облако тэгов
Украинский советский писатель-фантаст, журналист и театральный критик, переводчик, книжный редактор, член редколлегии 2х журналов, настоящее имя к оторого – В. Н. Еромченко. Я был бы склонен написать по традиции: Еремченко. Однако член редколлегии журнала "Наука-фантастика" Алексей Яроменок заметил: "Однак, задля повного торжества істини процитуємо анкету. яку В.М. власноручно заповнив, збираючись у закордонну поїздку. Відповідаючи на питання №2, він написав: "У 1920-х рр. газетний псевдонім "Влад-ко" автоматично став прізвищем замість "Єромченко" ("Наука-фантастика" №1/1991 Олексій Яроменок. Той, що небо підпирає: [К 90-річчю В. М. Владка] – с.20-21 ).
Кстати, в этой же статье:
Интересна сама история возникновения псевдонима «Владко». Дело в том, что он появился в результате типографской ошибки, когда на гранках очередной статьи, в результате брака, от имени автора осталось начало «Влад», а от фамилии – окончание «ко». Таким образом слепой случай «нафантазировал» фамилию, под которой Владимир Николаевич навсегда вошел в историю украинской и советской фантастики.
Что подтверждают Вениамин Эппель https://my-rutracker.org/forum/viewtopic....
и Григорий Кипнис «Корпункт». К. Альтерпресс. 2001
Письменник Григорій Кіпніс згадував, як виник псевдонім у одного з перших українських фантастів Володимира Владка. Свого часу журналіст Володимир Єромченко працював у газеті і свої статті підписував справжнім ім’ям. Та якось лінотипісти щось переплутали і від імені автора залишили чотири літери «Влад», а від прізвища – тільки дві останні «ко».
Народилося нове прізвище «Владко», разом – «Володимир Владко». Це звучало енергійно, в дусі схильного до фантазування автора. І він узяв собі «Владко» за постійний літературний псевдонім, який і в житті перейшов на прізвище, а його роман «Аргонавти Всесвіту», написаний три чверті століття тому, ще й тепер до вподоби читачам фантастики.
http://vitchyzna.ukrlife.org/7_8_09artemc...
У деяких довідкових та енциклопедичних виданнях називаються дві різні дати народження — 26 грудня 1900 р. і 8 січня 1901 р. Плутанина пояснюється тим, що перша дата вказана за старим стилем. Отже, справжній ювілей письменника маємо відзначати 8 січня...
Как минимум, первые 26 лет жизни он провёл в Санкт-Петербурге (Петрограде, Ленинграде), а потом в Воронеже. Выучил украинский язык. Ймовірно, що цьому його навчив батько. Так само. як і Наталю Забілу (наст. Наталию Забелло — рос.) https://goo.gl/m0Ztli
Небагате на виняткові події і життя Володимира Миколайовича Владка. Ровесник віку, він народився 26 грудня 1900 року в тодішньому Петербурзі, в родині службовця. Закінчив реальне училище. Про цей тип навчальних закладів сьогодні мало хто знає. Реальні училища утримувалися не за казенний кошт, а за рахунок місцевих асигнувань — міських самоуправлінь, пожертвувань купецьких товариств тощо — і за навчальним обладнанням та методами навчання значно переважали гімназії, були ближчими до реального життя (тому, вочевидь, й називалися реальними). Особливо багатими були навчальні кабінети, часто практикувалися екскурсії, викладачі не обмежувалися демонстрацією наочних посібників, а проводили досить складні лабораторні роботи. Велика увага приділялася вивченню предметів гуманітарного циклу, іноземних мов — латинської, французької і німецької. Таким чином, якщо додати, що Володимир Миколайович закінчив згодом ще й Інститут народної освіти, то можна сказати, що він мав глибокі і всебічні знання, вільно володів англійською мовою і латинню, знав про найновітніші відкриття російських і зарубіжних вчених.
Майбутній письменник з дитинства мріяв стати інженером і винахідником, але, рано залишившись без батька, змушений був піти на “власні хліби” — працював у газетах і журналах, виступав з фейлетонами, нарисами, рецензіями, автор научно-технических и нф -очерков.
Як письменник-фантаст дебютував повістю “Ідуть роботарі”, відзначеною 1929 року премією на Всеукраїнському конкурсі повістей та оповідань.
А також оповіданням Ракетоплан С-218, написаним у 1926 р. та виданому в 1929 р.
Известный российский теоретик фантастики и библиограф Евгений Харитонов в т.7 ПСС А. Беляева https://fantlab.ru/edition45806
приводит его авторскую статью «Аргонавты вселенной» https://fantlab.ru/work56597
из кот. следует, что редактор, при появлении в беляевском «Прыжке в ничто» живой сцены, выходящей за пределы служебной роли героев (объяснять науку с техникой) – на полях рукописи замечал: «к чему это? лучше бы описать атомный двигатель». К Владимиру Владко, в 1935-м издавшему журнальную редакцию «Аргонавтов вселенной» (именно так), подобных претензий быть не могло. Технические подробности в романе выходят на первое место (всё же «украинский Жюль Верн»), и мало того, совершенствуются с каждым переизданием.
Примерно с 1935-го же года. на последних страницах журнала "Знання та Праця" печаталась "Викторина профессора Глобуса" от популяризатора науки для украинских школьников, подписанная по этическим соображениям В-ко, поскольку он был членом редколлегии.
********
Эта книга посвящена памяти Юрия Яковлевича Фиалкова (01.07.1931 — 20.08.2002), выдающегося учёного химика, известного педагога и писателя (Киев) http://archivsf.narod.ru/1931/yury_fialko...
«Где-то в начале 73-го года мне позвонил писатель Владимир Владко и сказал, что в польском библиографическом журнале он обнаружил статью о польском переводе моей книги «Ядро — выстрел!», в которой сообщалась, что книга получила первую премию на конкурсе книг для молодежи.
Звонок Владко был приятен по многим причинам. Прежде всего — его внимание. Научно-фантастическими повестями Владко я увлекался еще школьником. Помнится, что после возвращения из эвакуации, когда стало ясно, что с украинским языком у меня неважно, я по своей инициативе стал настойчиво читать украинские книги, начав как раз с Владко. Во-вторых, интересна была информация о том, что «Ядро» перевели и в Польше. В то доконвенционное время (Советский Союз вошел в конвенцию о переводах лишь в мае 73-го года и поэтому за границей наши книги переводили, не уведомляя ни издательство, ни автора — точно так, как поступали с книгами иностранцев и у нас). В-третьих, конечно, было приятно, что книгу оценили.
Получив от Владко журнал, отыскал статью и поначалу был озадачен ее названием: «О химии как Хичкок». Имя этого кинорежиссера, картин которого, понятно, мы не видели, но которого часто и со смаком хулили в советской прессе, связывалось с фильмами ужасов. Однако выяснилось, что автор статьи этим названием хотел подчеркнуть увлекательность книги.»
********
Владко и театр
Отдельными изданиями вышли в переводе Владимира Владко драматические произведения: «Голос Америки» Б. Лавренева (1960), «Шакалы» (1953) и «Ангел-хранитель из Небраски» (1954) А. Якобсона.
69 ЮРИЙ ДЫНОВ
«Я был невероятно счастлив на сцене»
ДЫНОВ Юрий Зиновьевич (1949 – 1982) — многолетний премьер Одесского театра музыкальной комедии, заслуженный артист УССР. Прославился в амплуа «героя-любовника». Известен также как драматург и либретист. Самый популярный из драматургических опытов Ю. Дынова — пьеса в стихах «Всего тринадцать месяцев», главный герой которой — А. С. Пушкин,
В 1975 году пришел приказ о переводе меня в Киевский театр оперетты. Я оттягивал, как мог: уходить из Одесской музкомедии никому не хотелось, а киевская оперетта всегда была неважным, провинциальным театром… У нас заместителем директора работал Блох — талантливый администратор, и вот ему пришла телефонограмма, что если Дынов не приедет в Киев, то его, т. е. Блоха, снимут с работы. Он позвал меня:
— Юра, ты меня должен спасти, я ответил Киеву, что ты не приехал, потому что играешь в спектакле и тебя некем заменить.
А как назло в тот вечер шел спектакль, в котором я не играл. Но пришлось выйти на сцену и зал мне подсказывал слова. Это был анекдотический спектакль…
Приехал я все же в Киев, и меня спрашивают: «Мы вам дадим звание, роли, почему вы не хотите уезжать из Одессы?» А я отвечаю, что в Одессе у меня не театр, а семья. Если я сюда приду, то буду играть роли. А там у меня одна роль — Дынов…
Иду я после этого разговора по улице и встречаю Владимира Владко, был такой писатель, страстный почитатель нашего театра. Он меня спрашивает, чем это я так расстроен. Я объяснил. Владко меня успокоил: все будет в порядке.
http://teatr-lib.ru/Library/Galyas/star/
******
ВВ — фундатор, основатель корпункта "Литературки" по Украине. И до него в прежней Литературке работали собкоры в Киеве, но не ТОЙ была сама газета и её коры, их статус , круг обязанностей. Образование же новых корпунктов связано с приходом в ЛГ К. Симонова. В августе 1961 приглашённый им на работу Владко оставил свой высокий пост нач. Главреперткома УССР и получив 3 комнаты во флигеле д.10 по Большой Подвальной, основал там киевский корпункт.
Журналистская карьера ВВ до этого складывалась из репортёрства в Петрограде сразу после революции , сотрудничества в газетах Воронежа и Харькова, в конце 20х был кором популярной ЗАИ — газеты За Индустриализацию, в сер. 40х работал кором Правды и Совинформбюро, преподавал журналистику в вузах.
