Контакт, по версии Логинова, означает автоматическую изоляцию человечества от более развитых цивилизаций. Ладно, хоть с благими намерениями. Что бы подрастающие партнеры не поразбивали себе лбы раньше времени. И все равно печально. Представьте, если на самом деле человечество — космический беспризорник?..

Раствор философского камня необходимо пить с философским спокойствием. Что гг и сделал. Спокойный рассказ, вряд ли относящийся к фантастике.

Автор (отдадим должное) довольно аргументировано доказывает, что Лев Толстой — бездарь и графоман. Не все его аргументы безупречны («…небольшая черепаха величиною с шапку» Да нет здесь скрытой тавтологии! Нет! Поставьте запятую после черепахи и все), да и вообще, если для Логинова чтение Толстого — «цепь мучительных судорог» (тоже, кстати, словосочетание неверное, если исходить из жестких правил русского языка), то на фига его читать? А?

Не являюсь шибким поклонником графа, но откровенный наезд Логинова мне не понятен. И все же, семь баллов (очень высокая для меня оценка) за логическую наглость.

«Братья жили одни – мама ушла к соседке долго говорить по телефону, а папы дома не было, потому что он в кресле газету читал». А под диваном — рычало живет!

Именно так оно и было лет в шесть...

И все-таки, было за что Аксенову любить (уважать) советскую власть. Иначе не иронизировал бы он насчет «Ленфильма»-батюшки».

Очередная постперестроечная фантасмогория от последнего из когорты советских талантов-прозаиков.

Кришнаитско-постсоветская вакханалия от Василия Аксенова. Более чем достойно, но вряд ли красота и глубина рассказа будет полностью доступна тем, кто своими глазами не видел этого.

Или хотя бы чуточку не участвовал с другой стороны «баррикад»)))

Или, на худой конец, хотя бы не бывал в Самаре в середине 90-х.

Временно заехавший на родину в период татольного построения капитализма знаменитый писатель-эмигрант и так-то мало кого узнает (хотя все вокруг уверяют, что полтора десятка лет назад именно они с ним были не разлей вода), так его еще и заносит на дичайшую тусовку периода первоначального накопления капитала. Начинается фантасмогория: «Иногда рядом возникали знакомые носы с подвешенными к ним незнакомыми подбородками. Заплывшие чужие глаза вдруг подсвечивались снизу неожиданно вспыхнувшей знакомой улыбкой». И держит-то здесь его, фактически, только одно — нужны сюжеты для рассказов.

Читать современным тусовщикам столицы если не для ностальгии, то для содрогания от ужаса. Если не от ужаса, то от собственной тупости.

Писателю (да, даже не столько ему, сколько съемочной группе документального фильма о его биографии) разрешили ознакомиться с делом его арестованной в 1937 году матери, делом из архивов НКВД. Три горько-элегических странички его впечатлений... Особенно хороши бьющие наотмашь зарифмованные строки, которыми перебивается описание действа. Процитировал бы их все, но — читайте. Хотя сам Аксенов и оценивает их так: «это, конечно, просто эмоциональное, предвзятое, необъективно».

Именно с этого рассказа я начал знакомство с «Аксеновым Американским» (в смысле, постсоветским). Причем речь идет об Аксенове рассказчике, а не романисте. Все крупные его вещи я уже прочитал, независимо от года и места издания. Что бросилось первым в глаза? Кокетство автора. И с самим собой, и с читателем. Кокетство добившегося всего, чего хотелось в жизни, талантливого автора. Кокетство во всем. Ну, не могли люди, даже безоглядно диссидествующие, в 1966 году употреблять слово «большевики», как только им хотелось обхамить существующую власть. Любой другой термин, включающий матерный, — легко. Но не громоздкое и уже раритетное «большевики». Эпитет «козлобородый» (догадайтесь, по отношению к кому) тоже вызывает скепсис. То ли Феликса Эдмундовича и впрямь так именовали регулярно, то ли все байки о тоталитаризме — вранье.

Но, отдадим должное, кокетничая автор издевается не только на «совком» вообще, но и над тогдашним островком либерализма Эстонией, и над товарищами-диссидентами (кроме себя, разумеется))).

Вообще же, учитывая отточенный слог, только улучшившийся со времен творчества в том самом «совке», кроме кокетства от рассказа идет просто цунами ностальгии. «Как молоды мы были, как молоды мы были, как искренне любили, как верили в себя...»

