Когда уже прекратились моросящие дожди, облетела и пожухла листва, а осень все еще не желает уступать место зиме, то единственным пристанищем мечтателей в скучном сером мире становятся книги. Книги на любой вкус. От авантюрных похождений и морозных приключений до романтики и мозаичных антологий.

Некоторые романы имеют вредное свойство маскироваться под что-то безобидное, чтобы затем неожиданно переродиться в мрачную и жесткую смесь реальности с фантазией. Так и притворявшийся классическими подростковыми приключениями "Компас черного капитана" после первой трети преображается, открывая темную изнанку ледяного мира. Погуляй создал невероятно многообещающий антураж, где сочетается техника и магия, ледоходы и шаманы, таинственные черные капитаны и романтика ледовых пустынь. И если сперва герой кажется простоватым, то последующие конфликты и взросление придают сюжету объем, закладывая основание для полноценной трилогии.

А вот "Герои" Аберкромби нисколько не маскируются, они такие, какие есть. Грязные и мрачные, жестокие и суровые, правдиво нелицеприятные и лживо коварные. Добро пожаловать на север, где в течении трех дней войска Доу и Союза будут набирать очки в попытке исправить жизнь к лучшему. Каждый персонаж питает какие-то надежды, но Аберкромби строго следует своему излюбленному принципу, что никто не получает того, что заслужил. Большое количество разнообразных действующих лиц, достаточное число схваток и множество поступков, которые, присмотревшись повнимательнее, трудно назвать героическими.

В последнее время вновь возобновились поиски нового формата на стыке музыки и литературы. "Ангелофрения", написанная в соавторстве Максимом Хорсуном и Натальей О'Шей, является довольно интересной попыткой соединить эмоциональные, чувственные струны мелодий и художественный текст. Преимуществом такого объединения стала сильная эмоциональность романа, ощущающаяся с первых же строк. А вот следствием детальности описаний стала некоторая неспешность сюжета, которая обернулась запоздалой развязкой.

Субкультура геймеров довольно специфична и сильно отличается от того, что преподносится в массмедиа. В случае романа "Первому игроку приготовиться" Эрнеста Клайна, мы получаем взгляд изнутри, сочетающий как реализм, так и сказочность. По сути, это довольно трезво изложенная мечта любого продвинутого геймера, который еще не забыл, что за пределами игр тоже есть жизнь. Основой для книги становятся игрушки двадцатого века. Вирт будущего пропитан атмосферой ретро и многочисленными отсылками к комиксам, фильмам, музыке, книгам и, конечно, играм восьмидесятых. Если вам не чужды мечты геймера, то роман вполне может прийтись по вкусу.

Есть книги, которые не теряют привлекательности даже из-за слабой пунктуации и ученического языка, потому что главное в них образы, сюжетные коллизии и пьянящая атмосфера вольности. Именно таким оказался роман "Слезы Химеры". Увы, Кованов так и не приступил к продолжению, которое явно напрашивалось, ведь книга кончилась на самом интересном месте. Впрочем, любителям эклектичного, а именно гремучего коктейля из мутантов, кланов, вампиров, инквизиции и древних технологий в антураже пост-пост-апокалипсиса, дерзких и безжалостных героев, лихих драк и ярких чувств, стоит ознакомиться с добротным образчиком жанра. Жаль только, что паутина интриг так и остается незаконченной.

Если вы любите не только высоко интеллектуальную литературу с множеством философских слоев, то динамичные приключения экипажа корабля "Кэтти Джей" займут высокое место в ваших рейтингах. Помимо авантюрных выходок и неожиданных поворотов сюжета, Вудинг ярко выписал характеры героев, наделил их скелетами в шкафах, а затем заставил поочередно решать психологические проблемы, удачно увязывая их с ключевыми сценами. Беспроигрышный набор персонажей, немного небесной романтики и интриг. "Водопады возмездия" — это хороший коктейль и почти шедевр для развлекательного жанра.