Занимаясь журналистикой, ВВ подписывал статьи своими подлинными ФИО — Владимир Еромченко и воронежские читатели уже привыкли к такой подписи. Но однажды при печатании очередной статьи наборщики в типографии что-то нахомутали и получилось так, что от имени автора остались четыре первые буквы "Влад", а от фамилии — две последние "ко". В результате родилось новое авторское имя — "Владко". Получалось, Владимир Владко. Звучало красиво и энергично, в духе склонного к фантазиям автора. И он взял себе "Владко" в качестве постоянного литературного псевдонима, а потом и в жизни перешёл на эту фамилию.
***
ВВ в отношении заимствования денег был совершенно безотказным. особенно после того, как стали с 1959 г. опять выходить его НФ-романы, Одалживал он, конечно, не всем подряд, но зато любую сумму. При единственном условии: ты сам должен назвать дату возвращения долга — и этот день становится законом. В денежных отношениях, как впрочем, и в любых делах он был педантичен до предела; "типичный немец" — иногда говорили о нём... Но только — если иметь в виду крайний педантизм. В остальном же он скорее походил на англичанина. Элегантный, подтянутый и стройный, в безукоризненно выглаженной сорочке и всегда отутюженных брюках, в каких-то необычных носках и до блеска вычищенных ботинках, отлично выбритый, с чётким пробором, в модных больших очках с толстыми линзами. Как только что вышел из здания английского посольства! А манеры, а знание этикета. неписанных правил приличия!
Однако, главными предметами его школы были литература и журналистика. Сам он писал в газету очень редко, в случае крайней необходимости. Но умел прекрасно рассказывать, как нужно писать. Ну, к примеру, у нас в те времена непременно начинали репортаж или очерк с каких-то красивостей, скажем, с описания природы или внешности героя. Владко учил: начало, а тем более самая первая фраза должна быть ударной. Чтобы читатель поневоле увлекся. И заголовок должен быть завлекательным, пусть даже не очень понятным, но таким, чтобы захотелось прочитать хотя бы первые строчки. Каждой моей удачной заметке он радовался, кажется, больше автора.
Владко учил не только писать, но и править материал. Править еле-еле, не разрушая авторской конструкции, не лишая его собственной интонации. Просто заменял два-три слова, делал какую-то перестановочку, убирал лишнее...
Он одинаково хорошо разбирался в разных видах искусства, от живописи и архитектуры до музыки и кино, но особенно любил театр, считался одним из лучших его знатоков на Украине.
И джентльменом — в прямом и широком смысле слова — Владимир Николаевич был отменным. Женщины это знали или чувствовали, и относились к нему с повышенным интересом.
Тем не менее, любили его, разумеется, далеко не все. Он все-таки был немного белой вороной на общем фоне, в том числе и среди нашей писательской братии. Да и характер имел, в общем-то, довольно замкнутый. Умел держать дистанцию между собой и остальными. Многим казался слишком высокомерным и гордым, кое-кому — чересчур интеллигентным, вроде как из старого мира. Но даже те, кто недолюбливали, все равно уважали его. Не могли не уважать. За то, что много знал. За независимый характер. За высокое чувство собственного достоинства.
******
Знал он на самом деле очень много. Огромная эрудиция. Безукоризненное владение украинским и русским, да еще — английский и польский языки. Глубокое знание литературы.
Он много и жадно читал, кое-что давал почитать и нам. Мне, например, он открыл таких запрещенных тогда поэтов, как Анна Ахматова и Марина Цветаева, Осип Мандельштам и Николай Гумилев, Саша Черный и Николай Олейников. Как-то принес тоненькие машинописные книжечки Саши Черного и Николая Олейникова, почитал вслух, мы пришли в восторг. Белла Русакова с удовольствием перепечатала стихи в нескольких экземплярах, аккуратно их сброшюровала и назавтра мы получили сборнички этих талантливых поэтов, которых иногда называют ирониками и абсурдистами и которых не так уж давно стали вновь издавать.
Внешне сдержанный и суховатый, Владко тонко понимал и ценил юмор. На этом можно было сыграть. Снять напряжение или недовольство. Правда, он редко выходил из себя, всегда старался сохранить олимпийское спокойствие. Ни разу я так и не услышал от него грубого слова, не вспомню случая, чтобы он поднимал голос, кричал, матерился. Не то что мы, грешные!
Марина, вдова Владимира Николаевича, в свое время показала мне папку, где он хранил всякие веселые штучки, в том числе смешные послания, которые я посвящал ему в разные годы. Первое из них датировано декабрем 1953 года. Последнее написано в конце 1970-го к 70-летнему юбилею Владко, давно уже оставившего "ЛГ" и перешедшего, как говорят, на вольные творческие хлеба. Юбиляр устроил шикарный банкет, на котором присутствовали видные киевские актеры, писатели, режиссеры, художники и даже специально прибывшая из Одессы группа солистов театра оперетты во главе с Михаилом Водяным (в свое время Владимир Николаевич спас этот талантливый коллектив от идеологического разгрома). Красивое застолье тут же превратилось в веселый капустник. Я прочитал приветственный адрес, который начинался так:
"..Позвольте в этот незабываемый для всех нас день приветствовать в лице Владимира Николаевича Владко самого молодого ровесника XX века, с которым вот уже 70 лет он не только идет в ногу, не отставая ни на шаг, но то и дело обгоняет его, опережает своими мыслями и идеями, заглядывает в грядущие дали своими произведениями, замахивается в своих книгах на Венеру и другие планеты, где, как известно, тоже жизни нет, творит и фантазирует, пишет и издается, пьет и закусывает, и вообще ведет себя точно так же, как и его бурный XX век, который обычно называют атомным, или космическим, или кибернетическим, но который следовало бы назвать просто — век Владко!
И когда смотришь на нашего юбиляра — стройного и подтянутого, элегантно садящегося в свой автомобиль; или заглядываешь в его глаза, где всегда гуляет тонкая ироническая искорка; или наблюдаешь, как он провожает взглядом промелькнувшую вдруг миловидную девицу (очевидно, рисуя в своем писательском воображении некий эпизод из жизни обитательниц Венеры); когда беседуешь с ним о том, о сем (и, между прочим, об этом тоже); когда вслушиваешься в его речь и вдумываешься в его слова, понимаешь, что вторая молодость , это не выдумка, что второе дыхание — это реальность, и что бесконечно прав английский философ и литературный критик XVIII-го века Самюэл Джонсон, заметивший однажды:
— В 77 лет пора стать серьезным!
Да. Владимир Николаевич, пора и в самом деле помаленьку хотя бы. делать вид, что Вы уже не совсем молодой человек, что Вам, между нами говоря, уже не тридцать. Пора наконец понять, что не за горами Ваши 77, когда воленс-ноленс нужно будет стать серьезным.
Когда анализируешь творческий, жизненный, семейный, автомобильный путь Владко, то представляется этот путь дорогой, пусть и не всегда прямой и гладкой, но постоянно идущей вверх, открывающей путешественнику все новые перевалы, красочные горизонты и пейзажи. На этом пути Владимир Николаевич всегда являл собой пример для подражания. Его врожденная интеллигентность и англизированная сдержанность, глубокий аналитический ум и широкая эрудиция, высокий профессионализм и узкие брюки еще в середине 60-х годов, когда с этим так боролись, — все это не переставало восхищать нас, его учеников, сослуживцев, товарищей. Его всегда любили читатели. И читательницы тоже. Счастливые годы, совместной работы с Владимиром Николаевичем не прошли бесследно и для меня. С его именем так или иначе связано все, чего я достиг и что сейчас имею, включая склонность к изысканным блюдам и соответственно язву 12-перстной кишки. Спасибо Вам, Владимир Николаевич, за все!.."
И так далее, в том же духе. Дух иронии тоже можно было бы назвать владковским, он всегда поощрял и развивал его. А все вместе — работа и юмор — каким-то чудесным образом органически переплетались в нашем корпункте. Хорошо написал об этом мой друг еще с давних литгазетовских времен, известный литературный критик, Лазарь Лазарев. В 1990 году в библиотечке "Огонька" вышли его воспоминания о Викторе Некрасове и Андрее Тарковском, где он, к слову, рассказывая о своих поездках в Киев, пишет:
"...Надо сказать, что в те времена, когда редакционные дела довольно часто приводили меня в этот город, корпункт "Литературной газеты" играл там роль, выражаясь нынешним языком, неформального литературного клуба. И не только литературного — немало интересных людей самых разных профессий пришлось мне там видеть; и "киношников" и художников, и врачей, и инженеров, и даже закройщицу ателье, писавшую острые и проницательные статьи о современной литературе. Заходили туда мимоходом, как будто бы на минутку, а застревали обычно надолго...
...За долгие годы журналистской работы я имел возможности не раз убедиться, что если в редакции сам собой возникает такой "клуб", где вечно толкутся по делу и без дела какие-то люди — авторы, потенциальные авторы и просто жаждущие там провести время, потому что интересно, "клуб", где идет постоянное состязание остроумцев — стоит смех и гвалт, прерываемые изредка кем-нибудь из сотрудников: "Ребята, потише, дайте дописать абзац", " но его никто не слушает, — то в. этой редакции наверняка делается хорошая газета или журнал. И киевский корпункт, судя по выходившим на полосу материалам, был лучшим в "Литературной газете". Там работали блестящие журналисты — большая часть из них была или становилась писателями...".
Свойство корпункта притягивать интересных, ярких, способных и талантливых людей — это тоже было связано с именем Владимира Владко, во всяком случае началось с него — основателя.
Г.Кипнис. «Корпункт». К. Альтерпресс. 2001
*******
Аргонавти ( часопис Знання та Праця. 1935) —1й номер Борис Гримайло замість Бориса Гуро. У 1956 р. замість Бориса Гуро з"явився Ван Лун, а замість Василя Рижко — Галина Рижко.
