Не уверен, что именно этот роман дал толчок поганому движению «попаданцев», но именно в нем содержатся идеи, впоследствии воспринятые гнуснопрославленными практиками данного жанра:

1)вернуться в прошлое во всеоружии

2)в точности понимать как будет развиваться будущее

3)относиться со снисходительностью ко всем, кто этого не понимает.

Роман Хайнлайна выполнен на очень высоком художественном уровне. Один этот роман, согласно легенде написанный за пару недель, для мировой литературы ценней, чем ВСЕ советские фантастические романы «попаданческого жанра», написанные в период с 1908 по 2012. Надеюсь, что хотя бы лет через 200 советские фантасты хотя бы по «сумме технологий», т.е. по совокупному уровню своих запредельно убогих текстов приблизятся хотя бы к «Двери в лето» — который по оценкам заграничных критиков является одним из наиболее убогих романов Хайнлайна.

Гейнлейн вроде как либертарианец?

Ну что ж, тогда как можно интерпретировать мессидж данного романа?

Саргон — несомненно аллюзия на Конфедерацию южных штатов. Рабство, аристократия, стремление кичиться своей независимостью. Торговцы или же «маркетеры» — явно евреи. Все эти разглагольствования про «народ», интенсивная промывка мозгов беспочвенными мифами, высокий уровень жизни, дикие для стандартного человека законы — матриархат (чего в иудаизме не наблюдается, но, видимо, Хайнлайн и не пытался нарисовать политическую карикатуру). Наконец, Гегемония — это современное общество в своем апогее. Судись — не хочу, отделяйся — не хочу. Наверное, не очень плохо, но и не особо хорошо. Человек патриархальной культуры чувствует себя в нем неудобно. Торби постоянно порывается уйти в гвардию — в «свете» ему жить неприятно, и его очень легко понять. Но долг диктует быть «своим среди чужих» — и рьяному стороннику борьбы против рабства приходится изнасиловав себя остаться главой корпорации, от которой, во многом, зависит вопрос — существовать ли рабству вообще.

Любимое произведение Беляева. Наверное, потому, что самое психологически точное.

Если примитивизировать, то любой «гениальный благодетель человечества» — по определению, гад, которого необходимо нейтрализовать как можно скорее. Сюда относится и безудержное стремление «накормить голодающих задаром», и «освободить трудящихся от гнета», и многое, многое другое.

Хороший образец детской литературы: именно в возрасте 13 лет я впервые ознакомился с данным романом — и кайфовал же я от него! Сам сюжет довольно бесхитростен, это абсолютно ненаучная фантастика, но это-то и нужно подросткам: чтобы было лихо, динамично и не грузило.

Лондонская и римская главы довольно забавны, к сожалению, в середине «римского» сюжета у автора начинается проМблема и все дальнейшие события высосаны из пальца.

Хотя книжка и являет собой образчик типичной для СССР шовинистической конъюнктуры, но тут это компенсируется высоким литературным уровнем исполнения. Вполне себе читается и сейчас. Главный герой — правильный до тошноты, но отторжения не вызывает.

Что плохо — так это откровенно слитая автором концовка.

Я неоднократно читал эту книгу и всегда с большим удовольствием. Несмотря на все ее недостатки (о них — ниже). Язык действительно прекрасный, атмосфера передана довольно точно, и в целом, для человека, незнакомого с историей довольно интересно и познавательно. Даже главный герой — по сути, провокатор и смутьян — вызывает симпатию. Путешествие зомбированного коммунистической идеологией человека по дореволюционной Москве воспринимается прямо с какой-то жалостью: «что ж ты, дурашка, в бутылку-то лезешь».

Именно это и есть основная претензия к сюжету данной книги, давшей начало великолепному в своем идиотизме «попаданческому» жанру российской фантастики. Вломиться в чужое время как слон в посудную лавку, начать баламутить, вредить, портить людям жизнь — «ради высшего блага». Понятно, что в 1966 году рабочие жили несколько лучше, чем в 1894, но так же понятно, что это заслуга не революции, а времени. И презентуемый как «голубой», идеальный человек, Антошин — на самом деле слепой, задыхающийся от злобы «козел-провокатор», раздувающий вражду и готовящий почву для Гражданской войны.

Впрочем, если учесть время публикации и национальность автора иначе Российскую империю описать было просто невозможно.

