Краснофлотцы Лагин (черноморец) и Успенский (балтиец).

"Я вспомнил об этом справедливом замечании дельного критика через много лет, будучи в Бухаресте в 1944 году. В буржуазной Румынии весьма любили всякую пышность, нарядность и видимость. Город Бухарест, столицу, румыны расценивали как свой "маленький Париж". Они неустанно украшали его бесчисленными памятниками.

Помню там одну небольшую площадь, кажется "короля Кароля", на которой всевозможные монументы (сразу штук пять или шесть) столпились в одном из ее уголков, как фигуры на шахматной доске во время свирепого эндшпиля.

Беда, однако, была в том, что румынским скульпторам тех дней приходилось все время трактовать один и тот же сюжет, возводить на пьедесталы мало чем отличающихся друг от друга адвокатов и просто буржуа в коротеньких пиджачках, стандартных брючках, сущие копии друг друга. Таковы политические вожди капитализма – стандарт, мода! Что Таке-Ионеску, что Братиану, что Титулеску – все они спокойно стояли на каменных основаниях – аккуратные, благообразные, нацело лишенные отличительных индивидуальных черт. А что ты сделаешь: современного члена парламента, премьера, лидера партии не посадишь на жеребца, взвившегося на дыбы, не накинешь ему на плечи ни ментика, ни бурки, не прицепишь шпор, не заставишь взмахнуть кривой саблей… Памятники были адски скучны…

Кто-то посоветовал нам – мне и москвичу-писателю Лазарю Лагину – съездить на красивейший бульвар "шоссе Киселев" (в память известного в свое время русского генерала и вельможи, бывшего в течение скольких-то лет как бы "господарем Молдавии и Валахии"). Нам посулили, что вот там-то мы увидим "прекрасный памятник", хотя опять же не то Титулеску, не то Филиппеску. Мы переглянулись: "Очередной деловитый член совета банка или ресторанный официант на цоколе?"

Приехали. Бульвар оказался и впрямь великолепным. Памятничек, уже не помню кому именно, был точно таким, как мы и ожидали: маленькая черненькая фигурка в сюртучке. Но, приблизясь, мы ахнули. На сей раз скульптор придумал, что сделать! Поставив своего скромного журналиста или адвоката в центре, он по обеим сторонам от него утвердил по три могучих постамента и на них, в экстатических, сверхдинамичных позах – с воздетыми, заломленными, раскинутыми руками, с развеваемыми ветром волосами, с лицами, исполненными самых бурных страстей, – водрузил не то шесть, не то восемь обнаженных и полуодетых дам, прикрытых античными хитонами, плащами, шарфами. "Правосудие" – было подписано под ногами одной из них. "Братство" – под другой. "Равенство" – под третьей. И так далее. Каждая из аллегорий была вдвое масштабнее самого прославляемого. Самого Титулеску.

Вы приближаетесь к круглой площадке, и тихо стоящий приличный чиновник как бы прячется за этим хороводом мощных вакханок. Вы видите только могучие торсы, оливковые и пальмовые ветви, древнегреческие профили, упругие груди… Да, вот это памятник! Но… Нет, подальше, подальше от таких монументов!

Лев Успенский. Записки старого петербуржца. 1970

***

11. ВОЛЬКА ибн-АЛЁША

Вы читали книжку писателя Лагина «Старик Хоттабыч»?

Случилось чудо: школьник Костыльков открыл старую бутылку, и оттуда выскочил длиннобородый старец в пестром халате, — настоящий восточный джинн. Возникло некоторое замешательство; затем спасенный и спаситель приступили ко взаимному ознакомлению.

Освобожденный дух отрекомендовался длинно и сложно. «Гассан-Абдуррахман-ибн-Хоттаб», — произнес он, стоя на коленях. Пионер Костыльков буркнул, наоборот, с излишней краткостью: «Волька!»

Удивленному старцу этого показалось мало. «А имя счастливого отца твоего?» — спросил он. И, узнав, что отец у Вольки — Алеша, начал именовать своего новообретенного друга так: «Волька-ибн-Алеша».

Даже глупец (а Волька-ибн-Алеша отнюдь не был глуп) сообразил бы после этого, что «ибн» по-арабски—«сын». И вполне естественно, если он стал звать своего собственного джинна «Хоттабычем»: «ибн-Хоттаб» — это «сын Хоттаба», а «сын Хоттаба» и есть «Хоттабыч». Логика безупречная! Так русский мальчишка и арабский джинн обменялись свойственными их языкам «патронимическими» обозначениями, — отчествами.

