Жил был парень и был он не очень умный. Мама никогда не говорила ему, что если много пить и ездить к незнакомым девушкам домой, то можно попасть в неприятности, поэтому очередной поход в клуб заканчивается для парня тем… что его превращают в вампира. Удивлены? А всё потому что парень этот был Марти Сью, а такие могут делать всё что угодно, а вселенная только знай, что будет под них подстраиваться.

Первую треть книги парень сидит на пятой точке ровно и делает, что попросят: убивает, мучает, похищает людей, занимается криминалом, но это ничего! Потому что в перерывах между всем этим парень страдает! По крайней мере, он так говорит, а ты, читатель, должен в это верить. Иногда он даже страдает и убивает одновременно, потому что мультизадачный (но всё равно не очень умный).

Во второй трети ему на голову падает чрезвычайно редкий артефакт с чрезвычайно мощным заклинанием-бомбой. Герой буквально спотыкается об первого попавшегося человека, который может сделать точную внешнюю копию чрезвычайно редкого артефакта, а по соседству совершенно случайно живет гадалка, которая может перенести мощные заклинания на реплику. Воспользовавшись всеобщей тупостью всех причастных лиц, герою удается поубивать не один, а целых два клана вампиров и стать почти что самым сильным вампиром. И всё это практически случайно!

В третьей части романа у героя появляется ЦЕЛЬ! Прикрываясь местью своей возлюбленной (читатель именно в этот момент узнает, что у героя оказывается есть возлюбленная, за которую надо мстить), он отправляется мстить всем-всем! Включая и САМОГО ГЛАВНОГО ОБОРОТНЯ В ИСТОРИИ, и САМОГО ГЛАВНОГО ВАМПИРА В ИСТОРИИ. Герой, разумеется, всех побеждает, но под конец все дорогие ему люди/вампиры/оборотни всё равно умирают, потому что парень так и остался не очень умным и за всю книгу так и не научился понимать причинно-следственные связи. Поэтому герой отправляется заниматься тем, что получается у него лучше всего — СТРАДАТЬ!

Что мы имеем в итоге? Главный герой, который ничему не учится и никак не меняется, сюжет, который развивается посредством космической тупости всех причастных, сюжетных дыр и роялей, да что там, целого оркестра в кустах, персонажи, обладающие обаянием втулки от туалетной бумаги. Всё это на фоне ура-патриотизма, плохо скрываемой мизогинии, мачизма, насилия, призванного шокировать, но в итоге выглядящего то уныло, то до смеха неправдоподобно из-за авторской тяги к большим цифрам и унылой непобедимости главных героев (то у него герой изрыгает из себя 200 тонн крови, то герои сражаются с 40 тысячами живых мертвецов и их почему-то не могут задавить количеством, то многовековые вампиры и оборотни проигрывают зеленым новообращенным героям). Если относиться к книге серьезно – это было бы весьма мучительное чтиво, но если подходить критически и с юмором, то роман получается просто уморительным.

Эта книжка местами просто уморительная, хотя автор едва ли рассчитывал, что её будут читать так. По замыслу это максимально сурьезное городское фэнтези в российских реалиях 90-х-нулевых, вдохновленная западными фантастическими фильмами в подобном сеттинге и отечественным кино про бандитов, популярными в этот отрезок времени. Поэтому в русскую действительность нашлепываются оборотни-бандиты и вампиры, которые одеваются в строго черное, носят длинные плащи, – как в этих ваших американских боевиках вроде «Блейда» или «Другого мира», который прямо упоминается в книге. Всё вышеперечисленное при этом придает действу, творящемуся на страницах, очень отчетливый привкус вторичности.

По сюжету на бухого в хлам героя нападает случайный собутыльник в форме неведомого чудовища и заверте… Герой, вместо того чтобы списать произошедшее на последствия ударной дозы алкоголя, практически сразу уверовает в то, что он теперь оборотень, однако вместо того, чтобы надежно спрятаться где-то в полнолуние, отправляется ночью гулять. На утро обнаруживает себя в чужой квартире с двумя трупами, как позже выясниться, родителями пятилетней девочки, которая с той ночи отказывается разговаривать. Наш замечательный герой, который не считает себя особо виноватым в смерти несчастных, решает девочку похитить, опасаясь что она может заговорить и указать на него. Я об этом рассказываю затем, что у меня, к примеру, на это ушел небольшой абзац, а автор тратит на эти события половину книги, а всё потому что помимо непосредственно «истории оборотня», на читателя вываливается тонна пояснений об устройстве мира, быта вампиров и прочих сверхъестественных существ, о которых главный герой якобы не хочет рассказывать, но почему-то упорно повествует. Необходимость этих пояснений вызывает большие сомнения, учитывая что в романе не происходит ничего такого, что собственно заставило бы заинтересоваться этими самыми объяснениями.

Отдельно хочу остановиться на многочисленных вставках, врывающихся в повествование героя. Сам роман выстроен в форме рассказа от первого лица, протагониста, который якобы дает интервью некой журналистке. Тем больше вопросов с точки зрения структуры вызывают вставки, в которых повествование идет от третьего лица, не имеющие связи ни с интервью, основной историей в принципе.

Сюжет этих историй стоит отдельного разговора. Больше всего меня восхитила самая первая такая вставка, в виде истории о шеститысячной армии солдат Римской Империи, находящихся на Севере Франции (!), в Нормандии (!), на которых из леса нападает 300 нормандцев-берсерков верхом на лошадях, потому что тут прекрасно всё! Франция и Нормандия, которые стали называться таковыми уже сильно после распада Римской Империи, викинги, внезапно нападающие на римлян, не менее внезапно верхом на лошадях (потому что именно мастерством верховой езды всегда славились викинги, а не мореходством, к примеру, как вы могли бы себе вообразить).

Главный герой… как бы его охарактеризовать. Был бы он циничной лицемерной мразью – это бы еще куда не шло. Но по сути он просто тупой, как пробка (извиняюсь перед всеми пробками, чьи чувства я оскорбила этим сравнением) индивид с уровнем осознанности собственного поведения и поступков, как у хлебушка. Он не думает о причинах происходящего с ним, не анализирует, не принимает самостоятельных решений, пока не заставят обстоятельства, просто плывет по течению. «Зачем думать, трясти надо», как в том анекдоте. И о том что делает он что-то плохое, персонаж осознает только в тех случаях, когда дело касается только знакомых ему людей: дескать, если страдают знакомые мне невинные люди – это плохо, а вот если это какие-то неизвестные, безымянные невинные, то плевать. На протяжении всей истории его куда-то ведут под ручку, чтобы в конце герой, по прямой или косвенной вине которого погибли всё, кто только можно, обрел силы, возвышающие его над всеми прочими оборотнями. Вишенкой на торте служит то, что для этого герою даже не приходится побеждать сильнейшего оборотня, с которым по логике ему необходимо было бы схлестнуться, чтобы заслужить своё новое положение: того убивают за кадром персонажи из первого романа цикла.

Отдельно радует в немногочисленных отзывах на книгу указания на наличие в нем некой «философии». На деле подобной «философии» можно вдоволь наслушаться у любого подростка, который с радостью поделиться с вами открытиями о том, насколько прогнил этот мир, о природе Добра и Зла и т.д. Измышления героя, который по сюжету уже вполне взрослый мужчина, отдают той же степенью инфантилизма и ощущением собственной просвещенности, которой обязательно нужно поделиться с другими. Причем ладно бы только герой, но и остальные персонажи вываливают на читателя где нужно и не нужно тонны словоблудия на тему абстрактного Добра и Зла. Отдельное «удовольствие» – слушать размышления о «подонках-террористах» и людях, которые неправильно скорбят после трагедии, от преступника, занимающегося похищением людей и причинением прочих страданий окружающим, гордящегося тем, что он целую бутылку водки выжрал в память о Курске.

Отдельно, чисто для себя, не могу не отметить, что впервые читала эту книгу будучи подростком в далеком 2011-м году и тогда она меня глубоко впечатлила (первоначально я оценивала её на 7 из 10 баллов). Могу только догадываться почему: в то время для меня это было одно из первых знакомств с городским фэнтези, тем более в отечественном сеттинге. Повторное чтение книги и нынешние впечатления радуют меня как минимум тем, что с тех пор взгляды и вкусы мои изменились в достаточной степени, чтобы оценивать роман совершенно иначе.

«Месяцами мы с триумфом отступаем перед деморализованным противником, наступающим в полном беспорядке».

Приведенная выше цитата, пожалуй, сама лучшая строчка за всю книгу.

В детстве мне очень нравился этот роман, но сейчас я уже не могу точно вспомнить за что. Он порой напоминает затянувшийся анекдот про (американского) Штирлица, в котором не хватает характерной анекдотам же абсурдности. Для фантастики тут всё чересчур понятное и узнаваемое, для сатиры — слишком прямо играется и серьезно к себе относится, для шпионского боевика — как-то просто всё выходит у главного героя и в целом немного даже по-детски.

Идея с «Осой», которая в одиночку может привлечь на себя внимание правительства враждебной страны и устроить беспорядки, которые создадут иллюзию присутствия целой подпольной сети — любопытная, но крайне сомнительная. Вместе с тем чувствуется в этой идее какой-то характерный американский индивидуализм (что в общем-то удивительно, учитывая, что автор — британец).

В начале романа приводят пример с осой, залетевшей в машину и устроившую аварию, вот только на каждую такую осу приходится тысячи и больше насекомых, которые повлияют на автомобиль с его водителем чуть менее, чем никак. Когда речь заходит о специально обученных людях, которые действуют на территории с диктаторским строем, где существуют органы, которые на даже официальном уровне могут применять пытки, один единственный шпион, попавший в руки врага сможет рассказать вполне достаточно, чтобы серьезно затруднить работу остальных.

Что до главного героя, то он на протяжении всей книги действует под влиянием безотказной удачи, благодаря которой практически все попавшиеся ему на пути полицейские и члены органов местной безопасности верят ему на слово, не имеют охраны и вообще каких бы то ни было средств противостоять герою.

Справедливости ради, в романе даются намеки на то, что на одного успешного нашего героя где-то там за кадром могло прийтись немало других, менее успешных агентов, о которых никто и никогда уже не узнает. Да и концовка мне дико понравилась своей антиклиматичностью: она наводит на мысль, что по крайней мере военные с «нашей» стороны не так уж далеко ушли от военных противника, а наградой за примерную работу герою будет очередное назначение (и так, пока он не провалится или его не выбросят как отработанный материал). Было бы любопытнее, если бы эта тема сходства между «вашими» и «нашими» была обыграна поглубже.

Да, и напоследок, мне попалась цитата Пратчетта: «Я не могу представить справочник террористов смешнее» из статьи некого Джеймса Сэллиса, который отмечает, что в 2005, когда образ внешнего врага для оправдания перегибов со стороны правительства вместо коммунистов заняли террористы, роман Рассела читался явно иначе, и честно говоря, можно понять почему.

Не могу сказать, что рассказ понравился, хотя и отвращения он у меня не вызвал. Наверное, я не нашла в нем чего-то достаточно интересного для себя.

Заявленная тема альтруизма и самопожертвования на самом деле особо не исследуется, хотя в основном рассказ привязан именно к ней. Инопланетянин-паразит сталкивается со множеством проявлений этого непонятного ему явления, но объяснения он ему не находит, как, видимо, и сам автор (я имею в виду, непосредственно в сюжете рассказа).

Гораздо интереснее было бы, если бы вопрос звучал не «Почему люди склонны проявлять альтруизм и самопожертвование?», сколько «Почему одни склонны его проявлять больше, чем другие?», к примеру. Само по себе проявление самопожертвования не вызывает, по крайней мере у меня, особых вопросов, потому что оно как явление оправдано с точки зрения эволюции (понятие «родственного отбора», насколько я понимаю, вокруг этого и строится).

Автор подчеркивает, что герой становится человеком, потому что испытывает эмоции, хотя на мой взгляд в том-то и дело, что он испытывает эмоции, потому что становится человеком. Кто-то скажет, что разница не велика, но мой взгляд причинно-следственная связь разная – паразит перестает идентифицировать себя с инопланетянами и оказывается под «воздействием человеческого организма», т.е. подверженным гормонам, которые вызывают у него определенные эмоции. Инопланетянин не перенимает идею альтруизма или сопереживания как таковую, он определяет представителей своей расы как «чужих», а людей как «своих» (что вполне может иметь физиологические обоснования) и альтруизм его направлен на последних, что в общем-то логично.

В итоге человечество было спасено, потому что её эволюционное приспособление сработало лучше в ситуации, где бОльшую роль сыграл случай и обстоятельства способствовали. В других обстоятельствах оно могло бы с той же вероятностью обернуться против людей (к примеру, если бы стратегия паразитов состояла в том, чтобы использовать человеческий альтруизм против людей же).

Если честно, мне вообще не понятно, почему именно эти два понятия вызвали у несчастного паразита столько проблем, учитывая, что он запросто «вытаскивал» из головы хозяина кучу абстрактных понятий, понимание которых должно было вызвать трудности у существа, имеющего инопланетную природу.

И да, базилик во всей этой истории вообще смотрится чуть ли не богом из машины.

Я понимаю, что скорее всего излишне биологизаторствую, но автор по сути не представил мне своей интерпретации. Развязка мало удовлетворяет меня, потому что кажется спорной и не слишком обоснованной, учитывая, что автор так и не раскрыл толком понятие, вокруг которого строится рассказ. Если вернуться в реальность из придуманной автором вселенной, то не все люди и не всегда проявляют альтруизм, более того он и не всегда бывает оправдан, и если уж на то пошло, эгоизм также является не менее характерной чертой человека. В итоге, с выводами я согласится не могу, идея не кажется мне толком раскрытой, а сюжет выглядит довольно простеньким.