Сначала читать эту книгу было до зубовного скрежета неприятно. Как же достали эти бесконечные вояки-попаданцы с энциклопедическими знаниями как раз по тому периоду, в который они перемещаются!

Но чувствовалось и что-то интригующее, видно было, что автор хоть что-то знает о прошлом и умеет это довольно популярно преподнести. А потом пошла реализация одной из моих личных «заморочек» — врезать по чехословакам в 1919 году и вообще, поставить союзников на место. Именно это описано довольно «вкусно», хотя никаким реализмом и не пахнет.

В остальном, книга — второй сорт: напыщенный поцреотизм, густо замешанный на махровом сибирском областничестве. Радует одно: что Колчака спасать на самом деле никто не собирается.

Для своего времени книжка была не так уж и плоха, и даже, я бы сказал, актуальна. Более того, тема «спасти СССР» еще не была захватана и заляпана руками всевозможных паразитов из кваснопатриотического лагеря.

7-8 лет назад она читалась с интересом и небылицы, повествующие о том, как СССР из идущей вразнос страны третьего мира всего через несколько лет превращается в реального конкурента США, сотнями сбивающего НАТОвские самолеты над Сербией (с простоватой миной «а мы не при чем» — а американцы зубами скрипят, но терпят) — таковыми не выглядели. А смотрелись как приятные сказки, проливающие бальзам на сердце.

Сейчас не то — перекормили. Соответственно и книжка читается скорее с раздражением (еще один «Том Клэнси наизнанку» выискался!), достоинства ее не так очевидны, зато довольно существенные недостатки выглядят гораздо более выпукло и досадно.

Ставлю 6 баллов, хотя всего несколько лет назад поставил бы 8.

Валерий Алексеев — мастер советской жуткой полуфантастической прозы. Все нарочито реалистично — и от этого еще страшнее. В этом рассказе мистики — чуть, зато ужас ощущается гораздо отчетливее, чем от некоторых мистических рассказов Кинга.

Мне роман, в целом, понравился, хотя недостатки его вопиющи. Абсолютно мутная и запутанная предыстория. Странноватая концовка. Пожалуй, все-таки неубедительная идеализация Белого движения.

Но есть и очевидные плюсы. Более или менее четко переданный быт. Тоска и ощущение безнадежности. Лучики надежды, «а вдруг в этот раз все-таки получится». И опять проигрыш, отступление, потом бегство, потом окончательный разгром. И важные уроки, которые извлек для себя герой. И абсолютно бесценный опыт.

Я бы предпочел прочитать хороший «белогвардейский роман» без осточертевшего «попаданческого антуража». Но и так — хорошо.

Обычно авторы стесняются своих первых вещей — и не напрасно. Примитивный сюжет — у неопытного юнца редко получается завернуть по-настоящему волнующую интригу. Бесцветные, абсолютно «никакие» герои, действующие совершенно неестественно — не хватает знания людской психологии. Чрезвычайно странный антураж (ну, в фантастике всегда можно отмазаться, заявив «Это же другая планета со своими обычаями и ноосферой!»). Стиль «ни о чем» и скомканная концовка в качестве бесплатного бонуса прилагаются.

Все это присутствует, конечно, в чрезвычайно убогой повести Юрия Нестеренко «Диктатор». Живой памятник того, что большинству фантастов следует сжигать свои первые рассказы.

Довольно неплохой «полицейский боевик», который можно даже и перечитать под настроение. В отличие от многих подобных книг того времени, роман не идеализирует бандитов — однозначно написано, что уголовники — это запредельная мразь.

Но и ментов Корецкий тоже не идеализирует, хотя и заключает, что они хоть ненамного, но лучше, а диктатура государства гуманней, чем диктатура воров в законе.

Видно, что это — одно из первых произведений Корецкого, слишком много в нем наивности, идеализма и этакого подспудного восхищения собственной виртуозностью. Не знаю, отождествлял ли автор себя с героем (Корецкий — Коренев, не случайное совпадение, я думаю), но полагаю, что отождествлял: слишком уж крутой опер у него получился, и для вечного кабинетного работника и преподавателя, каким является Корецкий — самое то представить себя в облике несгибаемого служителя закона.