Примерно так должен был бы закончиться фильм «Эволюция» (вместе с земной цивилизацией))), если б не шампунь. Но в данном, единичном, случае инопланетный монстр все-таки победил. «Победой» же подтвердил тезис, что краткость — сестра таланта.

Хм... А вот послушали бы десять лет назад Лукина профессора-филологи, и ввели бы обсуждаемую в его работе артиклевую норму, как языковую. Детишек бы заставили в школе учить, класса эдак с третьего. А она возьми и отомри. Типа, за ненадобностью. Вот весело бы было! Хотя... По нынешним страстям к реформе образования, еще не поздно. И ввести не поздно, и отменить. Если что))).

Если жена у вас телекинетик, и вы частенько ругаетесь, то сигарета, воткнувшаяся вам фильтром в ноздрю, это, конечно, да. Это — сильно. Но не так вдохновляет, как нависший над головой сервант (а серванты в 80-е были, если кто не знает, о-гого-го, а не нынешние хайтековские полочки). Но и сервант — цветочки. Ягодки, когда на сто восьмой раз ваша благоверная перейдет от угроз к делу и зашвырнет вас в Каракумы. Вот только физику она в школе не учила...

Мораль: хочешь ругаться (все равно с кем) — сначала выучись (всему).

В отличии от большинства перестроечных рассказов Лукиных этот утратил не только изрядную долю актуальности (бардак-то остался, но заметно другой), но и большую часть шарма. Вроде, все на месте — фирменный слог, запоминающиеся герои и фразы, лихой сюжет... Но мода на такой абсурд, увы (а может, и не увы), прошла. Читать «Разрешите доложить!» сейчас и двадцать лет назад — совершенно разные вещи.

Один из шедевров Лукиных. Первый раз читал его в 1990-м. Восторг! Второй раз сейчас, спустя 22 года. И что? Да то же самое впечатление! Понятно, что сюжет-то, в общих чертах, помнил. Но вот нюансы, нюансы!

Тогда я воспринял рассказ исключительно, как жесткую сатиру на советский бюрократизм. Сегодня — как умилительное воспоминание. Бюрократизм (назовем все происходящее для краткости одним словом) сейчас такой же. Зато капитан КГБ (или какие сейчас три буквы в ходу?) никого и ни от кого сегодня спасать в прошлое не полезет. Бизнес наладит, а про остальное — забудет...

Две сюжетных линии — современных подростков (авторы действительно их так ненавидят?) и одушевленных карт таро (не знаю почему, но они мне у Зорича напомнили семейку Амбера на пенсии))) не слишком ловко сплетенные вместе. Похоже, авторам не до конца удалось сказать то, что они хотели. Хотя допускаю, что лет в 16 я бы прочитал повесть с куда большим интересом.

То ли гимн безоглядной русской предприимчивости, то ли ода русскому же, бессмысленному алкоголизму... Добротный рассказ Лукиных эдакого переходного периода. Не более. Главное (и самое обидное), классный сам по себе заголовок выдает полностью всю суть рассказа еще до его прочтения.

Знаете, почему мы (русские) так до конца и не достроили феодализм, октябрьской революцией поставили крест на поднимавшем голову капитализме, да и до коммунизма так и не дошли? Из-за языка. Возьмем для сpавнения английский. Четыpе фоpмы настоящего вpемени глагола. И сpеди них HАСТОЯЩЕЕ СОВЕРШЕHHОЕ. Будь мы англоязычны, мы бы давно уже что-нибудь постpоили.

И кстати, тот же англичанин ни за что не додумается pазвести бензин водой, потому что между словами «бензин» и «вода» у него стоит глагол, мешающий этим понятиям слиться воедино)))

И последнее. Там сейчас партии легко регистрировать стало. Пойдем зарегистрируем национал-лингвистов? Готовая почти программа уже есть...

Не лучшая новелла Зорича. Но героика есть героика. У нее свои правила — можно на 25 страницах повоевать и все. А то, что ГГ не умер (то есть, умер, но воскрес) позволяет в любой момент вернуться к нему и написать еще одну ходилку-воевалку. Совершенно нормально для конанианы.

Пародийный ответ Носову и Фоменко, их предтече Морозову и всем, кто пытается глубокомысленно оспаривать общепринятые исторические факты. Особенно порадовал незнакомый мне пассаж по поводу Ивана Сусанина. Если в двух словах, то «он шел на Одессу, а вышел к Херсону»... Как высказался по этому поводу другой замечательный рассказчик Михаил Веллер, убейте меня, не пойму, как это можно было сделать!