В. Владко. Дорога скіфів: Роман ( Первопубликация "Дорога скифов" вместо "Потомки скифов" , в 1937 г. были: юноша Арон вместо Артёма и скифский вождь Сколат вместо Сколота — впоследствии) Піонерія, 1937. У 1952 р. замість Арона з"явився Артем.
Владко приймає начальствування над ополченською групою Спілки письменників.
стає заведующим сектором литературно-драматического вещания політичним коментатором української радіостанції імені Т.Г.Шевченка в Саратові, згодом — спеціальним кореспондентом Радінформбюро, власним кореспондентом “Правди”, завідує українським відділенням “Литературной газеты”. В 1947-51 годах в Харькове Владко трудился на должности начальника Главреперткома УССР (Главный репертуарный комитет по делам искусства УССР) и одновременно (1947-1948) главным редактором газеты «Радянське мистецтво». В в 1951-56 гг. – заведовал украинским отделением «Литературной газеты», один из сотрудников которого так отзывался о писателе: «…человек с отменными манерами, всегда внешне и внутренне застегнутый на все пуговицы, смахивающий на англичанина, вернее, на то, как мы себе представляем англичан».
( Ю. Смолич. Розповідь про неспокій триває.)
В течение почти двух десятилетий (вплоть до 1950 года) Владимир Владко являлся автором многочисленных научно-популярных радиопередач для детей, самой популярной из которых был цикл «Беседы профессора Глобуса» (Бесіди професора Глобуса). Лишь спустя 15 лет он возвращается к своему любимому жанру и в 1956 году публикует переработанный роман «Аргонавты Вселенной», дает вторую жизнь «Седому капитану»
Після «Сивого капітана» письменник замовкнув аж... на 15 років. Причину тривалої паузи зараз пояснити важко, але, очевидно, Володимир Миколайович не любив і не вмів «вичавлювати» з себе слова, не пропущені через серце і душу. А можливо, здійснитися творчим задумам письменника-фантаста не дозволила війна, яка спалахнула незабаром світовою пожежею...Чи може його засмутили пародії та критична стаття М. Романівської, О. Бєляєва (див. статтю «Аргонавты вселенной»
*********
Михаил Фоменко ВОЗВРАЩЕНИЕ "АЭРОТОРПЕД" Уничтоженный роман В. Владко и советская "оборонная фантастика" 1930-х гг
"Искусство всегда прокладывало дорогу громыхающей колеснице милитаризма. Наш лозунг военизации литературы не является поэтому чем-то новым и неожиданным <…> Мы имеем все основания рассчитывать на быстрое отражение будущей войны в творчестве наших писателей, на то, что наша художественная литература не будет регистратором прошедших событий, но непосредственным активным участником военных столкновений."
Так писал в 1930 г. один из организаторов и идеолог ЛОКАФ, критик Н. Свирин1. Однако фантастика не спешила откликаться на призывы зачинателей советской "оборонной" литературы. Правда, в том же 1930 г. в журнале Борьба миров появились повесть бывшего командарма А. Скачко Может быть — завтра и рассказ Е. Толкачева S.-Z-газ, в ленинградском Вокруг света был напечатан рассказ М. Ковлева Капкан самолетов, журнал Экран начал публиковать растянувшийся на год роман Я. Кальницкого Ипсилон, в 1931 г. был издан ЛОКАФовский роман А. Дмитриева Есть — вести корабль2 и т. д. Но в целом советская "военная фантастика", "военная утопия", "беллетристика будущих войн" или "военная футурология" (если воспользоваться терминологией различных авторов, исследовавших феномен военного поджанра НФ) представляла собой сравнительно немногочисленное собрание разрозненных и случайных произведений. Вдобавок, многие из них, относившиеся к 1920-м годам, были выполнены в троцкистской парадигме перманентной революции, а описания будущей войны сводились к перипетиям последнего, решительного и триумфального боя мирового пролетариата с последним же и, как правило, изолированным оплотом мирового капитализма. Таковы, к примеру, Эскадрилья всемирной коммуны (1925) С. Буданцева или Стальной замок (1928) неведомого автора, скрывшегося под псевдонимом "П. Н. Г."; тон был задан, конечно, Падением Даира (1923) А. Малы-шкина3. В общем, все говорило о том, что фантастическая повесть на такую животрепещущую и востребованную тему, как война СССР с коалицией капиталистических держав, обречена на успех — рассудил журналист, писатель-очеркист и начинающий фантаст Владимир Владко4.
И в самом кошмарном футурологическом сне, должно быть, будущий классик украинской и советской фантастики не сумел бы предугадать фантастическую судьбу своего творения. Начато оно было, судя по всему, в 1932 или в первые месяцы 1933 г. Уже в № 3 журнала Піонерія за 1933 г. появился отрывок под названием Танки из воздуха (Танки з повітря). Редакционное предисловие к публикации гласило:
Новая научно-фантастическая повесть "Аэроторпеды возвращаются назад", над которой работает сейчас В. Владко, посвящена теме будущей войны мирового капитализма против СССР. Отрывок, который мы помещаем здесь, описывает один из эпизодов этой войны — контрнаступление частей Красной армии против врага. Полностью, отдельной книгой, повесть будет напечатана издательством "Молодой большевик".
На протяжении 1933 г. Владко опубликовал еще два отрывка из книги — Гибель эскадры (Загибль ескадри) в №№ 5–6 журнала Знання та праця и Поражение генерала Древора (Поразка генерала Древора) в № 12 данного журнала. В 1934 г. в № 15 журнала Всесвт был опубликован еще один отрывок, Аэроторпеды возвращаются назад (Аероторпеди повертають назад).
Владко, как видно, сильно спешил и одновременно расширял свое сочинение — уж очень хотелось ему стать автором первого в советской литературе полномасштабного фантастического произведения о будущей войне (повестушки предшественников — не в счет). Следы этой спешки видны и в стилистически стертом, изобилующем назойливыми повторами тексте, и в местами механической компоновке отдельных рассказов-главок, и в подозрительной забывчивости фантаста, у которого война начинается то в апреле, то в июне, а условные "Герлин" и "Лондр" порой становятся Берлином и Лондоном. Но в издательстве "Молодой большевик" повесть, довольно искусственно растянутая до размеров романа, так и не вышла. Вместо этого Аэроторпеды возвращаются назад принял к изданию харьковскоодесский "Дитвидав", где книга была подписана к печати 5 августа 1934 г. Читателей ждал феерический роман.
Новоиспеченный лейтенант Дик Гордон, изобретатель небывалых "прыгающих" танков, и его лучший друг Джонни Уолтерс начинают работать в легендарном институте профессора Мориса Ренуара, создателя новых видов оружия. Тем временем советские пограничники расстреливают на Черном море лодку с иностранными туристами, нелегально плывущими из Батуми в Турцию. Воспользовавшись этим смехотворным предлогом ("туристы", как выясняется позднее, были шпионами), коалиция капиталистических Заинтересованных Держав, куда входят Великосаксия, Швабия и Остерия — то есть прозрачно "зашифрованные" Великобритания, Германия и Италия — выдвигает СССР заранее неприемлемый ультиматум, а затем внезапно нападает на Страну Советов. Возглавляет нападение Ренуар, оказавшийся не только профессором, но также генералом, главным архитектором военной кампании и по совместительству главой могущественной фашистской "Лиги защиты морали", борющейся с распространением коммунизма. Особые надежды Ренуар возлагает на созданные им радиоуправляемые аэроторпеды, "начиненные сильнейшими взрывчатыми веществами или термитной массой", которые должны разрушить Москву и Ленинград.
Однако значительную часть громадной эскадрильи Ренуара губит советская электрическая завеса ("Они применили метод ионизации воздуха с помощью ультракоротких волн и насытили лучи излучателей-прожекторов электроэнергией высокого напряжения"). Оставшиеся без управления аэроторпеды возвращаются домой и взрываются где-то на вражеской территории.
Захлебывается и одновременно начатое на западной границе наземное наступление. С помощью "прыгающих" танков и чрезвычайно ядовитого нового газа "кольрита" войскам коалиции удается продвинуться на 16 км в глубь советской территории, но затем Красная армия высаживает десант (включая падающие с самолетов танки) и отрезает прорвавшиеся части. Поход гигантской великосакской эскадры на Ленинград заканчивается бесславной гибелью всех кораблей от взрывов автоматических советских торпед в водах Финского залива. Терпит крах новая попытка наземного наступления: советские эскадрильи окружают наступающие части непроницаемой дымовой завесой и затем спокойно уничтожают их с воздуха. Красная армия контратакует и закрепляется на вражеской территории.
Активная советская радиопропаганда, подпольные коммунистические газеты, агитаторы и листовки разлагают капиталистический тыл. В странах Европы начинается революционное брожение, забастовки рабочих, требующих прекращения войны, саботаж; сомнения охватывают солдат и офицеров на фронте, сомневаются в осмысленности войны Гордон и Уолтерс. Новой эскадрилье Ренуара удается прорваться в воздушное пространство СССР со стороны плохо защищенных границ с Прибалтикой и даже разбомбить металлургический завод, но самолеты и аэроторпеды натыкаются на "электрические волны, влияющие на сердце наших моторов — динамо" и падают в чистом поле.
В войну вступает Желтая империя (Япония), которая намерена образовать марионеточное государство на Камчатке и захватить все советское тихоокеанское побережье; мощная эскадра высаживает десант во Владивостоке. С Желтой империей Советский Союз расправляется быстро: маневренные истребители уничтожают бомбовозы, танки останавливает очередная электрическая завеса ("От антенн текли к нам волны электрических лучей; они останавливали работу магнето в моторах"), корабли эскадры топят советские торпедные глиссеры. Советские бобмардировщики разрушают военные объекты империи, причем атака их совпадает с чудовищным землетрясением.