Нападение оживших мертвецов — сюжет несколько заезженный, хоть сама я его нежно люблю. Здесь некоторой новизны добавляет и антураж, и время действия: советская деревня, студенты, присланные «помогать» в добровольно-принудительном порядке. Автору хорошо удаются бытовые подробности, взаимоотношения между ребятами и разные характеры — кому-то хочется погулять, провести время с местными девчонками, кто-то хочет спокойно отработать и вернуться домой без приключений.

Зомби и сюжет, связанный с ними, более-менее стандартный, особо сказать мне по этому поводу нечего. Разве что, мне нравится то, как мистика в общем-то вплетена в бытовую жизнь селян. Они не просто приспособились существовать как-то на земле, на которой восстают мертвецы, но и живут с ними бок о бок — и это одновременно так жутко и так естественно.

Второй рассказ данного автора, который мне попадается, и тоже произвел весьма положительное впечатление. Деревенский хоррор — отличная характеристика для обозначения жанра. История насыщена мелкими узнаваемыми деталями, которые придают ей очарование городской легенды или лагерной страшилки — по крайней мере, я сама так его воспринимаю. Плюс присутствуют очень явные нотки ностальгии — то ли по заброшенным, покинутым людьми деревням, то ли просто по прошлому — вот этому самому, когда непослушной детской рукой выводишь поздравления кому-то из старших родственников на самодельной открытке, которую потом бережно хранит этот кто-то. И очень четко можно себе представить, что почувствуешь, если однажды найдешь это послание уже взрослым, особенно его родственника уже и в живых-то нет давно.

В рассказе вот тоже делается акцент на письмах, их ценности и на том, что именно за ними-то и приходит к главному герою его гостья.

Первая часть рассказа понравилась больше, чем вторая. Скорее даже не так: концовка показалась очень невнятной. Завязка неплохая, и даже кульминация кажется мощной, но развязки и концовки как таковой нет: что это было, для чего, зачем, что за существа и т.д. — непонятно.

Но мне до мурашек нравится раскрытие их персонажей в начале и их взаимоддержка. Влад Копп, в чьей озвучке рассказ слушала, только усиливает это ощущение. Такая очень уютная, приятная компания людей, которых объединило общее несчастье. Любовная линия лично для меня тут даже была несколько лишней, хотя впечатление не испортила. После такой экспозиции ожидаешь, что эти характеры как-то и дальше будут взаимодействовать друг с другом, разберутся в том, что с ними происходит, или, если и не справятся с надвигающейся угрозой, то хотя бы сплотятся против неё. Однако заканчивается всё как-то... будто обрываясь.

Роман рассказывает об очень чопорных английских господах, которые дружно ненавидели живую, умную, ушлую, привлекательную горничную, пока в какой-то момент кто-то не постарался сделать её чуть менее живой. Банальное убийство, ради которого Шерлок Холмс поленился бы даже вылезать из своей квартиры на Бейкер-Стрит, на протяжении множества страниц расследует детектив Адам Дэлглиш и под конец мастерски применяет умение «невыносимое занудство», в результате которого утомленный преступник самолично признается в убийстве.

Если в детективах «красной сельдью» называют ложную улику, призванную сбить с толку следствие, то тут у нас в наличии целый что ни на есть рыбный магазин! Если читать книгу исключительно как детектив – то затянута она просто невыносимо, если пытаться углядеть в ней психологический роман – она всё еще остается затянутой, но уже чуть менее невыносимо.

Интересно воспринимать слова и поведения персонажей, держа в уме, что один из них убийца и наверняка врет и всячески пытается запутать окружающих, но это невинное развлечение начинает надоедать ближе к середине книги. В книге очень много персонажей. Слишком много! Буквально с первых страниц возникает животрепещущий вопрос: кто все эти люди?

И ладно бы, если бы автор сделал главным или скорее даже фокальным персонажем только одного из них, максимум двух, но повествование скачет от одного к другому, и в какой-то момент все эти прыжки между персонажами начинают утомлять. Разумеется, поначалу занимательно сравнивать между собой версии разных людей и проверять их на правдивость, но у персонажей книги, в отличии от читателя, есть неоспоримое преимущество: когда дело касается их самих, они точно могут сказать, где правда, а где ложь. В то время как ты, читатель, оказываешь завален кучей информации, часть из которой оказывается обманом, часть – чужими интерпретациями разной степени достоверности, и только небольшая доля – правдой. И тебе еще нужно понять, которая именно, учитывая, что по-настоящему важную информацию автор придерживает для себя. Нечестно!

При этом единственной героиней, которая нравилась мне по-настоящему, была только убитая – Салли. Следить за прочими было может и интересно, но симпатии они особой не вызывали. Большинство персонажей, включая доблестного детектива, под конец романа приходят к выводу, что Салли чуть ли не сама напросилась, чтобы её убили; при этом её убийце по какой-то причине вынесли обвинение в убийстве при смягчающих обстоятельствах и величайшей загадкой для меня осталось, в чем именно эти самые «смягчающие обстоятельства» заключались.

Отдельную порцию проклятий посылаю непосредственно переводчику. При чтении сложилось чёткое впечатление, будто русский язык не является для неё родным языком.

Вот несколько примеров.

«Но поскольку радость, которую она [миссис Макси] получала, любуясь им, не угасала и поскольку когда-то она училась вместе с Кэти Бауэрз в одной школе и дорожила старой дружбой, она понимала, что Кэтрин следует пригласить в Мартингейл если не для ее детей, то для нее самой. «

В тексте упоминаются три (!) женщины, причем последним звучит имя Кэтрин, а перед этим её матери, Кэти (спасибо, кстати, автору, которая додумалась назвать мать Кэти, а дочь Кэтрин). При этом в последнем предложении звучит « если не для ее детей, то для нее самой».

«для неё самой» — это для кого? Для Кэти, для Кэтрин или для миссис Макси? И как мне об этом догадаться из текста?

В английском тексте, кстати, всё понятно, потому что речь идет о том, что миссис Макси собирается пригласить Кэтрин если не от имени детей, то от своего собственного.

«But because the pleasure it gave her was still fresh and real, and because she had once been at school with Katie Bowers and placed some importance on the obligations of old and sentimental associations, she felt that Catherine should be welcome at Martingale as her own guest, if not as her children's.»

«Ее задушил правой рукой человек, стоявший перед ней.»

В оригинале: «Manual strangulation by a right-handed person standing in front of her.»

Правой рукой? При том что ранее в тексте проговаривается, что душили двумя руками. Переводчик, что с тобой не так?! Чем слово «правша» тебя не устраивает?

Понятно, что общий смысл вроде бы верен, но это детектив. Детектив! Задушить правой рукой и убийца-правша – это немного разные вещи, тем более, что по сюжету это обстоятельство ИГРАЕТ роль.

И таких мелких моментов, которые здорово искажают смысл происходящего очень много.

История о том, как главный герой настолько хотел обладать понравившейся ему девушкой, что ради этого буквально влез в её голову, пользуясь полученными знаниями, создал убедительную фальшивую личину, прикрываясь которой манипулировал ею, чтобы держать рядом. По сути над Элизабет совершается ментальное насилие, тем страшнее, что она даже не осознает, что с ней происходит.

Мы привыкли, что область наших мыслей, чувств, самых сокровенных желаний скрыта от окружающих, и едва ли ожидаем, что кто-то может проникнуть настолько глубоко, что обернет эти знания против нас самих. Обладая столько важной, во всех смыслах интимной информацией этот кто-то способен запросто втереться в доверие, нарушить выстроенные для самозащиты барьеры, ввести в заблуждение и убедить пойти на то, на что в других обстоятельствах ему было бы отказано. Особенно, если вы плохо понимаете свои личные границы (например, не можете отказать неуместно настойчивому парню, потому что один раз уже сказали ему «нет» и это «не вежливо»), чувствуете себя обязанной за «безвозмездную» помощь (целью которой могло быть именно что втереться к вам в доверие, что делает её уже не такой «безвозмездной» и благородной) или просто напросто находитесь в уязвимом состоянии (связанном, к примеру, с внезапной смертью жениха).

Вообще эпизод с убийством жениха героини по-моему идеально показывает, что знание желаний девушки герой оборачивал отнюдь не в её пользу. Смерть молодого человека становится для неё шоком, который оказывается отягощен чувством вины, потому что девушка какое-то время подумывала о разрыве и не знала, как это сделать. Хотела ли она в самом дели смерти Тони? Очевидно, что нет. Могла ли она с этим справиться? Разумеется, да. И самое главное, она была в состоянии справится с этим без главного героя. Однако тот предпочел избавиться от соперника с одной стороны, а с другой – оказаться рядом с Бет в самый уязвимый для неё момент, как бы подтверждая в её глазах свою необходимости.

Да, безусловно, в течении какого-то времени главная героиня была счастлива. Но если бы счастье её действительно заключалось в том, что все её желания исполняются, разве повлияла бы на неё так сильно информация, которую для неё откопала подруга? По-моему в конце она достаточно четко обозначила свои желания: не допускать чужого вторжения в область своих переживаний и чувств, проявлять свободную волю, знать с каким человеком она общается и, в частности, не встречаться с парнем, который убил её бывшего. Все способности Эда оказались в конечном счете бесполезны, и мне его собственно и не жаль совершенно: мне нравится концовка, я рада, что у Элизабет оказалась такая хорошая подруга, и тому, что она нашла в себе силы двигаться дальше.

Причиной, по которой я решила прочитать книгу, была её экранизация – «Служанка» Пак Чхан Ука. Я не ожидала чего-то особенного от «эротического триллера», меня не привлекали любовные отношения между девушками, но показался интересным сюжет, который я сознательно проспойлерила себе перед просмотром и хотела увидеть его воплощение на экране. И фильм во многом даже превзошел мои ожидания: больше всего меня в итоге захватило то, как девушки решают свои противоречия и объединяются ради общей цели. И если уж мне понравился фильм, то логично, что и книга по которой он был снят должна быть на уровне, верно? Увы, с книгой ситуация оказалась обратной.

Тема нетрадиционной любви между девушками для меня нейтральна и не вызывает ни восторга, ни отвращения; но что меня действительно расстраивает, это то как мало «открытого» взаимодействия было между героинями: их то отделяет друг от друга собственная ложь и недомолвки, то они буквально, физически они находятся далеко друг от друга. На фоне всего этого концовка, в которой они наконец-то воссоединяются показалась чересчур характерной для традиционных любовных бульварных романов.

Возможно, будь я более объективной, мне стоило бы поставить книге куда более высокую оценку и оценивать её в отрыве от экранизации. Но справедливости ради, я не могу с уверенностью сказать, что вообще стала бы читать роман, если бы не фильм. В целом у книги интересный антураж — викторианская Англия, воровские притоны, дворянское поместье – вот это вот всё, колоритные герои (пусть мало кто и вызывал у меня симпатию), сюжет с «внезапными» поворотами и любопытной структурой. Повествование от первого лица для меня было скорее минусом, но это тоже чистая вкусовщина.

В целом, не могу сказать, что роман мне не понравился, однако он не выделился для меня чем-то особенным – вот и всё.

Узнаю старого доброго Эллисона.

ГГ затюканный мужичок, который жил с мамой, но та умерла. Он никогда не был в отношениях. Он (по необъяснимой причине) способен видеть будущее, и понимает, что миру скоро каюк.

И чего он хочет перед смертью? Правильно, секса!

Стоп, что?!

Вообще в рассказе прямо чувствуется вот это униженность, чувство стыда за то, что приходиться покупать секс, но оно не связано с тем, что герой по сути покупает живого человека, а скорее из области «я ничтожен, потому что не могу обеспечить себе добровольный секс» — такого рода. То есть стыд не из-за того, что ты делаешь неприятно другому, а уязвленное самолюбие.

Я бы воспринимала этот рассказ по-другому, если бы главный герой хотел именно женской компании или просто общества любого другого человека в последние часы жизни. Если бы он, к примеру, купил проститутку и попросил её просто посидеть с ним до конца в обмен на эти деньги.

Но нет, блин, как же так — умереть девственником?! Надо же перед смертью совершить Поступок!

Мне что, всерьез воспринимать мужской зуд в штанах как Самую Важную Потребность Перед Смертью?! Тем более, когда он удовлетворяется за счет другого человека и за деньги. Ах он бедный, несчастный, ему приходиться платить, просто чтобы иметь возможность заняться сексом!

Да что вы такое говорите! А ничего, что их там двое? И что в других обстоятельствах эта женщина не захотела бы с ним заниматься сексом. Тем более в свои последние часы жизни! Но нет, её не будем брать в расчет, её же презренные деньги интересуют, вот она и получила, что хотела.

Роман написан в начале 70-х, и это заметно. Первая его половина заставила задуматься о том, насколько мировоззрение у многих людей того времени могло отличаться от того, что мы имеем сейчас. Взять цитату, которую приписывают Карлу Сагану: «Гонка ядерных вооружений это, как если бы, два заклятых врага стояли по грудь в бензине, но у одного в руках были три спички, а у другого пять». Насколько сильным в то время могло быть ощущение, будто весь мир сидит верхом на пороховой бочке? Потому что что-то подобное чувствуется в произведениях, написанных в тот период, и в данном романе тоже.

Поначалу бесконечные «трипы» главного героя меня сбивали с толку. Однако, прочитав роман полностью, должна признать, что в целом они смотрятся уместно и очень органично. После того как герой последовательно, раз за разом обнаруживает, что происходящее с ним галлюцинация, воспринимать часть с «будущим» становится куда легче, как и ставить под вопрос реальность всего и вся вместе с героем.