Оба они были людьми сообразительными, но не вполне осведомленными, не лингвистами во всяком случае. Гассан Абдуррахман, например, не знал, что «Алеша» обозначает «Алексей» и что, кроме имени, у человека может быть еще и фамилия. А Волька Костыльков даже не подозревал высокого смысла тех арабских имен, которые он столь небрежно отбросил. Ведь «Гассан» — это нечто вроде «Красавчик», слово «Абдуррахман» пишется в три приема: «Абд-ур-рахман» и означает «раб Аллаха всемилостивого», а «Хоттаб» следует переводить как «ученый мудрец, способный читать священное писание».

Однако дело не в этом; главное они поняли. И арабское «ибн» и русское «вич» имеют один и тот же смысл — значит «сын такого-то». Очевидно, отчества разного типа существуют не только в России; пользуются ими и другие народы. А зачем?

Вообще говоря, это просто. Разве не почетнее иметь отца-летчика, чем сына-первоклассника, даже если этот первоклассник — семи пядей во лбу? Люди в простоте своей склонны думать, что у желудя больше оснований гордиться отцом-дубом, чем у дуба — чваниться сыном-желудем. Жильцы того московского дома, где жила семья Костыльковых, тоже, наверное, полагали, что скорее мальчишка Волька принадлежит своему почтенному отцу Алексею Ивановичу (или Владимировичу; неизвестно ведь, как его звали), чем наоборот. А так как подобные мысли приходили людям в голову везде и всюду, то и возник давным-давно обычай, обращаясь к сыну, дополнять его имя именем его отца, уважения ради: тебя-то, мол, мы еще не знаем, но авансом уважаем в тебе заслуги отца твоего.

Вот почему «отчество» — очень распространенное явление. А если нам кажется порою, что это не так, то лишь потому, что не всегда и не везде его легко обнаружить: наряду с отчествами явными бывают другие, тайные; их не каждый умеет замечать.

Лев Успенский http://www.e-reading.club/chapter.php/588...

Все мы помним замечательную дет­скую сказку Лазаря Лагина "Старик Хоттабыч". Полностью Хоттабыча звали так: Гассан Абдурахман ибн Хоттаб. Имя Абдурахман нам уже знакомо, перево­дится как "раб Милостивого". (Теперь читатели смогут без труда определить значение достаточно распространён­ной русской фамилии Рахманов.) Те­перь надо обратить внимание на слово ибн ("сын"), которое выполняет в араб­ском языке ту же функцию, что и наше отчество. Смотрите: ибн Хоттаб — это и есть Хоттабыч.

Кстати, Хоттаб означает по-арабски "дровосек", так что сказочный Хоттабыч мог быть сыном дровосека...

http://familii.com.ua/new15.htm

ГаССан АбдуРРахман ибн ХоТТаб

***

14 декабря 1938 года был арестован Михаил Кольцов. Председатель Союза писателей Фадеев вскоре отправил Лазаря Лагина и карикатуриста Бориса Ефимова, брата Кольцова в длительную командировку на архипелаг Шпицберген.

По воспоминаниям дочери Лазаря Лагина, ее мать рассказывала, что во время отсутствия отца в квартиру несколько раз приходили с ордером на его арест, но после возвращения органы НКВД уже не проявили к нему интереса.

https://m.polit.ru/news/2018/12/04/lagin/

В 30-е годы в стране начались репрессии. После расправы над главным редактором журнала «Крокодил» Михаилом Ефимовичем Кольцовым (арестован в декабре 1938 г., расстрелян в 1940 г., реабилитирован в 1954 г.) Лагин мог стать следующей жертвой. Председатель Союза писателей СССР Александр Фадеев отправил в декабре 1938 года корреспондента Лагина и художника-карикатуриста Бориса Ефимова в творческую командировку на приполярный остров Шпицберген, где они пробыли 2 года.

https://fantlab.ru/blogarticle62751

2.5.39

ялта /дом отдыха писателей/. паустовский, каверин, фин, диковский, тренев, вирта, уткин, евг. петров, асеев, лагины и др.

гайдар, дневники, тетрадь третья

https://fantlab.ru/edition247792

Вернулся из командировки или приехал в отпуск?

