Этика зла, как уже говорилось, не занимается самопрославлением, зло всегда изображается в ней орудием какого-нибудь добра. И пусть это добро — всего лишь прикрытие, смехотворность которого понятна младенцу; никакая программа без него невозможна. Мерзость лжи была узаконенным наслаждением нацистской машины человекоубийства, и злу было бы просто жаль отказаться от такого источника дополнительных удовольствий. Мы живем в эпоху политических доктрин. Времена, когда власть обходилась без них, времена фараонов, тиранов, цезарей минули безвозвратно. Власть без идеологической санкции уже невозможна. Доктрина нацизма была ущербна еще в колыбели из-за интеллектуальной немощи ее творцов, бездарных даже как плагиаторы, но психологически она была безошибочна. Наш век не знает иных властителей, кроме пекущихся о благе людей. Благие намерения победили всесветно, во всяком случае, на словах. Давно уже нет Чингисханов, и никто не рекомендует себя "бичом божьим Атиллой". Но к этой официальной благости принуждают обстоятельства, кровавые поползновения не исчезли и только ждут подходящего случая. Какая-то санкция им необходима: в наше время лишь тот, кто убивает на свой страх и риск, для своей же корысти, может позволить себе молчать.
— Бледнотик? — изумился Ферриций. — Это что за диковина? Не слыхивал я о таком существе.
— Неведение только доказывает твою невинность, — молвил король. — Знай же, что галактическая эта раса зародилась манером столь же таинственным, сколь непристойным, когда тронула порча все тела небесные и завелись в них сырость склизкая да влага хладная; отсюда и расплодился род бледнотиков, хотя и не вдруг. Сперва что-то там плесневело да ползало, потом выплеснулись эти твари из океана на сушу, взаимным пожиранием пробавляясь. И чем больше друг дружку они пожирали, тем больше их становилось; и наконец, облепивши вязкой своею плотью известковую арматуру, выпрямились они и соорудили машины. От тех машин родились машины разумные, которые сотворили машины премудрые, которые измыслили машины совершенные, ибо как атом, так и Галактика суть машины, и нет ничего, кроме машины, ее же царствию не будет конца!
— Аминь! — машинально отозвался Ферриций, поскольку то была обычная вероисповедная формула.
Поначалу этот роман выходил на немецком языке под названием "Планета смерти". Потом, шестое, что ли, издание вышло в двух тетрадях под названием "Атака на вечернюю звезду". На обложке Рудольф Зибер-Лонати изобразил момент падения Тунгусского метеорита. Очень живописно.
Я рад, что многие из вас вспомнили замечательный рассказ Вильяма нашего Тенна "Таки у нас на Венере есть рабби!"
Собственно, именно на его я намекнул, когда вставил частицу "таки" в последнем предложении предыдущего сообщения.
Но мне таки было интересно, не найдут ли мои умные собеседники что-нибудь и у Станислава Лема, с конгрессом и щупальцами? И собеседники не подвели.
Вот что написал коллега rumata в ЖЖ:
"Подозреваю, это из сна Ийона Тихого, когда на галактическом конгрессе обсуждали суррогадов Земли и раздолбаев по имени Оспод и Погг, которые что-то там наварили и разлили, появились люди, и одна делегация прилюдно пыталась доказывать в тамошнем ООН, что вышел добротный экземпляр. Драка была, в общем. Не помню, какое именно путешествие, кажется, 26-е".
Что ж, это хороший ответ скептикам и неверящим Фомам, которые сомневаются, что у пана Станислава есть ответ на любой вопрос. Действительно, в "Восьмом путешествии" были горячие разборки, в которых участвовали и щупальца:
"...зал ходил ходуном, в глазах рябило от щупальцев и присосков, мой тарраканин в каком- то угаре сорвался с места и что-то кричал, заглушаемый общим шумом, а я словно ушел на самое дно этого водоворота, и моя последняя мысль была о предумышленном чихе, который зачал нас".
облако тэгов