В отзыве я сравнивал "Охотника за головами" Дмитрия Манасыпова с арбалетом и неспроста. Далеко не все новеллы самодостаточны, но в сумме они образуют четкую картину мира и обеспечивают постепенное развитие сюжета. Разноплановые истории взаимно дополняют друг друга, одна привносит детективно-приключенческий мотив, другая — воинский героизм, третья — пугающее ощущение тайны. Особо стоит отметить, внимательное отношение к оружию, одежде и нравам разных народов и, разумеется, хорошо прописанные схватки.

Я уже сбился со счета, сколько раз меня обманывали многообещающие аннотации. Так же произошло и с "Последним инженером" Шабарина. Несмотря на нотки заимствования, сочетание высоких технологий и постапокалиптичности смотрелось довольно перспективной завязкой, но, увы, роману не хватило цельности, а автору — опыта и умения. Даже если оставить за кадром часто просто ужасающе корявый слог, бедно проработанные характеры героев, то останутся отдельные логические нестыковки и рассыпающийся на бессвязные обрывки сюжет. Идеи гуманизма, конечно, хорошо, но книга — это не декламации.

Полагаю, что говоря о третьей книге цикла "Конгрегация" можно уже не останавливаться на достоинствах и недостатках всего цикла и сосредоточиться на особенностях "Пастыря доброго" Надежды Поповой. Главное отличие — это более напряженная, более мрачная и холодная атмосфера, чем в любом другом томе. После окончательного выбора во второй части Курт становится более жестким, хотя не прекращает полностью сомневаться, до каких пор простирается его право отнимать жизнь во имя справедливости. Главное же — в книге встречается еще больше потусторонних противников и сущностей.

На этот раз из антологий я отмечу "Эльфы и их хобби", выделяющуюся широкой подборкой разностилевых и разновкусовых рассказов. Часть произведений известна широкому кругу читателей, часть встречалась редко или опубликована впервые. И хотя, на мой вкус, в антологии нет особенно ярких или шедевральных звезд, тем не менее, она заслуживает внимания как ровной подборкой без резких провалов, так и большим количеством любопытных изюминок, встречающихся во многих рассказах. Не всегда алмазы идей получают должную огранку, чтобы стать прекрасным бриллиантом, и все же они достаточно хороши, чтобы прочесть антологию от корки до корки.

Что касается рекомендаций для любителей строго определенного жанра, то "Бегущий по лабиринту" Дэшнера подойдет тем, кому нравятся истории о выживании общины подростков, взрослении героя и запутанных головоломках. Достоинство книги в хорошо продуманном сюжете и отсутствии дешевых ходов, вроде фанатизма, паники и безумия. Единственный минус — сильная завязка на продолжение. Если поблизости есть любители постмодерна и культурных игр, то для вас подойдет роман "Пока драконы спят" Шакилова. Дремучий лес вычурных подробностей и витиеватых отступлений, в котором плутают тропинки сюжетных линий. Было бы сделано ударение на содержание, а не форму, оценка была бы выше.

Аннотация:

"Был человек в земле Уц, имя его Иов..." — гласит Ветхий Завет. Здесь земля Уц, на соседней улице. Вот человек Иов — Артур Чисоев без видимой причины лишен семьи, имущества, здоровья. Он же Иаков, готовый бороться всю ночь с тем, чье имя запретно.

"Сделайте ковчег из дерева ситтим: длина ему два локтя с половиною…" — гласит Ветхий Завет. Сказано-сделано: в старом гараже, мастерской пьяницы-художника. И падут тучи саранчи, хлынет огненный дождь, а трехглазый исполин выйдет на прогулку в городском парке.

"И пришли те два Ангела в Содом вечером…" — гласит Ветхий Завет. Воистину пришли — утром, на заседание горсовета, с огнем и мечом. Пришли и огласили приговор. Не верите, слуги народа? Рухнул дом, одна пыль столбом. Поверили, устрашились. Скоро взойдет последняя заря над обреченным Содомом. Где путь к спасению?