Станислав Лем. Еврейский мальчик, родившийся во Львове, в семье врача Самуила Лема и Сабины Волер. В школьные годы вундеркинд и во взрослые годы гений. Во время оккупации Львова немцами, семья Лема сумела получить поддельные документы и стать поляками, избежав участи евреев Львова, погибших в гетто. Все родственники Лема в Польше были убиты. А Лемы оставили национальность поляка за собой навсегда. И никогда в многочисленных интервью Станислав не касался этой темы. Кстати, он обладал удивительным свойством всегда говорить только чистую правду, замалчивая темы, о которых не хотел говорить. После войны он переселился в Краков, и никогда не вспоминал о своём еврейском происхождении, ухитрившись в прекрасном романе о львовском детстве “Высокий замок” превратить эту часть своей биографии в иллюзию догадок для читателя. Учёба в Ягелонском университете не дала ему профессию врача, но познакомила с сокурсницей Барбарой Лесняк, которая училась на рентгенолога, и которая стала врачом, в отличие от своего мужа Станислава Лема, который не захотел избрать себе поприще военного врача и отказался от выпускных экзаменов. Лем стал писателем.

Первый роман Станислава Лема “Астронавты” принес ему успех. Но на последующие издания этого романа издатели выбивали права всегда с большим трудом, ибо, как говорил Лем, в этом романе он ещё не был Лемом. Лемом он стал с публикацией “Возвращения со звёзд”.

После этого романа мир фантастики открыл для себя мудрого писателя-философа, с удивительным разнообразием творческих возможностей, гения, которого слава, как каждого гения, обходила стороной.

Солярис, Эдем, Непобедимый, Глас Господа, Маска, Кибериада, Сказки роботов, Звездные дневники Ийона Тихого, Рассказы о пилоте Пирксе, футурологические размышления и просто размышления…. Каждая книга — это открытие Вселенной. О любой книге, написанной Лемом, можно сказать, что это книга гения. Как и у каждого гения у него были свои маленькие причуды: он любил говорить об автомобилях, очень любил сладости и в его кабинете всегда можно было найти халву и марципан в шоколаде. Он любил Бетховена и Битлз, и был поклонником Джеймса Бонда.

Всегда помню его слова:

“Если не можешь что-то делать хорошо, то не нужно этого делать вовсе."

Марат Баскин.

Польская научная фантастика.

А. Р. Беляев любил музыку, театр и розыгрыши.

"Александр Беляев — первый в нашей стране профессиональный писатель, для которого научная фантастика стала делом всей жизни.

Он не чувствовал себя уверенно в психологической обрисовке своих героев: «Образы не всегда удаются, язык не всегда богат». Ленинградский писатель Лев Успенский вспоминал, как однажды они с Беляевым остановились в Русском музее перед полотном Ивана Айвазовского «Прощай, свободная стихия». Фигура Пушкина на этой картине принадлежит другому великому русскому художнику, Илье Репину. Беляев сокрушенно вздохнул: «Вот если бы в мои романы кто-то взялся бы так же вписывать живых людей!..»

https://fantlab.ru/blogarticle64176

Афоризмы https://www.livelib.ru/author/6064/quotes...

Советская научная фантастика.

Лазарь Лагин, по свидетельству дочери, больше всего любил сладости и сказки.

Афоризмов очень много, взять хотя бы "Непристроенные строки" https://fantlab.ru/blogarticle63184

Некоторые другие рассыпаны жемчужинами по произведениям.

Еврейская русскоязычная фантастика.

***

В течение почти двух десятилетий (вплоть до 1950 года) Владко был автором многочисленных развивающих публикаций для детей и подростков. С 1935 года он вел в журнале «Знання та праця» познавательную викторину, затем научно-популярные радиопередачи для детей, самой любимой из которых был цикл «Беседы профессора Глобуса» (Бесіди професора Глобуса). А в 1960-е вёл рубрику журнала "Всесвіт" (Вселенная) о новостях зарубежной науки и техники.

Владимир Владко следовал писательской формуле «Развлекая – поучай!».

Любил шутить и одеваться лондонским дэнди, причём на работе и в официальной обстановке всегда носил галстук.

Украинская научная фантастика.

***

Он любил езду на велосипеде, хорошо играл на скрипке, собрал одну из лучших домашних библиотек в довоенной Белоруссии и в то же время увлекался спиритизмом. В его доме собирались компании, которые практиковали вызов духов. У Мавра был философский склад ума, и в спиритизме он видел не мистику, а неисследованное природное явление, и пытался понять его механизм. У писателя были две толстые тетради, в которые он записывал результаты спиритических сеансов, но в 1938 году он их сжег. Спиритические сеансы проводил при помощи блюдца на столе с алфавитом. Известен случай, когда он устроил некоему партийному работнику мини-сеанс спиритизма, во время которого заставил двигаться карандаш. По мнению Михася Мицкевича, Янка Мавр обладал необычными способностями. А также писатель был известным эсперантистом. Эсперанто он начал изучать ещё в 1904 году. В 1926 году он вёл передачу для эсперантистов на белорусском радио. Своему зятю Михасю Мицкевичу он читал «Евгения Онегина» на эсперанто. Ведя переписку с эсперантистами мира и получая от них напрямую редкую информацию, он написал книгу «Амок».

