Далеко простирает руки свои химия IT в дела человеческие. Можно сразу получить отклик американского автора, чью книгу отрецензировал. Вот, например, что написал Майкл Суэнвик об этом тексте: "Google's English translation sucks but I love that review". Надеюсь, понятно без гугл-перевода.
Великое путешествие на Восток
Майкл Суэнвик. Полет феникса: Роман. / Michael Swanwick. Chasing the Phoenix, 2015. Пер. с англ. Марины Манелис. — М.: Эксмо, 2016. — 480 с. — (Большая фантастика). Тир. 3000. — ISBN 978-5-699-90879-0.
В мире, распавшемся на куски после глобальной катастрофы, разделившемся на бесчисленное множество карликовых государств, талантливым авантюристам раздолье. До последнего времени профессиональные мошенники Даргер и Довесок оставляли за собой охваченные огнем города и дымящиеся развалины. Однако в великом путешествии на Восток их ждет прямо противоположная миссия.
Ученые-китаисты оторвут мне голову за такое упрощение, но если без деталей, то на протяжении всей своей истории Поднебесная пребывает в одном из двух агрегатных состояний: или неутихающие войны между царствами, интриги в столицах, банды на дорогах и голод в деревнях — или огромное единое государство, абсолютно инертная и полностью замкнутая на себе империя. Авантюристы Даргер и Довесок прибывают в Китай в переломный момент. После восстания искусственного интеллекта и падения Утопии (то есть современной цивилизации) Поднебесная, как и другие страны мира, погрузилась в Новое Средневековье по самую маковку. С нюансами, конечно: хотя компьютеры и компьютерные сети тут не без оснований полагают дьявольским порождением и даже электричество используют с крайней осторожностью, биотехнологии цветут пышным цветом и приносят причудливые плоды. Что, впрочем, не помешало наступлению «темных веков»: китайские государства с разной формой правления ведут нескончаемые малые войны, народ с недоверием поглядывает на чиновников, а те норовят вонзить друг другу нож в спину — хорошо если не в прямом смысле. Но эпоха Междуцарствия неминуемо подходит к концу, все устали от хаоса и раздробленности. На краю Ойкумены уже зародилась сила, способная собрать воедино обломки империи и повести Поднебесную к процветанию. Лучшего расклада для авантюристов не придумаешь: через некоторое время суровый псоглавец и джентльмен нарочито неприметного вида, более известные как Гениальный Стратег и Благородный Воинствующий Пес, оказываются во главе сильнейшей армии, которая чудесным образом одерживает одну бескровную победу за другой...
Впервые обаятельные жулики Даргер и Довесок предстали перед читателями в 2001-м, на страницах рассказа «Пес сказал гав-гав», год спустя получившего премию «Хьюго». Но гротесковый постапокалиптический мир настолько пришелся Майклу Суэнвику по душе, что писатель не захотел расставаться с великолепной парочкой и посвятил ее приключениям целый цикл рассказов, а в 2014-м — роман «Танцы с медведями», действие которого разворачивается в сердце загадочной древней Московии. Не надо обладать особой наблюдательностью, чтобы заметить сходство этих героев, свято блюдущих собственный нравственный кодекс, с «благородными жуликами» О.Генри, Джеффом Питерсом и Энди Таккером. Склонный к созерцательности Даргер, романтик, в некотором смысле идеалист, способный уболтать любого простофилю, и энергичный, сноровистый, обожающий экспромты Довесок, человек-пес, появившийся на свет в биолабораториях Западного Вермонта, вместе составляют идеальный комплект трикстеров. По миру их ведет не столько страсть к наживе, сколько любовь к авантюрам как таковым, к головоломным, почти неразрешимым задачам: пробраться в Букингемский лабиринт, продать парижанам Эйфелеву башню, обокрасть князя Московии... С нажитым добром они расстаются легко, не делая из этого трагедии: собственно, ни одна из блестящих комбинаций не приносит богатства Даргеру и Довеску, хотя пару раз они стоят в полушаге от этой цели. Китайский эпизод по крайней мере прославил их имена и дал возможность оставить след в истории: не мешок золота, конечно, но все равно приятно.
На фоне фантасмагорических «Танцев с медведями», романа, отчетливо рифмующегося с «Сахарным Кремлем» и «Днем опричника» Владимира Сорокина, «Полет феникса» выглядит куда более спокойным, сдержанным по части выразительных средств, но в то же время — парадокс! — более увлекательным. Помимо традиционных политических интриг героям приходится выступать советчиками в делах амурных, поддерживать равновесие в сложном любовном многоугольнике. Но этим влияние классической китайской прозы, похоже, и исчерпывается. Зато интрига идет по нарастающей вплоть до самого финала — где нас, как принято в авантюрном жанре, ожидает очередное сюжетное пике.