Писать отзывы на микрорассказы — штука неблагодарная. Подавляющее большинство их, безусловно, хорошо (во всяком случае, у мастеров жанра к каковым Лукины относятся бесспорно), но выставлять за них высокие оценки, мне кажется, все же нелепо. Но «Четырнадцатый»... Это — шедевр! Шестьдесят слов без союзов, а какая мощь! И... опасайтесь инкубаторских цыплят. Это я так, на всякий случай)))

В принципе, речь идет о том, что такое фантастика. Но сначала, и здесь содержатся лучшие перлы автора, традиционно попиннывается бесконечный спор о фантастике и мейнстриме. Лукин, понятно, на чьей стороне: «Потому что в действительности никакого мейнстрима нет. По моим наблюдениям, он существует лишь в воспаленном воображении узников фантлага и означает всё, располагающееся вне жилой зоны». А раз есть фантлаг, значит, есть и «эмигранты жанра»., и криминальная субкультура — литературоведение. В общем, «во первых строках своего письма» автор изумительно, но немного бессмысленно играет словами. Затем начинается собственнно серьезная публицистика. Но, уже совершенно без стилистического блеска.

Безусловно, такая литература «имеет место быть». Первую половину трилогии (или вернее, романа, так как разбивка на три тома, по большому счету, проведена исключительно для получения прибыли) даже прочитал с интересом. Все-таки, это вторая по хронологии (после бесконечного сериала «Отрок») заброска в прошлое не супермена, а простого менеджера, сиречь управленца. Да и «монархический патриотизм» Злотникова мне близок, как впрочем, и любой другой патриотизм. Но дальше клюква пошла все развесистее и развесистее, и превысила под конец все разумные пределы. В итоге, вместо фантастики все стало напоминать то ли утопию, то ли пародию на альтернативку. В общем, читать дальше о становлении на «путь истинный» Руси XVII века стало просто неинтересно.

Разноплановые и разноудачные иронические зарисовки на темпоральную тему. В целом, впечатление среднее.

Замечательный апокалипсис от советского (!!!) автора. По «Даешь Европу!» прекрасно видно, что в Эренбурге жил потенциально сильнейший русскоязычный фантаст того времени.

До боли поэтично объединить лингвистику и теологию (причем сразу — и земные, и придуманные марсианские) сумел только Желязны. Не писатель, нет. Поэт. «Мы создали все, что сумели, мы увидели все, что смогли, мы услышали и испытали все, что можно слушать и чувствовать. Танец был прекрасен. Теперь он завершился».

Установлено: планета свободна от каких-либо микробов — явление из ряда вон выходящее — и сама себя поддерживает в состоянии стерильности. Установлено: у туземцев имеется язык, но они явно не способны кого-либо ему научить. И сами не могут научиться чужому языку. Установлено: нигде вокруг нет мелких или крупных камней. Установлено: имеется гигантская стальная колонна высотой не меньше полумили...

Рассказ-антагонист «Пикника на обочине».

Отличный обзор без малешего намека на тенденциозность. Спишем это на маленькое кокетство автора. При столь классной статье, имеет право)))

Отличный рассказ. Каганов, как это только он умеет, взял две полуизбитые идеи — сдачу планеты под ключ, и встречу бога с дьяволом — и выдал «на гора» почти конфетку. А если еще добавить мимолетный, а от того не всеми уловимый сейчас намек на «проблему 2000», получается вообще здорово. В 1999 году поставил бы 9 баллов.

Попытка сыграть на поле Михаила Задорнова. Зачет. А вот это: «Ставим две двери и пишем записку «ключи под ковриком» — вообще пестня!

Каганов просто очень хорошо зашифровался, сославшись на то, что эссе написано, якобы, «после прочтения около 1000 стихов, поступивших на Пушкинский конкурс и ... после участия в сетевых конкурсах Интернета в качестве номинатора». Не-е-т! Он тайно (возможно, по ночам, под двумя одеялами) изучает творчество современных поэтов-песенников. Или как там они сейчас называются? И готовит на основе тщательно собираемого материала диссертацию. Текст же эссе у него выманили недоброжелатели. Вполне вероятно, силой.

Одна из лучших работ автора в критико-литературоведческо-сатирическом направлении.

Отличная пародия на «девочек, живущих в сети». Впрочем, не только девушек, да и не совсем девушек... Кстати, а кто ответит на вопрос автора, существует ли жизнь после дисконнекта? А то я как-то опасаюсь...