На своей даче под Минском, в Ждановичах, Янка Мавр построил шалаш-кабинет из лозы. На мостках над Свислочью он поставил импровизированный письменный стол, так, что можно было сочинять книги о дальних странах, свесив ноги в воду и воображая себя на берегу океана.

Он считал, что для детей писать нужно просто, кратко, доступным им языком, и при первой возможности, занимательно поучая.

В подобном стиле написаны все его детские произведения. Причём ТВТ на 6 лет раньше аналогичной повести А. Гайдара "Тимур и его команда".

Вёл рубрику занимательной науки в журнале "Беларускі піянер". Его называли "мудрецом с мальчишеской душой".

Белорусская научная фантастика.

"У меня был брат. Его звали Файвиш Гинзбург. Он был квалифицированным инженером и хорошим человеком с большим сердцем и чистой душой. Сейчас ему исполнилось бы 40 лет. С первого дня войны он просился на фронт бить врага. Ему отказывали . Но он добился своего. Осенью 1942 ему удалось добровольцем уйти в Красную Армию. Его хотели оставить учителем на курсах молодых командиров, он отказался. Он писал мне: если я не попаду на передовую, то как буду смотреть в глаза сыну и доченьке, когда они, после войны, спросят, сколько фашистов я убил.

Он командовал противотанковой батареей и героически погиб под Орлом летом 1943 года. Его светлой чистой памяти я посвящаю эту книжку, фронтовые заметки о моих друзьях, черноморских бойцах.

Лазарь Лагин"

Писатель-черноморец Лазарь Лагин. Февраль, 1944. Фото А. Бродского

Период создания:февраль 1944 г.

Гинзбурги: отец Иосиф Файвелевич, мать Хая Лазаревна, сыновья Лазарь (первый слева), Файвель (Файвиш) с женой Розой Малой (слева во втором ряду), Шевель (с женой?), Давид и дочь Соня. Из архива Ольги Ким.

https://blog.t-s.by/minskie-istorijki/201...

מײַנע פֿרײַנט די שװאַרציאמישע קריגער : פֿראָנט-נאָטיצנ / ל. לאַגינ ; געמעל: ה. אינגער. — מאָסקווע : ‏דער עמעס, 1947.

Майн фрайнт ди шварцямише кригер (фронṭ-ноṭицен)

МЭЙН ФРЕЙНТ ДИ ШВАРЦЯМИШЕ КРИГЕР (фронт нотицн)

Мои друзья — бойцы-черноморцы (фронтовые записки)

https://archive.org/details/nybc210703/pa...

1. В метрических данных, доступных на сайте еврейской генеалогии JewishGen.org (в частности о рождении в 1917 году уже в Минске его младшего брата Давида), имя отца записано как Иосель Файбышевич Гинзбург, уроженец Невеля, матери — Хана-Двойра Лейзеровна Гинзбург.

2. Л. Лагин в Библиотеке Йельского университета (недоступная ссылка).

3. Биографическая справка (недоступная ссылка). Дата обращения 29 сентября 2012. Архивировано 26 февраля 2014 года.

4. В орфографии YIVO — מײַנע פֿרײַנט די שװאַרץ-ימישע קריגער: פֿראָנט-נאָטיצן

https://fantlab.ru/edition165655

https://fantlab.ru/work353944

https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D0%B...

Давид Нихамкин

Цезарь Куников

https://archive.org/details/nybc210703/pa...

https://fantlab.ru/blogarticle40762

***

Содержание

inhalt zeyt 11 irmung 5 tsvey heldg vegn ezra kunikov 14 kafita n a atmur vegn dem d reysmn kunikovets leonir gur shmn 35 46 ioyses berman fun shtetl liubavitsh 53 pyoter tshesner r alkhsndr amran 79 der tapyor matvey verkholan 73 di diflom-arbet funem inzhenyer gurevitsh etlekhe verter vegn dem kfitn mishe bit der zeytlr boris gorel . . eltere gvardih-loytnant leyb kurish 96 mior bnimin fun vitebsk 100 ka e vyerdeb 3.. 20 .. 92 104 110

[Посвящение брату]...3

Рая...5

Два героя...14

О Цезаре Куникове...20

Капитан второго ранга Ратнер.....35

О храбром куниковце Леониде Гершмане....46

Иосиф Берман из местечка Пуховичи...53

Пётр Теслер....63

Сапёр Матвей Верхолаз....73

Героический репортёр Александр Хамадан....79

Дипломная работа инженера Гуревича ...86

Несколько слов о капитане Мише Хаите ...92

Зенитчик Борис Горель....96

Старший гвардии лейтенант Лейб Кулиш....100

Майор Нихамин из Витебска. ..104

Кавалер ордена Нахимова...110

Перевод с идиша: газета "Биробиджанер штерн"

***

Скорее всего, это единственное упоминание о городе своего детства уроженца Витебска Лазаря Иосифовича Гинзбурга-Лагина

Майор Нихамин из Витебска.