Наверное, «Полет феникса» — самая традиционная, наименее экспериментальная из книг Майкла Суэнвика: никакой сюжетной эквилибристики, стилистических кунштюков, культурологических и философских экскурсов. Ну что ж, автор «Пути прилива» и «Дочери Железного дракона» сделал для фантастики более чем достаточно — может позволить себе расслабиться и получать удовольствие.
Картинка для привлечения внимания: участники "Аэлиты-2004" с Майклом Суэнвиком (единственный в галстуке)
Дорогие москвичи, в ближайшее воскресенье, 5 марта, в 17:00 в культурно-просветительском центре АРХЭ пройдет дискуссия о научной фантастике с участием, как не трудно догадаться, научных фантастов — и ученых.
Центр находится в здании Института физики, технологии и информационных систем (ИФТИС) МПГУ (бывш. МПГИ им. Ленина), м. Спортивная, ул. Малая Пироговская, дом 29/7. Напротив Новодевичьего монастыря.
«Существует ли российская научная фантастика, как явление, и нужна ли она современному обществу?»
Организаторы: Журнал «Химия и жизнь», газета «Троицкий вариант – наука», Культурно-просветительский центр «Архэ».
Александр Етоев, конечно, ни разу не новатор, но безусловно — автор нестандартный, штучный. Хармс, Каверин, Коваль — Етоев где-то там, рядом с ними. Жаль, что о его книгах редко пишут. Но я стараюсь не пропускать ни одну. Чего и всем советую.
Слышишь «петербургская проза» — и сразу представляется вечная морось, безвыходность дворов-колодцев, серые тени, рыщущие меж садов и каналов в поисках подходящей шинели, из ниоткуда доносится звонкий цокот медных копыт по брусчатке... В словосочетании «ленинградская проза», напротив, чувствуется какой-то несгибаемый, футуристический, нечеловеческий оптимизм. Александр Етоев с его сказочными повестями замер точнёхонько между двумя этими полюсами. Такого Ленинграда-Петербурга, как в его книгах, мы не встретим, пожалуй, ни у кого из современников.
«Чудо, тайна, достоверность» — три кита, на которых, по определению братьев Стругацких, стоит фантастика. Ну, с достоверностью все более-менее понятно, да и с тайной тоже. Остаётся один вопрос: что считать чудом? Звездолёт с нуль-Т приводом? Лучи смерти, открытые безумным профессором N.? Мир, обогретый квадратным зелёным солнцем? Змея огнедышащего, о семи головах? Совсем не обязательно. Умело построенная фраза, вкусная метафора, трепещущая на языке и обжигающая нёбо, точный живой эпитет могут раскрасить во все цвета радуги самые банальные вещи, обратить в каскад приключений повседневную рутину. В этом плане с Александром Етоевым нам повезло. Ну кто ещё мог написать: «Подходы к шестой платформе занял «Северомуйск-Конотоп» — состав был цвета тоски»? Кто отметил бы «людоедскую поступь» дворового хулигана?.. Авторы, владеющие словом так естественно и непринуждённо, редко обращаются к фантастике: им фабульные костыли без надобности. Для них чудесен каждый куст, каждая пылинка, каждый воробушек малый. Зачем отправлять героев в джунгли Пандоры, забрасывать на просторы Средиземья, если достаточно солнечным днём прогуляться по Старой Коломне, поглазеть по сторонам, выпить кваса, вспомнить детство золотое? Тут тебе и сюжет, и завязка, и кульминация, и развязка... Но здесь история особая, уходящая корнями в ранее детство писателя. Так уж сложилось, что когда-то Александр Етоев, как и все советские школьники, зачитывался шпионскими романами и научной фантастикой «ближнего прицела». В далёком пионерском детстве, задолго до знакомства с сочинениями Даниила Хармса и Михаила Зощенко, Андрея Платонова и Евгения Шварца, куда заметнее повлиявшими на его стиль. Трепетная любовь Етоева ко всем этим «Синим тарантулам», «Щупальцам спрута» и «Пленникам подземного тайника» — с изрядной примесью ностальгии и самоиронии — до сих пор видна, что называется, невооружённым глазом. Страстным коллекционером таких книжек писатель остаётся, кстати, по сей день. И не только коллекционером, но в некотором роде и исследователем: его перу принадлежит, в частности, развесёлая брошюра «Душегубство и живодёрство в детской литературе».