Ужасающего качества «научная фантастика» в худшем смысле этого слова, навевающая мысли, что писал ее ребенок или умственно отсталый. Особенно раздраажает нагнетаемая автором дидактичность и тотальная серьезность. Толика юмора сделала бы это бездарное произведение немного лучше.

Я начинал читать первые вещи Акунина как «легкий остросюжетный детектив с историческими элементами». Поначалу шло хорошо, но позднее автора переклинило на политике. Реальный Чхартишвили — а)радикальный либерал, почти «демшизоид»; б)наполовину еврей. Обе вещи очень хорошо чувствуются в поздних вещах автора Акунина.

Особенно в этой.

Из плюсов данной серии:

-Интересный, и слабо разработанный в литературе исторический фон (1914-1917 годы), относительно удачно, хотя и весьма небрежно отраженный автором в серии.

-Более или менее оригинальный сюжетный прием — «по новелле на каждого персонажа-антагониста»

-Интрига, благодаря которой, иногда, даже дочитав до середины не угадываешь злодея.

Теперь пройдемся по минусам:

For whom how, но я считаю основной лейтмотив серии омерзительным. Речь идет о «немецких» главах, когда германский шпион Зепп фон Теофельс творит удивительные гнусности против России, и все с улыбочкой, юморком, легкостью и изяществом ума. Результаты — самые разрушительные. Союзники Теофильса — русская тупость, беспечность, продажность, бездумная агрессивность и подлость. Даже удивительно, как эти славянские недочеловеки могли бороться против прогрессивной европейской страны аж целых три года, и иногда даже наносить чувствительные контрудары.

При этом немец описан так смачно, он такой душка и мастак (да еще и Высокую Миссию исполняет), что так и хочется его «понять и пгостить». Это фирменный, и наверное, постмодернистский прием Акунина — заставлять читателя сочувствовать злодеям, в числе которых кровавый убийца Ахимас, кровавый убийца Грин, кровавый убийца «штабс-капитан Рыбников», а теперь еще и кровавый убийца, террорист и подлец фон Теофельс.

За что бьется русский Алеша Романов — непонятно. Царь — кровавая тряпка, безвольно следующая приказам Распутина, начальство — в основном, тупоголово, государство Российское — безнадежная азиатская сатрапия, и было бы очень прекрасно-с, если бы ее просвещенная европейская нация завоевала. И только очистительный шторм пролетарской революции смог вдохнуть в прогнившие души и продажные сердца русских энтузиазм, чистоту и энергию — в книжках «Квест» и «Шпионский роман» писатель отзывается о большевиках с непривычной теплотой.

Именно из-за подобной, лживенькой, подленькой доктрины, которая подается с глумливой усмешкой, под соусом сочувствия и «исторического просвещения» («ох уж эти русские, собственной истории не знаете, в учебник не заглядываете, ну, ужо я вас, умный азиат, грузиноеврей с японским уклоном, просвещу, болезные вы мои») Акунин для меня спекся.

Из минусов поменьше — ну, конечно, куча исторических ляпов.

Непонятно, зачем Акунин переименовывает своих персонажей, причем очень избирательно. Или, чтобы сохранить невнятную интригу, вообще не называет их по имени.

Последние книги в литературном плане — никакие. Автор тупо гонит описательный текст, механически разбавляя его дежурными трюками, как бы «сэмплами»: тут сногсшибательную перестрелку (copy-paste), здеся — романтическую историю забабахаем (copy-paste), а вот сюда вот — историческую подробность (из Википедии copy-paste). Устал, болезный, от литературного безделья, и чтобы вновь приступить к нему (написанию захватывающего романа о Фандорине) нуждается в продолжительном отдыхе.

Дай Бог, чтобы отдыхал подольше, а то на теле русской истории живого места не останется.

Конспективно:

1)Уже хорошо, что Бушков вернулся на Талар. Читать его галиматью о «Граматаре» и «Короне» было совершенно невозможно, и я рад, что действие вернулось в мир, где осталось столько неразгаданных тайн и сюжетных завязок.

2)Но вот с реализацией — дело швах. Да, мы догадывались, что

3)«Собачьи» эпизоды — сначала заинтересовали, потом поднадоели, наконец задолбали настолько, что я методично пролистывал вперед, не читая, пока эти наркоманские бредни не закончились.

4)Концовку уже оценили и без меня. Концовка — запредельное дегенератство.