Критические или литературоведческие «разборы полетов», по моему строгому убеждению, оценки больше шести баллов заслуживают крайне редко. И не потому что они изначально плохи, а потому что не должны оцениваться по той же шкале, что художественные произведения. Но, перечитал сейчас «Чуму...» и, несмотря на шестилетнюю ее давность (она устарела априори), не удержусь. Поставлю «семь».

У кого не глючила «винда»? Ответ ясен... А теперь представьте, что гоголевский Вий суть такая же операционка (буковки-то схожи!). Одна только строка «попробуйте заменить церковь?» сведет с ума любого пользователя, не зависимо от отого, является он нечистой силой или профессионалом-компьютерщиком.

Очень достойно. Не рекомендуется молодежи (не оценят всей глубины юмора) и профессионалам (начнут искать ошибки и добавлять что-то свое).

Обычно в романах и фильмах катастроф рассказывается о гибнущей цивилизации, последних оставшихся честными и чистыми людях, противостоящих скотству и зверству, и об отважных ученых, ударно ищущих, как смягчить Большую Бяку. Умница Каганов вывернул все наизнанку, изрядно сдобрив для полноты ощущений текст ненормативной лексикой. Во-первых, честных и чистых у него нет. Последние часы перед армагеддоном все, без исключения, отрываются как могут. Во-вторых (и это главное!) отважные ученые знатно лоханулись. И в назначенный срок Большой Бяки не случилось.

Как жить дальше тем, кто еще сутками ранее стрелял направо и налево? Тем, кто насиловал и грабил? Автор предлагает два варианта. Но есть еще и третий, при котором армагеддон неизбежен...

27 мини-вариаций семи с половиной сюжетов. Есть безусловные шедевры (к примеру, про пакет контрольных акций, или про двенадцать таблеток экстази), есть весьма приличные образчики, есть просто сказки на одну ухмылку. (И то кривую))). Но все — очень смешно и почти всегда со смыслом.

Вот умеет же Каганов так подавать избитые (да, что там избитые — давно мертвые) темы, что обсмеешься до слез! И пусть финал ясен с двенадцатой строчки, и пусть наизусть известно, кто из братков, куда и зачем может позвонить, и пусть на второй странице начинаешь легко предсказывать что как называется на росрыбовском сленге, и пусть.... Но натыкаешься на что-нибудь вроде «самолет остался далеко вверху, он чиркнул по солнечному диску и растворился в безмятежных лучах», и понимаешь — вот в чем сила. В единении притянутой за уши поэтики и сардонической правды жизни.

Отличная юмористическая зарисовка. Что ценно, она, скорее всего, будет понятна всем еще долгие годы, в отличие от большей части остального, меняющегося со скоростью изменения технологий, фольклора компьютерщиков. О! Извините, мобилО звенит...

Не впечатлило. Добротно, интересно и забавно. Не более. Похоже, одна из ранних проб пера, навеянная Хичкоком, японскими фильмами ужасов и изучением азов нейролингвистического программирования.

М-да... Каганов, конечно, пародист еще тот. И сатирик отменный. Но если бы не довольно четкие аналогии с человеческим Новым годом и не пунктирные аллюзии с политической жизнью — поставил бы я рассказу, впервые в жизни, двоечку. А то и единичку.

Средний, в хорошем смысле, сборник, мало чем отличающийся по качеству от большинства авторских сборников мастеров короткой формы. Как и положено, представлены все категории рассказов от «это провал», до «это блеск!» (Разумеется, на личный вкус каждого ))). Но до томика «День академика Похеля» ему о-очень далеко (личностное, это личностное!!!)))

Добрая пародия на весь киберпанк, Мир Полдня и вселенную Терминатора разом. Ну, и разумеется, на собратьев-писателей, предпочитающих если и писать, то не меньше, чем роман. Но пошевелить извилинами заставляет.

Каганов не в первый раз обращается к теме бегства от реальности. Но если в других схожих, злых рассказах его герои бегут фактически «в никуда», в погоне за призрачным счастьем, то здесь перед нами апофеоз эскапизма. Зато апофеоз, совершенно не оставляющий места для спасения человечества и цивилизации. За окном — глобальный апокалипсис.