В двух повестях («Бегство в Египет» и «Порох непромокаемый») и одном рассказе («Парашют вертикального взлёта»), включённых в этот сборник, Александр Етоев рисует совершенно особый мир. Это вселенная ленинградских дворов-колодцев, коммуналок со вздорными соседями, бомбоубежищ, связанных сетью подземных ходов с самыми отдалёнными уголками города, таинственных пыльных чердаков, где в непогоду сушат бельё всем домом... Вселенная мальчишек из первого послевоенного поколения и гениев-самоучек, которые прямо в коммуналках изобретают то компактный прибор для одушевления неживого, то подземный корабль, ходящий по тайным отводам Фонтанки, то парашют вертикального взлета, то машину времени из будильников, а то и искусственную пиявку, требующую живой человеческой крови. В общем подзаголовке все эти произведения именуются «сказками города Питера», но вернее было бы назвать их ленинградскими сказками. Действие повестей Етоева развивается по нехитрым законам, заданным «шпионской» прозой тридцатых-пятидесятых годов минувшего века. Это своего рода посвящение тем книгам, что читают герои сборника, произведениям, которым когда-то отдал должное и сам писатель. Не без живодёрства и душегубства, конечно, но с неизбежным торжеством пионерских добродетелей и идеалов дружбы в финале. В сочетании с мастерски воссозданными деталями реального советского быта начала 1960-х и поэтической, слегка отстранённой интонацией рассказчика это даёт дивный эффект. Не хватает, пожалуй, только развернутого комментария для читателя, который — бывают и не такие чудеса! — вдруг да набредет на эту книгу случайно. Далеко не каждый может похвастаться читательским опытом Етоева, особенно молодежь, которой едва-едва стукнул сороковник. А значит, часть игры слов пройдет мимо, оставив лишь чувство тягостного недоумения.
«Сказки» Александра Етоева далеки от традиционной петербургской прозы, условно говоря, «гоголевщины» и «достоевщины». Автора можно назвать даже антиподом классиков, — хотя место действия их произведений почти совпадает. В «Порохе непромокаемом» слишком много воздуха, солнца, неба. Однако ощущение чуда передано безупречно, — и никаких семиглавых драконов не понадобилось.
Нынешнее «Книгоедство» — третья книга Александра Етоева, в названии которой звучит этот двуединый авторский неологизм. Первое «Книгоедство» вышло в 2007 году в Новосибирске. Второе, «Экстремальное книгоедство» — в 2009-м в Москве. И, наконец, «Территория книгоедства» — в Санкт-Петербурге, на излете 2016-го. Так что побудило включиться в эту игру издателей из разных уголков нашей страны?
Александр Етоев не входит в число патентованных мастеров бестселлеров: его постоянные читатели — люди нешумные, меланхоличные, не склонные к преувеличенным восторгам. Тем не менее в Петербурге Етоева ценят за роман «Человек из паутины», полтора десятка повестей и тридцать с лишним рассказов, приглашают в престижные антологии, награждают литературными премиями, от «Странника» до «Беляевки». В общем, не последний из наших литераторов, пусть всероссийская слава и обошла его стороной. Особенно неравнодушен писатель к «нереалистической» прозе, уходящей корнями в наивную советскую фантастику 1930-1950-х — и к литературе для детей: в нулевых «Амфора» выпустила три его сказочные повести о супердевочке Уле Ляпиной, «Планета лысого брюнета», «Полосатая зебра в клеточку» и «Уля Ляпина против Ляли Хлюпиной». Но «Книгоедство» принадлежит к совсем другому жанру. Если уж раскладывать по полочкам, то место этой книги среди «записок и выписок»: почти как у Михаила Гаспарова, это «сплав дневниковых заметок, воспоминаний и литературно-критических эссе». За одним принципиальным исключением: дневники Етоева — сугубо книгочейские, записки на полях, мысли, которые пришли в голову за чтением книги, а иногда и двух-трех одновременно.