В общем, Бушкову — позор. Книгу — «в печку ее, Зина».

В первый раз книгу прочитал не без интереса, хотя и тема была от меня довольно далека, и новизна предлагаемых читателю фактов, мягко говоря, неочевидна.

Во второй раз книжка начала, мягко говоря, напрягать. Расскажу о том, что же мне не понравилось.

1)Прежде всего, это не «книга о Гражданской войне в США». Может быть, только треть объема книги посвящено событиям 1861-65 гг. Может, меньше. На оставшихся страницах автор вещает о «белом рабстве» в английских колониях, о восстании Брауна, об американском федерализме конца 18 века, о Ку-Клукс-клане и т.п. Кто-то, наверняка, найдет эту информацию небезынтересной — но, согласитесь, содержание не соответствует заявленной форме, что уже нехорошо.

2)Исходя из вышенаписанного, теряется смысл рекламных заявлений типа «Бушков перелопатил две с половиной сотни книг». Да, список литературы насчитывает 260 позиций, но какое это имеет значение, если большая часть использованных книг — не по теме, и в списке встречаются такие удивительные издания:

Протоколы Парижской коммуны. Т. 1. М.: Партиздат, 1933.

Которн Н. Президенты и секс. Т. 2. Интердайджест, 1997.

Волк С. Исторические взгляды декабристов. М.: Изд-во АН СССР, 1958.

Муравьева Н. Гюго. М.: МГ, 1961.

Кара-Мурза С. Демонтаж народа. М.: Алгоритм, 2007.

Вихнович В. 2000 лет вместе: евреи России. М.: Питер, 2007.

«Где имение, а где вода». К тому же, Бушков или его консультанты, очевидно не владеют английским языком, что видно по отсутствию в списке книг на английском языке. Это додуматься надо — писать книгу о «неизвестных страницах американской истории», не гнушаться даже совковой пропагандистской макулатурой 30-х годов, и при этом игнорировать супербогатую англоязычную литературу о Гражданской войне (количество книг, посвященных Гражданской, изданных в США не поддается учету, нам даже сравнить трудно — у нас даже при коммунистах о ВОСРе и Ленине столько никогда не писали).

В общем, эта книга — не «научпоп», а просто «поп».

3)Но может быть, произведение Бушкова хорошо с литературной точки зрения? Ведь полно таких книг — читаешь, ничего нового не видишь (очередная история о Крутом Полицейском или Хитроумном Разведчике), а на сердце — бальзам, до того здорово написано.

Здесь все индивидуально. Но мне не понравилось. Бушков чрезмерно многословен. Он постоянно уходит в какие-то «флэшбеки», строит аллюзии, реминисценции, где идет разговор о начале гражданской войны в США — он вспомнит о польских восстаниях 1830 и 1863 года, приплетет подавление восстания сипаев, походя пнет русского канцлера Горчакова — одним словом, запудрит мозги, создавая видимость собственной эрудиции. При этом по делу будет сказано полслова.

Впрочем, это я в фигуральном смысле. Бушков ни за что не ограничится полусловом, нет — там, где можно ограничиться тремя словами, он вставит девять, где достаточно было одной фразы — он наворотит пять, абзац развернет на целую главу, а полдюжины собственных дилетантских догадок — на целую книгу. Вот неуемное строчкогонство!

4)Наконец, бушковский стиль утомил меня. Читая этакий талмуд, написанный в фирменном хамовато-развязном тоне, со штамповаными и давно осточертевшими приемами типа выделения курсивом наиболее удачных, по мнению автора выражений и оборотцев, натужного юморка и настойчивого повторения собственных тезисов из главы в главу.

Резюме: Бушкову не нужно было браться за публицистику. Как фантаст — он достойный автор. Но публицист (не говоря об историке) — аховый, совершенно кошмарный, и никуда не годный.

Как будет выглядеть будущее? В 1979 году Роже Мандершайд сумел дать неплохой прогноз.

Общество «достигло высшей точки в демократическом развитии». Все — одинаковые, чтобы никому не было обидно. Профсоюзы самораспустились, достигнув всех задач, которые они перед собой ставили. У всех есть все. Рабочие работают по полчаса в день и уходят на пенсию в 40 лет. Необходимость в деньгах отпала. Язык чрезвычайно упростился. Умершие тут же растворяются в воздухе.