На европейском фронте Красная армия продолжает теснить войска коалиции, применяя самые изобретательные методы. Ловкие ворошиловские стрелки-снайперы прячутся в фальшивом трупе убитой лошади и парализуют пулеметные гнезда; зеркальные щиты скрывают передвижения войск; над целым участком фронта красноармейцы возводят его макет, а реки форсируют с помощью "жидкой углекислоты", которая подается по трубам и образует ледяную корку. Заинтересованные Державы в отчаянии решаются развязать бактериологическую войну и направляют на Советский Союз аэроторпеды, начиненные культурой гриппа. Но начавшаяся было эпидемия быстро перекидывается на войска коалиции, а ответный удар советских стратосферных бомбардировщиков стирает с лица земли военные заводы Швабии.
В тылу капиталистов воцаряется паника, биржи закрываются, богачи покидают Европу. В Швабии начинается социалистическая революция и гражданская война. Коалиционная армия разваливается, восстания вспыхивают даже в фашистских заградительных полках, многие полки во главе с офицерами, авиаэскадрильи и морские эскадры переходят на сторону красных и поворачивают штыки на классового врага. Последней надеждой коалиции становится решающее наступление. Накануне его Гордон и Уолтерс пересекают на "прыгающем" танке линию фронта и сдаются красноармейцам. Восставшие солдаты осаждают и берут штурмом штаб генерала Ренуара. Гибнут любимые ассистенты генерала — финн Райвола и выходец из семьи русских эмигрантов Гагарин; Ренуар стреляется. Толпа солдат на площади перед штабом восторженно приветствует огромный автожир с красной звездой и прилетевшего на нем советского главкома.
Стремление к идеологической выдержанности привело Владко к полной выхолощенности книги. Мир романа — унылый, одетый в защитный цвет мир мужчин, где нет ни семейных, ни любовных уз, нет женщин, нет материнской привязанности; это мир коллективного сиротства, где идеальным коллективным отцом выступает единственное "отечество мирового пролетариата", Советский Союз (черты эти в той или иной степени характерны для целого ряда произведений советской предвоенной фантастики, особенно "оборонной"). К роману вполне приложимы все те критические замечания, что высказывались в свое время в адрес Первого удара Н. Шпанова (1939) или военно-фантастического кинофильма З. Драпкина и Р. Маймана Танкисты (1939): наивность, безжизненность, неубедительность, схематичность, успокоительное принижение советских потерь, пассивность и непроходимая глупость врага. Действительно, вместо людей на страницах Аэроторпед возникают ожившие схемы. Невозможно поверить, например, в "прозрение" Дика Гордона, Джонни Уолтерса или их бывшего соученика по высшей технической школе, штабного офицера Тома Даунли — тем более что "прозревает" он после допроса советского снайпера, который изъясняется шершавым языком устава:
— Я стреляю так, чтобы не отставать от лучшего стрелка Красной армии, народного комиссара по военным делам товарища Ворошилова <…> Моя задача — всеми силами и средствами защищать мирный труд моих братьев и родителей, составляющих свободное население первой в мире социалистической страны, отечества всех пролетариев. Моя задача — выполнить свой долг, после чего, вернувшись домой, самому стать к станку и принять участие в общем мирной труде, который я защищал с винтовкой в руках.
Это — единственный сколько-нибудь подробно показанный в романе боец Красной армии: чем не робот из первой научно-фантастической повести Владко 1дуть роботар1 (1931)? Такой же роботизированной, механизированной, абстрактной силой выступает в книге и вся советская армия, да и весь Советский Союз. У Владко нет ни отдельных красноармейцев, ни их командиров, ни "простых советских людей". С советской стороны до читателя доносятся только официальные заявления, воззвания и радиоагитки. В Аэроторпедах нет даже места личному, индивидуальному подвигу, ибо тотальная советская сила почти всегда неизмеримо превосходит противника в тактике боя и качестве вооружений, а потому занята лишь "спокойным и уверенным уничтожением" врагов.
Несколько оживляется Владко, только описывая разрушения и бомбежки:
Земля словно салютует самолетам, исчезающим в прозрачной небесной глубине: им салютуют взрывы снарядов на военных складах, охваченных пожарами, им салютуют запоздалыми выстрелами пушки зенитных батарей… но увы, уже поздно, ни один снаряд не догонит самолет. они исчезли, растворились в прозрачной лазури неба… (гл. 20). Облако выпрыгнуло из-под земли, оно росло тяжелым рыхлым грибом, расширяясь и закрывая другие здания. И по шляпке этого огромного черного рыхлого гриба удивительно медленно плыли в воздухе большие куски здания, обломки крыши, сломанное дерево, крутились, будто переворачиваясь с боку на бок, разбитые станки… (гл. 14).
С военной точки зрения книга Владко довольно адекватно отразила состояние военной мысли эпохи, некоторые представления командования Красной армии и те дебаты, какие велись, например, вокруг взаимодействия родов войск, теорий часто упоминаемого в романе британского генерал-майора Д. Фуллера5 или роли в будущей войне кавалерии, бронетанковых сил либо бомбардировочной авиации (знаменитая "доктрина Дуэ"6). Достаточно общим местом были представления о внезапном, без объявления, начале войны массированными бомбардировками и сражении на два фронта, с западными государствами и Японией.
В. Владко. "Аэроторпеды возвращаются назад" (1934). Илл. В. Невского.
Хуже обстояло дело собственно с фантастикой. Развесистая феерия фантастических военных изобретений и боевых эпизодов в романе, в сущности, иллюзорна: книга во многом представляет собой монтаж ранее появившихся в военной фантастике находок и известных событий относительно недавней военной истории.
Сочинения предшественников Владко, насколько можно судить, изучил очень внимательно. К примеру, автоматически наводящиеся на звук самолетов зенитные орудия взяты из рассказа Ковлева Капкан самолетов (193о). Фантастические электромагнитные завесы встречались в упомянутых выше военных утопиях Эскадрилья всемирной коммуны (1925) С. Буданцева и Стальной замок (1928) П. Н. Г., а также в основанном на последней повести киносценарии Д. Мухи и Л. Лукова + К. М. (1930), наверняка известном Владко.7 О танках, способных преодолевать различные препятствия, фантасты и изобретатели рассуждали еще со времен Сухопутных броненосцев Г. Уэллса (1903); невероятный танк появляется в рассказе В. Левашова Танк смерти (1928), действие повести А. Горелова Огненные дни (1925) вращается вокруг новейшего изобретения — аэротанков8. В этой же книжке, написанной в стиле "красного Пинкертона", советские войска встречают противника, как и у Владко, голубыми лучами грозных прожекторов.
Горелов:
Близко эскадрилья противника <…> заострили копья голубые лучи прожекторов. <…> Щупают голубые лучи каждый аэродредноут, каждого летчика и убийцу. Цепляются голубые лучи за каждое крыло и играют на каждом пропеллере.
Владко:
Передняя шеренга истребителей, быстро мчась в вышине, оказалась над лучами прожекторов, которые засияли светящимися пятнами на крыльях и корпусах самолетов. <…> Они подбирались все ближе и ближе, пересекаясь в воздухе, словно бледные голубоватые ножницы <…>
Единственное различие состоит в том, что у Горелова голубые прожекторные лучи — усыпляющие. Описание одного из авианалетов (включая генерала, слушающего в каюте советское радио) близко напоминает сцены воздушной атаки в Может быть — завтра А. Скачко (1930). Эпизод с макетом участка фронта, как поясняет сам автор, был навеян "аналогичным случаем во время мировой войны, когда немецкие войска под прикрытием искусственной поверхности земли таким же способом подобрались к английским окопам и молниеносным ударом выбили англичан из их траншей".
Но куда более любопытным способом Владко препарировал другой эпизод, на сей раз — войны гражданской. Картина разгрома желтоимперской эскадры советскими торпедными глиссерами — не что иное, как переиначенный эпизод атаки английских торпедных катеров на корабли Балтийского флота в августе 1919 г.; в советских донесениях это нападение характеризовалось как "совершенно неожиданное по своей идее [и] смелому выполнению"9.
Откуда, однако, взялись аэроторпеды, давшие название роману? В научной фантастике эта идея, кажется, впервые появилась в короткометражном английском кинофильме Airship Destroyer (1909); известны многочисленные попытки создания управляемых самолетов-снарядов во время и после Первой мировой войны (американские "воздушная торпеда" или "летающая бомба" Сперри и беспилотник "жук Кеттеринга", немецкие "планирующие торпеды", британский "Ларинкс" и т. п.).
Впрочем, Владко незачем было забираться в дебри военных технологий. В 1930 г. в Харькове вышла в свет фантастическая книга Я. Кальницкого Радио-мысль (Padio-думка) — переведенный В. Сосюрой с русского Ипсилон. Несомненно, начинающий фантаст Владко, хорошо знакомый с Кальницким еще по работе в харьковских газетах в конце 1920-х годов, не прошел мимо этого произведения10. Имелось в нем и вероломное, но без труда отбитое нападение на Советский Союз, и попытка бактериологической атаки, и фашистская "Лига защиты мировой культуры" (у Владко — "Лига защиты морали"), и радиоуправляемые аэромины, преследующие в воздухе самолеты. Финал этой истории, в духе сталинской эпохи, был печален: в 1939 году Владко свидетельствовал против арестованного Кальницкого, которого он охарактеризовал как тайного вредителя и "одного из наиболее умело замаскированных врагов"11. Возвращаясь к аэроторпедам, вспомним также, что в 1930 г. на обложке московского Вокруг света был помещен рисунок Воздушная война. Налет на город бомбовозов, управляемых по радио; в сопутствующей заметке говорилось, что радиоуправляемые самолеты, несущие газовые снаряды, термитные бомбы и бациллы заразных болезней, "далеко не так уж фантастичны"12.