Как антиутопия роман пугает до мурашек. Момент, в котором герой видит «настоящую» внешность профессора – это, пожалуй, самое страшное, что я читала за последнее время. Немного уступает этому моменту реальная личина мира, в котором оказался герой, и то, как она проступает перед ним слой за слоем.

Концовка несколько разочаровала, потому что для меня ценность происходящего несколько снижается, когда становиться ясно, что это сон, бред, либо галлюцинация. Впрочем, с другой стороны, учитывая, как часто за весь роман ставилась под сомнение реальность, можно ли с уверенностью говорить о том, что на этот раз главный герой действительно проснулся?

С одной стороны, меня позабавил суд на героем с его абсурдностью. Продажность, крючкотворчество, формализм доведены до такого абсурда, что действительно становится смешно. Больше всего понравился момент, в котором судья под воздействием произнесенной главным героем речи «поручил жюри присяжных утвердить оправдательный приговор». Опять же характер главного героя, нравы и общения всей их семейки, мотивы и поступки тоже отличаются редкой абсурдностью и если бы всё закончилось только этим — рассказ показался бы мне даже сносным.

Но всё испортил баран. Вернее, то как неоправданно много времени отдано этому самому барану. Последняя треть, если не вторая половина в целом, выглядит неоправданно затянутой и по правде говоря даже не особо смешной. Для меня во всяком случае она была просто чересчур жестока и уныла.

Очень славная история. Захватила юмором, наверное, больше всего. Дракон Горгий очарователен в своей наивности и из него и «принцессы» Далиши получилась весьма колоритная парочка — а я вообще люблю смотреть на то, как персонажи находят общий язык. Да и история сама по себе довольно позитивная, светлая, особенно концовка.

Странное чувство оставляет главный герой, не звучит на свой возраст. Максимализм есть, но не ясно, юношеский он или просто напросто глупый, что не всегда одно и то же. Да и внутренняя речь у него такая, будто он бывалый ветеран, уставший от жизни, как сопровождающих его рыцарь, а не человек на заре жизни. Даже прослушивание в МДС делает только хуже, против обыкновения, потому озвучен персонаж так, что совсем сложно представить его 15-летним. Вообще герою бы чуть меньше брутальности и чуть больше человеческих, живых реакций. После того, как он налево и направо крошит демонов и одержимых, слова о том, что ему будут сниться кошмары после увиденного в трактире не вызывают доверия. Опять же, моральные метания героя звучат в конце не особо убедительно: если бы автор позволил персонажу отложить свою брутальность и обратить хоть какое-то внимание на девчонку, то его слова, будто та его зацепила, звучали бы более убедительно.

Рассказ понравился своим антуражем, хотя на его протяжении и преследовала мысль «где-то я такое уже видела», так что я не знаю, заслуга ли это автора или у меня просто возникли приятные ассоциации. Да и эпизод с трактиром мне нравится, люблю, когда персонажи пытаются мозгом пользоваться, пусть и не долго. Разве что, рассказ как-то слишком старается создать впечатление, что произошло что-то подозрительное, так что остальные персонажи, кроме главного героя, начинают выглядеть слегка идиотами на его фоне.

История о Голосе, который жил в телефонных проводах, начинается как сказка или притча, хотя до какого-то момента мне даже казалось, что это будет фантастический рассказ. Заканчивается она на грустной ноте, финал явно рассчитывает растрогать читателя до глубины души, но я совсем не прониклась им, и причин тому, пожалуй, несколько.

Во-первых, меня совершенно не устраивает, с какой беспечностью Голос относиться к неприкосновенности чужой жизни. Яркий пример, когда услышав ссору мужчины и женщины, Голос звонит им по очереди, представляясь вторым собеседником, и сглаживает конфликт. Казалось бы, доброе дело? Но какой в нем смысл? Если двое взрослых людей не в состоянии решить свою ссору без вмешательства третьего лица, то насколько крепкие у них отношения, а если они могут это сделать, то зачем нужно вмешательство голоса? Быть может это пара, которая готова расстаться и этот конфликт станет последней каплей, которая позволит им разойтись и оказаться в новых, более счастливых отношениях? Мы этого не знаем, не знает этого и Голос, однако решает вмешаться ради «доброго» дела.

Еще сильнее меня напрягает ситуация с банкиром. Даже не тем, что Голос был вынужден занять его голову (у нас создается впечатление, что Голос в безвыходной ситуации и еще не знает, к каким последствиям приведет его решение), а тем, как это всё подается. Судьба банкира в рассказе остается неизвестной, но нас наводят на мысль, что случилось что-то нехорошее. И вместе с тем подается это в духе «ну он и так был не очень хорошим человеком, не очень-то и жалко, а может он бы всё равно с собой покончил в этот день». Выходит, нам просто стоит сбросить со счетов возможную смерть/психическое расстройство/душевную травму незнакомого человека лишь по той причине, что Голос обозначил его «нехорошим»? И это только подтверждается в финале, когда возникает похожая ситуация. И казалось бы, Голос отказывается переселиться в чужую голову, потому что выучил урок, знает о последствиях и обрел столько человечности, что не готов заплатить такую цену, верно? Ну что вы. Просто он не хочет трогать вот эту конкретную девушку, Принцессу, а был бы это какой-то пьяница, тогда бы другое дело.

По сути таким отношением отличается Голос на протяжении всего рассказа. Он прекрасно разбирается в человеческих отношениях (а в рассказе даже прямо называется «экспертом в человеческой психологии»), способен мыслить и ощущать в терминах, которые можно соотнести с человеческими чувствами и эмоциями, способен анализировать и соотносить действия с последствиями, однако на протяжении всего рассказа не проявляет ничего отдаленно похожего на сожаления по поводу неудобств, которые доставляет живыми людям в своих попытках выжить.

Но затем всё становится еще «лучше». У Голоса появляется девушка, которую он принимается добросовестно «спасать». Выдумывая себе фальшивую личность, потом выдумывая ей фальшивых друзей, за которых общался с нею, а потом даже обманом подыскал настоящих. Ну, знаете, как обычно и поступают друзья.

И как будто этого мало, Голос еще и образовывал и развивал её всячески, да так, что девушка «перестала быть одинокой и скованной». Благодаря голосу, конечно, не своим усилиям.

Этакий Пигмалион, который вылепил себе Галатею, а та… возьми и полюби другого, а про него забыла. Классика?

И тут я даже не знаю, с чего начать. Вообще, на моменте, когда Голос придумывает фальшивую историю, чтобы объяснить свой интерес к девушке, у меня возникло твердое подозрение, что автор должно быть мужчина. Судите сами.

«Он даже сказал ей, что вовсе не ошибся номером, а позвонил ей специально, поскольку однажды приезжал в ее город, видел ее, и она ему очень понравилась, так что он незаметно проводил ее до самого дома, узнал адрес, а по адресу — телефон; и вернувшись в свою далекую родную страну, позвонил ей.»

Если ситуация, когда незнакомый человек следит за женщиной до дома, узнает её личные данные, а потом налаживает с ней общение, прикрываясь надуманной причиной, кажется ей допустимой или (того хуже) романтической — она делает что-то неправильно. Такое поведение – как минимум повод задуматься о целесообразности общения с человеком, а то и вовсе повод обратиться в полицию. Я могу ошибаться, но мне кажется, что мужчина скорее сочтет, что подобную ситуацию можно считать поводом быть польщенной, а не задуматься всерьез о собственной безопасности.

Да и девушка не просила Голос о помощи. Мы даже не знаем, чем в итоге может обернуться эта самая помощь, потому что я с легкостью могу представить себе продолжение в духе триллера, в котором дева обнаруживает, что всё это время с ней общался неизвестный человек с придуманным именем, разговаривавший с ней от лица других людей и сплетавший вокруг плотную паутину лжи с неизвестными ей целями.

Во-вторых, платонические отношения между мужчиной и женщиной – вероятно, кажутся слишком большой фантастикой даже для сказки про голос, не имеющий носителя. Более того, сам факт того, что человек напрочь забывает о дорогом друге, стоит в его/её жизни появиться кому-то «особенному», подается как нечто само собой разумеющееся. Потому что романтические отношения исключают возможность поддерживать прочие связи? Я не знаю.

Финал истории должен вызывать сожаление и сочувствие к голосу. Этакий непризнанный герой, самоотверженный и позабытый. Вот только… извините, но для Голоса это закономерный итог. Потому что если вместо выстраивания честных и открытых отношений заниматься придумыванием фальшивых личностей и историй, манипулировать всячески важным для тебя человеком, то в один прекрасный день можно оказаться в ситуации, когда в настоящую-то историю этот самый человек и не поверит.

Развязка восхитительна в своей неожиданности. На протяжении всего рассказа настойчиво повторяются слова о необходимости приспособиться, однако ожидается, что подстроится должна именно деревня. Финальный твист тем и хорош, что он не только удивляет, но и оказывается вполне логичным — писатель просто умело отвлек внимание читателя от подобного варианта, тем более что самым очевидным его тоже не назовешь.

Порой благодаря концовке произведение обретает смысл и завершенность, однако здесь она скорее ставит меня в тупик. С одной стороны, судьба «докторов» особой жалости не вызывает — вроде как сами заслужили, с другой — совершенно непонятно, почему вирус не действует на парочку и каким образом они остаются «болтаться в пустоте».

Мне сложно объективно оценивать Пратчетта, очень уж я люблю его книги. Но рассказ действительно очень короткий, едва успеваешь войти во вкус, как он уже заканчивается. Тем не менее характерный юмор, яркие персонажи и достаточно прямолинейная, но в принципе правильная мораль тоже на месте, поэтому о времени, потраченном на чтение ничуть не жалею.

Вроде бы и история достаточно простая, название в сочетании с краткой аннотацией на сайте вообще довольно исчерпывающее дает понять, о чем рассказ и как он будет развиваться, но есть в нем какое-то очарование. Отчего-то вспоминается, сказанная как-то в детстве отцом фраза о том, что бояться надо, дескать, живых, а не мертвых (произнесенная, скорее всего во время поездки на кладбище или во время обсуждения каких-нибудь гипотетических монстров). Думаю, сильное впечатление на меня производит именно то, что повествование здесь ведется от лица ребенка. Я слушала рассказ в МДС, и эпизод с ловлей карася в начале произвел совершено потрясающее впечатление: читатель, в отличии от ребенка, на тот момент уже догадывается, что происходит что-то нехорошее и незнакомцы неспроста расспрашивают о деревне, но даже с учетом этого эмоции мальчишки увлекают и заставляются забыться на мгновение, разделив его восторг по поводу улова.

В рассказе мне не хватило разве что некой предыстории, информации об этом самом упыре. Я почему-то ожидала, что он может как-то связан с прошлым бабки, с её мужьями, но он... просто есть.

Мне очень нравится, как выстроен этот рассказ. Два человека в камере смертников, которые день на день ожидают исполнения приговора. Оба получают второй шанс (причем падает он не с неба, а обоим требуется какое-то время, чтобы осмыслить его, причину по которой они там находятся и насколько оправданно их пребывание). Для меня это история не о морали, не том что совершать убийство или какое-либо преступление плохо, не о важности раскаяния, а об игнорировании главного источника неприятностей — себя. Главный герой, Родней, игнорирует многочисленные указания о том, что он не должен брать в путешествие во времени никакого багажа, считая, что речь идет о сожалениях, раскаянии и прочей психологической ерунде (с его точки зрения), однако именно он сам и является тем самым багажом, который он продолжает таскать с собой. Я почти уверена, что даже если бы ему удалось совершить задуманное, он бы так или иначе оказался в том же самом месте, потому что его мышление и моральные принципы остались теми же самыми, что и привели его туда изначально. И Хромой Госсет, который извлек верные выводы и решил вернуться как можно раньше, чтобы стать другим человеком, кажется, только подтверждает это, учитывая концовку.

Я не знаю, что и думать об этом рассказе. Я вообще очень люблю зомби-тематику, но данный рассказ произвел на меня впечатление... честно говоря, никакого впечатления он на меня не произвел. Он не показался мне плохим или отталкивающим, но и интересным или увлекшим чем-нибудь — тоже. Зомби на заводе хотя вроде бы и объяснены, но кажутся как-то не к месту, герои, не смотря на опасность, в которой они оказались, сопереживания особого не вызывают. Совсем немного не хватает, чтобы рассказ зацепил, но чего именно — не понятно.

Думаю, дело в том что зомби можно достаточно просто убрать из истории и заменить чем-то другим, и в итоге ничего не измениться. За парочкой героев, оказавшихся не в то время не в том месте, могли бы с тем же успехом гнаться бандиты с ломиками, которых застали за чем-то противозаконным. При этом жути рассказу можно было бы прибавить, если бы из двух героев (знакомых между собой, может даже дружащих), выжил только один, каким-то образом вернулся бы на завод в ночную смену и обнаружил бы второго среди работников-зомби. А может даже был бы вынужден жить под угрозой оказаться среди них, если раскроет секрет.

Интересные вещи порой замечаешь, если обращать внимание не на то, что держит в фокусе автор. С главным героем всё ясно, выше есть очень удачное сравнение с Джекилом и Хайдом. Однако для того чтобы показать различие автор использует другого персонажа, и тут мне отчего-то становится жутковато.

Приятный рассказ, в том смысле, что я ничуть не пожалела, что прочитала его. Главный герой присоединяется к семейству приглянувшейся девушки в поездке на кладбище в родительский день. Атмосфера кладбища, жутковатые предзнаменования, мрачные образы, смутное предчувствие угрозы — всё это неплохо выстроено. Однако, как и отметившиеся выше, думаю, рассказ не был для меня настолько же пугающим, насколько мог бы быть.