Вполне соответствует как капиталистическим, так и коммунистическим представлениям о Рае Земном!

Из огрехов — не стоило фиксироваться на внешности Кларка Гейбла и Мерилин Монро, для нынешних поколений — это малоизвестные и не очень интересные актеры и уж точно не идеалы красоты. Чего не смог предсказать Мандершайд — так это калейдоскопической быстроты в смене кумиров. В остальном — все убедительно, все пугающе.

Рассказ, начинающийся как детская сказка оказывается совсем не детским. ЭВМ, созданная для того, чтобы выполнять человеческие желания довела их до абсурда. Избитая фабула, не правда ли?

В литературном плане рассказ является не менее беспомощным и представляет собой олицетворение принципа «Бог из машины» во всех смыслах.

Этот гротеск чем-то навевает аллюзии на «Кое-что задаром» — с поправкой на то, что герой Шекли был все же более адекватен и самостоятелен в своих желаниях.

А так... «Монополия мод» — своего рода «заранее эпитафия» только-только вступавшему в свои права в 70-80-х «обществу потребления». Не удержусь от небольшой цитаты:

«Включив новый телевизор, ты обнаружишь, что моды полудня уступили свое место модам двух часов дня, и если ты выйдешь на улицу в одном из своих старых, моды часа двадцати пяти минут пополудни, галстуков, тебя встретит град оскорблений.»

Очень хороший рассказ о том, как карго-культ заполняет собой жизнь человека. Идущая в будущем деловая переписка автора и издателя, намеревающихся выпустить книгу по истории Автомобиля резко прерывается заявлением о судебном иске от ассоциации верующих. А все лишь потому, что профессор сумел докопаться до истинного происхождения мира, «в котором Автомобилеизм пустил глубокие корни»...

Не без интереса читаю старую фантастику — очень редко у писателей прошлого достает интуиции предсказать будущее хотя бы на 30-40 лет вперед.

У Виана тоже не получилось. Хотя прочитать о 600-тысячном Париже 1999 года, в котором свирепствует гиперинфляция, лук-порей представляет опасность для прохожих, а главный комиссар предписывает с осторожностью проверять документы у всех вооруженных автоматами детей (от трех до пяти лет), взрослых (от семи до пятнадцати) и стариков (старше пятнадцати лет) — по своему забавно.

О литературных достоинствах рассказа литератора (литераторши?) из Папуа-Новой Гвинеи не говорю — нет их, да и рассказик слишком маленький, чтобы выискивать в нем филологические изыски.

Можно характеризовать «Год крокодила» как рассказ-шутку — если бы не отчетливое чувство беспокойства, возникающее после его прочтения.

В некоей, судя по всему, тихоокеанской стране Пагинии к 2525 году наконец заканчивается нефть. Иностранцы спешно эвакуируются, а обленившиеся и разжиревшие пагинийцы во всем полагаются на правительство. Центральная власть же бессильна, и в итоге вынуждена даровать диктаторские полномочия профессору, обеспечившему выживание страны с помощью выращенных им суперкрокодилов.

Но целиком полагаться на крокодилов, как ранее на нефть, оказывается слишком опасно — и для Пагинии и для остального мира...

Один из самых пугающих рассказов сборника «Скальпель Оккама».

Начало — традиционно для фантастического произведения: чудеса техники, видеофоны, автомобили с автопилотом, в целом — райская жизнь (у героя «денек выдался тяжелый — несколько часов провозился с орхидеями, потом прослушал подряд девять симфоний Бетховена, пока раскладывал пасьянс»). Но чувство тревоги нарастает с каждой страницей, сразу понимаешь, что в этом мире что-то не так. А когда понимаешь насколько «не так» — требуется несколько минут, чтобы прийти в себя, и еще несколько — чтобы перечитать рассказ более внимательно, вчитавшись в намеки и предупреждения автора.

В детстве книга показалась мне скучной. Недавно перечитал — все равно скучно. Совершенно суконный и постный стиль, нулевые главные герои, никудышная интрига.

Вселенная — убога. Окружающий мир — нереален. Верить в пищу из нефти, стеклянные дома и проч. ерундистику, извините — не могу.

Некоторого снисхождения книга заслуживает как «первая ласточка» в жанре.