Дописав роман, Владко мог гордиться собой — в фантастических допущениях он, что неудивительно, ни в чем не отставал от прочих фантастов, идеологически все, казалось бы, вычищено и вылизано было до абсолютной стерильности. Он уже видел, вероятно, хвалебные рецензии в журналах, а там, глядишь, и издание русского перевода в Москве… Но не тут-то было: уже набранный, снабженный выразительными иллюстрациями В. Невского и осторожным послесловием И. Щербины роман подвергся стремительному и загадочному запрету. Неясно — то ли под нож пошел весь 10-тысячный тираж книги, то ли набор был рассыпан на стадии печати. Уцелели лишь несколько (по всей видимости, сигнальных) экземпляров, о которых будет сказано ниже.
"Воздушная война. Налет на город бомбовозов, управляемых по радио". Обложка московского журнала "Вокруг света" (№ 22–23, 1930).
О причинах запрета сегодня можно только гадать. Могли сказаться те огрехи, о которых писал в послесловии Щербина:
Основное упущение — недостаточно глубокое отражение классового расслоения, которое происходит и будет происходить в капиталистических странах в результате империалистической войны, недостаточно яркий показ роста революционного движения, борьбы коммунистических партий за вызревание в сознании масс идеи штурма.
Писатель не нашел также нужных красок для отображения идейной большевистской вооруженности Красной армии, для показа ее героических бойцов и командиров, руководимых коммунистической партией и ее ленинским ЦК.
Дополнение напрашивается: в романе совершено не отражена и роль "величайшего человека современности, великого вождя партии и мирового пролетариата" И. Сталина (Щербина), чье имя появляется только в эпиграфе. Сравним это хотя бы с предсмертным восклицанием летчика Са-фара в Первом ударе Н. Шпанова ("Гиго, милый Гиго, да здравствует Сталин и великая родина!") или сценами всенародного экстаза на фронте и в тылу в эпическом романе П. Павленко На Востоке (1936–1937):
Толпа кричала и звала: "Сталин! Сталин! Сталин!" — и это был клич силы и чести, он звучал, как "Вперед!" В минуту народного подъема толпа звала своего вождя, и в два часа ночи он пришел из Кремля в Большой театр, чтобы быть вместе с Москвой. <…> Его спокойная фигура, в наглухо застегнутой простой шинели, в фуражке с мягким козырьком была проста до слез. <…>
И в это время заговорил Сталин. Слова его вошли в пограничный бой, мешаясь с огнем и грохотом снарядов, будя еще не проснувшиеся колхозы на севере и заставляя плакать от радости мужества дехкан в оазисах на Аму-Дарье.
Голос Сталина был в самом пекле боя. <…> Сталин говорил с бойцами в подземных казематах и с летчиками в вышине. Раненые на перевязочных пунктах приходили в сознание под негромкий и душевный голос этот. Это был голос нашей родины, простой и ясный, и бесконечно честный, и безгранично добрый, отечески-неторопливый сталинский голос.
Еще одна ошибка Владко заключалась в вопиющей недооценке политической обстановки. Главными противниками СССР в будущей войне выступают в его романе Англия (Великосаксия) и Германия (Швабия). Что поделаешь, если "во главе буржуазных государств в борьбе против СССР шла и идет Англия", которая мечтает о "свержении советского строя и превращении нашей территории в колонию для жестокой капиталистической эксплуатации"? Эти слова написал в 1928 г. высокопоставленный офицер РККА Я. Жигур13. Но со дней англо-советского кризиса и "военного психоза" 1927-28 гг. утекло немало воды, давно были восстановлены дипломатические отношения, а в феврале 1934 г., после длительных и сложных переговоров, Советский Союз наконец подписал важнейший торговый договор с Англией. Одновременно Москва прощупывала возможности завязать более тесные отношения с гитлеровским режимом в нацистской Германии. А тут — свастики! Отметим кстати, что в 1934 г. свастика была убрана со свиньи в анимационном фильме Б. Балаша Вор; нацистский символ (повернутый против часовой стрелки) вернулся на экраны лишь в кинофильме А. Мачерета и К. Крумина Родина зовет (1936) по сценарию В. Катаева14, открывшем эру "оборонной" кинофантастики. Произошло это, вероятно, на фоне событий в Испании. Однако и на самом высоком уровне границы дозволенных нападок на Германию в массовом искусстве продолжали ощущаться размытыми и изменчивыми. Премьера Родины зовет состоялась 29 апреля 1936 г. — но и 16 мая председатель Комитета по делам искусств при СНК СССР П. Керженцев, ходатайствуя перед Сталиным и В. Молотовым о постановке оборонно-фантастической пьесы В. Киршона Большой день, счел нужным заметить: "Под врагом, напавшим на Советский Союз, разумеется фашистская Германия, но в постановке, во избежание дипломатических осложнений, можно затушевать национальную характеристику врагов, сохранив лишь характеристику их, как фашистов"15. Конечно, затушевать можно было и свастики на иллюстрациях В. Невского, но что было делать с остальным?
Помимо внешнеполитической близорукости, "предъявить" Владко можно было и многое другое. Аэроторпеды следуют той "ворошиловско-коминтерновской" концепции, что была позднее развита Шпановым, Павленко и иже с ними — война будет вестись "малой кровью" на территории врага и вызовет социальную революцию в стане противника, которая упростит и облегчит путь к победе. И не только: безусловно подразумевалось расширение советской империи на запад и восток; у Владко говорится даже не о сателлитах, а о "вступлении центральной Европы в состав нового Советского Союза". Однако канон этой оборонно-наступательной фантастики еще не установился, и в главном Владко дал маху: сталинско-ворошиловская доктрина в романе выдержана не до конца. Владко допускает не только тактические поражения и кратковременное отступление Красной армии в глубь страны, но и уязвимость внутренних территорий СССР, лишь частично защищенных от воздушных налетов и неподготовленных к бактериологической войне. У красноармейцев нет защиты от ядовитого "кольрита"; у Советского Союза полностью отсутствует значимый военно-морской флот (в гл. 19 романа "создавать большой военный флот СССР" плывет восставшая "великосакская" эскадра)16. Разумеется, Владко рисует данные слабости как несущественные — враг пребывает на советской территории не более нескольких часов, потери ничтожны, Красная армия уверенно отражает любые атаки и быстро переходит в наступление.
Уместно сравнить эти аспекты Аэроторпед с повестью Может быть — завтра (1930) А. Скачко, определенные детали которой были уже непредставимы в 1934 г. Скачко изображает панические настроения в Москве при известии о приближении вражеской воздушной армады, растерянность и страх на срочном заседании Совнаркома: "Многие, чувствовавшие себя в безопасности за полумиллионом штыков Красной армии, не могли поверить, что теперь им самим придется бороться, защищая жизнь". Бывший командарм оказался прозорливей других "оборонных" авторов: эти описания зримо предвосхищают московскую панику середины октября 1941 г. Скачко, с двадцатых годов занимавшийся вопросами национальных меньшинств и освоения Севера, не успел ее увидеть — он умирал в сталинском лагере. В повести его Москва чудесным образом спасается от гибели: пока советские эскадрильи в тяжелом бою задерживают противника, скромный инженер-изобретатель успевает развернуть экспериментальные установки, и над столицей встает облако, поглощающее ядовитые газы. Однако Скачко упоминает замотанных бинтами раненых на улицах, санитарные палатки на московских бульварах, "пожарища" на окраинах и зараженные "случайными бомбами" с газом районы. Заключительные авторские ремарки подводят читателя к мысли, что Москву в принципе невозможно эффективно защитить от налетов крупных вражеских авиасоединений. Владко очень далек от подобных вольностей; но в обстановке продолжающихся репрессий против украинской интеллигенции, недавнего катастрофического голода 1932-33 гг. и чистки партийных кадров — и его правоверный роман мог показаться харьковским литературным функционерам слишком "сомнительным".
Как бы то ни было, инцидент с запретом книги никак не сказался ни на весьма благополучной карьере Владко, ни, по всей видимости, на издательстве, которое продолжало широко печатать произведения фантаста. Только в 1935-36 гг. в "Дитвидаве" и других издательствах Владко опубликовал повесть Чудесный генератор (Чудесний генератор), роман Аргонавты Вселенной (Аргонавти Всесвгту) — каждая из этих книг вышла в те годы двумя отдельными изданиями — и, наконец, сборник Двенадцать рассказов (Дванадать оповідань), шесть из которых представляли собой переработанные главы из опального романа17. Интересно, что Владко, предусмотрительно убрав в новых вариантах все упоминания о фашизме, все же снабдил героев откровенно немецкими именами и фамилиями, позволив себе и более откровенный намек — командиром эскадрильи вражеских истребителей он назначил "полковника Гитлова".
В 1937 году в журнале Піонерія (№ 7) был опубликован рассказ Танк МТ-77, где прежние тяжелые "прыгающие" танки Дика Гордона превратились в легкие танкетки, вооруженные огнеметами и скачущие, словно блохи, во всех направлениях.
В 1939 г. Владко вновь вспомнил о романе, откуда извлек и переработал еще одну главу: так в газете Соціалістична Харківщина (соответственно, 24 июля и 11 сентября) появились тексты Стальные москиты (Стальні москіти) и Танк МТ-77, оба с подзаголовком Эпизод будущей войны (Епізод майбутньої війни). Эпопея с публикацией переработанных глав романа завершилась лишь в 1941 году, когда в библиотечке Фронт і тил издательства "Радянський письменник" 10-тысячным тиражом были переизданы Стальні москіти (с подзаголовком "Рассказ-пролог").