Много веков Ветхий Завет служил источником вдохновения для скульпторов, художников и поэтов. Из него щедро черпали вдохновение, заимствуя знаковые образы и притчи, становящиеся своеобразным шифром для посвященных в нюансы художественных смыслов. Многострадальный Иов, Давид и Голиаф, Содом и Гоморра... Перечислять можно долго и на каждый пример приходятся сотни, тысячи, если не десятки тысяч, всевозможных аллегорий и трактовок. Тем удивительнее, что в современной фантастике и фэнтези ветхозаветные мотивы если и не забыты, то обращаются к ним довольно редко. Я бы даже сказал, что до обидного редко. Причин, по-видимому, несколько. Это и нежелание соревноваться с известными предшественниками, и отсутствие особого читательского интереса к этой тематике, и, конечно же, нередко это скудность собственных познаний.

Но перейдем от отвлеченных рассуждений к герою этой рецензии, роману "Крепость души моей". Столь обширное вступление было необходимо, чтобы подчеркнуть сложность задачи, стоявшей перед Олди и Валентиновым, и причины, по которым книга резко выделилась среди сплоченных рядов отечественной фэнтези и мистики. Ведь соавторам удалось уловить суровый дух Ветхого Завета и вселить его в легкомысленные будни нашего мира. Строгий речитатив библейских цитат безжалостно вклинивается в пеструю и суесловную болтовню современности. Триптих, три сильно отличающихся, но при этом идейно близких истории. Разница заключается в масштабе событий, точках обзора и количестве героев. Если в первой истории все завязано на братьях Чисоевых и их бывшем учителе Александре Павловиче, то во второй и особенно в третьей действие охватывает уже весь Город.

Итак, как две капли похожий на наш мир, современный Город, и обычные люди, которые внезапно обнаруживают, что в их жизнь вмешиваются высшие силы. Силы, которые играючи переписывают судьбу, карают и награждают. Силы, для которых нет ничего невозможного. Растоптать жизнь успешного бизнесмена, лишить детей, разорить компании. За какие проступки была назначена эта кара? Бизнесмен Чисоев лишь песчинка по сравнению с высшей силой. Гордая и упорная песчинка, способная заклинить самый прочный и отлаженный механизм. Авторы яркими красками и образными метафорами слой за слоем наносят изображение на холст. То покажут прошлое, то откроют будущее, то застынут на настоящем. Вывернут наизнанку бывшего борца, разберут по косточкам своенравного пророка, чтобы свести в поединке мятежные человеческие души и суровые законы.

Вторая повесть попала точно в цель, поразив удачным взглядом на два мира, земной и небесный. Горнее Царствие, поделенное на три Сферы и девять Ступеней, каждая из которых представлена своей силой. Ангелы и Начала, Престолы и Серафимы, верные слуги Всевышнего, неумолимо карающие грешников и строго блюдущие Закон. Ибо Закон в этом Царстве превыше Милости. По крайней мере, на первый взгляд кажется именно так. Эта история сплетена из нескольких нитей — небесного расследования Владыки Камаила и его помощника Микки, загадочных явлений в Городе, а главное, исканий Сергея, в чью жизнь ворвались неведомые прежде чувства и мысли. Помимо них действуют и другие герои: обычные люди, начальники и подчиненные, нищие художники и знаменитый режиссер.

Атмосфера тайны быстро сгущается, ветхозаветные предания обретают зыбкую плоть, грозя захлестнуть улицы Города и погубить его. Тонкая авторская ирония подчеркивает аляпистые приметы нашего времени. Текст насыщен аллюзиями и аналогиями — как библейскими, так и литературными, например, с романом Булгакова "Мастер и Маргарита". И на этом фоне происходит очень интересная история, в которой любовь и вера сталкиваются с судьбой и временем. На мой взгляд, особое достоинство повести в том, как сочетается современность и древность в облике и манерах небесных служителей. Весьма симпатично сочетаются, бамбуковая тросточка и стада телиц, мобильный телефон, факс, обращение "шеф" и свитки, традиции, семиглазый леопард.