Отец его, сапожник, жил в Витебске у Суражского тракта. Его покосившаяся избушка стояла во втором Кракелевском переулке.

Я сам тоже из Витебска и вы можете себе представить, как было приятно повстречаться в Севастополе с земляком, к тому же человеком, известным всему флоту.

Уже через несколько минут после нашего знакомства я знал, что Давид Нихамин был слесарем , учился на рабфаке, намеревался поступить в ВУЗ, но был направлен в лётную школу. За один год он окончил курс, рассчитанный на три учебных года, и когда война началась, Нихамин которому тогда было неполных двадцать восемь лет, уже командовал эскадрильей. Вскоре его эскадрилья прославилась своими боевыми свершениями. Менее чем за год она уничтожила свыше восьми десятков вражеских самолётов, сто пятьдесят автомашин, семь артиллерийских батарей при собственных весьма незначительных потерях.

Нихамин — опытный командир, отважный и квалифицированный летчик. Недаром именно он открыл боевой счёт эскадрильи, сбив первый фашистский самолёт.

Нет меры, чтобы измерить счёт Нихамина к фашистским варварам. Они разрушили его родной город, замучили его пятнадцатилетнего брата Володю, его шестнадцатилетнюю сестру Римму, разлучили его с молодой женой, с которой довелось побыть всего один день, поскольку назавтра после свадьбы началась война.

Трижды немцы сбивали его самолёт, но он каждый раз с ещё большей яростью рвался в бой. Впервые это случилось под Перекопом, когда он атаковал танковую колонну. Нихамин всё же успел уничтожить два танка, а после на поврежденном самолёте проделал 150 километров и успешно сел на аэродроме. Второй раз, также во время атаки и также над Перекопом, в мотор попал осколок снаряда, но и на этот раз всё обошлось благополучно.

Третий раз всё происходило намного трагичней. То, как Нихамин вёл себя перед лицом смертельной угрозы, достойно описания.

Это произошло восьмого июня 1942, в последний день обороны Севастополя. Нихамин с ещё тремя самолётами своей эскадрильи вылетел в этот день для барражирования вдоль линии фронта, сомкнувшегося вокруг героически оборонявшегося Севастополя. На высоте тысячи метров Нихамин услышал по радиотелефону: — Нихамин, Нихамин, говорит Юмашев! Над Инкерманом на высоте 4500 метров происходит воздушный бой. Лети на помощь.

Это говорил командир гвардейского авиаполка герой Советского Союза полковник Юмашев.

Нихамин вместе со своими лётчиками немедленно отправился помогать товарищам. Это был бой с превосходящими силами противника. Нихамин ворвался в самую гущу "Мессершмиттов" и оказался один против троих противников. Одного он подбил из пулемёта. Но в разгаре боя Нихамин заметил, что два других "Мессершмитта" пикируют на него. Фашистские пули пробили бензобак его машины. Хлынул бензин, облив Нихамина с ног до головы, бензин ударил ему в лицо. Самолёт охватило пламя. Нихамин вообще-то должен был сразу оставить самолёт и выпрыгнуть с парашютом. Но Нихамин хотел спасти самолёт. Он наклонил машину на крыло, мгновенно произвёл глиссаду вверх и таким образом уменьшил пламя. В четырехстах метрах от земли планирование прекратилось и самолёт вновь вспыхнул и вместе с ним Нихамин. Теперь уже стало ясно, что спасти самолёт не удастся. Нихамин, сам охваченный пламенем, выбросился из горящей машины. Сверху по его парашюту стрелял пикирующий "Мессершмитт", но товарищи Нихамина его отогнали. Теперь Нихамину грозила новая и ничуть не меньшая опасность: его несло на скалы, это означало верную гибель. Напрягая всю свою волю, чтобы не потерять сознание из-за страшной боли, летчик, весь в огне, подтянул все стропы парашюта и на большой скорости упал в бухту, откуда его спас краснофлотец. В течение всего времени, пока он падал, вплоть до того, как его спасли, товарищи пилоты, разгоняли над этим районом вражеские самолёты, защищая своего любимого командира.