Учитывая количество этих публикаций — в общей сложности восемь военно-фантастических рассказов — вызывает немалое удивление тот факт, что и в лучших работах, посвященных советской военной или "оборонной" фантастике, имя Владко отсутствует. Между тем, его роман существенно опередил тех же бесконечно муссируемых Павленко и Шпанова и представляет собой бесспорную классику этой крайне специфической ветви литературы, а недавняя публикация Аэроторпед18 заставляет нас по-новому взглянуть на ее историю.
В некоторой степени исследователей оправдывает ключевое обстоятельство: роман Аэроторпеды возвращаются назад не упоминался в советской библиографической литературе и долгие годы считался неопубликованным либо утраченным (хотя взаимосвязанные произведения Владко оставались все это время вполне доступны и никак не должны были игнорироваться). Однако еще в 1991 г. журнал Наука-Фантастика сообщил о наличии печатного экземпляра романа19:
И еще об одном малоизвестном факте из творческой биографии писателя. Незадолго до появления "Аргонавтов Вселенной", примерно в 1934–1936 годах, был напечатан тираж еще одного романа Владко, "Аэроторпеды возвращаются назад". Произведение имело острую антифашистскую направленность. Но на беду, сталинский режим решил побрататься с Германией. Поэтому какие-либо намеки на нелюбовь к брату стали, мягко говоря, неприемлемыми. Тираж книги, понятное дело, был уничтожен. А когда праздновалось 60-летие Владимира Николаевича, академик Белецкий вручил юбиляру экземпляр этого злосчастного издания. Кто спас эту книгу — неведомо. Ныне этот уникальный экземпляр хранится в фондах Музея украинской литературы20.
В настоящее время достоверно известно о существовании как минимум трех уцелевших экземпляров книги: два из них хранятся в частных собраниях украинских коллекционеров, третий, как сказано выше — в Национальном музее литературы Украины (Киев).
Примечания
1. Свирин Н. Война и литература // На литературном посту. 1930. № 20. Цит. по: Добренко Е. А. Метафора власти: литература сталинской эпохи в историческом освещении. Munchen, 1993. См. в этой книге подробное освещение деятельности ЛОКАФ. Литературовед и критик Н. Г. Свирин (1900–1938) был арестован в 1937 и расстрелян в 1938 г.
2. Скачко А. Может быть — завтра: Повесть // Борьба миров. 1930. №№ 1–3; Толкачев Е. S.-Z.-газ: Рассказ // Борьба миров. 1930. № 12; Ковлев М. Капкан самолетов: Рассказ // Вокруг света (Л.). 1930. № 29; Кальницкий Я. Ипсилон: Фантастический роман // Экран. 1930. №№ 1-12; Дмитриев А. М. Есть — вести корабль! М., 1931.
3. Буданцев С. Эскадрилья всемирной коммуны. М., 1925; П. Н. Г. Стальной замок: Фантастический рассказ // Вокруг света (Л). 1928. №№ 1–3; Малышкин А. Падение Даира // Круг. 1923. № 1.
4. В. Н. Владко (Еремченко, 1900/1-1974) — уроженец Санкт-Петербурга, выпускник Воронежского института народного образования. С 1917 г. выступал как поэт, журналист, театральный критик, очеркист, позднее писатель-фантаст. Во время Второй мировой войны — спецкор Совинформбюро, корреспондент "Правды" по Харьковской области. После войны занимал важные в литературной иерархии посты: начальник Главреперткома УСССР (194751), заведующий украинским отделением "Литературной газеты" (1951–1956). Хотя Владко был автором более 20 книг романов, рассказов, очерков и публицистики, наиболее известным его произведением остался написанный еще в 1930-х гг. (первая публикация 1935) и неоднократно переделывавшийся научно-фантастический роман Аргонавты Вселенной.
5. Джон Ф. Ч. Фуллер (1878–1966) — британский военный, стратег, военный историк, оккультист (в начале ХХ в. был близок к А. Кроули); разработал собственные принципы войны, в которых сказались его мистические взгляды. Известен как идеолог механизации армий, в 1930-е гг. был связан с британскими фашистами и симпатизировал нацистам.
6. Джулио Дуэ (1869–1830) — итальянский генерал, теоретик воздушной войны, создатель доктрины тотальной воздушной войны (массированных бомбардировок городов, военных и экомических центров противника для принуждения к капитуляции), популярной в СССР в 1930-х гг.
7. Киносценарий был опубликован в №№ 8-12 (1930) журнала Знання та праця (Харьков). Оформил публикацию будущий иллюстратор Аэроторпед В. Невский.
8. Горелов А. Огненные дни. М.-Л., 1925.
9. РГАВМФ. Ф.р-92.0п.1.Д.2б2. Л.22–24. 17 июня 1919 г. британский торпедный катер потопил в Кронштадте крейсер "Олег", 18 августа там же был потоплен крейсер "Память Азова" и поврежден линкор "Андрей Первозванный". Красные моряки, однако, стреляли лучше беспомощных "желтоимперцев" Владко: огнем сторожевого эсминца "Гавриил" были потоплены три из семи нападавших катеров, девять англичан, включая нескольких офицеров, были взяты в плен. "Переосмысливая" рейд в романе, Владко эти детали убрал, так как общей установкой являлось преуменьшение советских потерь. Подборку документов о рейде 18 августа см.: Гангут. 2001. № 26, с. 98–113.
10. Кальницкий Я. Радіо-думка: Фантастична повість. Харків-Київ, 1930. Известна также фрагментарно выявленная публикация этой вещи в журнале Знаття (1926).
11. Протокол допиту свідка Володимира Миколайовича Владка від 9 березня 1939 року. ДАХО, ф. Р-6452, оп. 4, спр. 3400, арк. 37–45 http://goo.gl/Tlp29c
12. Наша обложка // Вокруг света (М). 1930. № 22–23. С. 346.
13. Жигур Я. Будущая война и задачи обороны СССР. М., 1928. С. 9–11. Я. М. Жигур (1895–1938) — комбриг, участник Первой мировой и гражданской войн, занимал командные должности в Военно-химическом управлении РККА, позднее — помощник начальника кафедры тактики высших соединений Академии Генштаба РККА. Был арестован в 1937 и расстрелян в 1938 г.
14. Марголит Е. Как в зеркале: Германия в советском кино между 1920-30 гг. // Киноведческие записки. 2002. № 59.
15. См.: Я оказался политическим слепцом: Письма В. М. Кир-шона И. В. Сталину // Источник. 2001. № 1.
16. Военно-морской флот, особенно надводный состав, действительно являлся слабым местом советской военной машины (с целью его развития в 1937 г. был образован специальный Наркомат Военно-морского флота).
17. Перечислим эти рассказы в порядке их появления в книге: Аэроторпеды возвращаются на Запад (Аероторпеди повертають на Захід), Ошибка генерала Штрассера (Помилка генерала Штрассера), Пулемет и снайпер (Кулемет і снайпер), Ледяное наступление (Крижаний наступ), Именем Совета матросских депутатов (Ім’ям Ради матроських депутатів).
18. Владко В. Аэроторпеды возвращаются назад. Пер. С. Гоголина и М. Фоменко. Б.м., Salamandra P.V.V., 2015. Эта публикация стала возможна после того, как редчайшее издание было в 2015 г. впервые отсканировано В. Е. Настецким (Киев).
19. Яроменок О. Той, що небо підпирає: К 90-річчю В. М. Владка // Наука-Фантастика. 1991. № 1.
20. По сведениям украинских библиографов, около 1990 г. на основе данного экземпляра планировалась и даже анонсировалась публикация романа Владко в журнале Знання та праця. Эта публикация по неизвестным причинам не состоялась (возможно, сказалась реорганизация журнала, с января 1991 г. начавшего выходить как Наука-Фантастика, а в дальнейшем и бурные политические события). Незадолго до своей безвременной смерти в 2014 г. книгу вторично обнаружил в Национальном музее литературы Украины (в составе архива В. Владко) библиограф украинской фантастики Н. А. Ковальчук.
********
Комментарии к Аэроторпедам (Фортунато — М. Фоменко)
Впервые на русском языке — уникальная книга: уничтоженный роман классика украинской и советской фантастики В. Владко «Аэроторпеды возвращаются назад». В событиях романа, предсказывавшего войну СССР с капиталистическими державами, ясно угадывались будущие противники — включая фашистскую Германию и Японию. Однако в 1934 г. роман оказался «не ко двору». Практически все напечатанные экземпляры книги были уничтожены, о романе десятки лет умалчивали и советская библиография, и автор, а случайно уцелевший текст не был до сих пор доступен ни русскому, ни украинскому читателю.
Задумывая фантастическую повесть о войне СССР с коалицией капиталистических держав, будущий классик украинской и советской фантастики Владимир Владко (Еремченко, 1900/1901–1974) вряд ли смог бы предугадать фантастическую судьбу своего произведения.
Начато оно было, судя по всему, в 1932 или в первые месяцы 1933 г. Уже в № 3 журнала Піонерія за 1933 г. появился отрывок под названием «Танки з повпря» («Танки из воздуха»). Редакционное предисловие к публикации гласило:
Новая научно-фантастическая повесть «Аэроторпеды возвращаются назад», над которой работает сейчас В. Владко, посвящена теме будущей войны мирового капитализма против СССР. Отрывок, который мы помещаем здесь, описывает один из эпизодов этой войны — контрнаступление частей Красной армии против врага. Полностью, отдельной книгой, повесть будет напечатана издательством «Молодой большевик».
На протяжении 1933 г. Владко опубликовал еще два отрывка из книги — «Загибьдь ескадри» («Гибель эскадры») в №№ 5–6 журнала Знання та праця и «Поразка генерала Древора» («Поражение генерала Древора») в № 12 того же журнала. В 1934 году в № 15 журнала Всесвіт был опубликован еще один отрывок, «Аероторпеди повертають назад» («Аэроторпеды возвращаются назад»).