На мой взгляд, связано это может быть с тем как развивается сюжет и каким оказывается финал. Первая половина истории посвящена тому, чтобы нарастить напряжение, саспиенс, как это говорят. Но во второй части рассказа главный герой... ограничен в возможности сопротивляться и по сути оказывается в положении наблюдателя: он не может повлиять на ситуацию.

Было бы куда интереснее читать, если бы рассказ сосредоточился на описании мира, его устройства, а не вывел бы на первый план плоскую историю о мести, семье и предательства с уклоном в Санту-Барбару. Выходит, что в этом мире люди не испытывают «запретных» чувств, однако могут купить индульгенцию, которая позволит их испытать на какое-то время, верно? Что из себя представляет их жизнь в таком случае? Какие еще чувства, кроме ненависти и предательства (тоже чувство?), не могут испытывать люди? Что за Орден и насколько он влияет на всё это? Получить ответы на подобные вопросы было бы куда интереснее, чем вместе с героем, к которому мы ничего не испытываем, узнать о предательстве человека, которого мы только что встретили.

Складывается впечатление, что форма здесь преобладает над идеей. Мне не хватило связи с реальностью, и в какой-то момент рассказ перестал быть страшным: до этого момента он приятно щекочет нервы. Амнезия героя, потеря счета времени, странные события, которые можно списать на галлюцинации, вызванные веществами или обезвоживанием — всё это заставляет гадать, что же происходит, и переживать за героя. Финальная резня же — с отрыванием конечностей, людьми принуждаемыми совокупляться и акулой-насильником и т.д. — воспринимается в основном с недоумением: боли персонажи не чувствуют, да и происходит всё, кажется, совсем не по-настоящему. Написано, конечно, талантливо, с фантазией, нельзя не признать, но для меня потраченное на чтение время не окупается эмоционально, поскольку напряжение резко спадает там, где казалось бы должна быть кульминация истории.

P.s. Проскочила мысль о том, что может в рассказе присутствует социальный комментарий, учитывая профессию персонажей и детали их рода деятельности, но я не заметила, чтобы прослеживалась чёткая идея на этот счет, поэтому рассуждения на эту тему скорее всего будут напоминать попытки нащупать Глубокий Смысл там, где его возможно и нет.

Очень долго не хотела знакомиться с рассказом из-за названия, казалось, очень уж однозначно оно указывает на развитие событий. В целом, так и получилось, если не считать фантастического элемента, поэтому судьба героев не удивила.

Интригующая завязка, немного сомнительное, но увлекательное развитие и чудовищно разочаровывающая концовка. Я вполне могу принять финал в духе «а вот решайте сами, какой из вариантов событий случился в финале», но только не в том типе повествования, когда автор дразнит какой-то мистической тайной, загадкой, а заканчивает громким пшиком, ибо складывается впечатление, что он и сам не смог придумать или по крайней мере описать достойную разгадку.

Не могу, однако, не отметить, что рассказ довольно атмосферный. Не знаю было это задумано или это лишь моё впечатление, но очень рано возникло ощущение, что герои, сами того не подозревая, совершают какую-то непоправимую ошибку. Очень тонкое поначалу и крепнущее по мере приближения к концу — очень здорово передано.

То что в оригинальной сказке за проступки одних людей расплачиваются невинные дети кажется мне порядком неправильным, так что представленный в рассказе вариант выглядит по крайней мере честнее. Хотя меня и коробит несколько от подобной отчаянной романтизации детства и детей.

На первый взгляд, может показаться, что образ назойливого журналиста преувеличен, но на деле он невероятно точен — такие люди существуют, а бывает и хуже. Вооружившись железобетонным «покупатель всегда прав», они способным свести с ума даже в том случае, если их заказ будет принят, потому что пришли не за покупкой, а за временем и нервными клетками продавца. С учетом всего этого, развязка до неприличия удовлетворительная.

Неожиданный Кинг. Отчего-то, не знай я автора, я едва ли догадалась бы, кем написан этот рассказ. Какой-то он непривычно лиричный, пугающий совсем на ином уровне, нежели я привыкла ожидать от Стивена. Столкновение с неотвратимостью собственной конечности, разросшееся до масштабов целого человечества. Тотальное безразличие в мире, в котором всё уже перестало иметь значение, и лишь смутная горечь, слабо пробивающаяся откуда-то изнутри.

Особенно запомнились начало и конец рассказа. Автор привлекает внимание читателя, давая понять, что герои только что совершили жуткое убийство, а сейчас преспокойно направляются на пляж, не проявляя ни капли раскаяния, а затем постепенно раскрывает обстоятельства случившегося и положение, в котором оказались персонажи. Заканчивается рассказ так неожиданно, что я даже было решила, что у меня не полная версия произведения. В первый момент это вызывает недоумение, а затем начинает казаться уместным, учитывая обстоятельства: у героев больше нет будущего, а такой финал лишь подчеркивает подвешенное состояние, в котором они застыли в ожидании неминуемого с мыслями о том, что не случится больше ни с кем и никогда.

Мне интересна тема постапокалипсиса, и название повести уже не раз попадалось на глаза. И действительно, читая, легко представить, как те или иные элементы могли послужить источником вдохновения для игр вроде «Fallout» или фильмов вроде «Безумного Макса». При этом повесть очень плотно связана со временем, в котором она написана. Т.е. 70-е в США это – Холодная война в самом разгаре, Вьетнамская война, которая уже порядком надоела народу, сексуальная революция и зарождение контр-культуры, выступающей против традиционных ценностей: это вполне объясняет, для меня по крайней мере, время и место действия, общий тон, такое обильное количество эротики и пр. детали, однако не оправдывает довольно посредственное на мой вкус чтиво. И дело вовсе не в отталкивающем герое или количестве мерзких подробностей – я вполне в состоянии принять подобное, если оно будет оправдано интересной художественной и/или идейной составляющей, но ей богу, для меня, где бы я этот кактус не кусала – повсюду одни колючки. Какой бы антураж не описывался, это всё еще история о серийном насильнике-подростке, которую первую половину истории преследует девушку, которую хочет изнасиловать, а вторую половину одержим желанием догнать эту самую сбежавшую девушку и отомстить.

Вообще повесть удивительным образом напоминает мне «Кровавую купель» Саймона Кларка, самое начало романа, – когда старое устройство было только-только разрушено и на руинах мира остались одни дети. Вот только «кларковские подростки» в конце концов начинают организовывать новое общество, а в описанном Эллисоном мире всё будто застыло в каком-то инфантильном состоянии. Вероятно, скажет кто-то, такова и была задумка, однако у меня в таком случае возникает вопрос, как эти дегенераты вообще умудрились как-то выжить, ведь с момента катастрофы (ну или Третьей Мировой в целом) судя по всему прошло порядочно времени. Если же это была попытка показать конфликт поколений… то попытка явно неудачная, как по мне.

Про «продиктованную жизнью жестокость» и выживач даже говорить не хочется. Серьезно, в этом мире стратегически важным считается кинотеатр. Всем же известно, что главный приоритет любого живого существа – искусство (особенно, если под искусством понимается порно), а не еда, чистая вода, оружие и защита от суровой среды, будь то человек или природа? А может я что-то не понимаю. Суровое выживание – это в мире постапокалипсиса содержать кинотеатр, в котором будет собираться всякий сброд, чтобы всласть поонанировать на порно? Человечество вроде довольно рано додумалось до таких веселых вещей как рабство и проституция, так что открыть бордель было бы куда более выгодно, экономичнее и даже более удовлетворительнее, я думаю. Что говорите? Женщин мало? Ну так мужчин (особенно тех, кто послабее) при желании тоже можно очень даже неплохо приспособить и использовать в подобных целях, тем более что сам герой в начале истории упоминает, что предубеждения против гомосексуальных связей у него нет, да и вообще это дело довольно распространено. Или что, сексуальное насилие – это увлекательно и провокационно только в том случае, если оно направлено против женщин?

Отдельно хочу отметить некоторые фантастические элементы повести. В частности, удивительную женскую физиологию. Потому что девушка, которую только что взяли что говориться «насухо», которая была девственницей и партнер которой, судя по количеству крови, не особо беспокоился о её комфорте, способна сразу начать получать удовольствие, а потом и вовсе заниматься сексом на протяжении нескольких часов. Разрывы? Физический дискомфорт? Боль? Да о чем вы вообще?! Если серьезно, я не вполне понимаю, как героиня после описанного «секса» могла свободно двигаться, не говоря уже о том, чтобы активно участвовать и получать удовольствие.

Думаю, я разочарована, потому что ожидала в повести с названием «Парень и его пес» будет больше, собственно, парня и его пса. Сам Эллисон в предисловии говорит, что «в рассказе можно увидеть дружбу»; а еще, судя по концовке повести, она должна восприниматься как некий сюжетный твист. Только вот собственно почему? Парень с чисто утилитарным отношением к окружающему миру и не менее утилитарным отношением к женщинам предпочел полезного для себя пса-телепата, который помогает ему вынюхивать вещи и женщин, одной единственной девушке (тем более что автор свел на нет затруднительность выбора, превратить девушку в конце истории в законченную маньячку). Да это же совершенно очевидно было, что он так поступит! Где здесь дружба я не понимаю?!

Пожалуй, если бы роман состоял из одной только первой части, он вполне мог бы войти в число моих любимых. Да, тогда бы его скорее всего и романом нельзя было бы назвать, скорее это был бы пересказ на свой лад повести Блэквуда, которая как раз и популяризовала монстра, которому посвящена книга, с преферансом и куртизанками, так сказать-с, но пересказ восхитительно-замечательный. Целиком же книга cкорее разочаровала меня – структурой, персонажами да и сюжетом по большей части.

Начинается книга с того, что Пеллинор Уортроп с юным Уиллом Генри, выступающим в качестве рассказчика, собираются на конгресс монстрологов, где будет решаться ни много ни мало судьба монстрологии как науки (по крайней мере, насколько в это верит доктор Уортроп). Вскоре в их доме появляется первая любовь доктора, чтобы напомнить ему о существовании старого любовного треугольника между ней, Уортропом и его другом и по совместительству её мужем… ну, и еще просит его вернуть супруга, отправившегося ловить мифического вендиго. Собственно, первая часть посвящена спасению друга в диких лесах (увлекательная прогулка с риском погибнуть от холода, голода или монстра, который вполне может быть плодом их воображения); во второй части герои возвращаются в цивилизацию и готовятся к конгрессу, а в третьей открывают охоту на того самого друга, который «вернулся не таким». Между строчек, насколько я могу судить, предполагается еще какое-то развитие отношений между монстрологом и его учеником, которого лично я не увидела, но в целом это и есть основные сюжетные линии в книге.

Я останавливаюсь на этом настолько подробно лишь по той причине, что именно с порядком частей и связана моя основная проблема с книгой. Я, конечно, могу ошибаться, но в какой-то момент у меня даже сложилось впечатление, что изначально они шли в ином порядке и были переписаны и переставлены уже позже, когда книга была почти готова. Первая часть оказывается наиболее сильной, напряженной и захватывающей – она вполне могла бы быть мощной кульминацией и развязкой истории, однако это только начало книги. Вторая часть заметно проседает (по крайней мере по сравнению с предыдущей), однако она могла бы послужить прекрасной завязкой – там по сути мы знакомимся со всеми действующими лицами, начинаем вникать в их взаимоотношения и понимать мотивы. Последняя часть должна завершать книгу, но ничего из происходящего не может сравниться с тем, что герои уже пережили в начале истории. Угроза в третьей части ощущается менее остро: они в городе, в разгаре охота на чудовище, которого ищут несколько монстрологов и даже когда Уилл оказывается пойман, есть надежда, если не на доктора, то на кого-то еще. В первой части они заблудившиеся, далеко от цивилизации, голодные и обессиленные. Монстр под конец имеет вполне конкретную форму, в то время как в начале книги неясная природа нечто, следующего за героями, усиливает чувство опасности. На меня куда сильнее действует смерть Хока, нежели *спойлер* и безымянного младенца, который вообще неизвестно откуда взялся. С этим персонажем мы успеваем провести достаточно времени, мы наблюдаем за изменениями в его поведение, чувствуем нарастание его нервозности и эмоций, а необъяснимый характер его смерти только усиливает впечатление. Ну и наконец концовка книги, которая имела бы смысл после первой части, но после третьей уже кажется довольно нелепой.

Отдельная «благодарность» автору за Мюриэл. Самые типичные роли, в которых только можно обнаружить женщин во многих произведениях, это «дева в беде» и «женщина в холодильнике» и едва ли не первая (поправьте, если ошибаюсь) значимая женщина в цикле выступает в одной из них. И даже тут у меня было бы куда меньше претензий к автору, если бы героиня действительно была «персонажем», но Мюриэл не дотягивает до этого – она «плот девайс», сюжетное приспособление, которое автор использует, чтобы усилить напряжение между Уортропом и его другом Джоном. И худшее, что при этом можно сделать, это постоянно подчеркивать внешнюю привлекательность героини.

Сравним для наглядности Джона и Мюриэл, людей, которыми очевидно дорожит Уортроп. Нам довольно много известно о первом: общее прошлое Уортропа и его друга, обстоятельства знакомства, характер отношений, мы знаем о его семье (и встречаемся с отцом Джона), у этого персонажа есть свои цели и интересы, которые выходят «за пределы» заявленного любовного треугольника. Мюриэл же по сути вне этого самого треугольника практически не существует: непонятно ни как они сошлись, ни на чем основана эта «прошедшая через годы любовь», о семье упоминается вскользь (если вообще упоминается) и непохоже, что кому-то из её родных, если они есть на свете, вообще есть дело до её судьбы, об интересах, если они и существуют, не известно ничего.