На Нихамина было страшно взглянуть. Его лицо обуглилось и стало похожим на страшную маску. Издалека казалось, что у него выросла странная борода. Но когда подошли ближе, увидели, что это воспалённое и опаленное мясо.

-- Ничего, — Нихамин сказал, придя в себя, -- мы ещё полетаем!

Никто, разумеется, ему не возразил, но мало кто в это поверил.

Месяца через три после этой аварии я навестил его а госпитале. Нихамин был весел, здоров, шутил. Через несколько дней он уже должен был выписаться, лишь черный шрам оставался у него на шее, на том месте, где между кожаным шлемом и воротом комбинезона остаётся неприкрытой узкая полоска тела.

Он поведал мне о своих планах дальнейшего ратного труда.

-- Мы ещё полетаем, мы ещё покажем немцам, где раки зимуют, -- произнес он на прощанье.

Недавно я увидел в газете "Краснофлотец" фотографию Нихамина. Мне хочется закончить мой рассказ о нём несколькими словами, помещенными под фотографией:

"С первого дня Отечественной Войны сражается на фронте черноморский летчик-истребитель гвардии-майор Давид Ефимович Нихамин. Д. Е. Нихамин лично сбил двенадцать немецких самолётов, принимая участие а боях за Одессу, Севастополь, Новороссийск, Тамань, Керчь, Перекоп.

За успешное выполнение боевых заданий отважный летчик и опытный командир награждён орденом Ленина, орденом Суворова, двумя орденами Красного Знамени, медалями "За оборону Одессы", "За оборону Севастополя" и "За оборону Кавказа".

Из книги:

ל. לאַגינ. מײַנע פרײַנט די שווארציאמישע קריגער (פראָנט-נאָטיצנ). אָגיז, מעלוכע-פארלאג "דער עמעס", מאָסקווע, 1947.

Л. Лагин. Мои друзья бойцы — черноморцы (Фронтовые записки). ОГИЗ, Гос. изд. "Дэр Эмэс", Москва, 1947, (на яз. идиш).

С идиша — Юрий Закон.

Нихамин Давид Ефимович (1913 Витебск-2000 Харьков)

п/полковник Нихамин — командир 43 истребительного авиаполка.

https://www.jewmil.com/biografii/item/789...

***

Я должен был написать эту балладу, не мог её не на

писать. Если вы листали лодшивки "Черноморца", то встречали

мои очерки о Герое Советского Союза Константине Фёдоровиче

Ольшанском. — Ольшанский после гибели Цезаря Куникова ко

мандовал батальоном морской пехоты. Кстати, ваш севастополь

ский поэт Афанасий Красовский, — мы его Ваней Чиркиным

звали, это был его псевдоним в "Рынде", — делал к этому очерку

фотографии. :

— Я и в газете читал этот очерк, и отдельной книжкой. Она вышла под названием "Николаевский десант".

— Я живой, еле живой, — пошутил Лагин, — свидетель этих десантов и дни войны писал о них. Почти каждый мой очерк кончался словами: "геройски погиб*, "геройски погибла"... Я помню Женю Хохлову. На Малой земле она была медсестрой, спасала раненых. Но своего мужа, Николая Селичева, — он был краснофлотцем! — спасти не смогла. С тех пор она стала дерзкой и бесшабашной. Женя погибла при знаменитом штурме Новороссийска, помянем её по-солдатски, остограммимся!..

Позже я нашёл этот очерк , он так и назывался "Женя Хохлова — черноморская морячка":

"Ей говорили: "Женя, пригибайся. Кругом фрицы". Она отвечала подмигнув: "Мне мама говорила: если орешек в рот попадёт — проглотишь, если в лоб — отскочит. А поразит меня фашистская пуля, напишите на могиле: здесь лежит черноморская морячка Евгения Афанасьевна Хохлова, погибшая за Родину"...

Она лежит в Братской могиле на новороссийской набережной, на самом берегу Чёрного моря.

— Много моих друзей погибло в Новороссийском и Николаевском десантах, на Малой земле.. Тогда и родились строки "Баллады об энском десанте"...

Эта поэма-баллада, в которой грохочет время, в которой разгулялась смерть. Но заканчивается она светло и просто. И провидчески:

... Когда, смеясь, в тот порт сойдут

Весною радостного года

На час, другой, в тени, в саду

Размяться люди с теплохода.

Они увидят склоны гор

В зелёной бурке мелколесья

И клумб сверкающий узор,

И площадь звонкую, как песня...

Эти строки писались тогда, когда враг находился в разрушенном Севастополе, когда лежали в руинах черноморские города Новороссийск, Херсон, Керчь, Феодосия. Николаев...