Надо сказать, круг чтения писателя отличается изрядным разнообразием и пестротой. Сегодня на столе у Етоева лежат «Запрещенные книги русских писателей и литературоведов» Арлена Блюма, завтра — «Лесные братья» Аркадия Гайдара или «Другие берега» Владимира Набокова, а послезавтра и вовсе «Загадки русского народа» под редакцией Дмитрия Садовникова. То же и со структурой книги: короткие заметки чередуются тут с развернутыми эссе, анекдоты — с манифестами, а теоретические выкладки получают неожиданное практическое воплощение. Статьи выстроены в словарном порядке, от «А» («Авантюристы») до «Я» («Японские поэты»), но это скорее элемент игры: заметка «Военно-космические силы», например, целиком посвящена воспоминаниям автора о забавных эпизодах, приключившихся с ним во время учебы в Военмехе, а «Животноводство» — обмену эпиграммами с поэтом Георгием Григорьевым.
Велико искушение сравнить «Книгоедство» с окрошкой, но, во-первых, это слишком банально, а во-вторых книга Етоева устроена изобретательнее и сложнее, в ней перемешано гораздо больше вкусных и питательных ингридиентов, чем в традиционном блюде славянской кухни. Байки из писательской и издательской жизни, перечни опечаток и документальные анекдоты, частью вычитанные в мемуарах, частью — услышанные от непосредственных участников. Глубоко личные воспоминания, всплывшие по ассоциации: например, история о воздушном шаре, на котором в 1970-х друзья писателя планировали бежать из СССР. Биографические очерки — о жизни и творчестве Михаила Зощенко, не нуждающегося в представлении, или Александра Козачинского, прославившегося одной-единственной повестью «Зеленый фургон». Обширные комментированные выписки из изданий вроде «Отечественного коневодства» В.Кожевникова и Д.Гуревича или газеты «Правда» за 13 апреля 1937 года. Признания в любви — к «Киму» Кпилинга и «Суеру-Выеру» Коваля, Бабелю и Акутагаве, Сергею Носову и Павлу Крусанову. Неожиданные параллели между «Айболитом» Корнея Чуковского, «Лебедией будущего» Велимира Хлебникова и Житиями святых. И так далее, и тому подобное. Етоев не претендует на лавры первооткрывателя, но делает важное дело: показывает, как работает голова человека читающего — причем читающего много, вдумчиво и бессистемно. Понятно, чем очаровывают эти записки «книжных людей», таких же чудаков и чудиков, как автор, где бы те ни жили — в Питере, Москве, Новосибирске или Папуа-Новой Гвинее.
И напоследок еще одно наблюдение. Когда Александр Етоев хочет сделать комплимент человеку или тексту, он чаще всего использует два волшебных слова: «легкий» и «веселый». Для автора «Книоедства» это самая лестная характеристика: «В небе грустно без воздушных шаров. Они нужны человечеству как воздух и как любовь», — говорит он в одной из своих программных статей. Именно так написана и его собственная книга — без натужности и тяжеловесности, легко, весело, свободно. Редкий шанс «подняться к небу и посмотреть с высоты на Землю. Увидеть те вещи, которые мы не видим стоя здесь, на земле».
Литературоведы атакуют! К коллективу из двух кандидатов филологических наук (мастерам Дмитрию Вересову и Алану Кубатиеву) на литсеминаре Петербургской фантастической ассамблеи присоединился доктор тех же самых наук Андрей Степанов.
Обещанный в этом году цикл теоретических лекций на семинаре Петербургской фантастической ассамблеи прочтет Андрей Дмитриевич Степанов, петербургский писатель и переводчик, литературовед, доктор филологических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета. Андрей Степанов – один из ведущих исследователей творчества Антона Павловича Чехова, специалист по истории русской литературы, объехавший с лекциями весь мир, от Южной Кореи до США и Германии. В 2011 году он стал обладателем премии имени Н.В. Гоголя Союза писателей Санкт-Петербурга за авантюрно-приключенческий роман «Эликсир князя Собакина», написанный в соавторстве с Ольгой Лукас, а в 2011 и 2014 годах входил в большое жюри одной из главных литературных премий России «Национальный бестселлер». Какие бывают типы композиции, чем фабула отличается от сюжета, как избежать смешных и обидных стилистических ошибок, что такое тропы и как с ними работать прозаику – все, что вы хотели знать о теории литературы, но боялись спросить!
Подробнее об Андрее Дмитриевиче Степанове — здесь.
Напоминаем, что рукописи на семинар принимаются до 20 марта 2017 года по электронному адресу seminar@fantassemblee.ru.
Поспешите, дедлайн приближается!
Распространение информации всячески приветствуется!
облако тэгов
К коллективу из двух кандидатов филологических наук (мастерам Дмитрию Вересову и 