Я думаю, не в последнюю очередь из-за этого любовная линия, которой отдана внушительная часть в романе, выглядит настолько пошло-мелодраматичной: сложно развивать любовный треугольник, если один из его участников красивая табуретка, которую автор переставляет по своему усмотрению. Тут вам и натужные попытки в драму того типа, который я ненавижу больше всего (когда герои старательно создают себе проблемы, а потом с упоением страдают, страдают, страдают), тут и до отвращения возвышенные описания событий в духе «она упала ему на грудь» для описания достаточно тривиальных вещей, тут и использование слова «любовь» во всех позах… прошу прощения, во всевозможных комбинациях, тут и оправдание этой самой «любовью» поступков разной степени этичности. Ну и в центре всего этого Мюриэл, которой Янси затыкает необходимые места в сюжете, которая ведет себя в духе «люблю/ненавижу/подойди/уйди, не трогай/ненавижупоцелуйменяпрямщас!»

.

Мне кажется, Мюриэл можно было бы проработать более тщательно, либо убрать её совсем, либо… поставить её на место Джона. Насколько интереснее была бы героиня, будь она женщиной-монстрологом. Были бы вполне понятны обстоятельства знакомства и взаимный интерес друг к другу Мюриэль и Уортропа (и не надо было внезапно вспоминать, что оказывается доктор-то мечтал быть поэтом, да, а вы не знали?), тогда и конфликт между персонажами можно было бы построить не на «ох, я твоя невеста, ты слишком много внимания уделяешь работе, я ревнууууууую!», а на разных взглядах героев на науку, которой оба занимаются.

Кстати, а женщинах-монстрологах. Лилли, племянницу учителя и на данный момент идеологического противника Уотропа, по отношению к Уиллу выполняет в романе похожие функции, что и Мюриэль для Уортропа. Однако она при этом остается вполне себе живым персонажем. И хотя поначалу она вызвала у меня некоторое неприятие (не люблю персонажей с недостатком эмпатии, но для героев цикла это вроде как даже норма), именно в сравнении с Мюриэл она начала мне нравиться. Это бойкая, невероятно целеустремленная девочка-подросток, с своими мечтами и далеко идущими планами, которым судя по всему не суждено сбыться (Лилли, которой на тот момент четырнадцать, мечтает стать первой женщиной-монстрологом, действие происходит в 1888г., а «первой женщиной, принятой в Общество, была Мэри Уитон Калкинс, и это случилось только в 1907 году», как упоминается в книге).

И да, по моим впечатлением именно в общении с ней Уилл оживает больше, чем с кем бы то ни было: он становиться похож на тринадцатилетнего живого подростка – немного неуклюжего, неопытного, но с характером и естественным поведением для своего возраста. Я всё еще придерживаюсь мнения, что Уилл выполняет в истории роль Ватсона для монстролога, и с этим не было бы особых проблем, если бы не предполагалось некое развитие отношений между Уортропом и его учеником. Потому что собственно учеником Уилла сложно назвать: он не проявляет особого интереса к монстрологии (что особенно заметно в общении с Лилли, и если уж на то пошло, я вообще не представляю, к чему он проявляет интерес), и мы практически не видим, чтобы Уортроп его реально чему-то учил – то бишь, проводил с ним время или как-то взаимодействовал в таком контексте: Уилл только и делает, что выполняет функции прислуги, либо ассистента. Отношения между персонажами тоже особо не развиваются: есть отдельные моменты, где демонстрируется, как доктор дорожит своим учеником, но они никак не отражаются на общении персонажей между собой в целом

Сам Уортроп к концу романа успел надоесть мне уже до чертиков. Эксцентричность и трудный характер прощается гениальным людям/персонажам, но при чтении книги складывалось ощущение, что пресловутая гениальность монстролога скорее декларируется, нежели демонстрируется – что было бы простительно, если бы её отмечал только Уилл, преданный хозяину мальчишка, но об этом то и дело говорят и прочие персонажи.

Да и как ученый он вызывает у меня вопросы. Я не знаю, кому по задумке автора должен сопереживать читатель в конфликте с Уортропа и его учителя, но я лично под конец истории была полностью на стороне тех, кто призывает изучать виды, признаваемые ранее мифическими. Позиция Уортропа раскрывается, когда он говорит « Моя вера в науку дорого мне обошлась, но подлинная вера всегда дорого стоит», потому как вера – последнее что должно использоваться, когда дело касается науки. Уортроп не просто отказывается признавать мифических существ, он отказывается их изучать, свято уверенный в своей позиции и пытаясь подогнать события под собственное видение, отказываясь замечать, когда они просто не вписываются в нарисованную им картину. И все бы ничего, но именно эта слепая убежденность в собственной правоте в итоге и приводит ко множеству жертв.

Если говорить о книге в целом, то она все еще достаточно атмосферная, хотя постоянный «даркдаркдарк» порой начинает утомлять, и редкие «вспышки» ярких моментов – вроде восторга Уилла по поводу приезда в Чикаго или его танец с Мюриэл освежают действие. Опять же первая часть выше всех похвал: присутствие проводника героев, Хока, вносит оживление в компанию доктора и его ученика, начало их пути даже немного отдает этакой походной романтикой, и тем сильнее чувствуется давление, когда поведение этого самого Хока начинает меняться. Запомнился также момент с приемом, во второй части, когда обилие еды и вычурное убранство вызывают у Уилла, недавно едва не погибнувшего голодной смертью посреди дикого леса, чувство отвращения, которое может разделить с ним и читатель.

Еще на мой взгляд Янси несколько перебарщивает с метафорами, в частности это касается вендиго как воплощения голода и человеческих излишеств в целом, так и, простите, дерьма, которое, как подсвечивает сам же автор, пытаясь отсылать к «Божественной комедии» Данте и одному из кругов ада (доктор озвучивает, что реки дерьма льются в качестве наказания за плотские злоупотребления; правда, я не уверена, действительно ли это так по Данте), и, которое, как я полагаю, должно воплощать в себе наказание за излишества. В книге действительно много вендиго, причем не до конца ясно монстр это или психоз, опять же в романе множество упоминаний дерьма, и в конце концов, порой не всегда ясно где реальное явление, а где попытки в метафору, куда эти метафоры ведут, как соотносятся друг с другом и какой вывод нужно сделать из всего этого. По крайней мере мне.

Затрудняюсь поставить общую оценку. Первая часть для меня однозначно 10/10, а вот второй и последней поставила бы скорее по 4-ке.

Для меня рассказ слишком «ни о чем». Когда неожиданная концовка не оправдывает времени, потраченного на чтение. Ниже очень удачно сравнили с анекдотом.

Рассказ понравился не столько за содержание, сколько за форму – есть что-то безумно захватывающее в том, как автор передает чувства героя, его восприятие. По ощущениям словно размывается граница между сном и реальностью, причем так что это захватывает и читателя, вовлекая его в переживания персонажа. Не смотря на гнетущую атмосферу и состояние персонажа, рассказом тем не менее наслаждалась.

Сам герой однако мне скорее неприятен. Да и основная идея вызывает некоторое отторжение. Наверное многим знакомо то чувство, когда очень долго копишь что-то внутри, переживаешь, пытаешься справиться с этим, пока не оказываешь переполнен настолько, что высвобождаешь это в том или ином виде: будь то откровенный разговор, бурная ссора или, как и сделал сам Эллисон, выплескивая на бумагу. Автор сам же называет это «самотерапией» в предисловии; так же и сам текст по ощущениям кажется мне скорее написанным для самого себя, нежели для постороннего читателя.

Мне кажется, это особенно остро чувствуется под конец рассказа. На всем его протяжении герой сталкивается с кошмарными снами, которые пытается разгадать; и именно они в конце концов становятся для него ключом для понимания происходящего с ним и принятия весьма своеобразного решения. И мне кажется, что и сам Харлан Эллисон не был до конца откровенен с читателем, оставляя ключ к пониманию рассказа у себя.

P.s. Я не знаю чей перевод попался мне первоначально, но как бы не был он отвратителен, даже сквозь него рассказ читался замечательно. Второй раз читала уже в переводе Н. Кормихина, осталась довольна.

Внимание! Перед знакомством с романом обязательно проверьте имя переводчика, и если имели несчастье нарваться на г-жу Лисову, книгу выбросьте (а лучше сожгите). Шутка ли, при сопоставлении с текстом на английском оказывается, что некоторые абзацы были буквально вырваны с корнем, а остальное больше напоминает примерный пересказ. Сомневаюсь, что какой бы то ни было книге подобное обращение с текстом пошло бы на пользу, но в случае с «Ребеккой» ущерб ощущается особенно остро. В сухом остатке у романа достаточно тривиальный сюжет: юная неуверенная в себе бедная девушка выходит замуж за обеспеченного мужчину вдвое старше себя, большую часть романа мучительно переживает, сравнивая себя с предыдущей покойной супругой мужа, до тех пор пока не открываются неожиданные обстоятельства смерти последней. Однако именно в атмосфере, в почти мистическом (и при этом лишенном мистики) присутствии предыдущей хозяйки поместья в жизни новобрачных главная изюминка книги: многое неизбежно будет теряться при переводе, но то что Лисова сотворила с романом Дю Морье – выглядит уже скорее как литературное надругательство.

Также хотелось бы обратить внимание на жанр. Простите, никакой это не «любовный роман» – во всяком случае, не любовь мужчины и женщины находится в центре повествования: Мэндерли как таковому и то уделено больше внимания. Насколько я могу судить, сама Дафна и не позиционировала роман так, в отличии от первого издателя книги, который увидел в нем «утонченную историю любви» и построил вокруг этого рекламную компанию. Автор достаточно явно дала это понять, назвав роман именем покойной жены главного героя, при этом оставив (формально) главную героиню безымянной.

Возможно, в заблуждение может ввести то, что повествование ведется от лица влюбленной девушки? Для Безымянной (позвольте называть её так), девушки без достатка, положения в обществе, семьи и особых перспектив, внимание взрослого сорокадвухлетнего мужчины нечто невероятное и волнующее. Однако несмотря на чувства героини и её оценку происходящего, у читателя остается возможность составить своё, независимое от персонажа впечатление о событиях, которые едва ли можно назвать романтичными.

В начале книги есть очень интересный момент, который дает ключ к пониманию отношений между героями. Еще в начале знакомства, Максимильян подмечает, что между ними есть общего – героиня, как и он одинока. Однако, если одиночество девушки объясняется её положением и жизненными обстоятельствами, то одиночество Макса иного рода

. Там же они говорят о значении слова «компаньонка» как сердечный друг. И в конце концов, любовь или какие-то чувства даже не упоминаются, когда Максим предлагает девушке выйти замуж – скорее это звучит как предложение сменить работу, а не признание: от компаньонки взбалмошной богатой американки – к «сердечному другу» замкнутого обеспеченного мужчины. Потому что Максимильян ищет не возлюбленную, а союзника, думаю я, человека, с которым можно было бы разделить свою ношу (обратите внимание на начало романа, где показаны отношения пары спустя время после основных событий – разве не похожа Безымянная больше на сиделку, чем на жену?).

Опять же, ни о какой «истории Золушки» речи не идет. Просто по характеру героиня является полной противоположностью Ребекки, чем в сущности и объясняется интерес Максима – человека, который был женат на сильной волевой женщине, на которой он не имел никакой власти и которой не мог управлять. Не случайно он то и дело подчеркивает, что не хочет, чтобы Безымянная старела: он даже прямо говорит, что пугают его не внешние изменения, а опыт, который девушка может приобрести с возрастом. Иными словами, зрелости, уверенности в себе, искушенности опасается де Винтер – всего того, что не позволит ему больше обращаться с героиней с отеческой снисходительностью.

При этом я, в отличии от многих читателей, не испытываю неприязни к Безымянной. Ну, по крайней мере до середины романа, до откровенного разговора между ней и мужем. Роман не был бы тем, чем является, без главной героини (хотя таковой её можно назвать с натяжкой). Именно сквозь призму её эмоций и переживания читатель воспринимает происходящее, и, если не принимать девушку в штыки, это лишь усиливает впечатление.

Итак, не любовь стоит в центре повествования, тогда что? На мой взгляд, это Ребекка и Мэндерли, даром, что первая даже не фигурирует в книге «вживую», а второе вообще не является живым человеком. Именем Ребекки назван роман, с Мэндерли он начинается, чтобы им и закончиться – с такой точки зрения приобретает смысл и кольцевая структура романа, которая вызывает некоторое недоумение, если считать, что книга посвящена отношениям молодой супруги и Максимильяна де Винтера.

На мой взгляд, главная интрига романа связана не с тем, как умерла Ребекка, а кем она была при жизни, каким человеком. И это не такой уж очевидный вопрос, как могло бы показаться на первый взгляд. На протяжении всей книги мы получаем множество описаний и характеристик, которые ко всему прочему еще и могут противоречить друг другу, но кому из них на самом деле можно доверять? Повествование ведется от лица Безымянной – девушкой мнительной, неуверенной в себе, подавленной чувством собственной неполноценности вследствие постоянного сравнения с предыдущей хозяйкой, великолепной Ребеккой – и это совсем не тот человек, сужденья которого стоило бы принимать на веру. Большинство людей, с которыми она общается, знали Ребекку только с той стороны, с которой она сама хотела себя показать – для них она светская львица, яркая и красивая хозяйка богатого поместья, но едва ли кто-то из них знает, что происходило там, за закрытыми дверями. Откровения Максимилиана о жене заслуживают мало доверия в свете его роли в событиях прошлого.