В издательстве «Молодой большевик» повесть, превратившаяся тем временем в роман, так и не вышла. Вместо этого книгу Владко принял к изданию харьковско-одесский «Дитвидав». Однако уже набранный, снабженный иллюстрациями В. Невского и осторожным послесловием И. Щербины роман подвергся стремительному и загадочному запрету. Неясно-то ли под нож пошел весь 10 тысячный тираж книги, то ли набор был рассыпан на стадии печати. Уцелели лишь несколько (вероятно, сигнальных) экземпляров, о которых будет сказано ниже.
О причинах запрета сегодня можно только гадать. Но стоит припомнить, что главными противниками СССР в будущей войне выступают в романе Владко прозрачно «зашифрованные» Великобритания (Великосаксия) и Германия (Швабия), о свастиках на иллюстрациях и резком осуждении не только трактуемого в коминтерновском духе фашизма, но и гитлеровского национал — социализма. Эти особенности романа можно сопоставить с внешнеполитическими событиями: в феврале 1934 г., после долгих и сложных переговоров, Советский Союз наконец подписал важнейший торговый договор с Англией; одновременно Москва прощупывала возможности завязать более тесные отношения с новой — нацистской — Германией. Именно по внешнеполитическим причинам публикация подобного романа в 1934 г. могла быть сочтена нежелательной.
Могли сказаться и «художественные срывы», о которых упоминает Щербин, и более серьезные огрехи: как сказано в послесловии, «писатель не нашел <…> нужных красок для отображения идейной большевистской вооруженности Красной армии, для показа ее героических бойцов и командиров, руководимых коммунистической партией и ее ленинским ЦК». Дополнение напрашивается: в романе совершено не отражена и личная роль «величайшего человека современности, великого вождя партии и мирового пролетариата» И. Сталина, чье имя появляется только в эпиграфе.
Но Владко было что «предъявить» и помимо этого. Роман его написан в «ворошиловско-коминтерновской» парадигме, развитой во второй половине 1930 х гг. Н. Шпановым («Первый удар»), П. Павленко («На Востоке») и иже с ними: война будет вестись «малой кровью» на территории врага и вызовет социальную революцию в стане противника, которая упростит и облегчит путь к победе. Книга довольно адекватно отразила состояние военной мысли эпохи, некоторые представления командования Красной армии и те дебаты, какие велись, например, вокруг взаимодействия родов войск и роли в будущей войне кавалерии, бронетанковых сил или бомбардировочной авиации. Однако в главном Владко дал маху: ворошиловская доктрина в романе выдержана не до конца. Владко допускает не только тактические поражения и отступление Красной армии в глубь страны (схожие допущения Павленко были встречены критикой со стороны читателей), но и уязвимость внутренних территорий СССР, лишь частично защищенных от воздушных налетов и неподготовленных к бактериологической войне, и полное отсутствие у Советского Союза значимого военно-морского флота (в гл. 19 романа «создавать большой военный флот СССР» плывет восставшая «великосакская» эскадра).
Не вдаваясь в дальнейший анализ романа, к чему мы надеемся вернуться, скажем одно — как бы то ни было, инцидент с запретом книги никак не сказался ни на писательской карьере Владко, ни, по всей видимости, на издательстве, которое продолжало широко печатать произведения фантаста. Только в 1935–1936 гг. в «Дитвидаве» и других издательствах Владко опубликовал повесть «Чудесный генератор», роман «Аргонавты Вселенной» (каждое из этих произведений вышло в эти годы двумя отдельными изданиями) и, наконец, книгу «Дванадать оповідань» («Двенадцать рассказов», 1936) — шесть из которых представляли собой переработанные главы из опального романа. Любопытно, что Владко, убрав в переработанных вариантах все упоминания о фашизме, снабдил героев откровенно немецкими именами и фамилиями, позволив себе и более откровенный намек — командиром эскадрильи вражеских истребителей он назначил «полковника Гитлова». Приведем список этих рассказов в порядке их появления в книге:
«Аероторпеди повертають на Захід» («Аэроторпеды возвращаются на Запад»
«Загибель ескадри» («Гибель эскадры»)
«Помилка генерала Штрасера» («Ошибка генерала Штрассера»)
«Кулемет і снайпер» («Пулемет и снайпер»)
«Крижаний наступ» («Ледяное наступление»)
«Ім’ям Ради матроських депутатів» («Именем Совета матросских депутатов»)
В 1937 г. в журнале Піонерія (№ 7, 1937) был опубликован рассказ «Танк МТ 77», в котором прежние тяжелые «прыгающие» танки Дика Гордона превратились в легкие танкетки, вооруженные огнеметами и скачущие, словно блохи, во всех направлениях.
В 1939 г. Владко вновь вспомнил о романе, откуда извлек и переработал еще одну главу: так в газете Соціалістична Харківщина (соответственно, 24 июля и 11 сентября 1939 г.) появились тексты «Стальні москіти» («Стальные москиты») и «Танк МТ 77», оба с подзаголовком «Епізод майбутньої війни» («Эпизод будущей войны»). Эпопея с публикацией переработанных глав романа завершилась лишь в 1941 г., когда в библиотечке Фронт і тил издательства «Радянський письменник» 10 тысячным тиражом были переизданы «Стальные москиты» (с подзаголовком «Рассказ-пролог»).
Учитывая количество этих публикаций, вызывает немалое удивление тот факт, что в лучших работах, посвященных весьма специфической ветви литературы, которую различные авторы именуют «советской военной фантастикой», «военной футурологией» или «советской военной утопией», о вкладе Владко не говорится ни слова. Между тем, его роман существенно опередил тех же бесконечно муссируемых Павленко и Шпанова и представляет собой бесспорную классику данного поджанра, а нынешняя его публикация заставляет нас по-новому взглянуть на сложившуюся историю советской военной фантастики.
В некоторой степени исследователей оправдывает ключевое обстоятельство: роман «Аэроторпеды возвращаются назад» не упоминался в советской библиографической литературе и долгие годы считался неопубликованным либо утерянным (с другой стороны, взаимосвязанные произведения Владко оставались все это время вполне доступны и никак не должны были игнорироваться). Однако еще в 1991 г. в № 1 журнала Наука-Фантастика А. Яроменок сообщил в статье «Той, що небо підпирає: К 90-річчю В. М. Владка» не только о существовании романа, но и его печатного экземпляра:
И еще об одном малоизвестном факте из творческой биографии писателя. Незадолго до появления «Аргонавтов Вселенной», примерно в 1934–1936 годах, был напечатан тираж еще одного романа Владко, «Аэроторпеды возвращаются назад». Произведение имело острую антифашистскую направленность. Но на беду, сталинский режим решил побрататься с Германией. Поэтому какие-либо намеки на нелюбовь к брату стали, мягко говоря, неприемлемыми. Тираж книги, понятное дело, был уничтожен. А когда праздновалось 60 летие Владимира Николаевича, академик Белецкий вручил юбиляру экземпляр этого злосчастного издания. Кто спас эту книгу — неведомо. Ныне этот уникальный экземпляр хранится в фондах Музея украинской литературы.
В настоящее время достоверно известно о существовании как минимум трех уцелевших экземпляров книги: два из них хранятся в частных собраниях украинских коллекционеров, третий, как сказано выше — в Национальном музее литературы Украины. Уникальная книга была впервые отсканирована и возвращена читателям В. Е. Настецким (Киев) в мае 2015 года, спустя 81 год после первой публикации. Владелец экземпляра пожелал остаться неизвестным.
М. Ф.
https://fantlab.ru/edition155196
****
Перше НФ оповідання — Ракетоплан С-218 написав 1926 р., (надруковане 1929 р.), повість- Ідуть роботарі! (створив у 1929 р.. надрукована у 1931 р.), останній твір — Захист хмарної планети — надруковане у 1971 р.
Роман "Аргонавти Всесвіту" витримав 11 книжкових перевидань тільки українською мовою (1935-1990), Сивий капітан — 6, Нащадки скіфів — 5...Можна довго говорити про послужний спиок й перелік нагород письменника, але. напевне, головною винагородою для нього була любов читачів,
Все основные произведения были написаны до войны:
1931 Iдуть роботарі
1935 Чудесный генератор/Чудесний генератор
1934 Аэроторпеды возвращаются назад / Аероторпеди повертають назад
1935 Аргонавты Вселенной / Аргонавти Всесвiту
1936 12 рассказов/ 12 оповідань — авторский сборник
1937 Потомки скифов / Дорога скіфів
1941 Седой капитан / Сивий капiтан — рукопис
После войны он переписывает заново взамен утерянной в годы войны рукописи Седого капитана. 1959, и перерабатывает в роман Железный бунт повесть Идут роботари (роботы)! Увы, каких-либо запоминающихся крупных произведений после войны ВВ уже не создал.
******
В издании 1956 года астроплан стартует с горы Казбек (Казбеги), расположенной в северо-восточной Грузии. К этой же горе был прикован герой другого древнегреческого мифа Прометей. Интерес писателя к древнегреческим мифам подтверждается и расшифровкой происхождения химического элемента «гелия» от имени бога солнца Гелиоса, тем более – изданием сборника «Волшебные рассказы» (1962)
http://fantlab.ru/edition99811
А теперь немного остановимся на разночтениях в текстах «Аргонавтов Вселенной» Владимира Владко разных лет, когда он пишет о героях древнего мифа:
1939 – древнегреческие аргонавты в поисках золотого руна приплывают в Закавказье.
1947 – теперь в Колхиду, как называлось тогда современное Закавказье.
1952 – просто переплыли Чёрное море.
1955 – уже в Западную Грузию.
1988 – здесь — к западному побережью Грузии.
*********
Бывало, что ВВ менял персонажей в текстах сообразно с колебаниями партийной линии по национальному вопросу.