В отличие от второй, третья повесть целиком разворачивается на земле, в многострадальном Городе. Наша цивилизация успела привыкнуть, что всегда и везде можно договориться, найти компромисс и добиться лучших условий. Отчасти за счет развитой техники, отчасти за счет культурных свобод и течений. Но когда два Серафима объявляют, что души горожан взвешены и измерены, и назначена плата за согрешения, то все мольбы, ухищрения, усилия оказываются тщетны. Авторы заперли персонажей в колбе произведения, поставили микроскоп и принялись наблюдать, по фрагменту складывая пеструю мозаику гнева и отчаяния, отрешенности и беззаботности. Картины народного бунта кажутся пророческими, жутко походя на реальность.

Что же общего в повестях? Суровый Закон со множеством толкований и прецедентов. Человеческая гордость и упрямство, не дающие отступить даже когда все кончено. Это поединок души и буквы, содержания и формы, милосердия и справедливости. Но стоит помнить — что хотя Ветхий Завет и лежит в основе многих религий, но служит сейчас скорее памятью, чем указанием к действию, замененный Новым Заветом, Кораном и другими текстами.

Итог: пестрое смешение ветхозаветных законов и современного мира.

Аннотация:

Двадцать лет назад наступил конец света. Умер один из богов, мир распался на куски. Рухнули в бездну города, оборвались миллионы жизней. Но тем, кто уцелел, нужно как-то жить дальше.

Если ты комендант приграничной крепости — охранять вверенный твоей заботе городок от потусторонних тварей.

Если ты нечаянный герой из захолустья — с благодарностью принять назначение на должность наместника приграничной крепости.

Если ты последний из народа, что по недомыслию устроил конец света, — исправлять ошибки своих сородичей.

Но когда приходит сезон ветров, и ураган несёт из пустыни клочья смертельного тумана, и пробуждаются похороненные в древнем городе тайны, — вам троим всё же придётся встать спиной к спине: там, на стенах крепости Горелый Шандал.

Пылью на ветру стелются жизни обитателей Палимпсеста. Загадочная катастрофа, названная впоследствии Разломом, разорвала мир на клочки островов, залила промежутки убийственными радужными чернилами — ким-стэгат, закружила народы беспощадной смутой. Нет надежды на Праотцов, покинувших мир после Разлома, нет надежды на столичных властвующих, которые заняты своими более важными делами. Есть лишь руки, мечи, остатки чести и долга. И крепость Горелый Шандал, последний южный форпост перед гибельными кляксами, дикими кочевниками и безжалостными помарками.

Благодаря тщательно подобранной системе диалектов, понятий и названий "Коменданта мертвой крепости" хочется пить как старинное ароматное вино, наслаждаясь нотками тайны и древности, кивая вкусу узнавания и обыденности, привыкая к букету чуждости и вычурности. Отчасти это создано удачными созвучиями. Например, в слове "скоростель" сразу же слышится что-то птичье, а что-то напоминает о беге. В то же время чуть неторопливый, размеренный слог хорошо подходит для описаний и затянувшейся напряженной погони, и нелегкого быта форпоста, и заброшенного города Шэквир. И почему-то наиболее близкой кажется стилистика Сапковского.

Впрочем, любая книга остается мертворожденной без настоящих персонажей. Дворянин Сиврим, который еще только учится быть командиром. Хродас, комендант Шандала, постаревший не столько телом, сколько душой. И загадочный алаксар, последний из своего народа, несущий тяжкий груз ответственности и памяти. Герои, сперва кажущиеся предсказуемыми, быстро выходят за рамки типажей, усложняя рисунок характеров. А помимо этих есть десятки других, по-своему ярких судеб людей, вовлеченных в события, которым суждено породить баллады и легенды. Баллады о героическом сражении на стенах старой крепости. Легенды о тайнах Шэквира, о чудесах и подвигах.