. Кузен Ребекки, Фэвелл, как можно убедиться, видит окружающим мир только в одном пошлом уродливом свете, тем более что его видение Ребекки мало соотноситься с тем, которое читатель получает из уст миссис Дэнверс – настолько же пристрастной в своем обожании покойной. Сама Ребекка уже не способна ничего о себе рассказать, однако это вовсе не значит, что читатель и вовсе лишен честного и беспристрастного свидетеля. Он есть и это… Мэндерли.

Да, именно поместью позволяет взглянуть на Ребекку без налета пристрастности со стороны людей, чувства которых способны исказить её образ. Характер бывшей хозяйки наложил свой отпечаток практически на всё в Мэндерли, и это одна из причин, по которой давно покойная женщина продолжает играть такую роль в жизни окружающих. Ребекка создала Мэндерли таким, какое оно есть – привела в порядок и обставила так, чтобы оно прославилось своим великолепием, организовала быт и жизнь слуг, причем настолько успешно, что заведенные порядки продолжили существовать даже после того, как её не стало. Из мелких деталей постепенно складывается образ умной, уверенной в себе женщины, не привыкшей сидеть без дела, обладающей прекрасным вкусом и организаторскими способностями. Отношение к Ребекке слуг на мой взгляд тоже добавляет штрихи к её портрету: одно дело, как человек общается с теми кто выше или равен ему по положению, и совсем другое то, как относится он к тем, кто стоит на ступень ниже. Я не беру в расчет Дэнверс, однако и остальная прислуга не жалуется на бывшую хозяйку, все вспоминают её с уважением. Да в концов даже животные, собаки де Винтера явно были обласканы и привыкли к заботе со стороны Ребекки.

Домик на берегу, образы темного леса, укрывающего его от людских глаз, беспокойное море, в которое женщина так часто отправлялось в одиночное плаванье на своей яхте – говорят и о темной, скрытой стороне её натуры. И я полагаю, после её смерти не осталось никого, кто мог бы достоверно рассказать об этой стороне её жизни.

Стоить заметить, что я не пытаюсь однако идеализировать Ребекку – думаю, как и любого человека, у неё были свои недостатки, однако ничто из рассказанного окружающими не заставляет меня видеть в ней что-то по-настоящему отталкивающее.

Не могу не заметить, что вторая половина романа показалась мне несколько затянутой. Наверное, если бы я переживала за главных героев, читать мне было бы интереснее, но по большому счету дочитывала книгу я в надежде добавить новые штрихи в образ покойной хозяйки Мэндерли. Но если что по-настоящему и расстроило в книге – то, что нет возможности хоть как-то прикоснуться к реальной Ребекке: через письма или дневниковые записи. Впрочем, допускаю, что это сделано намеренно: реальная Ребекка давно мертва, она прожила полную насыщенную жизнь, до самого конца поступала так, как хотела и ей нет дела до живых; однако она оставила настолько яркий след после себя, что вспоминая или видя во сне Мэндерди, сбежавшие в далекую страну герои всё равно будут слышать шорох её платья и перестук каблуков среди звуков, окружающих поместье.

У книги феерическое начало. Попробуйте представить, даже особо не вникая. Место называется Академия проклятий. Чему там учатся? Логика, подсказывает, что в первую очередь этим самым проклятиям. Соответственно, о чем должны быть уведомлены учащиеся в первую очередь? Техника безопасности, полагаю (ибо, сомневаюсь, что какое-либо заведение просуществует долго, если ученики успеют покалечить друг друга едва эти самые занятия начнутся).

Внимание вопрос: на какой странице книги главная героиня, которая на минуточку, учится на третьем курсе, нарушит эти правила?

Ответ: на пятой. Причем ей еще нужно будет объяснить, что именно она нарушила. В смысле, как? Чему можно учится в этой самой академии три года, если к третьему курсу героиня до сих пор не понимает вещей, которые, казалось бы, должны были объяснить в первую очередь?! О какой степени проработки мира автором это должно говорить?

Вообще не следует удивляться. Эта книга – «фэнтезя» особого толка, когда автор будто пишет про свои (чужие?) будни: универ, работа официанткой, злые преподы, сессия и тому подобное, а чтобы выглядело интереснее, добавляет во всё это магического антуража. Получается этакая магическая бытовуха. И чтобы читателям совсем не скучно было, туда же щедро плескается ведро горячих фантазий о крутых мужиках и мире, который верится вокруг главной героини – просто потому что она такая классная (почему и чем именно она классная, правда, не совсем понятно: сами, мол, догадаетесь).

Книгу не дочитала, надоела раньше. Характеры персонажей нереалистичны, отношения между ними порой напоминают скорее какой-то детский сад (главный герой вроде бы какой-то там жуткий темный маг, а ведет себя как неуравновешенный подросток, который то корчит рожи и кричит, пытаясь напугать героиню, то начинает о ней исключительно целомудренно заботиться, даже не спрашивая при этом её мнения), сюжет выстроен неумело – автор создает интригу, заставляя задаваться вопросом о последствия тех или иных поступков или событий – и буквально тут же её раскрывает, практически делая бессмысленным чтение предыдущих страниц (ну вот какой смысл был, например, в том, что избалованная девчонка начала угрожать главной героине расправой со стороны своих братьев, если буквально там же окружающие обращают внимание на то, насколько это бессмысленно, не говоря уже о том, что читатель и сам об этом уже знает? И это не единственный случай, такое происходит то и дело).

В общем, даже в качестве незатейливого чтива, жвачки для мозгов, эта книга мне не зашла.

Протовостояние дикой природы и человека – тот сюжет, в котором ожидаешь увидеть взрослого мужчину, а не девочку-подростка на заре полового созревания. Мне кажется, уже это обстоятельство привлекает внимание к роману: история увлекает даже не тем, как она закончится, а тем как будет развиваться. Ребенок заблудившийся в лесу, без теплой одежды, без запасов пищи – даже после прочтения, с трудом представляю, как она могла продержаться так долго.

Для Триши, главной героини, борьба за выживание идет на двух уровнях: физическом и психическом. И в том и в другом случае, у неё есть свои «друзья» и «враги» и зачастую границы между ними становятся очень размытыми.

Продержаться в лесу ей, к примеру, помогают знания, полученные от матери, а также собственная смекался, и для городского жителя, надо заметить, Триша справляется неплохо, но едва ли этого достаточно, когда приходится бороться с голодом, истощением, погодой, насекомыми и крупных хищником, который бродит вокруг. Ко всему прочему, Трише приходится как-то справляться с одиночеством, изолированностью от людей, нарастающими страхом и паникой. Девочка цепляет за знакомые вещи: увлечения – поэтому такое важное место отводится в книге бейсболу и личному любимчику-спортсмену Триши, установкам, полученным от родителей, и собственным представлениям.

Галлюцинации, видения и голоса, которые при желании вполне можно объяснить крайним истощением и долгим отсутствием контактов с людьми, придают образности и напряжения этой внутренней борьбе. Зверь – своего рода воплощение препятствий, с которыми приходится столкнуться девочке за время пути, который истощает ей физически, и заставляет обратиться к тем или иным ресурсам психики, заставляя отсеивать лишнее и оставлять то, что поможет выжить. Мне особенно нравится, как Триша в итоге принимает тот внутренний голос, который долгое время воспринимает как враждебный, потому, если вдуматься, он с самого начала заставляет её смотреть на реальность трезвым взглядом. Но гораздо ярче это по-моему показывает эпизод с выбором между некоторыми сущностями или божествами (он представлен в книге в виде видения, которое видит истощенный ребенок на грани сна и реальности).

P.s. Должна признаться, что я немного узнала о бейсболе, несмотря на то, как подробно порой останавливается на каких-то моментах Кинг (и на сноски). Насколько чужим и непонятным был для меня этот спорт, настолько и остался, благо, насколько могу судить, на восприятие книги это особенно сильно не повлияло.

Писатель Пол Шелдон попадает в дорожную аварию на заснеженной дороге и приходит в себя в доме незнакомой женщины, которая называет себя его самой большой поклонницей. Это обстоятельство начинает казаться все менее удачным, по мере того, как Пол обнаруживает странности своего положения, и довольно скоро становится очевидно, что герой оказался в беспомощном состоянии в руках сумасшедшей.

Мне роман показался затянутым. И я, право, не знаю, можно ли записывать это в недостаток, потому что в какой-то момент эта самая затянутость усиливает впечатление и помогает проникнуться отчаянием персонажа. Например, когда стремление героя вырваться если не из заточения, то хотя бы из-под власти мучительницы, в очередной раз оказывается пресечено, разочарование персонажа усиливалось моим собственным, читательским. И дело не в какой-то скуке, просто читать о насилии над практически беспомощным персонажем порой особенно трудно. И я не говорю о физическом насилии, которое, надо отдать должное, описано весьма красочно. Под конец книги у меня сложилось впечатление, что психика Пола искалечена не менее сильно и серьезно, чем его тело.

Вместе с тем, в очередной раз не могу не восхищаться фантазией Кинга. Два персонажа, причем один из них сильно ограничен в движениях, большая часть действия происходит в одной комнате – и ему удалось написать об этом целый роман, да так, что он затягивает и держит в напряжении (да еще с такой концовкой, если уж на то пошло).

Переходя непосредственно к сюжету, трудно отделаться от мысли о Кинге-писателе, написавшем роман о писателе и писательстве. Невольно начинаешь проводить параллели, и если известно, что для более достоверного изображения Энни или использованных лекарств, Кинг консультировался с врачами и психиатрами, то в части о писательстве он явно полагался на свой опыт. Оттого во многих размышлениях, словах, действиях Пола Шелдона сквозит что-то личное для Кинга, и я часто ловила себя на мысли, говорит ли сейчас Шелдон или сам Кинг, обращены ли его слова к Энни или это попытка сказать что-то фанатам?

В книге действительно затронуты многие аспекты творчества, порой очень тонкие и специфические, вроде того, откуда берутся идеи, сюжеты, персонажи, какие чувства переживает писатель, как меняется его отношение к написанному, к своим героям, к своим работам и многое другое. Ну и конечно, взаимоотношения писателя и его поклонников, причем не только в виде каких-то персональных контактов, а именно на уровне влияния ожиданий фанатов на творчество писателя. Мне вот врезалась в память реакция Энни на новый роман Пола, «Быстрые автомобили», и её яростное неприятие ухода писателя от привычного ей жанра и героев. Еще на этапе завязки, когда речь зашла о том, как Пол «убил» Мизери, героиню книг, принесших ему популярность, невольно вспомнился Конан-Дойл и его знаменитое «убийство» собственного персонажа, а затем его «возрождение» под давлением читателей. То, как подробно описываются чувства Шелдона к надоевшему герою, его стремление создать что-то иное, то насколько он дорожит новым, свеженаписанным романом наверное и делает для сцену сожжения рукописи первой по-настоящему сильной сценой насилия в книге, несмотря на ряд эпизодов ранее. И что характерно, насилие это не физическое.

Отдельно хотелось бы отметить и Энни, которая с одной стороны является колоритнейшим персонажем: дьявольский ум, пугающая жестокость, завернутая в обертку материнской заботливости и нарастающее безумие персонажа порой пугают до мурашек. Кроме того раскрывается Энни на нескольких уровнях, и для меня было неочевидно и неожиданно узнать, что она может является также воплощением наркозависимости Кинга, что было подтверждено и самим писателем. Для меня во всяком случае, эта информация придала взаимоотношениям персонажей какой-то новый оттенок.

В какой-то момент при чтении у меня возникло ложное (как я надеюсь) впечатление, что основная угроза в рассказе таится в этой комнате «виртуальной реальности». Однако подумав некоторое время, я устыдилась этой мысли: Бредбери никогда не производил на меня впечатление луддита, и переносить страх перед технологиями, который испытывают герои рассказа, и их точку зрения на автора – совсем неправильно. Если отбросить контекст, убрать в сторонку умный дом и технику, то в основе истории лежат именно отношения между родителями и их детьми.

Внешне это — благополучная, обеспеченная семья, однако, если вдуматься, то никакого диалога между взрослыми и детьми нет. Родители не знают, где пропадают их дети, чем занимаются и чем они интересуются. И на протяжении рассказа они и не пытаются общаться со своими отпрысками. Влияние Джорджа, главного героя, как отца семейства проявляется в том, что он либо включает, либо отключает детскую комнату или убирает «автоматического художника», чтобы сын научился рисовать. Почему бы для примера не посидеть в этой комнате с детьми? Не задаться вопросом, а хочет ли ребенок вообще рисовать? Почему бы в таком случае не попробовать порисовать вместе с ним? Как на счет каких-то совместных занятий? Даже когда он понимает, что в доме что-то идет не так, то приглашает знакомого психолога/психиатра, кем бы он ни был. Казалось бы, а что мешает для начала просто поговорить с детьми?

Да и приглашенный специалист, казалось бы, верно угадывает причину, но предлагает сомнительное решение. Много ли измениться, если отказаться от комфортных условий жизни, если проблема в отсутствии контакта между близкими? В конце концов, и здесь родители неверно понимают степень ценности и важности для детей их комнаты, за что и оказываются вынуждены расплачиваться. Особенно занимательным становится рассказ, если проводить параллели с Питером Пеном, на которые указывает, очевидно, и сам Брэдбери (вспомните имена детей).

Что касается «опасности технологий», «бездушных машин», которые порабощают неокрепшие умы – тут уж простите, кто что увидел. Для меня это всё равно что обвинять оружие в том, что оно стреляет. Комната в рассказе – проекция детских желаний, эмоций, чувств; настолько же насколько и сама идея модернизированного дома – способ передать идею рассказа. И ведь должно о чем-то говорить то, что эмоциональная привязанность в итоге возникла у детей с комнатой, а не с живыми родителями.