В первом журнальном издании АВ-1935 был охотник Борис Гримайло, в следующих — уже Борис Гуро (еврей). И он сохранился "в охотниках" включительно до книжного издания 1952г. ( в те годы уже шла борьба с врачами-вредителями (убийцами в белых халатах), чуть было не отравившими Великого Кормчего №1 т. Сталина.). Начиная с книжного издания 1956 г. (а написан текст был пораньше) и в журнальной публикации 1955 г. он был заменён (в расцвет дружбы с Китаем) на китайца Ван Луна. (м.б. неслучайно https://goo.gl/1gFiCD ) Да и охотник в новой редакции был не нужен.
"Профессор Ван Лун несет дополнительно обязанности штурмана нашего корабля, радиста, фото— и кинооператора. Кроме того, на нем лежат физиологические исследования во время полета, а также ответственность за наш быт, которую он разделяет с Вадимом Сергеевичем Соколом: оба они посменно будут выполнять еще и обязанности повара астроплана."
В принципиально новой редакции романа и комсомолец Василь Рыжко был заменён комсомолкой же Галиной Рыжко.
В журнальном издании 1937 г. и книжном 1939 гг. студента звали Ароном, а скифского воеводу — Сколатом,
в последующих — Артёмом и Сколотом.
********
В первом варианте — задача у экспедиции — найти на Венере два минерала: ультразолото и инфрарадий — наличие обоих на Венере было теоретически вычислено.
Во втором — они летели только за ультразолотом, а инфрарадий нашли случайно — хотя и сразу же поняли что это — в отличие от ультразолота — инфрарадий был веществом гипотетическим.
Александр Николаев (ЯэтоЯ)
******
В 1935 В. опубликовал роман «Аргонавты Вселенной» («Аргонавти Всесвiту», 1955 перераб.) о полете советского космического корабля на Венеру — первый в украинской литературе роман о полете на другие планеты. Роман традиционен для фантастики 30-х годов с ее пафосом покорения природы и добычи сырья для промышленности. Как и у Г. Адамова, в книге появляется «заяц» — сначала юноша, а потом, в исправленном варианте, для оживления сюжета — девушка. Главный герой — академик Николай Петрович Рындин — явно идеализированная фигура Н.А. Рынина, энтузиаста межпланетных полетов.
********
Первый вариант «Аргонавтов» вполне читабелен и сегодня. Это добротная приключенческая проза в духе Буссенара, только действие происходит не в «страшной черной» Африке, а на Венере, куда прилетают четверо советских людей с исследовательскими целями.
Интересно сравнивать два издания: 1939 и 1957 го дов. В результате приходишь к невероятному выводу: а ведь более ранний вариант куда интереснее и смелее позднего. И непонятно, что же придавило фантазию ав тора в преддверии начала космической эры: может, лю товала военная цензура? Но при этом статьи о готовя щемся запуске первого искусственного спутника Земли публиковались свободно в массовом журнале «Радио» и не вызывали слюноотделения у всевозможных цен зоров...
Поскольку я поклонник первого издания «Аргонав тов Вселенной», то перескажу сюжет именно его. Академик Николай Рындин (явный намек на ленинградского профессора-популяризатора Николая Рынина), инженер Вадим Сокол, путешественник-охотник Борис Гуро (во второй версии романа он превратился в китайского то варища Ван Луна) и юный «заяц» Василий Рыжко (пре вратившийся через восемнадцать лет в юную «зайчиху» Галину Рыжко) летят на ракетном корабле без названия (в поздней версии — на астроплане «Венера-1») к Вене ре. Целью экспедиции является поиск залежей новых элементов: «ультразолота» (элемент 97, «берклий», по лучен в 1949 году) и «инфрарадия» (элемент 106). По скольку считается, что Венера моложе Земли, то она могла сохранить эти элементы в верхних слоях лито сферы. Интересно, что полету венерианской ракеты предшествовали пятилетние космические исследования:
«...Действительно, почему нам не отправиться на Ве неру? У нас есть такой изумительный способ передви жений, как ракетные корабли, которые еще пятьдесят лет тому назад представлялись лишь смелою фантастикой даже лучшим ученым. Всего пять лет назад мы отправи ли наш первый ракетный корабль на Луну. Правда, он летел без пассажиров, нам нужно было только проверить свои вычисления. Мы начинили корабль взрывчатыми веществами, превратив его таким образом в гигантский снаряд, грандиозную бомбу. И этот ракетный снаряд под твердил все наши расчеты. За предусмотренное нами время он долетел до Луны, он упал на Луну — и астроно мы всего Земного полушария видели в свои телескопы
сверкающий взрыв на Луне. Это разорвался на спутнике Земли наш первый корабль-снаряд, подав нам торже ственный сигнал: межпланетное сообщение открыто! <...> Два года назад с Земли вылетел второй наш ракет ный корабль. Он облетел вокруг Луны, подчиняясь на шим расчетам, и, повернув назад, прилетел на Землю. Все вы знаете об этом. Вы видели фотографии, снятые автоматическим аппаратом, который был в ракетном корабле. По этим фотографиям мы окончательно уста новили, что на Луне нет и не может быть жизни. Теперь мы имеем громадный опыт, накопленный нашей социа истической наукой. Мы можем лететь на Венеру, чтоб найти там ультразолото и инфрарадий, взять их и при везти на Землю. Несколько лет мы готовились к этому полету. Мы рассчитали все, мы приняли во внимание все возможности, какие только можно было предусмотреть. Мы вооружены нашими знаниями, нашим опытом, воо ружены почетным доверием к нам нашей великой совет ской Родины...»
Доверие доверием, но посылать к Венере пилотируемый корабль после двух запусков автоматических аппаратов к Луне представляется преждевременным. Но (как это принято почти во всех «познавательных» романах) участники экспедиции куда-то спешили и собрались в такой суматохе, что даже не успели толком подготовить ся к космическому полету со всеми его спецэффектами: перегрузками, невесомостью и тэдэ. Поэтому даже тру бочки и колбочки «космической еды» вызывают у «аргонавтов» щенячье удивление. А тут еще «заяц» Рыжко, которому приходится все объяснять на пальцах...
Так или иначе, но экспедиция до Венеры все же до бралась, по пути едва не став жертвой метеорита, про бившего оболочку корабля, и космических лучей, кото рые, как оказалось, сильнейшим образом влияют на человеческую психику.
Межпланетные путешественники привычно рассчиты вали найти на Венере мир динозавров, но вместо этого их поджидала уникальная биосфера, более всего соответству ющая каменноугольному периоду Земли, но со своими «та раканами». Не откажу себе в удовольствии привести здесь небольшой фрагмент, связанный с первым выходом со ветских «аргонавтов» на поверхность Венеры:
«...Николай Петрович наклонился. Он что-то делал с той толстою трубой, которая торчала теперь из почвы. И вот эта труба начала вырастать, Казалось, она вытяги валась вверх, как подзорная труба, коленом из колена. Так это и было. Труба удлинялась, все время утончаясь. Но верхняя ее часть была все-таки широкой. Вот труба поднялась на четыре — пять метров. Остановилась.
И на ее верхнем конце, который сразу сделался тон ким, распустилось большое красное знамя. Знамя Совет ского Союза, с золотым серпом и молотом, громадное шелковое красное знамя. Ветер подхватил его полотни ще и замахал им. Труба слегка покачивалась, поддержи ваемая подпорками.
Советское красное знамя развевалось на высокой ска ле Венеры!
Это была торжественная минута. Николай Петрович и Борис Гуро стояли на вершине скалы, под знаменем, как часовые. Василий схватил руку Сокола:
— Как красиво! Как подходит красное знамя к этому зеленому склону! Советское знамя, товарищ Сокол! Наше знамя!
Юноша забыл обо всем. Он запел торжественный гимн Советского Союза, могучий “Интернационал”. Он пел его громко, выпрямившись во весь рост и дирижируя рука ми. Сокол подхватил. Гимн звучал в каюте корабля, — но казалось, что поет все ущелье, что поют и скалы, и дере вья, и густые заросли...» * в 1957 г. упоминался уже собственно Гимн СССР*
На Венере путешественники испытали разнообразные приключения, побороли чудовищных насекомых, нашли залежи редких элементов и с триумфом вернулись до мой...
Александр Беляев в своей рецензии https://fantlab.ru/blogarticle33907 подверг роман Владко сокрушительной критике, в основном — за исполь зование набивших оскомину персонажей и сюжетных поворотов, за «непедагогичный» образ «зайца», за не удачную форму подачи научного материала (через диа лог «профан — специалист»).
Однако при этом ведущий советский фантаст отмечал:
«...Например, мой роман “Прыжок в ничто”, по сло вам профессора Н. А. Рынина, с которым я консультиро вался, занимает по счету 701-е место в ряду произведе ний о межпланетных путешествиях. Советские авторы дали едва ли более десятка из этого числа. Количество переводов также незначительно. Работы впереди много, задачи ответственны, и, чтобы мы успешно справились с этими задачами, нам необходимо следить за работой друг друга, учиться на своих и чужих ошибках, избегать повторений, стараться, чтобы книги на одну и ту же на учную тему как-то дополняли друг друга, а не дублировали материал. Необходимо тщательно изучать уже вы шедшие книги и научный материал на данную тему, иметь живой контакт, знакомить друг друга со своими творческими планами».
А. Первушин https://fantlab.ru/edition21473
*******
ВВ — один із піонерів крупних форм української підсоветської НФ. Це єдиний з довоєнних письменників, який писав художню прозу в жанрі фантастики.
Новаторство ВВ у різний час відмічали акад. О. Білецький, критики М. Степняк, Я. Гордон та М. Пивоваров, В. Смирнів й Л. Онишкевич-Залеська, письменники М. Трублаїні та О. Бердник, О. Бєляєв й А. Первушин...
© В. Ю. Настецький 5.7.2016 р.