В Москве, как и в других мегаполисах, всегда будут расселять и сносить (перестраивать) дома. Будь они хоть из кирпича, хоть из камня, хоть из бетона. Да, хоть построены с помощью голой математики — из силовых плоскостей, появившихся при помощи конфигуратора. И чем ближе эти здания к центру, тем активнее их будут расселять всеми доступными бюрократическому криминалу методами.

У Каганова здесь лишь одно фантастическое допущение — небывалое единение жильцов. А конфигуратор, уверен, рано или поздно создатут.

Замечательный рассказ, полностью построенный на фантастических допусках — от величайших запасов нефти в Румынии, до круга графа Кавендиша.

Беспощадный удар Леонида Каганова по pax americana. Самый антивоенный и самый антизападный рассказ автора.

Очень весело и очень злободневно. Не более. Плюс один балл за почти не сбоящий ритм)))

Достаточно стильный рассказ с легким провокационным налетом. Кстати, не менее сильно «идеи безумного профессора» выглядит прекликающаяся с ней сцена выбора мяса в маркете.

И, почему-то, вспомнился анекдот: львы не едят львов, тигры не едят тигров и кошки не едят шаурму. К чему бы это?)))

Как становятся героями? По-разному. В Древней Греции свой, отточенный рецепт. Во-первых, необходимо быть родственником богов. Что, учитывая крайнюю любвеобильность обитателей Олимпа, и благодаря им же появившейся возможности то затягивать, то ослаблять петлю времени, после чего ты можешь быть кому-то и племянником (двоюродным) и дедом одновременно, довольно легко.

Во-вторых, надо убить родственника. Близкого. Отцов на всех не хватает, поэтому подходят деды, братья, сестры и т. д. любой степени родства (жены, жены!), но, ясен пень, чем ближе, тем лучше.

И, последнее. Необходимо выполнить клятву. Желательно, максимально неразумную.

Все. Герой готов…

Наконец-то дочитал роман. (Для меня это никак не дилогия!). Первое произведение Олди (а прочитаны все), которое я регулярно откладывал для того, чтобы взять в руки что-то другое. (Причем очень часто исключительно чтивообразное). Почему? Не знаю. Вроде, от «Героя», с которого начался цикл, я в восторге, «Одиссея», пусть и менее оценил, но проглотил не чинясь… Да и здесь: язык — пальчики оближешь. Слог – захотят Олди рассмешить, ржу едва ли не в голос, захотят заставить подумать – перечитываю, а то и дважды. Сюжет – идеальная криптомифология, неинтересной быть не может по определению.

И все-таки, роман для меня вытащили всего три вещи. Снобизм Персея; лучший во всей SFF , минимум за последний год, герой второго плана Тритон; и мощнейшая, слабопрогнозируемая развязка.

Попытка анализа романа, утонувшая в слащавом славословии (хотя «Пентакль» и заслуживает исключительно положительных отзывов), сложносочиненных квазифилософских конструкциях и самоотстраненности автора. Ну, а к чему здесь синопсисы самих новелл, я по простоте душевной и вовсе не понял.

Но для юношей бледных со взором горящим «на сладкое» после мэтров — потянет.

Кто именно является героями последнего рассказа можно и не говорить. Тем более, не раскрывать «ники». Они прозрачны. Главный вопрос — что именно символизирует локальный конец света в отдельно взятом Тупике? Откуда взялся типичный сбой в сложной системе? За что огорчился квартальный?

Моя версия — сужающиеся четыре стены есть ни что иное, как творчество, без остатка выжимающее и поглощающее авторов «Пентакля». И только вспомнив, что есть еще что-то кроме этого творчества, можно выйти на свободу. Тем более, что пентакль по одному из значений и символизирует радость жизни.

Впрочем, и сюжет, и особенно развзяка больше всего наводят на мысль о ритуальных ответах БГ на вопрос: а что вы имели в виду тем или иным своим текстом-пентаграммой? Улыбаясь свысока он из десятилетия в десятилетие отвечает: решайте сами.

Что же касается авторства... Возможно, каждый из создателей романа поиронизировал на финише над соседом, а то и над самим собой. Но отписано все в стиле Олди.

Несмотря на угрозу полного некроромантизма, нависшую над новым Миргородом, и уже известных мистико-магических героев, предпоследний рассказ «Пентакля» является чистейшей фантастикой. И квинтэссенцией выбора. Того самого выбора, который проходит через все новеллы романа. Олди (в соавторстве с Валентиновым?) могли выбрать другой финал. Но тогда это был бы не «Пентакль». Точнее, совсем другой «Пентакль».