Вот только в балладах не останется подлинной правды. Правды о несправедливой жестокости жизни, об отчаянном выборе между долгом и честью. О ненависти и любви, о любопытстве и тяге к запретным знаниям. Правды о незаметных трагедиях и душевных ранах. Правды, которая есть в каждой строке романа.

Если говорить о композиции, то трудно назвать ее экстраординарной. Аренев постепенно знакомит читателя с предысторией мира, где-то подробно освещая события, а где-то приберегая откровения до самого конца. При таком обилии информации автор волей-неволей был вынужден подавать ее большими порциями вначале. Но затем он заставляет думать самостоятельно при первой же возможности.

Наверное, кто-то задастся вопросом, насколько беспристрастен я в рецензии? Отвечу, Медведя можно подкупить лишь одним способом — бочкой ароматного вкусного меда. Только ее он будет хвалить, расписывая красоты. Но нельзя сказать и что роман вышел идеальным. Долгое время автору удавалось выдерживать баланс между глобальными событиями, которые могут определить судьбу всего мира, и локальными, связанными с душами отдельных людей.

Соотношение между этими составляющими все время меняется, точка зрения то отдаляется, показывая весь потрясающий мир, то приближается, сосредотачиваясь на душевных метаниях одного героя. И ближе к концу, на мой взгляд, автор поторопился свести нити, и в результате действие оказалось замкнуто в стенах крепости. И обилие действия, смятенных чувств, ощущение предопределенности, наконец, тяжким камнем легло на артерию сюжета. Хотя, возможно, это особенность моего восприятия. Стоит понимать, что романом Аренев замахнулся на уровень Мастеров жанра фэнтези, а потому и планка оказалась поднята выше.

Итог: история о человеческих судьбах в продуманном и самобытном антураже фэнтезийного Палимпсеста.

Аннотация:

Прошли века после падения орденов Сияющих Рыцарей, но их мечи и доспехи, дарующие человеку необыкновенную силу и неуязвимость, остались. За них готовы были отдать королевства, из-за них начинались войны, брат предавал брата...

Лорд Далинар Холин, как и его брат-король, мечтает найти старинную книгу «Путь Королей», в которой скрыты древние тайны. Его отряду чудом удается скрыться от врагов, и в благодарность он отдает свои волшебные доспехи спасителю. Он еще не знает, кто этот человек на самом деле...

А на другом краю земли юная Шаллан просит могущественную волшебницу, сестру Далинара, научить ее искусству магии. Шаллан оказывается прилежной и способной ученицей, однако помыслы ее не так чисты, а цель отнюдь не благородна.

Однажды пути юной волшебницы и лорда Далинара пересекутся...

Путь романов Брендона Сандерсона к русскоязычным читателям трудно назвать легким или удачным. Долгое время список переводов исчерпывался дебютным "Город богов", затем первыми томами циклов "Рожденный туманом" и "Алькатрас". Затем Сандерсон подхватил упавшее знамя Джордана, но и здесь нашлись свои подводные камни. До сих пор неизвестно, будет ли напечатана заключительная часть знаменитого "Колеса Времени". Остается надеяться, что судьба цикла "Сокровищница Штормсвета", который открывается романом "Обреченное королевство", будет счастливее. Тем более что книга заслуживает лучшей участи.

