Ласково и нежно, понимаешь. — Да, я полностью понимаю. — Мерлин выглядел задумчивым. — Но для конкретного «заклинания», которое я придумал, мне потребуется немного праха мумий, и, так уж вышло, мои запасы праха мумий сегодня плачевно истощены. Не могла бы ваша очаровательная Клеопатра, возможно, указать мне путь к гробнице, где я мог бы пополнить свои почти иссякшие запасы... э-э, прахом мумий, разумеется. — Договорились! — прощебетала Клео. — Я знаю, где есть прекрасная гробница, которую еще не нашли египтологи. Пошли, народ, давайте устроим вылазку! Все в гробницы! (Все толпой отправились к гробнице и теперь они стоят перед ней). — Назад! — скомандовала Клео. — Я произнесу магические слова, которые отворяют дверь! Она взмахнула своими прекрасными руками в воздухе и пробормотала: — О, дверь великих тайн, отворись! Я повелеваю! Мумбо-юмбо-игвагиг-ВПА2-умфугливаг-эсперанто-процветан ие от республиканцев-ааааа — она открывается! (И действительно. Медленно могучая дверь отворилась на смазанных петлях.) — О, позвольте, старина. Мумии и прах мумий, и всякая такая чушь — это, знаете ли, вполне уместно в своём месте, и всё в этом роде.., — воскликнул король Артур. — Но какого дьявола делает этот парень, Тарзан, внутри? Я думал, он был за нами! — Йеее-хуу! — проревел Тарзан. — Так и было, вы, обезьяны! Но у меня есть секрет! Я и есть настоящий Мерлин! Ха-ха! У меня полно праха мумий! Я просочился струйкой воздуха через щель в двери и взял праха мумий себе. Теперь Клео будет моей! — Отлично! — прыснула Клео. — А теперь скажи этим обычным людишкам, чтобы проваливали. Нам стоит побыть одним, старикашка Мерлин! 1. Это нарочитая, пародийная и очень стереотипная имитация эсперанто (или вообще любого иностранного языка), построенная по принципу «возьми английское слово и добавь -о». Что примерно значит «Пока старикан». 2. «Управление общественных работ» (Works Progress Administration (WPA)) — масштабная государственная программа в США во времена Великой депрессии (1930-е годы), созданная для борьбы с безработицей. Она финансировала строительство дорог, мостов, общественных зданий и, что важно, поддерживала искусство (нанимая художников, писателей, актеров).
|
|
|
облако тэгов
London: 