И только новизна домов

И в парке Братская могила

Расскажут лучше ста томов

О том, что здесь происходило.

И встанут молча перед ней

+ Взволнованные экскурсанты

И вспомнят битвы прежних дней

И город в зареве огней

И подвиг энского десанта

Поражаешься, как много сделал в войну майор Лазарь Лагин. Тот самый Лагин-Гинзбург, которого после появления на свет "Старика Хоттабыча", причислили к чистым мастерам фантастического жанра. Помимо многочисленных сказок, басен и юморесок, помимо подписей к карикатурам Сойфертиса, Решетникова, Дорохова, помимо десятков очерков и зарисовок, в войну им была написана повесть "Броненосец "Анюта" и её первая публикация под названием "Трое уходят в море" появилась с "продолжение следует" во многих номерах боевой флотской газеты "Красный черноморец".

http://zhurnal.lib.ru/l/lezinskij_m_l/wst...

***

מיינע פריינט די שווארציאמישע קריגער : פראנט-נאטיצנ

לאגינ, ל

Mayne fraynṭ di shṿartsyamishe ḳriger fronṭ-noṭitsen

LAGIN, L, 1903-

This edition was published in 1947 by Der emes in Mosḳṿe. It was digitized and added to the library in January 2009.

Published in Yiddish, 122 pages.

Biography. Jewish soldiers Jews Jews. Soviet Union World War, 1939-1945 Jewish soldiers Jews World War, 1939-1945

https://www.yiddishbookcenter.org/collect...

***

Title מיינע פריינט די שווארציאמישע קריגער / ל. לאגינ.

Additional Titles On back cover: мои друзья черноморцы / Л. Лагин.

מיינע פריינט די שווארץ-ימישע קריגער

Transliterated title: Mayne fraynṭ di shṿartsyamishe ḳriger fronṭ-noṭitsen

Related place Moscow (Russia)-place of publication

Publisher מאסקווע : אגיז, מעלוכע פארלאג דער עמעס

Creation Date 1947

Genre Yiddish fiction

Format 119, [1] ע'

17 ס"מ.

Language Yiddish

https://archive.org/details/nybc210703/pa...

http://www.mishpoha.org/pamyat/886-fronto...

Причём, если бы он написал только сценарий к мультипликационному фильму «Шпионские страсти», то его имя уже заслуживало бы упоминания. А ведь какой это был фильм – тонкий и стильный, не очень удобный официальному прокатчику, фильм, который с годами превратился из пародии в обличительный документ. В этом мультфильме взад-вперёд сновали остроносые шпионы на букву «Ш» и советские, на букву «С», контрразведчики с чугунными подбородками.

Домашний немой проектор стрекотал и плевался изображением на морщинистую простыню. Я смотрел этот мультфильм всегда по два раза – один раз обычным способом, а второй – когда отец включал немецкий проектор на обратную перемотку, и шпионы начинали ходить спиной и исправлять свои гадкие дела.

И это было счастье.

Потом металлические подбородки и носатые шпионы переселились с этого кинематографического целлулоида на глянцевые обложки масскульта.

У писателя Лагина была обыкновенная биография в необыкновенное время. Эта биография была вихревой. Эта биография — путь еврейского мальчика, которому шторм революции и Гражданской войны позволил вырваться из беспросветной нищеты, и стать тем, кем он стал – писателем, журналистом, сценаристом. Впрочем, место его рождения нельзя назвать захолустьем – это Витебск, город шагаловских коров, кривых домиков с покосившимися заборами — белорусская Одесса. Ему было за что биться в Гражданскую — сначала он вступил в ВКП(б), а уж потом, именно потом – в комсомол.

Это было поколение, беззаветно преданное революции – до хруста теменной кости, до тачки в колымских рудниках.

В Минске писатель Лагин, который не стал ещё писателем, учился в консерватории, в Москве – в будущем «Плехановском» (тогда это был Институт народного хозяйств имени К. Маркса), а потом в Институте красной профессуры.

Затем Лагин стал заместителем Кольцова в «Крокодиле», был он, между прочим, кандидат экономических наук и настоящий газетчик. То есть не просто администратор, а, на манер Кольцова, пишущий редактор.

В неудобные времена он сбежал от ареста на Север. Ему устроили командировку, и вот он сидел в Заполярье и, в свободное время писал не только о полярниках, но и историю о нескладном седобородом джинне.