Не секрет, что, создавая свои собственные фэнтезийные миры, большинство писателей активно используют уже существующие шаблоны и традиции, применяя фантазию лишь для декоративных вставок и нюансов историй. В отличие от большинства Сандерсон создал оригинальный и не просто красочный или яркий, но тщательно продуманный и детально проработанный мир, в котором ключевую роль играют Сверхшторма и Штормсвет. Хорошо сбалансированная биосфера со множеством экологических ниш и любопытными созданиями. Кажется, что можно до бесконечности изучать скалистые расщелины Разрушенных земель, гулять по сверкающей глади Чистозера или по улочкам города колокольчиков, Харбранта.

Однако, одним миром сыт не будешь. Нужны герои, способные раскрутить маховик сюжета и увлечь читателя. В этом отношении книга разбивается на три основных линии, что не отменяет, впрочем, дополняющих интерлюдий. Юная Шаллан, обладающая пытливым умом и склонная к авантюрам. Именно ее линия показалась мне наиболее привлекательной за счет атмосферы историчности, наукообразности и загадок, скрывающихся в древних книгах. Каладин, прежде воин, а ныне мостовик. Ему приходится непрестанно бросать вызов судьбе, чтобы помочь выжить товарищам. Яркий образец героя, который колеблется между гибельным отчаянием и талантливым командованием, то и дело спотыкается, падает, но встает и продолжает путь.

И наконец, третья линия, впечатлившая менее остальных, хотя и имеющая свои достоинства. Королевский двор Алеткара не самое приятное место. Философиия и традиции, которых придерживаются крон-принцы, больше подошли бы мальчишкам с их воинственностью, дерзостью и вечным соперничеством, чем зрелым и умным предводителям. Тем забавнее наблюдать за попытками крон-принца Далинара Холина жить сообразно древнему Кодексу и распространить его на остальных. Эта сюжетная линия долгое время вязнет в дебрях придворных правил и интриг, прежде чем видения Далинара начинают складываться в некую цельную картину. Что касается второстепенных персонажей, автор обычно довольствуется скупыми, но колоритными штрихами, не перегружая текст избытком психологии и сложностью отношений.

Следует заметить, что роман рассчитан не столько на любителей эпики, сколько на тех, кто предпочитает жить вместе с героями, с головой погружаться в их мир вплоть до мельчайших мыслей, деталей и поступков. На это работает и впечатляющее мироустройство Рошара, и крайне медленно сходящиеся сюжетные нити. И даже не всегда удачный перевод тогда отступает на второй план. Кроме того, Сандерсон делает упор на историю древних времен, показывая, как чередование разных эпох бесследно стирает былые страхи, которые остаются лишь в сказках и суевериях. Вот только, закрыв глаза, не защитишься от беды. И героям предстоит найти и проложить свой путь.

Ключевые мотивы "Обреченного королевства" отнюдь не обреченность, напротив, это история о том, что нельзя прогибаться под напором обстоятельств. Что нельзя всегда подчиняться приличиям и традициям. Что нужно защищать слабых, что путь важнее цели, что сила дана для служения, а не правления. Отчасти эти мысли кажутся банальными, но в обрамлении из древних и почти забытых рыцарских орденов, из легенд и сказок, из повседневных тягот и кровавой войны, они выглядят иначе, живее и светлее. Словно сияющие Штормсветом драгоценные сферы. И это правильно. Это и есть путь Королей.

Итог: масштабное полотно древней истории о долге, чести и знаниях.

Аннотация:

На что должен быть готов правитель, чтобы спасти свою страну и свой народ?

Посмотреть в лицо своим страхам и грехам?

Изменить тысячам традиций и восстановить против себя могущественнейшие кланы?

За неслыханные деньги купить стране волшебного защитника — и поседеть в одну ночь?

И будет крик ястреба над безмолвным городом, плавающим в крови.

И мгновенно осиротевшие дети, которых щупают алчные руки невольничьего рынка

редкие искры милосердия и чести в волнах предательств, похоти и злобы.

Но главное — человек и бессмертный, которые научатся хоть немного понимать и уважать друг друга.