На первый взгляд рассказ может показаться чудаковатым и странным, но если обратить внимание на упоминание ипохондрии и представить его себе как некую гиперболизированную попытку погрузиться в эмоции человека, болезненно одержимого своим здоровьем (простите за каламбур), то он обретает куда больше смысла. Удивительно только то, в какой форме воплощает эти переживания Брэдбери, и с какой художественной яркостью передает чувства героя. Не знаю, как ему удалось додуматься до идеи о человеке, который боится и борется с собственным скелетом, но представлена она в рассказе так, что невольно начинаешь прислушиваться к себе. Ну а странный доктор, с языком трубочкой, проявляющий подозрительный интерес к костям, делает историю особенно зловещей.

Стоит признать, у гробовщика было пусть и весьма извращенное, но хорошее чувство юмора. В целом очень уж убедительно изображен этот маленький, забитый человечек, воспринимающий окружающий мир как сборище злых, обижающих его людей, которых он приучился искренне ненавидеть (а так как это субъективный взгляд героя, совсем не обязательно, что всё так и было). Глядя на всё его глазами, начинаешь понимать, почему он так любит свой собственный маленький мирок, в котором он царь и господин, и волен делать всё, что захочет со своими безмолвными жертвами, поэтому в финале он даже вызывает какое-то невольное сочувствие. Однако и недовольство «клиентов» вполне себе можно понять, если мысленно отделиться от главного героя и представить себе его «забавы» со стороны. При всей жутковатости концовки, в ней все же сквозит и некая мрачная ирония, как и во всем рассказе в целом.

Восхитительный рассказ, в котором с одной стороны удивительно красиво изображается благоговение человека перед неизведанным, пугающая притягательность черты, разделяющий жизнь и смерть, и то множество образов и символов, которые с ними ассоциируются. Кто-то вспоминает о беспомощных котятах, которых пришлось топить в детстве, у кого-то просыпается тоска по потерявшемуся много лет назад на болотах ребенку, кого-то тянет размышлять об отвлеченных понятиях. В то же время это история о несчастном фермере, болезненно страдающем от всеобщего пренебрежения, особенно от собственной супруги, и желающем обрести немного влияния. И вместе с тем, это очень тонко выписанная история ужасов, и, судя по многим комментариям здесь, многие будто так и не догадались, что же именно случилось в конце истории: именно такого рода «страшилки» я оцениваю выше всего. Те, которые берут не литрами крови и прочими отталкивающими подробностями, а ловко вписанными деталями и подсказками, собрав которые читатель раскрывает жуткую картину случившегося.

Есть мальчик, который выжил, а есть аниматор, который просто хочет спать. По большому счету это глубоко трагическая история женщины, пределом мечтаний которой является сон в собственной кроватке, в то время как её отвлекают какой-то ерундой и заставляют двигаться по сюжету в посвященной ей же книге! На протяжении романа Анита героически сопротивляется попыткам окружающих заставить её сделать хотя бы что-нибудь и, учитывая, что в какой-то момент убийца, которого по идее ей необходимо было найти, не выдерживает и лично приходит к ней, чтобы рассказать всю свою подноготную, можно уверенно сказать: наша бравая героиня выходит из этой схватки победителем! В какой-то степени «Запретный плод» даже стал для меня открытием, потому что мне сложно вспомнить другой такой роман, в котором едва ли не половина книги уходит на то, чтобы организовать наконец для протагонистки мотивацию для деятельности.

Аниматоры, чтоб вы знали, это люди, которые поднимают мертвецов из могил. А наша героиня по совместительству еще занимается на добровольной основе уничтожением вампиров, совершивших преступление – по задумке не абы как, а при наличии ордера из суда. И согласитесь, ведь это так логично со стороны вампиров, обращаться к человеку, зарекомендовавшему себя как истребителю их собратьев, с целью расследовать таинственные убийства вампиров?

Одним словом, «логика и продуманность» прут изо всех щелей. Гамильтон начинает роман с любопытной задумки: в её мире вампиры открыто заявили о своем существовании, но дальше данная идея развивается от слова никак. Мир разваливается по частям, стоит только начать задуматься как функционируют и взаимодействуют его элементы: какова роль закона, как регулируются отношения между живыми, мертвыми и «полумертвыми», как сосуществуют вампиры и люди и многое другое.

Что касается сюжета, то он по идее должен иметь детективный уклон – с такой-то завязкой. Да не тут то было: Анита занимается чем угодно, только не решением поставленной перед ней задачи. Знаете, как в качественном детективе разрозненные кусочки мозаики встают на свои места, отдельные моменты обретают смысл и ты наконец видишь картинку полностью? Хороший автор еще оставляет для пытливого читателя возможность самостоятельно решить загадку, если тот будет внимательно следить за ходом сюжета и сумеет правильно интерпретировать все подсказки. А у Гамильтон в момент, когда мы наконец понимаем, кто стоял за убийствами, всё наоборот разваливается, превращаясь в еще большую мешанину, что была ранее; о том, чтобы догадаться о решении загадки не может быть и речи, потому что даже сама героиня приходит к верному ответу не путем логических умозаключений, а… честно говоря, я до сих пор не знаю как. Судя по всему по велению левой пятки или каких-то своих тараканов, мыслительный процесс в этом явно участия не принимает.

Стоит наверное отметить также и персонажей. В центре всего действа, разумеется, блистает Анита «Пойду Посплю» Блейк – исключительно самовлюбленная, эгоистичная девица, ненавидящая всё живое и прогрессивное. Человек, которые без особых душевных терзаний позволят стереть подруге память, оставляя её в неведении о грозящей ей угрозе, не раз и не два подвергает опасности окружающих, предпочитая не предоставлять им жизненно необходимую информацию или отказываясь идти в полицию, когда для этого есть все предпосылки, поджимающая хвост перед превосходящим её по силе противником, предпочитая нападать с обвинениями исключительно на тех, кто слабее, доводит до истерики случайного свидетеля, обманом проникая в её дом, – и это только за первую треть романа. А еще приготовьтесь к куче персонажей, по новому в каждой главе, большинство из которых появиться только для того, чтобы исчезнуть без возврата. Приготовьтесь, к постоянному восхвалению Аниты окружающими – в этой книге даже враги поносят её так, что их слова звучат как комплименты, в то время как примитивные потуги Аниты сострить или оскорбить кого-то вызывают необоснованные взрывы ярости и негодования у её оппонентов. Приготовьтесь к карикатурным картонным злодеям, которые творят зло просто потому что они злые. Серьезно, приготовьтесь, потому что это будет больно.

Об этой книге еще много что можно было бы сказать, но я напоследок только расскажу небольшую историю. Посвящается она некой Айрис Дженсен, несчастной девушке, которая покончила с собой только для того, чтобы избежать домогательств со стороны своего отца. Казалось бы, конец истории – но нет. С помощью аниматоров папаша несчастной поднял дочь в виде зомби, чтобы добиться от неё прощения. И вот сюрприз, так и не получил. Но и это не все: отец не позволил уложить дочь обратно в могилу и на протяжении следующих семи лет несчастная служила ему «живым» напоминанием о собственных грехах. А теперь повторюсь: бедная девушка, предпочла смерть, только чтобы сбежать от насильника-отца; после чего девушку обратили в зомби и не только не посади её мерзкого папашу, но позволили держать у себя дочь, которую он довел до суицида – а зомби в этой вселенной способны чувствовать, переживать эмоции, страх и ужас. Эта история получила настолько широкую огласку, что стала некой легендой в кругу аниматоров. И нет, этой несчастной никто не помог, об этой истории становится известно случайно и судя по всему о судьбе Айрис Дженсен мы так больше ничего и не узнаем. И я думаю, что это всё, что вам стоит знать об Аните Блейк, этике аниматоров и юридических законах в этой вселенной, чтобы сделать о них выводы.

Так что напоследок мой вам совет. Если в один ужасный день вы обнаружите себя во вселенной Аниты Блейк, то позаботьтесь заранее о том, чтобы после смерти вас кремировали. Вампиры далеко не самое страшное, что может с вами случиться.

Если рассказ пишется ради одно сюжетного твиста в конце, то сам этот твист должен этого по крайней мере стоить. Быть достаточно оригинальным, неожиданным, интересным, а желательно — всё сразу. Здесь же автор настолько затягивает с экспозицией, что читатель банально догадывается до того, как наступает развязка и должного «вау!»-эффекта не происходит.

Попытка автора собраться известную ему информацию о Ноевом ковчеге и на её основе порассуждать на тему схожих мифов и об истоках их сходства любопытна и достойна уважения, но формат рассказа слишком короток, а предлагаемый вариант, при всей своей оригинальности, является наиболее простым и может даже примитивным. Кроме того, на мой взгляд, он рождает еще больше вопросов.

Автор как бы берет за основу задумку которая звучит как «А что если бы Ноев ковчег был космическим кораблем?», только вместо того, чтобы отталкиваться от этой идеи, он на протяжении рассказа подводит к ней читателя и оставляет его с этим вот вопросом. Отлично, Ноев ковчег – исполинская машина, в которой даже малый ребенок узнал бы космический корабль (восхитительно исчерпывающее описание – я вот в своей жизни ни разу не видела реальных космических кораблей (если только за время написания этого отзыва человечество не открыло для себя существование внеземной жизни и не познакомилось с пришельцами), я понятия не имею, как они могли бы выглядеть), а Ной, предположительно, – представитель какой-то высокоразвитой цивилизации, который дал толчок развитию человечества.

И что? Дальше-то что? Где развитие этой мысли, где взаимосвязь с рождением мифов? Как этот корабль там оказался? Что случилось во время потопа? Ной-пришелец был предком современных людей или он помог спастись кому-то, благодаря кому позже удалось продолжить род человеческий? Насколько вообще «реальные» события были схожи с их библейским изложением?

Мысль никак не развивается дальше, рассказ просто обрывается. И в сочетании с неудавшимся сюжетным твистом появившийся неизвестно откуда комический корабль выглядит настолько фантастично и бездоказательно, что с тем же успехом ученые могли бы обнаружить на горе доказательства правдивости мифа и существование Бога.

И вот это уж точно был бы неожиданный сюжетный поворот, согласитесь?

Достоевскому было 27 лет, когда в конце 1849 года он был арестован вместе с другими членами кружка Петрашевского. Впереди было четыре года ссылки, но перед этим осужденным еще пришлось пережить одну из самых известных инсценировок приготовлений к казни, когда смертельный приговор был отменен в последнюю минуту. Трудно представить, каким испытанием это стало для молодого писателя, особенно если вспомнить, что один из петрашевцев в результате сошел с ума (сам Достоевский вложил впечатления от произошедшего в уста князя Мышкина, главного героя романа «Идиот»). Эти события неизбежно оказали влияние на мировоззрение Достоевского, заставили его не только отвернуться от социалистических идей, но и обратиться к христианскому учению.

Спустя двадцать лет, в 1869 году прогремело громкое судебное дело об убийстве студента Иванова членами революционного кружка «Народная расправа» под руководством С.Г. Нечаева, которое было затеяно с тем, чтобы сплотить группу с помощью убийства.

Роман «Бесы» вышел в 1871-1872 годах и изначально планировался как небольшое произведение, но в процессе создания замысел, как видно, углубился, а событие, послужившее толчком к написанию отодвинулось на второй план. Это, на мой скромный взгляд, минимум из того, что необходимо знать, чтобы воспринимать и понимать роман было легче, но этого отнюдь не достаточно. Есть, в книге, к примеру, некий «великий писатель» Кармазинов, настолько карикатурный, что трудно не заметить, что в нем изображен реальный человек, но чтобы иметь представление о том, что это за персонаж и почему изображен именно таким, полезно ознакомится с историей взаимоотношений И.С. Тургенева и Достоевского.

Как бы лучше охарактеризовать ощущения после прочтения романа. Разочарование? Не совсем. Раздражение? Немного. Страдание! Вот оно. «Бесы» – книга, которая заставляет читателя, в моём лице по крайней мере, страдать, причем сразу на нескольких уровнях.

Во-первых, действительность в ней, как и, похоже, во всем творчестве Достоевского, изображается исключительно в серо-черных тонах. Бедный Степан Трофимович воспринимается как некий островок спокойствия, на котором утомленный читатель может слегка перевести дух, несмотря на то, что сам автор (если быть совсем точной, рассказчик, а не сам Достоевский) открыто презирает его. И нет, эпизод с рождением ребенка не считается, потому что вставлен исключительно ради того, чтобы потом можно было побольше драмы нагнать. До самой концовки, в которой градус всеобщей «несчастности» доводится до предела и всем персонажем, которым не повезло оказаться в фокусе внимания Достоевского, достается от души.

Во-вторых, чтение «Бесов» само по себе литературный мазохизм. Текст не предназначен для того, чтобы им наслаждались, сквозь громоздкие, вязкие конструкции приходиться продираться. Монологи некоторых персонажей порой настолько путанные и лихорадочно-обрывочные, что я выпадала из них прямо во время чтения, приходя в себя под конец речи персонажа и понимая, что текст совершенно не воспринимается.

В-третьих, специфичность персонажей. Набоков в своих «Лекциях о русской литературе» приводит весьма занимательную классификацию героев Достоевского, пытаясь разделить их по психическим заболеваниям, от которых те страдают. Не хочу заходить настолько далеко, однако сложно не заметить, что поведение и речь персонажей далеки от естественности.

