Кейт Аткинсон

Эдинбург, 2006, что ли, год. В шотландской столице фестиваль искусств, балет на каждом балконе, клоуны в прихожей, петарды над ухом, дурдом на выезде. И разные мелкие несуразицы, трещинками разлетевшиеся от мелкого ДТП с участием жлоба с битой и ротвейлером. Закомплексованный автор дамских детективов швыряет в жлоба сумку — и спасает второго водителя от добивания. Симпатичная разведенка-полисвумен, истерзанная любовью к шалому сыну и больному коту, каждые полдня с растущим раздражением возвращается к фигурантам происшествия, никто из которых претензий ни к кому не имеет, но выглядит крайне подозрительно и вообще давно смылся. Затюканная жена авторитетного девелопера прямо на месте аварии узнает, что ее ненаглядный впал в кому в разгар игрищ с русской доминаторшей — и с этого мига принимается жить заново. А Джексон Броуди, бывший инспектор и неудачливый частный детектив, ныне растерянный нувориш, сопровождающий артистическую подругу с характером, поспотыкавшись о весь этот карнавал, вдруг вылавливает в море труп девушки — и тут же уступает его бешеному приливу.

Первая книга была блестящей, вторая не хуже — хотя Аткинсон, кажется, выполняла формальное упражнение под лозунгом "А могу и наоборот". По большинству параметров и толчковых ног "Поворот к лучшему" является противоположностью первой книги, упираясь в почти Аристотелевы единства сюжета вместо сада расходящихся тропинок. "Преступления прошлого" были социально-психологическим романом, замаскированным под детектив. "Поворот к лучшему" штука более хитрая: это полновесный, горький, остроумный социально-психологический роман, очень небрежно притворяющийся триллером — а в последней, буквально, строчке выясняется, что это был, оказывается, честный старомодный детектив. Можно открывать титул и начинать чтение сначала — уже под этим углом. Или под любым другим: текст прекрасен, перевод адекватен, счастье есть. Главное — на обложку не смотреть (это, видимо, такая военно-стратегическая игра у "Азбуки" — придумывать обложку, не подходящую тексту ни единым штрихом; пока издательство ведет 2:0).

За аттестацию водителей Honda Civic, к которым я гордо отношусь, автору отдельное спасибо и сковородка в известной местности. Пусть знает — и не торопится. Хочем еще.

Неистово рекомендую.

Потихоньку продолжаю знакомиться с заметными авторами прашпеоноф.

Добрые люди подсказали Доналда Гамилтона и его цикл про Мэтта Хелма. Начал, как положено, с первой книги цикла, "Гибель гражданина" (1960 год).

Сюжет: автор второразрядных вестернов наслаждается тихой семейной жизнью, почти не вспоминая, как во время Второй мировой командовал отрядом вполне себе бесславных ублюдков-диверсантов в немецком тылу. И тут воспоминания материализуются — сперва появлением боевой подруги, прибывшей под ручку с особо важным заданием и туповатым громилой, потом трупом случайной красотки в тихой семейной ванне. Хелм вздыхает и принимается спасать тихую семью, старых друзей и родную страну. И на самом интересном месте обнаруживает, что старая любовь, разговоры и трупы — на самом деле радикальная подстава.

Отличное чтиво, легкое, интригующее и почти без понтов, смесь военных триллеров Алистера Маклина и психополовых детективов Джона Д.Макдоналда. Мозги расслаблять — самое то, и хватит надолго: в цикле под 30 романов.

Совсем не таков Лен Дейтон. Написал тоже кучу всего, я попал на четвертый, оказывается, из восьми романов цикла про анонимного спецагента — не убоявшись почему-то дурацкого названия "Мозг стоимостью в миллион долларов" (1966 год).

Сюжет: английский спецслужбист, циничный и языкастый, без особой охоты берется за проверку сигнала о чокнутых эмигрантах из Прибалтики, затеявших что-то вроде частной холодной войны с Советским Союзом. Сигнал подтверждается: чокнутые прибалты во главе с суперчокнутым безруким миллиардером заручились негласной поддержкой ЦРУ, наоткрывали военных лагерей и усердно выполняют приказы специальной супер-ЭВМ, пошагово рассчитывающей тактику подрыва устоев советского государства. Спецагент принимается шляться по Хельсинки, Ленинграду, Риге и Нью-Йорку, очаровывать финскую красотку, разводить офицеров ЦРУ и КГБ, ломать пальчик, сбегая от облавы на расхитителей социалистической собственности и трясти этим пальчиком, отмазываясь от отжиманий в том самом лагере под Сан-Антонио.

Очень странный текст: броский, местами корявый и как раз с понтами. Стиль ироничный до глумливости, фабула рваная и с дырами в полконтинента, а сюжет напоминает микст из советских шпионских романов 50-х и советского же писателя Кулешова образца 70-х (после олимпийских песен и до песен во славу ВДВ он наваял несколько повестей про пагубность буржуазного левачества и экстремизма). При этом натурные описания СССР 60-х и пассажи тогдашних антисоветчиков забавны, точны и нострадамичны до оторопи. Острого желания освоить весь цикл или выйти за его пределы (у Дейтона есть еще десяток историй про другого шпиона, и примерно столько же разрозненных романов) книга не вызвала, неприязни к автору тоже. Развитие знакомства зависит от обстоятельств.

Нагло приватизировал псевдоним, придуманный "Газетой.ру", — и внезапно дебютировал под его прикрытием в интернет-газете "Взгляд".

Стиг Ларрсон

Независимый журнал "Миллениум" готовит очередное сенсационное расследование, на сей раз посвященное секс-трафику из Восточной Европы и погрязшим в этом трафике шведским чиновникам. За хлопотами пламенный репортер Микаэль Блумквист почти не вспоминает хакершу, социопатку и просто славную девушку Лизбет Саландер. А девушка жуирует на деньги, натыренные с неправедных счетов, и вяло приглядывает за врагами-женоненавистниками. Эту идиллию взрывает тройное убийство, которое грозит уничтожить "Миллениум" и Саландер — и герои начинают разруливать и просто выживать.

Трилогия "Миллениум", по сути, распадается на две части: второй и третий романы друг с другом связаны намертво, а с первым — почти символически. Это немножко облегчает страдания читателя. Первый роман, как я уже отмечал, является отличным чтивом. Третий с ним сопоставим, хоть и пожиже запева (зато всем достается по слону, а слонихам — еще и поклон). Второй том просто ужасен. Автор халтурит безбожно, переводчик ему истово помогает, запутываясь в смыслах, падежах и местоимениях. Отдельным клюквенным деревом возвышается русская тема, способная вогнать в смеховую истерику расстроенного флегматика.

К тому же Ларссон не изменяет избыточности. У него всего всегда слишком много: страниц, описаний, деталей, перечислений покупок, роялей в той самой клюкве, банальных рассуждений, пришитых сисек, либерастии, вторичных ходов, интернет-адресов и феминизма. К этому надо привыкать. И есть смысл привыкать — чтиво-то, по совокупности, отличность не растеряло.

Финчер, судя по трейлеру, тоже проникся.

Цынической другъ, имя которого я не буду называть из ужаса пред божественными ветрами, подсказал, что известная цитата из "Хищных вещей века" является готовым слоганом японской атомной промышленности.

"Чушики. Не фонит и переливается".