И еще непредсказуемее становятся судьбы героев, когда в их жизнь ворвется, как львица, встающая над воротами, дочь мятежного Бану Умейя, красавица Айша — правнучка пленницы-самийа...

Тонкой черточкой высоко в небе парит ястреб, и под ним расстилаются земли аш-Шарийа. Бирюзовый купол мавзолея в Мерве, жемчужине Хорасана, медная кровля башен Куртубы и громада Пятничной мечети, зубцы высоченных стен неприступной Альмерийа, царевны городов Аль-Русафа. И журчащие ручьи в зеленых садах, и блеск фонтанов, и роскошные беседки, где по ночам раздается веселый смех. Взмах крылом, резкий поворот, и картина меняется. Замки лежат в руинах, с юга движутся несчетные тумены джунгар, впыхивают мятежи, разрывая несчастные земли. Кровь течет реками, трупы валяются неубранными, стервятники устают пировать, не в силах одолеть завалы тел. И снова взмах крыла...

Одна за другой перед нами перелистываются страницы загадочной, прекрасной и жестокой истории Востока. Медведевич бережно обращается с литературными и историческими источниками, перенося реальные события и дополняя их новыми толкованиями и хитросплетениями. Эпическая часть излагается с летописной детальностью, включая запутанные паутинки родовых связей и отношений. Тонкой вязью вьются имена, пышные и велеречивые беседы, но за шелком занавесей кроется и темная сторона. Дичайшая по нашим меркам жестокость является нормой, основой для государства. Страх — одно из немногих средств, способных смирить гордыню и алчность знатных родов. Страх, который порожденный разными средствами, в том числе и нерегилем Тариком.

Сумеречники, то есть эльфы, в "Ястребе халифа" у Медведевич оказались и притягательными, и чуждыми человеческому. Чуждыми, а потому еще более притягательными. Вольно или нет, но автор сделала сумеречников и все, что связано с волшебством, еще более ярким и интересным, чем реалистичную историческую часть книги. Джинны и Всадники — Дети Тумана, призрачные и всесильные. Коварные и безжалостные демоны, овладевающие людьми. Мир Сумерек не менее жесток, но более утончен. И еще, его более стройные и благородные порядки вызывают некоторое уважение.

Уважение вызывает и главный герой, правда, далеко не всегда. Гораздо чаще он заслуживает жалости — изгнанник и раб, обреченный до скончания веков служить престолу халифа. Бывший князь, лишившийся почти всей магической силы, сходящий с ума от боли и унижения и постоянно выплескивающий боль и унижение на окружающих. Не из злобы, но из природы и безысходности. Трудно не испачкать рук, повелевая войсками и подавляя мятежи. Устраивая казни и расправляясь с предателями. Душа Тарика беспрестанно страдает. Что сделает с ним любовь? Подарит облегчение или усугубит муки?

И вот здесь я вынужден ступить на зыбкую почву догадок и вкусовщины, чтобы хоть как-то упорядочить впечатления. Дело в том, что я крайне долго не мог проникнуться состраданием или просто сочувствием к персонажам. Лишь к середине, когда появилась Айше, когда сюжет сплел новые кольца глубоких чувств и пагубных обстоятельств, я начал хоть как-то сопереживать героям. То ли причина кроется еще и в легкости слога, похожего на полет бело-розовых лепестков миндаля или кружение песчинок. С ним не надо сражаться, пробиваясь через сложные обороты, вводные конструкции или горы деталей. Его нужно или созерцать, или пропускать через себя, а я, похоже, слишком неприязненно отношусь к Востоку.

В любом случае, история о нерегиле, который подобен воткнутому в спину халифата кинжалу, получилась добротной. И хотя основной конфликт — избавиться от эльфа, пока тот не прикончил государство, или оставить, чтобы оно не истекло кровью без защитника — скорее решен лишь условно, окончательный финал перенесен в следующие тома.

Итог: переплетение восточной эпики, сумеречного волшебства и человеческих судьб.