Не понимаю также, почему такой огромный акцент сделан на Степане Трофимовиче и почему так поверхностно раскрыты главные герои, те самые бесы – и я говорю именно о персонажах как о личностях, потому что на их идеях Достоевский напротив останавливается с дотошным вниманием. До мельчайших подробностей раскрывается биография Верховенского-старшего, а этапы формирования персонажей, о которых больше всего и хотелось бы узнать, подаются как можно более размыто, по кусочкам. Это можно сказать и о сюжете. На первом плане долгое время находится губернская жизнь, с её доходящими до нелепости героями, отчего роман порой напоминает водевильную комедию, а «бесовская» – происходит где-то на фоне, на втором плане, и только после кульминации события начинают разворачиваться во все более трагическом ключе. Может это и отвечает задумке автора, однако у меня складывается впечатление, что я читаю два разных романа.

Центральная идея романа, характеры персонажей, затронутые темы тем не менее требуют более глубокого, тщательного разбора, нежели тот, который я могу себе здесь позволить. Со своей стороны могу заметить, что мне уловить настроение, суть книги в большей степени помогли именно личные письма Достоевского, вероятно, во многом потому что они раскрывают убеждения и взгляды писателя; только после них мне стала ясна очевидность многих деталей, в которых я почему-то пыталась увидеть какую-то иносказательность и метафору. И это при том что в названии и эпиграфе к роману Достоевский чуть ли не прямым текстом раскрывает замысел романа: о том, что «все эти гнусные новые идеи нечто заразное, вредное, бесовское – всё это временное, нечто, должное вымереть со временем само собой, а стремиться нужно к почвенничеству, народности и православию» и всё в таком духе. Или словами самого Достоевского: «Точь-в-точь случилось так и у нас. Бесы вышли из русского человека и вошли в стадо свиней, то есть в Нечаевых, в Серно-Соловьевичей и проч. Те потонули или потонут наверно, а исцелившийся человек, из которого вышли бесы, сидит у ног Иисусовых. Так и должно было быть. Россия выблевала вон эту пакость, которою ее окормили, и, уж конечно, в этих выблеванных мерзавцах не осталось ничего русского. И заметьте себе, дорогой друг: кто теряет свой народ и народность, тот теряет и веру отеческую и Бога. Ну, если хотите знать, — вот эта-то и есть тема моего романа»(из письма A. H. Майкову, 1870 г.).

Именно поэтому мне кажется, что роману очень не хватает вырезанной главы «у Тихона», в которой Достоевский сводит героя, которого считал центральным, с «величавой, положительной, святой фигурой» (по его собственным словам) в лице архиерея, прототипом которого был реальным человек, пользовавшийся большим уважением Фёдора Михайловича – Тихон Задонский. И даже если опустить то, что в этой главе, по сути, сталкивают персонажи, воплощающие идеи, противопоставление которые происходит в романе, глава просто-напросто помогает читателю лучше понять Ставрогина и лишает его мистического флера недосказанности.

Но пару слов о персонажах заметить всё же хочу. Чисто субъективно, главным героем Ставрогина не вижу. В моих глазах он упорно рисуется мающимся от безделья барчонком, не знающим куда направить свою энергию, поэтому ввязывающимся в авантюры, испытывающий грани дозволенного, от скуки играющего людьми. Понятия «духовного растления», к которому якобы причастен Николай Всеволодович остается для меня чем-то туманным, в отличии от вполне себе самого что ни на есть натурального совращения несовершеннолетнего ребенка (если принять во внимания главу «У Тихона» и поверить в то, что Николай не врал в своей исповеди).

В заключении только хочу добавить, что было бы крайне глупо с моей стороны отрицать талант Достоевского, сложность его персонажей, значимость романа в целом, да мне этого и не хочется. Но я не могу наслаждаться им с литературной точки зрения, сюжет и его подача вызывают у меня неприятие, а поднятые темы слишком сильно связаны с временными рамками, в которых роман был написан, и личностью писателя, поэтому книгу сложно воспринимать без глубокого погружения в исторический контекст. Я верю, что если однажды вернусь к этому роману спустя некоторое время, то благодаря расширившемуся (смею надеяться) багажу знаний, смогу прочитать его по-новому и вычерпну для себя еще больше интересных деталей.

Вот только опыт первого прочтения внушает мне такое стойкое отвращение, что боюсь что мне еще долго не захочется возвращаться к Ф.М. Достоевскому в целом, не говоря уже о его «Бесах».

Трагичность происходящего напрочь перечеркивается доходящей до идиотизма извращенно-жестокой бессмысленностью. Оставить живого человека на гибнущей земле, чтобы он описал это событие, а потом умер мучительной (предположительно) страшной смертью в прямом эфире. При этом выбрав его, здорового (предположительно) психически, не имеющего склонностей к суициду, человека с семьей из великого множества психически больных, самоубийц и прочих пестрых личностей. Если отбросить самый очевидный довод (а что послать человека было настолько принципиально, почему не ограничиться аппаратурой, которая передавала бы картинку, звуки?), они серьезно не могли найти поэта-самоубийцу? Не псевдо-, а самого настоящего, человека, которому нечего терять и который твердо намеревается покончить с жизнью и который был бы только рад сделать это так. Предсмертная речь Брукса могла бы с равным успехом произнесена в любых условиях, когда человек оказывается перед лицом неминуемой гибели, да еще по собственной глупости, — в конце концов, любая смерть это персональный конец света.

Мне кажется, именно название, в котором мне попалась повесть, несколько помешало мне воспринимать его сюжет, или скорее даже концовку, без предубеждения. Попробуйте вспомнить самый идиотский сюжетный троп, присущий историям о мести: герой, ведомый жаждой мести и выкашивающий на своем пути орды врагов, добирается наконец до обидчика, получает возможность свершить возмездие, разговаривает с врагом и… прощает его и отпускает. Особенно комично это смотрится тогда, когда персонаж заявляет нечто вроде «не хочу мараться убийством злодея», хотя на пути к своей цели мог поделить на ноль столько безымянных врагов, что это уже вполне тянет на добротный такой геноцид. Оттого, возможно, это клише навязло в зубах и вне зависимости от сюжета, воспринимается как дурной тон, и когда в «Возмездии Эвелит» та самая Эвелит не только не совершает возмездия, но и в лучших традициях дурацких штампов отпускает убийцу своего мужа, читатель чувствует себя обманутым.

Но Эвелит не героиня боевика или компьютерной игрушки; она ученый, причем, родом не из нашей, современной культуры (а значит приоритеты и принципы её могут нам быть не до конца знакомы). Кроме того Эвелит, муж которой не просто погиб, а был крайне жестоко убит на её глазах, до сих пор не отошла от потрясения; это женщина, которую открыто осуждает собственный капитан, вынуждая беременную (!) собственноручно убить беззащитного человека, стоя к нему лицом к лицу из огнестрельного оружия, словно других, менее травмирующих для преступника и того, кто осуществляет казнь, способов умерщвления не изобрели совсем. Я едва ли согласна с таким концом, однако я вполне понимаю, почему в данных обстоятельствах и под таким давлением героиня отказалась от казни.

Размышлять над названиями вообще интересно, ровно как и над их переводами. Это первое, что читатель встречает, сталкиваясь с произведением, оно задает некий тон. В коротком заголовке автор пытается консолидировать суть своего произведения, выразить главную идею, поэтому мне кажется наиболее корректным сохранять название как можно более близким, к оригиналу.

Возможно, это только моя интерпретация, но судя по русскому «Возмездие Эвелит», я рассчитывала на некую изощренную историю мести, ожидала что в концовке будет какой-нибудь замысловатый твист с ней. Кроме того в слове слышится некая возвышенность, «возмездие» вообще звучит как нечто более справедливое, благородное, чем, скажем, та же самая «месть». Тем более разочаровывающим кажется то, что по сути никакого возмездия и не происходит. На нем даже нет особого акцента в повести.

Есть еще один вариант русского названия «Роль человечины». Отлично передает суть повести, но при этом напрочь убивает его интригу.

Что касается оригинальных названий, «The Dipteroid Phenomenon» и «The Sharing of Flesh», то мне нравятся оба, и оба по-своему. Первое выгодно отличается тем, что не выдает раньше времени главный сюжетный поворот, но именно последнее название кажется мне наиболее интересным и удачным. Во-первых, в нем есть однозначная, на мой взгляд, отсылка к христианскому ритуалу причастия. Мне это кажется важным вовсе не той причине, что религиозная мораль может «помочь иначе взглянуть на события рассказа», а потому как название может помочь лучше понять его содержание. Не углубляясь в тонкости конкретно христианской веры, хочу просто заметить, что название может напомнить читателю о теофагии, ритуальном поедании бога в виде жертвенного животного, пищи, которая с ним ассоциировалась, или… да, натурально в лице человека. И мне кажется, не случайно в рассказе упорно делается акцент на том, что туземцы воспринимают прилетевших как неких богов, спустившихся с небес на их землю.

Мне именно это название помогло оценить повесть по достоинству.

В своё время допустить мысль о том, что социальные запреты не абсолютны и являются неким продуктом развития человечества было для меня примерно настолько же тяжело, насколько представить бесконечность вселенной. Не уверена даже, что смогла принять эту мысль до конца, и это делает для меня повесть особенно непростой для восприятия. Однако если провести параллели с той же теофагией, отголоски которой в каком-то смысле могли сохраниться даже сегодня, думать об этом становиться как-то легче.

Кстати, среди отзывов мне встречалось мнение, в котором крайне категорично осуждалось поведение героини. Должна признать, самым первым моим порывом было примерно такого же рода возмущение. Однако потом, задумавшись о своей реакции и её причинах, я вспомнила о принципе талиона и о том, насколько же моё видение «правильного» развития ситуации связано с культурной средой, в которой я выросла, и моральными принципами, нормами, к которым привыкла. Оба героя, и убийца, и супруга убитого (как я считаю), продукты разных культур и не думаю, что было бы справедливо судить их исходя из тех принципов, которые присущи нашей. Это, кстати, может отчасти объяснить, почему героиня отказалась от своих намерений.

И тем не менее, я остаюсь при мнении, что туземца следовало бы казнить.

Во-первых, я эгоистично считаю, что такой сюжетны поворот показался бы мне куда более оригинальным и менее ожидаемым. А во-вторых, потому что убийца идиот даже по меркам своей цивилизации. Поясню: к вам с небес спускаются боги, все вокруг прекрасно понимают, что каждый из этих существ может с легкостью за невообразимо короткий для вас срок уничтожить не только тебя лично, но и всю твою жалкую, по их меркам, цивилизацию – эту нехитрую мысль аборигены вполне в состоянии осознать. И тем не менее один из них решает: почему бы не убить одного из них ради сыновей? Отличная идея, учитывая, что взамен пришельцы с небес могут не моргнув глазом стереть с лица земли тебя, твою жену, и что особенно важно, твоих сыновей, ради которых это и затевалось, что принципе делает твоё убийство бессмысленным.

Не замечала этого, когда читала впервые, но от рассказа одновременно веет наивностью и вместе с тем каким-то стариковским брюзжанием. Из образов «Земного зла» в наличии красивые пустоголовые женщины, релиозные фанатики/зазывалы (в образе старой женщины), торгаши (в образе успешного мужчины-хапуги), а подспудно за всем этим, видимо, устрой американского общества на момент написания рассказа, общества потребления, который не давал писателю покоя. Противопоставляются им воинственные, но какие-то бестолково-наивные марсиане, которые обладают богатой развитой культурой, но которые почему-то с необъяснимым упорством полезли воевать на чужую планету, досконально изучив её жизнеуклад, но не освоив понятий вроде «военной пропаганды». Опять же полетели они строго в Америку, куда ж еще-то, больше в мире ничего не существует!

Впрочем в условиях современности рассказ, этот рассказ-притча, приобретает даже больше смысла. Трудно переоценить роль, которую играет Америка на мировой арене, и в какой-то степени благодаря «экспорту своей культуры» (хотя это и нельзя назвать «бескровным завоеванием», потому что… ну, знаете, вторая мировая, которая повысила вес страны, и прочие экономические факторы). Их образ жизни стал едва ли не эталонным, а понятие «американской мечты» для живущих за её пределами не теряет актуальности и по сей день.

P.s. Снова чувствуется боязнь автомобилей Брэдбери, особенно если вспомнить другие его произведения, где встречаются машины (опционально, с подростками внутри), которые сбивают людей насмерть.

Не все книги одинаково полезны, особенно когда речь идет о слишком восприимчивой думающей машине с душой старой девы. «Прелесть» и в самом деле просто прелесть – и не важно, идет ли речь об истории или о её героине, машине, но благодаря «Модели для сборки» рассказ воспринимается изумительно. В первую очередь – как юмористический и развлекательный, так что у меня не возникает желания подходить к нему излишне критично, хотя если задуматься, то становится непонятно, почему развязка происходит благодаря решению, которое пришло героям в голову едва ли не сразу же после того, как возникла проблема – по какой-то причине вместо того, чтобы попробовать его, герои прибегают к куда более изощренным и менее очевидным планам.

Слушала изначально в переводе Дмитрия Жукова, из любопытства ознакомилась также с вариантом Владимира Лопатка, а также и с самим оригиналом. Немного жаль, что в обоих переводах название (да и прозвище робота) потеряло свою омонимичность. Оригинальное «Lulu» имеет значения как имени собственного, так и жаргонного «первоклассный, замечательный», и, благодаря этому, роль прозвища в «очеловечивании» робота становится чуть больше и весомее. В целом оба перевода по-моему равнозначны: Лопатка кажется мне чуть точнее, внимательнее к деталям, зато у Жукова текст немного приятнее на слух, гармоничнее.

P.s. Кстати, рассказ по-моему очень хорош для изучения языка, даже без всякой адаптации текста, – я так вообще нашла его на соответствующем обучающем сайте: простые предложения, много диалогов, простая лексика.