Наконец, он дописал сказку о старике из кувшина. Эту история, как заводная игрушка, имела в себе золотой ключик. Всё дело в том, что Буратино у нас несравненно популярнее, чем Пиноккио. Точно так же старик Хоттабыч, окружённый пионерами, давно затмил для советского, а потом и российского читателя, Ф. Энсти — то есть Томаса Энсти Гатри. Этот англичанин давным-давно написал свой «Медный кувшин», со стариком, вылезающим из этого самого кувшина. Задолго до англичанина эту историю рассказали тысячи нищих в пыли восточных базаров и платных рассказчиков в харчевнях. Но англичанин всё-таки рассказал её по — своему — в век огня и пара, под треск первых самодвижущихся экипажей. В лагинском же романе бестолковый волшебник попал в мир чудесных вещей, а не в мир превращённых людей. И это подкосило волшебника бесповоротно.

Текст романа плавился как пластилин, писатель Лагин дописывал и переписывал его. Удивительно, что никому не пришло собрать все его редакции в одном томе и снабдить культурологическим комментарием. Британские империалисты сменялись американскими, менялась маркировка на плавучей мине, которую Хоттабыч принимал за место заточения своего непутёвого братца Омара, а в варианте 1955 года советский пионер попадал в Индию, и кочуя на слоне, повторял другое, не менее действенное политическое заклинание: «Хинди, руси, бхай-бхай».*

Давно уже старик Хоттабыч превратился в бренд – можно надеяться, что от сети магазинов такого же названия** что-то перепадает наследникам Лагина. Для нашего повествования важна не коммерческая судьба самого бренда, а то, что из книги и из фильма по сценарию Лагина в нашу речь вошли ключевые слова «трах-тибидох» (лишённые тогда всякого пневматическо-сексуального акцента), волоски из бороды, да и само слово «джинн» стало употребляться куда более по-домашнему.

Тогда, кстати, оно писалось с одной буквой «н» и никому не приходило в голову путать его с напитком.

Сама идеология этой книги связывалась с жизнью планеты причудливо – советский идеолог и ведомый им араб с ворохом возможностей для изменения мира – только вместо белой бороды у реального араба был чёрный нефтяной фонтан.

https://berezin.livejournal.com/224117.html

https://m.polit.ru/news/2018/12/04/lagin/

* Русский с индийцем братья навек

** Товары для дома

Сказочная история «Старик Хоттабыч» о джинне, попавшем в современную Москву, была издана миллионными тиражами и переведена на многие языки. Позднее по книге была сделана радиопостановка и снят художественный фильм. Повесть «Старик Хоттабыч» существует в трех вариантах: первое издание 1938 (отдельной книгой – 1940) года, переработанное и расширенное издание 1953 года, и еще один переработанный вариант 1955 года. В текст вносились многочисленные изменения в соответствии с требованиями текущей внутренней и внешней политики СССР. Например, в одном из вариантов попавшего в Индию товарища Вольки Женю Богорада обращают в рабство («вел он себя там так, как и надлежит вести себя в условиях жестокой эксплуатации юному пионеру»), тогда как в более позднем индийцы, узнав, что Женя русский, поют вместе с ним «Гимн демократической молодежи» и «Катюшу», кричат: «Хинди, руси – пхай, пхай», а на прощание дарят бананы. Подводная мина, которую выловил Хоттабыч, приняв ее за сосуд со своим братом Омаром, в более ранней версии имеет надпись Made in England, а в более поздней —Made in USA. Наконец, только в поздней версии появляется злобный и жадный американец Вандендаллес. В редакции 1938 года его роль частично выполнял Феоктист Кузьмич Хапугин, бывший нэпман.

https://m.polit.ru/news/2018/12/04/lagin/

По воспоминаниям дочери Лазаря Лагина, ее мать рассказывала, что во время отсутствия отца в квартиру несколько раз приходили с ордером на его арест, но после возвращения органы НКВД уже не проявили к нему интереса.

https://m.polit.ru/news/2018/12/04/lagin/

В 30-е годы в стране начались репрессии. После расправы над главным редактором журнала «Крокодил» Михаилом Ефимовичем Кольцовым (арестован в декабре 1938 г., расстрелян в 1940 г., реабилитирован в 1954 г.) Лагин мог стать следующей жертвой. Председатель Союза писателей СССР Александр Фадеев отправил в декабре 1938 года корреспондента Лагина и художника-карикатуриста Бориса Ефимова в творческую командировку на приполярный остров Шпицберген, где они пробыли 2 года.

https://fantlab.ru/blogarticle62751

2.5.39

ялта /дом отдыха писателей/. паустовский, каверин, фин, диковский, тренев, вирта, уткин, евг. петров, асеев, лагины и др.

гайдар, дневники, тетрадь третья

https://fantlab.ru/edition247792

Вернулся из командировки или приехал в отпуск?